Текст книги "Темный Город…"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

3

Лейтенант выглядел энергично и как-то уж очень решительно. Данное обстоятельство наводило на плохие мысли. Я знал Криса Гибсона еще в бытность его простым патрульным. Это потом он пошел вверх, после удачных раскрытий, а последнее повышение – в лейтенанты – он вообще заработал не без моей помощи. История была еще та, и может быть, я как-нибудь расскажу об этом. Если будет время и желание. Так вот, Гибсон не страдал таким глупым пережитком прошлого, как благодарность, поэтому на его дружеское расположение рассчитывать не приходилось. А тот факт, что он пришел сам, да еще и притащил с собой сержанта, вообще не сулил ничего хорошего.

– Знаешь, теперь ты точно влип. И влип основательно. Если конечно не поможет какое-то чудо, и у тебя не окажется стопроцентного алиби. Ответь мне на такой вопрос, и тогда будет видно – помогу я тебе или нет. Где ты был последние сорок восемь часов?

– Так. Слушай, лейтенант, ты знаешь меня уже давно, так неужели ты думаешь, что я, с моей репутацией, полезу в какое-то темное дело? И вообще. По закону, как тебе известно, я имею право говорить только в присутствие моего адвоката. Сейчас я звоню Нику Симирскому, и пока он не приедет, можете не тратить на меня время. Я подожду. И от кофе не откажусь, что-то в горле пересохло.

– Ну, ты – наглец! Я сейчас посажу тебя в камеру – ты там будешь дожидаться Ника. Я тоже по закону имею право тебя задержать на двадцать четыре часа без предъявления обвинения. Сейчас отвезем тебя в участок, и будет тебе там и кофе, и ванна, и какава с чаем. В этом тебе поможет непосредственно сержант Вудфорд. – При этом сержант не проронил ни слова, а его протокольная рожа не выразила никаких эмоций. – Ты понял?

– Чего ж не понять. Понял, конечно. Мое содействие, как понимаю, вам уже не требуется? Но мне думается, что информация, которой я владею, может помочь вам при проведении расследования. Не так просто же вы приперлись сюда вдвоем. Либо мы беседуем по нормальному, либо – сажайте меня в свой обезьянник и без адвоката слова не добьетесь.

И без того красноватая физиономия лейтенанта стала приобретать томатный цвет.

– Так ты препятствуешь ведению расследования? – лейтенант, казалось, обрадовался. – Ты слышал, сержант? Он открыто препятствует работе правоохранительных органов!

– Ничего подобного, лейтенант. Я говорю, что у меня что-то с памятью. Я тут работал, как проклятый, почти двое суток без перерыва, только заснул, как вы вломились. Я еще не отдохнул и от усталости могу что-то забыть, а еще могу что-то неправильно понять. Кстати, если вы посмотрите отпечатки на стороже, то найдете свои и Стентона. Моих там нет. А сейчас я звоню Симирскому.

Проигнорировав недовольную физиономию лейтенанта, я демонстративно взял свой личный мобильник и позвонил Нику. Воспрепятствовать мне никто не мог. Я не был арестован, и пока даже не был официально задержан. А хоть бы и был – два звонка мне полагались по закону! Про себя я молил бога, чтобы Ник не отключил свой смарт или не оставил его где-нибудь. Случаи бывали. Он мне нужен был срочно, а ждать пока он соизволит просмотреть сообщения, я не мог. С лейтенанта не убудет – он и впрямь мог засадить меня за решетку на сутки вместе с какими-нибудь бродягами. Не сказать, что такое для меня впервые, но почему-то больше мне нравился городской воздух, чем атмосфера клоповника в полицейском отделении.

Слава создателю, Ник пребывал в одной точке пространства и времени вместе со своим мобильником. И не отключил его, как он иногда делает. Сначала слышались длинные гудки, потом вялый и какой-то хрипловатый голос Ника произнес:

– Алекс..?

– Да Алекс, Алекс. Слушай, Ник, у меня тут лейтенант Гибсон и сержант Вудфорд. Они приглашают меня с собой в участок для душевной беседы, а я предпочитаю говорить у себя и в твоем присутствии.

– А сейчас-то ты во что вляпался? Как обычно, в своем Темном Городе?

– Да, я честен и невинен аки младенец! Как обычно!

– Ясно, – ответил Ник.

В трубке послышалась какая-то возня, и незнакомый женский голос протянул: «ну, котик, еще долго? А то я сейчас…» Голос был молодой, нетрезвый и с акцентом. Потом стало тихо. Видимо, Ник прикрыл трубку рукой. Через какое-то время разговор продолжился.

– Вот, теперь я тебя слушаю, – снова послышался голос Ника, – сейчас можешь говорить?

– Да, лейтенант и сержант рядом. – Если наш разговор и записывается (а это почти наверняка) Ник должен все понять. – Они очень любезны.

– Ясно. Ты пока держись. Мне нужно минут тридцать, чтобы до тебя доехать.

– Ага. Если что, ты знаешь, где меня найти?

– Найду. Только пока без меня не говори там ничего лишнего, а то знаю я тебя. Ну, пока.

С Ником я был знаком со студенческих времен. Потом он женился на моей бывшей жене и сделался почти родственником. А после его развода (с моей бывшей он протянул всего только шесть месяцев) мы стали настоящими друзьями. Как адвокат, Ник был просто незаменим. Мало того, что он знал уголовное и гражданское право лучше, чем таблицу умножения, он еще и следил за новыми законами, которые наши законодатели принимали каждый год пачками. Знал он и те законы, что уже отменены, поэтому в полиции его, мягко говоря, недолюбливали, но уважали – боялись связываться.

– Позвонил? Всё! – лейтенант был на взводе, и жажда деятельности его прямо-таки распирала изнутри. – Поехали!

– Еще один звонок! – потребовал я. – Имею право!

– Звони, но быстро!

Выбрав и запустив номер Эльзы, я долго слушал протяжные гудки. Однако сегодня был явно не мой день. Странно. Уж Эльза-то всегда отличалась в отношении личных средств связи педантизмом, граничившим с фанатизмом. Я помню один эпизод, когда я случайно поставил громкость вызова на «ноль». Так после, когда через какое-то время выяснилось, что куча звонков и сообщений остались без ответа, Эльза устроила отвратительный скандал. От тех слов, которые мне тогда пришлось выслушать, у меня до сих пор возникал холодок где-то внутри тела.

– Ну? Сделал свой звонок? Так, теперь ты задержан. Пока задержан. – К тому моменту я был уже одет: джинсы и водолазка на голое тело, а кроссовки – на голые ноги. Терпеть не могу надевать вчерашние носки. – Поехали! Сержант, примите у задержанного его смартфон и всё, что имеется при нем. Да, сержант, у вас есть пакет? Упакуйте!

С этими словами лейтенант протянул сторожа сержанту. Тот достал из объемистого портфеля прозрачный пластиковый пакет, аккуратно взял сторожа и упаковал его. Пакет закрыли электронной пломбой – теперь и время и место изъятия улики зафиксировано. Пломба запоминает время фиксации и координаты с точностью до фута. Меня все это сейчас вполне устраивало. Мобильный смарт я положил на свой стол.

– А можно…

– Нет! Нельзя! Ремня нет? Шнурки… нет… металлические предметы… нет. Поехали, поговорим в участке! Руку давай!

Все мои телефоны и диск с информацией так и остались лежать на столе.

Сначала я решил, что меня везут в отделение. Но крупно ошибся. Полицейский джип на первых порах выехал на проспект 12 Июня, потом, миновав несколько перекрестков и постояв в небольшой пробке, свернул на одну из боковых улиц и после недолгих маневров остановился перед невысоким серым зданием, всего в десять этажей. Здесь находился городской полицейский морг. Или – официально – Институт Судебной Медицины.

За время, проведенное на моей теперешней работе, я здесь бывал неоднократно. И обстановка этого унылого места была мне отлично знакома. Годами тут мало что менялось. Появлялось новое оборудование, новые холодильники, более удобные для персонала каталки, лифты и погрузчики, но общая атмосфера оставалась прежней. Даже запах не изменился.

Нас с сержантом оставили в широком и светлом вестибюле, где мы уселись на удобный и мягкий кожаный диван. Рядышком, как братья близнецы – нас сковывали старомодные стальные наручники – мы просидели так десять минут. А точнее – десять минут, тридцать пять секунд. Крупные цифровые часы над входом висели тут всегда. Посетителей и вообще людей почти не было, только один раз прошел какой-то молодой человек лет двадцати двух – двадцати трех. Он на ходу бросил на меня странный и какой-то оценивающий взгляд. Так обычно смотрят на товар в супермаркете. Явно кто-то из персонала – одет парень был в зеленый комбинезон и пластикатовый фартук. Наконец, что-то недовольно бормоча себе под нос, вернулся лейтенант с какими-то небольшими синими листочками. Это оказались пропуска для всех нас. Миновав охрану, и расписавшись в старом бумажном журнале, мы, в сопровождении молчаливого хмыря в зеленом халате, прошли коридор, поднялись на большом грузовом лифте на пятый этаж, опять прошли коридором и остановились перед дверью. Похожие двери всегда ставят в больницах и всяких научных учреждениях. Ничего лишнего, только стекло, металл, блестящий никелированный замок и номер «521». Густо закрашенное еще при изготовлении двери стекло почти не пропускало свет.

Помещение, куда мы все вошли, напоминало камеру хранения крупного транспортного узла – аэропорта, вокзала и чего-то подобного. Или мясохранилище некоего предприятия общественного питания. С обеих сторон высились два огромных холодильника. С пола до потолка этажами поднимались герметичные квадратные дверцы – по двенадцать в каждом этаже. Шесть этажей. Посередине комнаты стояла каталка, аналогичная тем, что бывают в отделениях для тяжелых больных. На потолке загорались синеватые люминесцентные плитки, а окно закрывали плотные жалюзи. По-прежнему не говоря ни слова, наш зеленый сопровождающий, подогнал тележку к правому холодильнику, сверился со своей запиской, что-то включил, и горизонтальная лежанка стала подниматься вверх. Достигнув четвертого «этажа», каталка замерла. Опять было что-то включено, дверцы одного из боксов раскрылись, оттуда выехало нечто и поместилось на каталку, больше похожую сейчас на козлы, которыми пользуются ремонтники и маляры. Сооружение стало медленно складываться. Когда движение прекратилось, служащий морга, жестом иллюзиониста, откинул простыню, и я, наконец, смог разглядеть труп.

Передо мной лежал старик лет ста, или более того. Он был настолько худ, что тазовые кости, кажется, грозились прорвать кожу. Кривые и тощие ноги напоминали бамбуковые палки. Ребра торчали наружу, а впалый живот, казалось, прирос к позвоночнику. Верхнюю губу и подбородок старика покрывала густая и белая недельная щетина. Грубый шов, стянутый крепкими толстыми нитками, начинался от самого низа живота, проходил по левой стороне тела, пересекал туловище под горлом и симметрично спускался по правой стороне до самого таза. Судя по скулам, разрезу глаз и форме носа, старик был китайцем или корейцем, но – вряд ли японцем. По виду он напоминал экспонат какого-то музея.

– …твою мать! – вдруг взревел лейтенант, да так неожиданно, что я аж вздрогнул. – Ты чего достал? Это не тот труп, идиот!

Невозмутимо посмотрев на свои бумажки, работник морга молча пожал плечами и проделал прежние эволюции в обратном направлении. Когда каталка опустела, не складывая ее, наш гид перекатил ее к другому холодильнику и вывез новый труп. Повторилась прежняя сцена.

Как только простыня была откинута, лейтенант удовлетворено крякнул и с довольным видом повернулся ко мне.

– Сержант, включайте диктофон… Работает? Нормально. Сегодня, – он назвал число месяц и год, – в девятнадцать тридцать пять, в помещении номер пятьсот двадцать один Института Судебной Медицины проводится официальное опознание. Алекс Крейтон, вы узнаете эту женщину?..

4

Камера, куда меня засунули, была и знакома и незнакома одновременно. Я здесь не был уже давно, с того самого светлого момента, когда муниципалы получили кучу денег на обновление, реформирование и перестройку. Никто теперь уже не скажет, куда и сколько средств затрачено, но камеры временного содержания они обновили радикально. Теперь тут все покрыто каким-то мягким сверхпрочным материалом, не то пластиком, не то резиной – ни один даже самый упертый суицидник не сумел бы разбить голову в этом месте. И – чистота. Как в морге. Однако запах остался прежний – смесь дешевой дезинфекции, немытых тел и табачного дыма. Несмотря на категорический запрет на курение, дым от чьих-то сигарет просачивался постоянно. Кто и где курил, я не знал. Но курили много и неизменно – я не припомню ни одного отделения полиции Москвы, где бы не было такого запаха.

Хорошо, что под рукой нет компьютера – сейчас бы такого понаписал, что не отважился бы потом прочитать даже сам.

Моими временными соседями оказались три мужика. Первый – одетый во что-то невообразимое молодой еще человек лет двадцати. Он сидел, поджав под себя ноги, и мерно раскачиваясь вперед-назад, непрерывно повторял:

– …аба-хаба, хаба-хаба, хаба-хаба, аба-хаба, хаба-хаба, хаба-хаба, аба-хаба, хаба-хаба…

И так до бесконечности. Сначала меня эта мантра жутко раздражала. Я сам стал невольно долбить про себя: «…хаба-хаба, хаба-хаба, аба-хаба, хаба-хаба, хаба-хаба…», но потом опомнился и перестал. А еще потом привык и уже не замечал этого фона.

Вторым сокамерником оказался угрюмый субъект лет сорока пяти – пятидесяти, с маленькими глазками на широкой смуглой физиономии. От него я так и не услышал ни единого звука. Может – он был немым, может – просто молчуном, кто его знает. Его куда-то увели примерно через час после моего появления.

Третий же был прямой противоположностью второму. Разговорчивый дядька, лет тридцати – тридцати пяти, похожий на какого-то до боли знакомого французского актера второй половины прошлого века. Я сначала никак не мог вспомнить, на кого он смахивал. Что-то из детских воспоминаний, что-то из старых смешных комедий. Помнится, мои родители были большими поклонниками старого французского кино. У отца имелась огромная коллекция дисков с фильмами последней половины двадцатого века… а, вспомнил! Жан Рошфор! Вот как звали того актера. Этот «француз», подсел ко мне почти сразу.

– Привет! Тебя как зовут?

– Алекс, – нехотя признался я, – привет.

– Здорово, Алекс. А я – Марк Сайкс. Лучше просто – Марк.

– Добрый вечер, Марк.

– Для кого – как, для кого – как. Для меня что-то не слишком добрый. Да и для тебя, я смотрю, – отметил Марк.

У него была потрясающая способность располагать к себе собеседника. Я даже подумал вначале, что он подсадной стукач.

– А ты как тут оказался? – разговорился я. – По виду такой респектабельный!

– То-то и оно, что респектабельный! Это моя работа – быть респектабельным. Вообще-то я тихий, мирный. Честный salesman, разъездной представитель. Наша фирма – компьютерами торгует. Предлагаем товар по имеющимся образчикам, каталогам, проспектам. На нашем рынке знаешь какая конкуренция? Ты даже представить этого не можешь! Чуть что – прокол какой – все, прощай бизнес! Сомнут и обойдут. Работы – невпроворот. Я от Фриско до Владика мотаюсь. Через Европу, заметь! Скоро в книгу Гиннеса попаду, как коммис года! Чего меня сюда засадили – сам не пойму. Я же абсолютно честный! Честность – это, можно сказать, мои деньги! Я много раз в моей жизни убеждался, что правда меня спасает. Это мой самый лучший метод работы! Какая бы запутанная или секретная история ни была, если я вовремя говорю правду, то всё встаёт на свои места. Главное – уметь этой правдой правильно управлять. А ты-то тут почему?

– Тоже не пойму. Двое суток работал под сторожем. Срочная работа. Вот чтобы никто не мешал, меня один знакомый под сторожа и посадил. У него – лицензия! А как сторож отключился, началось черт знает что, – я решил, что такая смесь вранья и правды будет в самый раз для этого уж очень разговорчивого парня, – копы пришли, наговорили про меня что-то сумасшедшее и засадили сюда. Дело шьют.

– Во-во! Со мной – то же самое. Только меня аэропорту взяли. Как прилетел – будьте – нате! Я еще в Эн Вай, когда в терминал входил, каких-то типов заметил. Не то – копы, не то – безопасники, не поймешь. В штатском, но явно кто-то вроде копов. А уж в Москве, как вышел – сразу повязали и на Петровку. Потом почему-то – сюда перевезли. Ты только не признавайся ни в чем, все отрицай, тогда может и выберешься. И адвоката хорошего найми. У тебя адвокат-то есть? А то я знаю одного толкового малого, отмажет! Но дерет, сука, три шкуры! Эх, уметь бы в Темный Город уходить! Проблем бы не было!

– Ну, я-то умею, а что толку? Да и адвокат у меня уже есть.

– Ты? Можешь в Темный Город уходить? Так какого дьявола ты еще тут паришься?

– А смысл? Ну, уйду я. Меня и там модеры вычислят и найдут. Или админы, если уж дело такое. Я же везде засветился, как обратно-то вернусь? И куда?.. Слушай, а он хоть когда-нибудь отдыхает?

– …аба-хаба, хаба-хаба, хаба-хаба, аба-хаба, хаба-хаба, хаба-хаба, аба-хаба, хаба-хаба…

– А, не обращай внимания, – Марк махнул рукой. – Необуддист, что с него взять. Вообще-то он парень безобидный.

– А сюда как попал? – спросил я Марка.

– Без понятия. Не иначе настучал на него кто-то. Слушай, я вот что не пойму: раз ты можешь уйти, то и ушел бы! Обеспечил себе защиту, а уж потом вернулся и действовал по обстоятельствам.

– Нет, так – только хуже, уж поверь мне. Скажут, уходил – значит, есть чего бояться! А я… мне опасаться нечего, я – чист!

– Ну, смотри, дело твое, – Марк не стал спорить. – А знаешь, откуда пошло само название – «Темный Город»?

– Говорят, что первые посетители увидели там темный городской ландшафт…

– Это – да, но есть и другая версия. Давным-давно, еще в прошлом веке, был такой фильм – «Темный Город». Сама история так себе и исполнение не очень-то, но кто-то из первых посетителей оказался коллекционером и пылким фанатом старых триллеров. А сюжет такой: один тип просыпается в каком-то неведомом отеле и вдруг понимает, что утратил свою память. Начисто! Потом он узнает, что обвинен в целой серии зверских убийств. Стараясь восстановить собственное прошлое, он сталкивается с малосимпатичной компанией неких персонажей, известных как «чужие», которые оказываются, естественно, инопланетянами. Где-то в космосе ими построен Темный Город, названный так потому, что там действительно темно – никогда не светит солнце. Эти самые чужие стараются взять в свои руки управление временем, а еще они каждую ночь меняют облик Темного Города, а также внешний вид самих его жителей. Короче говоря, один раз посмотреть можно, если больше делать нечего. Я видел отрывки в Музее Кино… Слушай, а ты не расскажешь, что с тобой было-то? Заняться нам тут все равно нечем, не мантры же читать.

– Хорошо, но условие: взамен будет твоя история! – сказал я. – По рукам?

Я всегда доверял интуиции. Это мое шестое чувство, дополнительная способность воспринимать окружающий мир в его действительности. И сейчас интуиция мне подсказывала, что Марку можно доверять, и никакой он не подсадной и не стукач.

– По рукам! – обрадовался Марк. – Я же честный salesman, расскажу. Кто начинает? Бросим монетку? Если фейс, то рассказываешь первым ты, а если курица – то я.

Мы бросили монетку в десять центов, каким-то чудом оказавшуюся в кармане Марка. Видимо копы ее просто не заметили. Монета упала вверх портретом Президента.

– Давай, – сказал Марк, – ты первый. Повезло тебе.

– Думаешь – повезло? Ну, ладно. Так вот, берусь я за всё, что связано с компьютерными проблемами и с Сетью. Сетевые трудности, правонарушения, какие-то поиски. Кому что надо. Комплексная реальность – это уже как приложение. Тоже заниматься приходится, поэтому в Темном Городе бываю часто и можно сказать регулярно. У меня официально все есть, какие надо лицензии. Ну, свой бизнес, короче. Маленький, но свой. Офис арендую в офис-центре имени Джорджа Сороса. А тут ценный заказ подвернулся… – короче рассказал я Марку свою историю от момента прихода Стентона и до сцены в морге. Рассказал без узловых деталей – ни имен, ни названий фирм, ни ключевых фактов. – …откидывает он простыню, а лежит там тело молодой красивой девушки. Нашей офисной уборщицы. От самого горла, почти от нижней челюсти, через шею, грудь, живот и до лобка – глубокий и ровный разрез. Разрез не зашитый, края разошлись, и местами оттуда выглядывало что-то светлое. Жуткое зрелище! Уж на что я привычный – всего насмотрелся – но тут мне чуть плохо не стало. А лейтенант и говорит:

«Узнаешь эту женщину?»

Пришел я немного в себя и заявляю:

«Да, – говорю, – узнаю. Наша офисная уборщица. Она и у меня убирала. И мусор уносила…»

«А за что ты ее так? Да еще столь зверски? С особой жестокостью?»

«Да ты что, лейтенант! – я аж взвился. – Она мне нравилась даже, я ей вообще ничего плохого сделать не мог!»

«Знаю, что нравилась – есть свидетельства твоих сексуальных домогательств».

«Чего? Каких еще домогательств? – спрашиваю. – Да я только разок ей подмигнул…»

«…на работе! Все зафиксировано! – орет лейтенант. – Ты отпираться-то прекрати. Твое преступление уже доказано! И она была твоей любовницей!»

«Что за бред! Я не видел ее уже больше двух дней! И даже пальцем не трогал!»

«Ну, – говорит, – правильно, пальцем может, и не трогал! На теле не выявлено следов твоих рук. Ее убили примерно двое суток назад. И убил ее – ты! При прошлом задержании у тебя была снята генетическая карта. И она у нас есть! Так, слушай сюда – у нее во влагалище обнаружена твоя сперма. Твоя! Ошибка исключена, эксперты не ошибаются».

Тут я совсем прибалдел после этих слов. А лейтенант решил окончательно меня добить. И говорит:

«Недавно мужичка одного грохнули. Тоже в это же время примерно. Так в его левом внутреннем кармане нашли страницу контракта, тобой подписанную!»

«Страницу договора? – спрашиваю я. – Копию?»

«Почему, – говорит, – копию? Оригинал. Там на бумаге даже сохранились частички твоего эпидермиса. Экспертиза подтвердила. Его тоже ты прикончил?»

«Это – был мой клиент?»

«Почему – твой клиент? Твой, – говорит, – клиент жив и здоров, хотя он и не твой клиент. Но! Страничка, обнаруженная у этого трупа был подписана не только тобой, но и твоим “клиентом”, и он уже опознал свою подпись, хотя и отрицает факт заключения договора с тобой…»

Здесь Марк меня перебил:

– О! Я знаю кто ты! Ты – Алекс Крейтон, а твой клиент – Серж Стентон из «Вип Сервис Консалтинг Лимитед».