Ты покоришься мне, тигр!

Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:00

Текст книги "Ты покоришься мне, тигр!"

Автор книги: Александр Александров-Федотов

Жанры:

Природа и животные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Я проработал в ней двадцать пять лет и убедился на собственном опыте в ее удобстве. Потом убедились в этом и другие дрессировщики и теперь заменяют ею громоздкие заборы в своих номерах.

Во время зарубежных гастролей ею всегда интересуются не только цирковые работники, но и публика с любопытством наблюдает за ее автоматической установкой и разборкой.

После моих гастролей такие сетки начали появляться и в крупных иностранных цирках. В 1964 году одна австрийская газета зафиксировала ее в цирке Кроне-Зембаха: «Одну новинку привез с собой Кроне в Вену – автоматическую центральную клетку из стальной сетки для хищников, которая за несколько секунд устанавливается и снимается в манеже».

Теперь я думаю над ее усовершенствованием. Пробовал разные варианты и остановился на одном, который превосходит остальные. Осуществление его – дело не далекого будущего.

Чаще всего звери нападают в брачный период, но это может произойти и в любой другой день и даже без видимой причины.

Укротитель работает до того дня, пока он однажды не почувствует, что завтра в клетку входить нельзя. Ведь не только я знаю характеры зверей, но и они – мой. Поэтому они пускаются на всякие хитрости, используя все, что дала им природа.

В свою очередь, и мне приходится изворачиваться, чтобы перехитрить зверей. Если из десяти случаев я угадаю их намерения в девяти – это прекрасно. Но десятый может оказаться роковым.

Во время гастролей в берлинском цирке Буша Уля «загуляла». Ревнивый Раджа зорко охранял ее не только от других зверей, но и от меня. Тигрица в такой период становится равнодушной к работе, но очень внимательной к самцам. Трюки исполняет как бы через силу.

В тот день Раджа был особенно не в настроении, нервничал, был возбужден и на мои любезности перед выходом на манеж не ответил. Пришлось предупредить артиста В. Касьянова, стоявшего на пассировке, чтобы он внимательно наблюдал за тигром и в случае каких-нибудь подозрительных движений немедленно подал бы мне сигнал: «Раджа!»

Прошла половина работы. Раджа исполнил все положенное ему как нельзя лучше. Но меня тревожил его мрачный вид, взгляд искоса; прежде-то он всегда смотрел на меня открыто, ничего не тая.

Наступила очередь Ули показывать свои таланты; она должна была прыгнуть между изогнутым стеком и моим плечом. В этом трюке мне приходится становиться в очень опасное положение, спиной к Радже в двух метрах от него. Чтобы Раджу не искушала такая выгодная позиция, его в это время заставляют повернуть голову в другую сторону.

Настала критическая минута. Раджа нервничал и с трудом отворачивался, стараясь не спускать глаз с Ули. При исполнении этого трюка у меня в руках только маленький стек, игрушка, а не оружие для защиты. Я знаю, что это самое уязвимое мое положение в клетке, но не отменять же такой красивый трюк.

Сегодня, как и всегда, вся надежда на благополучный исход основана на характерах зверей: быстрая Уля не заставит себя долго упрашивать, а медлительный Раджа не успеет «разогреться». Однако сегодня тигрица медлила, и я понял, что мне надо быть готовым к нападению Раджи.

Пришлось повысить голос на непокорную Улю, строго и повелительно прикрикнув на тигрицу. Это, видимо, переполнило чашу терпения рыцаря, и Раджа бросился на меня.

Все произошло так мгновенно, что я не успел услышать предупреждающий крик пассировщика. Раджа хватил меня лапой по спине, и я просто покатился по манежу. После этого он набросился, обхватил лапами за талию, навалился всей тяжестью и вонзил клыки мне в бедро.

Зрительный зад огласился криками и воплями, особенно выделялись женские голоса. Потом воцарилась тишина. Хотя зрелище и захватывающее, но не завидую я зрителям – не так-то легко видеть человека под тигром…

… Мысль работала спокойно. Во что бы то ни стало оторваться от Раджи, уйти в безопасную зону и приготовиться к следующему прыжку. В такие минуты, когда спасение зависит только от самого себя, силы удесятеряются.

Немного приподнявшись и упершись локтем, я рванулся и кульбитом оторвался от звериных клыков. Раджа пытался схватить меня сзади за шею, но я инстинктивно сгруппировался, то есть спрятал голову между ног и обхватил шею руками, защищая наиболее жизненные места. Но он не хотел так просто расставаться со мной. В следующий момент снова схватил меня клыками чуть ниже поясницы, стараясь повернуть и добраться до головы.

От судорожной боли, в порыве отчаяния, которое тут уже овладело мной, я снова рванулся вперед. Зверю, видимо, неловко было меня держать, и он разжал челюсти, что бы перехватить поудобнее. Я воспользовался этим мгновением и хватил Раджу ногой по переносице.

Удар, наверно, пришелся вовремя и был хорош по силе. Зверь стал тереть лапой нос, а я вскочил на ноги. Мне бросили палку, но она была уже не нужна. По моей команде «На место!» Раджа взгромоздился на свою тумбу.

Какие все-таки интересные у нас с ними взаимоотношения: то он – мой смертельный враг и ни на что не обращает внимания, то вдруг трогательно покорен после самой что ни на есть рискованной схватки. Меня всегда удивлял этот звериный обычай: только что он чуть не загрыз меня до смерти, во всяком случае, очень старался это сделать, и тут же повинуется одному слову.

Интересно, что Уля все это время простояла на тумбе, готовая к прыжку, но так и осталась наблюдателем. Хорошо еще, что она была в апатии, с двумя зверями мне бы не справиться. В цирке Буша отсутствует техника безопасности и никто ничем помочь бы мне не смог; немецкие дрессировщики работают в спокойной манере, и шланги им ни к чему.

Взглянув на свой костюм, я ужаснулся. Он был весь изодран на ленточки клыками и когтями. Отряхнув опилки, я продолжал работу по примеру Раджи, как будто бы ничего не случилось. Оказывается, что и у тигров тоже можно научиться кое-чему полезному! Я улыбался, чтобы зрители не догадались, как все мое тело ноет от нестерпимой боли. Стараясь скрыть хромоту – Раджа здорово прокусил мне ногу, – я довел номер до конца.

Как потом рассказывали сами немцы, публика не только была испугана, но и удивлена моим поведением: неужели можно улыбаться после такой схватки и работать с еще большим азартом. Хорошо, что никто не подозревал и не догадывался, как мои силы слабеют после каждого трюка. Я еле удерживался, чтобы не шататься, старался собрать остатки силы, только чтобы закончить номер и уйти.

Признаюсь теперь, что я держался на одном сознании, что надо закончить номер, старался улыбаться и заставлял себя не обращать внимания на струящуюся кровь, которую чувствовал по мокрому белью, старался не слышать, как хлюпало в сапоге.

За форгангом меня уже ждали врачи. Признаться, не хотелось ложиться в больницу, гастроли-то ведь только начались.

Шквал аплодисментов после каждого трюка заглушал мои боли. Без этой поддержки людей я не сумел бы до вести представление до конца.

Когда публика покидала цирк, раздавались восклицания:

– Боже мой! Неужели так можно!

Что ж делать, так можно и так нужно, но, честное слово, мне жаль, что зритель уходил опечаленный, я не хотел его огорчать.

Дирекция цирка просила меня больше не выводить Раджу на манеж. Как говорится, от греха подальше. Убеждала, что номер и без того насыщен трюками. Но я, не смотря на это печальное происшествие, старался остаться верным себе:

– Если я буду исключать из труппы сегодня одного, а завтра другого тигра, «рыкнувшего» на меня, то через не делю что останется от аттракциона? Даже расформировывать его не придется – некого будет. Завтра увидите, как я заставлю его работать.

Поддержала в этом меня и Елизавета Павловна. Назавтра уже был подведен шланг от специально вызванной пожарной машины. И я со своей стороны придумал хитрость: когда мне приходилось поворачиваться к Радже спиной – его отвлекали в это время мясом. Прием оказался надежным.

Надев новый костюм, я продолжал свои гастроли.

Как будто бы вчера в цирке ничего не случилось. Раджа был предупредительно вежлив и на трюки шел без всякого принуждения. Ну что за зверь! Что за молодец! Не тигр, а сплошная радость дрессировщика! И то, что произошло вчера, сделал не он, а кто-то другой, посторонний. Это, как говорят дети, кошка-дура. Видимо, он все-таки чувствовал свою вину и как-то хотел ее загладить.

Несмотря на серьезные ранения, работа наша первое время не страдала. Я поработал с неделю, когда начала гноиться одна из ран, наверно тигр занес инфекцию. Вскоре я уже не мог передвигаться. В госпитале Советской Армии установили заражение крови. Медлить с лечением было уже нельзя. Через десять дней я почувствовал себя хорошо и настоял, чтобы меня выписали.

Но на другой день, как только гастроли возобновились… Раджа снова напал на меня.

Эта схватка прошла «благополучно», если не считать боли в боку от падения и двенадцати неопасных царапин. Да разорванного нового костюма.

После представления, переодевшись в повседневный костюм, я, по обычаю немецкого цирка, был представлен зрителям.

Шквал аплодисментов был такой, что мне пришлось раскланиваться на протяжении целых восьми минут. Я был тронут до слез. Как хорошо, что и в век техники люди не разучились ценить смелость и находчивость человека, его бесстрашие.

После таких происшествий меня часто спрашивают, почему я не беру с собой револьвер? На самый крайний случай? Действительно, почему? Ведь я такой меткий стрелок! Многие укротители стреляют из револьверов, или по крайней мере он торчит у них за поясом.

«Откуда вы знаете, – обычно отвечаю я, – что у меня нет револьвера? Он у меня тоже есть… только всегда лежит в сундучке, под замком, в кладовой цирка!

При нападениях, какие совершает Раджа, вряд ли поможет револьвер. Я сам-то едва мог выбраться из-под него, а где уж там тянуть из кармана или из-за пояса оружие!

Кроме того, в таких случаях надо бить наверняка. Если я только раню тигра, он бросится на меня с удесятеренной силой. Возможно ведь, что я впопыхах и промахнусь, и тогда пуля полетит в зрительный зал, а там – вы, зритель. Очень вы будете мне благодарны за представление!

Случаи, когда укротители пользовались оружием, приводили и к трагическим и к комическим эффектам.

Известный немецкий укротитель львов Эрнест Шу во время гастролей в Горьковском цирке в 1927 году выхватил револьвер, когда на него напал лев. Нажал на курок осечка, второй раз – осечка, третий раз – тоже осечка. Тогда он отбрасывает револьвер и берет в руки палку. Ей-то преспокойно и усаживает льва на место. Оказывается, револьвер не был заряжен. Ведь человек склонен к забывчивости, а палку заряжать не надо, она всегда готова к действию.

Когда я работал с леопардами и черными пантерами, один из моих ассистентов постоянно был вооружен револьвером с холостыми патронами. На громкие звуки звери всегда реагируют. Иногда действительно мгновенное отвлечение зверя необходимо. Но если выстрелы раздаются часто, хищники к ним привыкают и не обращают на них внимания.

К тому же стрелять надо всегда вниз, чтобы вылетевшим пыжом не поранить зверя и не испугать. А второпях ассистенты об этом не всегда помнят. Бывает и так, что от выстрела приходят в смятение и те звери, к которым он не относится, и тогда уже нужно успокаивать всех, а это труднее. Вот почему я перешел на тушировку, она оказалась более действенной и не вызывает, как говорят в медицине, побочных явлений.

Вот так и живем мы с моими тиграми среди зрителей, стараясь и поволновать их и немного попугать. Иногда нам трудно приходится, но ничего не поделаешь «терпим».

Мы привыкли друг к другу, и не знаю, как полосатые питомцы, а я без них жить не могу. Как-то я даже заметил, что настроение зверей – это мое настроение. Они беспокойны – беспокоен и я. А хорошее настроение зверей и на меня действует ободряюще.

Больше того. Бывает, перед работой чувствуешь себя не в настроении или нездоровым, с трудом и болью в сердце добираешься до цирка. Но, подышав «валидолом» конюшни, моментально выздоравливаешь и преображаешься внутренне и внешне.

Нечистая работа тигров, их плохое поведение просто выбивают меня из колеи. В такие дни ходишь мрачный, рассеянный, нерешительный. Постепенно я так сроднился со своими подопечными, что чувствую себя с ними заодно. Но когда совсем расстроят меня мои тигры, то утешение нахожу опять-таки у зверюшек, иду домой и знаю, что там ждут не дождутся меня два существа, две собачки – Птичка и Бабетта, которые уж наверняка встретят меня ласково и радостно. Повозишься с ними, поиграешь и снова поверишь в звериную душу. А назавтра – опять тигры. Как-то они меня встретят? На конюшне-то они всегда ласковы, а вот как будут работать?

Но работа моя такова, что долго рассеянным и слабым быть не приходится. Перед тиграми надо быть в полной боевой готовности. Никаких нервов. Состояние собранности и спокойствия. Все личные невзгоды – забыть, все неприятности – оставить за стенами цирка.

Может быть, больше всего и привлекает меня в моей профессии то, что я должен бытьсмелым и мужественным, а не к азаться,не представляться им. Эта «настоящность» мне ценнее всего. Не казаться – а быть.

За тридцатилетнюю работу я со своими зверями исколесил всю страну – от Риги до Владивостока, от Архангельска до Ташкента, побывали и на острове Сахалине.

Как-то в Южно-Сахалинске, едва лишь я вошел в клетку, один из зрителей крикнул:

– Александров, привет из Тулы!

Мне было очень приятно такое приветствие. Видимо, этот зритель видел наш аттракцион в Тульском цирке, где я не раз выступал.

Это приветствие словно послужило сигналом для других энтузиастов цирка, и с разных концов амфитеатра посыпалось:

– Александров, привет из Горького!

– Привет из Баку!

– Привет из Красноярска!

– Из Челябинска!

– Из Минска!

В этот вечер я работал особенно старательно – ведь я давал представление для старых друзей! Аплодисменты после каждого трюка были такие, каких я еще никогда не слышал. Они растрогали меня до слез. Оказывается, в каждом городе есть кто-то, кто меня знает, а сколько городов изъездил я…

Поездом и пароходом, самолетом и автомашиной я проехал более 500000 километров. Пятнадцать раз вокруг земли.

Ну что ж! Едем дальше!