Текст книги "Невидимое дерево"

Автор книги: Александр Костинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава восьмая. Допрос ведёт сержант Фёдоров

Кузьма Кузьмич подбежал к лежащему без сознания Агрегатову, расстегнул красные пуговицы пальто и приложил ухо к груди.

– Живой! – вздохнул облегчённо Кузьма Кузьмич и вдруг услыхал суровый, но вежливый голос:

– Добрый вечер, граждане, что здесь происходит?

Рядом с профессором стоял милиционер.

– Товарищ сержант Фёдоров, – воскликнул Кузьма Кузьмич, – вы меня не узнали?!

Милиционер внимательно оглядел Кузьму Кузьмича, откашлялся и сказал:

– Почему же, узнал. Кузьма Кузьмич Принцесскин. В прошлый четверг вы всему нашему отделению милиции читали лекцию «Роль сказки в воспитании и перевоспитании очень опасных преступников».

– Верно, – улыбнулся Кузьма Кузьмич, – хорошая у вас память.

– Верно-то верно, а смешного мало. Кто кричал: «Грабят! На помощь!» и кто стрелял в этого гражданина? – указал Фёдоров на лежащего Агрегатова.

–  Нитко не лестрял, – вмешался в разговор снеговик, – это моя пашка улапа.

При виде говорящего снеговика сержант Фёдоров опешил. Такого он за всю свою милицейскую службу не встречал.

«Чудеса, да и только! Живой снеговик! К тому же говорит на каком-то иностранном языке! Невероятно!.. Но… – сержант Фёдоров это знал точно, – на свете ничего невероятного нет. Всё вероятно. Всё может быть. Главное – не торопиться, и тогда можно будет во всём разобраться».

– Объясните, что здесь происходит? – как можно спокойнее спросил сержант Фёдоров, стараясь не показать допрашиваемым какое удивление вызвал у него необычный снеговик. – Скажите, – спросил он у Кузьмы Кузьмича, – кто эти граждане? Почему один лежит, а второй изъясняется на иностранном языке? Если он иностранец, у него должен быть соответствующий документ.

– Да он вовсе не иностранец! – сказал Кузьма Кузьмич и водрузил Леденцу на макушку ведро.

– Разрешите представиться, – церемонно и учтиво поклонился снеговик сержанту Фёдорову. – Я – снеговик Леденец, прибыл сюда из Арктики, почти что с самого Северного полюса.

– Сержант Фёдоров, – приложил руку к форменной шапке сержант.

– Я тоже не познакомился, хотя знаю вас дольше всех. Меня зовут Кузьма Кузьмич Принцесскин. Простите, что только сейчас назвал себя, – извинился Кузьма Кузьмич, – но так уж получилось. Хотя это меня не оправдывает.

– Что вы! Я не обижаюсь. Даже наоборот. Вы мне сразу понравились, – признался снеговик, – зато ваш сосед…

– Прошу прощения, но я вынужден прервать вашу беседу, – остановил снеговика сержант. – Я обязан как можно скорее выяснить, кто этот гражданин и почему он лежит в столь необычном месте? – сказал Фёдоров и нагнулся к лежащему на снегу Агрегатову.

– Понимаете, – развёл руками снеговик, – он, когда услыхал имя Тигропольд, вдруг упал. Поверьте, мы здесь абсолютно не виноваты.

– Разрешите, я всё объясню, – вмешался Кузьма Кузьмич в рассказ снеговика. – Этот человек – мой сосед. Его зовут Леопольд Агрегатов.

– Агрегатов! – ахнул Леденец. – Невероятно! Я вспомнил. Фамилия Тигропольда тоже Агрегатов. Неужели это и есть брат полярника Борьки?

– Какого ещё полярника? – не понял сержант Фёдоров.

– Слушайте, товарищи, – спохватился Кузьма Кузьмич, – пока мы тут будем о полярниках говорить, Агрегатов в сосульку превратится.

– Верно, – согласился сержант, достал из-за спины портативную рацию и вызвал «скорую помощь».

Через несколько минут возле Леопольда Агрегатова хлопотали врачи.

– Что с ним? – спросили хором Кузьма Кузьмич и Фёдоров.

– Ничего страшного, – успокоил их краснощёкий молодой доктор, – нервы. Всё нервы. Мы его сейчас отвезём в больницу, дадим валерьяновых капель, сделаем укольчик, и всё будет в порядке.

Агрегатов открыл глаза. По его худой, обросшей густой щетиной щеке катилась слеза.

– Мой брат Борька в одной шайке с этими шарлатанами и обманщиками. Вот до чего доводят сказки, вредные книги и ненужные телепередачи. Несчастный я, несчастный! Горе мне! Горе!

– Да нет же! – воскликнул снеговик. – Ваш брат вовсе не обманщик и не шарлатан, а наоборот…

Но Агрегатов его уже не слышал. Агрегатова понесли к машине.

Когда «скорая» уехала, Фёдоров снова повернулся к снеговику и Кузьме Кузьмичу.

– А теперь, товарищ Принцесскин и гражданин снеговик Леденец, пройдёмте в отделение. Там вы мне расскажете всё по порядку. Почему Агрегатов лежал на снегу? Кто кричал: «Грабят! Милиция!» И всё остальное тоже доложите. А я запишу, то есть запротоколирую ваши ответы. В моём районе случилось чрезвычайное происшествие, и я должен начать следствие.

– Ой, – снова загрустил снеговик, – не могу я в милицию, там, наверное, тепло. Ещё растаю… И вообще всё пропало. Агрегатова увезли в больницу, а без него из ёлочных шаров никто не появится.

– Какие ещё шары? – строго спросил Фёдоров. – Тут человек без сознания лежал. На помощь кто-то звал, а вас ёлочные шарики волнуют. Не время сейчас в игрушки играть.

– Да нет же, это вовсе не игрушки. Даже наоборот. Это всё очень серьёзно. Без Агрегатова всё пропало. Как бы это вам объяснить… Только он может наш холодильник – наш Ледяной Дом починить.

– Ничего не понимаю, – вытер платком лоб сержант Фёдоров. – Чем вы больше говорите, тем я больше запутываюсь. Со мной за все годы службы это впервые, чтобы я запутывался и не понимал.

– А я понимаю! – воскликнул Кузьма Кузьмич. – Теперь я понимаю, для чего вам понадобился мастер по ремонту холодильников.

– Конечно, мне Борька сказал, что Агрегатов, его брат, – лучший мастер по холодильникам. И только он может нам помочь.

– Знаете что, – предложил сержанту Кузьма Кузьмич, – снеговик в отделении в самом деле растает. Давайте сделаем так: останемся здесь, вы нам будете разные вопросы задавать, мы на них постараемся ответить, ну а вы всё запомните и попозже запишете.

Память у сержанта Фёдорова действительно была хорошая, и он согласился.

– Убедили. Буду вести следствие на улице.

– Вот спасибо! – обрадовался снеговик. – Теперь я всё попробую объяснить, что произошло у нас на Северном полюсе и почему я оказался в городе.

– Давайте, – кивнул сержант Фёдоров и приготовился слушать.

Глава девятая. Где рождаются Деды Морозы?

Нужно сразу сказать: рассказ снеговика был необычный. Он не столько сам говорил, сколько спрашивал.

– Скажите, – обратился снеговик к Кузьме Кузьмичу и сержанту, – как вы считаете, каким образом приходит Новый год?

– Как это «каким»? Обыкновенно. Сначала наступает 31 декабря, а потом 1 января. Вот между этими двумя днями и приходит это прекрасный, – сержант Фёдоров даже зажмурился от удовольствия, – волшебный праздник.

– Вот именно волшебный, – подчеркнул снеговик, – волшебные праздники приходят по-волшебному. Так вот, Новый год приносят в своих мешках и сумка Деды Морозы, Санта-Клаусы, Папа Ноэли и прочие нового дни сказочники и волшебники.

– Абсолютно верно, – кивнул Кузьма Кузьмич, – я со снеговиком согласен. Без Дедов Морозов и их братьев Новый год не наступит.

Сержант Фёдоров тоже согласился со снеговиком. Потому что он – сержант Фёдоров – уже давно нашёл объяснение тому необычному, что происходило в их городе. Всё было просто: В ИХ ОБЫКНОВЕННЫЙ, НЕБОЛЬШОЙ ГОРОД ТУТКАКТАМСК ПРИШЛА СКАЗКА.

А это значило, что он, сержант Фёдоров, должен, во-первых, разобраться, добрая эта сказка или злая.

Во-вторых, не угрожает ли эта сказка и её герои жизни и безопасности жителей города (сержант Фёдоров всё время помнил о лежавшем на снегу Леопольде Агрегатове).

И, в-третьих, если герои этой сказки существа добрые и нуждаются в помощи, то он обязан им помочь. Это его милицейский долг, потому что сказки в Туткактамск приходят нечасто. А если приходят, то для этого нужны очень серьёзные, сказочные причины.

– Да, – сказал сержант, – вы правы. Для Нового года необходимы и Папа Ноэли, и Санта-Клаусы, и Деды Морозы.

– А если я прав, – снова спросил снеговик, – то тогда ответьте мне на второй вопрос. Где, по-вашему, рождаются Деды Морозы и Санта-Клаусы?

– Как это где? – теперь уже удивился Кузьма Кузьмич. – Это известно каждому малышу. Деды Морозы рождаются у нас. Санта-Клаусы – в Англии. Папа Ноэли – во Франции. В каждой стране рождается свой новогодний волшебник.

– Ошибаетесь, – перебил профессора Принцесскина снеговик. – Сейчас я вам открою первую тайну. Эта тайна заключается в том, ЧТО ВСЕ НОВОГОДНИЕ ВОЛШЕБНИКИ РОЖДАЮТСЯ НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ.

То, что говорил снеговик, было даже для такого знатока сказок, как Кузьма Кузьмич Принцесскин неожиданно и интересно. А о многом он, директор НИИСКАФАНДРПР, даже не догадывался. Поэтому Кузьма Кузьмич с огромным вниманием слушал всё, о чём говорил снеговик. Но две вещи мешали ему сосредоточиться на рассказе Леденца.

Прежде всего он беспокоился об Агрегатове.

«Как он там, бедняга, в больнице?»

И второе, что волновало профессора, это холодный ветер и мороз, которые давали о себе знать. Они пробирались через рукава и воротник, больно пощипывали руки, спину, пальцы ног.

– Простите, – обратился к снеговику и сержанту Кузьма Кузьмич. – Предлагаю не стоять на одном месте, а двигаться, идти в сторону больницы. Во-первых, мы должны узнать, как себя чувствует мой сосед. И, во-вторых, мы тогда с сержантом не замёрзнем.

– Дельная мысль, – согласился Фёдоров, который и сам уже качал чувствовать укусы мороза.

– Я тоже не возражаю, – кивнул снеговик и направился вместе с сержантом и профессором Принцесскиным к больнице, в которую отвезли Агрегатова.

Это было странное зрелище. И если кто-то видел их в этот поздний час, то очень удивлялся. Надо же: рядом со знаменитым профессором Принцесскиным и не менее известным среди городских жителей сержантом Фёдоровым шагал снеговик!

Чудеса да и только!

– Ну что ж, – продолжил свой рассказ снеговик, – теперь, когда вам известна первая тайна, которая заключается в том, что новогодние волшебники рождаются на Северном полюсе, я вам открою вторую тайну. Эта тайна была до недавнего времени величайшим сказочным секретом Северного полюса. Никто не должен был знал что Деды Морозы, Санта-Клаусы и их братья рождаются, появляются на свет из ёлочных шаров.

– Невероятно, – ахнули Кузьма Кузьмич и сержант Фёдоров, – из шаров?!

– Я знал, что вы удивитесь, когда об этом узнаете, – усмехнулся Леденец, – полярники тоже удивились, хотя их разными северными волшебствами поразить трудно. Но и они не верили до тех пор, пока не увидели наш волшебный сад.

В пяти часах ходьбы от Северного полюса, окружённый снежными горами, скрытый от посторонних глаз, растёт наш Ледяной Сад. Здесь, словно яблоки, созревают на хрупких прозрачных ветках разноцветные ёлочные шары.

Первого июня, в первый день лета, мы снимаем урожай и относим шары в Ледяной Дом.

Вам, наверное, кажется необычным, что рядом с настоящим Северным полюсом находятся сказочные Ледяной Сад и Ледяной Дом? – спросил снеговик и тут же, не дожидаясь ответа, сказал: – Но это так! Каждая сказка тесно переплетена с тем, что вы, взрослые, считаете правдой. Иногда даже нам, сказочным героям, трудно ответить, где кончается сказка и где начинается правда.

Снятые с деревьев ёлочные шары мы, снеговики, укладываем на подстилку из серебристого, легчайшего снега. Они лежат в Ледяном Доме ровно три месяца, три дня и три ночи и раскалываются при температуре тридцать три градуса мороза.

Папа Ноэли, Деды Морозы и Санта-Клаусы рождаются маленькими, но уже в шубах и даже с бородами, хотя ведут себя, как малыши. Плачут, капризничают. Но на следующий день братья-волшебники подрастают настолько, что начинают ходить, бегать и раз говаривать.

На третий день они отправляются в Школу Новогодних Чудес. Здесь, в этой школе, они под руководством самых опытных снеговиков учат географию, разные языки, рождественские песни и танцы и, конечно же, запоминают всевозможные волшебные слова и заклинания.

– С волшебными словами – всё ясно, но вот зачем им понадобилась география, непонятно? – удивился сержант Фёдоров.

– Как это зачем? Они должны знать, где находится Лондон, а где Москва. Как кратчайшим путём добраться в Каир, Киев, Сидней или Улан-Батор. Каждому предстоит долгий и непростой путь. География очень нужна, – объяснил Леденец. – Просто необходима. Но и другие предметы тоже нужно знать хорошо. За время учёбы новогодние волшебники вырастают настолько, что к двадцатому декабря готовы отправляться в дорогу. Ведь некоторым предстоит очень дальний путь.

– Потрясающе! – восхитился Кузьма Кузьмич. – Только одно непонятно, почему вы эту прекрасную сказку держали в тайне.

– Почему? – вздохнул снеговик. – Неужели вы не догадываетесь? Да потому что на земле, к сожалению, ещё много злых волшебников и достаточно недобрых людей. Если что-то случите с ёлочными шарами, если они не расколятся в определённый день и час, то не родятся Деды Морозы, Папа Ноэли и Санта-Клаусы. А если они не родятся, то не придёт, не наступит Новый год, а это значит, что ОСТАНОВИТСЯ ВРЕМЯ. Знаете ли вы, что такое ОСТАНОВКА ВРЕМЕНИ?

Кузьма Кузьмич и сержант Фёдоров если и не знали, то наверняка догадывались, что произойдёт, если остановится время.

СЛУЧИТСЯ БЕДА! БОЛЬШАЯ БЕДА СЛУЧИТСЯ С ГЕРОЯМИ СКАЗОК!

Они шагали рядом со снеговиком и, затаив дыхание, ждали, что скажет им Леденец. Они понимали, что эта тайна, очевидно, является ещё большей, чем предыдущие.

Снеговик некоторое время тоже молчал, словно готовился, набрался сил. Ведь ему, в самом деле, предстояло открыть последнюю тайну.

Наконец снеговик заговорил:

– Скажите, – спросил у своих спутников Леденец, – вы, конечно же, помните сказку о спящей царевне? Так вот, тогда заснуло всего лишь одно царство. Всего одно. НО, ЕСЛИ ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ С ЁЛОЧНЫМИ ШАРАМИ, ЕСЛИ НЕ ПОЯВЯТСЯ, НЕ РОДЯТСЯ ДЕДЫ МОРОЗЫ И ПАПА НОЭЛИ, ЕСЛИ ОСТАНОВИТСЯ ВРЕМЯ, ТО ТОГДА УСНУТ ГЕРОИ ВСЕХ СКАЗОК.

Да, да, всех, и уже никто никогда не сможет их разбудить.

СНАЧАЛА УСНУТ ГНОМЫ, РУСАЛКИ, ДЖИНЫ, ДОМОВЫЕ, ФЕИ, ТРОЛЛИ, ВОДЯНЫЕ И ЛЕСОВИКИ, ЗАТЕМ ЦАРИ И ЦАРЕВИЧИ, ПОТОМ КОРОЛЕВИЧИ И КОРОЛЕВЫ, ВСЛЕД ЗА НИМИ ЗАСТЫНУТ ДУРАЧКИ И РАЗУМНИКИ, НАВСЕГДА ЗАКРОЮТ ГЛАЗА ВОЛШЕБНЫЕ ПТИЦЫ И ЗВЕРИ. ОНИ ВСЕ ЗАСНУТ МЁРТВЫМ СНОМ. И ТОГДА НА ЗЕМЛЕ НАВСЕГДА ИСЧЕЗНУТ СКАЗКИ.

Но если вы мне поможете, – снеговик остановился и внимательно посмотрел на Кузьму Кузьмича и сержанта, – сказки ещё можно будет спасти. Сейчас я вам открою последнюю тайну.

Снеговик сломал замёрзшую веточку и начал что-то рисовать, чертить на снегу.

– Это, – показал он на рисунок, – Северный полюс. А здесь, левее, находится Ледяной Сад, а тут Ледяной Дом, в котором лежат ёлочные шары и рождаются Деды Морозы и их братья. Так вот, – дрогнувшим голосом сказал снеговик, – если температура в Ледяном Доме понизится или повысится хотя бы на один градус, шары в назначенный час не расколятся и тогда не родятся Папа Ноэли и все остальные новогодние волшебники тоже не появятся.

В этом году произошло то, чего прежде никогда не случалось. В Арктике потеплело. Начали таять льды, которые раньше никогда не таяли, и в нашем Ледяном Доме тоже стало жарче.

– И вы обратились к учёным-полярникам. Вы решили раскрыть им ВСЕ ТАЙНЫ, – догадался Кузьма Кузьмич.

– Верно, – кивнул снеговик, – они были первыми, кто узнал, как рождаются новогодние волшебники. Полярники очень хотели нам помочь. Они вместе с нами обкладывали Ледяной Дом глыбами льда. Они мастерили холодильные устройства, трудились и днём, и ночью. Они очень старались, но все их усилия оказались напрасными. Температура в Ледяном Доме всё время повышалась, и тогда начальник полярной станции метеоролог Борька Агрегатов сказал: «Вам нужен мой брат. Лучшего специалиста по холоду и холодильникам вам не найти».

– Теперь вы знаете, – закончил свой рассказ снеговик, – почему я оказался в городе Туткактамске и зачем мне понадобился Леопольд Агрегатов.

– Неужели Агрегатов не захотел вам помочь? – удивился сержант Фёдоров.

– Всё не так просто, – грустно вздохнул Кузьма Кузьмич и рассказал сержанту и снеговику историю своего знакомства с Леопольдом.

– К сожалению, Агрегатов не любит сказки, приключения и многое другое, он принял нас, меня и снеговика, за жуликов и пройдох, стал кричать и звать на помощь. А узнав, что снеговик знаком с его братом, решил, что и Борька – жулик. От этого ему стало совсем худо, и он, бедняга, потерял сознание, – закончил свой рассказ Кузьма Кузьмич.

– Ну что ж, теперь мне всё понятно. Срочно в больницу! – решительно заявил сержант Фёдоров и бегом направился в сторону больницы.

Кузьма Кузьмич и снеговик за ним едва поспевали. К счастью, больница была недалеко, и вскоре все трое оказались в обнесённом невысокой чугунной оградой больничном дворе.

Глава десятая. Леопольд Агрегатов улыбается

Снеговик Леденец остался во дворе, так как боялся растаять, а Кузьма Кузьмич и сержант Фёдоров направились в кабинет, где находился дежурный врач.

Врач выглядел человеком добродушным и нестрогим. Он был круглый, как колобок, с носом кнопочкой. Но внешность бывает обманчива, и это относилось к дежурному врачу.

Он долго не хотел пропускать Кузьму Кузьмича и Фёдорова в палату к Агрегатову.

– Что вы, поздняя ночь, в такое время визиты запрещены категорически. Но дело не только в этом, – твердил он упрямо, – больному Агрегатову нельзя волноваться. У него нервы. Он расстроен.

– У всех нервы, – наседал на врача Фёдоров.

– Я на работе, – не сдавался врач.

– И я на работе, – не отставал сержант.

– Понимаете, – врач наклонился к назойливым посетителям и прошептал, – он всё время плачет. Говорит, что у него брат – жулик, шарлатан и пройдоха. А тут ещё вы, товарищ милиционер. Боюсь, как бы ему хуже не стало.

– То-то и оно! – воскликнул Кузьма Кузьмич. – Брат у него вовсе не жулик и, конечно же, не пройдоха, а отличный парень. Полярник. Настоящий учёный. Смелый и мужественный человек. Честное профессорское.

– Всё верно, – кивнул головой Фёдоров, – очень хороший человек его брат Борька. Начальник полярной станции на Северном полюсе. Как милиционер, подтверждаю это.

– Так бы сразу и сказали. В таком случае, конечно, свидание с больным даже полезно, – встал со стула врач. – Но учтите: поосторожнее. Даже к приятной новости больного надо подготовить.

– Подготовим, – пообещал Фёдоров, с трудом натягивая на широкие плечи белый халат.

Кузьма Кузьмич тоже надел халат и бросился догонять сержанта и врача, которые уже шли по больничному коридору к палате, где лежал Леопольд Агрегатов.

Агрегатов сидел на кровати и вытирал кулаком слёзы.

– Подумать только! Мой брат Борька Агрегатов – жулик. Стыд и позор моей лысой голове.

Увидев врача, Кузьму Кузьмича и незнакомого человека, Леопольд вскочил с постели и закричал:

– А! А! Появился! Всё! Теперь он от меня не уйдёт! Товарищ врач, этот тип – шарлатан, лжец, жулик и пройдоха-гипнотизёр! Он у них самый главный! Вяжите его! Он и брата моего загипнотизировал – жуликом сделал! Разбойник он, вот кто.

Леопольд схватил лежавшую на тумбочке ложку, как будто это была кавалерийская шашка, и бросился с ней на Кузьму Кузьмича. Но Агрегатова опередил Фёдоров. Он обхватил Леопольда за плечи и легко усадил его на кровать:

– Перестаньте шуметь. Во-первых, ваш брат Борька не жулик и не шарлатан, а отличный парень. И, во-вторых, Кузьма Кузьмич тоже не пройдоха-гипнотизёр, а заслуженный человек, профессор.

– Сами вы профессор! То есть сами вы жулик и пройдоха! – пытался вырваться Леопольд из объятий Фёдорова. – Если вы его защищаете, значит, вы такой же разбойник.

– Больной Агрегатов, успокойтесь, – обратился к Леопольду врач. – Этот человек не разбойник, а сержант милиции – известный детектив товарищ Фёдоров.

– Сам Фёдоров? – не поверил Леопольд Агрегатов. – Не может этого быть!

Фёдоров отпустил Агрегатова, расстегнул халат и предъявил удостоверение.

Агрегатов надел очки, внимательно прочитал удостоверение вернул книжечку сержанту. Затем для большей убедительности ощупал руками серую форму милиционера и снова опустился на кровать.

– Так вы говорите, что Борька – не жулик? Но я сам слышал, как этот снеговик сказал, что они знакомы.

– Придётся вам всё по порядку рассказать, всё с самого начала, хотя времени у нас с вами мало, – сказал Фёдоров.

Сержант и Кузьма Кузьмич уселись на предложенные врачом невысокие больничные стулья и начали рассказывать Леопольду всё с самого начала, всё, что они услыхали от снеговика.

Когда они кончили рассказывать, Агрегатов некоторое время сидел молча и только качал головой, словно китайский болванчик.

Врач тоже молчал. Слишком неожиданной была вся эта история.

Наконец Леопольд Агрегатов заговорил:

– Всё это – враки, – сердито сказал он. – В жизни такого не бывает. Но даже, если всё, что вы сказали, правда, то тем лучше. Я буду только рад, если исчезнут все эти опасные для народа сказки. От них у людей только одни неприятности.

Услышав подобное заявление, Кузьма Кузьмич расстроился:

«Этот Леопольд, наверное, неисправимый. Что делать? Ведь дорога каждая минута».

Даже сержант Фёдоров и тот не знал, как нужно поступать в подобных случаях. Не заставишь же Агрегатова силой ехать на Северный полюс и чинить Ледяной Дом.

Но тут на помощь пришёл врач. Для врача Агрегатов был прежде всего больным, нездоровым человеком, поэтому он говорил с Леопольдом доброжелательно и ласково, стараясь его не волновать и не огорчать.

– Я ваш врач, – сказал он Агрегатову, – и поэтому прежде всего забочусь о вашем здоровье и благе. Я хочу, чтобы вы были счастливы. А самые счастливые люди те, кто приносит счастье другим. От вас теперь зависит, будут люди смеяться и радоваться или в их сердцах поселятся грусть и печаль.

– От меня это зависеть не может, – заявил Агрегатов.

– Может, – таким же спокойным и тихим голосом сказал врач, – подумайте, если исчезнут сказки, дети перестанут смеяться и радоваться, а это значит, что не будет праздников и карнавалов, умолкнут песни. Из скучных детей вырастут скучные взрослые. Жизнь станет серой и печальной.

– Это для вас она – печальная, а для меня – прекрасная. Мне все ваши праздники и карнавалы ни к чему. Я – человек серьёзный. А серьёзным людям что надо? Гайки, шурупы, провода, моторы, паяльники, чтобы можно было разные механизмы и машины строить.

Сержант Фёдоров резко встал со стула и начал мерять шагами палату: шесть шагов в ширину, восемь в длину; шесть в ширину, восемь в длину. Сержант волновался. «Неужели этот Агрегатов в самом деле такой сухой и чёрствый человек? Как объяснить ему, что нужны не просто машины. Какими словами сказать, что всем нам необходимы только те станки, приборы и механизмы, которые находятся в руках добрых и весёлых мастеров, умеющих и работать, и смеяться, петь песни и рассказывать детям сказки, радовать и радоваться. Иначе от всей этой механики и электроники не будет человеку никакой пользы, а наоборот – вред. Как растолковать это Леопольду? Ну что ж, – сказал сам себе сержант, – попробуем атаковать Агрегатова с другой стороны».

– Скажите, – обратился сержант к Леопольду, – вы газеты часто читаете или иногда?

Слово «иногда» Агрегатова обидело.

– Почему иногда? Часто, – ответил он сержанту. – Только не понимаю, почему вы у меня об этом спрашиваете. Я люблю даже радио слушать, когда холодильники чиню. Меня голос диктора успокаивает.

– Зря успокаивает. Если вы читаете и слушаете, то должны знать, что на Земле с каждым годом всё меньше остаётся рек и озёр, а зелёные поля и леса превращаются в пустыни.

– Ну знаю, но при чём здесь я? – пожал плечами Агрегатов.

– А я вам сейчас объясню, при чём здесь вы. Исчезают они потому, что тысячи начинённых машинами, станками, домнами и мартенами заводов днём и ночью коптят небо. Чёрные тучи затянули планету, и Земля стала задыхаться от жары и дыма. На Земле изменился климат. Даже в Арктике, на далёком Северном полюсе потеплело. И произошло это, гражданин Агрегатов, потому что этими машинами управляют люди, которым всё равно, какое небо над их городами – голубое или серое от пыли и чада. Они не знают ничего, кроме своих гаек, шурупов и проводов, и ничего больше знать не хотят. В их сердцах нет любви и добра к живому. Им не нужны цветы, песни, сказки, путешествия и карнавалы, их не волнует судьба птиц и зверей. Они превратились в машин-роботов. Теперь, гражданин Агрегатов, вы понимаете, какое вы ко всему, что происходит на нашей планете, имеете отношение.

Фёдоров умолк и снова опустился на стул.

«Ай да сержант! – восхищённо воскликнул в душе Кузьма Кузьмич. – Без шпаргалки и такую речь произнёс. По-моему, он даже Агрегатова расшевелил».

Леопольд сидел понурившись, низко опустив голову.

– Я не робот, – тихо сказал он, – потому что я люблю… я люблю Борьку.

– И правильно делаете, что любите, – наконец вмешался в разговор Кузьма Кузьмич, – вы можете гордиться своим братом. Вы вырастили прекрасного человека. И мы вам за это благодарны.

– Вы в самом деле считаете, что из Борьки вышел толк? – спросил Агрегатов и обвёл всех недоверчивым взглядом.

– Да, – кивнул сержант Фёдоров, – ваш брат – хороший, смелый человек и талантливый учёный.

Агрегатов был растерян. Он не знал, что ответить, что сказать сидящим в палате сержанту, врачу и своему соседу – профессору, которого он ещё совсем недавно считал лжецом и жуликом.

Разные мысли и чувства боролись в нём. Леопольду хотелось то плакать, то смеяться. Он вдруг почувствовал усталость.

– Я бы хотел, – тихо сказал он врачу, – побыть один. Я должен всё обдумать.

– Хорошо, – кивнул врач, и все вышли из комнаты.

Леопольд понимал, что сейчас от его решения зависит очень многое. Если он отправится на Северный полюс, то нужно будет отказаться от старых правил и привычек, от уютной квартиры и сытого холодильника. От всего, к чему он привык и с чем ему страшно было расстаться. Но там, на Северном полюсе, его ждал любимый брат Борька, который послал к нему, именно к нему, снеговика. Брату нужна была его, Леопольда, помощь, и он должен ему помочь.

Агрегатов подошёл к окну. Во дворе под деревом, на котором висел фонарь, стоял курносый снеговик.

Заметив в окне Леопольда, снеговик снял в приветствии с головы ведро и вежливо поклонился.

– Всё это так невероятно… волшебно, неожиданно и сказочно, – прошептал Агрегатов, улыбнулся и помахал в ответ снеговику.

«Ну что ж, – сказал сам себе Леопольд Агрегатов, – решение принято. Начинаем новую жизнь».