Текст книги "Ты покоришься мне, тигр!"

Автор книги: Александр Александров-Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

VIII. Хищник глотает пилюли

Да, и пилюли, и микстуры, И уколы ему, сердечному, делают, и даже операции. Потому что зверь, как и все живое на земле, подвержен болезням. А раз болеет, значит, лечится. Вот о том, как он лечится, вернее, о том, как я лечу своих «артистов», и хочется рассказать в этой главе.

Как, это ни странно, но мысль показывать человека вместе с хищником в одной клетке возникла именно из-за болезни зверя… В 1808 году в зверинце Джорджа Вомбуэлла заболели львята. От плохого корма и плохого ухода в пути. Они только что прибыли в зверинец и сразу же оказались на краю гибели.

Лечение зверюшек поручили одному из служителей. Тот нянчился с ними, как с детьми. Кормил, поил, чистил клетки, промывал раны. Львята не только поправились, но и подружились со своим спасителем. Видя такую нежную привязанность, Вомбуэлл подумал, что их можно показывать в одной клетке. Служитель согласился на роль «укротителя», и народ повалил смотреть на невиданное до того в Англии зрелище.

Когда звери болеют – это очень плохо, их становится так же жалко, как и детей. Многие и не подозревают, что такие могучие звери, как львы, тигры, леопарды, очень хрупки. Они, как и люди, болеют туберкулезом, воспалением легких, ревматизмом, сердечными болезнями, язвой желудка, неврастенией и, конечно, разными желудочными болезнями. Лечат их теми же методами и лекарствами, что и человека.

Болезни животных возникают чаще всего оттого, что плохо соблюдаются правила кормления и содержания. Не думайте, что зверю можно давать пищу менее чистую, менее свежую, не так тщательно приготовленную, как человеку. Мясо должно быть высокого качества и свежим и обязательно говяжьим (возможна и конина). Но никогда нельзя кормить даже здоровых зверей бараниной и свининой, потому что эта пища часто вызывает осложнения в пищеварении.

Перед тем как давать зверю мясо, его надо вымыть, срезать жилы, жир и пленки, выбрать мелкие кости. Крупных костей должно быть около двадцати процентов. Они улучшают пищеварение и укрепляют челюсти. Возня с костью, по-видимому, влияет и на настроение – так что она служит и для забавы тоже.

Некоторые дрессировщики дают зверю мясо, нарезанное мелкими кусочками и и без костей, чтобы не возбуждать их хищных наклонностей. Вид пищи до некоторой степени влияет па «мировоззрение» зверя. Когда он рвет мясо от целого куска, он действительно возбуждается. Но имеет ли смысл лишать его этого «последнего» удовольствия. Я считаю, что если можно зверя чего-то не лишать, то и не надо.

Это улучшит его настроение, здоровье и в конечном счете продлит жизнь.

Мясо и молоко должны даваться парными, если они слишком холодные, надо подогревать. Продукты, вызывающие хоть какое-то подозрение, зверю лучше не давать. Как говорится, себе дороже. Потом больше истратишь сил и средств на лекарства, врачей и «бюллетень» зверя.

Пища хищников должна быть разнообразной. Кроме мяса и молока они регулярно должны получать яйца, сливочное масло, сахар или мед, свежую кровь, кроликов, кур; через день пятьдесят граммов протертой моркови и сто граммов тертого сырого картофеля. Просто так картошку да морковку они есть, конечно, не станут. Поэтому овощи перемешиваются с мясным фаршем. Через день же получают и по столовой ложке рыбьего жира. Как и детям, его не дают только в жару.

Часть мяса заменяется раз в неделю печенью или мозгами. Раз в неделю устраивается голодный день: для очищения желудков и чтобы не жирели.

Воды всегда вволю. Они пьют понемногу, но летом часто. Со временем в нашем аттракционе выработались правила по содержанию взрослых зверей и молодняка. Хочу привести эти правила здесь полностью.

1. Уборка клеток производится ежедневно в 8 часов утра.

2. По четным числам производится дезинфекция помещения, где находятся клетки, горячим раствором марганцовки или креолином, после чего всё моется горячей водой.

3. В клетках должна быть безукоризненная чистота. После кормления пол в них засыпается чистыми опилками. В клетках молодняка застилается сено или соломой.

4. В течение дня несколько раз делается осмотр клеток на предмет соблюдения чистоты.

5. Ежедневно производится дезинфекция всего инвентаря (крайцеры, крючки, щетки, ведра, поилки и т. п.). Инвентарь самки и детенышей для других зверей употреблять воспрещается.

6. Поилки, мясорубку и места разделки мяса после употребления моют горячей водой. Колоду засыпают солью.

7. Перед приготовлением и раздачей кормов обязательно мыть руки.

8. Приготовление, раздачу кормов производить только в халатах. Халаты для других целей употреблять воспрещается. Они должны храниться отдельно и быть всегда чистыми.

9.                 Посторонние лица к клеткам не допускаются.

10.            Наблюдать, чтобы в клетки не попадали посторонние предметы. Следить за исправным состоянием клеток.

11. Взвешивание молодняка производить около клетки. Весы перед и после взвешивания продезинфицировать.

12. Особое внимание обращать на то, чтобы все клетки всегда были надежно закрыты и заперты на замки. Подходить к зверям близко воспрещается.

13. Перед открыванием клеток для чистки и во время перегонки зверей необходимо проверить надежность всех замков и плотность прилегания дверей и решеток.

14. При первых признаках заболевания (поносы, отсутствие аппетита, угнетенное состояние и т. п.) немедленно сообщить руководителю номера или ветврачу.

15. Строго соблюдать все указания руководителя номера или ветврача относительно ухода, кормежки, профилактических и лечебных мероприятий.

16. Регулярно проветривать помещение молодняка, следить, чтобы не было сквозняков, а температура сохранялась нормальной.

17. Наблюдение за жизнью молодняка должно быть постоянным, особенно во время переездов.

18. Игрушки молодняка должны быть продезинфицированы.

19. Обращение со зверями, особенно с молодняком, должно быть ровным, ласковым, спокойным. Бить колотить зверей крайцером и другими предметами воспрещается.

20. Обслуживающий персонал во время раздачи кормов, уборки или просто проходя мимо должен разговаривать со зверями, называя их по кличке, чтобы они привыкали к человеку. Особенное внимание необходимо уделять интонации голоса.

21. Несоблюдение всех этих правил приводит к болезни и гибели зверей, особенно молодняка. Желудочно-кишечные, инфекционные, глистные заболевания, равно как и рахит, чаще всего возникают по причине плохого ухода и несоблюдения основных правил зооветгигиены.

Недомогание зверя сказывается прежде всего на его внешнем виде. У здорового, крепкого зверя чистая, блестящая шерсть с красивыми переливами, статный корпус, не обезображенный рахитом или физическими повреждениями, быстрые, резкие движения, чистые глаза и пасть. К такому зверю и болезнь не скоро пристанет. А у больных – тусклый взгляд, свалявшаяся шерсть, гноящиеся глаза.

Калечит зверей не только болезнь, но и порой сам человек. Для пополнения номера Лидии Жиги был прислан годовалый львенок. Мне сразу же бросилась в глаза его странная походка. Сначала я не мог понять, почему при ходьбе он неправильно ставит лапы, от запястья сильно выбрасывает их вперед? Осмотрев его лапы внимательно, я увидел, что у него с корнем вырваны когти. Это было сделано во избежание неприятностей для дрессировщика в будущем.

Видимо, от этой мучительной операции львенок стал болезненно нервным и боялся человека. На манеже он метался в безумном страхе, не давая никому приблизиться. На его артистической карьере можно было поставить крест.

Бывают у зверей и органические заболевания. У леопарда Ранжо сначала редко, а потом все чаще стали случаться припадки. Точь-в-точь, как у людей, на нервной почве. Врачи установили болезнь нервной системы и сердца. Лечить такое заболевание трудно у людей, а уж у зверей тем паче. Так Ранжо и жил до конца своих дней с этим недугом. Хорошо еще, что приступы не прихватывали его во время представления, а только за кулисами.

После приступа Ранжо некоторое время находился в расслабленном состоянии. В эти минуты нельзя было смотреть на него без сострадания. Его взгляд, казалось, взывал: «Люди, помогите!» Но что, кроме ласки и утешительного слова, я мог ему дать? Ничего! Никакие сердечные лекарства не помогали. Я ухаживал за ним со всей заботливостью, и он дожил до двадцати лет. Освобожденный потом уже от артистической службы, он постепенно увядал от старости, и в одно печальное утро вздохнул в последний раз.

Сколько же нужно преодолеть трудностей и проявить изобретательности, чтобы вылечить заболевшего хищника. Ведь и они не любят принимать лекарства, и у них во время болезни пропадает аппетит, и они становятся капризными, как дети.

Лекарство, имеющее запах и вкус, зверь не примет, даже проголодав несколько дней. Ничего не поделаешь, приходится прибегать к обманным манипуляциям. Легче всего спрятать таблетку или порошок в небольшой кусочек мяса, сложенный пакетиком, который зверь, не разжевывая, проглатывает. Но такой способ годится только тогда, когда он не потерял аппетита. А если он ничего не желает брать в рот?

Зимой 1943 года, после гастролей в Омском цирке, мы перевозили зверей для погрузки в товарные вагоны в автомашинах. Для тепла клетку прикрыли сверху чехлами.

В середине пути что-то в машине испортилось, и мы стояли около двух часов. Этого было вполне достаточно, чтобы два молодых леопарда – Роза и Мерси – и черная пантера Цыганка схватили воспаление легких. Мороз-то был свыше тридцати градусов.

Признаки заболевания обнаружились уже в вагоне, причем у леопардов появились раньше, чем у Цыганки. Необходимо было дать только что появившийся тогда сульфидин. Но звери отказывались от пищи и, следовательно, от лекарства. Значит, надо их обмануть во что бы то ни стало. И я обманул!

В трубку длиною сантиметров восемьдесят насыпал с одного конца сульфидин, смешанный с сахарной пудрой. Раздразнил Розу палкой, она схватила ее зубами, а я моментально вставил ей трубку в угол пасти и вдунул порошок. Зверь сейчас же начал облизывать запорошенный рот и невольно проглотил лекарство. Так же поступил я и с остальными больными.

Не всегда удавалось попадать точно в рот, и сульфидина, который тогда было очень трудно доставать, расходовалось больше. Когда заболела Цыганка, лекарства для неё осталось мало. Роза и Мерси стали поправляться, а Цыганку я привез в Ижевск в безнадежном состоянии.

Но трубку можно применить только раз. Вторично зверь не даст себя подловить. Едва завидев трубку, он уходит в дальний угол клетки. И тогда приходится сидеть перед ним с замаскированной трубой часами и выжидать удобный момент.

Существуют специальные клетки-фиксаторы. В них с больным животным можно проделывать всевозможные манипуляции. Но эти клетки надо употреблять только в исключительных случаях и очень осторожно, считаясь с характером зверя. С иными хищниками от насилия может случиться шок. В Луганском зверинце в такой клетке погиб леопард, которому собирались всего лишь подрезать вросшие в подушечки лап когти.

А как же звери лечатся сами, в тайге или джунглях?

Дж. Корбет и другие естествоиспытатели, охотники и зоологи рассказывают в своих книгах о том, что у убитых животных обнаруживались давно зажившие ужасные раны, полученные в схватках или от выстрела охотника. Значит, они справляются и со сложными случаями. Пытался же мой Ранжо ампутировать себе хвост.

В природных условиях животные более закалены и не так восприимчивы ко всякого рода заболеваниям. А если они и заболевают, то сами находят средства лечения, пользуясь природными лекарствами: травой, листьями, ветвями, корнями растений, солончаками и т. п.

Эту способность к самолечению не теряют даже те, что рождаются в неволе. Во время холодов в клетки обычно подстилают сено или солому. Некоторые тигры выбирают из подстилки отдельные соломинки и проглатывают их. Через два-три часа у них начинается рвота, и наружу выходит большой жгут проглоченных соломинок, в которой много запутавшихся глистов. Попробуйте, додумаетесь до этого!

Замечательно и то, что звери очень тонко чувствуют что их собрат нуждается в помощи. Я уже рассказывал, как ухаживали друг за другом Акбар и Бемби и другие звери, жившие парами, как зализывали раны друг другу.

Зализывание действует на открытые раны очень эффективно, видимо, в слюне есть какие-то целебные вещества. У человека от предков, наверно, осталась привычка лизнуть оцарапанное место, хотя врачи это и не рекомендуют.

Зализывая раны, звери, конечно, не церемонятся, лижут на совесть языком, похожим на напильник. Но пострадавший стоически терпит. А стоит мне начать осторожно смазывать и промывать его раны, как зверь в негодовании рычит и уходит от меня подальше.

Но бывает, что зверь принимает и мое лечение. Акбар, стащив с шара Цезаря, нанес ему глубокую, рваную рану в седалищную мякоть. Пришлось немедленно начать инъекции, а снаружи рану промывать и смазывать прописанными врачом мазями.

Цезарь, как известно, строптивый недотрога. Как же бередить то место, где у него острая боль? Но тигр, поняв, видимо серьезность своего положения, безропотно выдержал уколы в хвост, вытащенный наружу, и смазывания раны.

Лечить раны Акбара – это подвергать серьезной опасности себя, но… в Кишиневе в 1965 году Акбар получил от Алмаза несколько небольших царапин на лапах. После представления отпускаю всех зверей оставляю Акбара для лечения. Сажаю его на тумбу и фиксирую, держа в руках по палке. А в это время ассистент смазывает ему царапины зеленкой. Но едва он коснулся ранки, как Акбар бросился на меня, ударил лапой в грудь так, что я отлетел в сторону и упал на манеж. Еле поднялся от невыносимой боли в груди. От этого удара у меня образовалось громадное внутреннее кровоизлияние.

Я не обиделся на Акбара. Прикосновение к царапине было, видимо, так болезненно, что он бросился, куда глаза глядят. А глаза его глядели прямо на меня – ведь я его фиксировал.

Вот как бывает – из-за легких царапин у зверя укротитель получает кровоизлияние. Совсем по пословице: «Дети едят кислые ягоды, а у родителей оскомина».

Но бывали с Акбаром и более серьезные случаи. Например, он чуть не погиб от язвы двенадцатиперстной кишки. Только своевременное распознание болезни болгарскими специалистами – приступ случился во время гастролей в Софии – спасло зверя. Ему давали ванилин и другие лекарства, а также держали на строгой диете язвенников. Зверь поправился, но и потом его пищей были: мясной фарш, яйца и молоко.

Акбар у меня больше всех знаком с медициной.

В газетах от 29 ноября 1964 года вы могли увидеть заголовки статей: «Тигр на бюллетене», «Оперируют тигра». Даже в австрийской «Фольксштимме» писали: «Необыкновенная операция на манеже». Это про Акбара. Ему сделали операцию на манеже Ярославского цирка. Специальный стол, залитый светом передвижных прожекторов, был оборудован всеми премудростями хирургического искусства. Здесь же, в своей клетке, находился пациент, дожидавшийся операции.

Лежа в углу, притихший, он с любопытством взирал на врачей в белых халатах и стол, покрытый белоснежной скатертью, а поверх еще нейлоновой клеенкой, и жмурился от ослепительного света прожекторов. Бедняга не понимал, что его ожидает.

Что же привело Акбара на операционный стол? Ревность Алмаза. Акбару вздумалось поухаживать за тигрицей Улей, подругой Алмаза.

После исполнения пирамиды на лестнице Акбар спрыгнул в неположенную ему сторону и оказался под Алмазом, который всегда готов учинить дебош, а тем паче надо было свести с Акбаром «личные» счеты. Алмаз мертвой хваткой вцепился в горло легкомысленного «ухажера». Даже метко пущенная сильная струя воды не сразу отрезвила его. Ассистенты с трудом отбили Акбара. Работа возобновилась. Но только после представления мы разобрались, кто и какие понес потери.

Алмаз в весе вдвое тяжелее Акбара, он отделался легкими царапинами. Если бы не люди, это была бы последняя битва Акбара, он получил две раны на гортани. Когда тигра стали кормить, еда выпадала из раны и вытекала вода: у него оказался разрыв пищевода. Зверю грозила смерть от истощения.

Консилиум специалистов решил, что нужна операция, чтобы зашить пищевод.

Для проведения операции был вызван из Москвы главный «доктор Айболит» – ученый секретарь Института ветеринарной санитарии профессор И. Д. Медведев. Ему приходилось лечить слона, моржа, крокодила, барса, питона, выдру, а вот с тиграми он еще не сталкивался.

Сколько и какой наркоз применить? Никто этого не знал. В литературе есть только предостережение: усыпление наркотиками хищников может кончиться их гибелью. Об этом предупреждал еще и К. Гагенбек.

Операция на крупных хищниках опасное и сложное мероприятие. Прежде всего необходимо подумать о безопасности врачей и ассистентов (ассистентами в нашей операции были врач «Союзгосцирка» Н. С. Ткачева и ярославский врач А. М. Пышкин). На помощь пришел доцент кафедры фармакологии ярославского мединститута, кандидат медицинских наук В. А. Кисленков, который на лекциях студентам демонстрирует действие различных наркозов на животных. Он и разработал методику наркоза, определив препарат и дозу.

Около цирка на всякий случай стояло несколько машин «скорой помощи» с различными противошоковыми и другими препаратами и аппаратурой.

У врачей все готово. Я же со своими ассистентами за фиксировал Акбара в клетке, дав возможность врачу ввести внутримышечно шесть граммов тиопентала натрия. Сначала от укола или от лекарства Акбар очень возбудился. Но минут через пятнадцать крепко заснул.

Мы осторожно вытащили его из клетки, положили спиной на стол, связали лапы и вместе с верхней челюстью надежно привязали к столу. Если бы он даже и проснулся, то причинить вреда ни себе, ни врачам не смог бы.

Профессор Медведев провел операцию (она длилась минут сорок) с большим искусством: около раны проходила сонная артерия. Ошибись он на миллиметр – тигра нет в живых. Когда все было закончено, мы так же осторожно перенесли пациента в его тщательно вычищенную и вымытую клетку.

Больным после операции полагается отдых, даже если они тигры. Акбар получил бюллетень, освобождавший его от работы на семь дней.

Чтобы тигр, проснувшись, не начал разрывать швы, около него безотлучно дежурили ассистенты. Проснулся он только на вторые сутки и сразу захотел пить. Воды дали вдосталь. Теперь она уже не выливалась! Напившись, больной заснул и проспал еще сутки. Окончательно придя в себя, он попытался встать на ноги, но, обессиленный наркозом, шатался, падал на пол клетки, ударялся мордой о ее стенки. Ноги отказывались служить зверю. Застелили клетку соломой, чтобы легче было падать. На третьи сутки он чувствовал себя уже нормально. На швы и внимания не обратил, а на седьмой день снова предстал перед ярославскими зрителями. О перенесенной операции напоминал только не в полную силу подаваемый знаменитый голос Акбара.

Теперь предстояло уберечь Акбара от его врага. Сделали самое простое. Удлинили подставку Алмаза, чтобы он был подальше от Акбара. А когда Акбар шел на трюк или возвращался на тумбу, между зверями просовывали вилку. К сожалению, в 1966 году Акбар пал от язвы почек и язвы желудка.

Вот какие заботы приходится еще переживать мне с моими грозными, но по-детски беззащитными против болезней тиграми.

IIX. Я, мои звери и наш зритель

Очнувшись однажды в больничной палате, я услышал такой разговор:

– Как это ты угодил суда? – спрашивает, наверно, сторожил новичка.

– Да был, понимаешь, вчера с приятелями в цирке, там выступал с тиграми укротитель Александров. И вдруг один тигр как набросится на него! Сначала оторвал руку, потом откусил голову. Вот кошмар-то! Мы просто опомниться  не могли! Пришлось после цирка пропустить по стопочке – для успокоения. По одной не помогло, повторили. А когда пошли домой, нас самих сбил лихач какой-то. Приятель вывернулся, а мне кожу с бедра сорвало. Вот я и здесь.

– А не врешь ли ты, парень, насчет Александрова? Может, ты и до цирка уже пропустил и у тебя в глазах двоилось?

– Вот-те крест! Был трезв. Сам видел, как вынесли его из клетки без головы и руки.

Если бы не болели свежие швы, я бы, наверно, расхохотался от удовольствия: уже очень лихо выдумывал парень про меня. Но так как было не до смеха, то я притаился и стал слушать дальше. А он так уверенно описывал подробности моего съедения, что я чуть было сам в них не поверил. Но тут, к сожалению, начался обход.

Я лежал у двери, и врач подошел ко мне первому.

– Раны болят?

– Все в порядке, профессор, спасибо.

– Как же это случилось, товарищ Александров?

Едва профессор произнес мою фамилию, больные насторожились. А когда я коротко рассказал, что произошло накануне в цирке, все зашумели. Очевидец моей гибели соскочил, несмотря на содранную кожу, с постели, подбежал ко мне и чуть было не бросился обнимать, приговаривая:

– Александров! Голубчик! Да ты, оказывается, жив!

Наверно, он и сам свято верил, что голова у меня откушена. И долго еще врачи, сестры и, конечно, больше всех больные подшучивали над незадачливым свидетелем моей «гибели».

Его рассказ меня позабавил, но не удивил. Таких сказок о себе я наслушался немало. И то, что по городу распространились слухи о моей гибели, тоже меня не удивило. А слухи были такие, что пришлось местной газете сказать суровую правду, чтобы приостановить распространение фантастических небылиц.

Да, я залечивал серьезные раны и лежал в больнице, но живой! И собирался быть здоровым. И многие жители Львова – а все это произошло именно во Львове в 1957 году – приходили в больницу убедиться, что я жив и выздоравливаю.

Через месяц, когда я снова начал работать, в цирке были аншлаги, все хотели видеть воскресшего укротителя.

За время моей работы с хищниками из мух наделано слонов, наверно, целое стадо. Но я не в претензии. Льщу себя надеждой, что понимаю не только звериную, но и человеческую психологию. И легенды вокруг наших номеров – явление для меня совершенно нормальное. Только действительность интереснее всяких небылиц, и это, может быть, тоже одна из причин, почему я решил написать о своей работе.

Сколько мне ни приходилось читать повестей и рассказов или смотреть кинофильмов о цирке – везде одни трагедии. То гимнаст разбился, потому что завистник подпилил ему трос. То укротителю отгрызли голову, когда он всунул ее в пасть к тигру, потому что недоброжелатель насыпал ему (укротителю) на затылок нюхательного табаку, и зверь, чихнувши, сделал свое кровавое дело. То… в общем, стандарт на эти трагедии достаточно известен. И это о цирке – искусстве жизнерадостном и бодром. Правда, я имею в виду старую литературу, а не новую. Может быть, новая… Впрочем, новой о цирке мне читать почти не доводилось…

А несчастные случаи в цирке – редкость, и происходят они не от каких-то необыкновенных причин, а от ошибки человека или от болезни. Потому что и люди цирка тоже болеют.

Каких только невероятных предположений не наслушался я о себе! Особенно «сведущие» люди уверяли даже, что я знаю магические заклинания. Что ж, и это естественно: непонятному всегда хочется придать оттенок таинственности.

Но никакой таинственности в дрессировке хищников нет. Никаких травяных настоев, якобы дающих власть над зверем, укротители не применяют. Не существует ни каких магнетических взглядов. Тайна заключается в бесстрашном поведении укротителя и отличном знании психологии зверя.

Бывает, что зверь робеет и ежится перед укротителем.

Но это не от пронизывающего взгляда, а оттого только, что животное во время дрессировок сильно били, били от страха перед ним, от человеческой нетерпеливости, от раздражительности.

Но легенды создаются и живут. И благодаря им я вскоре почувствовал, что в наш дуэт – я и звери – вплетается очень настойчиво третий участник – зритель, который вносит в атмосферу номера что-то неожиданное, какой-то элемент спора. Я все время чувствую, что должен что-то опровергнуть своим выступлением или что-то доказать.

С самого начала работы в цирке я всегда старался не только познать запросы и интересы зрителя, но и разгадать его психологию. А она существует – психология зрителя.

Впервые я обратил внимание на этот факт, когда заметил, что в разных городах трюки проходят по-разному. То, что в одном городе было встречено громом аплодисментов, в другом зрители едва замечают. Я почувствовал, что должен уметь слышать зрительный зал. И со временем научился разбираться в оттенках его реакции. По тому, что и как воспринимают люди, на что они больше всего реагируют, я понимаю, какие акценты ставить в номере. Иногда подбирается публика, которая любит острое, драматическое, а на мелкие детали, на чистоту и шлифовку не обращает внимания. Значит, надо акцентировать драматические сценки со зверями, почаще заставлять их рычать и огрызаться.

Если же больше интересуются тем, как делаются трюки, если реагируют на тонкости, значит, надо подчеркнуть чистоту и элегантность работы тигров.

Зрители своей реакцией не только корректируют исполняемые трюки, но часто подсказывают важные решения. Поэтому я считаю, что должен рассказать о зрителях особо, о наших тайных взаимоотношениях, о которых они, быть может, и не подозревают.

Начав выступать с хищниками на манеже, я очень скоро почувствовал противоречивость моего номера. И тогда же понял, что необходимо хотя бы для себя найти критерий и определить суть своей профессии.

А противоречие это заключается вот в чем. Ежедневно я выхожу на манеж, показываю дрессированных хищников и при этом рискую жизнью. И все знают, что я рискую. И чем больше риска, тем с большим успехом проходит номер – не будем лицемерить и назовем вещи своими именами.

В то же время всем своим поведением я должен подчеркивать, что номер этот гуманный, что в нем нет ничего страшного. Но чем больше я буду это подчеркивать, тем меньше он будет вызывать интерес.

Именно с тех времен, когда укротители хищников увлекались превращением диких зверей в ласковых домашних кошек, во всяком случае, старались подчеркнуть эту «домашность» всеми способами, чаще всего и приходилось слышать самые обидные для дрессировщика слова: да эти звери – мирные; да они доведены до такого состояния, что уже не тронут укротителя; да они такие сытые, что совершенно не опасны; да у них клыки вырваны да и когти тоже. И, наконец, самое обидное: разве это тигры? Вот раньше были тигры – это да!

Как ни нелепы такие утверждения, я все же хочу их опровергнуть примерами.

Я то знаю, что такими бесстрашными эти маловеры бывают только до тех пор, пока звери за решеткой. А представьте себе, что эти «беззубые», «закормленные», «одуревшие» и «выродившиеся» хищники окажутся среди зрителей. Что будет? Наверно, примерно то же самое, что было однажды в Филадельфии: во время работы номера с тиграми и львами в зале погас свет, как у меня когда-то на дебюте. Дрессировщик вышел из клетки через запасную дверцу и забыл закрыть ее за собой. Вслед за ним вышли и звери. Среди зрителей началась паника, все бросились к выходам, давя друг друга. Самое интересное, что звери-то никого не тронули. Люди подавили себя сами – были десятки человеческих жертв.

Но так мирно тоже не всегда бывает. У Маргариты Назаровой, например, убежавший из клетки тигр нанес серьезные ранения одной артистке цирка. Поэтому нельзя сказать с уверенностью, чем закончится их выход «в свет».

Разве не обидно слышать подобные заявления человеку, который ежедневно, а по праздникам и воскресеньям три раза в день рискует попасть на эти клыки и когти?

Легенды окружают цирковую жизнь, и, к сожалению, не только романтические, а и скептические, принижающие. Это я назвал бы не легендами, а ложными представлениями. Их источник понятен. Все, что делается в цирке, бывает настолько необычно, что зрителям, особенно неискушенным и склонным к скепсису или лишенным романтической жилки, трудно поверить во всамделишность того, что им показывают. Им всюду мерещатся пружины и двойные стенки, потайные ходы и люки, короче говоря – обман. Они никак не могут поверить, что все дело в ловкости рук, в мастерстве, в бесстрашии.

– Смотрите, смотрите, не иначе, как магнитом притянуло…

– Видите, сбоку идет шнурок, – это его током на проволоке держит.

Слыша подобные рассуждения, так и хочется снять рубаху и продемонстрировать свои царапины и шрамы. И тут же предостеречь неверующих: не вздумайте проверять эти ваши убеждения на собственном опыте.

Но таких неверующих подчас бывает нелегко убедить, даже вид шрамов не может их поколебать. Некий студент – это было в конце 30-х годов в Германии – неоднократно пытался уговорить укротителя, чтобы тот впустил его в клетку со львам: он хотел доказать, что львы смирные и его не тронут. Укротитель, конечно, не соглашался. Цирк переехал в другой город. Студент за ним. И однажды, заметив, что клетка со зверями оказалась не запертой на замок, этот любитель острых ощущений вошел в неё. Львы набросились на непрошеного гостя и стали рвать. На его неистовые крики прибежали находившиеся, к счастью, поблизости служители и насилу отбили у зверей. Студента отправили в больницу на многомесячное лечение.

Что же касается сытости, то сытый зверь хочет спать, а не работать, и сытого его работать заставить трудно. По тому-то на репетиции и представлении звери всегда голодные. А «мысль» об ужине после работы особенно возбуждает их «творческий темперамент».

А уж о том, чтобы давать наркотики, и говорить нечего. Это сущий бред. Дрессированные звери вдвое ценнее. Если же применять обессиливающие или наркотические средства, животные могут быстро погибнуть. А знаете ли вы, маловеры, что опьяненный наркотиками зверь намного опаснее?

Говорят еще, что огонь, через который прыгают звери, – не горячий. Это все равно, что сказать: сахар не сладкий, соль не соленая, вода не мокрая. Зверь прыгает в огонь, потому что постепенно к этому приучен. На природе ему иногда приходится прыгать через огонь. Он знает, что это опасно, но преодолимо. К тому же я стараюсь все сделать так, чтобы как можно меньше травмировать зверя. Для этого я придумал обруч, у которого асбестная лента проложена в бороздке с внешней стороны, и если случайно тигр ляжет на кольцо брюхом, то ляжет не на огонь, а просто на горячий обруч – это все-таки легче. Молниеносный прыжок через кольцо ничем тигру не грозит, от этого не может быть ни ожога, ни воспламенения шерсти. Кроме того, кольцо висит свободно, это тоже смягчает удар. Чаще всего этот трюк в цирке исполняется через кольцо, нижняя часть которого не горит. У меня же больше всего языков пламени выходит именно из нижней части.