Текст книги "Темный Город…"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Часть вторая

16

Как говорится – если долго писаешь кипятком, то в первую очередь вынь пальцы из розетки. После очередного периода бурной активности Лорен опять куда-то исчезла, а я, плюнув на все, вышел на улицу один. Всегда, когда надо решать какой-то вопрос, я не могу долго оставаться на одном месте – мне нужно ходить, двигаться, быть в Городе. Среди его домов, улиц, людей, машин, среди его шума. Город никогда не засыпал, темнота уже густела вне пределов световых пятен городских фонарей, а веселящийся народ и не думал расходиться по домам.

Почему я тогда заметил ту вывеску – до сих пор остается для меня полной загадкой. Собственно говоря, и вывески-то никакой не было, только небольшой указатель с невзыскательной надписью «Cocktail Club», уводящий куда-то в темную арку подворотни. Подворотни одного единственного дома еще царской постройки, чудом сохранившегося в этом районе. Все другие дома в округе были сильно моложе, безуспешно притворяясь старыми.

Повинуясь указателю, я свернул под арку. Обещанного стрелкой клуба вначале нигде не обнаружилось, но я не сдавался. Обыскав двор, я, в конце концов, нашел эти же слова неподалеку от входа в какую-то дверь. Нерешительно потоптавшись, я все-таки нырнул в темноту.

Сам клуб располагался в подвале. Никаких детекторов, никакого сканирования. Сонный охранник безучастно окинул взглядом мою личность и молча кивнул в сторону зала. Я заплатил за вход, уселся за один из пустующих столиков и принялся бесцельно рассматривать обстановку. Интерьер заведения был натурален и прост: голые стены, местами покрашенные или декорированные под кирпич. Клуб отличался редкостной старомодностью, очень чисто и уютно и нет впечатления, что сидишь в подвале. Странно – но не имелось никакой техники, кроме экранов кое-где на стенах. Зал выглядел как в старинных фильмах. Я не заметил ни одного человека, ни в шлеме, ни в очках. Все было в живую – видимо всяческие электронные средства были здесь под полным запретом. Играла приятная живая музыка, а за столиками сидели улыбающиеся пары. Мелодия, надсадная и щемящая, наполняла всё здешнее пространство. На маленькой сцене, которую я сразу даже не увидел, находился мужик с потрясающе длинными и абсолютно белыми волосами, в костюме, состоящем только из двух узких полосок кожи с яркими мигающими светодиодами на них. Музыкант самозабвенно играл на настоящем саксофоне – сам играл, своими легкими. Посетителей немного, одиночек почти не было совсем, в основном пары. Некоторые парочки сидели за столиками в разнообразных вольных позах, сладко целовались, не обращая на окружающих никакого внимания. Другие, слившись едва ли не воедино, медленно перетаптывались в танце. Все присутствующие были одеты по-разному, без всякого соблюдения какой-либо конкретной моды или дресс-кода, хотя говорят, что самый строгий дресс-код бывает только на нудистском пляже. Женские наряды выглядели в высшей степени пикантно, и, глядя на них, я порадовался, что сообразил одеться в ту одежду, что удобна и комфортна мне.

Я молча сделал заказ, и две рюмки мартини дополнили мое настроение.

– Вам какой?

Вопрос был адресован не мне, а кому-то рядом, за моей спиной. Я обернулся и бросил беглый взгляд на столик возле себя. За ним сидела девушка с короткими волосами, выкрашенными в ярко-красный цвет. Может у нее не волосы, а парик? Если и парик, то классный – выглядит как настоящие волосы. Ее одежду составляло маленькое черное платье, а на ногах красовались блестящие босоножки на тонком металлическом каблуке и с ремешками, бережно охватывающими её изящную ножку. Глаза у девушки были закрыты, а на лице выражение тихого блаженства. Какое лицо! Какой профиль, черт побери! Сколько поколений человеческого рода должно смениться на этой грешной земле, чтобы возникло такое совершенство! Сколько ей может быть лет? Двадцать? Двадцать три – самое большее. Она открыла темно-карие глаза. Красивая девушка. Нет, с таким профилем и с такими глазами она не может быть обыкновенной – ей место не в жизни, а в сказке. Только вот глаза грустные. Перед ней стояла порция мороженного.

– Так какой вы выбираете? – повторил официант.

Здесь, в этом клубе, официанты осуществляли функции барменов. Или наоборот – бармены выполняли работу официантов. Явно неподготовленная к такому вопросу, девушка на секунду замешкалась, но тут ей на глаза попалась спасительная карточка с названиями коктейлей.

– О, простите, я немного задумалась, – улыбнулась она. – Пожалуйста, приготовьте мне этот, м-м-м-м-м… «Флэшбек»!

– «Флэшбек» это неплохо, – кивнул официант.

– Или нет, постойте! – девушка углядела более соблазнительное название. – Лучше «Cтроуберри-коктейль».

– Хорошо, пусть будет «Cтроуберри», – безропотно согласился официант, открывая ручной шейкер, похожий на маленький блестящий артиллерийский снаряд.

Я залпом допил свою рюмку и снова стал глазеть по сторонам. В дальнем углу, прямо напротив меня, тихо беседовали молодые супруги. Или просто очень близкая пара. Он – в черном классическом костюме, она – в прозрачных джинсах и сетчатой тунике. Взглянув на них, я опять с силой испытал своё одиночество. Пара иногда вставала из-за своего столика, проходила в центр зала и медленно танцевала в очаровывающем неторопливом ритме. Он осторожно держал её одной рукой за бедро, а другой сжимал плечо, слегка дотрагиваясь до ее щеки своей. Сколько нежности и любви чувствовалось в этой танцующей паре! Несовременно, как сказала бы Эльза.

Я еще раз оглянулся. Красноволосая девушка сидела, подавшись немного вперед и облокотившись на столик. По-детски охватив руками высокий стакан, она тянула жидкость через трубочку, следя из-под опущенных ресниц за понижением уровня жидкости. Как-то очень не похоже, чтобы она кого-то ждала здесь. Может, хотела завести новое знакомство?

Кивнув официанту на пустые рюмки, я достал из кармана купленный по дороге журнал «Экспансьон». Несмотря за запрет французского президента Хасана Али-аль-Рахима, журнал все же продолжал издаваться в Голландии. Так, что там новенького? Очередной скандал в Европарламенте, прием, устроенный родителями популярной порнозвезды по случаю ее отбытия за океан, забастовка работников сексклубов в Гамбурга… Светская хроника, реклама, последняя коллекция дома моделей Кардена… «Этот год начался под знаком Черного Скорпиона. Мода обнаруживает несомненную тенденцию вернуться к обыгрыванию природных линий женской фигуры. Взгляните на эти снимки свежих моделей. Каждый образец говорит сам за себя – черный цвет, прямые плечи, изощренная талия и крепкие подтянутые бедра убедительно свидетельствуют, что наступил новый этап…»

Тут каким-то седьмым чувством я ощутил, что моделями от Кардена интересуюсь не я один. Не поднимая головы, я покосился на свою соседку. Девушка тотчас же отвернулась с независимым видом, побалтывая трубочкой. Тихо стучали льдинки в высоком стакане. Я положил свой журнал перед соседкой.

– Прошу, – сказал я, – так вам будет удобнее, уверяю вас. А то вы можете вывихнуть свою очаровательную шейку, заглядывая мне через плечо.

– Если я вам мешаю, то это еще не дает вам никакого повода хамить мне! – Девушка оттолкнула от себя журнал и повернулась в сторону бара. Ее маленькое, хорошей формы ушко слегка порозовело. – Счет дайте, пожалуйста!

Услышав призыв, бармен взглянул в нашу сторону. Я перехватил его взгляд и, сдвинув брови, едва заметно покачал головой. Тот понимающе усмехнулся одними губами и занялся своей сложной никелированной аппаратурой.

– Простите меня, – примирительно сказал я, – я ведь не рассчитывал вас обидеть. Вероятно, я использовал не совсем вежливый оборот речи, но дело в том, что я редкий гость этого места, чувствую себя не в своей тарелке, и здешние традиции мне неведомы.

– Новичку тем более следует считаться с правилами поведения в чужом клубе, – заносчиво сказала она.

– Какая строгость! Прежде чем критиковать чужое поведение, нужно проследить за своим собственным, – поддел ее я.

– Потрудитесь не читать мне мораль! – отрезала она. – Я в этом не нуждаюсь. Строгостью и дисциплиной меня и так уже на работе достали.

Я, не торопясь, допил свой мартини.

– Если хотите знать мое откровенное мнение, – проговорил я, – то вы нуждаетесь кое в чем поэнергичнее, чем просто чтение морали. Или вы не согласны? Официант! Мне еще мартини, а девушка просила счет.

– Я уйду тогда, когда мне захочется, – отрезала она. – Официант, еще один «Cтроуберри».

– Ну, ладно, хватит вам валять дурака. Та клубничная шипучка, что вы так самозабвенно пьете, не такая уж невинная вещь, как может сначала представиться. Это газированная смесь спирта, абсента, якобы безвредного красителя и земляничной эссенции. Уже через полчаса все поплывет у вас перед глазами. Два таких коктейля подряд – очень много, даже для меня. Эти коктейли – предательские штуки, говорю вам совершенно серьезно, как эксперт!

– А вам-то какое дело? – снова возмутилась девушка.

Бармен, отмерив в шейкер разноцветные жидкости и добавив туда же кубики льда, закрыл его и принялся трясти с ловкостью жонглера. Воспользовавшись тем, что девушка внимательно разглядывала лежащий перед ней журнал с модами, он взглядом указал мне на нее, одобрительно подмигнув – стоящая, мол, девочка и заслуживает самого пристального внимания. Я пожал плечами с притворно равнодушным видом – мало ли еще таких девочек!

Тройная порция крепкого мартини уже давала о себе знать, и разум начинал заволакивать туман, слегка заглушавший музыку и клубный шум. Это то самое приятное состояние начинающегося опьянения, когда одни мысли и ощущения как бы притухают, гаснут, а другие, наоборот, приобретают необыкновенную легкость яркость и красоту. Полуголый мужик с белыми волосами пропал, его место заняла какая-то поп-группа. Музыканты в немного замедленном темпе играли «Три монетки для Золушки». Я прикрыл глаза, слегка покачиваясь в такт музыке.

– Простите, а что означает слово «эшантийон»? – вдруг спросила моя соседка, продолжая рассматривать заинтересовавшие ее модели.

– А вам-то какое дело? – грубо и неестественно резко повторил я слова девушки.

– Благодарю вас, вы очень любезны.

– Следую вашему примеру, – злорадно выдохнул я. – Мы, мужики, часто идем на поводу у прекрасного пола. Наш извечный недостаток и врожденный порок.

Девушка не удостоила ответом, продолжая рассматривать мой журнал. А я временами искоса поглядывал на нее, безрезультатно пытаясь установить ее социальный статус и общественное положение. Одета в коктейльное платье. Странно, сейчас девушки платья практически не носят, все ходят в штанах. Только проститутки и некоторые оригиналки сохранили верность юбке. Невесты еще. А платье на ней сидело превосходно, но сумочка – новая и безукоризненного качества – явно к этому платью не подходила и совсем не отвечала стилю. Больше всего, пожалуй, меня удивило полное отсутствие косметики на лице девушки – это здесь и сейчас, когда любая девчонка начинает краситься лет с пяти. И никаких украшений. Совсем никаких, если не считать массивный перстень белого металла на правой руке. Перстни такого типа обычно носят лысые, пузатые и немолодые мужчины в знак участия в каком-нибудь замкнутом обществе. Натуральные, покрытые бесцветным лаком ровные крепкие ногти на руках девушки коротко острижены, чего никогда не делает ни одна обожающая себя гламурная лентяйка. Это вполне могло указывать на трудовой образ жизни.

Вдруг неожиданно для самого себя я брякнул:

– А вы изучали французский?

– С чего вы так решили? – девушка холодно взглянула на меня, немножко подняв брови.

– Просто мне так показалось. Я почему-то заметил, что вы верно выговорили слово «эшантийон».

– Ну, да, было дело. Французский я учила, – кивнула девушка и, отвернувшись, поднесла к губам стакан с торчащей из него трубочкой, – всего один год, но что означает слово «echantillon» не имею понятия.

– Оно означает «образец», – спустя минуту уточнил я, – это, во-первых.

– Благодарю вас. А во-вторых?

– А во-вторых, я обязан просить вас о помиловании. Давайте позабудем о тех гадостях, что мы тут наговорили друг другу. Вы не против такой версии развития событий?

– Я не очень злопамятна, – девушка передернула плечами.

– А мне отчего-то так не показалось, – ляпнул я, движением руки подзывая официанта. – С таким лицом, как ваше, зло забывать нельзя. Никогда. Зло нужно помнить, чтобы хорошо и со вкусом отомстить обидчику. Может быть, мы пока потанцуем?

– Извините, но в этом клубе с незнакомыми людьми не танцуют. – Девушка с утрированным недоумением бросила на меня красноречивый взгляд. – Этот клуб делает ставку на вполне сложившиеся пары. Или вы принимаете меня за недорогую шлюшку? – спросила она высокомерно.

– Как вы могли такое вообразить! Боже сохрани! – возразил я шеридановской цитатой. – Я просто… Нет, я действительно этого не знал. В моем кругу к таким вещам относятся как-то иначе, проще, что ли. Простите, пожалуйста, я не хотел вас обидеть. Кстати, мое имя – Алекс, а можно узнать ваше?

– Мое? – девушка на секунду как бы растерялась. – Ну, можно конечно, почему нет? Меня зовут Эллен. С двумя «л».

– Очень рад познакомиться, Эллен, с двумя «л». Я и не думал принимать вас за такую герлу. Что вы! Я как раз смотрел на вас и пытался отгадать, чем вы занимаетесь в реальной жизни и кто вы вообще такая в миру.

– Ну, и как? Угадали? – она улыбнулась, снова прикладываясь к своей трубочке. – Что скажете?

– Нет, не сумел. Я только и смог определить, что вы много работаете на клавиатуре. Это верно?

– Совершенно верно, – Эллен посмотрела на свои руки, – я тружусь в юриспруденции, приходится набивать очень много текстов, а длинные ногти мешают.

– Черт возьми! – изумился я. – Вы юрист?

– Нет, не совсем, – она кратко рассмеялась, – что вы! Я просто не очень четко выразилась, если вы так меня поняли. Я ишачу на одного крутого юриста. Я – его референт. И мне все время надо сидеть за компьютером, приходится возиться с самыми разными делами. Выполняю всевозможные поручения, обрабатываю документацию, набираю ему речи под диктовку: мой босс старомоден, и не доверяет электронике. Вот поэтому так и сказала. Вообще-то я учусь в Юракадемии. Мне приходится подрабатывать, чтобы на что-то жить и оплачивать обучение.

– А, это другое дело, – я позволил себе покровительственные нотки, – учитесь на последнем курсе?

– Ну… почти. Через год диплом.

– А коктейльные карты в вашу учебную программу не входят? – я улыбнулся.

– Названия коктейлей? Как вам ответить… Да, был у нас спецкурс по гламуру и светской жизни, но я его учила не бог весть как. А вы очень проницательны.

– Профессиональное качество.

Эллен кинула на меня вопрошающий взор, но я стойко выдержал ее взгляд и промолчал.

– Вы коп? – не утерпела она, – или сыщик?

– Нет, куда уж мне. Я писатель, – почему-то нагло врал я.

– Ну! Как это интересно! А свою книгу с автографом подарите?

– Нет, не смогу. Видите ли, у меня сейчас нет свободных экземпляров.

Она вдруг удовлетворенно кивнула.

– Это хорошо, что нет, а то, если бы вы что-то мне подарили, то пришлось бы читать. – Эллен немного помолчала. – Знаете, я не очень-то много читаю и не особенно люблю теперешнюю литературу. В общем, я в ней практически ничего не понимаю и поэтому совершенно равнодушна. Я считаю, что если мне что-то не нравится, то имеет место вероятность, что это именно я чего-то не понимаю. Может быть, я просто дура, но вы-то сами, как профессионал, понимаете концептуальную литературу и всех этих модных суперреалистов?

– Видите ли, – улыбнулся я, – мне бы не хотелось сейчас говорить о литературе. Я вообще не люблю о ней говорить, потому что уже давно ничего не пишу.

– Это, наверное, для вас очень неприятно. Такие вопросы, – она немного смутилась, он посмотрела на меня с сочувствием. – Простите, что я затронула тему творчества… больную тему, да? Я не хотела вас огорчить. Знаете, я никогда бы не подумала, что вы – литератор, скорее вас можно принять за мелкого сыщика, какого-нибудь копа или безопасника.

– Или за наемного убийцу?

– Нет, не-е-ет! – засмеялась она, – что-нибудь связанное с наблюдением за людьми и сбором информации.

«Ни фига себе! А девочка-то не так проста, – подумал я, – с ней надо соблюдать осторожность и держать ухо востро!»

Эллен нагнулась над своим стаканом, глядя на меня искоса и исподлобья. Высосав со дна остатки, она пальцами вытащила оттуда обтаявшую льдинку и громко ее разгрызла.

– А здесь вы часто бываете? – спросил я.

– Временами. От случая к случаю. Как придется. А вы?

– Я? – на секунду я поколебался между желаниями соврать или сказать правду. Правда победила. – Нет, не очень. Обычно у меня не так много свободного времени, а то бывал бы чаще. Собственно, сегодня я вообще здесь в первый раз. Хороший клуб.

– Ну да, клуб неплохой, симпатичный, особенно женский сортир, обклеенный порно-комиксами… Здесь вы в первый раз, но остальные приятные места в ночном городе вам хорошо известны, – понимающе кивнула она, – и там вы уже не ищете глазами официанта, прежде чем заказать коктейль.

Я рассмеялся.

– Нет, что вы, мне почти некогда ходить по клубам. Есть один любимый и все. Я консерватор. А вы торопитесь?

– Да, консерватор, тороплюсь, – сказала она. Знаете анекдот про черта и ведро гвоздей?

– Нет, – засмеялся я. К моему удивлению, она совсем не опьянела. – Расскажете?

– Странно, что не знаете, анекдот старый, как мир, но один из самых моих любимых. Так вот. Помер студент и попал, естественно, в Ад. Сотон ему и говорит: «Тебе в какой ад: в обычный или в студенческий?» Ну, студент отвечает – «в студенческом аду я уже побывал, давай лучше в обычный». Попал он туда, а там – все отлично: бабы на любой вкус, выпивка классная, наркота бесплатная, только одна беда – каждый день приходит черт и забивает ему в задницу гвоздь. Промучился так студент с месяц и пошел к Сотону. Просит: «А можно все-таки в студенческий ад?». «Что ж, – отвечает Сотон, – имеешь право! Иди». Перевели студента. А там – совсем классно! Бабы – еще моложе и еще краше, выпивка – хмельнее и слаще, наркота – еще лучше, а самое главное – черт не приходит! День не приходит, неделю, месяц, два… Три! Вот, думает студент, круто! Проходит так полгода, как вдруг является черт и приносит ведро гвоздей: «Все, студент, сессия!». Вот так вот. Мне пора бежать – послезавтра у меня экзамен, нужно готовиться. Ну, пока, Алекс, до встречи!

17

Я даже ничего не успел ответить, как она упорхнула. Как странно… может быть, я что-нибудь не так делал? Жаль, но увы! Не она первая и не она последняя. Разные люди вокруг меня. Некоторых я уважаю, других ненавижу, третьих презираю, по кому-то сильно скучаю. А с некоторыми желаю видеться как можно реже, но это невозможно. Они – лживые твари, идиоты и кретины, готовые перед кем угодно ползать на коленях, лишь бы получить то, что им сейчас необходимо, а ведь на них противно даже смотреть. Есть люди, которые мне не нужны, и до поры до времени они могут меня игнорировать, а как только что-то у них случается, они сразу же бегут ко мне. Стоит мне о них забыть, как они тут как тут. А самые близкие люди далеко. Здесь всего только два-три человека, а остальные на большом расстоянии от меня. Или давно уже в Темном Городе. Или – недавно, но все равно там. С кем-то я скован на всю жизнь, а кто-то предает, всадив слово как нож в спину.

На самом деле хороших людей мало. Очень. Тех, кому можно доверять и на кого можно положиться, тех, кто действительно всегда готов помочь и за кого я готов пойти куда угодно. Грустно, что их так мало, но они проверены временем и они действительно те, кто мне нужен.

Мне опять сделалось как-то уныло и минорно, поэтому я покинул клуб. Я выбрался на улицу и неторопливо пошел в неопределенном направлении. Безумная мысль, что меня здесь и сейчас найдет проводник, не оправдалась. А тут еще Лорен… Что-то с ней не так, я не понимаю чего-то важного, и может быть главного. Судя по всему, раз уж она из команды Пола, то и она подвержена какой-то преступной мании или некоей форме безумия. Но я ничего не замечал, кроме разных странностей. А у кого их нет, этих странностей? Только у каких-то невероятно скучных и безликих субъектов. Но это уже само по себе форма безумия, и входит в область интересов психиатров.

Надо спокойно подумать. Лорен говорила, что преодолела зависимость от нарджина. Наржин похож на эндорфин – вещество, которое иногда еще называют «гормоном счастья» или «природным наркотиком». Естественный эндорфин приводит человека в состояние эйфории. Любовь, творчество, слава, власть, секс и какое-нибудь другое положительное переживание, связанное со многими категориями человеческого бытия, повышает уровень эндорфина в мозгу. Эндорфин это одно из веществ, которые образуются из вырабатываемого гипофизом вещества – беталипотрофина. Так что в гипофизе эндорфины не образуются, в нем образуются беталипотрофины, из которых в свою очередь в головном мозге формируются эндорфины. Эндорфины обладают способностью уменьшать боль и влиять на эмоциональное состояние, аналогично морфину. Установлено, что они также контролируют деятельность эндокринных желез в организме. Действие нарджина аналогично, но не в пример сильнее и острее. Нарджин (Nаrgin) – наркотик нового поколения. Синтетический препарат – аналог естественных эндорфинов, абсолютно безболезненно включающийся в метаболизм. Поэтому нарджин не вызывает физической зависимости, не токсичен и безвреден для тела. Нарджин вызывает зависимость только психологическую и эмоциональную – как, например, привычка к богатству, власти и роскошному образу жизни. Попробовав нарджин, человек уже не способен отказаться от его употребления.

Известен только один старый способ лечения нарджин-зависимости. Подавление центра удовольствия в головном мозге. После такой операции у пациента пропадают всякие положительные эмоции, и уже ничего не может доставить ему радость.

Но Лорен не теряла способности получать наслаждение! В этом я был абсолютно уверен.

Все-таки непонятно, какое отношение все это имеет к моей теперешней работе? Что полезного для дела я узнал? Ровно ничего. Казалось бы – совсем ничего. Но все же… Самым неприятным было сейчас то, что я даже не мог ясно сформулировать себе ту мысль, что закопошилась во мне еще вчера и почему-то стала сегодня еще более беспокойной, требующей ответа. Какого ответа? На что? Я этого не знал. Я ощущал только то, что вместо прежней, ясной и несокрушимой уверенности в своих суждениях на смысл жизни и на задачи в моей работе, внутри сознания растет необычное чувство допущенной в чем-то грубой ошибки. И еще одно. Я вовсе даже не был уверен, связано ли это с тем, что я продался Полу и его конторе, или нечто возникло попутно, случайно совпав по времени. Что-то переломилось в моем отношении к окружающей действительности, к работе и, может быть, даже еще шире – к жизни вообще…

Незаметно для себя я очутился в прелестном скверике на маленькой живописной площади. Почувствовав вдруг сильную усталость, я сел на невысокую каменную скамейку. Становилось прохладно, жесткие листья тополей шелестели странным безжизненным шорохом. Ничем не огороженный бассейн был полон до краев, вода тихо стекала по краям и казалась положенным на землю огромным толстым зеркалом. Вода в бассейне показалась почему-то чернильно-черной. Приглядевшись внимательно, я понял, что на самом деле вода прозрачная, просто черный сам бассейн, да и ночь уже давно вступила в свои права. Посреди круглого водоема зябко блестела на своем камне необыкновенно реалистичная фигурка купальщицы. Сидящая на корточках обнаженная металлокерамическая девушка, широко расставив красивые ноги и подавшись вперед, смотрела в этот бассейн, словно не в силах оторваться от своего отражения.

Я проглотил маленькую капсулу энергетика. Таблетка лекарства от утомления сразу же растаяла, так и не дойдя до желудка. Опустив голову, я принялся механически считать разноцветные каменные плитки у себя под ногами. Хотя и неправильной формы, они были превосходно пригнаны одна к другой. Это меня почему-то удивило. Прошла шумная группа молодежи, горланя на ходу какие-то дикие лозунги. И снова стало спокойно и безлюдно, лишь за спиной тихо урчали и шелестели автомобили, проносившиеся по улице мимо площади. Забыв о времени, я сидел в понурой позе, бесцельно разглядывая плитки.

Какими диковинными, извилистыми и непримечательными дорожками иногда мчатся мысли. С чего все это началось? Что я услышал такого, что могло бы скинуть с рельсов мои обстоятельные, давно взлелеянные взгляды? Ровно ничего такого особенного.

Что я знал о конторе, где работает Пол? Служба Информационной Безопасности. Да, я знал про всякие слухи, что вечно клубились вокруг этой федеральной службы. Но я не был уверен. А сейчас я кое-что увидел. И за прошедший месяц воспоминания не стали тускнеть. Более того, я почти каждую ночь видел во сне ту жуткую сцену в подвальном этаже. В разных вариантах – иногда на железном стуле сидел я, иногда – Эльза, иногда – Пол, иногда – Лорен…

Что я знал раньше о своем нанимателе, об этой фирме – Вип Сервис? Говорят, женщины там прекрасны до умопомрачения и вытворяют просто чудеса. Я никогда раньше не располагал подробными сведениями об этой компании и не хотел ничего знать до того самого дня, пока не был нанят. Но опять-таки, почему именно до того дня? А что такого случилось со мной потом, вчера, например? Обычные воспоминания, причем довольно забавные для человека, прошедшего через горы всякой грязи. Но потом была еще эта беседа с Полом в его конторе. О, дьявол, как иногда говорит Лорен, сколько еще разнообразных проблем у меня возникнет!

Поднявшись со скамьи, я засунул руки в карманы джинсов и, не поднимая голову, медленно побрел к бассейну, стараясь не наступать на соединения плиток. Больше всего мне сейчас не хватало друга. Настоящего, хорошего друга, с которым можно поговорить, посоветоваться, поспорить. Как-то странно, что я не сумел найти время для друзей, хотя работаю по этому проклятому делу вот уже второй месяц. Впрочем, что такое – второй месяц – когда бывает, что и всей жизни иногда не хватает на то, чтобы с кем-то нормально поговорить? Да если уж на то пошло – разве много у меня настоящих друзей? Хороших друзей не бывает слишком много. Для начала желательно определиться, а что такое дружба. С определенной уверенностью могу сказать, что точного определения никто не даст. Каждый человек в зависимости от его возраста, мировоззрения, темперамента и характера позиционирует дружбу по-своему. И действительно – разве можно сопоставить дружбу двух взрослых девиц и мальчишек дошкольного возраста? Вообще-то все, конечно же, абсолютно уверены в том, что «друг в беде не бросит, лишнего не спросит» и «дружба навеки». Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сколько человек в своей жизни я когда-то именовал своими друзьями? Много. Ну, и где они? Конечно, во всем виноват я сам, никто и не спорит, надо поддерживать отношения, а я пустил все на самотек. Переезды, новые работы, новые знакомства, новые жены, новые любовницы… Мне нет оправданий! Мир тесен, и я периодически встречаю кого-нибудь из своего прошлого, но кроме неловкости ничего не ощущаю. Надеюсь – а вдруг меня не узнают? Но видимо со школы во мне мало что переменилось. «Как дела?» «Хорошо, а у тебя?» «Тоже хорошо». «Я рад, ну пока!» «Пока…» А потом до вечера мучаешься угрызениями совести и пытаешься вспомнить, как же так случилось, что мы стали совсем чужими людьми, у нас же было столько общего.

Может быть, между всем этим есть какая-то внутренняя связь? Между моим обычным неумением сходиться с людьми, заводить себе друзей и тематикой моей нынешней работы? Тот, кто счастлив среди людей, не ищет прибежища в Темном Городе. Или в Сети. Не поэтому ли такой народ всегда остается равнодушным и безучастным к самым отвратительным преступлениям и явлениям человеческой жизни?

Я подошел к самому краю бассейна и посмотрел на металлокерамическую девушку, разглядывающую свое отражение в темном зеркале воды. Вот и она тоже навсегда одинока, вокруг нее прогуливаются тысячи людей, а она одна – всегда наедине со своим собственным отражением. А вдруг в моей работе никогда не было ничего, кроме отражения моей собственной одинокой души? Вполне наглядный пример того, как можно оказаться в одиночестве среди живых людей – не интересуйся ими, и никто не заинтересуется тобой. Как все сложно и незамысловато одновременно…

Усталость закончилась – подействовал препарат. Я покинул маленькую площадь и быстро пошел по какой-то улице. Город сиял огнями вечерней иллюминации. Запоздалые прохожие спешили домой, молодежь искала развлечений. Вообще-то город не спал никогда. В какое бы время я не находился на улице, всегда, даже глубокой ночью или ранним утром, кто-нибудь да встретится на пути. Свернул в переулок, вышел на другую улицу, опять свернул… Я шел долго, совсем не обращая внимания на то, куда я иду, почему и в какие районы попадаю. Я потерял счет времени, пройденным милям и переулкам, поворотам и улицам. Вышел на очередной перекресток, посмотрел на угловой дом, прочитал название улицы, по которой шел. Что за улица? Никогда не слышал о такой. Название ничего мне не говорило – плохо я знаю свой город, поверхностно и схематично. Ориентируюсь по карте автомобиля и все.

Я не знал, где нахожусь. Казалось, что я прошел уже весь город, и одновременно мне мерещилось, что я иду какими-то диковинными петлями. Вообще-то мне давным-давно необходим провожатый – уж очень часто я терял ориентацию в своем собственном мегаполисе. Не сейчас, вообще. Были уже случаи. Интересно, а кто-нибудь умеет ориентироваться в нем? У меня такое смутное ощущение, что все эти улицы-проспекты-эстакады подчинены какой-то безумной математической закономерности, которую я никак не постигну. Я постоянно оказываюсь совсем не там, где предполагал, или это все игры разума? Особенно фантастична развязка Третьего Транспортного Узла. Едешь по хитросплетениям дорожного полотна – сто раз забудешь, куда. Но мне нравятся транспортные узлы огромного города – только там и чувствуешь себя изюминкой в ящике изюма.

Лорен в этом отношении абсолютно бесполезна. Она знала город еще хуже меня и ориентировалась только по карте или через электронику. Хотя машину и мотоцикл водит классно. Это ее умение – управлять транспортом вручную – несколько раз за прошедший месяц спасало нам обоим жизнь.

Пока я разглядывал наименования улиц на перекрестке, кто-то вдруг тихо тронул меня за рукав. Обернувшись, я увидел небольшого роста идеально сложенную девушку в облегающем тело глухом черном костюме. Девушка была в черных очках на пол-лица, с очень короткой стрижкой ёжиком. Позади девушки стояли два молодых человека в таких же одинаковых костюмах, но уже без очков, вооруженные кастетами, с несколькими торчащими из них титановыми ножами. Ножи явно могли убираться внутрь кастетов, но сейчас лезвия пугающе высовывались наружу. Парни внимательно на меня смотрели и чем-то не понравились мне с первого взгляда. «Телохранители», – первое, что пришло мне на ум. У всех троих за спинами висели компактные черные рюкзачки. Девушка заговорила со мной на каком-то незнакомом гортанном языке. Я ничего не понял и сразу сказал ей об этом. Она наигранно рассмеялась: