Текст книги "Спустя тысячелетие(изд.1997)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Толпа в ужасе шарахнулась от пьедестала. Множество людей бессмысленно пожимали плечами, не в силах прекратить это делать.

То же самое происходило и со Жрецом.

– Мне очень жаль, что Великий Жрец не в состоянии сейчас подняться с места.

Вождь яростно застучал кулаками по ручкам кресла:

– Колдун, злодей, исчадие Зла! Сейчас же сними свои чары! Или мои люди бросят тебя в костер, как это делали с колдунами и ведьмами и наши, и ваши предки!

– Не захотите же вы, уважаемый великий вождь, остаться в столь беспомощном сидячем положении? Без меня вы ведь не встанете.

– Я просто не хочу вставать перед тобой, жалкий предок, слуга нечистой силы.

– Тогда я умолкаю. Все свободны в своих движениях, – провозгласил худощавый звездонавт, поведя вокруг рукой. – Я лишь хотел показать вам, какие возможности таятся в человеке – в каждом из вас!

Вождь вскочил. Жрец и люди в толпе перестали пожимать плечами.

– Пусть ваши знания велики, но они не уменьшат вины предков! – прогремел Урун-Бурун. – Говори ты, тщедушный.

Галлей не обиделся; он увлеченно заговорил о том, как можно добывать энергию, лежащую в основе всеобщего благополучия. Получать ее без горючих материалов, не загрязняя воздуха, и снова иметь в изобилии столь необходимый металл – основу, «скелет» цивилизации; о красоте и величии техники, превращающей этот «скелет» в чарующе прекрасное тело. Он указывал на возможность овладеть энергией вечно светящего Солнца. Кроме того, оно всегда нагревает воздух, и притом неравномерно, вызывая ветры. А ими умели пользоваться и в глубочайшей древности. И эти ветры вздымают на просторе морей и океанов неукротимые волны, мощь которых беспредельна. Отнюдь не сложно заставить их служить людям, овладеть их дешевой энергией, не портя ни Земли, ни атмосферы. Так неужели же не стоит превратиться вновь из обездоленных рыбаков в богатых повелителей могучих машин, использовав помощь тех, кто прибыл к ним из далекого, когда-то счастливого, прошлого? Не вполне разумного, бесспорно, но оснащенного совершенной, исчезнувшей ныне техникой!

– Теперь ты, толстяк, – указал вождь на Крылова.

– «Ошибки, которые не исправляются, – вот настоящие ошибки!» Так говорил в глубокой древности великий китайский мудрец Конфуций. Ошибки прошлого несомненны. Гнев ваш справедлив! Мы понимаем вас. Но ошибки нужно не повторять, а исправлять. Вот об этом прошу вас подумать.

– Ладно. Теперь пусть болтает эта рыжая ведьма! – объявил Урун-Бурун.

Надя заговорила:

– Меня не оскорбляют слова великого вождя. Однажды на другой Земле, о которой упоминал уже наш друг Федоров, меня уже объявили ведьмой и возвели на костер. И не успел он погаснуть, как меня назвали святой. Я ни та и ни другая. Я просто женщина Земли, подобная многим, здесь стоящим. Я женщина вашей Земли и больше всего думаю сейчас о ныне живущих женщинах. В них заложено счастье грядущего! В их детях! Только женщине дано продолжить род человеческий! Только ей мы обязаны и гениями, и злодеями. Однако мало произвести на свет ребенка, надо еще сделать из него настоящего Человека, воспитать его, внушить ему все основы общей морали: человеколюбие, доброту, стремление к знанию. Этого я и желаю женщинам современной, пусть и суровой к вам, Земли, как живущим на берегу реки-кормилицы, так, быть может, и в других местах, за синей сельвой. Счастья всем вам!

Урун-Бурун прорычал, что суд завершен, вина пришельцев установлена, признания их выслушаны, и он, судья, погружается в раздумье перед тем, как вынести ПРИГОВОР.

Толпа затихла. Замолкло лающее эхо глашатаев. Где-то далеко как будто блеяли козы, а может быть, с берега вешних доносились человеческие голоса?

Вождь думал в полной тишине. Стражи с дубинками старались не дышать.

Глава 6
КОЖА ЗА КОЖУ

Око за око, зуб за зуб.

Ветхий Завет

Высокие, лишь немного уступающие Дому до неба, дымно-серые дома окружали площадь Синей травы, образуя как бы исполинскую чашу с отбитыми зубчатыми краями.

Если бы кто-нибудь мог посмотреть с верхних необитаемых этажей вниз, ему бы открылось ее дно, усыпанное песчинками бесчисленных голов, застывших в едином ожидании, люди затаили дыхание.

И лишь порой, словно от порывов ветра, колыхалась ждущая и жаждущая толпа.

Никто в ней не обменивался обычными грубыми шуточками или ругательствами. Чужаки в серебристых костюмах на ступеньках пьедестала памятника завораживали всех. Необычное одеяние, ниспадающие на плечи волосы. В особенности у женщины – у нее они были огненного цвета.

Наконец послышался срывающийся на фальцет голос Верховного Жреца, повторенный лаем расставленных повсюду глашатаев. Великий вождь, как объявил Жрец, решил судьбу живых предков и будет говорить.

Вытягивались в толпе шеи, прикладывались к ушам ладони, становились люди на носочки, жадно всматриваясь в обреченных.

Послышалась странно чуждая речь вождя. Толстая Майда, мать Кудряша, переводила ее, и уже понятные толпе слова разносились по площади криками глашатаев.

Урун-Бурун постарался «блеснуть» своим знанием древнего языка:

– Суд устанавливать преступлений тех, кто стоять сейчас на «ступенях вины». Они или сами творить злодейство, или потворствовать ему. Оправданий нет-нет! Верховный Жрец религии Добра-Имущества показать суть преступного. Ненавистные предки сжигать наше горючее добро. Перегревать Землю. Делать Всемирный потоп. Ранить защиту в воздухе от ярости Солнца. Гибнуть на Земле все живое. Они СОДРАТЬ КОЖУ С ЗЕМЛИ. Самый древний люди знать первый закон «ОКО ЗА ОКО, ЗУБ ЗА ЗУБ». Этот закон повелеть нам поступать так, как они делать с Землей: СОДРАТЬ КОЖУ С ТЕХ, КТО СОДРАЛ ЕЕ С ЗЕМЛИ. Пусть теперь сами помучиться, как страдать из-за них их потомки.

И Урун-Бурун, покрасовавшись перед Жрецом, перед пленниками, а главное, перед самим собой, торжествующе взглянул на Жреца, который не додумался до такого обновления и применения первого закона людей. Отныне закон «КОЖА ЗА КОЖУ» прославит имя Урун-Буруна на тысячелетия!

У Майды перехватило горло, когда она вынуждена была повторить последние фразы вождя. Глашатаи безучастно пролаяли их для всех собравшихся.

Толпа заволновалась, предвкушая кровавую расправу с чужаками.

Какая дикость!

Впрочем, и в далекие времена расцвета цивилизации разве не валила толпа на площади, чтобы насладиться зрелищем публичной казни? Разве не рукоплескала та же цивилизованная толпа смельчаку, увернувшемуся от рогов разъяренного безжалостно нанесенными ему ранами быка, чтобы ловко заколоть его шпагой? И особенно ликовала толпа, если смельчак не увернется, а будет поднят на рога и, окровавленный, упадет на песок арены! Разве не сидели «просвещенные» люди у телевизоров, с содроганием впитывая киноужасы с нескончаемыми убийствами, или, что еще хуже, прямые передачи с реального поля боя, где люди на глазах у телезрителей убивали друг друга? Не любовались ли на том же телеэкране авариями спортивных автомашин и гибелью гонщиков?

Почему не восклицали тогда «гуманные» интеллигенты о дикости своих современников?

Не получается ли, что бурундцы, обитатели изуродованной Земли, спустя тысячу с лишним лет, стоя на площади Синей травы, не так уж сильно отличались от своих «высокоцивилизованных» предков, шестеро из которых попали им в руки?

И наконец Жрец приказал уродливому «отцу-свежевателю» приступить к своему кровавому делу палача, начав с краю.

А самой крайней, рядом с Никитой Вязовым, стояла звездонавтка, Надя Крылова-Вязова.

Едва перед нею появился низкорослый палач, поигрывая блестящим на солнце ножом для свежевания, и цинично осведомился, не боится ли его жертва щекотки – ему ведь надо начинать со ступней ног, – Никита Вязов неожиданно согнулся пополам и так ловко ударил Гнидда головой, что тот отлетел в сторону и свалился на более низкую ступеньку пьедестала, где его поймали на руки подсобные жрецы.

– Уберите… Да-да, изверга! – завопил он. – У меня тонкая работа. Да-да, художника!

На Никиту навалились несколько могучих бородачей и стали избивать его дубинками. Тут возвысил голос отец Нади Крылов:

– Взываю к мудрости великого вождя! Проведенный им суд показал цивилизованность обитателей Города Руин! Остановитесь!

Бородачи кинулись к Крылову, но Урун-Бурун жестом остановил их:

– У бурундцев принято, чтобы перед казнью сказать прощальный слова.

Майда, борясь со спазмами в горле, переводила. Глашатаи послушно разносили ее слова повсюду. Толпа шумела.

Крылов же, ободренный, продолжал:

– Мы признаем преступные ошибки своих современников и готовы жизнью своей заплатить за это. И просим просто убить нас, без издевательств.

– Нет-нет! – отрезал Урун-Бурун. – «Кожа за кожу»! Вы, предки, не просто убивать своих потомков, вы заставлять их страдать! Я сказал. Да-да, так и будет!

Гнидд, подсаженный подсобными жрецами на «ступеньку вины», вновь направился с ножом к Наде.

Но вдруг палач скорчился, и стал пожимать плечами и опять завопил:

– Выколите глаза. Да-да, колдуну. Твердость руки. Нет-нет, художнику!

Бородачи с дубинками и холщовым мешком кинулись к Федорову.

Бережной громовым своим басом рявкнул на всю площадь:

– Всем звездонавтам скорчиться и сесть! Федя, сведи нас судорогой!

Все, кроме стоящей Нади и поваленного Никиты, сели, пригнув головы к коленям. Бородачи никак не могли напялить Федорову на голову холщовый мешок.

Надя подняла связанные руки и звонко сказала:

– Великий вождь позволил нам произнести прощальное слово. Я обращу его не к вам, несчастным потомкам наших современников, обездоленных ими, а к тем, кого давно нет на Земле, но преступные деяния которых изуродовали планету!

Лысый Жрец визгливо прервал ее:

– Отсюда они не услышат. Вот отправим тебя к ним поближе, тогда обращайся.

– Нет! У меня есть право на прощальное слово, и я произнесу его, как повелел великий вождь.

И никто не посмел ей помешать – меньше всего те, кого давно не было на свете, но к кому она обращалась.

– Вы, далекие мои современники! Мало кто из вас страшился суда ваших потомков. Но они вправе нас судить и вместо вас судят нас, живших с вами в одно время!

– Правильно сказать, – важно заметил Урун-Бурун.

– Вы, для всех здесь далекие и близкие только для нас, шестерых, кому суждено ответить за вас…

– Правильно сказать, – опять заметил вождь.

– Вы, – смотря куда-то вдаль, продолжала Надя, – вы, кто, развалясь в креслах за столом, перебирали в руках не важно что: акции частных компаний или циркуляры вышестоящих министерств и ведомств, подчиняясь выгоде или плану, нажимая кнопки и вглядываясь в экраны, – вы не уставали рассуждать об экологии, болтать о защите природы, в то же время требуя от своих заводов и фабрик больше продукции, выпуская в небо больше ядовитых дымов, отравляя реки зловонными сбросами и, в конце концов, перегревая всю планету. Вы, живя только сегодняшним днем, не задумывались о трагических последствиях, разрушили даже защитный слой озона, обрекая тем на гибель все живое на Земле! – Надя передохнула и продолжила: – Вы, лжерадетели человеческого блага, не можете меня услышать сейчас, но должны были услышать голос собственной совести и представить себя на суде своих потомков, перед которыми предстали мы, виновные лишь в том, что жили с вами в одно время.

Они приговаривают нас, но судят вас– пресыщенных, безответственных. Вас я хотела бы сейчас увидеть рядом с собой.

– Вот, Жрец, а ты не уметь так сказать! – обернулся вождь к Жрецу.

– Я первая уйду из жизни, но никто не услышит от меня ни стона, хотя Федя и не успел обезболить меня. Я перетерплю любые страдания без единого звука, как перенес мучения от изуверов на другой планете отец мой, командир Крылов.

– Такой слово… Можно и помиловать, – вдруг заявил Урун-Бурун.

Вождь, великий вождь, не иди против Божества! – взвизгнул Жрец, словно ему наступили на любимую мозоль. – Отомсти предкам!

– Ладно, – махнул рукой вождь, – пусть начинать твой свежеватель.

– Раздеть ее, – приказал Жрец стражам. Стражи бросились было к Наде, но она остановила их горящим взглядом.

– Не прикасайтесь. Я сделаю все сама! Пусть только мужчины в толпе отвернутся.

Майда перевела, вызвав в толпе взрыв хохота. Стражи все же подошли к Наде, чтобы развязать ей, пока единственной, руки и ноги.

– Я протестую, – послышался голос Васи Галлея. – Люди могут отвечать только за собственные поступки, а не за преступления тех, кто жил когда-то рядом с ними!

Вязов приподнялся на локте и гулким своим басом произнес:

– А не казнить ли вам Жреца и стражей, которые прикасались к нам, якобы преступникам?

После перевода этой реплики снова хохот прокатился по толпе, где, видно, не так уж любили Жреца и стражей.

Федоров тоже сказал свое прощальное слово, но на него уже натянули холщовый мешок и слов его не было слышно.

Бережной снова рявкнул:

– Да, мы виновны, мы жили в преступное время. Но пусть за это нас убьют. Мучить себя не дадим. Сидеть всем скорчившись.

Презрительно отведя рукой угрожавших ей стражей, Надя сама освободилась от серебристого космического скафандра, который совсем в другом месте послужил ей рыцарскими доспехами, познавшими даже жар костра. Теперь они легли сверкающей грудой у ее босых ног.

Ах, если бы ее дельтаплан взмыл вдруг из заплечного ранца скафандра и, как прежде, поднял ее в воздух! Но дельтаплан остался на другой планете, а его место в скафандре занял крохотный Никитенок!

И, раздеваясь донага, она думала только о Никитенке. Удастся ли Эльме и Анду с помощью Майды защитить его?

Она заставила себя не замечать множества глаз, устремленных на ее обнаженное тело, покрывшееся непроизвольно, несмотря на жару, «гусиной кожей». Женский стыд заставил ее укрыться волной огненных волос. В таком виде, униженная, но гордая, стояла она перед бесстыдно усмехающимися бородачами, вожделеющими юнцами, жалостливыми женщинами.

– До чего же, да-да, беленькая! – послышался женский голос.

Кто-то цинично пощелкал языком.

Надя с негодованием отвернулась.

Перед нею уже стоял маленький человечек с приподнятыми как бы в удивлении плечами, гадкой улыбкой на сморщенном лице и острым, поблескивающим на солнце ножом в руке. Он многозначительно потрогал пальцем его отточенное лезвие и еще раз издевательски осведомился, не боится ли она щекотки – ему надо начинать со ступней ног!

– Полосками, полосками! Да-да, шкуру сдирай! Взвоет, запищит. Да-да, как крыса! И долго-долго! – послышалось из толпы.

Жрец счел нужным разъяснить собравшимся, что портить кожу излишними надрезами нельзя, иначе не набьешь ее синей травой, чтобы получить похожие чучела, которыми успеют, вроде как на самих себя, полюбоваться подыхающие предки, припомнив о страданиях, причиненных своим потомкам.

Гадкие смешки поощрили и Жреца, и палача.

Гнидд, вдохновленный ими, готовился приступить к своей кровавой работе и усаживал на ноги поваленной на мрамор Нади своих жрецов-пособников.

– Дрыгаться. Нет-нет! – деловито напутствовал он их.

Толпа, следившая за всем, что происходит на памятнике, не оглядывалась на запруженные народом улицы, ведущие к реке. И никто не мог видеть, что происходит на том берегу.

Анд первым привычно вошел в воду, держа над головой полученную им дубину. И сразу поплыл через реку.

За ним следом поплыли множество вооруженных вешних бородачей, словно этот юный предводитель не в первый раз вел их в поход.

Никто не встретил нападавших на чужом берегу. Никто не оказал им сопротивления. Все бурундцы были на площади.

Размахивая дубинами, издавая пугающий воинственный клич, Анд вместе с отрядом отборных воинов с берега вешних, которых их вождь, Весна-мать, послала предотвратить новое преступление бурундцев, ринулись к площади.

Все они готовы были к жаркой схватке, допускали паническое бегство застигнутых врасплох бурундцев, но то, что они увидели на площади, и вообразить себе никто не мог, даже Анд.

Все люди до одного, и на самой площади, и на пьедестале конного памятника предку, пали ниц. Словно на них не нападали исконные их противники, которых они не раз грабили, а грозила им куда более страшная и неведомая сила. Она устрашала, расслабляла, сковывала.

Анд поднял глаза и понял причину такого ужаса и благоговения.

– Божество?!

Да, с неба прямо на площадь спускалось нечто, никогда никем из живущих в Городе Руин невиданное!

Оно спускалось беззвучно, плавно минуя верхние этажи зданий.

И когда это «неведомое» оказалось на высоте человеческого роста, Анд, застыв в изумлении, воскликнул:

– Взлетолет! [1]1
  Летательный аппарат, использующий подъемную силу Ампера от взаимодействия магнитного поля Земли и кольцевого электрического тока в аппарате. Изобретен в 1910 году русским инженером Цандером. Получил распространение лишь в XXI веке. (Примеч. авт.).


[Закрыть]

От памятника послышался визгливый голос Верховного Жреца с нотками мольбы:

– Божество! О, Божество, помилуй нас!

Анд с детства знал нелепые сказки Жреца, предрекавшего сошествие Божества на Землю, якобы для того, чтобы одарить Добром – Имуществом свято чтивших его бурундцев, сделав всех счастливыми.

И вот теперь все находящиеся на площади ждали исполнения пророчества и, если бы не страх, потирали бы руки в предвкушении дарованных богатств. В ожидании всего, что последует, они продолжали лежать, распластавшись на траве.

Вешние с дубинами и металлическими прутами застыли в недоумении, поскольку их предводитель Анд знаком предостерег их от избиения «поверженных» противников.

Те из «поверженных», кто оказался под спускающимся «нечто», боязливо отползли в сторону, и это «нечто» мягко коснулось синей притоптанной травы.

Жрец, а за ним и Урун-Бурун, забыв о своем величии, полусогнутые в поклоне, прямо по спинам лежащих спешили к сошедшему с неба Божеству.

В благоговейном ужасе следили они за тем, как открывалась дверца, похожая на дверцы в алтарях старинных храмов, и из нее вышло само «сияющее Божество» в белой, ниспадающей до земли одежде, с длинной седой бородой, с иконописным, как сказали бы когда-то, лицом и мудрыми, проницательными глазами. Оно очень походило на наивные изображения Всевышнего в представлении живописцев далекого прошлого, украшавших древние храмы.

Жрец и Урун-Бурун пали перед ним на колени и лбами коснулись земли.

Тем временем нагая звездонавтка, почувствовав, что насевшие на нее подсобные жрецы, перепуганные до смерти, распластались на мраморе рядом с нею, поднялась на ноги и первым делом, даже не одеваясь, вырвала из скрюченной трясущейся руки «отца-свежевателя» его острый нож и перерезала путы на руках и ногах у Никиты, Бережного и остальных пленников. Потом, вдруг зардевшись от стыда, поспешно надела свое привычное космическое одеяние.

Вася Галлей, отворачивавшийся, пока девушка освобождала его, теперь благодарно поцеловал ее в щеку.

– Благоговейно прикасаюсь к богине, вышедшей из огненной пены! – сказал он.

Бережной, потиравший затекшие запястья, поглощен был тем, что происходило на площади.

– В самом деле взлетолет, – заметил он. – Показалось мне, хлопцы, или как будто кто-то даже выкрикнул это слово?

– Это Анд! Я узнала его голос.

– Пострел сюда поспел, – отозвался Федоров.

– Очевидно, он привел вооруженный отряд, скорее всего, с того берега, чтобы выручить нас, – предположил Крылов.

– Вот не думал стать яблоком раздора между местными племенами. Надеюсь, им не придет в голову скушать это яблоко, – в своей обычной манере вставил Никита Вязов.

– Но кто? Кто это прилетел? – спрашивала Надя, поправляя волосы.

Звездонавты уже увидели вышедшее из летного аппарата «Божество».

Старец, сопровождаемый полусогнутыми Жрецом и вождем, направился к пьедесталу памятника.

– Добро пожаловать, дорогие звездные гости, вернувшиеся домой! – на превосходном, родном для звездонавтов русском языке сказал старец.

– Кто вы, почтенный старейшина? Кому мы обязаны жизнью? – ответил вопросом Бережной. – Кого в вашем лице мы можем приветствовать?

– Я представлюсь вам в аппарате, куда прошу вас всех войти. Заранее прошу прощения, что вам придется пройти там обязательную у нас процедуру облучения. Вас ждут на острове Солнца.

– На острове Солнца! – радостно воскликнула Надя. – Значит, есть еще населенные места на Земле!

– Разумеется, – ответил старец, не обращая ни малейшего внимания на Жреца и вождя, чем повергал их в священный трепет. – Поднявшаяся вода океанов, затопив сушу, оставила множество разделенных между собой островов, жизнь на которых увядала или развивалась по-разному.

– Мы готовы, – отозвался Бережной. – Для того мы и стремились обратно на родную Землю, чтобы встретиться с новыми людьми.

– Вы встретитесь с ними, – заверил старец, презрительно взглянув на толпу диких бурундцев и сгрудившихся неподалеку вешних с дубинами.

– Пользование взлетолетами и противоинфекционным облучением не говорит об утрате былых знаний, – заметил Вася Галлей.

– Но я не могу без Никитенка! – воскликнула Надя. – Я побегу за ним.

– Он с Эльмой. Тебе не открыть тайных засовов. Я приведу его сейчас, – вызвалась, с трудом поднимаясь с колен, Майда.

– У нас очень мало времени, – сказал богообразный старец, – ибо иссякает энергия. Мы давно разыскиваем вас, принимая ваши радиограммы, но не в состоянии ответить вам. Поняли, в каком районе вы решили приземлиться, посылали туда на разведку наш аппарат, который заметил, близ какого города вы опустились в озеро. В результате энергии теперь осталось очень мало. Мы спешили сюда, подозревая, что вы не найдете здесь должного гостеприимства.

– Люди здесь разные, как и повсюду, – глубокомысленно заметил Крылов.

Никита Вязов отправился вместе с Майдой.

– Кто этот Никитенок? – спросил старец.

– Это его, – кивнула вслед уходящему Никите Надя и неуверенно поправилась: – Наш сынок.

Старец как-то странно и внимательно посмотрел на Надю.

Почему-то она опять зарделась, как недавно на пьедестале.

Люди на площади начали поднимать удивленные лица. Они сначала зажмуривались, потом открывали глаза шире обычного, но встать не решались в присутствии Божества, которое запросто беседует на непонятном языке с едва не казненными живыми предками.

– Никитенка сберегли Эльма, Анд, приведший сюда нам на выручку людей с того берега, и его мать Майда. Их опасно оставлять здесь, – горячо убеждала старца Надя.

– Они могут остаться со своими соплеменниками. Я внушу тем все что надо, – заверил тот.

– Они поддаются внушению. Я уже пробовал, – вставил Федоров.

– Ах вот как? – слегка удивился старец. – Ну что ж, давайте вместе. Приходилось читать об этом.

И он обратился к Жрецу и вождю на их языке, строго наказав беречь всех, кто общался с вернувшимися живыми предками.

– Священна воля. Да-да, Божества! – воскликнул Жрец. И обернулся, отыскивая глазами Гнидда. Он потребовал от него, тоже «общавшегося» с живыми предками, священный нож.

Надя поняла Жреца и протянула ему нож, которым должна была быть освежевана. Гнев исказил лицо Жреца, но, взглянув на богообразного старца, он тотчас склонился в поклоне.

Гнидд мычал, извиваясь в судороге страха.

А тут еще подошел Анд и протянул Жрецу нарядные ножны.

Жрец яростно вложил нож в ножны и уничтожающе посмотрел на распростертого на ступеньках «отца-свежевателя».

Тот понял, что нож будет еще использован сегодня на этом пьедестале.

Майда, тяжело дыша, едва поспевала за Эльмой, несшей на руках Никитенка в специально сшитом для него Надей маленьком серебристом костюмчике.

Мальчик, увидев маму и папу, громко закричал, протягивая к Наде ручки.

Старец с улыбкой посмотрел на ребенка и задумчиво сказал:

– Я предупредил вас о процедуре облучения. Она изменила внутренний облик всех людей острова Солнца, в известной степени уподобив их этому младенцу с чистой душой.

– Мы идем за вами, старейшина, с чистой душой и чистым сердцем, – заверил Крылов.

– Тогда нам с вами будет легко понять друг друга, – отозвался старец.

При входе в дверцу, похожую на алтарную, произошла заминка.

Никитенок стал извиваться на руках у Нади и капризничать, требуя, чтобы с ним была и его новая молодая мама.

– Где моя темная мама? – повторял он.

Смуглая Эльма с грустной улыбкой провожала его глазами, держа за руку подошедшего к ней Анда.

Бурундцы понемногу поднимались на ноги, недоумевающие, испуганные, но чем-то обрадованные.

Вперемежку с ними стояли и вешние с дубинами, отнюдь не собираясь пустить их в ход.

Взлетолет беззвучно, как и при спуске, отделился от земли и взмыл в безоблачное небо.

Сверху хорошо была видна площадь Синей травы – исполинская чаша с песчинками поднятых к небу лиц на дне.