Текст книги "Моя лю... (си)"
Автор книги: Александр Якунин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– О, они прибыли! – воскликнул Вовчик и выбежал.
Часть 3. Правда жизни
Шум за стеной возобновился. На его фоне сначала еле-еле, потом всё чётче стал слышен топот множества ног. Дверь в детскую распахнулась на две половинки и в комнату вошла группа людей во главе с раскрасневшейся Татьяной. Рядом с ней находились до боли узнаваемые личности. Лялин каждый день наблюдал за ними по телевизору, но сейчас, от волнения их фамилии выскочили у него из головы.
Татьяна и знаменитые гости остановились на расстоянии вытянутой руки от Лялина. В этот момент в детскую проникли какие-то суетливые люди с большими фотоаппаратами и маленькими кинокамерами. Оттеснив детей, они образовали плотное кольцо вокруг Лялина, Татьяны и знаменитостей.
– Вот, господа, – произнесла торжественным голосом Татьяна, – это и есть Егор Лялин – социолог, поэт, близкий друг моего брата...
Откуда-то снизу вынырнул Вовчик. Он весь светился от счастья.
– ...моего дорого брата, – продолжила Татьяна. – Прошу любить и жаловать.
– Так вот ты какой, друг брата! – сказал мужчина с женским лицом, розовощёкий и кудрявый. – Очень, очень приятно.
Он протянул руку Лялину. Рукопожатие оказалось крепким, с хрустом. От боли Лялин едва не вскрикнул. Говорили, что гость в прошлом занимался боксом и даже был чемпионом Донбасса.
– Давно пишете? – спросил мужчина. – Где печатаетесь?
– Пока нигде, – краснея, ответил Лялин.
Его огорошила осведомлённость гостя. О своём увлечении стихами он не говорил ни Вовчику, ни Татьяне и, вообще, никому на свете. Как они узнали об этом? Чудеса!
– Понимаю, – сказал мужчина. – Шлифуете тексты? Что ж, такая требовательность к себе похвальна, но рано или поздно печататься придётся.
– Да, надеюсь, – лепетал Лялин.
– Надеюсь, вы покажите мне свои рукописи?
– Покажу, то есть принесу, если вас это интересует.
– Меня интересует всё талантливое, – улыбнулся мужчина и оглянулся на не менее знаменитого, чем он сам, большого, упитанного человека в розовой рубашке, расстегнутой более, чем позволяют правила приличия. Утерев губы рукой, тот подхватил эстафетную палочку беседы, не без удовольствия.
– Гриша, – сказала он, – кончай умничать, чай не в Думе. А ты, Егор Лялин, не слушай Гришку. Ему нельзя верить. Он и в экономике-то хреново разбирается, а уж в искусстве вообще ни уха, ни рыла. Я тебе, молодой человек, так скажу: сегодня стихи нафиг никому не нужны. Брось ты это бабское дело. Мы, мужики, должны быть добытчиками и уметь любить женщин. Однозначно! Так что, завязывай с этим дерьмом. Понял? Дай слово, что бросишь это дело? Ну?
– Подумаю, – ответил Лялин.
– Вот, это по-мужски. Подумай и бросай. Делом надо заниматься. Дай-ка, я тебя за это поцелую.
Лялин не успел опомниться, как ощутил на своих губах липкие губы упитанного мужчины.
– Вот, молодца! Кровь с молоком! – сказал он, оторвавшись от Лялина и подмигнув Татьяне. – Бери! Чуем чую, настоящий мужик, далеко пойдёт. Однозначно.
Мужчина рассмеялся. Следом за ним рассмеялись все остальные и громче всех Татьяна.
Как-то само собой стало ясно, что наступила очередь тоже очень известной личности в строгом костюме, по старой моде коротким красным галстуком и грубым, будто вырубленным из дубового полена, лицом. Откашлявшись в руку, он сказал:
– Я целиком присоединяюсь, так сказать, к предыдущему оратору и тоже рад за тебя, Татьяна, и, само собой, за вас, Егор.
Скажите, Егор, как по-вашему мнению социология – это наука или профанация?
Лялин задумался. Мужчина в строгом костюме пояснил:
– Я так спрашиваю потому, что нашей партии очень нужны социологи – профессионалы. В этой связи у меня есть виды на вас. Мы должны с вами как-то увидеться и ...
– Увидитесь на похоронах твоей коммунякской партии, – сказала знаменитость в расстёгнутой рубашке, фамилия которого вертелась у Лялина на языке, но никак не вспоминалась.
– Клоун! Володя-дурачок! – пробурчал мужчина в строгом костюме.
– А вот поглядим – посмотрим, кто из нас дурачок, когда я выиграю пари, – беззлобно ответствовал мужчина в рубашке.
– Так-так! – оживилась знаменитость с женским лицом.– А это уже интересно: какое-такое пари? В чём дело? почему я не в курсе?
Голосом профессионального жалобщика, зажатого в углу, мужчина в костюме пропищал:
– Ей-богу, Гриша, ерунда: этот нахал утверждает, что сегодня меня перепьёт! Прикинь! Меня, который употребляет водку с первого класса! И кто? Человек, пригубивший первую рюмку в институте?!
– Кто такое мог сказать?! – крикнул мужчина в рубашке.
– Я посылал своих людей: они всё проверили: всё точно – данный факт полностью подтвердился!
– Ах, ты, комуняка проклятый! Всё вынюхиваешь?! Позор!
Не обращая внимания на крики, мужчина в костюме, улыбнулся:
– И, вообще, где это видано, чтобы еврей русского перепил? Отродясь такого не было и не будет!
Мужчина в рубашке выпятил грудь и по-петушиному наскочил на мужчину в пиджаке:
– Хватит болтать! Прейдём к делу!
– И то правда, пора перекусить! Господа, прошу всех за стол! – сказал мужчина с женским лицом и, обняв за талию Татьяну, направился к выходу.
Вдруг со стороны коридора раздался страшный грохот и треск. Прогремела чёткая команда:
– Всем на пол! Охрана, ко мне! Оружие к бою!
Не успев поменять выражения лица, присутствующие рухнули, как подкошенные на пол и затихли. Проделано это было столь профессионально, что можно было подумать, что люди прошли серьёзную специальную подготовку.
Лялин лежал, замыкая группу, нос к носу с Вовчиком.
– Ну, как тебе наши гости? – прошептал Вовчик.
– В каком смысле? – спросил Лялин.
– Произвели впечатление?
– Нормальные ребята. Даже слишком. Только немного не понятно.
– Что именно?
– Если судить по телевизору – они смертельные враги, друг друга грязью поливают, а в жизни, получается – друзья? Зачем тогда обманывать народ?
Вовчик усмехнулся:
– Егор, ты совсем ещё ребёнок.
– Нет, ты мне всё-таки объясни – зачем врать?
Вопрос остался без ответа. Поступила команда:
– Отбой!
Все поднялись.
Вскоре выяснилось: весь шум из-за упавшей в коридоре вешалки.
– Ты куда? – спросил Вовчик, увидев, что Лялин отошёл в сторонку.
– Мне в туалет нужно.
– Иди, только не долго. Татьяна будет недовольна.
Лялин посмотрел в холодные глаза друга и ответил:
– Я быстро, не волнуйся.
Часть 4. Кому ты нужен?!
– Ну, Егор, ты – гад! Я, вообще, не хотел тебе звонить. Татьяна попросила. Неужели, ты не мог допереть своей глупой башкой, что твоё бегство поставит сестру в неловкое положение?! Почему молчишь? Нечего сказать?
– Почему нечего? Захотел и ушёл!
– Татьяна тебе этого никогда не простит.
– Пусть не прощает.
– Егор, ты дурак, что ли? Я же сказал, она сама попросила тебе позвонить. Значит, есть шанс. Подумай сам: если у тебя с ней сладится, ты будешь в шоколаде: гарантирована престижная работа, поездки за границу. Ты станешь человеком, вылезешь из нищеты. Будешь издавать книги с долбаными стихами. Поверь, у неё хватит денег сделать тебя знаменитым. Ну, что ты всё молчишь?
– Не знаю, что сказать.
– Что ты за человек! Для чего ты живёшь? Какая у тебя цель? Егор, хватит валять дурака. Немедленно звони Татьяне! Беги к ней, падай на колени, делай, что хочешь, но ты должен вымолить у неё прощение! Иначе, Татьяна вычеркнет тебя из своей жизни.
– Пусть вычёркивает, – сказал Лялин и повесил трубку.
* * *
После всего, рассчитывать Лялину на сестру Вовчика в плане трудоустройства не приходилось. Нужно было действовать самому. Но, пока что, Лялин предпочитал сидеть дома. Игру в "маленьких человечков" он забросил. Стихи, как всегда, не писались. Книжки не читались. Идти никуда не хотелось, главным образом, по причине отсутствия денег. Да и не с кем было: поскольку отношения с Вовчиком он считал разорванными окончательно и бесповоротно. Оставалось одно – спать или тупо лежать, вперив в потолок уставшие от телевизора, глаза.
Однажды днём зазвонил телефон. Это мог быть только Вовчик. Лялин обрадовался, но трубку взял не сразу.
– Алло, слушаю вас, – сказал Лялин недовольным голосом человека, которого оторвали от важного дела.
– Здравствуйте, это я. Вы можете сейчас говорить?
– Могу, а кто это? – спросил Лялин.
– Неужели не узнали? Это я – Оля Барсукова,– удивлённо обиделась девушка.– Вчера я вернулась из Парижа. Мы там с Марком Наумовичем Блидманом проводили опрос читателей газеты "Известия". Мне сказали, что вы уволились из ИСИ. Это правда?
– Что тут такого?
– Жаль. Вы, наверное, сильно переживаете?
– С чего вы взяли?! Я сам принял решение уйти. Работать с вашим Блидманом – себя не уважать. И потом, мне предложили интересную работу, – соврал Лялин, тут же разозлившись на себя: врать человеку, который ничего для тебя не значит – верх бессмысленности!
– Оля, вы звоните по делу или просто так? – холодно поинтересовался Лялин.
– По делу. Хочу с вами встретиться.
– Что?!!
– Если вы сегодня заняты, то...
– Послушайте, Оля, только не обижайтесь, но вам-то это зачем?
– Не знаю, но мне нужно вас увидеть.
Лялин задумался: более непосредственной девушки, чем Оля Барсукова, он в жизни не встречал. По крайней мере, он, мужчина, не смог бы понравившейся девушке вот так, запросто заявить о желании её увидеть.
– Конечно, если вы не хотите, – сказала Оля Барсукова, – то...
– Вообще-то я занят.
– Жаль.
– Постойте. Я приду...
* * *
На встречу Лялин опоздал. Опоздал намеренно, чтобы показать Оле Барсуковой, как мало она значит для него, чтобы сразу расставить все точки над "и" и потребовать – не искать с ним более встреч.
Каково же было его удивление, когда на месте, на платформе станции метро "Китай-город" у последнего вагона из центра Оли её не оказалось. "Глупая девчонка играется в свиданку!" – разозлился Лялин.– "Пусть только явится, я ей всё скажу! Какая наглость – тратить понапрасну чужое время!".
Лялин мерял шагами перрон туда-сюда. Судя по времени, было ясно, что Оля Барсукова не придёт. Уйти Лялин не мог: столь огромно было желание "выпустить пар" на голову безответственной Оли Барсуковой.
Нет, Лялин не сердился, он был натурально взбешён! Он чувствовал себя полным идиотом – над ним пошутили, а он принял всё за чистую монету! "Сидит она где-нибудь с Мариной Цыгановой и со своим Василием и смеётся – "обманули старика на четыре кулака". Ай-я-яй, как стыдно-то!" – думал Лялин.
Когда он всё же решился уйти, из-за ближайшей колонны показалась Оля Барсукова. Увидев её, Лялин укрепился в желании "выплеснуться и разойтись, как в море корабли".
– Простите, опоздала, но я была уверена, что Вы не придёте, – с ходу заявила девушка.
– Почему же вы так решили?
– Так, сама не знаю почему. Но Вы пришли, и я ужасно этому рада. Куда пойдём?
Подступая к решительному объяснению, Лялин строго посмотрел девушке прямо в глаза и ... обмяк: её глаза светились неподдельной радостью и именно оттого, что он здесь, рядом с ней, и что сегодняшний вечер они проведут вместе!
У Лялина не хватило духу огорчить восторженное создание. В этот миг у него родился чудесный поэтический образ: нежный полевой цветок и мужчина, проходящий мимо по дороге; жизнь прекрасного цветка целиком зависит от мужчины: захочет – сорвёт и погубит, захочет – пощадит; беззащитный цветок – это Оля Барсукова, а мужчина, естественно, он, Лялин. Заново почувствовав себя поэтом, на радостях Лялин пригласил Олю Барсукову в кино.
– Вот, здорово! Сто лет не была в кино! – захлопала в ладоши девушка.
В который раз непосредственность девушки удивила и покорила Лялина. В отличие от него, Оля, видимо, была совершенно не способна на лукавство и обман даже в мелочах.
Памятуя о необходимости экономить наличные средства, предложил пешком прогуляться до кинотеатра "Художественный" на Новом Арбате. Оля с радостью согласилась. Они направились к эскалатору на выход.
Часть 5. Точка перехода
Оля Барсукова первой зашла на движущуюся ленту эскалатора. Лялин, пропустив одну ступеньку, встал за ней.
Девушка повернулась к нему лицом, и на подъёме их лица оказались на одном уровне и глаза их встретились...
Лялин услышал звук, будто где-то рядом щёлкнули электрическим выключателем, и тотчас над ним загорелся не яркий, но особенный свет, в лучах которого он не сразу узнал свою спутницу – настолько прекрасной она ему показалась. Произошло нечто необъяснимое, в результате чего Лялин стал видеть и чувствовать Олю Барсукову по-другому: иначе, чем секунду назад или, точнее, до щелчка.
– Как же раньше я этого не замечал?! – вместе со стоном вырвалось у Лялина.
На прекрасном лице Оли не дрогнула ни одна жилка, чего в принципе не могло быть, если бы эти невольные слова были произнесены им вслух. "Очевидно, я просто подумал об этом!" – сказал себе Лялин.
Оля улыбнулась, и улыбка её тоже стала другой: она будто говорила – "вот и всё, теперь ты мой, и я могу делать с тобой всё, что захочу!".
От счастья у Лялин закружилась голова. Он чувствовал себя человеком, обрётшим, наконец, смысл своего существования. "Вот оно – счастье!" – ошарашено думал он.
Забыв обо всём на свете, Лялин вглядывался в лицо человека, вдруг ставшего ему родным и близким, до того родным и близким, что хотелось на месте, тут же, немедленно умереть за него. И вдруг, ни с того ни сего, ему показалось, что не успеет эскалатор довезти их до верха, как Оля Барсукова опомнится, рассмеётся ему в лицо и скажет, что она пошутила, и никуда с ним не пойдёт! Ему сделалось так страшно, что губы сами собой прошептали её имя, как мольбу о пощаде.
– Оля, Оленька!
– Не волнуйся, всё будет хорошо, – улыбнулась она.
Лялин мог дать голову на отсечение, что Оля понимала его состояние лучше, чем он сам. Из чего Лялин сделал вывод, что в жизненных вопросах Оля бесконечно мудрее его.
Лялин совсем расклеился. Он не мог, да, и не хотел замечать никого, кроме Оли. Как ребёнка, за руку она привела его в кинотеатр и усадила в кресло.
Начался фильм. Перед взором Лялина кадры проходили в виде бессмысленных световых пятен. Он дышал теплом сидевшего рядом с ним божества и был способен думать только об одном – о том, что с без этого человеком он не сможет прожить ни дня.
Они поцеловались. Это произошло как-то само собой, очень естественно. Точно так же, очень естественно, рука Лялина проникла под плащ и свитер Оли и нашла её груди. В этом не было ничего пошлого и развратного: поскольку он чувствовал, точнее, знал, что Оле самой этого хотелось, и сделал он ради неё.
Они оба испытывали при этом ни с чем не сравнимое наслаждение. Фильм пролетел, как одна минута.
Лялин взялся проводить Олю домой. Был поздний вечер. В метро было малолюдно. Они сели на свободное место. Оля положила ногу на ногу, взяла Лялина под руку и опустила голову ему на плечо. В поле зрения Лялина оказалась её маленькая, аккуратная туфелька и та часть ножки, которая, кажется, имеет название лодыжки. Этот вид был столь прекрасен и притягателен, что у Лялина пересохло в горле от желания. Ему удалось сдержать похотливый стон. Однако это не осталось незамеченным.
– Подожди, милый, всё ещё будет, – сказала Оля.
Просто непостижимо, как Оле удавалось без всяких слов понимать Лялина. Его немного настораживала та открытость, с которой Оля наслаждалась своей победой над ним, но он сам получал от этого удовольствие и, быть может, даже немного переигрывал, хотя и без всякого хитрого умысла, но в силу неудержимого желания сделать своей любимой как можно больше приятного.
Они пересели на другую ветку метро. Подошедший поезд оказался битком забит футбольными болельщиками, возвращавшимися после матча в Лужниках.
Кое-как они втиснулись в вагон.
– Ой, ма...мамочка! – громко вскрикнула Оля.
Лялин заглянул ей за спину и увидел некое существо мужского рода: грязное и пьяное, с вывернутой нижней губой и с огромным, во всю щёку алым родимым пятном алого цвета. От него разило мочой и гнилью. Мужчина имел явное намерение пристроиться и уже запустил руки с длинными чёрными ногтями между Лялиным и Олей, и начал втискивать ногу. Невозможно было и представить, чтобы бомж проехал с ними, хотя бы, одну остановку.
– Куда прёшь, скотина! – крикнул Лялин
Видимо привычная к такой реакции на своё появление "скотина" с профессиональной угодливостью посмотрела на Лялина, продолжая при этом пристраивать ногу.
Изловчившись, Лялин ткнул бомжа кулаком в грудь. Он невесомо отскочил назад и, запутавшись в ногах, упал на спину.
Двери вагона захлопнулись. Натужно взвыв двигателями, поезд тронулся и, стремительно набрав скорость, въехал в туннель. Перед глазами Лялина продолжала стоять картина поверженного бомжа, провожавшего его испуганно-укоризненным взглядом. Впервые в жизни Лялин ударил человека и кого?! Больного, слабого, не способного постоять за себя.
– Жалко его, – сквозь грохот сказала Оля.
– А мне нет, – сказал Лялин, вопреки своему мнению.– Я считаю – этих типов вообще нельзя пускать в общественный транспорт.
– Ты сильный! Наверняка занимался спортом? – сказала Оля.
Трудно, почти невозможно найти мужчину, которому не лестно было бы услышать в свой адрес подобный комплимент.
– Ничего особенного: немного занимался вольной борьбой и в школе бегал на лыжах, – скромно пояснил Лялин.
Они простились у подъезда её дома, который оказался на самом конце Москвы. Они простились в спешке, не зная, как проститься. И не потому, что было поздно, а просто потому, что Лялину уже не терпелось остаться одному, чтобы привести в порядок свои чувства и мысли, чтобы разобраться в себе и в том, что с ним случилось.
Занятый своими переживаниями, Лялин не обратил внимания
на предупреждение Оли, что завтра она уезжает на две недели с родителями.
Часть 6. Это невозможно!
На следующий день Лялин с трудом дождался вечера, когда по его расчётам Оля должна была вернуться домой после работы. С бьющимся сердцем он набрал номер телефона, по которому он звонил, чтобы передать неведомой ему ещё Ольге Борисовне слова Блидмана – "дело сделано". "Это – судьба!" – думал он. Лялин звонил долго, но трубку никто не поднял. Странно, неужели Оля не ждёт его звонка?! Он перезвонил через десять минут с тем же результатом. После двух часов непрерывных звонков, взявшись за голову двумя руками, чтобы не развалилась на части, Лялин бросился на диван. Вперив глаза в потолок, он громко произнёс:
– Это – конец! Она бросила меня! И в этом виноват я сам!
Вина его состояла в том, что на свидании он так себя вёл, что ей не стоило труда раскусить его обыкновенность и слабость характера. Полностью подчинившись ей, он сделал непоправимую ошибку. "Зачем, зачем я открыто демонстрировал ей свою любовь, свой страх потерять её? Настоящие мужчины так себя не ведут!" – думал он.
Была почти ночь: начало двенадцатого, когда Лялин, не находя себе место, решился было поесть – восстановить силы. Из этой затеи не вышло ровно ничего: куски пищи застревали в горле. Он вернулся на диван и сделал попытку уснуть, чтобы быстрее пришло утро, а с ним хоть какое-то решение. Но с этим тоже ничего не вышло: спать он не мог решительно.
Прокручивая последние минуты свидания с Олей, он вдруг явственно вспомнил её слова, сказанные при прощании и не услышанные им, слова о том, что она уезжает с родителями недели на две. Кровь ударила Лялину в голову. Он вскочил с дивана, как ошпаренный и набрал номер Марка Наумовича Блидмана. Бывший начальник, кажется, не удивился позднему звонку Лялина. Узнав, что тот разыскивает "по делу" Олю Барсукову, предложил позвонить её отцу и дал его рабочий телефон.
Лялин позвонил. Трубку взяла незнакомая женщина, сказавшая, что Барсуков в отпуске, и что она не имеет права говорить, где он отдыхает и, тем более, давать адрес. Однако, Лялин был настолько убедителен, что на том конце провода сжалились и продиктовали адрес и телефон дома отдыха газеты "Известия". Лялин позвонил и туда. Ему ответили, что Барсуковы только что съехали "неизвестно куда, но, кажется, недалеко от них". Это был тупик!
Лялин вернулся на свой диван. Его посетила мысль, показавшаяся сначала смешной, дикой, – будто он забыл, как Оля выглядит! И, действительно, он не мог вспомнить даже форму её носа. Лялина охватил ужас, причину которого он не мог ни понять, ни объяснить, но который заставил его действовать: отыскать по карте Московской области ближайший от "Известий" дом отдыха. Им оказался пансионат "Вороново". От Лялина до него было, примерно, семьдесят километров.
Без лишних эмоций и сомнений он снял с антресоли свой старенький дорожный велосипед, приладил колёса, подкачал шины. В матерчатую сумку бросил немного еды, все свои сбережения, паспорт и покатил в майскую ночь.
* * *
Покемарив с часок в будке сердобольного охранника пансионата "Вороново", таджика, называвшегося Фёдором, Лялин выпил стакан специфического чаю и направился к главному корпусу.
– Там все кушают. Если твоя девушка в нашем пансионате, ты обязательно её увидишь, – сказал Фёдор.
– Спасибо, друг.
– Не за что, люди должны помогать друг другу.
В холле Лялин выбрал место, откуда было удобно наблюдать за отдыхающими, уже потянувшимися в ресторан, к завтраку. В облике одной немолодой пары ему показалось что-то отдалённо знакомое, но разве подойдёшь, спросишь – кто они такие? И уже вышло отведённое время для завтрака, и уже закрылись двери ресторана, а Оля так и не появилась.
Лялин вернулся в будку. Увидев его, охранник Фёдор зацокал языком:
– Ай, друг, зачем ты такой хмурый? Сам знаешь, молодые поздно ложатся, любят долго поспать и на завтраки не ходят. Дождись обеда. На обед все ходят. Давай, погуляй пока, а я приготовлю что-нибудь нам покушать. nbsp; * * *
Обогнув старинное, жёлтое здание с медной крышей, миновав сосновый парк, Лялин вышел к озеру, два берега которого соединялись пешеходным мостом, имевшим посредине сход на небольшой остров. На другом берегу единой крепостной стеной смотрелись жилые здания и хозяйственные постройки санатория.
Несмотря на довольно ранний час, Лялин заметил на озере лодку с двумя девушками. Разглядеть издалека их было невозможно, но сердце Лялина затрепетало. Не чувствуя под собой ног, он вбежал на мост. Лодка приближалась. И чем она была ближе, тем больше росла уверенность в том, что девушка, сидевшая к нему спиной, не кто иная, как его Оленька! Неужели, он нашёл её?! Свершилось чудо, в которое, если быть честным, Лялин не верил до последней минуты.
Девушка, сидевшая за вёслами, перестала грести и что-то сказала подружке. Та обернулась, и Лялин увидел беззаботное и даже весёлое лицо Оленьки! Но эта весёлость никак не была связанна с появлением Лялина, она была отражением той жизни, которую Оля вела здесь одна, без него. Лялина кольнула ревность: в то время, как он испытывал адские муки от их расставания, она даже не думала о нём.
– Вот, я приехал, – крикнул Лялин, задохнувшись от налетевшего порыва ветра.
– Как ты нашёл меня? – скорее прочитал по губам, чем услышал Лялин.
Всем своим видом, неповторимым и необъяснимым словами, Лялин умудрился показать, что иначе и быть не могло, что в противном случае он просто умер бы. И Оля поняла его! Лялин увидел слезу на её щеке. Нужны ли после этого какие-либо ещё доказательства того, что она ждала Лялина, что он любим ею?!
Жестами Оля показала ему, чтобы он шёл к пристани. Лодка направилась туда же, и как показалось Лялину, медленнее, чем могла бы.
Часть 7. Оля умеет врать?!
Они устроились на деревянной скамейке в конце аллеи перед главным вход.
– Это просто невероятно, что ты меня нашёл! – сказала Оля. – Мы должны были быть в доме отдыха "Известия" на Пахре. Но туда заявился Марк Наумович Блидман. У него с моим отцом состоялся какой-то серьёзный разговор, после которого папа не захотел оставаться с ним под одной крышей. Мы взяли такси и приехали в "Вороново".
– Ты думала обо мне? – спросил Лялин, взяв её за руки.
– Конечно.
– Почему же тогда не звонила мне? – не удержался от вопроса Лялин.
Немного смутившись, Оля путано ответила в том смысле, что не звонила специально, чтобы не расстраиваться по поводу невозможности его увидеть.
– Тебе здесь нравится? – спросил Лялин, меняя тему разговора.
– Здесь одни старики и сначала было скучно, но, когда приехала Марина...
– Цыганова? – удивился Лялин.
– Ну, да, а разве ты её не узнал? Это ведь она была со мной в лодке.
– Нет, не узнал.
– Ой, мамочка! – вдруг вскрикнула Оля. – Егор, прячься!
Не понимая в чём дело, Лялин зайцем прыгнул за кусты, росшие сзади скамейки. Сквозь них он мог наблюдать, как к Оле подошла немолодая пара, та самая, на которую он ещё утром обратил внимание. Они, действительно, оказались родителями Оли. На вопрос, что она здесь делает, Оля ответила, что ждёт Марину. То, что его Оля, оказывается, умела врать и то, что она заставила его спрятаться, будто стесняясь его – неприятно поразило Лялина. А тут ещё мальчик, из-за которого Лялин едва не обнаружил себя! Пятилетний карапуз с игрушечным автоматом неизвестно откуда, сопя носом, по-пластунски подполз к нему и сказал:
– Это я – полевой разведчик. Ты за кем здесь следишь?
– Ни за кем. Ползи отсюда!
– Куда?
– Откуда приполз.
– Ты что ли в прятки здесь играешь? – обиделся мальчик.
– Тс-ш-ш! – Лялин приложил палец к губам и показал рукой, чтобы тот уходил.
Мальчик надул губы, встал, отряхнул колени и ушёл. Хорошо ещё, что Оля догадалась увести своих родителей на приличное расстояние от этого места.
Скоро она вернулась. Увидев расстроенное лицо Лялина, она села ему на колени и поцеловала:
– Всё будет хорошо, поверь мне, – сказала она. – Нужно узнать, есть ли свободные номера.
– Не нужно, я сегодня уезжаю: у меня работа.
– Никуда ты не поедешь. Я тебя не отпускаю. Эту ночь мы проведём вместе. Не будет номеров, переночуешь в нашем номере, Марина нам мешать не будет.
Лялин не мог не остаться.
* * *
После ужина в местном кафе, где они здорово выпили и повеселись, Оля повела Лялина к себе. Не раздеваясь, она легла на кровать и закрыла глаза. Лялин, повинуясь внутреннему голосу, встал рядом на колени. Неспешно поцеловал её в губы, глаза, расстегнул ей блузку и обнажил маленькие, похожие на лисьи мордочки, груди, и поцеловал их. Оля тяжело дышала. Лялин слышал стук её сердца. Она помогла ему снять с себя джинсы вместе с трусиками. Внизу живота Лялин заметил большую родинку и поцеловал её. Оля вдруг открыла глаза.
– Что?! – спросил Лялин.
– Я обещала заглянуть к родителям, – сказала она.
– Бог с ними.
– Нет, тогда они сами сюда придут.
Оля быстро оделась и ушла. Лялин стоял с опущенными руками.
В номер решительно вошла Марина Цыганова.
– Больше не могу, хочу спать! Где Ольга?
– У родителей.
Марина Цыганова подошла к Лялину и дыхнула ему в лицо перегаром:
– Правда, наша Оля – очень красивая девушка?
– Ты тоже очень красивая, – ответил Лялин, не в силах оторвать взгляда от её блестящих чёрных глаз.
– Но Оля, всё же, лучше? – игриво спросила она и всем телом прижалась к Лялину.
"Я пьян" – подумал Лялин, целуя Марину в губы.
– Между прочим, сюда приезжал Василий, – сказала Марина.
– Василий?! – воскликнул Лялин.– Зачем? Почему Оля мне ничего не сказала?
– Спроси у неё сам. Она возвращается. Да, отпусти ты меня, прилип, как банный лист, – сказала Марина и оттолкнула Лялина.
Вошла Оля. Лялин набросился на неё с упрёками:
– Где ты так долго была? Зачем приезжал Василий?!
– А почему ты кричишь? – спросила Оля.
Лялин отступил на шаг. Ещё минуту назад он и в страшном сне не мог себе представить, что способен разговаривать с Олей в повышенном тоне. Лялин смутился.
– Разве я кричу? – сказал он. – Просто уже поздно, а тебя всё нет и нет. Я начал волноваться. И потом, этот Василий... Марина сказала... зачем он приезжал? Что ему здесь было нужно?
– Василий, как приехал, так и уехал. Всё, я спать хочу. Укладываемся.
Лялину постелили на полу, на матрасе. Легли молча. Лялин выключил свет. Он знал, что не уснёт. Он не находил себе оправданий: зачем он накричал на Олю? Она сердится и уже не позовёт к себе. Странно, но ему и не хотелось к ней. И что это было у него с Мариной Цыгановой – попытка измены или уже сама измена? Как он мог докатиться до такого? А если Марина расскажет Оле? Пусть рассказывает, в конце концов, ничего страшного не произошло – просто дружеский поцелуй и всё!
– Егор, – услышал он шёпот Оли. – Ты спишь? Иди ко мне.
– А как же Марина?
– Она спит давно.
* * *
Ночь помирила Лялина с Олей. Однако, утром он всерьёз засобирался домой. Оля не отпускала.
– Егор, я хочу, чтобы ты остался.
– Но, моя лю...
– Никаких "лю", ты должен остаться и помочь мне.
– Что случилось? – спросил Лялин с тревогой и одновременно с опаской, что помощь потребует денег. После вчерашнего посещения кафе у него не осталось ни копейки; хорошо уж то, что денег хватило рассчитаться за выпитое и съеденное, иначе не миновать бы Лялину позора.
– Сегодня приедет Абрамов, – сказала Оля.
– Абрамов? Это ещё кто такой?
Оказалось, Абрамов – новый сотрудник ИСИ, пришедший на место Лялина. С её слов получалось, что этот Абрамов – совершенно необыкновенный человек: он издал книжку собственных стихов, причём отличных стихов; он классно поёт и танцует, ко всему прочему, он выдумщик, каких свет не видывал: то организует капустник, то коллективную вылазку на природу.
– От Абрамова тащатся все сотрудники ИСИ, – заключила Оля хвалебную оду, но, увидев понурое лицо Лялина, добавила. – Не вздумай ревновать: Абрамов старый и потом, кроме тебя мне никто не нужен.
– Ну, хорошо, но сюда-то он зачем едет?
– Абрамов взялся организовать концерт силами самих отдыхающих.
Выяснилось, что Оля сама собирается выступить вместе с Абрамовым. Она будет танцевать цыганский танец.
– Мне нужен большой, чёрный платок с большими, ярко-красными розами. Достанешь?
– Платок с розами?! Какая глупость!
– Это не обсуждается, – нахмурилась Оля. – Так хочет Абрамов, и этого достаточно. Если каждый начнёт давать советы, концерта не получится. Так, ты достанешь?
– Постараюсь.
– Спасибо! – воскликнула Оля и, поцеловав Лялина, убежала встречать Абрамова, который "должен был уже приехать и находиться в киноконцертном зале пансионата".
Часть 8. Цыган-альбинос и конь педальный
Задача: достать платок без денег – представлялась Лялину совершенно не выполнимой. Он находился в полной растерянности: самое лучшее, что он мог сделать – немедленно укатить в Москву, но что подумает Оленька?
– Не знаю, что делать, – признался Лялин охраннику, – и уехать нельзя, и не ехать нельзя!
– Зачем, дорогой, уезжать? – сказал таджик. – Я помогу тебе. Один мой знакомый женщина есть такой платок. Она добрый человек, попрошу, даст на время. Но это далеко – отсюда километров двадцать будет!
– Ничего, я на велосипеде. Федя, друг, ты спас меня! Век не забуду!
