Текст книги "Арт-Кафе"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

30. Предшественник

Отыскать Ивана в многомиллионном мегаполисе оказалось намного проще, чем я того ожидал. Когда мы встретились, то сначала он меня просто не узнал, потом удивился, а еще потом обрадовался. За время, пока мы не виделась, он изменился: загар пропал, борода исчезла, аккуратная стрижка сменила дикую шевелюру, но он по-прежнему был высок, широкоплеч, как и раньше сверкал довольной улыбкой в тридцать два зуба. Встретились мы у входа в некое учреждение без вывески, где работал Иван. Мы разговорились прямо посреди тротуара. Для обстоятельной беседы место явно не подходило: нас толкали прохожие, обдувал холодный осенний ветер и поливал дождь, все это как-то не способствовало общению. Кроме того, Иван куда-то торопился, и в результате мы договорились увидеться завтра в более спокойной обстановке.

Назавтра я уже неторопливо шел по аллее парка, зачарованно слушая своего собеседника. Иногда я вставлял отдельные реплики, но в основном молчал. Его удивительная история увлекла меня.

– …а началось все с того, – продолжал Иван свой рассказ, – что еще в шестидесятых годах один скандинавский физик сформулировал теорему, из которой явствовало, что наш мир это только одно из проявлений более сложного многовариантного мира… Слушай, у тебя вообще-то с физикой как? Слыхал про антропный принцип?

– Что-то такое слышал. Обычно такие темы конек моей девушки – она у меня дипломированный философ.

– Девушка-философ – это круто! Но всегда хорошо. Значит, ты тоже кое в чем должен кумекать. Так вот, существуют две главные разновидности этого принципа: слабый и сильный. Слабый антропный принцип просто говорит, что если вселенная состоит из частей с различными свойствами, то мы будем жить там, где наша жизнь возможна. Это кажется вполне бесспорным и естественным, неясно только, существуют ли во вселенной такие отличающиеся области. Если нет, то любое обсуждение изменений свойств частиц материи и их взаимодействий совершенно бессмысленно. Сильный антропный принцип утверждает, что вселенная должна была быть такой, чтоб в ней стало возможно наше существование. На первый взгляд, это утверждение не может быть справедливым, потому как человек, возникший через миллиарды лет после установления базовых свойств нашей вселенной, никак не могло повлиять на ее структуру и на свойства элементарных частиц в ней. Вариантом сильного принципа является антропный принцип участия, сформулированный некогда американским физиком-теоретиком Джоном Уилером: «Наблюдатели необходимы для обретения вселенной бытия». Антропный принцип участия означает, что вселенные без разумного наблюдателя не обретают статус реальности. Причина этого в том, что только наблюдатель в состоянии осуществить редукцию квантового состояния, переводящую ансамбль возможных состояний в одно, реальное.

– Вот последнюю фразу я нифига не понял, но это – ладно. Ты мне лучше скажи, причем тут твои и мои приключения?

– Сейчас, потерпи. Так вот, была выведена теорема, что при условии создания новой реальности с наблюдателем, она получает статус вселенной. Первоначально это казалось полным бредом, и никто серьезно не хотел все это обсуждать. Причем в качестве одного из следствий вытекало, что если некая параллельная реальность будет полностью совпадать с нашей, текущей, то эти реальности сольются воедино. А вот если отличия будут, но незначительные, переход – туда-сюда можно осуществлять почти незаметно, не прибегая к высоким энергиям и большим затратам. Что-то типа того. Уравнения теории настолько сложны, что физики большей частью оперируют только их приближёнными формами, что, как понимаешь, не ведет к точности результатов. Более того, часто складывается такая ситуация, что для решения этих уравнений нет готового метода. Несмотря на блестящий математический подход, работа никого особо тогда не заинтересовала, а сам автор занялся потом другими вещами…

Для разговора мы углубились в лесопарк Сосновка, что недалеко от Удельной. Стелла со мной не пошла, ссылаясь на экстренные дела – шеф достал ее даже в Питере и, несмотря на отпуск, загрузил какой-то срочной работой.

– Долго ли, коротко ли, – интонацией профессионального сказителя продолжал Иван, – но только по прошествии какого-то времени этой работой заинтересовался один склонный к эксцентрике мультимиллиардер. В молодости он был гениальным физиком, но сразу после университета унаследовал колоссальное состояние и ушел в бизнес. Вот он-то и заварил всю эту кашу, но ему и в страшном сне не могла привидеться истинная сила джинна, выпущенного из бутылки. Звали этого человека Джефри Корнел. Свое состояние он сделал на том, что заполучил кусок африканской земли, как потом выяснилось, битком набитый алмазами и редкими металлами. Это потом уж он активно торговал нефтью, недвижимостью и ценными бумагами, но главным его увлечением стала наука в довольно странном ее проявлении. Одним из первых его экспериментов непосредственно над всеобщей реальностью стал проект «Дисковидная Земля». Где-то в пятидесятых годах прошлого столетия в сознание группы людей была внедрена заведомо абсурдная история о некой организации, которая якобы существует уже более ста лет. Это было придуманное Корнелом «Общество дисковидной Земли». Подробнее посмотри в Википедии, там есть обширная статья на этот счет, причем излагается как раз та самая версия, что внедрил Корнел. Джефри Корнел, или Джеф, как назвали его в ближнем кругу, знал, что надо делать: он задал тщательно разработанную и внутренне непротиворечивую легенду о создании и истории этой организации. То был гениальный эксперимент. Эксперимент по творению альтернативной истории внедренной в нашу реальность. Самое забавное, что после того, как эксперимент прекратили, созданная таким образом организация, несмотря на всю нелепость своей идеологии, зажила собственной жизнью, сохранилась до наших дней и существует поныне! Дальше – больше. Джеф активно продолжил свои опыты над реальностью. Несмотря на абсолютную секретность, часть информации утекло в прессу, и с легкой руки журналистов результаты этих экспериментов стали называться «мифами Корнела». Сейчас мало что известно об этом, но многие результаты опытов Джефа просто сделались фактами нашей истории, и теперь их уже невозможно идентифицировать и отличить от настоящих событий. Косвенными уликами может служить отсутствие крупных артефактов – прямых доказательств после того или иного события. Например, если имеются документы, нам показывают фотографии и рассказы очевидцев о каком-то строительстве, но материальных следов самого строительства не сохранилось – это наводит на подозрения. То же самое можно говорить о других исторических фактах. Если какое-то событие известно только из литературы, то вполне возможно, что это не настоящий факт, а миф Корнела. Впрочем, Джеф умеет хранить тайны. Достоверно известен только еще один миф Корнела – это «Проект Бикини», что стал одним из первых «мифов Корнела». Так вот, по нашему делу. Корнел закачал деньги, нанял команду высококлассных, умно мыслящих специалистов, и все завертелось. Новый его проект был окончательно развернут еще несколько лет назад, и названия у проекта не возникло, даже кодового, что, на мой взгляд, весьма разумно. Просто «Проект». С большой буквы. Сначала умные головы все продумали, рассчитали и взвесили. Головным предприятием всего этого дела стал «Институт Параллельной Реальности» – название, как ты понимаешь, неофициальное. Как можно догадаться, о чем-то забыли, что-то не так поняли, но в результате все более-менее получилось. У одного африканского диктатора, демократично называющего себя президентом, был куплен здоровенный участок земли, и там началась стройка. По целому ряду причин основные узлы Проекта размещать лучше всего как можно ближе к экватору. Территорию огородили и никого чужого не пропускали, а среди местных аборигенов распустили слух, что там строят завод по производству особо точных компьютеров для тех, кто может их купить. Забавно, но со спутника практически ничего не видно – авторы проекта знали, как надо, и основные мощности расположили под поверхностью земли, скрыв тропическими зарослями и банановыми плантациями. На поверхности только взлетная полоса и нечто похожее на виллу среднего американского фермера – вот вам и весь Институт Параллельной Реальности. Современные системы связи позволяли в настоящем времени контактировать с остальным миром, а на хороший внутренний аэродром могли приземляться небольшие самолеты, даже реактивные. Ну и вот, заработал, наконец, Институт в полную силу. У него много дочерних проектов, работающих под разными масками. Один из них этот наш – «Спасение маяков», другой – твоя «Химера», а сколько там еще, сказать трудно. Поскольку ты уже оказывался в рамках проекта, ну, Проекта – с большой буквы и в широком понимании, то тебя зацепили еще раз. «Химеру» ты прошел вполне удачно. Провели парочку тестов и включили в Проект, перебросив на маяк. Так примерно…

Листья с деревьев уже сильно облетели и после вчерашнего дождя покрывали землю ровным ковром. Приятно пахло влагой, землей и осенью. В последние годы я полюбил осень, хотя раньше мне по душе было буйная летняя листва или весеннее половодье. Заходящее солнце делало цвета более яркими, представляя пейзажи необыкновенной красоты. Воздух заметно остыл, но дождя не было, а ветер с Залива до середины леса не добирался.

– …вообще-то параллельные миры были всегда, – продолжал свою лекцию Иван. – Первоначально в значении параллельных миров были психотропные вещества. Потом возникли книги. Люди отправлялись в эту альтернативную реальность надолго или навсегда. Кое-кого никакими силами нельзя было выдернуть из мира текстов, а кое-кто путал их с реальной жизнью. Лет сто назад появились фильмы. Но они уже по-настоящему убивали фантазию и ничего не могли изменить внутри себя. Не так давно возникли компьютерные игры. Главным различием данного новоиспеченного типа параллельных миров стало то, что тут уж сами участники могли сконструировать свою собственную параллельную реальность, а не идти за реальностью созданной кем-то другим. Еще потом – интерактивное телевидение, следом – настоящая виртуальная реальность… А теперь вот оказалось, что практически под боком у каждого есть целый Параллельный Мир, аналогичный Материальному, только где-то там, в недоступном для всех остальных месте. Здесь уже каждый может попросту создать себя сам. Кривые ноги заменить красивыми, убрать пару морщинок, сделать себе интересную фигуру, придумать имя, службу и даже пол. Здесь человек может стать собой или напротив, собой не быть, а стать, например, своим лучшим другом. И здесь не обязательно быть одним. Можно быть одновременно несколькими. А можно вообще не быть – принципиально не быть здесь – и это все равно можно расценить как личный ответ этому параллельному миру.

– Да-а-а-а… – только и смог выговорить я, когда мы вышли на небольшую площадь посреди парка с памятником военным летчикам – в годы войны здесь располагался фронтовой аэродром. – Сколько же бабла это все могло стоить? Откуда такие деньжищи, случайно не в курсе? Это же бюджет небольшой страны! Или – небольшой войны!

– Средней войны и средней страны, скажем так, – уточнил Иван, когда мы снова углубились в лес. – Про деньги я случайно в курсе. Получилось так, что ненароком я оказался ознакомлен с одним очень любопытным документом: мне в руки попал годовой финансовый отчет для совета директоров Проекта. Вернее – копия документа, но это уже мелочи. Только не спрашивай меня, как и что. Сам удивляюсь. Тут, по-моему, сработали два фактора – чья-то безалаберность, помноженная на чью-то ошибку. Так вот, случайно я оказался приобщен к тайне, и узнал, что весь этот финансовый мировой кризис…

– Только не говори, – перебил я Ивана, – что мировой финансовый кризис был спровоцирован Проектом.

– Скажу.

– Что, правда что ли?

– Ага, – кивнул Иван. – Причем сейчас уже можно об этом говорить вполне спокойно. Все равно никто не поверит. В лучшем случае сочтут сумасшедшим или фантазером. Теперь уразумел, откуда деньги?

– А зачем вообще все это кому-то было надо? Как я понял из твоего рассказа, все строго засекречено и скрыто от глаз.

– Ну, интересно же. Фундаментальные основы мироздания. Большой Адронный Коллайдер – зачем нужен? Вот и это за тем же. Только БАК – это открытый международный государственный проект со смешанным финансированием, а «Проект» – проект сугубо частный…

– Слушай, а все-таки – откуда ты про это знаешь?

– Хе-хе… оттуда, как говорили в одном шпионском боевике советских времен. Я был одним из разработчиков.

– Ты? Ты же биолог? Нет?

– Я, я. А что ты так удивился? Там были нужны и биологи, как раз моей специализации. Не скажу, что находился на первых ролях, не на вторых, и даже – не на третьих, но определенную роль сыграл, да. Я с тобой тогда не очень-то откровенничал – сам понимаешь, видел тебя в первый раз, и, как тогда думал, в последний.

– А почему ты… почему попал на маяк, а не сидишь где-нибудь в этом африканском институте за компьютером? Где он там? В Того что ли?

– Да как тебе сказать… Знаешь, есть такой метод допроса: человека крепко привязывают к стулу, фиксируют руки и ноги, чтобы они были неподвижны, и читают ему длинные стихи. Как вариант – крутят записи чтения стихов в исполнении авторов. Обычно допрашиваемый быстро «раскалывается» и во всем признается. Начинает давать показания. Международной комиссией по правам человека метод признан антигуманным и излишне жестоким, считается пыткой и запрещен к применению, как особо изуверский.

– Правда что ли? – удивился я. Слишком уж с умным видом говорил это Иван, к тому же услышанная информация о проекте все еще никак не «усваивалась» у меня в мозгу.

– Шучу, конечно. Что-то у тебя с чувством юмора совсем плохо стало. Тебе нужен витамин, чтобы мозги работали быстрее и лучше.

– Экстази, что ли?

– Ты – старый наркоман и извращенец! – засмеялся Иван. – Глицин тебе нужен, глицин!

– Да, – пробормотал я. – Как сказал наш ведущий фантаст: идеи витают в воздухе, но не ты один их ловишь сочком.

– Это ты сейчас о чем? – не понял меня Иван.

– О том. Так просто, забей… Но ты так и не рассказал – что с этим Проектом? Ты что, участвовал в разработке, а потом тебя сослали на маяк? Так? Или я чего-то неправильно понял?

– Правильно, правильно ты все понял. Почти так оно и было, только не сослали, а я сбежал туда сам…

В этот момент телефон у меня в кармане издал знакомую трель – звонила Стелла, решившая уточнить – где мы и можно ли ей прийти? Как скоро оказалось, она уже ехала в метро. Мы не возражали, и через полчаса моя подруга присоединилась к нашей компании. Я, нехотя, познакомил ее с Иваном, а он в укороченном варианте повторил ту историю, что я уже слышал. Не люблю я знакомить своих девушек с посторонними мужиками. Врожденный инстинкт протестует. В отношениях это один из самых сложных шагов, вечно торможу в такие моменты. Странно, ведь знаю, что никто никому ничего никогда не должен, но все равно парюсь.

Вдруг Иван спросил:

– Ребят, вы когда в Москву?

– Послезавтра, а что?

– Я – с вами, только вот пару дней за свой счет оформлю. Мне все равно надо ехать в ваши края, а тут лишний повод. Приютите на пару ночей?

– Нет проблем, – сделав над собой титаническое усилие, согласился я. Я сильно тогда надеялся, что интонации моего голоса не выдали настроения и мыслей. – Если только на кухне согласишься спать: у нас однушка.

– А, где наша не пропадала, в спальнике не замерзну. Тараканов нет? А то я их боюсь до смерти.

– Нет, все чисто, – вдруг сказала Стелла, все это время внимательно наблюдавшая за мной.

Дорога из Петербурга в Москву запомнилась мне как-то сумбурно, сбивчиво и урывками. Помню только, что приехали поздно, а как только втроем ввалились в мою квартирку, что-то наскоро поели и начали укладываться. Для Ивана я приготовил диванчик на кухне.

– Почитать на ночь дашь чего? – спросил Иван, разворачивая свой спальник. – Книжку какую-нибудь? Я же не взял с собой впопыхах, а без книги никак не усну – дурная привычка.

– Дам, погодь… как же ты на маяке жил?

Недолго думая, я всучил Ивану русский перевод «Иконы царя Бориса». Книжка так и валялась на самом виду.

– Попробуй вот эту. Занятная книжица.

– Ничего себе! – как-то уж очень серьезно сказал Иван, вертя книгу в руках. – Ты что, и об этом тоже знал? Откуда собственно?

– Что я знал? – переспросил я, не совсем поняв, что имеет в виду мой друг. – Это ты о чем?

– Так ты совсем, что ли, не в куре? – ожидаемо спросил Иван. – Фигасе, совпадение! Так не бывает! Но ты же читал эту книгу, да? Читал? Понимаешь, там имеется перевод некоего документа, древнего пергамента, где изложен любопытнейший текст. Помнишь? Это описание путешествия в ад и успешного возвращения назад какого-то святого отшельника. Помнишь?

– Я даже немного помню про этот кусок. Не наизусть, конечно, только то, что он там был. Мне тот текст показалось до жути занудным, и я его пропустил, честно говоря. Я думал, что тут просто-напросто очередной вариант пересказа мифа об Орфее и Эвридике. Только без Эвридики.

– И без Орфея. Нет, это не совсем так. Вернее – совсем не так. Впрочем, сам миф об Орфее тоже непонятно откуда возник. Мало ли что там было у них, в античности… Мы же не знаем ничего. Все не так просто. Дело в том, что если сделать поправку на древность и архаический язык, то описания в пергаменте самого ада и ощущений от этого путешественника точь-в-точь сходятся с ощущениями человека переходящего в параллельную реальность.

– Опять совпадение? – изумился я.

– В том-то и дело, что нет, – веско уточнил Иван. – Понимаешь, ряд мелочей не дает усомниться, что очерчены именно подлинные события настоящего путешествия в параллельную реальность. Кроме того, в оригинальном тексте был еще один кусок, почему-то выпавший при написании книги – там обрисованы приемы подготовки сознания к такому переходу. Вот этот-то текст и являлся самым главным. За ним шла настоящая охота…

– Прям как в «Клубе Дюма», в романе у Переса-Реверте, – задумчиво пробурчал я.

– Настоящая охота не то слово, – вдруг встряла Стелла, уже давно прислушавшаяся к нашему разговору. – А я-то думала все думала, почему столько тайн и секретов вокруг этой книжки? Какие-то сектанты за ней бегали, другие странные люди, даже правозащитные журналисты по радио обсуждали. Ведь со стороны – обычный фэнтезийный бред на основе псевдоисторическои детективной фабулы.

– А вы тоже как-то заинтересованы в этом деле?

– Можно сказать что да. Только как бы с другой стороны…

Кончилось тем, что проговорили мы до самого утра.

31. Стелла и три мужика

Я посмотрела на двух мужиков, сидящих рядом со мной, и вдруг подумала:

«А может сейчас случиться так, что буду я и сразу два мужика?»

Нет, наверное. Не может. У меня давно уже прошел тот романтический период, когда секс интересен только лишь ради самого секса. Да, было такое, чтобы я и два парня. Давно уже. Мой тогдашний бывший и его друг. В плане физиологическом понравилось, но на душе потом скверно, гадко стало. Уже утром бывший что-то почувствовал и начал с тревогой по-собачьи заглядывать мне в глаза, на что я его заверила, что он самый лучший, мой любимый и дорогой, после чего он вроде бы успокоился. На данный момент моей жизни секс сопровождается чувствами и никак иначе. А этим вообще все пофигу. Вот и сейчас – сидим и говорим о чем-то важном, а мужики, углубленные в собственные разговоры, похоже, меня совсем не замечают.

Я демонстративно отвернулась.

А потом, когда мы изрядно уже обалдевшие от бессонной ночи, все втроем пили чай у нас на кухне, я вдруг решилась:

– Слушайте, есть у меня один такой знакомый искусствовед… – как можно задумчивее произнесла я. – Вообще-то он в Париже живет, но сейчас ненадолго в России. Был, по крайней мере. Если еще не улетел, то можно поговорить лично. Он может многое знать про окончание той истории: я-то сама плохо овладела материалом.

Вообще-то я немного лукавила, и Виктор нам сейчас тут ничем бы не помог. Но во-первых, я его давно не видела, а тут появилась возможность, а во-вторых, посадить рядком троих мужиков показалось мне забавной идеей.

– Лично поговорить – это конечно хорошо, – пробубнил Алекс, – но можно и дистанционно. Это случайно не тот русский француз, о котором ты когда-то повествовала? Он еще клеился к тебе, нет?

– Ага, он самый. Почему это сразу – клеился?

– Так… из твоего рассказа показалось. А голова у него на месте? Варит еще? Ты, помнится, рассказывала, что он всяких там ангелов видел, даже разговаривал с ними…

– Он, если хочешь знать, нормальнее нас будет, – почему-то обиделась за своего друга я. – Понял? Он очень многое может знать. Только уговор – при встрече с ним никогда не упоминать того, что ты сейчас сказал. Обещаете? Вы оба? И еще – никаких разговоров о его жене, даже если он сам о ней упомянет. Эти темы – табу!

– Обещаю, куда денусь, – обязался Алекс. Иван тоже что-то буркнул в этом духе. – Но к чему это всё? И зачем?

– Не знаю, так надо. Меня саму предупреждали. Погоди… у меня же где-то есть его визитка, если найду, то можно позвонить на сотовый…

Сотовый… Я очень хорошо помню те времена, когда еще не имелось мобильных телефонов. Вернее – они имелись, но не у нас. Тогда все выглядело намного труднее, а потерять человека было легко и просто. Совсем не то, что теперь, когда с кем-то не видеться можно месяцами, а затем спокойно звонить и назначать встречу. А все встречи определялись тогда заблаговременно. В ту пору мы записывали адреса друг друга, чтобы потом всегда была возможность пойти к приятелю и позвать погулять. Или номера городских телефонов, чтобы позвонить. Зато сейчас вполне можно не иметь ни адресов друзей, ни квартирных телефонов, а встречаться где-нибудь в метро, или вообще там, где удобно. А ведь это открытая дорога к отступлению: хочешь начать новую жизнь, поменяй симку, а вместе с ней телефонный номер, и сразу же исчезни из жизни своих знакомых. Это не хорошо и не плохо, просто теперь все по-другому. А мобильники я ценю уже за то, что они позволяют слышать знакомый голос за сколько угодно километров от себя. Когда есть сотовая связь и работает мобильник.

Для вида я долго копалась, лазила по записнушкам, но потом «нашла» визитку «своего знакомого француза» в собственном органайзере, и легко дозвонилась. Виктор действительно еще был в Москве. Сначала он отказывался от встречи, ссылаясь на крайнюю занятость и скорый отъезд. Но когда услышал, что нас интересует, то, несмотря на загруженность, сразу же согласился встретиться и поговорить.

Виктор совсем не изменился. Он по-прежнему был моложавым на вид мужиком слегка за сорок. Как обычно подвижен, энергичен и на его физиономии словно приклеенная сияла улыбка. Судя по всему, это сначала дико раздражало моего бой-френда, но потом он, кажется, понял, что тут просто такое профессиональное качество. Необходимый инструмент для работы. Как только мы встретились глазами с Виктором, я сразу же успокоилась: можно не волноваться, он будет молчать. Мы почти незнакомы, мы «на Вы», и всегда имели чисто служебные контакты.

Мне не обидно. Просто вызывает негодование и злость, на данный момент. Может, накопилось, а может всё-таки досадно? Пока не определилась. Но одно знаю точно: теперь думаю только головой, от начала и до конца, пока не пойму, что человека можно пропустить через свои лёгкие. Главное, потом не задохнуться.

Я не придумала ничего лучшего, как позвать их всех в кафе. «Златоглазка» показалась мне тогда вполне хорошей идеей. Я позвонила и забила столик на четверых. Хоть и не ресторан, но такие штуки они практикуют.

Я оделась в светло-голубое, почти белое вечернее платье с открытой спиной, а короткая прическа и макияж «натюрель» завершили образ голливудской дивы на отдыхе – раскованной и находящейся в теплой компании. Я снова была блондинкой в тот вечер и могла все это позволить. Но вообще-то это платье терпеть не могу. Ни нагнуться, ни резко повернуться нельзя – сразу же сиськи норовят выскочить, а носить-то надо без бюстгальтера! Можно было бы, правда, использовать бюстье, но тогда получилось бы просто омерзительно.

Из-за дефицита мест мы попали в курящий зал.

Я уже давно не была в этом кафе, и тут кое-что изменилось. Переделали общий дизайн, установили сильные фонари, светившие откуда-то с уровня пола внутрь зала, убрали аквариум и заменили всю мебель. Стало как-то менее уютно и вообще по-другому.

Наконец «час икс» наступил, и появился Виктор. Я познакомила его с Алексом и Иваном. Мужчины церемонно раскланялись, но потом сразу же по обоюдному согласию перешли «на ты». Мужики сначала заказали мартини и колы, а потом пялились на мою спину.

– Сейчас все объясню, – начал Виктор, после того, как прослушал конспективные варианты наших историй. – Про икону царя Бориса, вернее – про тот роман – писал еще мой покойный отец, который был историком и большим специалистом в подобных вопросах. Кстати, Old-Lector – это именно его ник в Живом Журнале. Поэтому я, как тут у вас говорят – хорошо в теме. Так вот, оказалось, что предъявленный на экспертизу моим коллегам артефакт совсем даже не проходит по временным рамкам.

– Подделка? – удивился Иван.

– Не совсем. Пергамент – древний, а вот вложение сделано значительно позднее.

– Как? – спросила я.

– Очень просто. Взяли новую икону, просверлили в ней дырочку, и всунули свернутый в трубочку пергамент, и заткнули деревянной пробкой, чтоб со стороны было почти незаметно. Собственно мы имеем дело не с одним объектом, а с тремя – собственно икона, пергамент и деревянная пробка. Логично было бы предположить, что возраст пергамента, пробки и доски будет одинаков. Или только пробки и пергамента, а доска древнее. Но оказалось все наоборот – доска новая, а пергамент и пробка – старые.

– Как это?.. Ни фига ж себе!.. Почему?.. – почти одновременно сказали мы трое.

– Ну, доска, конечно не совсем новая, – усмехнулся Виктор, – она-то как раз вполне подходит ко временам Бориса Годунова, а вот пробка и пергамент – на тысячу лет старше. Причем как доска, так и затыкающий отверстие деревянный цилиндрик были сделаны из кипарисового дерева, только вот возраст разный. Теперь уже трудно сказать достоверно, что тогда произошло, но я понимаю так. Была некая вещь. Возможно – икона, возможно, что-то еще, но это было, скорее всего, нечто деревянное. Потом эту первоначальную вещь разломали, вынули свернутый в трубочку пергамент, вложили в новую икону с просверленным каналом соответствующего диаметра, и заткнули старой пробкой. Более того, в процессе выяснилось, что уже в наше время пробочку аккуратно извлекали, а потом вставили обратно. Видимо пергамент достали, сняли копию и поместили назад.

– Непонятно, – удивилась я. – Да и зачем пробку старую было использовать? Проще новую, из той же доски. Да и пергамент проще украсть, чем возиться, вытаскивать, потом запихивать обратно. Что-то не вяжется! Зачем такие сложности?

– Не знаю зачем, в этой истории много чего неясного, сейчас можно только гадать. Вероятно, сначала было так. Все это проделали на Руси, где в уже готовую икону прятали документ. Видимо, свободных кипарисовых деревяшек под рукой просто не оказалось. Причем проделавший эти операции мастер (а делал мастер – канал просверлен весьма тщательно) постарался, чтобы и доска, и затычка были из одного дерева. А уже совсем недавно кто-то нашел икону, извлек документ и скопировал его. Причем работал эксперт – все исполнено очень аккуратно.

– А почему тогда, на Руси, нельзя было использовать обломки той, предшествующей вещи? Старого контейнера для пергамента?

– Откуда ж я знаю? Вероятно – это так и останется тайной. Как бы там ни было, возраст определили вполне достоверно радиоуглеродным методом.

– Но погодите… – вдруг встряла я, раскуривая сигарету, – я читала, что недавно выяснилось, что метод крайне неточен или вообще неправилен. И потом – как можно определить раздельный возраст сразу нескольких предметов, много веков составлявших одно целое?

– Можно. Для определения возраста иконы радиоуглеродным методом нужно взять кусочек древесины из доски, на которой икона написана, и особым образом сжечь, переведя углерод в удобную для измерений форму. Затем этот образец помещают в специальный сосуд и измеряют содержание радиоактивного изотопа углерода. Це-четырнадцать. Дело в том, что этот изотоп постоянно образуется в атмосфере земли из азота, который обстреливается космическими лучами и превращается от этого в радиоактивный углерод. Этот углерод живет не так уж и долго – за двенадцать тысяч лет половина его атомов распадается, а продукты распада для нас совсем даже не важны. Таким образом, в атмосфере Земли концентрация це-четырнадцать всегда была постоянна, поскольку других серьезных источников этого изотопа на Земле не было. Но после начала ядерных испытаний, и особенно после Чернобыля, его стало гораздо больше… но сейчас не об этом. Так вот, пока дерево росло, оно усваивало радиоактивный углерод наравне с обычным, а когда засохло, то концентрация це-четырнадцать стала снижаться за счет распада. То же самое можно проделать и с красочным слоем, но тут аналогичная проблема – часть краски надо соскоблить и особым образом сжечь. Короче – чтобы определить возраст надо уничтожить фрагмент предмета…

– Но я же сама читала, – не отставала я, – что метод очень неточен, часто просто ошибочен и иногда дает совсем неверные результаты.

– Есть такое дело, пишут подобные вещи, – терпеливо, но серьезно объяснял Виктор, только глаза у него смеялись. – Не все тут столь однозначно. Как я уже говорил, измерение возраста радиоуглеродным методом возможно только тогда, когда соотношение изотопов в образце не нарушено за время существования. Определение возраста таких запачканных образцов может дать немалые ошибки, но за десятилетия прошедшие с момента создания метода был накоплен колоссальный практический опыт, как в обнаружении загрязнений, так и в очистке образцов. В настоящее время погрешности метода находится в пределах от семидесяти до трехсот лет. Ну, один из самых известных случаев применения радиоуглеродного анализа – исследование кусочков Туринской плащаницы, независимо проведенное в нескольких лабораториях одновременно слепым методом в восемьдесят восьмом году. Оказалось, что к новозаветным временам реликвия отношения не имеет. Радиоуглеродный метод позволил тогда датировать плащаницу периодом одиннадцатым – тринадцатым веком, то есть не старше крестовых проходов. Как правило, радиоуглеродный метод критикуется приверженцами «Хронографии» профессора… как же его, дай бог памяти? Ну, у вас, в Москве работает… не то Хроменко, не то Фраменко… Да знаете вы его, тот, что «открыл», будто Ассирия и Россия это одна и та же страна, а Александр Невский и Батый – один и тот же человек? Еще радиоуглеродный метод отрицают адепты креационизма и всяких других учений, не признанных нормальной наукой. Сторонники плоской Земли, например. Причем критики под сомнение ставят, как отдельные случаи применения метода, так и его теоретические основы в целом. Обычно такие критики опираются на самые ранние научные публикации, отражающие несовершенную методологию шестидесятых годов, плюс собственное непонимание основ метода процедур калибровки…