Текст книги "Спустя тысячелетие(изд.1997)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Вы – Бережной! Командир Георгий Бережной! Я узнала вас по древним фотографиям. Я ваша сто раз пра-пра-правнучка!

– Рад бы иметь такую, – растерянно отозвался Бережной. – Так ведь у меня и жинки-то не было!

– А Весна Закатова? – лукаво спросила Эльма.

– Она жива? – невольно вырвался у звездонавта Нелепый вопрос.

Эльма развела руками:

 
Но где теперь найти кого-то,
Похожего на Дон-Кихота?
 

– Помню, помню. И все-таки… как же?..

– Весна Закатова родила дочку, тоже Весну. Она не призналась вам, что ждет ее, чтобы не сорвать ваш звездный рейс. С тех пор, вот уже тысячу лет, все старшие дочери нашего племени носят имена Весен. А теперь и само племя зовется «вешние».

– Она сказала – «тысячу лет»?! Вот это информация из первоисточника! Значит, мы с Надей, как математики, однозначно вычислили эффект «парадокса времени», – заметил подошедший, рано полысевший звездонавт с огромным лбом.

– За то и люблю друга своего Васю, что он всегда прав, – вступил в беседу еще один, худощавый даже в скафандре, человек. – Жаль, что не хотел он на Землю спускаться.

– Так он, Федя, не знал, на каком языке: то ли родном английском, то ли русском, то ли еще на каком – сказать: «Здрасте, мы ваши предки!» – шутливо добавил третий «космический пришелец», ростом с Анда.

– Мы понимаем ваш древнекнижный язык. Мы с Андом прочитали много старых книг. – И Эльма указала на своего застенчивого спутника.

Бережной успел за это время продумать линию поведения. Уж больно понравилась ему эта его «самозваная внучка»! Не повернется у него язык разочаровать смуглянку, отречься от такого родства. Все равно все они земляне, а значит – родственники.

И Бережной улыбнулся, отчего грубоватое лицо его собралось в добрые морщинки.

– Что ж, братья земляне, – сказал он, – будем считать, что вы нас встретили, хоть по радио и не отзывались. И сразу же меня разоблачили, правда, бесценным подарком одарив. Так вот, «сто раз» мы отбросим и будем считать тебя, милая землянка, просто нашей общей внучкой. До этого у нас только один внучонок был. И парня этого, Анда, по-нашему Андрюшу, за своего считать будем. Но что у вас такое произошло? Я будто синие очки надел!

– Это новые для вас растения, – пояснила Эльма. – Прежние погубил ультрафиолет! А эти приспособились к новой среде, которую ваши современники, извините меня, командир Бережной, изуродовали.

– Вот оно что! То-то мы из космоса Землю свою не узнали! А где же остальные люди? Почему нас не встречают?

– Нет таких, уважаемый прадед, – вступил в разговор Анд. – Мы здесь случайно. Бежали из Города Руин.

– Как ты сказал, Андрюша, Город Руин?

– Да. Вся планета теперь покрыта руинами былой цивилизации, – ответил Анд.

– Вы слышите? – обратился Бережной к своим спутникам. – Это вам не Землия, тут дела похуже! Недаром и в наше время кое-кто предупреждал. Видно, не смогли люди повернуть руль прогресса. Повсюду руины! И радио, должно быть, нет, чтобы нам отозваться. И вы не знали, ребятки, что мы прилетим? – обратился он к Анду с Эльмой.

Те отрицательно покачали головой.

– Горько вертаться в таку порушену хату, но все-таки домой. Ну, внученька, со своим звездным братиком будь знакома, Никитенком. Бравый хлопец! Сейчас из контейнера освободят.

Эльма с изумлением следила, как извлеченный из воды металлический ящик раскрыли и из него выбрался маленький мальчик, выпученными глазенками озираясь вокруг.

– А где птички? – спросил он.

– Будут тебе и птички, – пообещала красивая звездонавтка с распущенными по плечам огненными волосами, освобожденными из-под шлема.

Она подвела ребенка к Эльме, а сама обняла и поцеловала земную девушку.

Эльма схватила мальчика на руки и прижала к груди.

– Почему ты такая черная? – спросил он, отстраняясь.

– Не черная, а смуглая, – поправила его мать. – Это от солнышка, родной.

– А что такое солнышко?

– Помнишь, я показывала тебе в окне каюты звездочку? Она выросла и стала Солнцем. Видишь, оно над лесом поднимается большое и яркое.

– Я тоже вырасту, – заявил малыш.

– Однако не мешало бы узнать все подробнее и по порядку, – предложил, подходя, еще один звездонавт, полный, с добродушным лицом, второй командир экспедиции Крылов.

– Это будет длинный рассказ, – согласился Анд. – Рассказав о том, что нам с Эльмой удалось прочитать в книгохранилище древних.

– Хочешь сказать, наших современников или их близких потомков, – предположил отец мальчика Никита Вязов, забирая ребенка у Эльмы.

– Которые могли описать последствия того, что уже при нас начиналось, – добавил Крылов.

– Нам с Андом пришлось бежать, – начала Эльма.

– Почему бежать? – удивился лысеющий математик. – У вас что? Война?

– Вот его племя, – Эльма указала на Анда, – напало на наше.

– С оружием? – осведомился дотошный математик.

– С дубинами, – пояснила Эльма.

– Как и следовало ожидать, – заключил Крылов. – Если не после ядерной войны, так после войны с природой в руках у людей остались дубинки.

– Вам нельзя идти в Город Руин, – предупредила Эльма, глядя на маленького Никитенка. – Там – дикари. Они вас убьют.

– Атомную войну хотели предотвратить, а на дубину напоролись, – с сарказмом произнес Никита Вязов, спуская мальчика на землю.

– Надо улетать! – решил математик Галлей.

– Улетать? – с негодованием обернулась к нему Надя. – Шкуру свою спасать? Как бы не спустили?

– Они непременно спустят, если вы попадетесь им в руки, – заверила Эльма. – Ведь вы для них «ненавистные предки», во всем виновные.

– Ты нас не пугай, внученька. Мы такого насмотрелись, что… Как бороться против атомного оружия, мы знаем, а вот против дубин противоядие еще искать надо.

– И найдем! – твердо заверила Надя.

– Жанна д’Арк, она знает, – усмехнулся Вязов.

Жена бросила на него быстрый взгляд.

– Жанна не Жанна, донкихоты не донкихоты, все мы пока слушать будем. Угостим друзей наших новых завтраком звездным, – предложил Бережной. – И проясним ситуацию.

Анд, знаток синей растительности, собрал нужные для костра сучья и с удивлением наблюдал, каким чудесным способом пришельцы подожгли его.

Все уселись у костра.

Со стороны озера раздался легкий всплеск.

– Это рыба, – сказала Эльма. – Мы хотели ее здесь ловить.

И обитатели Города Руин, изголодавшиеся за время бегства, отдали дань яствам, о которых лишь читали в Доме до неба. И уж никак не думали, что им придется их попробовать.

Бережной, да и все его соратники тепло наблюдали за своими гостями, или вернее, хозяевами.

– На Земле-матушке всегда принято было сперва накормить, а уж потом расспрашивать, – говорил командир, умиляясь аппетиту Анда.

И когда тот оторвался от самого вкусного, что когда-либо в жизни ел, Бережной наконец спросил:

– Так кто из вас, внучата наши, нам хотя бы основное расскажет?

Анд посмотрел на Эльму, та на него.

Тогда Анд вынул из кармана брюк тетрадь и переедал ее Бережному. У Эльмы даже глаза расширились от изумления.

– Я захватил ее из книгохранилища, не знаю зачем, – тихо сказал он.

Эльма кивнула.

Бережной взял тетрадь и внятно прочел:

– «ДНЕВНИК ДИКОГО ЧЕЛОВЕКА».

И, не раскрывая ее, внимательно посмотрел на Анда.

– Здесь если не все, то многое из того, что я мог бы рассказать.

Бережной откашлялся:

– Ну что ж. Зачитываю «обвинительное заключение», – с горькой улыбкой произнес он.

И стал читать.

Все жадно ловили каждое его слово, иногда переглядываясь.

Бережной кончил в полной тишине. Опять послышался плеск воды.

– Тяжкое обвинение, – заметил Крылов. – Убедительное.

– Вы наш главный философ, командир Крылов, – обратился к нему Галлей. – Объясните, как это могло случиться?

– Скажу кратко словами одного мыслителя: «Цивилизация – это непрестанное воспроизводство техники, знаний, ценностей культуры при непременном стремлении к высокой нравственности. При утрате любой из этих основ цивилизация обречена». Очевидно, так и произошло без нас на Земле.

– Мне, например, очевидно одно: не на ту планету мы попали, – заявил в ответ Галлей.

– Может быть, не ту планету мы искали, которой помогать надо. Со своей улетели, а она больше всего в помощи нуждалась, – со вздохом заключил Бережной. Обернувшись к Анду и обращаясь ко всем, добавил: – Но послушаем потомков наших дальних, диды их немыслимые.

– А мы с Андом вам все расскажем, – начала Эльма.

Эльма с Андом едва успевали отвечать на жадные вопросы живых своих пращуров.

– Что ж, – подвел наконец итог беседы Бережной. – Выходит, задача у нас прежняя. Добавилась лишь ответственность за наших современников, все здешние беды допустивших.

– Задача ясна. Решения не видно, – мрачно заметил Галлей.

– Не видно, если глаза закрыть! – вставила Надя, уложив мальчика себе на колени. – Спи, родной. Ночка скоро.

– А птички? – пролепетал Никитенок, засыпая. Надя стала напевать колыбельную.

Эльма настороженно вслушивалась в чарующий напев: она никогда не слышала таких песен.

– Придется искать контакт с обитателями ближнего города, – размышлял вслух Крылов.

– Надеетесь на теплую встречу? – усмехнулся Галлей.

– Мы хотели остаться здесь вдвоем с Андом, – сказала Эльма. – Теперь могли бы все вместе… – добавила она и, не договорив, схватила Анда за руку. – Смотри! – Ужас слышался в ее голосе.

Все посмотрели в сторону сельвы.

Из зарослей появлялись фигуры с дубинами. Впереди шествовал рослый мужчина с копной торчащих во все стороны волос на голове и всклокоченной бородой.

Еще издали он выкрикнул угрожающим голосом несколько лающих фраз.

– Что он говорит? – спросил Эльму Бережной.

– «Смерть пришельцам!» – пролепетала Эльма. – Он хочет разделаться с вами.

Бережной поднялся во весь свой рост и отважно шагнул навстречу вождю бурундцев, которого все-таки успел предупредить жрец-соглядатай.

– Милости просим к нашему костру, – пригласил звездонавт.

И вдруг Урун-Бурун, к удивлению Эльмы с Андом и пришельцев, залаял на древнекнижном языке, языке звездонавтов:

– Смерть ненавистным предкам! Обрекли нас, своих потомков, на одичание, лишив всех благ, которыми пользовались. Испортили свою планету. В назидание всем потомкам торчать будут ваши головы на шестах на площади Синей травы, где справедливый суд вынесет вам приговор, признав все ваши знания вредными.

– Зачем же лишать знаний потомков ваших и наших? Они смогут распорядиться ими более разумно. Об этом мы хотели бы сказать во время суда на названной вами площади.

– Нет вам оправдания! Семь шестов украсят древнюю площадь! – И уже спокойнее обратился к Анду:

– Юный бурундец может вести плененную им вешнянку к своей матери. Она ждет их.

Анд растерянно взглянул на Эльму. Вертикальная морщинка прорезала ее лоб меж бровей. Он прошептал:

– Должно быть, Урун-Бурун…

– Он поднимался в Дом до неба, – закончила Эльма. – Но почему он так благосклонен к тебе?

Послесловие к первой части

Поскольку есть у каждого чуткость к страданиям от общественных бедствий, постольку он человек.

И. Н. Крамской

Они оба прочитали первую часть романа.

– Не может того быть, – назидательно сказал солидный, уверенный в себе седой читатель в строгих очках с золотой оправой и повторил: – Не может того быть, чтобы из десяти миллиардов человек, составлявших население планеты в XXI веке, к XXXI веку осталась лишь жалкая кучка дикарей!

Она была моложе, красивее, элегантнее, но не менее искушена в спорах, модно причесанная, чуть ехидная.

– А гибель человеческого вида из-за изменений условий существования на планете вы допускаете?

– Ну мало ли что может произойти с Землей! Космическая катастрофа, столкновение планет. Луна в свое время непонятно как удержалась на своей орбите, не врезалась в Землю. А не так давно малая планетка, величиной с хороший наш остров, мимо Земли промелькнула. И, говорят, еще вернется… Или, скажем, когда-нибудь Солнце погаснет или, наоборот, в «белого карлика» превратится, испепелив всю свою планетную систему. – И он выпустил клуб дыма. Она поморщилась:

– Значит, вы допускаете гибель человечества?

– Допускаю. Это может произойти и в результате ядерной войны. Поэтому такой войны нельзя допустить.

– А чем лучше (или хуже?) погасшего Солнца или столкновения планет смертоносная радиация, которая может возникнуть не только из-за ядерных бомб? Или отравление воды, воздуха, растительности? Исчезновение защитного слоя в атмосфере? Или, скажем, возникновение из-за уродливого развития цивилизации эпидемий, столь же неожиданных, как и неотвратимых?

– У вас бедствия сыпятся как из рога изобилия, – запротестовал он. – Придумать все можно. Надо провести грань между возможным и неизбежным.

– Вот видите! – обрадовалась она. – Выходит, вы допускаете не только увядание, но и полную гибель цивилизации. Так почему протестуете против показа горькой судьбы оставшейся его части?

– Не знаю, не знаю! – раздраженно ответил он. – Тому, что читаешь, не хочется верить.

– Хочется или не хочется? – наступала она.

– Если на то пошло, то не хочу! Не могу поверить в гибель цивилизации, всего того, что создавалось тысячелетиями!.. В торжество Урун-Бурунов! И безнравственных Жрецов – вдохновителей. Средние века с их религиозным изуверством миновали невозвратно.

– А в опасность гибели цивилизации готовы поверить?

– В опасность готов, – сказал он и погасил сигарету в пепельнице; потянулся было за другой, но отдернул руку.

– И задуматься над этим готовы?

– Задуматься всегда полезно.

– Так вот, вы уже и задумались над Городом Руин и Урун-Буруном. Кстати, ему подобных можно найти не только среди руин.

– Да, встречались такие даже в странах благоустроенных, цивилизованных, – неохотно признал он.

– Так не расцветут ли такие Буруны в дни общих бедствий?

– Бедствия должны объединять, а не разъединять людей.

– Но, с другой стороны, обострится эгоизм, всплывут на поверхность негодяи. Разве мало таких примеров?

– Да что вы спрашиваете? Сами знаете. – Он готов был уже рассердиться.

– Юпитер, ты сердишься. Значит, ты не прав! – процитировала она.

– Посмотрим, кто прав, – проворчал он, шаря по карманам в поисках сигарет.

– Подождем второй части романа, – предложила она.

Он закурил и нехотя согласился.

Этот разговор воображаемых читателей происходил, конечно, лишь в авторском сознании. Однако такой диалог возможен, и автор заранее согласен с каждым из спорящих. Они по-своему правы.

Но и автор прав, приступая к следующей части.

Часть вторая
СУД ПОТОМКОВ

И прогремят раскаты громко

Суда разгневанных потомков.

Весна Закатова

Глава 1
НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.

Л. Н. Толстой

Планета казалась чужой.

Под конвоем бородачей с дубинками звездонавты вереницей пробирались сквозь синие заросли.

Деревья здесь не тянулись к солнцу, а, уродливо изогнувшись, стелились по земле. Их странные ветви переплетались, как клубки диковинных змей, а неправдоподобная «листва» меньше всего напоминала сочную зелень дубрав или душистую хвою тайги. Закрученные в жгуты и спирали ветви сцеплялись, перепутывались, сплетаясь в непроходимую сеть.

Отыскивали узкие тропы, проходы, проложенные в зарослях неведомыми обитателями; никто не встретился на пути.

Все вокруг было живым и в то же время мертвым. И жутко становилось на душе у тех, кто знал совсем иную Землю!

Когда процессия выбралась наконец из душной сельвы на древнюю насыпь, на миг показалось, что хоть здесь можно свободно вздохнуть. Но глубокий вдох не приносил облегчения. Очевидно, иным стал состав атмосферы: в ней теперь мало кислорода и много примесей.

Урун-Бурун, грозный и взъерошенный, словно каждый волосок на его голове и в бороде встал дыбом, возглавлял шествие.

За ним семенил лысый Жрец, все время стараясь что-то шепнуть на ухо вождю, дать ему указания. Урун-Бурун делал вид, что не слушает советника; он весь раздувался от важности.

Последней в веренице охраняемых предков-пленников в серебристых космических костюмах шла звездонавтка с ребенком на руках.

Позади, уже не под конвоем, но «в сопровождении» бурундца с железным прутом, шагали рука об руку Эльма с Андом.

Они слышали, как шустрый мальчик забрасывал мать вопросами «почему?» да «почему?» – и поражались спокойным, односложным и ласковым ответам звездонавтки. Они не знали, что ей уже привелось в этом же серебристом одеянии восходить на костер на чужой далекой планете. Но ведь сейчас ей, как и всем, угрожали казнью. На своей родной планете!

Пока пробирались по сельве, угрюмый бородач с прутом молчал, но, поднявшись на насыпь, вздумал завязать разговор со своими спутниками.

– Вот бормочет. Да-да, выродок! Глотку заткнуть. Нет-нет ему! Вот завизжит на площади. Кожу ему сдирать. Да-да, чужаку!

Не получив ответа, он с гадкой ухмылкой заметил на своем лающем языке, что Анд напрасно держит за лапу свою лакомую добычу! Пусть он не тревожится. От железного прута ей не увернуться. Заверещит, как под ножом жреца.

Анд с омерзением посмотрел на него, ожесточенно сплюнул и повесил голову. Горько и стыдно ему стало перед своей униженной гордячкой. Эльма же презрительно смотрела мимо бородача, не спуская глаз со звездной женщины, с которой так сблизилась всего за одну ночь. Она негодовала на себя и на Анда за их бессилие.

Шли, тащились по жаре неимоверно долго, словно Город Руин непостижимым образом отодвинулся очень далеко от Драконьего озера, как назвала его Эльма.

Наконец он показался в конце насыпи.

Издали город не выглядел руинами. Величественные здания дерзко поднимались к небесам. Казалось, что в них никак не могут жить дикари! И вернувшиеся земляне готовы были принять все происходящее за дурной сон.

Однако «кошмар грядущего» не покидал их.

У Анда с Эльмой на душе было не легче.

Наконец показалась гладь реки-кормилицы. К ней сбегали широкие мощеные улицы.

Звездные путешественники, всего лишь пять лет назад (по своим часам) покинувшие родную Землю, ожидали бы услышать здесь привычный шум машин, увидеть их нескончаемый поток, почувствовать гарь выхлопных газов. Но вместо этого увидели стадо коз, пасшихся на проросшей сквозь мостовую траве. Очевидно, она обладала завидной способностью, съеденная до корня, быстро снова вырастать.

Процессия двинулась по одной из таких улиц, ведших к площади Синей травы, где «вернувшимся в грядущее» предстояло закончить свое существование.

Анд уловил с какой тоской посмотрела Эльма на женщину с ребенком, потом на противоположный берег реки.

Думала ли она о том, что там, у вешних, звездонавтов могла ожидать иная встреча? Или просто тосковала по родным?

Стражи остановились у дома, на втором этаже которого жили Анд с матерью.

Пленных предков повели на более высокий, незаселенный этаж, а Эльму с Андом их вооруженный спутник доставил прямо к открытой двери, весь проем которой заняла грузная фигура матери Анда.

Она встречала их.

Властно отодвинув в сторону наглого бородача и даже наградив его тумаком, что он, очевидно, понял лучше всего, она подошла к девушке и обняла ее.

– Будешь доченькой моей, красавица с того берега. Может быть, и у нас теперь такие красотки вырастут, – по-книжному сказала она.

Эльма смутилась. Смутился и Анд. Мать тоже обняла его.

– Милости прошу, – продолжая говорить на древнем наречии, произнесла она, приглашая сына с Эльмой пройти в квартиру.

Эльма почувствовала доверие к этой полной и мягкой женщине, вырастившей такого сына, как Анд. Но это не смягчило ее отчаяния.

Она ответила односложно и вошла в комнаты, все же с интересом истой женщины приглядываясь к ним, сравнивая с теми, на другом берегу, где сама выросла.

Снаружи слышался топот ног уходящих стражников. Может быть, и несносный бородач ушел вместе с ними?

В комнатах не ощущалось запустения. Стены не обветшали, выглядели ухоженными, даже нарядными, украшенные откуда-то взятыми старинными картинками (может быть, из Дома до неба?). На полу лежали самодельные вязаные половики с изображением сказочных птиц вроде петуха или лебедя.

Пока мать хлопотала по хозяйству, Эльма вымыла стол из древнейшего толстого дерева, на котором были сделаны углубления (вместо вышедшей из употребления посуды). Большое углубление во главе стола предназначалось погибшему отцу, другие, поменьше, – членам его семьи, но не гостям: обычай принимать друзей за столом уже давным-давно ушел в прошлое.

В глубине каждого углубления имелось отверстие, заткнутое деревянной пробкой. Когда «чаша» вымывалась, вода спускалась в глиняный кувшин под столом. В эти чистые углубления и собиралась мать разливать приготовленную ею похлебку из рыбы и грибов (хорошо, если не из крыс!).

И вдруг она увидела, что Эльма в отчаянии, положив руки на стол, уронила на них голову. Ее светлые, распущенные волосы не закрывали бронзы рук.

Она рыдала.

Мать не стала разливать похлебку и осторожно подошла к Эльме.

– Не обидела ли мать Анда красавицу с того берега, назвав ее своей дочерью? У нее ведь на том берегу есть своя мать. Сердцем мать Анда поймет Эльму, поймет.

Эльма подняла заплаканные глаза.

– Мать Эльмы – вождь племени вешних! Я не о том плачу, потому что все равно убегу к ней. И Анд, если он настоящий мужчина, поможет.

– Анд настоящий мужчина, – с гордостью подтвердила его мать.

«Настоящий мужчина» нашелся только сказать:

– Эльма устала и давно ничего не ела. Мать варит очень вкусную похлебку.

– Так о чем же горюет красавица? – допытывалась мать.

– О звездном мальчике. Слова гнусного стража не выходят из головы.

– Чем же расстроил Эльму этот подонок?

– Он… он сказал, что с мальчика тоже сдерут кожу… – едва выговорила Эльма и снова заплакала.

– Это за что же ребенка? – возмутилась мать.

– За то же, что и остальных – за то, что они наши предки.

– Какой же он предок! – резонно возразила мать.

– Конечно, такой малыш не может быть ничьим предком, – сквозь слезы согласилась Эльма.

– Тем более что он родился не на Земле, а на другой планете, – вставил Анд.

Эльма с надеждой посмотрела на него сразу высохшими глазами.

– Значит, его нельзя считать «ненавистным предком»? – спросила она.

– Конечно нельзя! – заверил Анд.

– Если бы ваш вождь что-либо разумел! Если бы ему кто-нибудь мог разъяснить очевидное! – горячо заговорила Эльма, умоляюще глядя на Анда.

Анд покачал головой.

– Я только одного человека знаю, который может убедить Урун-Буруна.

– Жреца? – выпалила Эльма.

– Кроме Жреца. – И Анд посмотрел на мать, занятую разливанием похлебки в углубления на столе.

Она молча раздала деревянные ложки, очевидно, доставшиеся ей от прапрадедов, потому что они не были синими, как вся нынешняя растительность.

– Мудрость приходит после еды, – глубокомысленно заметила мать.

Некоторое время все ели молча. Голод, пройденные расстояния и волнения наконец дали себя знать.

Мать, подперев рукой полную щеку, с любовью наблюдала за уплетающими похлебку молодыми людьми.

– Владеть логикой убеждения важнее, чем управляться с дубиной, – заметила наконец Эльма, кладя ложку.

– Да разве нашего Урун-Буруна можно в чем-то убедить? – вздохнул Анд и внимательно посмотрел на мать. – Вот чего понять не могу, так это снисходительности его к сыну твоему, мать. Не схватили его за встречу с вешнянкой в Доме до неба, более того, послали первым плыть во время набега, а потом… после бегства с вешнянкой, доставили в дом матери, очевидно, чтобы вразумила она их…

– Вразумлять надо не нас, а вождя. И если вождь так благоволит к Анду, будь тот настоящим мужчиной, он отстоял бы несчастных предков-пленников и уж во всяком случае ни в чем не повинного мальчика с другой планеты, – опять горячо произнесла Эльма.

– Легче течение реки остановить опущенной в воду ладонью, чем заставить вождя не послушать Жреца, – повторил Анд когда-то уже сказанное и с особым значением посмотрел на мать.

– Знаю, – внезапно заговорила и она, – знаю, что имеет в виду Анд. Куда отлучилась мать после того, как застал Жрец в Доме до неба сына с вешнянкой?

Анд опустил глаза.

– Да, мать отлучалась недолго после той ночи. Эльма настороженно вглядывалась и в мать и в сына.

Мать вздохнула.

– Вот красавица наша говорит о «настоящем мужчине», который может делу помочь. Но, видно, нужна тут настоящая женщина.

И после этих слов стала собираться.

– Подожди, красавица, не убегай к матери на тот берег до моего возвращения. Может быть, поймешь тогда, каково стать матерью.

И она ушла, тяжело переваливаясь при каждом шаге.

– Куда она? – спросила Эльма. Анд пожал плечами.

– У нас заведено не спрашивать.

Дверь снова открылась, и мать заглянула снаружи.

– Страж ушел, – коротко сказала она и скрылась.

Анд оживился.

– Мать подсказывает, что теперь ты можешь бежать.

– Но как раз теперь я не могу! – непоследовательно ответила Эльма.

– Боишься, что гнев вождя падет на меня?

– Или на мать, – добавила Эльма.

И ушла в отведенную ей комнату. Когда Анд попробовал открыть дверь, она оказалась запертой.

Он не стал стучать. В волнении долго расхаживал по комнате, потом взял кувшин с водой. Вымыл углубления в столе, вынув пробку из отверстий, спустил грязную воду в другой кувшин и отправился к реке, чтобы сделать «женскую» работу – принести чистой воды, грязную же выплеснул козам под ноги на улицу.

Она образовала там небольшую лужицу, из которой лохматая коза принялась пить.

Перед уходом Анд сказал через запертую дверь, что идет за водой.

Ответа он не получил.

До вечера сидел он в полной растерянности и унынии, уронив голову на руки и не зная что придумать.

Куда пошла мать? Неужели к Урун-Буруну? Разве тот может понять хоть одно человеческое слово? В сельве не сохранилось былых зверей, но и те, пожалуй, больше бы поняли.

Вечером дверь открылась и появилась Эльма с заплаканными глазами.

– Твоя мать не вернулась от Буруна. Теперь я сама пойду к нему. Я открою ему нашу тайну, расскажу, что я – прямая прапраправнучка командира корабля, и потребую казнить меня вместе со всеми ними вместо мальчика. А вы с матерью возьмете его и воспитаете, но только не бурундцем. Когда-нибудь познакомь его с моей матерью; скажи ей, что это мой сын.

– Твой сын? – удивился Анд, не успев отговорить Эльму от безумной затеи.

Бурундцы ни во что не ставили похищенных вешнянок и не стеснялись в средствах, когда хотели избавиться от них, а тут сама она выбирает себе конец…

Эльма, конечно, ждала протеста Анда и, конечно, услышала его горячую речь о безумии своего плана. Сегодня же ночью он сам переправит ее к вешним, а если нужно, отведет к матери, вождю вешних, готовый ответить за злодеяния своих соплеменников.

Эльма горько усмехнулась:

– Неужели твой замысел с самопожертвованием разумнее моего? Я хоть мальчика хочу выручить, а ты… хочешь проверить кровожадность вешних? Лучше проверяй ее на мне.

– Хорошо. Я только провожу тебя до острова Дома До неба, до нашего с тобой островка.

– Я готова, – объявила она.

– К чему готова? – удивился Анд.

– Плыть на тот берег под покровом ночи.

– Тогда уже пора, – решил Анд, скрывая горечь.

– Нет, – отрезала Эльма. – Я дождусь возвращения матери.

– Ты дала ей обещание?

– Нет. Она пообещала дать мне почувствовать долг матери.

– Что она могла иметь в виду?

– Конечно, вряд ли это случится так быстро, – сквозь набежавшие слезы произнесла Эльма.

Анд был еще слишком наивен, слишком недавно почувствовал себя мужчиной, чтобы понять скрытые в каждой фразе двух женщин намеки.

Ему оставалось только ждать.

Они ждали долго и готовы были ко всему, кроме того, что случилось…

Дверь открылась, и в комнату, тяжело дыша, вошла мать Анда, ведя за руку с любопытством озирающегося вокруг маленького мальчика.

– Никитенок! – воскликнула Эльма и бросилась к малышу, взяла его на руки.

– А ты черная, – сказал он, слегка отстраняясь. – Не умываешься? У нас на корабле все умываются.

Эльма стала покрывать поцелуями его личико.

– А где мама? Толстая бабушка сказала, что мама здесь.

Эльма с надеждой взглянула на мать. Та потупила взор.

– Это я буду твоей мамой! – воскликнула Эльма. – А вот он, – указала она на Анда, – твоим папой.

Анд удивленно смотрел на происходящее, не веря ушам.

– Да, да, – подтвердила мать. – Вы и будете ему отцом с матерью. Правильно рассудила, настоящая женщина.

– А где мои мама с папой? – спросил малыш, готовый заплакать.

– Они улетят к другой звезде, куда нельзя маленьким.

– Хочу с ними. Хочу снова как птичка. Так всегда бывает на корабле, – закончил он и плакать не стал, припав головой к Эльме.

– Как она правильно все поняла, красавица с того берега! Любуюсь на тебя! И Анда верно определила.

– Как матери удалось это сделать? – спросил Анд. – И что с остальными?

Мать беспомощно развела руками:

– Это все, что могла сделать настоящая женщина.