Текст книги "Обратная сторона Луны"

Автор книги: Александр Лидин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9
ПЛАНЫ
Белый город на обратной стороне Луны. Лето 1942

 
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья —…
 

М. Лермонтов

«Демон»

– …Врубил я тогда автопилот, а там единственный курс – на Белый город. Ну, тогда-то я не подозревал, куда меня занесет, – продолжал Григорий Арсеньевич, прихлебывая шнапс. – Однако, я подозревал нечто подобное, а посему сопротивляться не стал. В любом случае летать в воздушном пространстве, где идут бои – глупость несусветная. Да и топлива в обрез. Там такие баллоны в виде батареек. Как менять понятно, а что внутри… Так вот эти круглые аэропланы хоть и мало топлива жрут, но оно им нужно, а Мобаэль то ли по незнанию, то ли из вредности топлива не дал. В общем, топлива в обрез. Так что самая дорога была сюда. Скрыться и подумать о том, о сем. Только вот на подлете смотрю, по полю фигурки бегают. А я по прошлому разу знаю, что никого тут быть не должно, кроме разве что, Ниогхты. Ну, я туда-сюда, потом пригляделся, форма уж больно знакомая. Деваться некуда, надо садиться. Однако, прежде, чем машину-то посадить, я пару залпов дал, так что этим гадам мало не показалось. Сели мы, потом, пока фрицы в себя пришли мы бегом сюда. Ну, а остальное вы знаете…

– Мне только вот чего непонятно: почему немцы с «тарелками» возятся. Если «тарелки» Ми-го, а те с фашистами за одно, так чего фрицы весь этот флот не могут на Землю перегнать? Почему они так медлят?

Григорий Арсеньевич какое-то время молчал.

– У меня ощущение, что Ми-го очень бояться гнева Древних. Поэтому сами они флот поднять не могут. Одно дело прятаться здесь, и совсем другое подставиться под удар, а фашисты… Управление «тарелками» дело довольное сложное, тут используются совершенно иные принципы и летчиков нужно учить практически с нуля, к тому же словарный барьер. Представь, что ты пытаешься объяснить дикарю из Занзибара принцип работы беспроволочного телеграфа. Тем не менее, рано или поздно они научатся, а тогда…

– Это без сомнения, та «тарелка», что мы в пустыне угробили была под людей переделана, и все надписи на немецком.

– Значит, времени терять нельзя. «Тарелки» в небе будут означать победу Германии.

– Так нужно связаться с командованием, вытащить сюда наших. Ведь нашей молодой республике такое оружие очень пригодилось бы! Тогда ни один фашист, ни один капиталист не сунулся бы! – встрял Кашев.

– И весь мир захлебнулся в крови и был бы разрушен большевиками.

– Провокационные речи, говорите…

– А я не обязан придерживаться «генеральной линии партии»! – фыркнул Григорий Арсеньевич, при этом он нахохлился и стал похож на озлобленного совенка. – Я, извините СССРу клятв не давал и распространения красной заразы не допущу, по мере своих сил, – последние четыре слова он произнес много тише. – А если что не нравиться, выход, вон так, – он кивнул в сторону лестницы. Руки в ноги и пошел…

– Подождите! – встрял в разговор Виктор. – Так мы переругаемся, и ни к чему хорошему это не приведет. Давайте пока действовать сообща. Ведь ни у кого же из нас нет сомнений в том, что немцев надо остановить?

Оба спорщика сидели полубоком друг к другу, явно испытывая сильную антипатию.

– И что же вы предлагаете? – обратился Василий к Григорию Арсеньевичу.

– Попробуем действовать по старой схеме: вызовем шоганта…

– Я не хочу иметь с этими тварями ничего общего! – отрезал Василий.

Григорий Арсеньевич только плечами пожал.

– Тогда предложи свой вариант.

– А если спросить у этих? – Василий кивнул в сторону стены, где в нишах лежали «жемчужины» демонов.

– Давай! Вперед! Они тебе насоветуют.

– А шогант, – на мгновение Василий закрыл глаза и перед ним, как живые, встали чудовища, с которыми он сталкивался под Ельском. – Нет уж, нет уж… Да и как вы можете быть уверены, что эта тварь будет нам помогать?

– Но в Ельске же помогла!

Василий только фыркнул.

– К тому же, Василек, ты должен помнить, что шогготы, а особенно, шоганты, исполняют волю Древних.

– … или Старцев.

– Или Старцев, – согласился Григорий Арсеньевич. – А ведь и те, и другие ненавидят Ми-го.

– Они и друг друга не любят.

– Тем не менее, когда это необходимо, они действуют заодно. И ни те, ни другие понятия не имеют о том, что тут происходит.

– Ну, положим Великий Спящий догадывается, что тут что-то не в порядке, иначе ни ты, ни я тут не оказались бы.

– И все же, Григорий Арсеньевич, при всем уважении к вам, разрешите усомниться в мудрости Ктулху. Если бы он все знал, то давно принял меры…

– Давай не станем затрагивать темы, ответ на которые может оказаться очень неприятным… – заметил Григорий Арсеньевич.

Наступила зловещая тишина. Пауза затягивалась.

– Знаете, я вот тут послушал вас, – вмешался в разговор Кашев, и у меня создалось впечатление, что вы обе бредите. О чем вы говорите? Демоны, боги, вторжения… Идет война, немцы, точнее фашисты…

Григорий Арсеньевич отмахнулся от Кашев, словно от назойливой мухи.

– Мне кажется вы уже видели достаточно, чтобы понять, что мир вовсе не такой, каким вы раньше себе его представляли.

– И?

– И не суйтесь в разговор, – а потом снова повернулся к Василию. – В общем так, я принял решение. Но если что, то те же демоны «задвинут» шогантатуда, откуда его принесут.

– Ну почему именно шогант! – взвился Василий. – Тогда уж лучше отыщите того Старца, что некогда посылали мне на помощь. От него, по крайней мере, не так воняет.

– Старец может затеять собственную игру, – возразил Григорий Арсеньевич. – К тому же я обещал оставить его в покое, после того случая.

– Ладно, проехали, – махнул рукой Василий. – Делайте, как знаете.

Ничего не говоря Григорий Арсеньевич встал и направился к ближайшей защитной пентаграмме. Василий же остался сидеть низко опустив голову, и даже не посмотрел ему вслед.

Через минуту Григорий Арсеньевич, заняв место в центре одной из пентаграмм, начал читать речитатив, взывая к потустороннему существу. Дальше все происходило по традиционной, заезженной схеме. Несколько секунд и Убежище заволокло черным дымом. Потом появился демон. В этот раз это был Гимель из семейства Питона. И выглядел он словно Минотавр. Только глаза рога и копыта были у него из живого пламени.

– Ты должен доставить мне шогантаТроицкого, – приказал Григорий Арсеньевич.

– Слушаю и повинуюсь!

А через пару секунд сидевшие на подушках и одеялах содрогнулись от накатившей волны тошноты. После чего в центре зала возникла странная фигура лишь отдаленно похожая на человеческую. В первый момент Василию показалось что перед ним человек, с которого заживо содрали кожу. И только чуть позже он разглядел слишком большие для человека зубы и горящие красным, хищным огнем глаза.

Григорий Арсеньевич зажимая нос рукавом шагнул у чудовищу, то же самое сделал Василий.

– Рад новой встречи, – утробно проворчал шогант, скрестив руки на груди и взирая на людей сверху вниз с высоты своего огромного рота.

– Чего нельзя сказать о нас, – проворчал Василий, но шоганти Григорий Арсеньевич сделали вид, что не слышат его замечаний.

– Смотрю, с нашей последней встречи ты сильно изменился, – заметил Григорий Арсеньевич.

Шоганткивнул в ответ на комплимент.

– Как я понимаю, мы в Белом городе?

– Да.

– Зачем вы вызвали меня сюда?

– Тут есть определенные проблемы, которые нам самим не решить.

– С каких это пор род шагготоврешает дела людей?

– Ну, один раз ты нам помог…

– Там были замешаны высшие силы. Вам предстояло совершить действо санкционированное Великим Спящим. Хоть он и не является прямым моим повелителем, но я всегда вынужден прислушиваться к его просьбам.

– В этот раз, надеюсь, ты прислушаешься к нашей просьбе, благо мы действуем в интересах как Древних, так и Старцев. Но нам нужна помощь…

– Вначале изложите суть проблемы, а потом я подумаю…

Василий сделал шаг назад, потом, не выдержав, упал на колени и его вывернуло.

– Проблема в том, что, насколько мне известно, Ми-го готовят вторжение, – ответил Григорий Арсеньевич, прикрывая нос и рот платком.

Шогантзадумался. Потом словно приняв решение вновь обратился к Григорию Арсеньевичу.

– Как я понимаю, существует еще одна проблема?

«Неужели эти твари и в самом деле владеют телепатией», – подумал Григорий Арсеньевич, удивляясь проницательности шоганта, но вслух он сказал:

– Да, вот те три девушки, и он показал в сторону «бывшей пищи» Ми-го. Мы не знаем, что делать с ними.

Шогантничего не ответил. Повернув свою омерзительную голову, он уперся взглядом горящих глаз в сторону несчастных. Те, понимая, что речь, идет о них, затрепетали…

Вообще эта троица являла собой зрелище весьма жалкое, хотя их стойкость, то как они держались друг за друга, и как здоровая помогала своим приятельницам калекам вызывало восхищение. Хотя с другой стороны все они были из Румынии, полукровки – наполовину цыганки, наполовину еврейки. Все их родственники были уничтожены нацистами, этих же девушек вместе еще с тремя товарками отправили в Белый город вместе с запасами пищи. Их под конвоем провели по белому коридору, а потом держали взаперти, так что они и понятия не имели что оказались на другой планете. Даже уменьшенная сила тяжести не могла им этого подсказать, так как все три были неграмотны и даже считали с большим трудом…

– Я бы предложил пустить их в расход, – после долгих раздумий начал шогант, – но зная о том, насколько вы люди сентиментальны… Вылечите их, и они станут неплохими самками для развлечений.

– Это нам не подходит, – покачал головой Григорий Арсеньвич. – А что ты говорил насчет вылечить?

Шогантопять задумался.

– Кровь вампиров. Она восстановит их тела.

– Ты хочешь сказать, что нужно сделать из них вампиров?

– А почему бы и нет? – ухмыльнулся шогант. Лучше бы он этого не делал. И так не красавец, улыбнувшись он превратился в настоящее воплощение ужаса.

Девушки понимая, что речь идет о них, но не понимая ни слова из разговора под взглядом Шогантадрожали как осиновые листы.

– Это не Земля, – продолжало чудовище. – Тут невозможна эпидемия вампиров, зато обратив этих несчастных, вы излечите их и одновременно получите идеальных стражей, так что никакие фашисты сюда больше не сунутся, а если и сунутся, то сильно пожалеют. Да и я вам тогда буду не нужен, тем более, что мое присутствие вам неприятно, – тут он повторил свою «обворожительную» улыбку.

Григорий Арсеньевич повернулся к Василию, которому, наконец удалось совладать со своим желудком.

– Как тебе предложение?

Оперуполномоченный лишь плечами пожал.

– Не хуже любого другого. Только где гарантии, что они не переберутся на Землю?

– Такой гарантии нет, – согласился Григорий Арсеньевич. – Но с другой стороны: что мы теряем?

Василий только плечами пожал.

– Только тогда не стоит их всех трех… – поджала голос Катерина. – Одна-то из них нормальный человек.

– Вот ты с ней возиться и будешь, – фыркнул Григорий Арсеньевич.

– И буду! – задрав голову, объявила Катерина.

– Ну, а теперь самое главное, – Григорий Арсеньевич вновь повернулся к шоганту. – Предположим мы оставим тебя в покое, отправим назад, туда, откуда забрали, но прежде ты должен нам сказать: как из этих несчастных сделать Королев ночи?

– Обратитесь к Во-Аслью, – и шогантуказал на одну из ниш. – Этот демон покровитель всякой нечисти, так что с удовольствием окажет вам услугу. Впрочем… Пусть он отправит меня назад, туда откуда вы меня вытащили. Мне в вашем мире, знаете ли, неуютно, – и шогантпоежился. – А в качестве оплаты он с удовольствием покусает красавиц, только сначала поинтересуйтесь, как уберечься и самим не пополнить список жертв.

– Спасибо за заботу, – пробормотал Григорий Арсеньевич, потом переглянулся с Василием, тот кивнул. – Принято, – объявил Фредерикс.

– А мое мнение вас не интересует! – взвился Кашев.

– Совершенно верно, – даже не повернувшись к разведчику согласился Григорий Арсеньевич, и тяжело вздохнув отправился к пентаграмме возле указанной шогантомниши. Кашев потянулся было за пистолетом, но его рука неожиданно замерла в воздухе, в лицо его смотрело дуло револьвера Василия.

– Не балуй.

– Но… – начал было Кашев.

– И заткнись, твое дело – шестое, – и для убедительности Василий чуть повел стволом. – Не мешай дело делать, а свои мысли при себе оставь. Они нам не интересны.

Кашев кивнул. А что ему еще оставалось делать?

Тем временем Григорий Арсеньевич встал в защитный рисунок и принялся изучать надпись на стене. Но не успел он прочитать древние письмена, как та из цыганок, что была здорова метнулась к нему. Василий даже не успел ее остановить. Упав на колени, она схватила Григория Арсеньевича за руку и принялась что-то лопотать на своем языке, то и дело оглядываясь на шоганта. Григорий Арсеньевич, который уже начал читать заклятие недовольно поморщился. Василий замер. Даже он знал, что нельзя прерывать заклинание вызова иначе это грозит неприятностью, как тому, кто вызывает демона, так и всем остальным, потому что защитный круг нарушен и по телу девушки, как по мосту, перекинутому через бездонную пропасть, демон может добраться до чародея.

На мгновение все замерли, потом Григорий Арсеньевич, извернувшись ударом ноги отшвырнул несчастную, одновременно с этим произнося последние слова заклятия. Девушка с окровавленным лицом повалилась на каменный пол. Василий хотел было броситься, чтобы предотвратить вторую попытку, но вместе с ним дернулся и Кашев, вновь попытавшись достать пистолет. Так что Василий вынужден был остаться на месте, нацелив свое оружие на разведчика.

Ситуацию спасла Катерина. Поняв, что происходит она бросилась на цыганку, вцепилась в нее изо всех сил, и девушки, колотя друг друга, покатились по полу.

За всем этим действом никто, кроме Григория Арсеньевича не заметил, как из стены выскользнула тень и бесформенным призраком застыла перед бароном. А портом тень заговорила и хоть голос ее звучал совершенно обыденно, было в нем нечто заставившее всех присутствующих разом замереть. Василий, хоть и повидал на своем веку всякой чертовщины, почувствовал как мурашки непроизвольно поползли у него по спине. То же самое порой бывает с человеком, когда он обнаруживает ползущего по руке паука. С одной стороны тварь вроде бы не опасна, но с другой в человека возникает инстинктивное отвращение на уровне подсознания, отвращение с которым невозможно бороться.

– Зачем ты потревожил мой сон? – поинтересовался демон Во-Асль.

– Это правда, что ты повелитель сумеречных созданий, существ которые застряли между мирами? – поинтересовался Григорий Арсеньевич.

– Да, – ответствовал демон. – Мне подвластны все те, кто умер, и чьи души застряли в этом мире.

– Ты можешь сотворить танцоров ночи и уберечь от них? – продолжал расспросы Григорий Арсеньевич.

– Да… Надеюсь ты, смертный, вызвал меня не для того, чтобы изводить глупыми вопросами. Тем более, что тут я вижу хорошую добычу, – и демон повернулся в сторону остальных людей. Хотя у него не было как таковой головы и глаз лишь бесформенно облако темного нечто, у Василия возникло неприятное ощущение, что демон рассматривает его, буквально сверлит его взглядом.

Потом взгляд демона скользнул на шогантаи тот скалившись словно хищный зверь зашипел, чуть пригнулся, словно хищная тварь готовая броситься на противника, покусившегося на ее охотничью территорию.

– Итак, – начал Григорий Арсеньевич, – я желал бы, чтобы шогантвернулся туда, откуда прибыло недавно. В оплату я разрешу тебе превратить в ночных тварей двух изуродованных красоток, – барон махнул рукой в сторону калек. – И еще, – добавил он тут же, видимо боясь, что демон раствориться не дослушав, у остальных присутствующих должна быть защита от созданных тобой тварей. При этом никакого членовредительства и выкрутасов в вашем духе.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил демон.

И вновь Василий почувствовал, как волна дрожи прокатилась по его телу. Нет, все таки было в голосе этой твари что-то омерзительное, насмешливое, то, что заставило содрогнуться саму его сущность.

А потом была боль. Ужасная боль от которой выворачивало нутро. Словно тысячи игл разом пронзили тело. Василий закричал от боли и ему вторил Кашев и остальные, находившиеся в Убежище. Краем глаза Василий увидел как неестественно изогнулось тело Кашева. Со стороны даже могло показаться, что его кости на несколько мгновений стали резиновыми. Тело приняло неестественные очертания… И тут на Василия накатила тьма. Он выронил револьвер, упал на колени и срывая ногти о каменные плиты стал завывать от боли. Боль была столь сильной, что он даже не понял, когда она прекратилась. Но еще долгое время Василий пролежал на полу обливаясь холодным потом. Казалось гимнастерка его промокла насквозь.

Наконец приподнявшись на колени, он попробовал оглядеться, но зрение отказывало ему – перед глазами прыгали красные круги. «Неужели барон ошибся, и мы все пали жертвами этой полупрозрачной твари, – пронеслось у него в голове. – Нет, такого быть не может, – тут же возразил он сам себе. – Иначе сейчас я уже был бы мертв.» Покачиваясь он попытался встать на ноги, но ноги его разъезжались. Тогда плюнув на приличия, он на четвереньках пополз к «лагерю» в дальнем углу зала. Казалось прошла целая вечность прежде чем он дополз до груды подушек и мягких одеял. Поварившись на них, он сделал еще несколько судорожных движений, дотянулся до бутылки со шнапсом и припал к горлышку, глотая немецкую водку, словно воду.

На мгновение он остановился, чтобы перенести дыхание и почувствовал, как кто-то схватился за бутылку, пытаясь вырвать ее из его руки. Василий повернулся и сквозь густой багровый туман разглядел Кашева. Глаза Павла Александровича были выпученными слепыми и губы… что-то странное у него было с губами, но подробности рассмотреть Василий не смог. Безвольной грудой повалился он на одеяла и замер, пытаясь понять, что же произошло.

Откуда-то, словно со дня глубокого колодца до него донесся хриплый голос Григория Арсеньевича:

– Все в порядке? Все живы?

Василий хотел что-то ответить, что с ним все в порядке, но язык отказывался повиноваться и непонятно, что было тому причиной: болевой шок или полбутылки шнапса. А потом по телу прошла новая волна боли, но это боль была совершенно иной. Такая боль бывает, когда отходит наркоз. Вновь выгнувшись всем телом Василий застонал, одновременно мысленно проклиная всех колдунов и демонов вместе взятых.

И как только боль отступила, он без сил рухнул на одеяла. Сколько он пролежал без движения? Час? Два? Василий сказать не мог. Мысли его неслись по кругу и что самое неприятное, больше всего он боялся сгинуть здесь в подземелье убежище под Белым городом, безвестным и никому не нужным…

Потом откуда-то словно повеял прохладный ветерок. Мысли стали постепенно проясняться. Василий неожиданно для самого себя сел, открыл глаза. Ощущение было такое, словно под веки ему попали песчинки. Вначале он потянулся было, чтобы протереть глаза, но неожиданно остановился. Нет, тут были не песчинки, а что-то другое… Он огляделся. Зрение вернулось к нему, хотя порой предметы, особенно удаленные, казались расплывчато размытыми.

Не смотря на опасения Василия, все вроде были целы.

Рядом с ним сидел уперев локти в колени Кашев и все еще потягивал остатки шнапса. Чуть поодаль на полу лежали Катерина и одна из цыганок. Судя по всему обе были живы. Григорий Арсеньевич сидел вдали на полу, прижавшись спиной к стене. Над головой у него темнела ниша, в глубине которой пряталась «жемчужина» коварного Во-Аслья. Ни самого демона ни шоганта, нигде не было видно.

– Что случилось? – поинтересовался Василий слабым голосом, обращаясь в первую очередь к Григорию Арсеньевичу.

– Это как раз то, мой юный друг, что я быв назвал помощью демона. Уверен, он все сделал, как я приказал, вот только добавил от себя небольшой штришок…

– Из-за которого мы тут все чуть не сдохли, – сквозь зубы добавил Кашев.

– Не сдохли, и то хорошо, – отозвался Григорий Арсеньевич. Постанывая он оперся о стену, с трудом поднялся, побрел через зал, неожиданно остановился и что-то поднял с пола. – А оружие не хорошо разбрасывать, Василек. Не тому я тебя учил.

Но Василий пропустил это замечание мимо ушей. Не до того ему было. И хотя он знал, что Григорий Арсеньевич прав, и как бы больно не было оружие терять никак нельзя, он все же наплевал на замечание. Повернулся вытащил из коробки еще одну бутыль шнапса, сковырнул пробку и сделал очередной большой глоток, и только тут обнаружил, что Кашев с удивлением уставился на него.

Что-то не так? Василий насторожился.

– Что у тебя с губами? – в ответ на удивленный взгляд оперуполномоченного протянул Кашев.

«А что, в самом деле, у меня с губами?» – пронеслось в голове Василия, и тут он увидел нечто что ему не понравилось пуще остального. У Кашева губы были изрезаны, словно кто-то крошечным ножичком вырезал на них какие-то странные письмена, похожие на арабскую вязь, и письмена эту уходили внутрь рта, а когда Кашев говорил, они шевелились. В испуга Василий коснулся пальцами собственный губ и почувствовал шероховатые полоски, он сунул палец в рот, провел по небу, по деснам, по внутренней стороне щек. Все внутри было покрыто крошечными шрамами – колдовскими письменами демона.

«Нет, этого быть не может»!

Василий хорошенько приложился к бутыли, только шнапс его не брал. С ужасом уставился он перед собой, пытаясь осознать, что с ним произошло. И тут взгляд его натолкнулся на Григория Арсеньевича. У того тоже с губами был непорядок.

– Эти письмена… – начал было Василий, обращаясь к своему учителю.

– Что ж, мы с тобой постепенно обретаем вид настоящих колдунов, – усмехнулся тот. – Зрелище не из приятных, согласен, но существует губная помада… Кстати теперь нам не страшны ни вампиры с вурдалаками, ни волки-оборотни, ни другая сказочная или полусказочная нечисть. Теперь мы неуязвимы для них, и можем посещать те уголки Земли, что закрыты для простых смертных.

– Сейчас соберу чемодан и поеду на экскурсию! – фыркнул Василий.

– Не ершись. Такая защита вещь полезная, хотя, если честно, со стороны Во-Аслья я такой гадости не ожидал…

– И это теперь на всю жизнь? – с удивлением пробормотал Кашев.

– Нет, можешь взять нож и соскоблить, – фыркнул Василий.

– Зато теперь все мы недоступны для них, – и Григорий Арсеньевич махнул рукой в сторону калек. Только теперь они были вовсе не калеки. Даже со своего места Василий увидел что девушки совершенно нормальные и руки с ногами у них на месте.

– И…

– А они теперь смогут поквитаться со своими мучителями.

– То есть? – не понял Кашев.

– А чего тут непонятного. Они стали вампирами, вурдалаками, кровососами, – называй их как хочешь. Их теперь очень сложно убить, зато они даже с помощью маленькой ранки могут превратить тебя в одного из своих рабов. И пока они живы их армия будет расти. Они будут плодиться, словно чума. Только дальше Белого города не выйдут. А даже если и выйдут, то на Луне люди могут жить только в Белом городе.

– И…

– Чего ты такой непонятливый? Сейчас Григорий Арсеньевич дверь откроет. Девушки отправятся на охоту и всем немцам, ми-го и тем кто еще там бродит – капут! Станут они вампирами, а посему тварями для нас не страшными… – Василий хотел еще сказать что-то, но не успел. Одна из «безногих» дев по животному взвыв неожиданно взвилась к потолку Убежища.

На мгновение она зависла наверху, изучая зал хищным взором. В этот миг была отлично видна ее великолепная фигура, которой позавидовала бы любая фотомодель. Только кожа у нее стала белой, цвета слоновой кости, глаза горели красным огнем, и поверх кожи струился странный черный дымок, словно газовая вуаль.

Почти минуту девушка неподвижно висела в воздухе, а потом пулей метнулась к Василию. И вдруг того охватило необыкновенное чувство блаженства. Всего остального окружающего мира не осталась. Была лишь черноволосая красавица с горящим взором, тело которой манило, обещая неземные удовольствия. Василий качнулся к девушке к девушке-вамп. Еще мгновение и она забилась в его объятиях, словно только что пойманная птичка. А потом…

Он даже сам не понял, куда исчезла гимнастерка. Девушка прильнула к нему. Ее руки с невероятно длинными ногтями скользило по его груди, вызывая томную негу. Василий буквально таял от блаженства. А потом губы, сочные алые губы красавицы коснулись его шеи. Он почувствовал трепет плоти и… Со страшным шипением девушка отскочила метра на два. Упала на спину на пол и неестественно выворачивая руки поползла прочь от него. Лицо ее скривилось в ужасной маске настоящего Зла. Это существо в один миг стало настоящим дьяволом.

Василий чуть приподнялся, и только тут осознал, что совершенно голый. Когда это он успел раздеться? Быстрым движением он накинул на бедра гимнастерку и только потом огляделся.

Кашев сидел в стороне и лицо его вытянулось от удивления. Что касается Катерины и девушки с которой она подралась – обе сидели на полу выпучив глаза. Лишь Григорий Арсеньевич стоявший рядом с ними чуть ли не хохотал, разглядывая голого и недоумевающего Василия.

– Вот, – наконец заговорил он с большим трудом преодолевая очередной приступ смеха. – Мы с вами наблюдали типичную сцену соблазнения вампира, а потом полного отчуждения намеченной жертве. Если бы не дар демона, весьма специфический, должен заметить, Василия бы только что сожрали в прямом смысле этого слова.

– Но я… – начал было Василий и замолчал, подыскивая слова для оправдания. Особенно ему стыдно было перед Катериной, ведь она была свидетельницей того, как он в один миг потерял голову от другой женщины.

– Не стыдись, мой мальчик, – продолжал Григорий Арсеньевич. – Никто, не мужчина, ни женщина без специальной защиты не могут устоять против любовного зова нечисти. Так что в трое «грехопадении» нет ничего позорного и не твоя вина, что новообращенная тварь избрала своей целью именно тебя.

Вампирша же, пятясь, заползла в дальний угол Убежища, да так и осталась сидеть в нем на полу, скрежеща зубами. Василий повернул взглянуть на вторую новообращенную, но ее нигде не было видно. «Ладно, найдется», – решил Василий. Из закрытого подвала ей деваться некуда.

– Что ней случилось? – пробормотал Кашев разглядывая преобразившуюся девушку. Раньше он, в отличии от Василия, Григория Арсеньевича и Катерины, никогда не видел настоящих чудовищ, и теперь все происходящее было для него ново.

– Что с ней случилось? – вздохнул Григорий Арсеньевич, присаживаясь рядом с разведчиком. – Скажем так: ее коснулось крыло тьмы. Душа, назовем это так, изменилась и теперь она стала совершенно иным существом, лишь отчасти принадлежащим этому миру.

– Но как она… откуда ноги, способность летать и все это…

– Еще Чарльз Дарвин говорил, что в человеке сокрыто много того, о чем сам человек даже не подозревает. Это я о способности летать. С другой стороны, поймите правильно: она перестала быть человеком и теперь стала совершенно иным существом. Она ненавидит серебро и золото. Эти металлы плохо влияют на метаболизм ее организма, впрочем точно так же как чеснок и святая вода… Поймите, наконец, Павел Александрович, есть в мире многое, что неизвестно нашим ученым. Ученые по ограниченности, который накладывает на них материалистическое, то бишь научное, мировоззрение, часто отрицают вещи совершенно очевидные, лишь потому, что те не укладываются в придуманный ими же механизм мироустройства. Вот так и вампиры. Твари, ничуть не хуже каких-нибудь африканских аллигаторов. Только непонятные, а посему пугающие и следовательно отвратительные.

– Вы хотите сказать, что Дракула, был точно таким же?

– Не знаю… – покачал головой Григорий Арсеньевич, хотя, скорее всего да. Только вам нужно хорошо понимать разницу между Носферату и графом Дракулой из романов и фильмов и реальными персонажами вроде Савы Совановича и Михайло Катича. Однако если обратиться к библейским истокам, то первым вампиром можно назвать Каина. Бог проклял его за убийство брата, сделав бессмертным. А позже во время скитаний он спутался с Лилит – первой женщиной, женой демона Люцифера. Сейчас сложно сказать, что в этой истории правда, что вымысел. Так же как невозможно определить что за Бог проклял Каина… Но в существование в существование Лилит, не в качестве первой неудачной попытки Бога сотворить женщину, а в качестве жены демона, я готов поверить…

– Но откуда у них взялись руки и ноги? – не унимался Кашев. – Не могли же они вырасти за несколько минут.

– А они и не вырастали, – ответил Григорий Арсеньевич. – Я же объясняю, что эти существа совсем иного уровня. Их нельзя ровнять… Впрочем объясню по другому. Человек сам по себе цельная структура. Он существует в нескольких измерениях, сознавая свое существование только в одном. Когда же он превращается в сумеречное существо вроде вампира то все части воссоединяются.

– Не понимаю… – протянул Кашев.

– Ну, вы наверное не раз слышали, что у инвалидов иногда болят отсутствующие конечности, то есть человек ощущает боль в ампутированной ноге или руке. Это как раз и есть симптом взаимопроникновения миров. Если же человек соединяет все эти свои образы, то становится единым.

– То есть вы хотите сказать, что сейчас эти девы воссоединили свои образы… А если сейчас им отрезать ноги, то обратного пути не будет?

– Не совсем так. Человек – цельное создание, и я боюсь, что отрезать какую либо конечность у вампира у вас не получится, или же это приведет к моментальной гибели всего организма… А кстати, где вторая «красотка»?

Все стали озираться.

Наконец Василий заметил фигуру, закопавшуюся в бесформенную груду брезента, некогда бывшего продуктовой фашистской палаткой.

– Вот и славно! – вздохнул Григорий Арсеньевич. – А то от этих демонов можно ожидать любой провокации… Что ж, Василек, одевайся, пора браться за дело. Чем быстрее начнем тем быстрее закончим.

Василий начал озираться в поисках своей одежды, которую в порыве страсти молниеносно сорвал с себя. Тем временем третья цыганка, которая осталась в человеческом облике, подошла к Григорию Арсеньевичу и заговорила о с ним о чем-то на своем странном напевном языке, барон же говорил односложно, покачивая головой. Речь девушки становилась все более эмоциональной. Она то и дело бросала косые взгляды на вампиршу забившуюся в угол. Потом неожиданно для всех опустилась на колени и стала умолять о чем-то Григория Арсеньевича. Но тот оставался непреклонен.

Тогда девушка повернулась, и видя, что Василию не до кого подбежала к Кашеву, бросилась перед ним на колени и стала умолять о чем-то. Разведчик повернулся к Григорию Арсеньевичу:

– Что ей надо? – с удивлением спросил он.

– Она и сама толком не знает, – ответил барон. – с одной стороны она хотела бы присоединиться к ним, с другой – требует, чтобы я вернул им нормальный человеческий облик.