Текст книги "Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]"

Автор книги: Александр Нуждаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Легкий скрип вывел Ратибора из состояния задумчивости. Краем глаза он заметил какое-то шевеление сбоку. Повернул голову…

Первым побуждением новгородца было спрыгнуть с того места, на котором он сидел, и твердо встать на ноги. Только чудом он удержался.

Статуи шевелились. Одно из чудовищ медленно свело вместе сжатые кулаки, несколько раз стукнуло ими друг об друга, а потом не спеша, со скрипом, повернулось. Затем его примеру последовали и остальные два. Богатыри молча смотрели на это, слишком удивленные, чтобы что-либо делать.

Первым очнулся Драгомир. Подскочив, он с воинственным кличем опустил меч на голову приближающегося чудовища. Сделать так наемника побудил скорее страх, чем здравый смысл.

Клинок звякнул и переломился пополам. Вторым мечом Драгомир рисковать не стал, а отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от неожиданно быстрого взмаха каменной лапы.

Засмотревшись, Ратибор потерял осторожность и поплатился за это. Удар в спину отбросил его к самому краю площадки. Новгородец еле успел ухватиться за какую-то ничтожную неровность в камне. Левая половина его тела уже висела над бездной.

Ратибор откатился в сторону, и вовремя: на то место, где только что была его голова, опустилась нога чудовища. Ожившая статуя ощерилась, показывая белые, острые, совсем не каменные зубы, и сделала еще шаг. Новгородцу уже было ясно, что меч против стража не поможет. Поэтому он изо всех сил ударил противника по ступне обухом топора.

Раздался звонкий удар, как всегда от столкновения стали с камнем. От ноги стража отлетело несколько крупинок. На камне появилась белая щербинка. Чудовище поспешно отдернуло пострадавшую конечность и злобно зарычало. Рык тоже был какой-то каменный, неживой.

Сбоку послышался такой же удар, только гораздо громче. Бросив в ту сторону короткий взгляд, Леший увидел, что Муромец уже пустил в ход свою кувалду. Теперь его каменный противник стоял, слегка пошатываясь, и мотал головой.

Тот, кто наседал на Ратибора, резко прянул вперед. Новгородец снова увернулся и снова оказался прижатым к краю. В спину подуло снизу. Чудовище щелкнуло зубами и прыгнуло.

В последнее мгновение Ратибор догадался, что надо делать. Он упал прямо под ноги противнику. Каменная ступня врезалась в только-только зажившие ребра. Леший охнул, чувствуя, что сейчас потеряет сознание… Но дело было сделано. Страж башни потерял равновесие, несколько мгновений стоял на самом краю, отчаянно маша лапами, а затем рухнул вниз.

Муромец, не давая своему противнику придти в себя, снова обрушил на его голову удар кувалды. Потом еще и еще… Опомнился он только тогда, когда чудовище с грохотом упало ему под ноги.

Драгомир и оборотень вместе оболронялись от третьего стража. Могучее чудовище не могло двигаться так же быстро и ловко, как опытный наемник и Подосён, вдобавок теряло время и силы (хотя каменные существа, кажется, не уставали вовсе), пытаясь расправиться с ними обоими одновременно.

Один раз, правда, Подосён не успел вовремя отскочить. Лапа стража мгновенно ухватила его за плечо. В этот момент Драгомир изо всей силы стукнул противника рукоятью меча по голове с той же стороны, с какой стоял Подосён. Чудовище тут же выпустило добычу и кинулось на Драгомира.

Муромец и Ратибор, отделавшиеся от своих противников, поспешили на помощь. Вчетвером против одного им удалось-таки справиться со стражем. Его просто сшибли вниз одновременным ударом кувалды сверху и пинком по ногам.

Теперь оставалась только одна статуя – неподвижно лежащая возле ящика.

– Интересно, – сказал Ратибор, еле удерживаясь от стона (многочисленные ушибы болели все сильнее), – оно сдохло или притворяется?

– Если притворяется, – задумчиво произнес Драгомир, – надо его разоблачить. Илья! Двинь-ка ему еще разок по морде. Для надежности.

Муромец с готовностью подошел к поверженному стражу и от души размахнулся…

Движение каменной твари было настолько быстрым, что никто не успел даже пошевелиться. Страж башни вскочил прямо из лежачего положения, и его лапа намертво сомкнулась на длинной рукояти кувалды. Треск – и в руках Муромца оказался обломок толстой палки, а сам молот вместе с оставшейся половинкой рукояти уже валялся в двух шагах от него.

Чудовище тут же перестало обращать внимание на Илью. Морда статуи, изуродованная молотом, повернулась в сторону остальных. Пасть раздвинулась в оскале. Правда, зубы стража уже были изряжно прорежены, но даже обломки, торчавшие из каменных челюстей, без труда перемололи бы человека в кашицу. Страж целеустремленно направился к богатырям.

– Тупой! – неожиданно восхищенно воскликнул Ратибор. – Братцы, да он же безоружных не трогает! Кладите мечи, все равно не поможет.

Драгомир скривился, но тем не менее оружие бросил. Клинок Ратибора вместе с топором уже лежали под ногами своего владельца. Подосён же и так был безоружен, ибо все свое железо уронил по ходу драки.

Страж застыл в недоумении, явно не понимая, что делать дальше. И в этот момент Муромец, до того тихо стоявший сзади, ухватил ожившую статую обеими руками, крякнул от натуги, но все же поднял, быстро подтащил к краю и отпустил. Чудовище, наврное, так и не успело осознать, что же с ним произошло.

– Ну вот и все, – буднично заметил Ратибор, подбирая оружие. – А говорили – непобедимые чудовища, непобедимые чудовища… Кстати, их же здесь было только три. А ворон вроде упоминал про пять…

– Надо думать, остальные два – это те велеты, которых мы внизу одурачили, – сказал Драгомир, ложась на край площадки и заглядывая вниз. – Хоть бы эти каменные оболтусы им на головы свалились…

Муромец же времени даром не терял. Он взял пострадавший молот, подошел к странному ящику и замахнулся. С такой короткой рукоятью ему было неудобно управляться, и удар получился слабым. Но действие, которое он произвел, вышло просто невероятное.

Ящик, больше похожий на подножие какой-нибудь статуи и казавший ся таким же несокрушимым, вдруг со скрежетом начал погружаться в пол. Муромец замер с молотом в руке.

Погружение шло достаточно быстро, так что уже скоро на поверхности площадки осталась только самая верхушка странного ящика. Оказалось, что крышки у него не было. Вообще не было. Так что он просто ушел в пол, открыв взгляду чудо-оружие.

Это был топор. Вернее, чекан – вместо хорошего лезвия в виде полумесяца у него было нечто напоминающее хищный клюв, а на обушке – как маленький молоточек. Сколько Ратибор ни напрягал голову – так и не смог понять, из какого же материала сделан этот топор. Ясно было одно: белое отполированное острие не может быть металлическим. И вот еще что. Оружие бога не лежало на маленькой плите, а неподвижно висело в воздухе над ней, не касаясь камня затейливо украшенной рукоятью.

Отодвинув в сторону удивленного Илью, Ратибор протянул руку и с трепетом коснулся чудесного топора…

– Ратибор! Очнись! – с тревогой в голосе повторял Илья, хлопая друга по щекам.

Леший помотал головой и открыл глаза. Его тут же ослепило заходящее солнце, так что Лешему пришлось поспешно снова зажмуриться.

– Что со мной произошло? – наконец смог выговорить он.

Во всем теле новгородца словно бы не осталось живого места. Даже после великанской дубины было легче.

– Ну, как ты хватанул этот чекан, – ответил Илья, почесывая в затылке, – тебя как отшвырнуло! Я еле успел подхватить, а то бы лежать тебе там, у подножия, размазанным по камушкам. Подхватил, смотрю – ты вроде без сознания…

Ратибор нашел в себе силы сесть. Все тело снова пронзило болью, но сейчас она вроде бы ослабела немного, так что было вполне терпимо.

– Если разобраться, мне еще повезло, – пробормотал он, – могло ведь и совсем убить. Сказано же было древними – оружие богов само выбирает себе хозяина! А тот, кто дерзнет самовольно им завладеть, в лучшем случае отделывается тем же, чем и я сейчас…

Лешего прямо-таки жгло изнутри от обиды и осознания своего бессилия. Они прошли и пролетели сотни верст, сражались с велетами и дивьими людьми, одолели непобедимых чудовищ – и вот теперь они сидят в двух шагах от оружия, к которому стремились, и ничего не могут сделать!

Муромец решительно поднялся на ноги.

– Клясться буду, – пояснил он в ответ на недоуменные взгляды. – Перуну. Слышь, Перун! Смотри, чем тебе жертвую! Если дашь нам свое оружие и поможешь до дома добраться в срок – клянусь, что никому не буду хвастаться своими подвигами в этом походе!

Ратибор покачал головой. Жертва действительно была серьезная. Богатырь может прожить без коня, доспехов и меча – в крайнем случае возьмет их с бою, на то он и богатырь – но без молодецкой похвальбы богатырю жизнь не жизнь. Каково это – сидеть на княжьем пиру, слушать, как другие хвастаются деяниями, и молчать, хотя сам можешь порассказать вдвое, причем чистую правду! Во всяком случае, сам Ратибор на такое бы не решился…

Внезапно на окутанном облаками горизонте показалась темная точка. Она приближаласть с совершенно невозможной скоростью, так что спустя несколько мгновений стало возможно различить всадника, скачущего по облакам, словно по твердой земле. Или все-таки летящего? Ратибор не мог понять. Если крылатый конь летит – тогда зачем он при этом ногами перебирает? Если же бежит – тогда зачем мерно движутся огромные крылья?

Пока богатырь гадал, всадник приблизился к башне. Конь взмахнул крыльями сильнее, его копыта оторвались от облаков, и в считанные мгновения всадник оказался вровень с вершиной башни.

Ратибор глядел на него во все глаза. У всадника были совершенно седые волосы, но молодое лицо и огненно-рыжие усы. От всей его крепко сбитой фигуры веяло несокрушимой мощью – Ратибор только сейчас понял, что обозначает это выражение. На поясе всадника висел меч длиной в двуручник, но, судя по всему, предназначенный для владения одной рукой.

Кого-то этот всадник сильно напоминал новгородцу… И внезапно он вспомнил, кого. Идол Перуна, установленный Владимиром в большом кивском святилище! Точь в точь! Голова серебряная, усы золотые… Меч на поясе…

Всадник тем временем спрыгнул с седла на площадку. Крылатый конь остался как ни в чем не бывало стоять на воздухе.

– Ну что? – спросил он громовым басом. – Почему вы не кланяетесь своему богу? – И Перун раздвинул рыжие усы в ослепительной усмешке.

Ратибор поклонился, не слишком утруждая себя. В конце концов, должен же Громовик понять, что перед ним не какие-нибудь бездельники, а воины, уставшие после жаркой битвы.

– Перун… – с сомнением протянул Подосён. – А я тебя по-другому представлял…

– И неудивительно, – хохотнул бог, ничуть не обидевшись. – Вы что думаете, у нас, богов, как у вас – одно лицо на все случаи жизни? Ну, перейдем к делу. Я твою клятву услышал, – теперь Перун обращался к Муромцу. – Надо сказать, что так мне еще никто не жертвовал. Жизнью – бывало, а вот славой богатырской…

Громовик задумался, но ненадолго. Громовикам вообще не свойственно надолго задумываться.

– Так что оружие я вам дам. Но с условием. В моих руках оно поражало сотни врагов. В руках каждого из вас оно поразит только одного. После этого топорик просто станет слишком тяжелым, и ни один человек его не поднимет… Довольны? – и бог снова улыбнулся.

Муромец за спиной Ратибора снова потянулся к топорику, неподвижно висевшему в двух пальцах над площадкой. На этот раз чудо-оружие удалось взять без неожиданностей. Пальцы богатыря сомкнулись на украшенной рукояти.

– Стало быть, все, – подытожил Перун.

– Нет, – неожиданно даже для самого себя покачал головой Ратибор. – Муромец обещал в случае, что ты нам до дома поможешь добраться.

– Ну ты даешь, – бог покрутил головой. – Со мной уже лет тысячу никто не торговался! Люблю таких настойчивых… Ладно уж, ваш ковер я вам верну. А там сами добирайтесь, как знаете.

– Так он же не летает, – вставил Подосён и, исчерпав на этом свои запасы смелости, спрятался за Ратибора.

– Как это? – Перун явно удивился. – Если самолет – так обязательно летать должен!

Громовик пошарил рукой в воздухе… и в ней внезапно появился ковер-самолет. Тот самый, старый и потрепанный. Перун внимательно рассмотрел его.

– Да нет, все в порядке. Вы мне голову морочить не могите! Я вам не какой-нибудь Велес. Я – Перун-Громобой! – он внушительно стукнул себя кулаком в грудь. – А чтобы вы видели мою силу и впредь знали, как надо уважительно с богами разговаривать – как только вы покинете эту башню, я и ее, и всю гору с землей сровняю, чтобы ни единого высокого пика в Святых горах не осталось! – Потом он неожиданно рассмеялся и вскочил в седло.

– До встречи! – крикнул он напоследок. А затем крылатый конь по пологой спирали пошел вверх, пока не скрылся из виду. Богатыри остались одни на площадке башни над облаками.

Ратибор проводил взглядом исчезающую в поднебесье фигурку. Потом вздохнул почему-то и обернулся к Муромцу.

– Дай чекан подержать. Теперь-то он должен мне в руки даться…

Оружие Перуна оказалось неожиданно легким. Если бы не знал Леший, что этот изящный топорик и есть цель их похода – ни за что бы не поверил. Но от прикосновения к резной рукояти по жилам новгородца словно бы разлился огонь вместо крови. Тело распирало неземной силой, и голова кружилась от желания прямо сейчас разрушить гору-другую. Ратибор еле сдержался – в конце концов, чудо-чекан он может использовать лишь однажды, так что не стоит разбрасываться таким драгоценным даром.

– Вы меня не подвезете до той стороны гор? – нарушил тишину Драгомир. – А то ведь мне с вами не по пути…

– Коли получится ковер в воздух поднять – подвезем, – ответил Ратибор, бережно кладя добычу в середину упомянутого ковра. – Становись, братцы! Земля, прощай!

Ковер загудел, из-под него подуло ветром, а затем изделие древних магов медленно приподнялось и застыло над площадкой.

– В Сибирь – в добрый путь! – выкрикнул Подосён звенящим голосом.

И в тот самый момент, когда Грозовой Пик начал отдаляться от путешественников, из синего неба ударила ослепительная молния.

Ратибор тут же зажмурился, но и перед закрытыми глазами все равно стояла огненная полоса. Когда же новгородец снова взглянул в ту сторону, то увидел, как рушится Грозовой Пик, и услышал, как грохот падающих камней смешивается с ужасным громом.

Глава восемнадцатая

Ковер приземлился примерно в версте от Святых гор. Путешественники решили последний раз переночевать вместе. На следующее утро Драгомир отправится в Сибирь, дабы наняться в охрану какого-нибудь таможнего владетеля, а киевляне – в Киев, относить князю чудо-оружие. А пока оставалось просто отдохнуть, набраться сил перед долгой дорогой домой…

Ратибор лежал возле костра, положив под голову кулак, и думал. Мысли текли медленно и спокойно. Сколько, поди, времени уже прошло с тех пор, как он в последний раз мог вот так лежать, глядя на огонь, и ни о чем не беспокоиться? Много, много… те два месяца, что он в походе… да еще те полгода, что в обучении из подвалов не вылезал… да то время еще, когда в дружине обучался… Посчитав еще, новгородец пришел к неутешительному выводу: если не считать те немногие дни, когда на заставе нечего было делать, не знал он покоя с того самого несчастливого дня, когда хмель дернул его за язык дать опрометчивую клятву в новгородском кабаке.

Да и теперь, разве все спокойно на душе у Ратибора? Нет, и это правильно – мало дело сделать, надо его еще и завершить по-человечески. Да и вопросы мучают. Не может ведун жить без вопросов. Так говорил учитель, так и сам Ратибор привык повторять настолько часто, что почти перестал задумываться. А среди вопросов самый главный – почему? И есть куда его приложить… Почему время от времени колдовские способности отказываются служить ученику Волха Всеславьевича? Почему надежнейшие, выверенные веками заклятья либо не работают, либо действуют слабее, чем должно?

Ратибор прокрутил перед мысленным взором все те случаи, когда такое происходило. Первый раз – все ясно, Змей запрещает колдовать везде, куда достает, так и полевой говорил. А потом? Когда отряд приближался к Святым горам? Ведь получилось же тогда у Лешего исцелить гостеприимного старого воина?

– Леший! – Кто-то дотронулся до колена Ратибора. Приоткрыв один глаз, новгородец увидел Драгомира, задумчиво вертящего в руках меч, который Ратибор достал из сундука в подземной оружейне.

– А ведь тебе, я смотрю, повезло неслыханно, – сказал наемник, по своему обыкновению чуть усмехаясь, и положил клинок на землю. Узорчатое лезвие словно бы отделило его от Ратибора. – Это ведь не простой меч, я такие вещи нюхом чую. Кладенец это, не иначе.

– Ой ли? – протянул Ратибор. Ему, собственно, сейчас было все равно, что спрашивать или что отвечать. Тело, измученное непрерывным напряжением, сейчас наслаждалось отдыхом, и Леший не хотел ему мешать. – Мало ли сколько древнего оружия у дивьих людей в погребах завалялось?

– Однозначно, – уверенно заявил наемник. – Ты не забыл еще – все мечи вдоль стен висели или стояли, а этот в сундуке хранился, от остальных наособицу. Да у него и надпись на клинке есть. Я только что читал…

Заинтересовавшийся новгородец взял меч с травы и действительно обнаружил надпись, выбитую (как ни странно) русскими буквами.

«Защита от зла тебе этот клинок» Странно как-то… Обычно пишут на кладенцах что-нибудь понятное или, наоборот, такое запутанное, что ничего не разберешь, а тут… Вроде бы ясные слова, но как их понимать? Что меч поможет защитить от врагов? Так это любой хороший меч может, а не только кладенец… Или просто кузнец на своем любимом творении выбил, что в голову пришло?

– Темно уже, – оторвавшись от размышлений, сказал Ратибор. – Надо дозор выставлять. Кто первый?

– Я, конечно, – Подосён уверенно вскочил и прошелся пару раз вокруг костра бесшумной волчьей походкой. – Я всегда первый в дозоре, не забыл? Вот когда луна встанет, тогда ты меня сменишь. А то мне на луну всегда выть хочется, – оборотень подмигнул Ратибору и весело оскалился. на мгновение отрастив волчьи клыки. – Потом Муромец, потом так же Драгомир. Все время так было.

Ратибор согласился с мнением оборотня. Когда силуэт юноши скрылся в круге тьмы вокруг костра, новгородец повернулся набок и заснул.

– Здравствуй, Ратибор. Я уж и не чаял свидеться…

Перед Лешим сидел за дубовым столом его учитель – знаменитый богатырь Волх Всеславьевич. Кажется, это была именно его комната в тереме – бывал там ученик пару раз… Лицо Волха выглядело озабоченным и успокоенным одновременно – странное выражение это Ратибор в конце концов понял так: учитель по горло в хлопотах, но с одним делом только что успешно расквитался.

– Нашел я все-таки способ до тебя добраться. Во сне, оказывается, еще и не такое можно сделать. Вроде бы просто, а ведь ни разу в голову не приходило, что могу тебе присниться.

Обрадованный Ратибор тут же попытался изложить все приключения, что были с ним на пути.

– Да знаю я, знаю, – отмахнулся Волх. – Не все, конечно, только самое важное, ну да остальное ты мне сам расскажешь, когда вернешься. А пока вот тебе совет – присмотрись к своему Драгомиру. Темный он какой-то. Любого человека насквозь вижу, его – не могу. Может статься, ты на все свои вопросы ответы найдешь…

Комната, в которой сидели собеседники, стала меркнуть и расплываться. Ратибор почувствовал, что просыпается… как вдруг на него словно бы навалилось что-то темное и плотное, не давая дышать. Новгородец попытался было отбиться, но руки и ноги не слушались его, словно схваченные крепкими веревками. Еще несколько мгновений – и Ратибор потерял сознание.

Когда он очнулся, было позднее утро, уже переходящее в день. Над деревьями светило солнце, где-то в ветвях щебетали птицы.

Ратибор приподнялся на локте. Это далось ему с трудом, все тело было словно бы выжато досуха, но все же удалось. Леший осмотрелся.

Костер уже давно догорел, и даже угли успели остыть. Может быть, пролежал новгородец без памяти всего только ночь, а может, и не одни сутки пролетели… По ту сторону черного круга лежал Илья Муромец, раскинув руки и ноги в стороны, и мирно спал. Неподалеку в траве лежал ковер-самолет, плотно свернутый и перевязанный какой-то ленточкой… Все выглядело вполне обычно. Ратибор даже не сразу догадался, в чем же дело, почему так тревожно на душе…

Ни Подосёна, ни Драгомира нигде не было. А еще – на том месте, где еще вчера лежал подарок Перуна, сейчас была только трава, даже не примятая. Чудо-оружие пропало.

И в этот момент Ратибора словно бы обожгло пониманием, казалось бы, не имеющим никакой связи со всем происшедшим. Все те разы, когда колдовской дар отказывался служить своему владельцу, рядом всегда был Драгомир! Ведь в тот раз, когда Ратибор вылечил гостеприимного старого воина, наемник был на охоте. А когда понадобилось выжигать дверь, он отошел подальше – и то заклинание сработало слабее, чем должно бы! Значит, Драгомир служит Змею? Ведь только Змей и его люди умеют запрещать колдовство вокруг себя…

Несколько мгновений Ратибор молча лежал, ошеломленный свалившимся на него знанием, а потом кинулся будить Муромца. Но едва новгородец встал на ноги, как голова закружилась, земля радостно поддала Лешему под коленки, и он рухнул на прежнее место.

Отлежавшись, новгородец на четвереньках подполз к спящему Муромцу и затряс его за плечо:

– Вставай, Илья, беда приключилась!

Но тот спал богатырским сном, даже не шевелясь.

– Дружина, подъем! – в отчаянии заорал Ратибор. Но и этот прием, доселе безотказный, не смог пробудить Муромца. Тут уж и дураку ясно – не простой сон, а наведенный.

Оставалась надежда, что удастся разбудить хотя бы Подосёна, но для этого его еще нужно было найти. Ратибор засунул меч в ножны и, опираясь на него, как старик на клюку, принялся обходить поляну, заглядывая в кусты.

Подосёна он нашел очень быстро. Попытался разбудить. Спустя немного времени он понял, что сделать это сможет теперь разве что кто-нибудь из богов. Кто еще способен поднять человека из мертвых? А в том, что Подосён мертв, сомневаться не приходилось. Поначалу Леший еще надеялся, что товарищ просто спит, так же как и Илья, но, перевернув тело на спину, он увидел широко открытые глаза, глядящие в никуда, и рукоять ножа, торчащую из горла юноши. Ратибор машинально взялся за нож и вытащил его из раны. Перед ним блеснуло окровавленное серебряное лезвие. Неизвестный, кто бы он ни был, хорошо знал, как убивают оборотней.

– Неужели все-таки Драгомир? – прошептал Ратибор. Вопрос этот был задан скорее от безнадежности: сомневаться, что все содеянное – работа Драгомира, уже не приходилось. Разумеется, навести сон могли многие колдуны, но никто, кроме веселого наемника, не смог бы унести с собой чудо-оружие. Любого другого так шарахнуло бы Перуновой силой, что еще долго бы не очнулся.

Впрочем, во всем этом было и одно маленькое преимущество. Теперь, когда Драгомир, по всей вероятности, был уже далеко, никто не мешал Ратибору колдовать самому. Конечно, сейчас у него не было книги, в которой можно было отыскать ответы на все вопросы, но кто сказал, что ученик Волха Всеславьевича ни на что не способен без подсказки?

Пара слов – и новгородец уверенно выпрямился, а меч в ножнах повесил на законное место – за спину. Разумеется, обычно его носят на поясе, но когда вместо щита предпочитаешь носить топор… Две железки на одном боку – тяжеловато будет.

Тело Подосёна Ратибор перетащил поближе к остаткам костра. Сюда волки не сунутся – Муромец храпом распугает… Новгородец невольно улыбнулся, но тут же снова помрачнел. В конце концов, он остался один. А против него был не какой-нибудь печенег, а хитрый и опытный воин, к тому же владеющий топором бога. Хоть и может он его применить всего один раз, да на одного Ратибора разве больше надо?

Теперь предателя еще предстояло найти. Чуть-чуть подумав, Ратибор понял, как это можно сделать.

– Земля, прощай! За Драгомиром – в добрый путь!

Лес стелился внизу, сливаясь на большой скорости в сплошное темно-зеленое покрывало. Ратибор стоял на одном колене на переднем краю ковра, всматриваясь в мелькание вершин и ветвей. Ковер-самолет шел хорошо, не замедляясь. Это могло обозначать только одно – что Драгомир успел уйти далеко. Еще в самом начале Ратибору пришло в голову, что его беспамятство могло продолжаться не одну ночь. Хотя, с другой стороны, Подосён, когда его нашел новгородец, вроде бы не успел окоченеть… Или уже успел? В такой местности тление наступает медленно, да в состоянии Ратибора и вовсе можно было никакого запаха не учуять…

Внезапно ковер вильнул в воздухе и пошел на снижение. Плавным движением Ратибор достал из-за плеча кладенец, левая рука новгородца уже сомкнулась на рукояти топора, вытащенного из-за пояса.

Драгомир и не пытался спрятаться. Он стоял, скрестив руки на груди, и со своей обычной улыбкой следил за приближением Ратибора. За спиной наемника блестела на солнце широкая река.

– Нашел меня все-таки? – весело спросил он, когда между ними оставалось всего несколько шагов. – Надо было и ковер продырявить, наверное… Хотя штука эта древняя, еще и не то терпела… А впрочем, так даже лучше. Люблю достойных противников.

– Зачем ты все это сделал? – тихо спросил Ратибор. Он понимал, что все эти разговоры – глупость, что надо кинуться на Драгомира, пока он не успел сорвать с пояса белый чекан… Но недаром говорили древние – трудно убить того, кто первым с тобой заговорил.

– Очень просто, – тот даже не менял позы. – Мне нужно было добыть… сам знаешь что. Один я бы не смог этого сделать. А тут вы подвернулись… Или, может быть, ты спрашиваешь, зачем не понадобилось убивать того паренька? Тут уж извини. Мне действительно не хотелось этого делать. Но оборотня не усыпишь – человек заснет, а зверь пробудится. И получив силу и человека, и зверя, станет вдвое опаснее. Пришлось убить. Но не беспокойся. Он умер быстро.

– Ты тоже! – выкрикнул Ратибор, кидаясь вперед. Этот прием был его лучшей выдумкой, за которую ученика похвалил даже суровый Хельги. Обманный удар мечом слева направо, а когда противник отведет клинок в сторону – разворот и топором по шее. При этом есть риск подставить под удар собственную грудь, но если все сделать правильно, противник просто не успеет как-то ответить. Прием должен был сработать, тем более что на Драгомире не было шлема, и его шея ничем не была защищена.

Но наемник не стал отбивать удар. Он просто отскочил назад, так что первый же выпад прошел впустую.

– Погорячился, – насмешливо сказал Драгомир. – Надо было как-то по-другому… Ты так хочешь поединка? Я его не хочу. Совсем не хочу. Мне вообще надо спешить отсюда.

Ответом ему была очередная серия ударов. Ратибор уже не видел ничего вокруг себя. Он видел только врага и свой меч, который должен был взять жизнь стоящего перед ним.

Драгомир поспешно отступил на шаг в сторону – назад было нельзя – и выхватил свои мечи. Раздался лязг от первого столкновения клинков.

Несмотря на боевую ярость, Ратибор не утратил способности мыслить. Он отлично понимал, что именно сейчас Драгомир действительно не хочет действовать чудо-топором. Убей он Лешего подарком Перуна – и не видать ему больше божественной мощи, как своих ушей без зеркала.

Наемник дрался бешено. В каждом его движении чувствовался многолетний опыт бесчисленных сражений. Узкие клинки сверкали на солнце, подобно молниям, и так же стремительно возникали совсем рядом, прорывая оборону новгородца. Но и Ратибор не зря доводил себя до крови из носа, совершенствуя боевое мастерство! К тому же именно сейчас Драгомир боялся смерти, а Лешему было наплевать на все, в том числе и на собственную жизнь.

Еще несколько ударов – и первый клинок, вылетев из руки Драгомира, с жалобным плеском скрылся в реке. Тот немедленно согнулся, уходя от удара, направленного в голову, тем же движением достал из-за голенища кинжал с прорезями на лезвии и продолжил бой.

И Ратибор, и его противник были покрыты многочисленными порезами. Однако ни одному из них еще не удалось серьезно ранить другого.

Драгомир, закрутив мечом в воздухе диковинную спираль, вдруг прыгнул вперед бешеной кошкой, целясь в горло новгородца концом клинка. В ответ лязгнул кладенец, отводя удар, а затем с влажным хрустом топор подземных жителей вошел наемнику в правый бок.

Ратибор отошел на несколько шагов и остановился, переводя дух. Драгомир стоял неподвижно, выронив кинжал и зажимая рукой рану. Сквозь пальцы неудержимо уходила кровь. Наемник пытался вздохнуть, но весь воздух тут же выходил через страшную дыру.

Какие-то мгновения они смотрели друг другу в глаза. Затем Драгомир моргнул и неожиданно стремительным движением взметнул в воздух оружие Перуна. Ратибор застыл, как изваяние. «Ну вот и конец пришел», – промелькнула в голове удивительно спокойная мысль…

Но это движение оказалось последним в жизни Драгомира. Поднятая рука бессильно упала. Топор выпал из нее, сухо стукнув о брошенный нож. Затем колени наемника подкосились, и он рухнул на траву.

– Поделом тебе, – еле слышно произнес Ратибор, – прислужник Змея!

И подошел к поверженному врагу – забрать чекан.

Нов тот самый момент, когда Леший, наскоро залатав порезы, собирался уже возвращаться к покинутому кострищу, с телом Драгомира начало происходить нечто странное.

Оно неожиданно раздалось в длину и в ширину. На лохмотьях вновь проступил чешуйчатый панцирь… нет, теперь уже просто чешуя, отливающая вороненой сталью. Мертвые руки зашевелились, прямо на глазах превращаясь в могучие когтистые лапы. На спине с треском выступил гребень.

Ратибор, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от превращения. И лишь когда выросший у Драгомира (Драгомира ли?) горб со скрипом развернулся в перепончатые крылья, а сзади неизвестно откуда взялся длинный гибкий хвост, новгородец отчетливо понял – перед ним не прислужник Змея. Перед ним сам Змей.

На берег упала тень от огромного трехголового ящера, поднявшегося во весь рост. Три пары глаз с вертикальными зрачками уставились на Ратибора с насмешкой, и три зубастых пасти ощерились в совершенно не змеиной ухмылке.

– Неплохая была идея, – пророкотал Змей. – Перун, дурачина, и не догадался… Мне бы ничего не стоило просто сменить облик, ведь это у вас, смертных, одно лицо на все случаи жизни, – средняя голова чудовища зашлась в раскатистом хохоте, в то время как две крайние настороженно и весело одновременно следили за движениями Ратибора. – А я придумал проще. Занять тело жалкого смертного – и сами боги не разобрались бы, что к чему… Они и не разобрались, собственно. Ты, человек, конечно, испортил мне окончание дела, но ненамного. Сейчас я тебя все равно убью, а оружие останется мне. И тогда никто не сможет мне помешать!