Текст книги "Лавка антиквара"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Выходит, что два, – усмехнулся я. – Причем все академические институты переименовали таким образом несколько лет назад. Со всеми названиями так. Но с первого января грядет новое переименование, теперь все документы переделывать, печати менять, договора перезаключать, допсоглашения оформлять, в общем – весело будет, не соскучишься. А звучать будем как «Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт Социоведения Российской Академии Наук».

– Хос-с-спади, получается ещё длиннее! Делать кому-то нечего.

– Это ещё что. В своё время долго крутили, как произносить и писать короткое название нашего института. Аббревиатура должна была звучать как «ИНСРАН» или «ИСРАН», что неблагозвучно как-то. Выручило то, что «ИСРАН» уже занято Институтом социологии, с которым нас иногда путают. В результате кратко наш институт называется просто «ИНС» – ИНститут Социоведения. Коротко и ясно. Хотели назвать «ИНСАН», но вовремя одумались. Кто-то подсказал, что сура Аль-Инсан – семьдесят шестая сура Корана. Могли возникнуть неприятности.

– Я так и не поняла, чем там, собственно, занимаются?

– Не ты одна, – хихикнул я. – Каждый в отдельности занимается, или всё в комплексе?

– В комплексе. Про тебя, в отдельности, мне более-менее понятно и так.

– Как написано на нашем сайте: «основное направление работы Института – изучение восприятия человеком информации об окружающей реальности, и информационного взаимодействия между отдельными людьми и обществом в целом». На самом деле, в Институте Социоведения самим социоведением занимаются всего два с половиной человека: один на полставки, другой практически ничего не делает, а третий скоро уйдет на пенсию. Остальные – кто чем, но их темы каким-то образом включены в официальный научный план. Боюсь только, скоро вообще прикроют наш институт. Обанкротят или расформируют. После прихода нового директора поток финансирования настолько обмелел, что в ближайшем будущем станет нечем за коммунальные услуги платить. Вот и доизучались.

– А чего там изучать? Всё равно люди получают не что заслужили, а что попало, с этим ничего не поделаешь.

– Однако тянет на мудрость. Твоя мысль?

– Моя. Согласен?

– Вполне, – охотно признался я.

– Обычно сразу же спорить начинают, когда говорю такие вещи.

– Я спорить не буду… Да, у меня к тебе просьба. Выполнишь?

– Смотря что. Если смогу или если захочу, то – да. А если попросишь чего-нибудь особо изощрённого, затейливого и замысловато-причудливого, то извини друг, обойдёсся!

– Не, ничего такого аморального и сверхвозможного, – засмеялся я. – Продай мне несколько твоих картин? Стоимость сама назови, за сколько обычно продаешь? А то я не разбираюсь в ценах.

Давать Маше деньги просто так, мне почему-то показалось безнравственным, а, учитывая её катастрофическое материальное положение, как-то подкормить финансово было необходимо.

– У меня же они без рам, не возражаешь? А так – продам, конечно, – радостно согласилась она. – Будешь кому-нибудь дарить, как тогда?

– Да, скажу честно: нужно для презентов хорошим людям, – сказал я настолько лживо, что сам себе не поверил. – В раму всегда можно вставить, а из твоих картин и так отличные подарки получаются…

14. Альбинка

Альбина, или Альбинка, как её у нас по-дружески называли, одно время была «гражданской женой» моего друга Евгения, а выражаясь ментовско-казенным языком – сожительницей. Как раз в этот период она работала в нашем институте, и со мной у неё сложились исключительно дружеские отношения. Трудилась она сменным системным администратором – то есть была нашей с Женькой коллегой. Заступала на вахту сразу передо мной, а поскольку являлась к тому же девушкой моего друга, виделись мы тогда чуть ли не ежедневно. Девушка была красивая и яркая – жгучая кареглазая брюнетка. Почему Женька её всё-таки бросил (а бросил он её, а не наоборот, тому есть доказательства) я так и не понял. А уж как они любили друг друга! Сказочно. Волшебно. Вместе ездили отдыхать, гоняли на мотоцикле, совершали разные совместные безумства… Продлилась идиллия что-то около года. Для моего друга – рекорд. Главное, оба они были зарегистренына одном и том же ресурсе, и вся тамошняя тусовка запаслась попкорном, с интересом наблюдая за развитием отношений. «Санта Барбара» в прямом эфире. Реалити-шоу. «Дом-Два», «Каникулы в Мексике». Она – умница и красавица, он – похожий на романтического героя из голливудского боевика – удивительно красивая пара. Когда Женька был трезв, конечно. Естественно, каждый из них имел богатую историю различных прошлых отношений с длинным списком интимных друзей и подруг, всегда готовых в трудную минуту прибежать на помощь. По первому зову. Кто уж там виноват в разрыве – не поймешь, как говорится – стороны обвиняют друг друга. Интересно, что парень сразу же убрал подругу из своей френдленты, а она его нет… До сих пор в друзьях числит. Говорили об их разрыве всякое, но факт оставался фактом – расстались они как раз в те же примерно времена, что и увольнялись из нашего института – то есть, почти сразу после гибели директора.

Я долго придумывал предлог, чтобы встретиться с Альбиной. Общих тем для разговоров у нас просто не было, и за прошедшее время никаких контактов мы не поддерживали. Повод отыскался неожиданно. Дело в том, что в прихожей у меня стояла большая картонная коробка из-под серверного компьютера, набитая разным хламом, всем тем, что надо бы вынести на помойку, но жалко, а разбирать руки не доходят. Коробка образовалась сразу после ухода моей бывшей, и с тех пор не подвергалась ревизии, только наполнялась новыми предметами. Каждый раз, натыкаясь на это хранилище материальной памяти, я давал себе лживое обещание заняться разборкой в ближайшее удобное время. И каждый же раз на это время выпадали какие-то более важные или более интересные занятия.

Редко провожу такие крупные мероприятия, даже под праздники, а тут, наконец, дерзнул. Когда Маша куда-то ушла, я решил приступить, а заодно и подумать, что мне вообще делать в ближайшие дни. Начал радикально – постелил посередине комнаты старое покрывало с дивана, перетащил коробку (ну и тяжелая, зараза!) из прихожей в комнату, опрокинул её и вывалил содержимое прямо на застеленное пространство. Расчет был такой – нужное расставить по местам, а всё оставшееся, вместе с подстилающей тряпкой, запихнуть назад и вывезти на помойку. Вы себе представить не можете, сколько там всего накопилось! О некоторых предметах я давно забыл, другие будили ностальгические воспоминания, третьи ставили в тупик, четвертые вызывали отвращение, а пятые я в своё время долго искал и не мог найти. Несмотря на то, что коробка была закрыта, пыли там набралось предостаточно. Пришлось привести в боевую готовность пылесос, о чем я поначалу даже не подумал. Если у вас дома нет супернавороченного модного пылесоса, обогащающего воздух кислородом, то вы меня понимаете. Совершив сей подвиг Геракла, я стал ощущать себя легендарным героем античности. Даже не ожидал такого от себя.

Так вот, среди всего этого хлама оказалась книга. Кларисса Пинкола Эстес – «Бегущая с волками: женский архетип в мифах и сказаниях». Редкий перевод, букинистическое издание, малотиражное, со вкусом и хорошо оформленное. Помнится, после увольнения Альбины с Женькой, они вывезли из нашего общего (а теперь моего персонального) офиса свои личные вещи, да видимо, не все. Потом перед проверкой пожарников, я решил немного преобразить рабочую комнату и часть барахла забрал домой, в той самой коробке из-под сервера. И вот среди глянцевых каталогов и старых компьютерных журналов, предназначенных помойке, затесалась та самая книга. Видимо случайно попала не туда, и Альбинка о ней просто забыла.

Повод был найден, хороший повод. Даже при современном развитии пиратских сайтов бумажная книга, на мой взгляд, ещё не утратила своего первоначального значения. Я быстренько довел дело с уборкой хлама до конца, при помощи складной тележки вывез коробку с мусором на помойку и начал искать Альбинкин телефон. Телефона не нашел, зато обнаружил емейл. Даже два. Несколько минут сочинял письмо, и, наконец, отправил на оба адреса.

Ответ пришел быстро, Альбина будто ждала:

From: [email protected]

To: Webmaster

Subject: Привет

Привет!

Я безумно рада тебя слышать! Куда пропал? А ещё друг называется!

За книжку спасибо, она мне нужна очень. Думала – потерялась, а сейчас точно такую фиг купишь и не достанешь нигде.

Как дела, как жизнь?

Телефон: +7 499 2269867 Аська: 0108204031

ЖЖ: http://albina_rock.livejournal.com/

Вконтакт: http://vk.com/id2472150

Некоторое недолгое время мы переписывались, и, наконец, я добрался до Альбины лично, и вот она – сидит рядом со мной.

За тот временной промежуток, что мы не виделись, она заметно изменилась. Раздалась в бедрах, и, по-моему, в плечах. У неё увеличился бюст, и вообще она стала несколько массивнее. Но фигуру-талию сохранила, и до растолстения дело не дошло. Другой стала её внешность, и сама она выглядела более уверенной в себе, расчетливой и жесткой. Ничего такого я ей, конечно же, не сказал, наоборот – рассыпался в лживых комплиментах и уверениях, что она классно выглядит, помолодела, похорошела и вообще супер. Естественно, она мне не поверила: Альбинка всегда была девушкой умной, но чувствовалось, что она благодарна за высказанную ложь.

После возвращения книги и непродолжительных воспоминаний, тема съехала на её теперешнее житьё-бытьё.

– Сначала я просто отдыхала, – рассказывала она о времени, после того как её бросил Женька и уволил наш новый директор. – А когда наотдыхалась уже до тошноты, то вновь решила пойти поработать. И тут поняла, что работы-то для меня и нет. Кризис сделал своё дело, и я стала усиленно думать, а как жить дальше? Как-то надо было. В деньгах я особо не нуждалась – пока можно сдавать мамину трехкомнатную квартиру, не пропаду. Мама умерла, ты знаешь?

– Нет, не знал. Соболезную.

– Спасибо. Короче, как жить, подумала я, чтобы не впасть в депрессию? И придумала. Начала планировать, записывать в блокнотик всё, что необходимо выполнить, даже любые мелочи. Причем регулярно. Потом с удовольствием вычеркиваю исполненное, а оставшиеся дела переношу на следующий день. Всё-таки я программист со стажем, вот и решила оптимизировать свои хозяйственные дела. Начала фиксировать расходы, увидела, что делаю неправильно, где и как можно сэкономить. Поняла, что не смогу позволять себе того, что было раньше. Кстати – тебе тоже рекомендую, не помешает.

– Уже. Как раз недавно закончил такую работу.

– Вот и молодец. А я на руках с маленькой дочкой, которую ещё надо вырастить, вынуждена четко отслеживать расходы, дабы хватало на всё нам обоим.

«Дочка? Интересно, откуда у неё дочка? – думал я. – Женькина что ли? Что-то раньше ни о каком ребёнке слышно не было».

– А сейчас с кем ты дочку оставила? – поинтересовался я, зная по опыту, что молодые мамаши обожают разговоры о своих маленьких детях.

– У соседки, – продолжала Альбинка. – Она выручает меня иногда на какое-то недолгое время, и доченька её любит. Скоро моё время закончится, и я за ней побегу. Обычно свои свободные минутки я провожу с пользой: собой занимаюсь, худею, за кожей ухаживаю. С удовольствием со своим любимым рукоделием вожусь: уже всяких кофточек для дочки, носочков и варежек навязала. Свитеров для родных и друзей. Таким образом, проблему подарков частично решила. В доме порядок навела: разобрала все шкафы, не представляешь, сколько ж там за прошлые годы разного барахла накопилось. Что-то сразу выкинула, а что-то оказалось приятным сюрпризом. Даже самой удивительно, что свободное время зря не пропадает! Не говоря уже о том, что дом новыми красками засиял. Ну, умные книжки стала читать для души, на что никогда раньше времени не хватало. Вот те кирпичики, которыми я мощу себе дорожку в отсутствие работы и нормальной личной жизни, чтобы в депрессию не впасть. Ты первый, кому я вот так душу выворачиваю. Пока всё нормально, а пройдет зима, начнется дачный сезон, пойдут новые приятные хлопоты. Глядишь всё и наладится…

Мне показалось, что сейчас она вот-вот разрыдается.

– Альбин, извини, что лезу не в своё дело, но замуж ты не пыталась выйти? Ты же умная, красивая женщина, вполне ещё молодая, так неужели мужика себе не найдешь?

– Я убью тебя за это «вполне ещё»! Ладно, живи пока… Но, если серьёзно, кому я нужна с маленьким ребенком? Вот ты – женился бы на мне? Молчишь? Вот то-то и оно. За кого замуж? Можно подумать, что тут ко мне очередь женихов стоит, как к Пенелопе.

– Но есть же всякие сайты знакомств…

– Ага, есть. Ты знаешь, кто там на этих сайтах? Там одни прыщавые малолетки, обрыганы, извращенцы и старые развратники. Сплошные маски вместо людей.

– Маски?

– Маски. Как и везде в Сети. Потому что индивидуальность нынче не в моде. Ведь если люди делаются серой массой, критикуя её, то выходит, они критикуют себя, так? Зачем тогда говорить: «Таких, как я, больше нет», когда на самом деле имя им легион? Почему модно противоречить себе? Почему те, кто может жить искренне, притворяются, делая из себя кого-то другого? Вопросы в пустоту. Мы чего-то не понимаем в абсурде нашей жизни. Быть самими собой? Нет уж. Кому это надо? Мне? Тебе? Обществу? Что ты, теперь люди просто вычеркивают искренность и правду из своих жизней. Так им удобнее и проще. Жить как все. Кричать о глупостях, молчать о важностях. Скрывать преступления, свидетелями которых они стали. Это общество эгоистов и пофигистов, с девизом: «моя хата с краю»... Кругом массовый и добровольный самообман. Ловушка, в которую попали миллионы. Недаром говорят, что правда страшна. Людям действительно невозможно осознать, что нет в них ничего особенного, а в словах не найти и капли искренности. Люди давно дышат ложью, и даже мысли их нечестны по отношению к ним же самим. Но есть маленький процент не зараженных, не отравленных ещё в школах, в этих ужасных, штампующих моральных калек комбинатах. Там давят тех, кто не такой как все. Превращают в изгоев, если конечно те позволяют... Но сильных мало и дети заранее начинают подстраиваться под эту игру в дурачка, а скверные привычки приживаться быстро. В результате у большинства людей давно уже нет своих лиц, и дело тут не в моде. Вернее – не только в ней. То что мы принимаем за чьё-то истинное лицо – просто накрепко приросшая маска, которую снять возможно лишь с кровью. А маска для того и маска, чтобы скрыть сущность. Слабую, гнусную, мизантропическую или наоборот – нежную и добрую. Добрым быть запрещено. Таких принимают за слабых. Их бьют, бьют и бьют, а если те дадут сдачи, поднимается вой. Поэтому нельзя казаться слишком добрым или чересчур впечатлительным. Затравят, сомнут и раздавят. Извини, давно хотела кому-нибудь это высказать, достало всё.

– Слушай, запиши мне потом этот монолог! Хороший текст получится, читать можно.

– Вот верно говорят, что никогда нельзя  рассказывать о своих проблемах: двадцати процентам наплевать, а остальные лишь рады, что у кого-то трудности. Я с тобой как с другом делюсь, а ты… Зачем записывать? Кому читать?

– Ну, кому-нибудь,  – смущенно лепетал я. Мне уже стало очень стыдно за неуместную реплику про монолог, про его запись, да и вообще. – У тебя же много хороших друзей, всегда было с кем поговорить.

– Было много френдов, а не хороших друзей, это разные вещи. Некоторые и теперь есть. Ты, например. Но почти все они куда-то подевались, и кроме редкой болтовни на «Вконтакте» ничего полезного от них не дождешься. Поговорить могут, да, сказать утешительные банальности, но реальной помощи никакой. Чаще совсем незнакомые люди на форумах помогают, чем старые друзья. Ну, мужики, конечно, всегда готовы перепихнуться, даже клеются регулярно. Хоть бы ребенка постеснялись… козлы. Я скоро буду такой же мужененавистницей, как Ирочка из бухгалтерии, помнишь её? Ейный муж в фармацевтическом бизнесе крутился, так она всё хвасталась, что любого мужика может отравить, и никто ничего не заметит. Вот немного поболтала с тобой, выпустила пар, вроде, как и легче стало.

– Да, но в Болгарии-то наверняка у тебя много родственников?

– Есть, но дальние все, я их очень плохо знаю. Ездила, встречалось с ними, но они мне совсем чужие. Давно уже про Болгарию думаю, наверное, скоро смотаюсь отсюда.

Мы ещё долго сидели у неё дома, говорили, пили чай с диетическим вареньем без сахара, смотрели её фотки с дочкой, без дочки, и дочки без неё. Отдельной программой шли дачные фотки, фотографии во время беременности и сразу после. И фотографии из Болгарии, куда Альбинка ездила летом к каким-то очень дальним родственникам. Я так и не спросил, кто всё это снимал. И ещё у меня язык не повернулся осведомиться: кто же отец ребенка. Ответ был очевиден: Женька. Такого сходства случайно не бывает.

От Альбинки я уходил с тяжелым сердцем, с затекшей от неудобного просматривания фотографий поясницей, и твердым ощущением: к убийству нашего директора она уж точно непричастна. Ну, не могла она. Расстались довольно холодно – она от меня явно чего-то ждала, но я так и не понял, чего именно. Вернее – не захотел понимать.

15. Ирочка из бухгалтерии

Где бы я ни работал, самый конфликтный отдел для меня всегда был, есть и будет – это финотдел. Почему-то сотрудники там – как на подбор. Их работа скрупулезна, важна, ответственна и очень тяжела, поэтому у них такой сокращенный рабочий день, и в пятницу отпускают с обеда. А раз день укорочен, то они перегружены до крайности. Cчитают себя нереально крутыми – ещё бы, ведь имеют дело с финансами, а не с какими-то там железками и проводами. Будут разглядывать ваши ногти, когда вы приносите им какие-нибудь документы, будут изучать ваш внешний вид, а потом подробно обсуждать ваши манеры и привычки. Сами они всегда вычищены и напудрены, их ноготки аккуратно отшлифованы и отлакированы. В отличие от системного администратора, у которого ногти коротко и криво обрезаны, а иногда даже сломаны. Ведь он чинит компьютеры, протягивает провода, программирует сайт, отбивает хакерские атаки, изгоняет вирусы и делает ещё многое-многое другое, да к тому же, в вечернюю смену, когда уже во всех кабинетах выключали свет, а неряшливая уборщица сердито громыхает в коридоре железным ведром. Зато какая-нибудь Ирочка из бухгалтерии отделывает ноготочки, считает, что адски крута, раз все бегут к ней, и подумает еще, кого выслушать, а кого послать подальше. Она же вершит чужие судьбы и правит этим миром, восседает на крутящемся мягком кресле у компьютера с открытой страницей любимого ресурса Мамба ру. И хорошо, если при этом не подворовывает потихоньку.

Я всегда старался контактировать с финансовым отделом по минимуму, но иногда всё же приходилось. Финотдел ставил себя выше любых других отделов: ведь любой бухгалтер – почти начальник, да и отдел расположен рядом с администрацией. Это не какие-нибудь там серверные, которые обязательно в самых задницах. Но если что-то случались с компьютером, с Интернетом, с сетью, или (не дай Бог!) не загрузилась обожаемая Мамба или любимая Аська, то – аларм! Немедленно бросай свои дела и беги чинить. Иначе жалоба директору, а директор сейчас не в духе, потому, что он всегда не в духе, и может наорать, ведь ничего другого он не хочет и не должен.

Именно поэтому разговаривать с  Ирочкой мне очень не хотелось. Повод для возобновления знакомства я отыскал просто: на бывшем Ирочкином компьютере в нашей бухгалтерии стояла какая-то старая, ещё DOS-овская программа, базы данных которой ничто кроме неё самой распознавать не могло. А данные были важные: там содержалась информация по пенсионным выплатам, и утрата сведений грозила большими неприятностями. Я даже не знал, насколько большими. Пока как-то обходились, но в любой момент могла возникнуть острая нужда эти сведения извлечь. Фирма-производитель данного чуда программистской мысли давно прекратила свой жизненный путь, и как с той программой работать никто за исключением Ирочки не знал. Она  уволилась сразу же после смены администрации: что-то там где-то накосячила, институт потерял выгодный контракт, деньги уплыли мимо, и Ирочку выперли. По собственному желанию. И никто не подумал о возможных последствиях. Конечно, всегда можно найти тех, кто знает и умеет, благо такое программное обеспечение было широко распространено в своё время. Всегда можно полазить по соответствующим форумам, «погуглить» Интернет, опросить людей, найти знающих. Наверняка кто-то с этой программой имеет дело до сих пор, но мне нужен был предлог. Только повод для разговора.

Ирочка была замужней двадцатипятилетней женщиной. Работа с финансами, а главное – с приходящими в бухгалтерию нервными раздраженными людьми, приучили её к глубокому, как деревенский колодец, цинизму и удивительному умению любых представителей рода человеческого пропускать мимо себя. Себя же она почему-то любила называть «замужней девушкой», видимо из соображений некоего внутреннего порядка. Иногда я думал, что выражение «замужняя девушка» было, наверное, и сто, и двести, и пятьсот лет назад, только тогда оно имело совсем иное значение, нежели сейчас. Детей у неё не было, и, судя по всему, не планировалось. Работу в нашем институте Ирочка расценивала как некий переходный этап, чтобы получить стаж по специальности, опыт работы и возможность набить руку. Задерживаться надолго у нас она не планировала никогда.

Вообще-то со всеми сотрудниками (вернее – сотрудницами) финотдела я стремился поддерживать как можно более корректные отношения. Ну, если, конечно, не хамили мне. Тогда мог и сорваться. Но вообще-то, я всегда понимал, что конфликты надо гасить в зародыше, а то потом себе дороже выйдет. С Ирочкой (почему-то все её называли именно Ирочка), насколько помню, никаких конфликтов у меня не возникало. Да и общались мы нечасто. Если только дурил её комп, возникали проблемы с сетью или глючила какая-нибудь программа. Общались вполне дружелюбно, даже пару раз вместе обедали, когда у неё не было более подходящей компании, а я оказывался под рукой.

Естественно, я не знал ни адресов, ни телефонов Ирочки. Обращаться к оставшимся её коллегам не хотелось, в отдел кадров идти тоже казалось неудобным (как бы я объяснил, для чего мне личные данные бывшей сотрудницы, к тому же уволенной со скандалом?). Поэтому я, используя не очень честный хакерский прием, залез через сеть в кадровский компьютер и списал оттуда нужные мне сведения.

Ничего нового изобретать не стал – пригласил Ирочку посидеть в кафе, а там и поговорить. На её ответный вопрос о проблемной программе, ответил, что она есть в моем ноутбуке, и никаких проблем возникнуть не должно.

Приехала Ирочка на неплохой ярко-красной Хонде Аккорд. Красивая брюнетка, с глазами цвета плавленого шоколада. Личико аккуратненькое, ухоженное, с алебастровой кожей. Худенькая, видимо очень следившая за своим весом, в черной кожаной курточке, серых колготках, сапогах-ботфортах выше колен и никакого головного убора. На груди болтался магнитный пропуск с логотипом фирмы: буква «L» обвитая змеёй. В кафе заскочила в обеденный перерыв и сразу же заявила, что у неё всего полчаса для разговора со мной. Ирочка будто бы действительно мне обрадовалась. После всяких пустых слов о пробках и о погоде, стала жаловаться на свою новую работу у толстого крутого начальника. Трудилась она теперь в какой-то богатой буржуйской компании что-то там фармасьютикалс.

– … и шеф мой – идиот, – сетовала она. – Он вовремя на работу приходит только тогда, когда я опаздываю, и опаздывает тогда, когда вовремя прихожу я. Платит – сущую ерунду. Угораздило же на такого дурака!

– Если ты действительно умнее начальника, то он об этом никогда не узнает, – изрек я, наблюдая реакцию.

– Вот я тоже так полагаю! – заявила она с вызовом. – Вчера чуть не разревелась в обеденный перерыв. Мне вдруг так грустно стало. Я ненавижу свою работу, понимаешь? Всё ненавижу, через силу иду туда, ненавижу место, компанию, людей, себя там. У меня депрессия. Я рада, что у тебя всё супер с работой, и что тебе нравится, а свою я ненавижу. Ненавижу, ненавижу…

Я слушал Ирочку и не узнавал её. Где прежний цинизм, где способность отражать от себя все неприятности, куда всё это делось? В ней будто что-то сломалось внутри, что-то произошло с характером, с самой личностью. Будто под прежней, давно знакомой оболочкой поселилось какое-то совершенно неведомое существо, сохранившее память предшественника.

– Так что ты мучаешься? Увольняйся, раз так.

– Да? А на что жить? Бля, только и жду, как бы скорее прийти домой, чтобы поплакать. Нет, сначала магазины. Надо линзы купить, кейс для косметики, и что-то на ужин, наверное. А потом буду рыдать. Ненавижу. Я там уже четыре месяца и всё также ненавижу, ну разве это жизнь?

«Интересно, – думал я, – она так прикидывается? Нет, похоже, правда такая. Да и говорит вроде искренне».

–  Ты же вроде у своего мужа работаешь? Неужели он любимую жену не обеспечит?

–  Понимаешь, он скуповат… и бабы там сплошные дуры и шлюхи. Им бы только на резинке прыгать. Зачем только их всех таких держат? Так жалею, что от вас ушла. Может зря? Хотя, чего жалеть-то, выбор сделан...

Я хотел было напомнить, что она не сама ушла, а её «ушли», но вовремя прикусил язык. А потом вспомнил, что и во времена моего детства все девчонки говорили, что идут прыгать на резинке, и сейчас вот осталось это же самое выражение, только теперь оно по-другому совсем звучит и очень-очень неприлично.

Все отпущенные нам полчаса она плакалась о своей работе, ругала новых коллег и начальников, жаловалась на скверную жизнь и низкую зарплату. Как выяснилось в последний момент, платили ей полсотни тысяч в месяц.

Разговор с Ирочкой дал мне мало полезного, помимо общей смутной тревоги. Она совсем ничего не знала об интересующих меня вещах, а если и знала, то удивительным образом умела притворяться. Зато я получил уверенность, что её тоже можно спокойно исключить из списка подозреваемых. Глупа слишком. Гусеница вон тоже способна прикидываться сухим сучком, и что? Она очень умная что ли? У неё мозгов вообще почти нет.