Текст книги "Загробная карьера Саши Маузера (СИ)"
Автор книги: Александр Пасацкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)
Глава первая. Когда все началось
Когда все началось, мы были в палате, пережидая тихий час. Пятеро парней, возрастом от двадцати до двадцати трех лет, отобранные по непонятным критериям. Вот лично я до сих так и не понял, что общего между мной, и моим соседом справа. Но размышлять об этом было лень – подопытным кроликам вякнуть хоть слово все равно не дадут.
Ну, а началось все, как и следовало ожидать, внезапно и без предупреждения. Трое наших как раз резались в карты, усевшись в полукруг на одной из кроватей, как вдруг лампочки замигали, пол задрожал, и откуда-то издалека послышался рев сирены.
– Чё еще за хреновина? – удивился Котопес, самый старший и самый побитый жизнью из нас. Прозвали его так за пижаму, которую украшал рисунок этого самого мультяшного мутанта. Впрочем, всем в палате в первый же день раздали клички, такой уж был обычай. Единственный, кому повезло, был я – единогласно решили, что моя фамилия уже звучит, как прозвище, а значит, фантазию тратить не надо, естественный отбор уже все сделал сам.
– Случилось чевой? – предположил Виталя, он же Худой, парень на год старше меня, и второй по старшинству в палате.
В этот момент включился динамик на стене:
– Внимание, всем пациентам приготовить личные вещи к досмотру, а потом занять места на своих кроватях. Время готовности – десять минут.
Ворча на то, что не дали доиграть партию, парни убрали карты и разбрелись по койкам. В полном молчании мы послушно, как и приучились за две недели, выложили все из тумбочек прямо на пол, растянулись поверх одеял, и замолчали, рассматривая потолок. Несмотря на то, что это происходило раз в день, у меня невольно появилась мысль: неужели то, чего мы ждали с таким нетерпением и страхом, уже началось?
– Скорее всего, – согласился Котопес, когда другой парень, Вован по прозвищу Боцман, озвучил ту же мысль. – Они ведь так и говорили – две недели. А вчера как раз срок и вышел.
Кто-то у окна тут же начал рассуждать, как каждый раз, когда дело заходило о деньгах:
– Эх, хорошо бы наличкой выплатили. А то с карточками одна беда – засунешь куда-то, потом ищешь. А наличку в бумажник, и трать себе, сколько хочешь.
– Мне лично похрену, как, – буркнул Боцман. – Главное, чтобы не кинули.
– Не кинут, – уверенно сказал парень у окна, которого почему-то звали Мазепой. – Мы же договор подписали, все юридически оформлено….
– По-твоему это гарантия? – насмешливо спросил Котопес. – Липу тебе всунут, которой подтереться и выбросить, и под зад коленом. Иди, Вася, гуляй. И никому ничего не докажешь – предприятия официально не существует, людей, которые договор подписывали, в природе тоже никогда не существовало, а все, что с тобой случилось, вообще страшный сон. Не, братцы, юристика здесь не поможет. Надо характером брать, характер показывать, чтобы с тобой считались. И связи иметь, чтобы не кинули. Тогда и все пучком будет.
Прозвучало это настолько авторитетным тоном, что возражать никому не захотелось. Тем более, мне. Потому что было тоже пофигу – наличка, или счет в банке. Главное, чтобы калекой отсюда не выпустили.
Когда я две недели нашел объявление в Интернете о выплате двадцати тысяч зеленых за экспериментальную операцию, то сначала подумал, что это неудачный, глупый разводняк. Но потом чувство голода вместе с отсутствием крыши над головой пересилили. Рассудил так: если уж и умру, то по крайней мере последние дни лучше проведу в больнице на полном обеспечении, чем на улице возле мусорки. А теперь страшно стало, мысли в голову лезут. Жажда к жизни появилась, умирать не хочется, калекой становится не хочется, хочется счастья и большой любви. А сколько до этого всего еще топать – хрен знает.
Дверь бесшумно отъехала в сторону, являя взору пятерых "докторов" в белых халатах, лицо каждого закрывал респиратор, позволяя разглядеть только глаза. В полном молчании доктора взялись за дело – осмотрели наши вещи, измерили давление, померили температуру. Потом все вышли, дверь закрылась, и динамик на стене сообщил:
– Внимание, начинается передвижение пациентов в операционную, ни в коем случае не паниковать, сохранять спокойствие.
Из кровати вылезли механические лапы, и плотно обхватили мое тело, не давая пошевелится, а тем более встать. В стене открылся проход, и первая кровать с Боцманом поехала туда, исчезнув во тьме. Следом оправился Мазепа, успевший кинуть на меня странный взгляд. Котопес поехал с таким видом, будто в конце прохода его ожидали девочки и шампанское.
– Удачи, Маузер, – попрощался он, проезжая мимо меня. – Не кашляй.
– Сам не чихай, туберкулезник.
Четвертым был Виталя, а я, так как выбрал себе крайнюю от стены кровать, последним. Передвигаться в горизонтальном положении, не в силах пошевелится, для другого человека было бы жутковато, но меня слегка развеселило – похоже было на то, что тебя несут в гробу, только по темному коридору и очень быстро. Интересно, а в конце будет оркестр? Всегда хотел завещать на своих похоронах вместо траурного марша попросить врубить песню "Районы, кварталы, жилые массивы, я ухожу, ухожу красиво…" А на оградке написать: "Не увидимся в понедельник, лузеры".
Но умирать мне пока еще было рано. Кровать вкатилась в операционную, и заняла свое место среди четырех остальных. Повернув голову, я увидел, как к каждому из моих товарищей вводят в вену иголку со снотворным. Потом доктор в респираторе вкатил такую и мне. Глаза закрылись, мелькнула последняя мысль: "Встречайте меня, двадцать штук…". И все оборвалось.
Ненадолго.
Обычно, когда я сплю, в голову лезет всякая ересь, персонажи из сериалов, знакомые люди, какие-то старые переживания, короче, сплошной спам. Но сейчас мне показалось, что я просто закрыл глаза, а потом открыл их спустя десять минут. Никто меня не резал, возле кровати вообще никого не было, только издалека бубнили голоса:
– Двадцать пятый сорок четвертому.
– Сорок четвертый на связи.
– Кладбище номер три, сектор 8Д, Петров Сергей Юрьевич.
– Поняли.
– Двадцать пятый сорок пятому.
– Сорок пятый на связи.
– Городской морг.
– Есть.
– Семнадцатый, еще остались свободные места?
– Позавчера была крупная авария на Садовом, пять человек насмерть, скидываю информацию.
Вперемешку с бубнением доносился могучий храп – именно из-за такого я часто не мог заснуть в палате. Значит, остальные тоже еще здесь. Что вообще происходит, эй?
– Соедини с Координатором, – приказал голос.
Минута, и тихий ответ:
– Координатор на связи.
– Это двадцать пятый, готова партия, пять единиц, согласно заказу 2489 дробь Б, как поняли?
– Понял вас, двадцать пятый, отправляйте.
– Минуточку, уважаемый, мы так и не договорились об оплате. Бомжей со свалок – еще ладно, но это особый товар, требует надбавки. Вы ведь не на галеры их отправляете, верно?
– Вас это не касается, – с легким раздражением сказал Координатор. – Десять процентов от общей суммы – и баста.
– Пятнадцать, или мы перепродаем их Асмодею.
– Хрен с вами… Согласен на пятнадцать, отправляйте.
На этом моменте мне стало уже крайне интересно, и я рискнул повернуть голову, чтобы осмотреться. И сразу обнаружил, что за мной наблюдают.
– Пациент проснулся! Срочно наркоз!
В этот момент где-то за стеной что-то бахнуло. Доктор в респираторе, уже направляющийся в мою сторону со шприцом, остановился и развернулся.
– Восьмой двадцать пятому, что там у вас за шум? – поинтересовался голос, что вел переговоры насчет оплаты и процентов.
Несколько секунд молчание, а потом по ушам ударил страшный грохот. Вывернув голову, я успел увидеть, как дверь слетает с петель, и на пороге появляется затянутая в камуфляж фигура с короткоствольным автоматом в руках. Ёк-макарёк, если это на самом деле сон, то такое мне снится впервые.
– Лежать! – скомандовал вооруженный человек. – Руки за голову! На колени, паскуды!
Под кроватью зажужжал электромотор, мое тело в горизонтальном положении пришло в движение, и поехало через комнату прямо в тот самый проход, через который, собственно, и прибыло сюда. Автоматчик коротко матернулся и бросился в погоню, но не успел ухватится за спинку кровати, как она провалилась в черную бездну. Я еще немного проехал, а потом ощутил, что начинаю стремительно задыхаться. Руками хотел схватится за горло – так руки прикованы к кровати, попытался вздохнуть – нечем. Извиваясь, как червяк, я быстро умирал от удушья, стараясь сделать хоть что-то, проклиная всех и вся, с ужасом ожидая, что будет потом. Кровать продолжила двигаться, и на том конце коридора вместо живого тела готовилась вывезти теплый, не подлежащий реанимации труп. Прощай, мальчик Саша с дебильной фамилией, никто тебя не вспомнит, никто не осудит. Потому что никому ты, нахрен, не нужен.
Последняя попытка вздохнуть. Жгучая боль в области груди. Глаза закрылись, тело обмякло.
И настал конец всему. В данном случае – мне.
**************
Говорят, что после смерти жизнь не прекращается. Одни верят, что ты начинаешь другую жизнь, в Раю или в Аду, другие – что ты возвращаешься на Землю, рождаешься и живешь заново. Я не знаю, что творится в голове у обоих сторонников этой теории, но одно знаю точно – если при смерти тебе не повезло, то это еще далеко не конец.
Когда Смерть приходит к тебе в черном плаще, с косой, и вид у нее такой, будто она где-то отмечала свой день Рожденья, и теперь не помнит, какой сейчас год и откуда на ее заднице взялась татуировка в виде бабочки – это пугает, даже интригует. Но когда она является к тебе в домашних шортах, футболке, а через плечо у нее перекинута электрическая мотокоса, становится смешно. Тем более, когда она еще и с порога спрашивает, нет ли чего в доме попить, а потом проходит на кухню, и говорит, что упарилась, пока ту самую дорожку в свое царство косила. Кстати, на этом моменте лучше держать язык за зубами, потому что, как в симуляторе свиданий, каждый вариант твоей реакции повлечет за собой отдельную цепь развития событий, и все они делятся на: а) более менее нормальную б)отличную для тебя, но плохую для Смерти в)отличную для Смерти, но плохую для тебя г) отличную для вас обоих д)вариант, где Смерть сама не знает, что с тобой делать, и на кой ляд ты ей сдался такой никому ненужный.
Примерно такие мысли мелькали у меня в голове, пока я брел по какому-то полю, среди подсолнухов, ориентируясь на элеватор. Странно, я так и не понял: вообще умер или не умер? Помню, была смерть от удушья, помню, была операционная, мужик с автоматом, шуточки Котопса и остальных. Помню, как оказался в клинике, и какие причины заставили меня там оказаться. Тело вроде мое, одежда та же, что была перед операцией. Но где этот долбанный Рай или Ад?
Элеватор начал отдалятся, уменьшатся в размерах. Подсолнухи раздвинулись, образовывая круг. Оказавшись в центре, я ощутил, что куда-то падаю, и замахал руками, стараясь удержатся на поверхности. Но не получилось, потому что, мои ноги всего десять секунд болтались в воздухе, а потом встали на твердую, каменную поверхность. И поле вокруг как-то резко превратилось в кирпичные стены. И воздух появился, спертый, удушливый, еще хуже, чем в общественном туалете. Восстановив равновесие, я оглянулся. Картина, прямо скажем, не самая лучшая – тесная комната, два мертвых тела на кроватях, а у окна стоит не кто иной, как сосед по палате Виталя, и таращится на меня обалдевшим взглядом.
– Маузер, ты тоже здесь?
– Где здесь?
– Здесь, – он обвел рукой комнату.
– А-а-а… Ну, если под этим словом ты подразумеваешь конкретно это помещение, то да, я здесь.
Не сговариваясь, мы на цыпочках подошли к кроватям. Мертвые тела принадлежали двум молодым людям, надо заметить, довольно благородной внешности, с красивыми чертами лица, чистой и ухоженной кожей, сразу видно, не бомжи с вокзала, а уважаемые люди. Были. Когда-то. Я осторожно тронул крайнего пальцем, и отметил, что он уже давно остыл, холодный, как батарея летом.
– Мы где вообще? – Виталя робко огляделся. – Что это за место?
– Без понятия. Наверное, место, куда должны были отправить заказ.
– Какой заказ?
– Неважно. Лучше скажи, что ты помнишь из последнего.
– Помню, как иголку в вену вкатили, и отрубился. А ты?
– И я примерно также.
Свои фантазии насчет переговоров с неким Координатором и появления автоматчика я решил не озвучивать. Мало ли, что дурной голове могло привидеться.
– Может, мы спим еще? – предположил Виталя. Я несколько секунд подумал, бочком скользнул к нему… Хрясь! Ляпас вышел хороший, сильный.
– Ничего не поменялось, – констатировал я с сожалением. – Значит, не спим.
– Придурок, – прошипел Худой, потирая щеку. Хотел сказать что-то еще, но не успел – за дверью заскрипело что-то деревянное. В доме, где я провел детство, точно также скрипела старая, расшатанная лестница, ведущая на второй этаж. Виталя напрягся, глаза забегали, как у призывника, получившего повестку из рук военкома.
– Отлично, вот и люди. Сейчас узнаем у них, что да как, – обрадовался я.
– Дебил, какие люди, прятаться надо, здесь же два трупа!
Сначала я хотел поспорить, но потом представил, как бы все выглядело, если бы я зашел к себе в комнату, а на кровати два мертвеца, и возле них – два парня с обалдевшими лицами, якобы не понимающие, кто они и как сюда попали. Тем более, что Виталя уже схватил меня за локоть, и потащил в шкаф. Он оказался маленький, тесный, забитый вонючими, уже давно вышедшими из моды тряпками, но мы все же поместились, сгорбились, прижавшись друг другу, оставили между дверцами небольшую щель для просмотра, и затихли.
В комнату вошли двое. Один – молодой человек, примерно нашего промежуточного возраста (я уже упоминал, что разница между мной и Виталей была в один год) и низкорослый, сгорбленный дедок. Оба были одеты по-домашнему, парень в "трениках", футболке и шлепанцах на босу ногу, дедок в каких-то обносках.
– Михалыч, проверь, – попросил молодой, остановишись на пороге, и с почтением глядя на мертвецов.
Старик двинулся к кровати, посмотрел, принюхался, пощупал, разве что не попробовал, и покачал головой.
– Нет еще.
– Может, с заказом что-то напутали? – озаботился молодой.
– Это ваши дела, – ответил дед, прошаркал к окну, и открыл форточку. – Еще два часа – и я вызываю полицию. Пусть сами разбираются, кто их убил и почему они в музее торчат.
Музей, однако! Я посмотрел на Виталю, но тот даже не повернулся, продолжая напряженно следить за обстановкой в комнате.
– Михалыч, ну, хотя бы три, – умоляющим тоном попросил молодой.
– За три и бутылки три, – ворчливо ответил дедок.
– Заплатим, не волнуйся.
– Хорошо, но ты, паря, покамест лучше вали отсюда. Негоже такому, как ты, здесь шастать. Если они оживут, я сразу сообщу, как договаривались.
– Но только сообщи!
– Иди уже, недоверчивый.
Парень еще немного потоптался, что-то пробормотал на прощание, и заскрипел лестнице уже в обратном направлении. Старик закрыл форточку, на всякий случай еще раз ткнул пальцем трупы, сел на табурет у стены, достал из-за пазухи самокрутку, и закурил, задумчиво пуская кольца дыма к потолку.
Когда опасность миновала, я стал размышлять на счет того, как сейчас лучше всего заявить о себе. Торчать в шкафу три часа, пока этот Иисус Христос будет ждать чуда воскрешения, не сильно хотелось. А с другой стороны, кто его знает, может он еще какой-то божественной силой обладает. Выпрыгнешь из шкафа, а дед тебе молнию в лоб зарядит, и все. Было два покойника, стало три.
Виталя слегка ущипнул меня за руку, привлекая внимание.
– Что?
– Как думаешь, сколько он еще здесь будет сидеть?
– Ну, сначала, пока не докурит. А дальше не знаю.
Услышав шепот, старик повернул голову, и посмотрел на шкаф. Мы замерли.
– Мыши, наверное, – успокоил "Христос" сам себя, и отвернулся.
Виталя уже более требовательно ткнул меня в бок.
– Да что?
– Слушай, что вообще происходит?
– Я тебе Друзь из "Что? Где? Когда?", чтобы на такие вопросы отвечать? Сам же предположил, что мы спим. Вот, и спи себе дальше, пока можно.
– Раз это сон, то надо хотя бы выйти и осмотреться. А то торчим здесь, как любовники из анекдота, потом и вспомнить будет нечего.
– Я тоже так думаю.
– А этот?
– Раз это сон, то фиг он нам что сделает. В крайнем случае скажем, что мы из церкви, и спросим, какими это такими опытами с душами погибших страждущих он здесь занимается. Сразу отстанет.
В этот момент дед затушил самокрутку, и поднялся с табурета. Потянулся, пробормотал "Пойду, сосну пару часов" и вышел из комнаты. Спустя пару минут где-то в глубине дома хлопнула дверь, и наступила тишина. Отлично, опасность миновала. Мы спокойно вышли из шкафа, на всякий случай посмотрели на трупы – мало ли, а вдруг правда оживут – и тоже пошли своей дорогой. Если точнее вниз по скрипучей лестнице, на первый этаж обыкновенной двухэтажной деревянной сельской избы.
Даже если бы дед не сказал, что это музей, я бы сразу заподозрил что-то неладное. Везде какой-то неестественный порядок, все хозяйственные вещи на своих местах, ни пылинки, ни соринки нигде не валяется. На кухне сложенная из кирпичей печь, деревянный стол, стулья, тазик для мытья посуды, сама посуда аккуратно выставлена на прибитой к стене полке. Виталя зачем-то взял с печи глиняный горшок, и заглянул внутрь.
– Ну, что, появились какие-то мысли?
– Ни единой, – я почесал затылок. – Разве что то, что мы переместились вперед во времени, и попали в далекое будущее, а эта изба – музей старой культуры, куда водят школьников, чтобы они на примере жизни наших предков писали сочинения и получали за них двойки.
– Мда, дела… Сдается мне, что нихрена это не сон. Слишком уж все…
– Реалистично?
– Подозрительно. Мокрухой пахнет.
Пришлось согласится. А между тем мне уже не терпелось посмотреть, что творится снаружи избы. Виталя, как я видел, был того же мнения.
– Пошли отсюда?
– Пошли. Только чур, если ты неправ насчет времени, я даю тебе подзатыльник.
– Разбежался.
Подойдя ко входной двери, мы решительно толкнули ее, и вышли на залитую солнцем улицу….
Глава вторая. База номер шесть
То, что творилось снаружи избы заставило нас о…. В буквальном смысле этого слова.
И если бы я согласился поспорить на перемещение во времени, я бы имел полное право дать Витале не то, что под затылок, а еще и под зад за неверие в мои аналитические способности и богатое воображение.
Отойдя от избы, стоящей на краю асфальтовой дороги, мы медленно подошли к стене мерцающего купола. Он протянулся вдоль и вверх насколько хватало взгляда, и закрывал небо, что однако не мешало солнцу светить, а облачкам лениво передвигаться под кнутом пронизывающего ветра. Виталя поднял руку, чтобы тронуть купол, но я успел остановить его.
– Лучше не лезь. А то вдруг нас еще заживо сожжет нафиг.
Когда-то в далеком детстве я читал книгу про магическую тюрьму с похожей защитой, где заключенные могли спокойной передвигаться по улицам, но не имели возможности выйти за пределы города – а если бы попытались, их бы убило на месте. Учитывая трупы позади, здесь была подозрительно похожая концепция.
Но, несмотря на купол, ощущения были те же – солнце грело, ветерок слегла холодил, воздух был чистый и свежий, как у бабушки в деревне, только без примеси коровьего навоза. Далеко внизу под куполом протянулась лесная чаща, настоящие джунгли, без единого просвета и единого движения. Несколько минут мы смотрели туда, в надежде, что где-нибудь что-нибудь шевельнется, но без результата. И, тогда развернувшись, потопали в обратном направлении.
Обратное направление было не менее интересным.
Асфальтовая дорога (хорошая и гладкая, без трещин и ям, прямо как в Европе), вела к перекрестку. Когда мы подходили, по нему медленно пролетел грузовик. Именно, что пролетел, потому что колес у этой хрени не было, и она просто плыла по воздуху в полуметре над землей. Виталя проводил машину обалдевшим взглядом.
– Видел?
– Угу.
За перекрестком начиналась городская улица. Одноэтажные, круглые металлические коробки, исполняющие функции домов, тесно лепились друг к другу, оставляя небольшие переулки, тротуары узкие, два человека не развернутся, а где-то далеко громоздилось сооружение с трубами, выпускающими легкий белый дымок, испаряющийся при соприкосновении с куполом. Когда мы подходили к перекрестку, в одном из домов входная дверь просто отъехала в сторону, выпуская наружу крепкую мужскую фигуру лет тридцати с пакетом продуктов в руке. В другой руке он держал поводок, скрепляющийся с ошейником угрюмого мастифа, послушно семенящим позади.
– Слышь, мужик, – по-свойски сказал Виталя. – А скажи, куда мы попали?
Я ткнул его локтем в бок. Мужик остановился, переложил пакет в правую руку, а поводок в левую, и пожал плечами.
– Вернее, я хотел сказать, что это за место? – поправился Худой.
– База номер шесть, – местный кинул на нас подозрительный взгляд. Я тоже посмотрел на себя, и мне сразу поплохело – да ведь мы до сих пор в больничных пижамах, как будто сбежавшие из психушки шизофреники. – А вы чего, парни, заблудились?
– Вроде того, – я слегка закашлялся, не люблю врать чужим людям, это некультурно. – А тебя как зовут?
В моей голове уже нарисовалась перспектива познакомится поближе, и, втянув это пока еще доверчивого горожанина в разговор, ненавязчиво расспросить ее обо всем. Но мужик лишь покачал головой, и пошел дальше, буркнув на прощание:
– Извините, но я спешу.
Виталя бросил на меня растерянный взгляд.
– База какая-то, да еще и номер шесть… Ёлки-иголки, да куда это нас вообще занесло? И что теперь делать?
– Спокойно! – я сунул руки в карманы, и огляделся. Кроме этого мужика и проехавшего мимо грузовика нас пока никто не засек, и надо этим пользоваться. Сказать по правде, мне тоже было страшно до ужаса, но жизнь научила брать эмоции под контроль. – Спокойно. Нам же операцию хотели делать, помнишь?
– И что?
– А то, что это, наверное, какой-то научный эксперимент с погружением в искусственную реальность.
– И что?
– Что-что… Думаю, надо погулять, поразговаривать с местными, осмотреться. Потом проснемся, все расскажем, нам выплатят двадцать штук, и весь кошмар закончится.
Виталя начал потихоньку успокаиваться.
– Точно? – спросил он жалобным тоном.
– Точно – не точно… Короче, не паникуй. Все нормально.
Но сам я в этом сомневался. Слишком свежие были ощущения, что я умер от удушения, и мысль, что это и есть загробный мир. Виталю мои доводы тоже не убедили, но он промолчал, инстинктивно решив довериться мне, как умному и начитанному человеку.
Хотя, думаю, даже если бы я больше читал Библию вместо попаданческого фэнтези, нам бы это не сильно помогло.
****************
– Эй, вы гляньте на них! Что за наряд?
Мы остановились, как оплеванные, и оглянулись. Какой-то наглый не по годам дедок откровенно ржал, рассматривая наши больничные пижамы. Пришлось уйти с улицы и затихарится в безлюдном переулке.
– Как видно, просто гулять нам не суждено, – констатировал Виталя со вздохом сожаления.
– Это точно, – я прошелся до конца переулка, и осторожно высунул голову. И тут же узрел вывеску "Кафе", причем написанную на нашем, родном, русском языке. Вывеска венчала длинное приземистое сооружение металлической конструкции, с крошечными окнами и единственной входной дверью.
– Пошли, хоть кофееем закинемся. Заодно узнаем, где здесь можно прикупить нормальные шмотки.
– А деньги?
– Придумаем что-нибудь.
Внутри было тихо и на удивление пусто. Вообще пусто. Ни души. Когда мы сели за один из множества свободных столиков, к нам направилась механическая дылда, балансирующая на колесе, и мигающая фарами в знак приветствия.
– Так-с, что здесь у нас? – Виталя от удивления опять выпал из игры, поэтому пришлось мне сориентироваться. Ничего сложного – на груди робота располагался ряд кнопок с названиями из меню, а внизу была щель, очевидно для приема монет. Я для пробы нажал на первую попавшуюся кнопку, и стал ожидать, потребует эта бездушная машина оплаты сразу, или подождет. Но робот мигнул фарами, укатил через дверь на кухню, и спустя минуту вернулся, таща поднос с тарелкой. На тарелке возвышалось что-то, смутно напоминающее старинное армянское блюдо. Робот с ловкостью фокусника поставил деликатес передо мной, выложил вилку, нож, салфетки, и замер в ожидании дальнейших указаний.
– Класс, вот это сервис. А ты еще сомневался, дурилка картонная. Ясное дело, что мы в далеком будущем.
– Угу, – Виталя передернул плечами. – Дай, я тоже попробую.
Он тоже ткнул пальцем в первую наугад, и выбрал салат. Пока робот ездил за заказом, я осторожно отрезал кусочек от своего, и прожевал. Вкусно, сочно, слегка острит – покойники такого явно не чувствуют. Витале его салат тоже понравился, хотя и не удивительно, две недели на больничных харчах. А кормили нас, как космонавтов, строго по выработанной для каждого диете, без лишних калорий. Оно, конечно, сытно, но быстро надоедает.
Утолив первый голод, мы начали изучать меню уже более вдумчиво. На второй раз махнулись заказами, и вдобавок взяли себе по чашечке кофе, так сказать, чтобы запить деликатесы. Салат оказался фруктовый, с кучей витаминов, а кофе крепким, сладким, с малой примесью сливок. Закончили десертом в виде парочки шоколадных эклеров, и развалились на мягких диванчиках, откровенно кайфуя, пока механический официант убирал грязную посуду.
– Так где мы, по-твоему, говоришь? – Виталя вернулся к насущным проблемам.
– В виртуальной реальности, – я внимательно огляделся. – Книгу одну читал, где героев вот также, вроде нас, в выдуманный мир окунают.
– И зачем их окунают?
– Тестируют. Как они себя поведут, что почувствуют, как организм ко всему этому приспособится. И уже на основе результатов делают выводы, что надо доработать, какие ошибки надо исправить.
– А ты много книг вообще читал на эту тему?
– Одну, да и ту прочел, потому что в поезде ехал, скучно было. Я больше по фентези, а это скорее на научную фантастику тянет.
– И что?
– Что-что… Надо приспособиться.
Виталя задвигал бровями, изображая мыслительную деятельность. Когда он склонился ко мнению, что это всего лишь игра, ему явно полегчало.
– А я вот книгу читал про разведчиков. Как их готовят, в незнакомую местность забрасывают без всего, и они должны законсервироваться, стать своими. Может, и у нас такой же сюжет?
– Возможно. И с чего эти твои разведчики обычно начинали?
– Завести полезные знакомства, раздобыть документы, найти жилье и работу, – Виталя загнул на левой руке четыре пальца. – Но сначала – переодеться, над нами уже дети смеются.
– Логично. И где нам все это найти, не привлекая лишнего внимания?
Он замолчал, а меня вдруг посетила бредовая, хотя и не очень, мысль. Если уж мы здесь не случайно, то для нас наверняка имеются какие-то послания, с указаниями, что делать и как быть. Надо просто их найти, вот и все. А где ты в незнакомом городе окажешься с наибольшей вероятностью? Правильно, на вокзале, когда будешь драться с местными бомжами за свободную скамейку.
– Расспросить что ли кого-нибудь? – Виталя тоже огляделся. – Эй, есть здесь кто-нибудь? Люди? Вы еще не вымерли?
Молчание.
– Короче, – я поднялся. – Пошли дальше. Постучимся в любой дом, и сочиним какую-нибудь историю. А дальше по ситуации.
– Согласен, – кивнул Виталя.
В этот момент робот, увидев, что мы собираемся уходить, вдруг загудел, и выдвинул откуда-то клавиатуру с электронным таблом. На нем мигала надпись "Введите свой личный номер".
– Личный номер?
– Наверное, имеется в виду счет в банке. У тебя он есть?
– Был когда-то, – Виталя неуверенно ткнул пальцем в клавиши.
"Ошибка! Попробуйте еще раз!"
– И что дальше?
– Остается последнее средство, – я примерился, сорвал со стола скатерть, и набросил роботу на голову. – Валим!
Как грабители, мы ринулись к выходу, оставив позади возмущенного таким бесчеловечным поступком механического официанта.
Уйти далеко нам не дали.
Не успели мы пробежать по тротуару и десять метров, как сверху опустилась летающая машина, и легла на брюхо, закрыв нам проход. Судя по мигалке, это была местная доблестная полиция. Вот, блин, а ведь так все хорошо начиналось!
– Перейдите на другую сторону, – загудел динамик. – Пожалуйста, немедленно перейдите на другую сторону. Вы создаете неудобства для других граждан.
– Чегой? – у Витали забегали глаза.
– Он хочет, что мы перешли, – я потянул его за рукав через дорогу. – Здесь левостороннее движение. И те, кто движется в одну сторону, никак не могут идти по другой стороне улицы навстречу тем, кто движется в противоположную.
Убедившись, что мы послушались, патрульная машина поднялась в воздух и улетела, даже не удосужившись спросить, все ли у нас в порядке и не нужна ли нам какая-нибудь помощь. Точно, как наши местные мусора – пару нариков в "обезьянник" бросили, процент отчетности поддержали, а остальное их не парит.
– Дурдом какой-то, – Виталя согнулся, уперев руки в колени. – Саня, мне страшно! Куда мы попали, что это за место, Саня?
– Не ори! Я уже высказал, что думаю, чего тебе еще?
– Эй, вы! – раздался сзади знакомый голос.
Мы медленно обернулись. Возле давешнего перекрестка стоял не кто иной, как Котопес, и улыбался во все свои двадцать семь оставшихся. Рядом скромно топтался Боцман.
– Ребята! – простонал Виталя, бросаясь к ним. – Вы тоже здесь?
Не сказать, что мы были добрыми друзьями, даже проведя две недели в одной палате, но сейчас даже у меня мелькнуло что-то вроде радости. Четверо – это уже не два, четверых так просто не проглотишь.
– Давайте сюда, пацаны, – Боцман потянул нас куда-то между домами, и вывел на закрытый со всех сторон внутренний двор. Оказавшись в безопасности, мы немедленно выложили свои первые впечатления, захлебываясь от восторга. Но тут оказалось, что парни знают не больше нашего.
– Мы тоже не в курсе, что это за место, – Котопес почесал щеку. – Проснулись в воде, смотрим, озеро. Ну, выбрались на берег, и пошли. Бродили по городу, бродили, пока на вас не наткнулись. Ну, а вы как?
– Поели, только не заплатили, – буркнул я. – Еще какие-то трупы видели, и дедок сказал, что они вроде как должны ожить. Ясно, что нихрена не ясно.
– А Мазепа где? – просил Виталя.
Котопес и Боцман переглянулись.
– Утонул он.
– Как?!
– Вот так. Я же говорю – проснулись в озере. А Мазепа плавать не умел, вот его течением и отнесло. Пока греб к нам – захлебнулся.
– Трындец, – только и мог сказать Виталя. – Что же вы его, вытащить не могли?
– Мы не спасатели, – резонно ответил Котопес. – Да и потом, вода холодная была, а я только недавно бронхитом переболел.
– А у меня вообще после флота боязнь утонуть, – поддержал Боцман. – Я даже дома, когда моюсь, полную ванну не набираю.
Эта рассуждения показались мне странными. Две недели играть в карты и рассказывать друг другу анекдоты, и все ради того, чтобы эти люди тебе даже на помощь не пришли, когда ты тонуть будешь. В гробу я видал такую дружбу.
