Текст книги "Мишени стрелять не могут"

Автор книги: Александр Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5
ПРИВЕТ ОТ ооСпН №ХХХ

Тогда я еще не знал, но это оказались мои крайние учения, и очень хорошо, что они были именно такими. Поэтому, уважаемый читатель, если ты сейчас без чашки кофе или твоего любимого чая, а может ты предпочитаешь, что покрепче, то советую сейчас тебе это все организовать, сесть поудобнее и наслаждаться чтивом. Будет как фильм, только на бумаге, а может и интереснее. Хотя, я могу и заблуждаться. Готов? Тогда обо всем по порядку.

Это был обычный понедельник, прибытие к шести утра, на зарядку, начало рабочей недели в армии. Пришел, проверил группу, доложил ротному, и рота пошла на плац на построение, за пять – семь минут «до», как в армии и положено.

Стоит отметить тот факт, что за ротного у меня тогда был тот самый офицер, с которым мы ходили к танку в прошлой командировке. Но танк – это отдельная история, или может даже жизнь. Вернемся к понедельнику. Ротные доложили командиру отряда, потом стандартное «СТАНОВИСЬ. РАВНЯЙСЬ. СМИРНО», доклад старшему начальнику, и небольшое совещание на плацу. Я, кстати, этого никогда не понимал, какой смысл делать совещание и ставить задачи на целый день в тот момент, когда сзади стоит вся бригада и просто тупит. Десять минут, двадцать минут, просто стоит и тупит. Если умножить все построения на 6 рабочих дней в неделю (да, и в субботу мы тоже ходили на службу. Зачем, спросишь ты? В ответ я промолчу, и сделаю такие же глаза, как и на всех построениях, со взглядом непонимания) то получится, что четыре – пять часов в неделю ты просто стоишь в строю, в котором нельзя разговаривать, ходить и т. п. Просто стоишь. Идет снег – ты стоишь, минус пятнадцать – ты стоишь. Для чего, зачем? Взгляд непонимания происходящего продолжается. Почему не собрать командиров подразделений после развода, в девять часов утра, и пока командиры групп со своим личным составом занимаются, вы там хоть завалите друг друга своими задачами. Но это были мысли неопытного, злого и ничего не понимающего в построениях капитана Юстаса.

И вот все отряды побежали по своему маршруту, началась зарядка, а наш отряд стоит, комбат очень лихо идет назад, но уже не один, а с каким-то офицером флота, судя по его форме. Это был какой-то непонятный поворот событий.

– Офицеры, прапорщики, выйти из строя.

Данная категория вышла из строя на необходимую дистанцию и перед нами встал капитан первого ранга.

– Здравия желаю, товарищи офицеры, прапорщики. Я прибыл к вам с конвертом, в котором стоит задача вашему отряду. Поэтому, командир отряда, ставьте задачи, и выводите отряд в район сосредоточения. Именно там мы вскроем конверт и будем рассуждать над дальнейшими действиями, – очень емко, рассудительно и уверенно ввел нас в курс дела офицер флота.

– Опять в лес? – кто-то начал скулить в строю нашей роты, и начался небольшой гул.

– Тишину поймали – сказал мой ВрИО командира роты, повернувшись к строю.

– Командиры рот, командиры отдельных взводов, экипируемся, получаем оружие и выходим в район формирования колонн. Работаем согласно нашему алгоритму и графику. «Приступить», – коротко сказал комбат, мы вернулись к своим подразделениям и пошли обратно в казармы. Этот понедельник был не таким как все.

– Командир, что там сказали? – начали интересоваться бойцы в группе.

– Я пока сам ничего не понимаю, для чего-то едем в лес, а для чего – хер его знает. Ну, наше дело маленькое, нам сказали, мы делаем. Поэтому одевайтесь потеплее, февраль как никак, в лесу прохладно, а сколько мы там будем, знает только конверт.

Через определенное количество часов отряд находился в районе сосредоточения, то есть в лесу. Разведывательные группы делают дневки и живут в них, а подразделения обеспечения организовывают работу штаба, ставят палатки, проводят электричество, в общем приводят автономную жизнь в более-менее комфортную для работы штаба и начальства.

ВрИО командира роты ушел к комбату, а мы сидели на бревне в лесу, пили чай и смотрели на костер, пытаясь угадать, что будет дальше.

– Товарищ капитан, Вас ротный просит подойти – подошел к нашей группе молодой боец из другой группы.

– Принял, спасибо, сейчас иду.

Я отпил большой глоток теплого чая, передал бойцу кружку и выдвинулся в направлении ротного.

– Юстас, заходи – как всегда с улыбкой встретил меня ЗКР[47]47
  ЗКР – заместитель командира роты


[Закрыть], – Чай будешь? Вкусный, с мятой, попробуешь? – умел он уговаривать попить с ним чай, что я и сделал.

– Чай и правда очень вкусный, спасибо. Ну что комбат сказал, что там за движухи, что в конверте?

– Да я сам ничего не понял. Комбат сказал, что от отряда нужны пять групп для работы на юге. От нашей роты едет одна группа. Комбат сам назвал твою фамилию. Поэтому в готовности пойти к комбату на постановку задачи.

– На юг? – перебил я его? В Сирию что ли? Рано что-то, мы ведь через несколько месяцев должны были лететь? К чему такая спешка, и почему пять групп всего? – задавал я вопросы ему и сам рассуждал вслух.

– Я тоже понял, что в Сирию. Но он вам все скажет. Он вас соберет всех и расскажет, что к чему.

– Понял, спасибо за чай. Пойду к группе, буду там.

ЗКР также с улыбкой проводил меня, как и встречал. Не успел я дойти по тропинке до группы, как меня перехватил посыльный и сказал, что у комбата надо быть через тридцать минут. А так как наша рота находилась дальше всех от штаба, то мне уже нужно было выдвигаться, и, не дойдя до группы, я развернулся и пошел в штаб. По пути позвонил жене, сказал, что, возможно, сегодня улечу, куда не знаю, на юга, что ключи от машины оставил знакомому группнику, который их завезет после работы.

– Разрешите войти? – зашел я в палатку для совещаний, где уже сидели четыре командира групп и комбат, покуривая сигарету.

– Да, входи Юстас, присаживайся, – спокойно ответил комбат.

– Итак, товарищи офицеры – начал торжественно комбат, – нам предстоит поработать за противника в одном из регионов нашей необъятной родины. Задачи как таковой еще нет, задачу поставят непосредственно на месте. Выбрал вас всех я лично, так как учения на очень высоком уровне, очень внезапные, такие случаются несколько раз за службу, а может и один, поэтому обсираться в таких моментах очень не хочется. Сейчас собирайте группы, можете добивать штат бойцами из других групп. Улетаем сегодня ночью или завтра утром, предварительно не меньше, чем на четыре дня. Документы с собой. И да, возьмите с собой деньги, симки там купить, может еще что нужно будет. И обязательно гражданскую одежду, так как, возможно, в военной форме выполнить задачу не получится. Вопросы ко мне есть? Как появится более подробная информация, я вам дам знать.

– До дома будет вариант доехать? – спросил старший лейтенант у комбата? – Снарягу нормальную взять, ботинки переобуть, а то два года назад уже съездили со штатным рюкзаком и шмотками прямо со смотра, так себе, конечно, впечатления.

– Пока вариантов нет. Но если будет такая возможность, то я дам отмашку.

Стоит добавить, что комбат был очень хороший командир. Он был человечный, в первую очередь, с богатым командирским опытом. Он не был военный в доску, что присуще многим комбатам, он всегда был за подчиненных, если они ему до этого не доставляли проблем. Поэтому в плане где-то помочь и сделать попроще, он был хорош. Но при этом, с ним нельзя было принимать доброту за слабость. За косяки он карал жестко. Он просто «пробивал лосей», жестких лосей. После третьего люди уже начинали плыть. И ему было все равно на звание. Если ты жестко накосячил, и он за тебя выхватил, то жди лосей. А они ужасны. Слава богу, я отделывался его любимым двенадцатилетним Чивас Ригал, так как косячил не сильно, но лично знаю и видел офицеров, которые выходили после лосиной процедуры. Вид у них был не самый бодрый. Но тут офицер сам виноват. Никто не заставляет его ехать бухать ночью в город, и там борогозить. И все это во время командировки. Конечно, комбату прилетит. И тогда выдается качественная порция лосей. По мне это нормально, так как это работает. Многие потом переосмысливают происходящее. Поэтому с комбатом мне повезло, и я рад, что именно он был у меня командиром отряда в определенные моменты, так как с другими командирами моя жизнь могла стать другой, а, может, и закончиться вовсе.

Я вернулся в группу, рассказал все, что знал. Спросил, все ли могут ехать, все ли готовы, как себя чувствуют. Группа ехала в полном составе. На тот момент в группе было человек восемь. Да, дорогой читатель, восемь из четырнадцати. Кто в отпуске догуливает, как мой замок, например, кто сдает сессию, кто болеет. Со своей штатной и БЧСом[48]48
  БЧС – боевой численный состав


[Закрыть]пошел к ротному. Подбив личный состав и оружие, заполнив и подписав ряд документов, я вышел от начальника и пошел в сторону своей дневки в лесу, где находилась моя группа. Дальше была обычная военная лесная рутина: сбор дров, поддержание костра, небольшой ликбез для бойцов по темам боевой подготовки, ну и немного военного юмора, куда там без него. Так и дождались вечера, меня снова позвал ротный, и я пошел в сторону его палатки, с надеждой, что что-то прояснилось.

– Юстас, комбат передал, что можете ехать домой, подготовиться к выезду, смотр у вас в нашей КХО[49]49
  КХО – комната хранения оружия


[Закрыть], в отряде в 4 утра. Будет смотреть Первый и офицер-моряк.

– Вот комбат у нас красавчик, один из немногих, когда надо, он делает. Приятно служить с такими командирами. Хоть подготовиться дали, а не так, как два года назад, когда с парой трусов и носков улетели. Я своих забираю, и можем ехать? А, кстати, а как быть с оружием? Мы же на гражданских машинах не повезем с собой оружие?

– Вот про оружие вопрос. Хотя у нас же машина поедет за ужином в бригаду, я с ними все отправлю, старшина там выгрузит в роте.

– Отлично. Мы тогда в третьей группе все оставим, только не забудьте, пожалуйста, а то комбриг очень удивиться, когда увидит мою группу без вооружения.

– Не переживай, все сделаем. Езжай спокойно, и передавай семье привет.

Я пожал руку и вышел из палатки. После отработанных мероприятий вся группа различными способами добралась до дома, и каждый начал готовиться. На юге работали не часто, поэтому, какая там температура в феврале, угадать сложно, да юг России очень обширный, поэтому могли только предполагать и брали снарягу с собой на все сезоны.

В три ночи группа собралась в роте. Построил, проверил еще раз по БЧС вооружение и дал команду балдеть еще сорок минут. Конечно, все бойцы зачахли, а я сидел со своим замом, которого передали мне из первой группы на момент учения, и пил кофе.

Смотр по-военному, но в более упрощенной форме, чем обычно. Комбриг пытался придумывать какие-то сумасшедшие идеи по выполнению задач, хотя самих задач еще не было. Приходилось просто стоять и слушать, как это обычно и бывает. В итоге смотр закончился, комбриг, отойдя в сторону с комбатом, что-то ему сказал с недовольным лицом и вышел из казармы. Комбат же, в свою очередь, с широко расправленной грудью, зашел обратно в зону КХО и сказал:

– Товарищи, офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты, расходимся по своим ротам, ждем указаний. Как станет известно по самолету, я вам сообщу. Предварительно, выезд на аэродром планируется на девять утра. Разойдись.

Группы начали укладывать свое снаряжение обратно в рюкзаки и медленно подниматься в расположение своего подразделения. Время до машин прошло относительно быстро, и в восемь часов тридцать минут два Урала выдвинулись в район аэродрома.

Вот что произошло дальше, я точно не помню, ты уж извини, дорогой читатель, да и вообще, здесь можешь пойти повторить себе чашку кофе или чего покрепче, и продолжай читать, начинается самое интересное. Так вот, точно не помню, что там произошло, но что на аэродроме мы просидели около шести часов, это точно. Так как это было февраль, то сидеть было не очень тепло, да и скучно, приходилось себя чем-то занимать, а на аэродроме, среди И Лов, развлекательных мероприятий не так уж много. Но тупить в армии, это доктор прописал, поэтому, зная, что здесь сейчас лучше, чем в бригаде, мы спокойно ждали погрузки.

– Командиры групп, наш борт девятьсот восемьдесят шестой. Забирайте группы и начинаем погрузку, – подошел и очень лениво произнес зампотыл отряда, который какого-то хрена полетел с нами.

Пройдя метров триста-четыреста по аэродрому, мы нашли наш борт, который уже прогревался и у которого была открыта рампа. Грузиться пятью группами, без ящиков с БК, инженерной и прочим отрядным имуществом – бесценно. У нас были только коробки с пайками и наше личное снаряжение. И целый ИЛ – 76 – это ли не романтика?

Через пять минут рампа медленно начала закрываться, и каждый, считая своим долгом, до последней секунды смотрел на нее. А дальше найти и занять место поудобнее и спать, что еще в теплом самолете можно делать, особенно когда ты мерз на улице шесть часов.

Проснулся я оттого, что почувствовал небольшой толчок при приземлении. Открыв сонные глаза, я увидел, что большинство бойцов смотрят в иллюминатор. Я зевнул, продул уши и сел на сидение вдоль борта. Самолет остановился, рампа медленно открылась, по ней спустился комбат, кому-то позвонил по телефону и начал подниматься обратно.

– Мы в Анапе, – неожиданно прокричал боец, пытаясь перекричать работающие двигатели самолета.

– Алик, – обратился комбат к одному из группников, – вы работаете здесь. Выводи группу и ожидайте. К вам приедут местные военные, введут в курс дела и поставят задачу. Давайте скорее, нам еще дальше лететь. Связь по выполнению по телефону. Звонить в любое время. Желаю удачи! – громко сказал комбат и пожал руку Алику.

Группа Алика, взяв несколько коробок с пайками и все свое снаряжение, быстро вышли из самолета. Мы успели махнуть друг другу на прощание перед тем, как рампа, издав характерный звук, плотно закрылась. Вы не представляете, какой это кайф, когда ты вылетел оттуда, где еще снег и холодно, а прилетел туда, где пятнадцать градусов выше нуля. Кайф неимоверный.

Самолет тут же начал разворачиваться на рулежке и выезжать на взлетку. Так быстро группы из И Ла еще не высаживались, и, тем более, так быстро не улетали. Нас ждало что-то интересное и новое.

ИЛ семьдесят шесть встал на ВПП[50]50
  ВПП – взлетно-посадочная полоса


[Закрыть], получил разрешение на взлет и, набрав необходимую скорость, оторвался от земли. Набрал высоту не выше четырехсот метров, и, повернув направо, полетел практически над черноморским побережьем. Так низко над морем я еще не летал. Все, поголовно, стояли и смотрели в иллюминаторы, гадая, куда мы летим. Хотя через двадцать минут стало понятно, на каком полуострове мы приземлились. И вот тут началось самое неожиданное из всего этого.

Самолет остановился, открылась рампа, сразу немного повеяло холодом, так как на улице уже было темно и моросил дождь. Мы начали сонно двигаться, медленно укладывая свое снаряжение и утепляясь, как вдруг сзади самолета подъехал УАЗик и начал сигналить, ослепив фарами всех, кто был внутри.

Один командир группы спустился уточнить, кто приехал и что случилось, и в относительно быстром темпе зашел обратно в самолет и, пройдя мимо нас, подошел к комбату.

– Командиры групп, на выход. Замком группы, вы за старших в группе, все вопросы к зампотылу, пока мы на совещании, – громко крикнул комбат.

Мы вышли из самолета. Комбат сел на переднее сидение, а мы вчетвером попытались поместиться на заднем сидении, но с первого раза это не очень получилось. В итоге я, как самый компактный, запрыгнул на коленки другого группника, и в таком самом неудобном положении мы начали движение от стоянки самолета до точки цели.

На улице было относительно прохладно и сыро, и уже довольно поздно, рабочее время у всех уже должно было закончится, даже в армии. Машина остановилась, мы нехотя и слегка потягиваясь шли за каким-то офицером по коридору полузаброшенного штаба. И какое же было наше удивление, когда мы зашли в класс для совещаний, четыре группника, в демисезонных костюмах СпН, без знаков различия и с небольшой щетиной на лице, а там сидели около двадцати старших офицеров и два генерала. Они сонно посмотрели на нас, а мы уже, немного взбодрившись, на них.

– Разрешите присутствовать, товарищ генерал-майор, – четко и громко, по-военному произнес комбат, немного вытянувшись в струнку. Если бы рядом был мой очень хороший товарищ, он бы точно добавил такие слова: «Комбат вытянулся, и звонко щелкнул булочками».

– Да, проходите, присаживайтесь, где есть свободные места, – очень спокойно и размеренно ответил генерал, и тут же добавил:

– Как добрались?

– Все хорошо, спасибо товарищ генерал, личный состав разгружается в районе стоянки самолета – ответил комбат, который не успел еще присесть на стул.

– Товарищи офицеры, начинаем совещание по завтрашним учениям и полетам. Командиры экипажей, познакомиться с командирами групп спецназа, объяснить, куда и во сколько подходить, кто куда летит, точку высадки, все обговорить и решить сегодня. Полковник Иванов, ставьте задачи и начинайте совещание.

Я был поражен, хотя кого я обманываю, дорогой читатель, в тот момент я просто охуел от происходящего, а, самое главное, от отношения к нам, к младшим офицерам. Офицеры сидели и ждали только нас (как я узнал в разговоре со своим командиром экипажа) три часа. Вы слышите??? Три часа нас ждали полковники, двух капитанов и двух старлеев, и никто ничего даже не произнес в наш адрес. В нашей бригаде тебя минимум бы уволили, а максимум, перевели бы куда-нибудь на север служить. Я смотрел на всех офицеров вокруг и не понимал, как такое могло произойти. Потом, когда совещание закончилось, комбат нам выдал бумажки, даже не боевое распоряжение, а просто лист бумаги, на котором было написано «Юстас. Евпа-торий. Часть РТР[51]51
  РТР – радиотехническая разведка


[Закрыть]». Вопросов было больше, чем ответов. Но пока мы просто получали информацию по задаче.

– Капитан Юстас есть здесь? – негромко спросил подполковник в летной форме.

– Да, это я. Капитан Юстас.

Офицер протянул руку, представился по имени отчеству, и сказал, что он меня завтра повезет в район Евпатории, а потом будет оттуда забирать после выполнения задачи.

– Точку высадки уже определил? – спросил он, глядя мне в глаза.

– Еще нет, – как-то робко сказал я ему в ответ и тут же продолжил, – нам задачу еще не поставили. Завтра утром уже точно буду знать где нас высадить. Так можно будет сделать?

– Да, конечно, без проблем, – ответил подполковник, мы пожали друг другу руки, пожелали хорошего вечера, и он вышел из класса для совещаний, а я подошел к комбату, который кому-то звонил в этот момент.

– Так, мужчины – уже в своем стиле начал разговаривать комбат, поправляя свою форму – сейчас выдвигаемся в наше временное расположение и там я вам поставлю задачу, каждому. Мне еще нужно уточнить кое-какие моменты. Поэтому сейчас выдвигаемся в казарму, размещаем личный состав и собираемся повторно. Думаю, вопросов нет, грузимся в УАЗик.

Видно, за время совещания, наши задницы схуднули, и в этот раз мы все вчетвером разместились на заднем сидении и поехали под свет фар по узким дорогам данной воинской части.

Комбат всю дорогу с кем-то разговаривал, мы же просто молчали, ехали и смотрели по сторонам. По прибытии на место мы увидели, что зампотыл и замки уже организовали размещение личного состава. Все группы были размещены на койках, бойцы уже разогревали пайки, кто-то уже заворачивался в спальник и ложился спать.

– Юстас, твоя койка самая первая, с тумбочкой, рюкзак под кроватью, если хочешь кофе, кипяток в чайнике, оружие и разгрузка на кровати, – в неофициальной форме доложил мне мой новый заместитель.

– Спасибо, парни. Да, кофеек сейчас сделаю, а то рубит немного, а у нас еще совещание будет. Да и задачу толком не доводили, знаю только, что в Евпаторий летим, какую-то радиотехническую часть надо будет найти и вывести из строя.

– Евпаторий, командир? – тут же начали задавать вопросы бойцы.

– Все доведу позже, отдыхайте лучше. Будет очень ранний. Перед вылетом все доведу. Как на войне – сказал я, улыбнувшись и подмигнув радисту.

– Я заварил себе крепкий кофе и выдвинулся к комнате, где жил комбат, зампотыл, начальник связи отряда и еще какие-то прапорщики и бойцы.

– Разрешите войти не по форме? – спросил я, и, не дожидаясь ответа зашел с кружкой кофе.

– Ты там уже вино местное попиваешь, Юстас? – попытался пошутить зампотыл.

– Я во время выполнения задачи не употребляю, поэтому просто кофеек, не больше. Да и не особо охота вина сейчас, спать уже надо, завтра вставать рано.

– Согласен, – ответил комбат, сделал глубокую затяжку и жестом руки подозвал меня к карте. – Юстас, ты работаешь в районе Евпатория. Тебе необходимо найти часть радиотехнической разведки, она там вроде одна, и необходимо будет заложить учебное СВУ, у зампотыла его потом получишь. Не забудь выбрать точку десантирования за километров десять от Евпатории, в лесу организовать дневку, потом переодеться и сходить прогуляться в город, выяснить, где находится эта часть, и придумать, как ее вывести из строя, то есть провести диверсию, тихо, скрытно, бесшумно, аккуратно.

– Принял. Связь как будет осуществляться? Карта будет?

– Карта сотка. Других нет, – сказал комбат и протянул мне листы карт, которые надо было склеить. Завтра утром выдам вам симки местные, связь по смс, только все шифруем, открыто ничего не передаем. На задачу у вас двое суток. Вылет в семь утра. В шесть часов строимся на улице, проверяемся и выдвигаемся на аэродром, а там дальше каждый на свой вертолет. Один момент, Юстас, важный. Части действующие, скорее всего будет караул. Если уж сладились, и караул вам кричит «Стой. Стрелять буду», значит не рыпайтесь уже, а сдавайтесь. Так как они будут стрелять и будут правы.

– Принял. Вопросов нет. Разрешите идти?

– Да, если вопросов нет, иди отдыхай.

– Я вышел от комбата, подмигнул идущему мне навстречу группнику из другой роты и свернул к своей кровати.

Бойцы уже валялись на койках, у меня на кровати сидел мой зам Маркер и ждал меня.

– Так, смотри. Подъем в пять утра. Просыпаемся, строимся, довожу задачу, собираемся, завтракаем и в шесть утра стоим перед казармой, проверяемся и выдвигаемся на аэродром. Больше пока никаких новостей нет. Поэтому можем ложиться спать. И да, утром у зампотыла надо будет забрать наше СВУ для задачи. Не забудь.

Узнав задачу, и немного поглобалив над ней перед сном, с фонариком и картой в руках, я решил не брать всех бойцов с собой, да и тем более в группе были два товарища, которым вся эта романтика нахер нужна не была.

Оставив их под командование зампотыла, группа выдвинулась на место стоянки вертолетов.

Это были первые мои учения за пять с половиной лет службы в бригаде, когда сделали все так красиво, неожиданно, подготовлено, в незнакомом регионе, на действующем объекте. Вот это романтика, вот в такие моменты ты гордишься тем, что служишь в войсках специального назначения ГРУ, и осознаешь, что ты все-таки не хер с горы, а тебя привезли в неизвестный регион, где идут учения, все воинские части подняты по тревоге, и ты, работая группой за противника, должен организовать и провести диверсию. Это ведь круто, ты понимаешь, что войска специального назначения – это элита вооруженных сил, именно такие моменты, именно такие учения, а не караулы по десять суток в месяц, стрельбы бестолковые и бесполезные, и наряды по КПП.

Еще не до конца рассвело, мы стояли у своего вертолета, точнее, сидели на рюкзак и ждали вывода. Рядом с нами стояли офицеры-летчики, их было очень много, они разбились на небольшие кучки людей и что-то обсуждали.

– Грузимся, мужики, – внезапно появился откуда-то из-за спины наш командир корабля. И тут же громким голосом вчерашний генерал крикнул:

– Все, товарищи офицеры, готовимся ко взлету.

Винты начали медленно вращаться над каждым вертолетом, гул нарастал, и говорить обычным голосом было уже бесполезно. Мы сидели в вертолетах, каждый думал о своем, но винтокрылая машина движение почему-то не начинала, и, более того, в какой момент командир корабля снял наушники и вышел из вертолета. За ним вышел и я, подошел к комбату и другим командирам групп.

– Взлет не разрешает какой-то диспетчер на главной вышке. Говорит, что ему никто указаний и разрешения не давал, поэтому мы стоим на месте, – рассказал мне всю сложившуюся обстановку один из групперов.

– Нихера себе, то есть ему даже генерал не указ?

– Да ему похрен, он гражданский.

– Согласен, хули ему будет, если он делает все по инструкции.

– Все, командиры групп, по своим вертолетам расходимся, вон генерал рукой машет над головой, значит взлет разрешили. Всем удачи, товарищи офицеры.

– Спасибо, – больше про себя, чем вслух ответил я комбату, запрыгнул в вертолет и помог бортмеханику затащить лестницу в кабину.

Я быстро пересчитал своих бойцов по головам, кто-то уже сладко чах, положив голову на рюкзак.

– Все? – кричал мне на ухо бортмеханик.

Я не стал отвечать, а просто кивнул головой и поднял большой палец вверх, давая понять, что все на месте. Бортмеханик занял свое место, надел наушники, что-то в них сказал и вертолет медленно начал двигаться по бетонке. Я сел на свой рюкзак, облокотившись на летную куртку, которая висела в самом конце кабины, у рампы. Я сидел и смотрел в иллюминатор. В такие моменты ни о чем не думаешь, просто погружаешься в себя и смотришь, как отрываешься от земли. Но в этот раз было немного по-другому, так как в небо поднялось сразу около полсотни вертолетов. Просто дохрена, и стоит отметить, что там были вертолеты различных модификаций: и Ми-26, в простонародьеь «Корова», и КА-52 «Аллигатор», и много других. Выглядело это очень круто, мощно, и, возможно, даже брутально. Наши четыре вертолета летели, практически, самые крайние, и нам было видно все, что происходит вокруг. Я поднялся и подошел к кабине пилота, откуда открывался классный вид. Такое запоминается надолго.

А дальше некоторые вертолеты начали уходить влево, некоторые начали уходить вправо, а мы же продолжали лететь прямо, очень низко над землей. В тот момент высотомер показывал четверку, что говорило о том, что мы были четыреста метров над землей.

– Половина на боевые стрельбы, половина на другой аэродром, а мы по своим задачам. Тут много наших, с нашего аэродрома – прокричал мне на ухо бортмеханик.

– А вы где базируетесь? – спросил я также громко на ухо бортмеханику.

– Из Ахтубинска, – ответил бортмеханик, ожидая, что я не знаю, что это за город и в каком регионе он находится.

– Серьезно? – удивленно прокричал я в ответ. – А я родом оттуда, с соседнего военного городка, шестнадцать лет там жил, потом в Новосиб уехал поступать. А в Ахтубинске в футбол играл много раз.

– Так ты значит земеля, вот так земля круглая, – говорил уже не так громко бортмеханик.

Потом он это сказал по наушникам командиру корабля, и тот широко улыбнувшись протянул мне руку. Я улыбнулся в ответ.

Я простоял еще минут пять, увидел, что вертолеты с другими группами тоже немного изменили направление, и пошел на свое место. Достал карту, которую склеил ночью не очень удачно, и начал еще раз изучать местность. Хотя на тот момент мне казалось, что я ее уже выучил наизусть. Еще раз посмотрел точку высадки, был уверен, что она идеально подходит для нашего десантирования. В один момент, когда в вертолете стало очень тепло, я понял, что хочу спать. Свернув карту и убрав ее в нагрудный карман на молнии, я облокотился на куртку и уснул.

Меня разбудил боец, показывая рукой, что меня зовет бортмеханик. Я встал, немного потянулся и подошел к кабине пилота. Бортмеханик передал мне свои наушники, чтобы я мог переговариваться с командиром.

– Юстас, мы подлетаем к району, минут пять осталось. Где будем десантироваться? – спросил командир корабля.

Я быстро достал карту, и карандашом показал точку. На карте это была небольшая опушка на окраине лесного массива.

– Принял, – ответил командир и достал какой-то гаджет, который выглядел как большой навигатор. Он стилусом продвинул карту до нужного района и приблизил в точке, где я сказал.

– Яндекс говорит, что там массива нет, там пустырь, как на ладони будем.

– Тогда по факту будем смотреть, как прилетим туда, может что по пути найдем подходящее, – ответил я и через какое-то время добавил, – а почему индекс, почему не гугл?

– Яндекс обновляется чаще. Мы по нему летаем.

– Прикольно, не знал, – ответил я пилоту и улыбнулся.

– Смотри, Юстас, заброшенное водохранилище, сухое, отличное место для высадки, нас там с земли не будет видно.

– Самое то, – быстро ответил я пилоту и несколько раз кивнул головой, рассматривая местность через стекло. И в этот момент мне пришла одна идея, которую я предложил командиру корабля.

– А мы можем в первой точке сделать ложную посадку на минуты две, а вот второй раз приземлиться уже в водохранилище?

– Легко, Юстас. Как скажешь, – громко ответил в наушник командир корабля, и вертолет начал резкий маневр вправо.

В тот момент я очень удивился, что мы с командиром разговариваем на равных, хотя он был подполковник, а я капитан. Это было удивительно и приятно одновременно. Для него, наверное, тоже этот вылет был интереснее, чем просто отрабатывать какие-то плановые полеты.

Я повернулся к бойцам и двум ближним разведчикам крикнул на ухо, что сейчас будет ложная посадка. А когда вертолет приземлится во второй раз, то в указанном ранее порядке покидаем вертолет, занимаем круговую оборону и ждем пока он не улетит, а дальше уже работаем по моей команде.

Вертолет застыл в воздухе и начал снижаться. Небольшие колебания, а перед землей – и все почувствовали, как машина встала на колеса, немного покатившись вперед. Мы простояли минуты полторы-две, бортмеханик показал несколько раз пальцем вверх, давая сигнал всем бойцам, что взлетаем. Наш Ми-8 резко начал набирать высоту, потом сделал крутой маневр, что всех нас в кабине немного повело в сторону, и вертолет снова начал снижение. Я посмотрел сначала в иллюминатор на одном борту, потом на другом, убедился, что высота рва перекрывает вертолет полностью, и ждал команды бортмеханика, который уже взялся за ручку двери и ждал команды от командира.

Ми-8 плавно коснулся земли, бортмеханик резко дернул дверь, быстро установил лестницу-трап и вылез из вертолета, давая сигнал рукой, что можно десантироваться.

– Пошли! – громко скомандовал я бойцам, и они в установленном порядке начали высыпаться из вертолета.

Убедившись, что никто ничего в вертолете не оставил, я накинул рюкзак на плечо, в руку взял автомат, подошел к кабине пилота и громко произнес:

– До встречи! – приложив руку к голове. Командир корабля и штурман сделали тоже самое с приятной улыбкой.

Я выпрыгнул из вертолета, пожал руку бортмеханику и побежал на свое место при круговой обороне. Скинул рюкзак, придавил его коленом, рукой прижал свою пидор-ку на голове, и зажмурив глаза от пыли, ждал, когда вертолет улетит.