Текст книги "Распутин. Анатомия мифа"

Автор книги: Александр Боханов

Газетные репортажи об этом диком, просто каком-то неандертальском действии полны были умиления и даже радости. Публику уверяли, что вешние воды наступающей природной весны (политическая, как утверждали, уже наступила) смоют с «лица земли русской» всю «грязь», оставшуюся «от прежнего режима».

Ужасает и фактическая сторона этой исторической картины, и ее пророческое предопределение. Костер, полыхающий в холоде предрассветной ночи, густой смрадный дым, медленно поднимающийся к небесам, а рядом кучка продрогших радостных людей, не ведающих, что справляют поминальную тризну по прошлому, по России, по миллионам погибших за нее и по многим миллионам, которые до срока погибнут в будущем невесть за что. Пепелище с обгоревшими костями стало черным прообразом грядущего.

С пронзительным чувством выразил это послереволюционное погружение во тьму известный поэт той поры Дон-Аминадо (А. П. Шполянский):

 
Все опростали. И все опростили.
Взяли из жизни и нежность, и звон.
Бросили наземь. Топтали и били.
Пили. Растлили. И выгнали вон.
 
 
Долго плясала деревня хмельная,
Жгла и ходила глядеть на огонь.
И надрывалась от края до края
Хриплая, злая, шальная гармонь.
 
 
Город был тоже по-новому весел:
Стекла дырявил и мрамор долбил.
Ночью в предместьях своих куролесил,
Братьев готовил для братских могил.
 
 
Жили, как свиньи. Дрожали, как мыши.
Грызлись, как злые, голодные псы.
Строили башню, все выше и выше,
Непревзойденной и строгой красы.
 
 
Были рабами. И будут рабами.
Сами воздвигнут. И сами сожгут.
Господи Боже, свершишь ли над нами
Страшный, последний, обещанный суд?
 

Быль и небыль

В состоянии революционного пароксизма о Распутине было произнесено невероятное множество гневных слов, бесчисленное количество разоблачительных монологов. Потом многие десятилетия эти инвективы широко использовались как у нас, так и за границей для создания образа самого героя и описания последних глав истории царской России.

Попыток же хоть как-то документировать жизнь «окаянного Гришки», наполнить его биографию конкретными историческими реалиями долго не наблюдалось. Исторические изыскания никого не интересовали. Поэтому даже краткие заметки во всех без исключения энциклопедических изданиях, не говоря уж о прочих работах, полны противоречий и искажений. Тут правила (и правит) бал «разнузданная дама» по имени Идеология. Однако там, где кончается факт, заканчивается и история. В силу чего с полным правом можно назвать антиисторическими подавляющую часть сочинений на эту тему.

Данная книга не нацелена на полемику с конкретными авторами и определенными псевдоисторическими работами. «Распутиниада» будет исследоваться, так сказать, не через призму отражения и преломления, а через источники излучения. Однако, чтобы читателю было наглядно понятно, какого класса материал ему предлагают на рынке, на некоторые типичные образчики мифотворчества необходимо сослаться. Среди публикаций последних лет трудно обойти стороной писания Э. С. Радзинского, который обрушивает на публику просто поток «откровений» и «открытий» о тайнах истории вообще и о тайнах царей в частности. При этом он уверяет всех и в России, и по всему свету, что «изучал» «уникальные документы», знакомство с которыми «озаряло» его якобы научные экзерциции (упражнения).

В изданной массовым тиражом книге этого «мэтра» о Николае II о Распутине написано: «Григорий Распутин родился в селе Покровском в Сибири. Сын крестьянина Ефима Новых. Его отец – горький пьяница – вдруг образумился, перестал пить, скопил себе достаток. Но умерла жена – и пошло опять мужицкое несчастье: начал пить, спустил нажитое. И его сын Григорий в это время прославился распутной жизнью: Распутиным уехал он в Тобольск, служил половым в гостинице, там женился на служанке Прасковье, и родила она ему троих детей – сына и двух дочерей».

Этот пассаж записного «знатока истории» насчитывает около шестидесяти слов. Из них не более десятка соответствуют истине: указание места рождения Григория Распутина, имя его отца, жены. Все остальные слова и утверждения, извините за неизящное выражение, грубое вранье. «Идентификатор» даже умудрился отцу чужую фамилию приписать.

Примерно так обычно и выглядит «консистенция» опусов на распутинскую тему: девять частей лжи и частичка общеизвестного. В результате получается непотребное «варево», которым и потчуют несведущую публику. Из ныне живущих и творящих упомянутый баснописец далеко не единственный, но он, несомненно, самый плодовитый пасквилянт и наиболее удачливый поставщик пошлого товара.

Как можно рассуждать об историческом персонаже, не зная ни времени его рождения, ни условий его жизни, ни духовного облика, ни запросов, ни интересов? Оказывается, можно. Лишь в самые последние годы начинают появляться немногочисленные публикации, где приводятся сведения о рождении Распутина, о его семье, рассказывается о путях духовных исканий. Еще совсем недавно все было покрыто плотным туманом неизвестности.

Собственно, точно знали лишь о нескольких фактах из жизни этого человека. Во-первых, о том, что Григорий родился в Западной Сибири, в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии и был сыном крестьянина. Во-вторых, не вызывала вопросов дата смерти: в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года в Петрограде. И, наконец, не подлежало сомнению время первой встречи сибирского крестьянина с царем и царицей: 1 ноября 1905 года (о том имеется специальная запись в дневнике Николая II). За пределами этого скромного круга сведений начинались «интерпретации» и «вариации». Постараемся обозначить другие исходные биографические данные.

Существует несколько категорий документов, на основании которых можно воссоздать историю жизни и судьбы Григория Распутина. Они разнятся как по своей фактурно-содержательной части, так и по степени исторической достоверности.

Наиболее надежны те из них, которые можно обозначить как «интимные бумаги», документы, возникшие в процессе жизнедеятельности Распутина: его записки, телеграммы, наставления, размышления, поучения, содержащиеся как в записях его почитателей, так и в изданных от его имени книгах. Особое место в этом ряду занимает личная переписка царя и царицы. Здесь чрезвычайно значима корреспонденция Александры Федоровны, которая искренне, без прикрас описывала супругу свое восприятие «друга Григория».

Второй блок источников включает показания бывших сановников и царедворцев, политиков, чинов полиции, завсегдатаев светских салонов, которые собирала упоминавшаяся выше Комиссия Временного правительства.

Последний и наиболее многочисленный корпус документов – мемуары современников. Из числа тех, кто пережил «минуты роковые», очень многие оставили свои воспоминания. Мемуаристика этого периода огромна. При этом почти все авторы в разном контексте и по разному поводу, но обязательно упоминали Распутина. Однако именно это обширное наследие и является наименее исторически надежным. Людей, которые лично общались с Распутиным, а по прошествии лет рискнули бы искренне изложить причины своего пиететного отношения к нему, можно с трудом перечесть по пальцам одной руки.

Уместно особо подчеркнуть, что обширная часть «распутиниады» базируется на материалах апокрифических или, иначе говоря, просто ложных. Фальшивок здесь достаточно. «Пиарщики» начала XX века потрудились на славу: фабриковались полицейские документы, письма отдельных лиц, дневники. О конкретных информационных эрзац-продуктах ниже придется говорить еще не раз. Они интересны в двух отношениях: мастерством технологии и характером общественных представлений, в русло которых удачно «вписывались» фальшивки.

Вот те сегменты истинного и мнимого источнико-вого ареала, из которого будут черпаться сведения при дальнейшем изложении.

Начнем, что называется, с «биографического букваря». Откуда взялся Распутин и что достоверно о нем известно? Сперва разберемся в нескольких основополагающих вещах: времени рождения, происхождении легендарной фамилии и семейном родословии.

В публикациях можно встретить различные даты появления на свет нашего героя. Указывается на 1864, 1865, 1869 и 1872 годы. Исследователю биографии Распутина О. А. Платонову удалось отыскать в архиве семейный формуляр, составленный во время всероссийской переписи населения 1897 года. В нем говорится, что у хозяина, пятидесятипятилетнего Ефима Распутина, в семействе состояли: жена Анна Васильевна (57 лет), сын Григорий (28 лет), жена сына Прасковья Федоровна (30 лет) и внук хозяина Дмитрий (1 год). Все они значились безграмотными.

Принимая в расчет, что перепись происходила в самом конце января 1897 года и учитывала только полное число лет, нетрудно заключить: Григорий Ефимович Распутин родился в 1869 году.

Тюменский краевед В. Л. Смирнов совсем недавно обнаружил в архиве метрическую книгу слободы Покровской за 1869 год. В ней записано, что 9 января 1869 года у крестьянина Ефима Федоровича Распутина и его жены Анны Васильевны родился сын, нареченный при крещении 10 января Григорием в честь поминаемого в тот день Православной Церковью святителя Григория Нисского. Наконец-то: по прошествии ста тридцати лет после рождения и более восьмидесяти лет после убийства удалось выяснить точную дату рождения одного из самых популярных персонажей отечественной истории. Спасибо энтузиастам-изыскателям!

Возникшая в XVII веке слобода Покровская располагалась на берегу полноводной реки Туры, на дорожном тракте и к моменту рождения Григория Распутина являлась по сибирским меркам «густонаселенным» пунктом. Там насчитывалось 172 двора, а общая численность «душ мужского и женского пола» достигала почти тысячи человек. В Покровском имелись церковь и почтовое отделение.

В детские годы Распутина в селе действовало четырехклассное начальное сельское училище, но ему там учиться не довелось. Можно предположить, что, как часто бывало в крестьянском миру в малочисленных семьях, отец не отдал сына «в обучение» по причине нехватки рабочих рук. Единственный сын, один помощник, Распутин, по сути дела, так на всю жизнь и остался безграмотным. Хотя со временем он научился выводить слова (его автографов сохранилось довольно много), но техникой письма так и не овладел.

Жители слободы (села) занимались извозом («ямщичили») по дороге из Тюмени в Тобольск, рыболовством, лесосплавом, хлебопашеством, молочным животноводством. Покровское славилось изготовлением попон, выделкой кож и кузнечным ремеслом.

Теперь разберемся в происхождении фамилии Распутин, которая многими сочинителями производится от слова «распутство» и, как утверждается, обусловливается аморальным поведением. На самом деле все выглядит совершенно иначе. В Покровском проживало семь семей, носивших такую фамилию. Сама же родовая этимология к распутному образу жизни не имеет никакого отношения. Скорее всего, фамилия происходит от слов «распутье» или «распутица». Она широко была распространена на русском Севере и в Сибири и встречается в документах по крайней мере с XVII века.

Вообще, что касается крестьянских фамилий, то они в большинстве своем появляются лишь в XIX веке. Ранее в деревенском быту использовались прозвища, клички, возникавшие разными путями. Тут могли обыгрываться какие-то характерные физические признаки, черты характера, меето жительства, время рождения, но чаще всего имя или прозвище отца. В официальных документах обычно значилось примерно так: «Иван сын Федоров», «Зосим сын Семенов» и т. д.

Фамилия Распутины зафиксирована в слободе Покровской в середине XIX века. Первоначальное написание – Роспугины. И уже по одной этой причине никакого касательства к образу жизни Григория она не имела. Он ее не приобрел, а получил в наследство.

Однако во многих книгах и документах Григорий фигурирует под двойной фамилией: Распутин-Новый или Распутин-Новых. Это обстоятельство тоже окутано домыслами. Некоторые уверяют, что Григорий желал поменять фамилию, чтобы «расстаться с прошлой разгульной жизнью», «скрыть следы ранних лет». Очень популярна другая версия, согласно которой царев друг вынужден был это сделать «по наводке» цесаревича Алексея. Как говорили, однажды, когда Распутин предстал перед наследником престола, тот чуть не запрыгал от радости и возопил: «Новый, новый!» Возглас царского сына якобы и заставил поменять «фамильное обозначение». Среди прочих эту историю поддержала своим рассказом и старшая дочь Распутина – Матрена. В ее изложении дело выглядело следующим образом: «В одно из первых своих посещений дворца он, увидев Государя, получил от Него приказание: впредь именоваться фамилией Новых. Это произошло таким образом. Когда отец проходил ко дворцу, его увидел Алексей Николаевич и сказал Государю: «Папа, вот идет новый», т. е. новый во дворце человек. В связи с этим фактом и была переменена наша фамилия».

Однако даже при такой, казалось бы, весомой «подпорке», как утверждение дочери, версия выглядит малоубедительной и походит на обычный анекдот, которых циркулировало несчетное множество. Если царь действительно дал подобное приказание, то зачем тогда потребовалось составлять прошение? Царское слово само по себе имело силу закона. В своих же рассказах об отце Матрена запечатлела немало неверного, о чем придется еще говорить.

Думается, что перемена фамилии к возгласу цесаревича отношения не имела. Да и самой перемените не было, а было ее дополнение. Сам «Гришка-чародей», решив видоизменить ее в конце 1906 года, объяснял это желание в прошении царю следующим образом: «Проживая в селе Покровском, я ношу фамилию Распутина в то время, как и многие другие односельчане носят ту же фамилию, отчего могут возникнуть всевозможные недоразумения. Припадаю к стопам Вашего Императорского Величества и прошу: дабы поведено было мне и моему потомству именоваться по фамилии «Распутин Новый». И далее шла подпись: «Вашего императорского Величества верноподданный Григорий».

Что касается пресловутого «вопля малютки», то к моменту появления этого прошения царская чета виделась с Распутиным не более трех-четырех раз, а со своими детьми они его познакомили в октябре 1906 года. Нет никаких указаний на то, что во время визитов царя и царицы к родственникам, где встречи с Григорием в тот период и случались, они брали с собой своего маленького сына, которому в июле 1906 года исполнилось только два года. Распутин же стал превращаться в друга царской семьи с 1907 года, когда уже имел новую двойную фамилию.

До недавних пор баснословными сказаниями была окутана семейная жизнь и Григория Распутина, и его родителей. Благодаря найденным метрическим книгам можно этот сюжет осветить довольно полно. У Ефима и Анны Распутиных, обвенчанных в церкви Покровского в 1862 году, всего родилось девять детей, однако они умирали один за другим уже в раннем возрасте, и до отроческих лет дожил лишь Григорий.

Вся жизнь Распутина соткана из легенд и домыслов, но все-таки самой «документально не обеспеченной» являются первые тридцать лет его биографии. Это вполне понятно: какие в принципе могли остаться письменные или иные документы о жизни молодого крестьянского парня, да к тому же родившегося и обитавшего в далеком медвежьем углу? Практически никаких. Их и не осталось.

Какие-то свидетельства можно было получить от ровесников и вообще односельчан Распутина. Их стали опрашивать уже в XX веке, когда многое давно кануло в Лету, а сама фигура их односельчанина нежданно вызвала такой повышенный интерес, что местные мужики терялись, не знали, что и говорить этим господам из «России». По народным представлениям той поры, Россия начиналась за Уралом, а далее на Восток шла Сибирь.

Одни рассказывали то, что от них хотели услышать заезжие «богато», «по-городскому» одетые дамы и господа, другие вообще отнекивались, ссылались на беспамятство. Да ничего особо примечательного они и рассказать-то не могли. Кто ж из них мог подумать в старое время, что этот Ефимов Гришка войдет в такую силу, в такой интерес попадет? Ничем примечательным не запомнился. Вот только в какой-то момент стал вроде сам не свой, на манер ушибленного. Рядом стоит, а вроде и нет его, о чем-то далеком думает, потом стал все о Боге да о душе говорить.

О своих юных годах Распутин позже сам рассказывал: «Вся жизнь моя была болезни. Всякую весну я по сорок ночей не спал. Сон как будто забытье… Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало как с маленькими, мочился в постели».

Парнем хоть рос и не особо здоровым, даже болезненным, работал, как прочие, и на покосе, и на извозе, и на рыбалке. Многие односельчане помнили, что, когда Григорий уже женатым был, стал надолго из дому отлучаться. В самом факте таких отлучек ничего удивительного нет. Многие мужики, как заканчивались сельскохозяйственные работы, сбивались в артели и подавались в разные места на заработки. Удивляло другое: ходил-то Григорий не на заработки, а, как потом сам рассказывал, по разным обителям и святым местам. Дело такое тоже не возбранялось, но что начало сильно удивлять, так это когда у него деньги завелись. А потом вдруг эти господа «из России» в гости к нему стали наведываться. Среди односельчан появились завистники. Зависть же неизбежно рождает злость.

Покровское по представлениям той поры если и не являлось особо богатым, то уж зажиточным селом было наверняка. Промыслы и торговля давали приработок. Но даже при этом больших денег никто не видел. Сотня рублей, сколоченная в год, считалась целым капиталом. (По приблизительным подсчетам, – точное соотношение установить невозможно – сто рублей начала XX века равняется ныне примерно тысяче долларов.)

У Гришки же Распутина со временем завелись деньги, да не крестьянским чета. Дом двухэтажный отгрохал, и хотя таких было на селе немало, но все равно казалось, что его – «на господский манер», самый добротный. В прижимистости же упрекнуть никто не мог. Сотни рублей жертвовал на церковь да и отдельным селянам деньгами помогал: кому скотину приобрести, кому на похороны, а кому на одежду.

За щедроты Распутина даже в газетах благодарили. «Тобольские Епархиальные ведомости» 1 июня 1908 года писали: «Объявлена благодарность Епархиального начальства с выдачею похвального листа крестьянину слободы Покровской, Тюменского уезда Григорию Новому (он же Распутин) за пожертвования в приходскую церковь».

Многие, встречая на улице, кланялись за добро, а иные и «благодетелем» величали. Однако как «земля зашаталась», так многие о добрых делах вмиг забыли. Когда до Покровского долетела весть, что в сто-

лице «царя скинули», то людская злость-то и выплеснулась. Побежали грабить дом Распутиных, да так несколько раз и вламывались. Почин положили пришлые. До наших дней сохранилась телеграмма, посланная 21 апреля 1917 года вдовой убитого Григория, Прасковьей, из Покровского губернским властям в Тобольске: «Был проездом эшелон солдат, сделали полный разгром в квартире Григория Распутина. Пропали ценные вещи. Ехали они из Тюмени в Тобольск на пароходе «Станкевич» 21-го дня. Умоляем примите меры. Распутина».

Несчастная женщина на земляков не рассчитывала, наивно надеялась на защиту губернских властей. Помощь ниоткуда не пришла. Минуло еще некоторое время, и уже сами крестьяне Покровского на своем сходе приняли решение: конфисковать у Распутиных «богатства, нажитые нечестным путем», в числе коих на первом месте стояли «граммофон и пианина». Вскоре же вдову с сыном вообще выгнали из собственного дома, где устроили больницу. К тому времени соседи успели уже почти все растащить: от тарелок до зеркала…

Все эти печальные истории начнут разворачиваться в «новой России», освобожденной от «царского ига». В иные времена такого расклада вещей, такого одичания никто бы и вообразить не мог. Все текло медленно, неторопливо, все казалось предопределенным на века.

В 1887 году, в возрасте 18 лет, Григорий Распутин женился на девице из соседней деревни – Параскеве (Прасковье) Федоровне Дубровиной, которая была на три года старше его. Такая разница в возрасте была по тем временам довольно необычной. По деревенским меркам невеста явно «засиделась в девках», а жених, видно, не имел «брачного престижа» и вынужден был пойти под венец с «перезрелой».

У Григория и Прасковьи родилось семеро детей, но лишь трое выжили. Дмитрий (1895–1933), Матрена (в церковной книге записана как Матрона), которую часто называли Марией (1898–1977), и Варвара (1900—начало 30-х). Судьба членов семьи Григория Распутина не была счастливой. Жена, сын Дмитрий и дочь Варвара погибли в советских концлагерях, а Матрена выбралась из России месте с психически неуравновешенным мужем поручиком Б. Н. Соловьевым (1893–1926). После смерти в Париже супруга-неврастеника Матрена Распутина-Соловьева оказалась одна, с двумя маленькими дочерьми на руках и практически нищенствовала. Работала танцовщицей в третьесортных кабаре, где было принято не отказывать клиентам «в особых милостях» по окончании представления. После многолетних безрадостных эмигрантских мытарств в Азии и Европе Матрене удалось перебраться в Америку. Там она долгие годы работала в цирке-шапито укротительницей «диких зверей». Умерла в Калифорнии, в Лос-Анджелесе.

О молодых годах жизни Распутина в Покровском можно судить по скупым и отрывочным сведениям. О семейном укладе сохранились рассказы Матрены, но они относятся к более позднему времени. Кое-какие упоминания по этому поводу делал позднее сам Григорий. Из них можно заключить, что Распутин в молодости много страдал от насмешек и издевательств односельчан. Сибирский крестьянский мир – жестокий мир, там не делали снисхождения слабым, не щадили тех, кто «не от мира сего». Закон беспощадного исторического отбора – выживает лишь сильный – формировал натуры прямые, характеры жесткие, не восприимчивые к слабостям других.

Не блещущий физической крепостью парень, да к тому имеющий слабости («мочился ночами»), превратился в объект издевательств. Позже Распутин заметил о том времени: «Много скорбей было: где какая сделалась ошибка, будто как я, а я вовсе ни при чем. В артелях переносил разные насмешки».

В этой связи стоит остановиться на одном моменте его биографии, который потом будет постоянно муссироваться в статьях, репортажах и книгах. Речь идет о том, что в молодые лета Распутин якобы был «конокрадом» и за это его били нещадно. С тем, что его могли бить, можно согласиться. На селе кулачные «забавы» были в порядке вещей. Что же касается конокрадства, а этот аргумент неизменно фигурировал (и фигурирует) при характеристике Распутина, то, так сказать, предметных оснований для этого в наличии не имеется. Никто из односельчан не указывал на такие деяния, никто не вспомнил подобного эпизода о своем земляке, хотя память о воровстве в деревне хранят долго.

Даже если и допустить, что земляки «запамятовали», «умолчали», хотя корысти для выгораживания, «отбеливания» Распутина у жителей Покровского не могло быть никакой, то все равно эта история выглядит неправдоподобно. Такого рода поступки считались уголовным преступлением, и похититель скотины подлежал привлечению к суду, а значит, должны остаться некие судебные документы.

Между тем нередко можно встретить уверения, что «Распутина судили». Да, действительно, отец Григория, Ефим Яковлевич, однажды был заключен под арест, но не за «воровство», как писали и говорили, а за неуплату государственных недоимок (налогов). Что же касается его сына, но никаким судебным преследованиям он не подвергался.

Предположим, что «бумажные отпечатки» этой истории по каким-то причинам не сохранились. Однако и с фактической стороны вся она выглядит как тенденциозная легенда. Как сказал один чеховский герой, «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Надо просто не иметь никакого представления об условиях жизни крестьян в Сибири, чтобы всерьез утверждать подобное. Населенные пункты там редки, расстояния между ними большие, а жители знали друг друга наперечет. Кругом же – водные просторы, безбрежные болота и леса. Украсть где-то коня, а потом скрыться с ним без следа, на такое мог рассчитывать лишь тот, кто намеревался похитить крылатого Пегаса. Обычную же скотину тайно увести было просто невозможно. Если кто и занимался конокрадством, то пришлые, главным образом кочующие цыгане, но таковых в Сибири практически не было. Вся эта географическая «азбука» и бытовая «арифметика» были недоступны пониманию столичной публики, сочинявшей подобные небылицы.

Ну действительно, откуда богатому помещику, тонкому ценителю французской кухни, камергеру императорского двора, председателю Государственной думы М. В. Родзянко, который буквально голосил о «Распутине-конокраде», было знать, как живут сибирские крестьяне, что за воровство там не просто били, но и убить могли.

Через десятилетия, за время которых были проведены бесчисленные «следственные эксперименты», старые стереотипы все еще оставались в употреблении, все еще являлись «мировоззрением». В изданной в 1966 году в Лондоне книге воспоминаний престарелый Керенский изрекал о Распутине: «Жизнь этого удивительного человека известна, и ограничусь лишь изложением основных фактов. В годы молодости Распутин, неграмотный крестьянин, отличался распутством (отсюда и его фамилия), пьянством и буйством. Как и отец, который промышлял конокрадством, он никогда не жил в достатке и не гнушался воровством».

По всей вероятности, создатель приснопамятной ЧСК даже не ознакомился с собранными по его же заданию этой Комиссией материалами, в которых ни один из процитированных тезисов не нашел подтверждения. Ну зачем же что-то там читать, всем же все «известно»! Что на самом деле было известно всем, красноречиво демонстрируют вышеприведенные строки. Подобного рода блеф, благополучно пережил своих создателей и красуется на страницах современных сочинений.

Узловым в биографии Распутина представляется сюжет о его духовно-нравственном преображении, о превращении простого крестьянина в ревностного христианина, которому открылся высокий и великий мир Божественной благодати. Процесс преображения был длительным. Сам Распутин упоминал, что эту дорогу из мира суетного в мир христианский он открыл в свои 28 лет. Дочь считала, что на отца сильно подействовал известный в их местах странник, уроженец деревни Кулиги Дмитрий Иванович Печеркин, ставший позже монахом на Афоне.

Так или иначе, но перелом начал происходить после паломничества в знаменитый в Западной Сибири Верхотурский Никольский монастырь, расположенный в верховьях реки Туры, примерно в 500 верстах от Покровского. Там находились мощи высокочтимого в народе святого праведника Симеона Верхотурского, почившего еще в середине XVII века. В этой обители Распутин провел много времени, молитвой и жесточайшим постом добился главного – «узрел свет истины». Молитвенное подвижничество помогло излечиться от физической немощи: все болезни его прошли. Позже Распутин скажет: «Симеон праведный Верхотурский дал силы познать путь истины и уврачевал болезнь бессонницы»..

Это паломничество на богомолье способствовало перерождению Григория, и очевидцы отмечали эту разительную перемену. «Спустя несколько недель после ухода Распутина в Верхотурье я со своей матерью поехал в Тюмень, – свидетельствовал односельчанин, – и дорогой встретил возвращавшегося из Верхотурья Распутина, причем на этот раз он мне показался человеком ненормальным. Возвращался тогда он домой без шапки, с распущенными волосами и дорогой все время что-то пел и размахивал руками». Удивлялись и другие. «На меня в то время Распутин произвел впечатление человека ненормального: стоя в церкви, он дико осматривался по сторонам, очень часто начинал петь неистовым голосом», – позже вспоминал другой житель Покровского.

Распутин бросил пить, курить, есть мясо, стал истязать себя жесточайшими постами, часами исступленно, «до пота», молился. Затем начались его паломничества по святым местам. За свою жизнь он посетил множество обителей в России, бывал на Афоне и в Иерусалиме. Вокруг него в Покровском сложился небольшой кружок единомышленников из числа друзей и родственников. Под своим домом Григорий вырыл моленную, где они собирались, читали молитвы, пели псалмы и религиозные песни. К моменту появления в Петербурге он уже хорошо знал Священное Писание и мог часами вести беседы на духовные темы.

Само странничество и молитвенное усердие требовали охромного напряжения сил, полного подчинения мирской жизни духовным устремлениям. Казалось, избрать такую стезю уместней всего, приняв монашество. Однако монахом Григорий не стал. Есть указания на то, что образ жизни монашествующих не виделся ему единственно возможным. Бывая в разных обителях, он насмотрелся на нежелательные стороны жизни келейников, она не казалась ему заведомо благочестивой. И Распутин остался среди обычных людей. Его стали величать «странником», но чаще «старцем». Старец находился вне церковной иерархии, и поэтому обозначение его «монахом» совершенно лишено основания. Правда, для иностранных авторов можно сделать снисходительное исключение. Скажем, в английском языке просто нет адекватного синтаксического понятия, по этой причине в англоязычной литературе Распутин и именуется «монахом».

В России же старчество имело давнюю и очень глубокую традицию. По сути дела, оно являлось одним из важнейших элементов православия, утвердившегося на огромных просторах Восточно-Европейской равнины, на Украине, на Урале и в Сибири. Старец не был ни священником, ни монахом, но пользовался высочайшим моральным авторитетом, так как считалось, что опытом своей жизни он постиг бесценные христианские добродетели. Поиск высшей правды, стремление к абсолютной истине и Божьему свету были характерны для многих в России, вне зависимости от того, жили они в каменных палатах или в бедных хижинах. Эта тяга становилась как бы тем магическим кристаллом, через призму которого смотрели на окружающее. Правильно же увидеть себя и мир, научиться истинному, богоугодному «жизнетворчеству» могли в первую очередь те, кто был «Божественной свечой на земле», – старцы. Так мыслила последняя царица, так понимали высший смысл бытия и многие-многие другие.

О сути старчества прекрасно написал Федор Михайлович Достоевский в своем романе «Братья Карамазовы». «Старец – это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и в свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением. Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собою до того, чтобы мог, наконец, достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь бродили, а себя не нашли. Изобретение это, то есть старчество, – не теоретическое, а выведено на Востоке из практики, в наше время уже тысячелетней. Обязанности к старцу не то, что обыкновенное послушание, всегда бывшее в наших русских монастырях. Тут признается вечная исповедь всех подвизающихся старцу и неразрушимая связь между связавшим и связанным».