Текст книги "Мишени стрелять не могут"

Автор книги: Александр Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Понял. Он уже со мной ходил. Разрешите идти?

– Да, давай. Через сколько грузитесь?

– Через полчаса, – ответил я, взглянув на наручные часы, и вышел.

Бриз – наш заместитель командира роты. Его нам прислали перед командировкой. Он поменял много мест службы перед тем, как пришел к нам. Был непрофильным офицером, боевого опыта не имел, поэтому иногда его добавляли ко мне в группу, когда я уходил на задачи. Логику я в этом не видел, но «жираф большой, ему видней». Бриз был неплохо укомплектован по снаряжению, в его разгрузке было все, кроме средств защиты от ядерного удара, и из-за этого его разгрузка весила больше десяти килограммов. И это при том, что рост Бриза был ниже ста семидесяти сантиметров. Бухенвальдский крепыш, как любил называть его старшина, когда видел его в своей огромной поясной разгрузке.

Стоит отметить, что Бриз был верующим, и перед каждой задачей проводил службу у своего иконостаса, который он сделал в углу нашей комнаты, где читал молитвы и пел церковные песнопения. Бойцы до прошлой задачи к этому относились скептически: кто-то смеялся, кто-то игнорировал, кто-то возмущался. Но Бриз был спокоен и не обращал на это никакого внимания. В этот же раз, после произошедшего случая на прошлой задаче, практически вся группа стояла и молилась за спиной Бриза, повторяя за ним движения. Вот так война меняет человека изнутри, его веру и ценности.

После молитвы бойцы неохотно набросили на себя тяжеленные разгрузки, кто-то прибежал с туалетной бумагой и расстегнутыми брюками и стал второпях приводить себя в порядок. Старый, мой замок, быстро допил кофе, и смачно отрыгнув со словами: «Нууууу, теперь можно и на выезд», – направился к выходу.

Стоит добавить, что в тот момент Старый больше был похож на Егеря, чем на военного. Редкая щетина с проблесками седины, помятый вид, большое количество морщин на лице, пожелтевшие от кофе и сигарет зубы, и небольшое пузико.

– Старый, проверь, готова ли машина. И скажи водиле, что через пять минут выезжаем.

Старый кивнул, поправил свою камуфляжную пидор-ку, и пошел вниз. Я дождался, пока крайний боец выйдет из нашей комнаты, предварительно оставив порядок за всей группой, и спустился за ним.

На крыльце я столкнулся с Охотником, еще одним замом комбата. Он был слегка подшофе, курил и разговаривал с начальником связи.

– Юстас, здорово! – как-то чересчур по-братски поприветствовал он меня.

– Здравия желаю, – ответил я, улыбнувшись, и попутно пожал руку Фениксу.

– Я слышал, куда ты идешь. Там пиздец как опасно. Ты, давай, аккуратнее там, нахуй все эти героические моменты, работай по ситуации. Ну, ты понимаешь, о чем я… Там опорник роты, у них БМП столько, сколько у тебя автоматов. Увязнешь – все, пиздец, отойти будет сложно. И прикрыть тебя артой я не смогу, вы слишком близко к ним будете. Поэтому, по ситуации. Аккуратнее, – пожал мне руку Охотник и ушел внутрь.

Я был немного обескуражен этими словами. За все мои задачи, а их я отходил к тому времени уже прилично, это были единственные слова переживания в мой адрес. Это еще больше доказывало, что дело – дрянь.

– Да все будет нормально, Юстас. Все как обычно, сходил, сделал, ушел. По возвращении с меня кофе и сникерсы! – улыбнулся Феникс и протянул мне руку.

– Вот только ради этого вернусь, – подмигнул я своему сослуживцу, прощаясь с ним.

Подойдя к машине, я уже по привычке произнес: «Первый!». Далее послышалось по кузову: «Второй!», «Третий!» и так далее, пока эту перекличку не закончил Старый словами: «Все, командир, можно ехать!».

– Юстас, подойди сюда! – позвал меня комбат, прикуривая сигарету немного в стороне от машины, – Слушай, надо хоть что-то принести. Руку, ногу, кусок сгоревшего камуфляжа… Что-нибудь, но надо. Задача очень серьезная, и очень важная. Это даже не в интересах группировки, я думаю, ты понимаешь, откуда вода льется… – как-то нейтрально добавил комбат, глядя на мокрый и грязный снег, слегка пиная его ботинком.

Я сел в кабину бронированного Урала, рядом сел ротный, и грузовик тронулся. Мы молча смотрели по сторонам под громкий рев двигателя военной машины. До точки выгрузки оставалось километров пять, мы ехали по знакомой грунтовой дороге, по которой вчера возвращались с задачи. Прошло меньше суток, а мы опять едем по этой дороге, только в другую сторону. Тут внезапно сбоку появляется танк, с перебитой гусеницей и огромной воронкой под ней.

– Подорвался? – спросил я в пустоту.

– Да, похоже на то, – ответил ротный, – на противотанковую наехал. Только откуда она здесь?

– И мне интересно, мы ведь вчера ехали здесь же. Надеюсь, вчера этой мины не было. Ну, или тогда мы счастливчики, – сказал я и посмотрел на ротного.

Ротный улыбнулся, и мы замолчали, каждый думая о чем-то своем. Минут через десять мы доехали до точки выгрузки.

– Вылезаем, господа разведчики! – произнес я громко, каким-то несвойственным мне тоном.

Бойцы выпрыгивали из Урала, набрасывали на себя рюкзаки, стреляли друг у друга сигареты. Мы с ротным, немного пообщавшись с водителем, отпустили его обратно. Ротный, старшина и радист пошли в уже известную нам полуразрушенную железнодорожную станцию, а я подождал еще несколько минут, пока бойцы докурят свои никотиновые соски, посмотрел на каждого из них, задал пару албанских вопросов, ответы на которые было сложно придумать, и дал команду на выдвижение на станцию.

Станция была трехэтажная, но уже без стекол, с большими пробоинами в стене и на треть разрушенной крышей. Электричества в ней тоже не было. Плюсов было два: в ней было немного теплее, чем снаружи, и она защищала от осколков прилетающих мин. Хотя, при этом же, была отличным ориентиром для артиллерии противника.

Мы поднялись на второй этаж, где уже расположился ротный, старшина и радист ротного. Не знаю, зачем поехал с нами старшина, наверное, чтобы ротный не скучал, да и чтоб одному не грустить в ПВД отряда. Радист уже достал радиостанцию и начинал качать связь с нашим Центром. Связь, на удивление, была устойчивая и разборчивая.

– Юстас, дай команду, что через двадцать минут начинаете движение, а сам зайди сюда, обсудим пару моментов, – сказал ротный и пошел доставать что-то из своей Атаки.

– Так, группа, еще раз проверить свое шмотье. Если есть что-то лишнее, можно тут оставить, потом заберете. Ночевать будем, скорее всего, в поле, на передке. У вас еще есть время посрать, поссать, перекурить и передернуть. Вопросы есть? Через двадцать минут стартуем. Старый, выведешь группу на улицу.

Я зашел обратно к ротному, старшина уже грел воду на горелке, ротный сделал импровизированный стол из какой-то панели и двух стульев, и положил на нее свою карту.

– Юстас, давай сейчас чай попьем и выдвигаешься. Заодно по задаче поговорим.

– Чай – это святое, – сказал я и сбросил рюкзак на грязный бетонный пол.

– Ты помнишь, что тебе надо будет дойти до этой точки, поговорить с соседями и предупредить их? Потом выдвинуться до следующего НП, и через них уже идти к объекту.

– Да, помню, конечно. Мы вот тут вдоль железки выдвинемся, с этой стороны пойдем, дойдем до соседей, а там я тебе уже доложу, что и как.

– Хорошо. И смотри, близость с противником минимальная, сильно не лезь. Аккуратно, по темноте, не греми. Ты всю группу будешь брать?

– Не знаю пока. Наверное, нет. На разведку схожу с четверкой, посмотрим, что да как, где этот танк стоит, что там вообще за местность. Ты же сам знаешь, на карте все красиво, а на местности все по-другому. Да и группа у меня не очень опытная еще.

– Тоже, верно. Старшина, ну что там с чаем?

– Спокойно, без паники, сейчас все будет. Еще пару минут и несколько манипуляций, – уверенно ответил старшина, накладывая сахар в кружку, смешно выговаривая «Р».

– Да, ты сначала разведай, что к чему, а под танк всегда сползать успеем. Не ломись сильно.

– Да понял я, – ответил я ротному, – все будет нормально. Надеюсь… – добавил я уже тихим голосом, почти про себя.

Старшина из своего котелка разлил чай на три кружки и вприкуску с пайковым шоколадом мы дружно стали чаевничать. Разговор затих, опять каждый думал о своем. Старшина, между делом, остатки чая налил радисту и дал кусок шоколадки, чему радист был безумно рад.

Я допил свой крепкий сладкий чай и произнес:

– Ладно, надо выдвигаться, Филин.

– Давай, иди, собирай группу. Я вас на улице подожду.

Я набросил на себя свой относительно легкий рюкзак, где был только спальник, зимние брюки, полтора литра воды, перекус, оставшийся БК в пачках, и вышел на улицу. Был небольшой минус, сильного мороза не ощущалось, лежал снег, и было солнечно. Для задачи погода была шикарная. Ротный ковырял в стене дырку от осколка мины и ждал, когда выйдет вся группа.

Группа неспешно вышла из здания, бойцы надевали перчатки и натягивали шапки на головы.

– Много говорить не буду, на задачи уже много раз ходили. Слушаем командира и не тупим, тогда проблем будет меньше в разы. Все, командир группы, командуй, – произнес ротный, и я вышел из строя.

– Построились в походный порядок, сигналы прежние, радиостанции выключить, они нам еще ночью пригодятся, и вообще уберите их во внутренний карман, чтобы на морозе батарея не села, – проговорил я то, что уже говорил тысячу раз. Потом подошел к старшему головняка и на карте показал, как группа должна двигаться и до какого места.

– Головняк, вперед, – негромко произнес я, и группа начала движение. Я протянул ротному руку и, заняв свое место перед радистом, двинулся вместе с группой.

Снег громко хрустел под ногами, вдалеке повсюду слышались разрывы снарядов. Мы обошли пару домов и вышли к той самой железной дороге, которая вела нас к исходной точке. Головняк уверенно вышел на железку и потопал в сторону опорного пункта наших соседей.

– С железки съебались, быстро! Вниз и вправо! – громко, твердо и по-командирски дал я указание головня-ку, не дав ядру подняться на полотно.

Головной дозор без лишних слов спустился по щебню вниз и продолжил движение вдоль насыпи. На пути выдвижения нам попадались несколько воронок от разрыва снарядов, разной глубины и диаметра, при этом стоит отметить, что рельсы повреждены не были, в основном прилетало в щебень, или чуть дальше, в подлесок.

Впереди стали виднеться крыши домов, целые жилые кварталы, хотя были они жилыми на тот момент или нет, я не знаю. Первый идущий подал сигнал группе и присел, чтобы скрыть свой силуэт от находящихся впереди каких-то военных, хотя военными их можно было назвать только по наличию ушанки, бушлата и автомата за спиной. За ним присела вся группа. Я, выждав небольшую паузу, пригнулся и выдвинулся к головняку, уточнить все детали и подумать, что делать дальше.

Фото I. Где-то в ПВД на чистке оружия…

Фото 2. Лазер по пути на стрельбы…

Фото 3. Юстас с группой перед стрельбой…

Фото 4. Отряд перед погрузкой в Ил-76…

Фото 6. Неизвестное фото…

Фото 5. Неизвестное фото…

Фото 7. Парфей и Лазер на стрельбах…

Фото 8. Туман, Парфей, Болт после задачи…

Мы стояли метрах в ста от этих «военных», которые браво работали киркой и лопатами. Кто-то курил, кто-то таскал землю в плащ-палатке, кто-то наблюдал в бинокль, кто-то подносил мины к миномету. Другими словами, жизнь кипела.

– Похожи на тех самых соседей, про которых мне так рьяно говорил комбат. Давай сейчас подойдем чуть ближе, но идем пока по этой стороне, к ним переходить не будем, мало ли что у них на уме. Да и на нас не написано, что мы добрые и милые, – сказал я старшему головного дозора.

– Принял, командир, – уверенно ответил боец, и головняк начал движение, немного пригнувшись и прижимаясь к насыпи.

Я дождался радиста, встал перед ним, и группа продолжила движение. Пройдя метров сто, головняк остановился и дал мне понять, что мы дошли до нужной точки. Я взял с собой радиста, мы быстро преодолели железнодорожное полотно и пошли в сторону абсолютно незнакомых нам людей.

– Здорово, разведка! – поприветствовал нас первый встречный.

– Здорово, здорово, – ответил я мужику в грязной и немного прожженной ушанке, протянул руку и добавил: – А с чего ты взял, что мы разведка?

– Тут больше никто ходить не будет, тем более в белых маскхалатах и с разгрузками. Тут уже передок, дальше уже не наши. Вон, приглядись, огромное дерево, видишь? Вот там стоят товарищи, которые нам вовсе не товарищи и смотрят на нас так, как мы смотрим на них, с такой же ненавистью, через прицелы – быстро ответил мой собеседник, указывая ладонью в направлении вражеского расчета.

– Стой, как дальше не наши? Мне сказали, что там еще наш НП должен быть. Разве его там нет?

– Братишка, не знаю, что тебе там и кто говорил, но я тебе говорю, что мы последние. После нас только минные поля, неизвестно кем и когда поставленные и, собственно, тот, против кого мы воюем. Поэтому лучше туда не иди, мой тебе совет.

Я стоял с большим недоумением, осознавая все услышанное и пытаясь быстро принять решение. Но без карты это не получалось.

– Вованыч, ты иди, позови наших на эту сторону, пусть тут сядут, вот за этим бугром. Никто никуда не ходит. Все сидят и ждут меня, я пойду к местному командиру, пообщаюсь, – дал я указание радисту, а сам спустился в траншею и пошел искать старшего.

В траншее, которая была метров тридцать, было очень узко. Мне с моей разгрузкой разойтись с кем-либо было практически невозможно. Периодически спрашивая местонахождение командира, я дошел до землянки, которую с земли не было видно совсем. На входе толпились люди, что-то орали, кто-то пытался выйти с картой в руках.

– Где ваш командир? – обратился я к мужику в годах, который нес карту над головой, чтобы не зацепить ее и не порвать.

– Там внутри, но он спит, только приехал. Ночь сложная была. Поэтому навряд ли у тебя получится с ним поговорить. Я его зам. Ты чего хотел-то? – спросил он у меня.

– Да я хотел предупредить, что ухожу туда, вперед. Хотел взаимодействие организовать с вами, сигналы там. Мы просто, скорее всего, ночью будем возвращаться, возможно, через вас. Мне начальство сказало, что сигналы друг другу даем РОПами.

– Какие, нахуй, РОПы, ты что?! – возмущенно посмотрел на меня мой собеседник, – Как только вы запустите ракету, по вам сразу полетит все что можно.

– И какие предложения? – каким-то требовательным голосом спросил я у него.

– Да какие тут, нахер, предложения? Нехуй к нам ломиться, особенно ночью. Мы будем стрелять, по всему, что движется, нам абсолютно побоку, кто к нам идет. Через нас не иди, целее будете.

Я ничего не ответил мужику и уже собирался вылезать из окопа, как кто-то крикнул:

– Мины!!!

Все рухнули вниз, в том числе и я, и этот мужик с картой над головой. И вся траншея заполнилась людьми. Где-то в стороне раздались два разрыва, но очень близко, так как куски земли долетели к нам в окоп.

– Блядь, там же мои… – пришло ко мне осознание.

Я попытался встать в полный рост, чтобы выбраться из окопа, но на мне лежало два человека и не давали этого сделать.

– Да дайте, сука, встать! – наорал я на тех, кто придавливал меня к земле.

– Сейчас еще может прилететь, лежи, блядь!

– Да там моя группа, мне похуй! – я напрягся и поднялся на ноги, подняв вместе с собой еще какого-то типа в каске, образца ВОВ[41]41
  ВОВ – Великая Отечественная Война


[Закрыть].

Он посмотрел на меня большими удивленными глазами, поправил каску и лег обратно, а я быстро вылез из окопа и рванул к железнодорожному полотну. Группа лежала по кругу, прикрывая головы руками и оружием. Все были прилично присыпаны землей. Я подбежал, сел на колено и спросил:

– Живы, Старый?

– Ясен хуй, – своим неповторимым акцентом произнес мой зам, сняв с себя пидорку, чтоб отряхнуть ее от земли.

– Так, внимание! Сейчас быстро встаем и бежим метров триста назад, по этой стороне железки. Вопросы есть? – сделал я длинную паузу и, не дождавшись вопросов, дал команду на отход от наших соседей, которые, как оказалось, так себе соседи.

Пробежав приличное расстояние пригнувшись, мы завернули в подлесок и там заняли круговую оборону.

– Ебать, под богом ходим, – сказал Лазер, вытаскивая землю из-за шиворота, – не зря, походу, Бриз молится там, в своем углу, каждый раз перед задачей.

– Командир, пришел радюга, сказал, чтобы перешли с той стороны полотна на эту. Мы перешли, заняли круговую. Сидели, ждали, тут как ебнуло! Именно там, где мы сидели. Мы «вспыхнули». Тут еще один снаряд, прям туда же, щебень летит, сука! Хорошо, что пидорка мягкая, а то голову бы пробило. Я прям дристнул слегка! – с улыбкой на лице и небольшим удивлением в глазах рассказывал снайпер Парфей.

Я сидел на рюкзаке, слушал бойцов и понимал, что сейчас повезло, и что сейчас отскочили. Бойцы это приняли как что-то прикольное, а я в этом видел огромное везение, представляя, что могло произойти, прилети мина с этой стороны дороги. Мне было не весело. Задача еще толком не началась, а я уже чуть не положил группу.

– Нахуй я их вообще притащил к этому окопу? Для чего? Не понимал, что может прилететь? Долбоеб? Зачем? – крутились мысли у меня в голове на фоне разговоров воодушевленных бойцов.

– Вованыч, иди сюда. Нужно информацию передать, что не все так, как мне сказали вчера, – позвал я радиста, забирая у него гарнитуру от центровой радиостанции, и стал выходить в эфир:

– Филин, Филин, я Юстас, прием! – вызывал я ротного.

– Юстас, я Филин, на приеме! – ответил уже знакомый голос радиста ротного.

– Филин, обстановка такая, запоминай. Дошел до соседей, взаимодействия не наладил, сказали их обходить. Это первое. Второе, наши соседи – крайние. За ними уже противник, НП впереди нет, на ранее обозначенную точку выйти не могу. Третье, попали под небольшой обстрел, но вроде все живы, Бог миловал. Сейчас отошли метров на триста обратно от наших соседей, с ними там небезопасно. Работать начнем отсюда, ждем темноты. Как принял, прием.

– Принял тебя, Юстас, записал. Ожидай.

– До связи! – закончил я свой доклад и отдал гарнитуру своему радисту.

– Ждем темноты, командир? – спросил меня один из разведчиков.

– Ну что за албанский вопрос? – ответил я с улыбкой на лице, – Ты же сам все слышал. Зачем заставляешь меня повторяться? Ждем ответ от Центра, а там уже будем действовать по ситуации.

– Принял, командир, – ответил боец, слегка съежившись от мороза.

– Если хотите попить чай, то делать это надо до темноты, потом нельзя будет, а то еще что-нибудь поймаем.

Бойцы стали доставать горелки, а я достал карту и еще раз осмотрел район, где находился этот танк. Задача была очень сложная и очень нелепая. Прилетало отовсюду. Только ты палишься, и в тебя уже летит артиллерия. А ей, как известно, абсолютно похер, какой ты там спецназ, какой на тебе мультикам, есть ли у тебя интегрированные наколенники и сколько у тебя пулеметов.

– Юстас, давай вместе карту посмотрим, покумекаем, что да как, – предложил Бриз.

Я не отказал, развернул карту, и мы в четыре глаза стали ее еще раз изучать. Я больше смотрел на горизонтали, нарисованные волнистыми линиями коричневого цвета, стараясь понять, как сильно нам может помочь рельеф. Но в районе подбитого танка рельеф был как подоконник – ровный, зараза. Только в самом начале, если заходить с севера, мы оказывались немного ниже, и складки местности нас прикрывали от визуального контакта с противником, но этого счастья было немного. Пройдя двести метров на юг, мы выходили на такую же высоту, как и противник, и остаться незамеченными будет сложно.

– Смотри. Вот тут лесополосой пройдем, тут небольшой пустырь перескочим и все, мы почти у танка.

– Лихо ты, Бриз, до танка дошел. А теперь давай будем думать от обратного. Вот мы стали перебегать этот открытый участок, он тут метров семьдесят. Пусть даже перебежали и сели в следующей лесополосе. Если мы спалились, то по нам начинает работать их техника, до которой метров двести-триста. Обратно успеем убежать? А если они на этой технике сунутся за нами в поле? Автоматами будем ее уничтожать? Тут надо глобалить, и глобалить долго. Моментов много, ошибиться нельзя даже полраза, иначе для многих эта командировка станет крайней. А точнее, уже последней.

Бриз замолчал. Еще какое-то время он посмотрел на карту и пошел ставить кипяток. Я этот район уже знал наизусть, но каждый раз, когда открыл карту заново, надеялся увидеть то, чего не увидел до этого. Я еще минут пять поизучал район, потом посмотрел районы своих прошлых задач. Как мы бродили днем и ночью по лесам и полям, обходя и заходя в населенные пункты, где у нас были ретрансляторы, где нас выбрасывали и откуда забирали. Было много задач, нервных, холодных и трудных. Свернул карту, убрал ее в подсумок, и пошел немного утепляться, так как стало сильно подмораживать.

Стемнело окончательно. Бойцы пили чай, в основном молча, слышен был только хруст галет. Надо было принимать какое-то решение. Мое прошлое решение уже пошло не по плану, так как оценка обстановки местности была произведена неправильно, и там, откуда мы должны были начинать движение к танку, находился противник и нисколько этого не стеснялся.

– Думай, Юстас, думай, – говорил я сам себе, немного утепляясь, в стороне от группы, – где точно сейчас находятся огневые точки противника – не знаем. Какая обстановка возле танка и вокруг танка – не знаем. Эвакуации никакой нет и, скорее всего, не будет, Подготовленных бойцов, в которых я уверен – половина, а может и меньше. Думай, Юстас. Неправильное решение станет точкой невозврата всей группы. Завязнем там и все, отойти не сможем, подкрепления нет, техники у нас нет. Да и как бойцы себя поведут, я некоторых и двух месяцев не знаю, а тут жареным пахнет уже сейчас, не выходя на задачу – рассуждал я, сидя на рюкзаке и разглядывая каждого бойца.

Да, уважаемый читатель, такое может быть, что ты половину группы знаешь только два месяца. А познакомился ты с ними на смотре перед убытием в командировку. А как же боевое слаживание разведывательной группы?

– спросишь ты? А вот так. В темноте, после небольшого артобстрела, сидишь на рюкзаке и думаешь, кого с собой взять на задачу, чтобы потом расхлебывать было меньше, если вдруг случись что.

Стемнело. Все чайно-кофейные принадлежности были убраны в карманы рюкзаков, группа сидела в круговой обороне и ждала моих указаний.

– Так, слушаем меня внимательно. Сейчас переходим железку на ту сторону, заходим в тот подлесок и сразу садимся. Никто не бродит, не бубнит, соблюдаем тишину. Радюга, Туман и Бриз идут со мной на разведку, остальные остаются в лесополосе. Старый, ты старший. Ваша задача сидеть тихо, радиостанция, Старый, всегда включена, я буду периодически выходить на связь, чтобы понимать, что вы меня слышите. Так, Старый, мы пойдем вот сюда, – я указал своему замку точку, куда мы выдвигаемся дозором, – если мы там встрянем, начнется стрельба, арта начнет прилетать, еще что-то, и нам нужна будет помощь, я вас вызову по радейке, либо, в крайнем случае, я запущу зеленый РСП. Я специально взял с собой только зеленый, чтобы не перепутать. В общем, если увидели зеленую ракету, значит, нам там приходит пиздец, и нас нужно вытаскивать. Оставляешь пару человек здесь, остальные все к нам. Кто здесь остается, докладывает ротному обстановку и действует по его указанию. Выдвигаться к этому Т-образному пересечению лесополос. Но, в любом случае, радиостанция всегда включена, Старый, обращаю на это внимание. Понял?

– Понял, командор, понял, – ответил Старый, откусывая веточку зубами и сплевывая ее на землю, и тут же добавил – а не запеленгуют?

– Не запеленгуют, Старый, не ссы. Вопросы ко мне есть?

В ответ было молчание, а значит, группа все уяснила, и можно было выдвигаться.

Все набросили рюкзаки, головняк, пригнувшись, быстро преодолел железнодорожное полотно, и вся группа последовала за ним. Нашли более-менее густой подлесок, там сели. Я сбросил рюкзак, рядом сбросили рюкзаки Бриз, Туман и радист Вованыч.

– Старый, мы выдвигаемся, частоты те же, давай проверим связь.

– Юстас, я Старый, прием, – зазвучало у меня в гарнитуре.

– Есть связь, Старый. Ставь на блокировку, чтобы в темноте потом не настраивать заново. Все, мы пошли, а вы тут тихо. В охранении всегда четыре человека, остальные могут чахнуть. И никаких фонарей, блядь. И да, подальше все друг от друга отползли, если и накроет, то не всех сразу.

Я дал команду своей четверке начать движение. Дозором мы отошли от группы метров на пятьдесят, прошли лесополосу, и вышли к краю огромного поля.

– Туман, идешь первым, за тобой Бриз, потом я, потом Радюга. Идемтихо, если кто-то что-то увидел, рука вверх и садимся. Дальше по обстоятельствам. Дистанция в поле – пять метров, если начинает сыпаться с неба, сразу упали, ствол вдоль туловища, руками голову накрыли и надеемся на лучшее. Никто не паникует, все слушают мои команды. Туман, постоянно смотришь в ночник, ночь сейчас светлая, в него будет хорошо видно. Как в ночник начнешь различать деревья и пространство между ними – садимся, пять минут слушаем, наблюдаем, потом продолжаем движение. Радист, ты постоянно в эфире с ротным. Сейчас выйди с ним на связь и скажи, что начали движение в составе раз-веддозора. Остальные сидят в лесополосе в квадрате сорок три пятьдесят семь, по улитке девять. И скажи, что будешь постоянно в эфире.

Радист стал выходить на связь с ротным, Туман осматривал местность в свой ночник 1-ПН-93-2, Бриз молился, а я за всем этим наблюдал. Когда все были готовы, мы начали движение через поле по азимуту. Отойдя от лесополосы метров семьдесят, я повернулся и понял, что вернуться в эту точку обратно будет тяжело. Начнем ломиться через ветки и получим пизды от своих же.

– Так, мужики, давайте вернемся обратно. Я посмотрю точные координаты на навигаторе, чтобы потом по нему мы пришли в эту же точку.

Мы вернулись, я достал военный навигатор, и стал смотреть координаты нашей точки старта. Но мы же люди военные, все идеально быть не может. Навигатор координаты показывает точные, мы настраивали его по нашей зоне, но изображения местности на экране отсутствовало так как эти навигаторы готовили к другой командировке, и карты в нем были загружены другого региона, а точнее другой страны. Поэтому в нем можно было посмотреть только координаты. Но меня это никак не огорчило, так как навигатор я использую только для координат, а хожу всегда по карте. Поэтому я залепил весь экран черной изолентой в три слоя, а там, где на экране были прямоугольные координаты, я залепил в один слой, чтоб не сильно светилось, но при этом было видно числа. Запомнив координаты, и осмотрев еще раз местность вокруг, мы начали движение.

Шли относительно быстро. Сухая растительность в поле, неубранная с лета, неплохо маскировала нас, при этом не сильно шумела вовремя нашего движения. Я специально остановился, дал уйти дозору вперед, и послушал, на каком расстоянии уже не слышно треск поломанных растений. Это было метров тридцать-сорок, а очертания людей были еще немного видны, если сильно приглядеться. То есть, увидят нас раньше, чем услышат. Этим надо пользоваться. Я догнал дозор, встал перед радистом и решил проверить связь с группой.

– Старый, я Юстас, прием.

– На связи Старый, слышу тебя хорошо.

– Принял, Старый, продолжаем движение.

Прошли мы еще метров двести-триста, и тут мне жестко приспичило срать. Приспичило так, что терпеть было тяжело.

– Бриз, круговую заняли. Только отойдите от меня метров на тридцать и слушайте по сторонам. Я быстро постараюсь.

Дозор занял круговую оборону, поделив на троих круг, а я сбросил с себя разгрузку, на нее положил ствол, достал из разгрузки влажные салфетки и стал делать свое грязное дело. В тот момент я думал о том, как хорошо, что в первый эшелон положил салфетки, о том, какое красивое звездное небо, и о том, что уже в полутора километрах находится противник, а я просто сижу и сру в поле в окружении двух бойцов и офицера. И смех, и грех.

Я экипировался, проверил, что ничего не оставил на земле, набросил на себя ремень автомата и дал сигнал на продолжение движения. От лесополосы, где осталась группа, мы прошли около километра, может чуть меньше. И тут где-то у нас за спиной раздается мощный взрыв. Мы присели, повернулись назад и увидели остатки вспышки на месте разрыва снаряда.

– Да ну нахуй – слетело у меня с губ.

Я быстро поднял компас, и отмерил азимут. Снаряд прилетел прямо в то место, откуда мы уходили, то есть прямо туда, где сидела группа.

– Старый, я Юстас, прием! – но Старый не отвечал, – Старый, сука, прием! – относительно громко вдавливал я слова в радиостанцию. Но радиостанция молчала.

Я забрал у радиста гарнитуру и стал выходить на связь с ротным, как в этот момент прилетает еще один снаряд, примерно в то же место.

– Пизда! – пронеслось у меня в голове.

– Филин, я Юстас, прием!

– На приеме Филин! – практически мгновенно ответил мне его радист.

– Филин, дай старшего Филина, срочно!

– На связи Филин для Юстаса! – услышал я голос ротного.

– Филин, сейчас примерно по позиции группы прилетело два снаряда, и это не минометы. Старый на связь не выходит, я отошел уже на километр. Мне возвращаться?

– Ожидай, Юстас, – сказал Филин, видимо взяв паузу для обдумывания ситуации и, секунд через десять, продолжил:

– Если бы по ним прилетело, то кто-нибудь, по-любому, вышел бы на связь с тобой. Я думаю, Старый вырубил радиостанцию с испугу, и сейчас они просто затаились. К ним сейчас ломиться не надо, а то мало ли что. Я сам к ним схожу чуть позже, проверю, а ты продолжай выполнять задачу.

– Принял, – на автомате ответил я, а сам просто сидел на жопе в поле.

Дозор молчал, была гробовая тишина, и только я периодически пытался выйти на связь со Старым, но тот молчал.

– Командир, по-моему, чуть дальше улетело, за полотно, – предположил Туман, – а Старый вырубил радиостанцию – сто процентов, он еще на прошлой задаче очковал, что нас запеленгуют, и нам прилетит сверху.

Я не знал, что делать. Мысли были смешанные. Я гнал от себя мысль, что всех накрыло разом, я ведь им сказал отползти друг от друга. А если они этого не сделали? Но, если кого-то ранило, он должен был заорать, народ стал бы суетиться, по-любому вышли бы на меня, чтобы спросить куда эвакуировать, и так далее.

Ожидание было очень томное. Почему я не решился в тот момент вернуться к группе, я не знаю. Наверное, это было неправильное решение, не по-командирски и не по-человечески. Но мы не вернулись. Я очень надеялся в тот момент, что, Старый просто выключил радиостанцию, и когда я приду, дам ему за это пизды.

С непонятным чувством груза на душе мы продолжили движение. Я периодически поворачивался назад в надежде увидеть хотя бы фонари, которые сам запретил использовать. Через какое-то время Туман сел и поднял руку на уровне головы. Мы опустились на колено, я подошел к Туману.