Текст книги "Мишени стрелять не могут"

Автор книги: Александр Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Здорово, хлопцы, а вы куда? – произнес пожилой дядька, поправляя ушанку на голове.

– Приветствую. Да по делам едем. Надо пару дорог проверить и обратно рванем. Тоже, наверное, через вас. А вы костер не боитесь разводить тут на передке?

– А чего бояться, они знают, что мы тут, мы знаем, что они там.

– После вас есть кто-то еще? Никого по пути не встретим?

– Через нас никто не проходил. Может, если, с другой стороны, кто-то прошел, не знаю, – доложил мужик и, поправив автомат на плече, продолжил:

– Вы только смотрите в поле не заверните, там эти проклятые уже сидят, окопались там по самые помидоры. Говорят, у них окопы из бетонных плит, их ничем не возьмешь, и техники там на роту. Поэтому навряд ли к ним кто-то туда пойдет, если только не самоубийцы.

– Понятно. Ладно, поедем мы. Спасибо тебе, через пару часов будем возвращаться, не застрели, – сказал я, широко улыбнувшись.

– Бывайте, хлопцы. Аккуратнее там, – произнес добрый мужик и отошел от машины.

Мы двинули дальше, проехали мимо костра, там сидел еще кто-то к нам спиной. Наше ночное появление его вообще никак не смутило. Урал монотонно рычал, двигаясь по полевой дороге вдоль лесополосы и, примерно через километр, увидев нужное и уже знакомое Т-образное пересечение лесополос, я дал команду:

– Тормози, приехали. Двигатель пока не глуши. Как все выпрыгнут, развернешься и тогда глуши.

– К машине, тихо и быстро, – сказал я как можно тише, и бойцы посыпались из кузова, занимая позиции вдоль лесополосы.

Водитель относительно беззвучно закрыл двери кузова, быстро развернулся в обратном направлении, и заглушил двигатель. Я показал ему палец у рта. Наступила гробовая тишина. Мы просто слушали, минуты две-три. В такие моменты ты настолько сосредоточен и сконцентрирован, что складывается ощущение, что все твои чувства в данный момент работают на двести процентов. Я стоял, облокотившись на машину, и тоже, как все, слушал эту страшную тишину. Настолько страшную и неприятную, что ты не хочешь ей верить, настолько тихо вокруг. Я подошел к Туману, который наблюдал местность в ночник, немного выйдя из лесополосы на ту сторону, показал рядом лежащему, чтоб все подтягивались ко мне. Сигналы как по цепочке стали идти вдоль лесополосы, и народ медленно стал подходить к направляющему.

– Внимание. Работаем по ранее продуманному плану. Каждый знает, что делать и когда делать. Старый, радист, – вы у машины, смотрите в поле и работаете по ситуации. Основной пункт сбора – наше местоположение, запасной – наша станция. Идете на восток, упираетесь в железку, поворачиваете налево и идете до станции, там уже не заблудитесь. Только смотрите, через наших вчерашних соседей не ломитесь, они немного с приветом и будут стрелять. Но там уже по ситуации. Максимальная тишина, максимальная концентрация. С Богом. Туман, вперед.

Туман уже нашел проход в лесополосе, которая шла с востока на запад. Вся группа бесшумно преодолела этот маленький кусочек леса, и мы встали вдоль лесополосы, которая идет на юг, к нашему танку, построившись в необходимый походный порядок, который я доводил ранее. Робко начали движение. Шли ни быстро, ни медленно, но аккуратно, практически без звука, осматривая местность по сторонам. Через какое-то время головняк сел, и я понял, что это позиция двух первых бойцов. Я ткнул в них пальцем и показал, что они должны занять оборону здесь. Они утвердительно кивнули и изготовились в лесополосе. Группа двинулась дальше. Дойдя до середины поля, Туман сел, подняв руку, все бойцы повторили то же самое, изготовившись к бою. Я повернулся назад и рукой указал на Лазера, обозначая, что это его место и ему с Толстым надо оставаться здесь. Лазер поднял большой палец вверх, ушел немного в лесополосу и залег. Рядом припарковался Толстый. Я показал Лазеру, что им нужно будет выйти на самую высокую точку поля, в ответ увидел всем знакомый сигнал «ОК» и я дал сигнал на продолжение движения группы. Мы вышли на перегиб поля, и только там мне открылась картина, которую я только представлял по карте. Наша лесополоса уходила на юг, все поле было в воронках различного диаметра, противоположная параллельная лесополоса уходила немного наискосок вправо, вдали виднелась лесополоса, которая скрывала автомобильную дорогу и расположение противника.

«Так, сюда дошли. Это уже хорошо, это четверть задачи. Поле большое, особо по нему не набегаешься…» – произнес я про себя, пытаясь в темноте найти очертания танка.

Я махнул рукой, и мы двинулись дальше. Пока мы шли вдоль лесополосы, я был рад луне, так как тень, которая образовывалась от лесополосы, очень тщательно нас скрывала. Я обернулся назад и только со второй попытки увидел своих пулеметчиков, освещение ночного поля было идеально. Так я думал, пока мы не вышли к прогалу. Сказать, что прогал был большой – ничего не сказать. Он был метров двести, но когда над тобой как лампочка горит луна, когда освещение как днем, когда до противника остается меньше пятисот метров, то этот прогал становится опасным и неоправданным аттракционом. Я указал группе сесть в лесополосу. У меня было две идеи, одна быстрая, одна медленная, бежать или ползти. Первая идея перевесила чашу весов, то есть все оставалось так, как я планировал там, на лежащей двери. Я указал бойцам, что это их позиция, и показал, что они лежат до тех пор, пока не увидят нас, бегущих обратно. Они легли, я всем еще раз показал палец у рта, и оставшемуся дозору показал выдвинуться на самый край лесополосы. В этот момент Сеня наступает на лед, и происходит нереальный треск, который должен был бы услышать даже ротный. Это показалось так громко, что мой пульс прибавил еще пару десятков ударов в минуту. Мы сели на жопу и ждали реакцию, но ее не было. Я показал Сене палец у виска, и он понимающе опустил глаза. Но бежать все равно было страшно. Очень ярко, очень далеко и очень долго. Пульс долбил по артериям качественно. На это надо было решиться. Я чего-то ждал. И тут, прям над головой Сени, где-то очень далеко, начинают взлетать ракеты от «Града». Я понял, что это наш шанс:

– Слушаем внимательно, как только до нас доносятся звуки этого «Града», сразу стартуем, без команды. Ждем, – очень тихо сориентировал я бойцов, прикрывая рот рукой, чтоб мой голос далеко не расходился.

Мы все ждали этого звука, как выстрела пистолета на старте. Это был очень волнительный момент, так как ты понимаешь, что это сигнал в неизвестность и в неизведанность, и что там сейчас произойдет, ты узнаешь уже после.

Стали доноситься звуки запуска реактивных ракет, и мы рванули, как не в себя. Было такое ощущение, что ты не дышишь и не касаешься земли. Ты не видишь ничего вокруг, только финишную ленту в виде продолжения лесополосы. Но быстро преодолеть не получилось. Очень сильно отставал от нас Бриз в своей огромной разгрузке, и, более того, он еще и упал, споткнувшись о край воронки, и два бойца бросились помогать ему подняться. Это было вечно. Адреналин в таких пропорциях в моей крови еще не присутствовал. Бриз поднялся на ноги, и мы рванули дальше. Первым добежал Туман, упал где-то сбоку и сразу стал смотреть в ночник. Рядом с ним рухнули все остальные и смотрели как добегает Бриз. В тот момент, я уверен, каждый в душе пытался его ускорить. Бриз добежал и рухнул без сил, пытаясь жадно хватать воздух ртом. В этот момент отсутствие разгрузки сыграло свою положительную роль. Все пытались отдышаться, стараясь не производить никаких звуков. Туман наблюдал. Я подполз к нему и спросил на ухо:

– Что видишь?

– Противника не вижу, танк вижу, – ответил Туман, убрав ночник от своего левого глаза.

Я показал Болту, что он остается здесь, а сам взглянул на противоположную сторону прогала. Разведчиков видно не было, хотя видимость была как днем. Я показал Туману, что продолжаем движение.

Первым полз Туман, периодически поглядывая в ночник, слегка приподнимаясь на руках. Вторым полз Бриз, третьим Сеня, четвертым Парфей, и крайним полз я. Когда мы проползли метров пятьдесят, Туман вытянул руку вправо и пару раз согнул ее в локте. Он показывал, что мы доползли до танка. Дальше все было без команд и сигналов, как будто мы эту задачу тренировали каждый день на протяжении месяца. Я немного отполз в поле, так как за ползущими впереди мне не было видно обстановки. Парфей с Сеней что-то там ковырялись, ползали, но все было максимально тихо. Нам очень помогла в тот момент относительно низкая луна и относительно длинная тень от лесополосы. Нижняя часть танка была в темноте, и это очень хорошо маскировало моих бойцов.

Парфей и Сеня поползли от лесополосы в сторону танка. Видеть я их уже не мог, я слышал только тихие и плавные звуки от их перемещения. Я лежал головой в сторону противника и не знал, о чем думать. В тот момент я очень хотел, чтобы мы не спалились. Напряжение колоссальное. Ты находишься под носом у противника, и они об этом не знают. Тут я услышал громкий смех со стороны противника. Я медленно подполз к Туману, полз ничком, не издавая ни звука. Это был второй положительный момент отсутствия разгрузки. Я прополз мимо Бриза, который изготовился в сторону противника, не обращая на меня никакого внимания, дополз до Тумана, который мне показал пальцами, что видит двух человек, один из них курит. Я немного полежал рядом, сигаретный запах дошел до нас, о чем мне показал Туман, указывая на нос. Потом он показал, что никого не видит, они ушли куда-то вглубь своих позиций. Я пополз обратно, тем же маршрутом, мимо Бриза. Я опять немного углубился в поле, и пытался услышать своих разведчиков, ползающих под танком, но ничего слышно не было. Через какое-то время ко мне стал кто-то ползти. Это был Парфей. Он подполз ко мне максимально близко и, прикрыв рот рукой, очень тихо, произнес мне на ухо:

– Командир, ничего нет, это все обломки танка.

– Ты везде посмотрел?

– Я не ползал только к дальней точке. Она далековато, стремно туда ползти.

Только я хотел ответить Парфею, что надо доползти до крайней точки, как со стороны противника завелась машина, включились фары, и кто-то на той стороне стал довольно громко разговаривать.

– Да ну нахуй… – произнес я уже не шепотом, вжимаясь в землю как можно ниже. Парфей последовал моему примеру, Бриз немного отполз в лесополосу, Туман сравнялся с землей, так как он был метров тридцать-сорок от дороги. Наступала точка невозврата. Я снял переводчик огня автомата с предохранителя, достал из кармана запасной магазин и просто ждал. Все лежали, как кочки на земле, неподвижно и не дыша. Машина двинулась прямо в нашу сторону. Свет фар подло прыгал по полю, а я крепко сжал автомат за пистолетную рукоятку, наклонил лицо в сторону земли и ждал. Такие моменты запоминаются на всю жизнь. Это был тот самый пиздец, о котором все обычно говорят. Мыслей не было, просто тикали секунды, машина медленно выезжала на дорогу, задрав фары в небо.

«Если сейчас остановятся на дороге и начнут выходить люди, я ебашу две короткие очереди, кричу: «Отход!», и добиваю магазин, а там уже как получится…», – подумал я, подняв лицо, когда фары смотрели поверх наших голов, – «Неужели, сука, прямо здесь, возле этого гребанного танка на грязном снегу? Прямо у них перед носом? Не, длинная очередь, отход к лесополосе, жду всех, а там уже хуй его знает. Но здесь умирать не особо охота…», – мысли в голове менялись одна за другой, и это не заканчивалось.

Машина выехала на асфальт, фары светили прям у нас над головой, лесополоса перед дорогой особо не спасала. Я не дышал, как, наверное, и весь мой дозор. Я ждал, и эти две-три секунды длились час. Я напряг все тело, в готовности вскочить на колено. Снег, наверное, в тот момент, подо мной таял, в этих трех секундах был момент наивысшей точки напряжения. Машина выехала на асфальт, плавно повернула налево и поехала по дороге, быстро переключая передачи.

Я выдохнул. Опустил лицо прямо на снег и радовался этому моменту.

– Парфей, ползи до крайней точки, забирай Сеню и сюда. Даже если ничего не найдем, похуй, возвращаемся. Парфей пополз обратно, а я еще пару раз набрал полную грудь воздуха, укусил снег, на котором лежал и просто ждал бойцов.

Через какое-то время (оценивать пройденное время в тот момент было очень сложно, оно тянулось неимоверно долго) я услышал хруст снега, параллельно меняющий друг друга. И, увидев двух своих снайперов, понял, что можем двигаться к лесополосе.

Туман остался наблюдать, Бриз подполз к нам, и когда мы вчетвером доползли до посадки и собрались в своеобразный круг, я очень тихо спросил:

– Ну, что там?

– С южной стороны танка ничего, командир, – доложил Сеня.

Я перевел взгляд на Парфея, хотя Сеня, по-моему, хотел еще что-то сказать, но я решил ускорить процесс.

– Тоже ничего, это все разбитые детали танка.

– Хуево. Меня там заебут потом, ну да ладно, – произнес я сквозь зубы.

– Командир, – перебил меня Сеня, – в танке тоже ничего, я заглянул, как раз, когда машина завелась, я думал, что спалился. Рухнул прямо под танк. Из-под танка идет резкий трупный запах, но посмотреть, что под танком, нельзя, у него днище отвалилось, ну короче плита металлическая там. Возможно, она кого-то придавила и это сейчас воняет. Но никаких частей тела, ткани или крови нет.

– Понятно… Значит все, съебываем отсюда, аккуратно, но быстро. Туман уже подошел к нам, и мы начали отход. Первым пошел Бриз, Туман был крайним, он смотрел, чтобы за нами не началась погоня.

Мы дошли до начала прогала, того самого, где лежали и ждали, пока добежит Бриз. Я обратил внимание на куст, в котором мы валялись, он был весь в колючках, но на адреналине мы этого не почувствовали.

– Ну, что там? – тихо спросил Болт.

– Нихуя нет, съебываем отсюда.

Болт осмотрел всех и снова свой взгляд остановил на мне.

– Так. По моей команде стартуем. Независимо, будут по нам стрелять или нет, продолжать бежать, до самой лесополосы. Всем все понятно?

Бойцы молча кивнули, кто-то перевел автомат за спину, кто-то взял в руку.

– На счет «три». Раз, – начал я отсчет и тут опять вдалеке полетели «Грады», только уже с нашей стороны, и я понял, что мы можем опять прикрыться ревом улетающих ракет.

– Внимание, – прекратил я отсчет и только хотел сказать про «Град», как Бриз рванул в поле.

– Твою ж, блядь, мать! Куда ты, сука, побежал?! – выругался я на Бриза, – Вперед! – отдал я команду и, не дождавшись звука ракет, мы в двенадцать ног стали молотить по ночному снежному полю.

Мы бежали так громко, что каждую секунду я ждал кипиша сзади, но этого не происходило. На полпути мы с легкостью обогнали Бриза, который выглядел очень груженым по сравнению с нами. Его в тот момент можно было сравнить с маленьким пони, пытающимся догнать взрослых лошадей. И, в конце концов, он снова упал. То ли оступился, то ли споткнулся, но рухнул знатно. А мы уже почти добежали до лесополосы. В этот момент уже вовсю доносился звук работающей реактивной системы залпового огня, поэтому отборный мат бойцов, который был направлен в адрес Бриза, был уже плохо уловим. Два бойца подбежали к нему, схватили его за плечевые лямки разгрузки, с силой подняли от земли и так и тащили его до самой лесополосы, куда его со злостью толкнули. Бриз опять упал без сил, пытаясь отдышаться. На мат он не обратил никакого внимания.

Я дал команду на дальнейшее выдвижение, несмотря на то, что у самого немного подзабились ноги и руки от такой пробежки. Группа выдвинулась дальше, собирая всех разведчиков по пути. Пройдя вдоль лесополосы и преодолев еще одну лесополосу, нас встретил улыбающийся Старый и такой же воодушевленный радюга.

– Группа, грузимся. Шофер, пока не заводи, я сейчас качаю связь, и тогда поехали. Вопросы есть?

Группа стала грузиться в машину. Я забрал гарнитуру у радиста и стал выходить в эфир:

– Филин, я Юстас, прием, – в ответ было молчание.

– Филин, я Юстас, прием – уже громче вызывал я ротного.

– На приеме Филин, – донеслось из наушника.

– Филин, мы отработали, мы отработали, коробочка пуста, коробочка пуста, прием.

– Не понял, повт… – ротный пропал из эфира, точнее нашему сеансу мешали какие-то помехи.

– Филин, повторяю, я отработал, – не успел я договорить, как опять непонятные шумы появлялись в эфире.

– Глушат, пидарасы, или вставляют помехи, – сказал я радисту, проверяя соединение антенны и гарнитуры.

– Юстас, повтори, Юст… – ротный появился и снова пропал, не успев договорить до конца.

– Я домой! – произнеся громко, короткой лаконично.

– Радюга, если вдруг связь появится, скажи, что мы возвращаемся, минут через десять-пятнадцать будем. Водила, заводи, поехали.

Я запрыгнул в кабину, Бриза не было.

– Жди меня, – сказал я водителю и полез в кузов.

– Бриз тут?

– Да, все на месте, командир, – ответил Старый и я прикрыл бронированную дверь.

Наш Урал довольно резво тронулся с места.

– Если можешь, езжай быстрее. Возле тех типов можешь не останавливаться. Едем на станцию.

Странно, но возле НП, на котором несколько часов назад горел костер, к нам никто не вышел. Либо они спали, либо не посчитали нужным. Нам же лучше. Водитель бодро, без фар, в свете луны, довез нас до полуразрушенной станции.

– К машине, – с небольшим облегчением на душе и весьма уставшим видом произнес я, подойдя к кузову, – Сеня и Парфей, со мной к ротному.

Мы втроем и присоединившийся к нам Бриз, зашли к ротному. Там, как и положено, нас ждала горячая кружка чая и какие-то печеньки.

– Что со связью, Юстас? Нихера не слышно тебя.

– Да глушат, наверное, пидарасы.

– Нашли что-нибудь? – спросил Филин, понимая, что ответ, скорее всего, будет отрицательным.

– Так, давай обо всем по порядку, – предложил я ротному и достал аэрофотоснимок района, где находился танк.

– До прогала дошли, как и планировали, прогал преодолевали под звук взлетающих ракет «Града». Нашли танк. Туда ползали Сеня и Парфей.

Бойцы с толком и расстановкой рассказали, где какая часть от танка, указывая на черные размытые точки на снимке. Рассказали все в подробностях, в какую сторону направлено орудие танка, где и какие пробоины в его корпусе, что перед танком и за ним. Я поблагодарил парней и отправил к группе, а сам еще минут пять рассказывал Филину про выезжающую машину и про падающего Бриза.

– Ты понимаешь, что им этого мало? – спросил меня Филин.

– Понимаю, но свою задачу, ебанутую, стремную задачу, я выполнил, мне похуй.

– Вообще ничего не было? Может вы плохо искали?

– Мы искали так, как надо было искать. Сеня и Пар-фей просмотрели каждую черную точку на снимке, Сеня залез даже в танк, поэтому нет там тел, только если под танком, но туда не подлезть, он тебе все рассказал.

– Да слышал я. Ладно, буду докладывать. Причем, докладываю напрямую командующему, он как-то залез в наш эфир. Задача – пиздец какой важности.

– Докладывай. Если хочешь, я могу сам доложить.

– Не надо, – ответил ротный и с не самым веселым видом пошел в угол, где сидел его радист, и стояла центровая радиостанция.

Он стал выходить в эфир, сказал, что я возвращаюсь, ну и обрисовал всю ситуацию в целом. Ротный больше слушал, чем говорил. По его играющим скулам я понимал, что на том конце связи очень недовольны таким результатом.

– Принял, до связи, – сказал ротный и подошел ко мне.

– Он сказал брать лопату и идти копать, ему нужно хоть что-то… Передал тебе дословно, – сказал ротный, нервно улыбнувшись.

Его улыбка была явно не к месту. Я предполагал, что будет так, но именно долбоебизм в приказах меня больше всего выводил из себя:

– С лопатой? Серьезно? Я что, блядь, на землекопа похож? А может мне лопату у товарищей за дорогой попросить? Они там совсем ебанулись головой, что ли? Филин, я не пойду туда второй раз. Я тебе сейчас серьезно, как командиру, как товарищу, как мужику говорю – я туда больше не пойду. Там никого нет, копать я не буду. Точка. Я там, блядь, попрощался со всеми сто раз, как в тире там лежишь, а он говорит – с лопатой. Ну, если только могилу себе выкопать. Я не пойду, и группа моя не пойдет, мне насрать, пусть увольняют, ругают, наказывают, сейчас надо головой думать, а не бездумно выполнять ебанутые приказы. Хочешь, я доложу, мне похер.

Филин ничего мне не ответил, пошел опять к радиостанции. В итоге все закончилось тем, что я сам лично выходил на связь и с кем-то там разговаривал.

– Юстас, доложи о выполнении задачи! – сказал мне голос в гарнитуре.

– Вот, блядь, албанец, – сказал я ротному, нажал тангеиту и стал заново, поэтапно, со всеми подробностями рассказывать о ходе выполнения задачи.

– Юстас, я приказываю выдвинуться еще раз к танку, и попытаться откопать.

– Я не буду выполнять приказ, так как это невозможно. Противник находится на расстоянии ста метров, любой демаскирующий звук выдаст мою группу и вернуться оттуда уже будет маловероятно.

– То есть, ты отказываешься выполнить мой приказ?! Ты понимаешь, что за этим последует?! Тебя уволят с позором, я лично этого добьюсь за невыполнение задачи! Ты это понимаешь?! – очень громко, с большим количеством мата, и так по-командирски, ругался голос в гарнитуре.

– Я понимаю. Но я задачу выполнил.

– Ты не выполнил задачу! – снова заорал зловещий голос в гарнитуре, – Ты не эвакуировал тела.

– Нельзя эвакуировать то, чего нет, – спокойно, в качественной похуистической манере ответил я своему очень озлобленному начальнику.

На этом, дорогой читатель, радиообмен любезностями прекратился. Я уже сидел и думал, чем буду заниматься на гражданке, представлял, как меня будут трахать все подряд от комбата и выше, и тем больше меня охватывала апатия ко всему этому. Ротный грамотно отмалчивался на эту тему, Старшина утверждал, что хуй они уволят меня. Мы просто сидели пару часов так, общаясь обо всем и ни о чем. Около восьми утра ротному позвонил не очень добрый комбат, и сказал, чтобы мы возвращались на базу.

Я понимал, что залупился по-крупному и, возможно, это сыграет важную роль в моей карьере, но в тот момент мне было абсолютно по барабану. Я уже осознал, что эта задача была самая опасная и самая напряженная изо всех, что я выполнял ранее. Я осознавал, что такой исход этой задачи – самый лучший. Мы все вернулись целые. Мы ползали прямо перед носом целой роты противника, понимая, что любая оплошность может стоить нам жизни. Я ехал в кузове вместе с бойцами, которые чахли. В этот момент я гордился группой, я понимал, что такая задача под силу не многим, а мы смогли. И какое бы продолжение не имела эта история, я гордился собой и гордился группой, в первую очередь. Могут, когда хотят, заразы.

Я так и не сомкнул глаз, сидел и думал о своем. Машина остановилась, я услышал знакомый скрип ржавых ворот, а значит, мы приехали на базу, и эта задача закончилась. Для нас хорошо, а для кого-то плохо.

Бойцы привычно выпрыгнули из кузова, сразу стреляя сигареты у сослуживцев, я же, набросив рюкзак на одно плечо, пошел в расположение группы, попутно с кем-то поздоровавшись, не помню даже с кем.

– Командир, тебя комбат зовет, – доложил боец из соседней группы.

– Хорошо, спасибо, – ответил я и, немного разложив вещи из рюкзака и достав спальник для просушки, пошел вниз к комбату.

– Заходи, Юстас, – очень недружелюбно поприветствовал меня комбат, протянув руку.

Я сразу ощутил его взгляд с недоверием и презрением. Комбат склонился над картой, и я понял, что сейчас он будет опрашивать меня по задаче.

– Ну, давай, Юстас, рассказывай, что ты там делал, как делал, и почему не принес то, зачем ходил.

К карте подошли все, кто был в помещении. Я понимал, что меня сейчас будут выводить на чистую воду и проверять, был я под танком или нет, поэтому сразу стал рассказывать все в подробностях и со всеми тонкостями, начиная от времени, и заканчивая походным порядком, падением Бриза и кто его вытаскивал. Но все командиры решили сделать упор именно на опрос про танк. У меня на снимке он был большим черным мутным пятном, на котором не особо понятно, что это вообще танк, не то, что каких-то его деталей. Не знаю, откуда, но возможно у них были снимки с более высоким разрешением, но они знали правильные ответы и ждали, что я где-то проколюсь. Но и Сеня с Парфеем у меня там не просто так ползали. Они мне рассказали, все в мельчайших подробностях, поэтому я не мог ошибиться. Меня спрашивали, в какую сторону смотрит орудие танка, где у него пробоины, какая гусеница у него развалилась, открыты ли были люки, опросили каждую черную точку на снимке, из которых был фальшборт, трак и прочее. В общем, допрашивали меня долго. Но этих доказательств им было недостаточно, они были уверены, что я очканул и не дошел до танка.

– Что-то мне подсказывает, что ты смалодушничал, Юстас. А я был о тебе другого мнения.

– Я был у танка, – злостно ответил я, понимая, что доказательств у меня нет.

– Да что ты врешь, не было тебя там, сознайся и все, – напирал на меня один из замов комбата.

– Иди, Юстас, мы тебя еще позовем. Ты просто иди и подумай, может тебе есть еще, что сказать. Ты просто не представляешь, какие мне люди звонили по тебе, а точнее, по твоей задаче. Об этой задаче знают очень высокие люди, у меня пока нет поводов верить тебе, а мне им надо что-то докладывать. Как я им докажу, что ты там был, и что там правда нет трупов? – сказал комбат уже в более спокойной форме, сделав огромную затяжку сигареты.

Я развернулся и вышел. Злость просто накрыла меня. Я хотел орать и разнести все там к чертям собачьим. Это самое обидное, когда ты рисковал своей жопой, рисковал всей своей группой, а тебе, блядь, просто не верят. Ты чувствуешь себя таким уебищем, об которого вытерли ноги.

Я подошел к печке, поставил на нее кружку с водой и стал нервно доставать все из рюкзака.

– Что такой злой, командир? – подошел с кружкой воды Сеня.

– Да не верят, пидарасы, что мы были у танка. Говорят, я очканул, и мы отсиделись в лесополосе. А доказать я никак не могу наше нахождение там, мы же ничего не принесли оттуда.

– Командир, а гидрант? Мы же его там оставили, привязанным к дереву! Его на снимке точно будет видно, он метров семьдесят длинной, и следы наши от ползания должны остаться! На старом снимке же все чисто и ровно было?

– Сеня, сука, красава! Где ты раньше был? – радостно крикнул я и рванул к комбату с голым торсом.

– Разрешите! – уже на полпути к столу спросил я разрешения войти, доставая из кармана снимок танка.

Комбат только успел повернуться, а я уже вовсю докладывал по фото.

– Вот фотоснимок, который мне дали перед задачей. Сейчас, если туда отправить беспилотник, на фото появится длинный фал разрезанного гидранта. Он будет тянуться от лесополосы до танка, мы его готовили на случай сдергивания тела с места. Вот вам доказательство того, что мы были у танка, гидрант туда никто не принесет просто так.

Все опешили и замолчали. Комбат поставил стакан с виски на карту и, глядя на меня, спросил:

– Ты в этом уверен?

– На триста процентов. Гидрант там, а вокруг него следы нашего перемещения.

Комбат, немного подумав, достал свой кнопочный телефон и набрал какой-то номер.

– Юстас был у танка, можете отправить беспилотник, там будет доказательство. Я ручаюсь.

Еще какое-то время комбат, улыбаясь, слушал голос в трубке, потом сбросил телефонный разговор, повернулся ко мне и произнес:

– Спасибо за работу, не подвел. Командующий обещал наградить тебя и твоих бойцов за выполнение задачи, – весело и размеренно произнес комбат, протягивая мне руку. Можешь идти отдыхать.

Я пожал руку и вышел. Веселый, с очень хорошим настроением. И дело было не в орденах и медалях за эту задачу, а в том, что разумность и адекватность восторжествовала. Что я остался при своем мнении, и что доказал свою правоту. Для меня это было самое приятное. Ведь все вы знаете, что «лучше быть, чем казаться».

С уважением, Юстас.