Текст книги "Альфа Эридана(сб. из периодики)"

Автор книги: Александр Колпаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Широко раскрытыми, остановившимися глазами Татьяна смотрела на Андрея и видела на его лице печать страданий, которые он перенес.

Она прилагала все усилия, чтобы не закричать, старалась улыбнуться, кивала головой в ответ на его слова. Как в тумане, она видела измученное лицо Андрея, на котором, словно факелы, горели глаза.

Андрей говорил быстро, иногда бассвязно. Он торопился, как будто в эти последние минуты хотел сказать ей все о своих чувствах. Ведь он так мало и скупо говорил о них прежде, в дни их счастья! Потом он снова повторил просьбу вырастить сына и в день Памяти Погибших Астронавтов отдать его в Академию Межзвездных Проблем.

– Ты обещаешь мне? Обещаешь? – спрашивал он.

– Да… – шептала Татьяна, продолжая машинально улыбаться. – Обещаю!

Его лицо засветилось.

– Спасибо! Расскажи сыну обо мне. Верю, что именно он… – Андрей напрягал последние силы, – первым достигнет миров Денеба… Там живут удивительные существа, создавшие фабрику праматерии… Голубой Цефеиды. Прощай… Прощайте, братья!

Внезапно все исчезло: Андрей выключил экран связи. Глухо вскрикнув, Татьяна потеряла сознание.

Она уже не видела того, что увидели космонавты, стоявшие на площадях Космоцентра: далеко в стороне от звездолета вдруг ослепительно вспыхнула голубая звездочка. Через минуту она угасла. Миллионноголосый крик прокатился по городу. Космонавты поняли, что означала эта вспышка… Андрей сжег себя в пламени плутониевой шашки, развивающей температуру в четыреста тысяч градусов, потому что его тело, насыщенное до предела вирусом, представляло бы наибольшую опасность для тех, кто потом войдет в мертвый звездолет…

Совершенно седая женщина медленно шла по Площади Погибших Астронавтов. Ее поддерживал за руку высокий, стройный черноволосый юноша. На его светлом, открытом лице странно выделялись угрю-моватые глаза Андрея.

Со всех концов на площадь вливались толпы людей.

– Сегодня день Памяти Погибших Астронавтов… – чуть слышно промолвил юноша. – День памяти моего отца.

– Да, – так же тихо ответила Татьяна и невольно посмотрела в зенит. Но звездолета “Россия”, “который в течение восемнадцати лет висел в небе над Космоцентром, там уже не было. Два года назад ученые наконец разгадали сущность действия вируса с Оранжевой и создали эффективный препарат. В великой “битве за спасение тридцати семи”, как назвали земляне работу ученых по разгадыванию тайны действия вируса, принимали участие все микробиологи планеты, самые мощные кибернетические машины. Шестнадцать лет напряженного труда принесли победу. Облаченные в скафандры высшей биологической защиты, микробиологи вошли в мертвый звездолет. Три месяца ученые тщательно дезинфицировали салон корабля, проверяли биороботами каждую микроскопическую пору. Затем они полгода осторожно “пробуждали” космонавтов, по мере усиления жизнедеятельности их организмов вводя им в клетки все более мощные дозы “Антивируса”. Все тридцать семь были спасены.

Татьяна перевела взгляд на землю. Гигантская площадь утопала в цветах. Цветов было много, целое море. За ними любовно ухаживали все дети Космоцентра. Она взяла сына за руку.

– Пойдем к отцу… – сказала она тихо и вдруг запнулась. По ее лицу “прошла печаль.

– Не надо, – мягко сказал сын Андрея. – Ты опять плачешь?… Что бы сказал отец? Я горжусь им! – воскликнул он. – Хочу быть таким же, как он и все его друзья… – добавил он несколько смущенно.

Они достигли противоположного края площади. Там перед Высшим Советом по освоению космоса, среди кустов цветущих роз, возвышался стометровый мраморный обелиск. На пьедестале, выполненном в виде мезонной ракеты 3060 года, стоял до боли знакомый ей человек. Его лицо было обращено к космосу, ради познания которого он отдал свою жизнь; гениальный скульптор изобразил Андрея в космическом скафандре, без шлема; непокорная прядь волос, казалось, шевелилась в струях теплого ветра, дувшего с юга. Андрей держал в руках раскрытую Книгу Познания Вселенной. Лицо космонавта освещалось доброй улыбкой. У его ног плясали языки пламени. Неведомым ухищрением искусства и техники цветового освещения скульптор придал языкам пламени почти осязаемое, реальное трепетание. Казалось, Андрей наяву сгорает во имя спасения людей.

На окрестных холмах прозвучал салют в честь Погибших Астронавтов, заиграли на Площади сотни оркестров. Тысячи людей, пришедших сюда в этот день, почтили долгим молчанием светлую память своих погибших братьев.

Кто-то осторожно тронул Татьяну за плечо. Она вздрогнула и обернулась: перед ней стоял Варен. Старый товарищ Андрея задумчиво улыбался.

– Здравствуй, Таня… я пришел к тебе и… к нему. – Он показал глазами на обелиск.

– И за ним?… – с усилием спросила она и посмотрела на сына.

– Да, – ответил Варен. – Ты же знаешь… Сегодня я должен представить его членам Совета. Они хотят посмотреть твоего мальчика, прежде чем он отправится на восьмой спутник Сатурна для прохождения начал астронавигации.

Она взглянула на Варена. Потом она перевела взгляд на сына, опустила голову и вздохнула.

– Веди его в Совет… Так хотел Андрей.

журнал “Юность”, 1960, N 4

ПРИШЕЛЕЦ

…Ионная грузовая ракета «Байкал» совершала последний в текущем году перелёт по линии Луна – Церера. Она держала курс на Иридиевые рудники Цереры, где должна была погрузить сто тонн металла и точно по графику стартовать в обратный путь.

Главный механик Ли Фу-чен перевёл двигатель на автоматическое управление, и космонавты уже собирались залечь в контуры, чтобы «вздремнуть под мерный рокот ионизированных молекул», по выражению Ли Фу-чена, как вдруг прозвучал изумлённый возглас инженера-программиста Маши:

– На правом экране – странный силуэт!

В астротелевизор, ярко выделяясь на фоне чёрного пространства с немерцающими точками 36 звёзд, возник причудливый силуэт космического корабля. Он увеличивался с катастрофической быстротой, постепенно заполняя собой весь экран. Пилот Семён Назаров бросился к пульту управления, но его опередил сторожевой робот. Пронзительно загудела сирена – сигнал автоматического включения боковых дюз, – и пилот, не удержавшись, кубарем покатился под «ноги» робота: так резок был толчок ускорения, отвернувший ракету на несколько градусов в сторону. Пулемётной дробью отозвались счётчики Гейгера, установленные по левому борту «Байкала», когда мимо них, чуть ли не вплотную к кораблю, беззвучно проскользнул неведомый звездолёт.

– Что за дьявол?! – выдохнул астроном Балаез, отирая со лба пот и вопросительно глядя на поднимавшегося с пола Назарова. – Без позывных, без световых сигналов… Прямо «Летучий Голландец»!…

Назаров, не отвечая ему, торопливо настраивал искатель. Электромагнитные щупальца радара шарили в черноте астральной ночи, разыскивая «дьявола».

– Есть!… – сказал Ли Фу-чен, глядя из-за плеча Семёна на экран.

Там появился «дьявол», выглядевший теперь безобидным «червяком». Он быстро уползал в правый верхний сектор обзора.

– Надо его догнать! – воскликнул Балаев, приподнимаясь в контуре. – Может быть, корабль потерпел аварию?… Или нуждается в помощи?…

– Попробуй, догони, – без энтузиазма откликнулся Назаров, кивнув на уползающего «червяка». – Полюбуйся! Мчится, как зебра! Не менее двухсот километров в секунду!…

– Это дела не меняет! – горячо поддержал астронома Ли Фу-чен. – Догнать можно! Если переключить реактор на форсированный режим ионизации…

– А расход топлива? – хмуро взглянул на него Семён. – Ты ручаешься, что энергии хватит до Главного Космодрома?

– Не беспокойся, – сказал Ли Фу-чен. – У меня всё подсчитано.

Некоторое время Назаров раздумывал. Потом решительно махнул рукой и крикнул Маше:

– Машенька, приготовься! Координаты – склонение восемь градусов десять минут, прямое восхождение двадцать пять градусов! Скорость около ста пятидесяти километров в секунду. Рассчитай программу преследования и режим ускорений.

Маша быстро взглянула на Семёна и ещё ниже склонила голову. Дробно застучал интегратор. Вскоре она подала Семёну перфоленту с пробитой отверстиями программой, он быстро заложил программу в электронный мозг «Байкала».

Теперь они мчались чуть выше плоскости кольца астероидов. Но и здесь плотность метеоров была столь велика, что «Байкал» казался охваченным сплошным морем алия: встречаясь на огромной скорости с ленинитной бронёй корпуса, микрометеоры загорались голубым пламенем. Иногда из общей массы голубых вспышек взлетали фиолетовые протуберанцы – в корабль ударял метеор покрупнее, весом в пять-десять граммов. Расстояние между кораблями сохранялось неизменным ещё несколько часов. Ли Фу-чен всё увеличивал подачу тяжёлых молекул в реактор ионизации.

Ускорение вдавило космонавтов в контуры. Тревожно перемигивались индикаторы на «груди» роботов, искатель непрерывно менял тон своего звучания – это означало, что преследуемый ими «дьявол» совершал сложные эволюции, а «Байкал» послушно повторял их.

– «Дьявол» превращается в слона с зонтиком! – вдруг закричал Ли Фу-чен.

Но космонавты и без него видели это. На пределе мощности двигателя «Байкал» превзошёл самого себя: счётчик скоростей показывал двести два километра в секунду! Силуэт сначала перестал уползать в угол экрана, а затем начал увеличиваться, расти, превращаясь в причудливое гиперболическое тело с громадным параболоидом на корме, действительно напоминавшим зонтик.

Вот силуэт уже заполнил собой весь экран, не умещаясь в секторе обзора. «Байкал» догонял незнакомца.

– Перехожу на торможение, – предупредил товарищей Назаров, и, включив робот-пилот, погрузился в контур.

Из носовой дюзы вырвался ослепительный сноп раскалённого водорода, заработал тормозной двигатель. Стрелка акцелерографа стремительно побежала влево, показывая отрицательное ускорение.

«Байкал» поравнялся с незнакомцем. Меняя фокусировку астротелевизора. Балаев всё пытался охватить корабль одним взглядом, но безуспешно.

– Вот это громадина! – изумлённо пробормотал он.

У пульта деловито работали Семён с Ли Фученом. Искусно маневрируя, они подвели «Байкал» вплотную к незнакомцу, уравняли скорости обоих тел и выпустили соединительные автоматические фермы с магнитными «присосками».

– Что за корабль?… – гадал Балаев. – Почему он не подаёт признаков жизни?… Неужели, там никого нет, или они все умерли? Скорей наверх! – воскликнул он. – Я побежал за скафандрами!…

Он бросился на склад.

Когда Маша хотела взять один из костюмов, Семён мягко отстранил её руки. Она удивлённо взглянула на него.

– Ты останешься здесь, Маша, – сказал Назаров.

– Но почему именно я?! – Маша спокойно высвободила свои руки и опять взялась за скафандр.

– Товарищ Филатова! – Назаров чуть-чуть повысил голос. – Вы остаётесь в ракете!

Маша возмущённо выпрямилась и уничтожающе посмотрела на Семёна. Потом она бросила скафандр и отошла к электронной машине.

– Маша… – уже другим тоном произнёс Назаров. – Пойми, нельзя…

Всем своим видом она показывала, что не слушает его. Семён, заметив это, умолк; потом махнул рукой, как бы говоря: «Эх ты, девчонка…» – и стал решительно надевать скафандр.

…Назаров напряжённо вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть неведомый корабль. Он возвышался перед ним неясной крутой громадой. Параболоид диаметром не менее километра заслонял от них солнце: «Байкал» находился в такой густой тени, что они не видели даже лица друг друга. Контуры «Летучего Голландца», сверкая в лучах солнца, дали им представление об истинных размерах корабля.

– Вот это «червячище»! – восхищённо воскликнул Балаев. – Целая планета!… Но откуда же он прилетел? И кто его построил? Почему нас никто не встречает?… – забрасывал он Семёна вопросами.

– Не знаю… Идём туда, там всё выясним.

Космонавты включили магнитные ботинки и пошли по соединительной ферме.

Вещество корпуса чужого корабля было гладким как стекло, вернее, как хорошо отполированное зеркало. В лучах нашлемного фонаря оно вспыхнуло оранжевым светом. Космонавты шли по телу корабля прямо вверх, словно лезли на высокую гору.

– Чёрт!… – в сердцах выругался Семён. – Не то что люка, щели нигде не видно.

Они долго бродили в тени параболоида, пытаясь найти входные люки. Внезапно они наткнулись на небольшую площадку-выступ. Площадка была невелика: космонавты едка разместились на ней втроём.

В одном из углов квадрата, образуемого рёбрами площадки, виднелось небольшое овальное возвышение.

– Посидеть, что ли, собраться с мыслями, – проговорил Балаев, со вздохом облегчения опускаясь на возвышение.

И тотчас вскочил, словно ужаленный. В двух метрах от площадки, справа от неё брызнул ослепительный жёлтый свет.

Они увидели, как уходит в пазы корпуса массивная дверь люка. Свет погас, но зато загорелись разноцветные огоньки над входом, словно приглашая космонавтов войти внутрь. Поражённые, они некоторое, время молча всматривались в слабо мерцавшие огоньки.

– Нас как будто просят войти, – медленно, словно раздумывая, произнёс Назаров.

Он осторожно приблизился к люку и заглянул внутрь.

– Там… пусто, – сказал он, обернувшись к товарищам. – Виден тамбур, а дальше – закрытая дверь… Войдём?…

– Да! – ответил Ли Фу-чен.

Балаев, опередив Назарова, полез в люк.

Они не успели даже по-настоящему испугаться, как за ними сомкнулись створки входной двери и погас свет. Они очутились в непроницаемой темноте.

Где-то за стеной глухо гудели неведомые машины.

Тамбур был так тесен, что Ли Фу-чен оказался зажатым между Назаровым и Балаевым. Темнота сменилась пурпуровыми сумерками – их создавали десятки чашеобразных излучателей, вмонтированных в стены тамбура. Вслед за тем на космонавтов обрушились потоки голубоватой жидкости.

– Ух, ты… – от неожиданности Назаров даже присел.

Ли Фу-чен молча отфыркивался, не замечая, что находится в скафандре, защищающем от любых жидкостей. Балаев нелепо размахивал руками.

Распахнулась вторая дверь. Они как заворожённые машинально ступили в следующий освещённый тамбур. Снова потоки жидкости, пурпуровый свет, звон закрывающейся за их спиной двери, мгновенная темнота и опять – кубический тамбур, где их обсушили тёмно-рубиновые волны какого-то излучения.

Наконец сдвинулась массивная строённая дверь, и они очутились в обширном салоне, стены которого слабо фосфоресцировали. Внезапно загорелся необычный оранжево-сиреневый свет. Они перевели дух и стали осматриваться. Стояла напряжённая тишина.

Куда они попали? Чей это корабль?… Всё яснее их сознанием овладевала мысль, что корабль не земного происхождения, что волей случая они первыми из людей Земли встретились с собратьями по разуму, прилетевшими в солнечную систему из таинственных глубин вселенной. Смешанное чувство страха, любопытства и томительного ожидания овладело космонавтами. Они насторожённо осматривались. Где они, эти собратья по разуму?…

Друзья находились в сферическом зале, похожем на пассажирский салон рейсовых ракет «Земля – Марс». По всему залу стояли какие-то причудливые аппараты, отдалённо напоминавшие земных роботов.

Балаев медленно поднялся на ноги.

– Где же хозяева? – пробормотал он.

– Надо предупредить Машу, – озабоченно сказал Назаров и стал вызывать «Байкал». Спустя минуту на экране его радиотелепередатчика появилось лицо Маши.

– Наконец-то… – радостно выдохнула она.

Семён коротко рассказал о случившемся. На лице Маши отразился ужас, в широко раскрытых глазах было смятение.

– Но кто же захватил вас в плен?! – воскликнула она. – Неужели вы ещё никого там не встретили?…

– Никого нет… – пожал плечами Назаров. – Мы только начинаем осваиваться.

– Скорей возвращайтесь назад!

– Хорошо… – сказал Назаров и выключил аппарат.

– Как мы выберемся отсюда?

Ли Фу-чен и Балаев молча смотрели на Семёна.

Семён нахмурился.

– Во всяком случае, мы должны действовать, – сказал он.

Ли Фу-чен стал ощупывать стену, в которой только что был люк, пропустивший их в салол. Но стена была абсолютно гладкой, без каких бы то ни было пазов или выступов. Назаров с Бадаевым начали стучать в стены, прикладывая нашлемные чашечки звуковых приёмников и напряжённо вслушиваясь.

Увы!… Им отвечал лишь чистый, нежный звон неизвестного металла.

Тогда они стали изучать аппараты. Балаев направился к панели со множеством выключателей, по всей видимости пульту управления корабля. Когда до пульта оставалось всего два-три метра, на улиткообразном аппарате, стоявшем в центре салона, внезапно загорелся жёлтый глаз.

– Берегись!… – успел крикнуть Назаров.

Перед пультом бешено заплясала голубая завеса, астронавтов швырнуло друг на друга.

– Электромагнитная защита… – пробурчал Назаров, с трудом высвобождая свои ноги из-под Балаева. – Здесь надо глядеть в оба…

Он стал внимательно изучать «улитку», внутри которой то и дело возникали мелодичные переливы звуков.

– Кажется, я понял, в чём дело, – оживлённо заговорил Назаров. – Эта «улитка» – один из управляющих роботов звездолёта. Здесь нет никаких иных хозяев, кроме автоматов и кибернетических машин! – Он показал на причудливые аппараты. – Мы попали в самоуправляющийся и, вероятно, самопрограммирующийся межзвёздный корабль из другой планетной системы!…

– Межзвёздный?!! – в один голос воскликнули Ли Фу-чен и Балаев. – Не может быть! Откуда это тебе известно?…

– А огромный параболоид на корме! – воскликнул Семён. – Разве это не доказательство? Или вы забыли о фотонных ракетах? Их проекты давно уже обсуждаются в нашей печати. Только ракета, которая целиком превращает вещество в излучение и сверхмощным потоком отражает это излучение – фотоны, мезоны, радиокванты или то и другое вместе – в пространство, может достичь других солнц вселенной. Отбрасывание квантов осуществляет параболоидный «прожектор». Параболоид – самая характерная деталь межзвёздной субсветовой ракеты!

– Да… пожалуй, так и есть, – согласился Балаев.

– Но нам не легче от твоих рассуждений, – отозвался Ли Фу-чен. – Ведь если корабль не населён разумными существами, как же нам договориться с электродными машинами и роботами?…

– С роботами иногда можно договориться, – улыбнулся Семён. – До того как стать астронавтом, я долгое время работал в Кибернетическом Центре Академии наук. Там мы исследовали очень интересную проблему – как разгадывать структуру совершенно незнакомых кибернетических систем и принципы воздействия на них, хотя бы вот на такие, как эта. – Он ткнул пальцем в «улитку». – И добились кое-каких успехов.

– Да возможно ли это? – недоверчиво спросил Ли Фу-чен.

– Не думай, что это совсем безнадёжное дело, – заверил его Назаров. – Вспомни, что законы природы и закономерности превращений и изменений материи едины во всей Вселенной. Какими бы уравнениями или языком их не выражали, некоторые основные принципы и методы воздействия на кибернетические системы должны быть общими, сходными для разных цивилизаций. Перед нами система «умных» кибернетических машин, созданных неведомыми разумными существами, вероятно гораздо более высокоразвитыми, чем мы. Попытаемся вмешаться в функции этих «улиток» и «чемоданов»!

Назаров и Ли Фу-чен принялись обследовать «улитку». Балаев осматривал другие аппараты, находившиеся в салоне. Вскоре Ли Фу-чен обнаружил зигзагообразный шов, идущий по нижней плоскости «улитки». Он попытался осторожно раздвинуть шов.

– Погоди, – остановил его Назаров. – Вероятно, запирающее устройство находится где-нибудь на пульте…

– Но к пульту нам не подойти, – возразил Ли фу-чен.

– Погоди, – повторил Назаров. – Попробуем воздействовать на неё электромагнитными импульсами разной частоты.

И он принялся по какой-то непонятной системе излучать на «улитку» направленные импульсы. Однако это не принесло успеха. Тогда Назаров извлёк из набора ультразвуковой генератор и включил его.

При частоте ультразвука, равной полумиллиону герц, «улитка» вдруг отозвалась характерным звуком, но не открылась. Не выключая ультразвук, Назаров достал мезонный генератор и также направил его излучение на робота. От соединённого действия ультразвука и мезонного излучения «улитка» запела на разные голоса. Прошло несколько часов… Чужой робот не поддавался разгадке, если не считать того, что однажды вспыхнул экран над «улиткой», и космонавты увидели на нём силуэт звездолёта, медленно ползущий по очень вытянутой орбите вокруг Солнца.

Балаев обратил внимание на небольшую нишу в шаровидном выступе одного из «чемоданов» и, подойдя ближе, вдруг увидел в нише ряд розовых клавишей.

– Здесь какие-то клавиши! – воскликнул астроном. – Нажать, что ли?…

– Стой, стой! – испугался Ли Фу-чен. – Лучше повременим.

– Как ты считаешь, Семён?

– Мы должны рискнуть… Осторожно нажми один из клавишей. Думаю, ничего страшного не произойдёт…

С напряжённым лицом Балаев надавил на клавиш. Но ничего не случилось.

– Я ожидал, что сейчас появятся хозяева и подадут нам мягкие кресла, – с невесёлой усмешкой проговорил Балаев. – А то здесь и присесть-то не на что.

– Да… обслуживание так себе, – рассмеялся Ли Фу-чен.

Осмелев, Балаев нажал другой клавиш. И вдруг со звоном раскрылась «улитка», обнажив блестящее «нутро», подобное сотам с тысячами ячеек, От неожиданности астроном отдёрнул пальцы. «Улитка» закрылась.

– Ага! – вскричал Назаров. – А ларчик просто открывался. Ну-ка, нажми ещё раз!

– Если бы я приметил, какой клавиш нажал… – проворчал Балаев. Он неуверенно коснулся как будто того же клавиша, но сразу понял, что ошибся, так как раскрылся «чемодан» в дальнем углу салона.

– Вспомнил!… Третий слева.

Он снова раскрыл «улитку». Космонавты склонились над роботом, с интересом разглядывая сложное переплетение деталей, отдалённо напоминавших земные сопротивления; транзисторы, ферритовые элементы. Довольно быстро Назаров нашёл входной блок «улитки». Там в специальном устройстве виднелась узкая белая лента из материала, похожего на полиэтилен.

– Это, наверное, программы-команды, которым подчиняется робот! – Назаров с торжествующим видом извлёк ленту и показал товарищам мозаику непонятных значков, пробитых на ленте. – Даю голову на отсечение, эти значки не что иное, как комбинации двоичных чисел!

– С этим можно согласиться, – медленно проговорил Ли Фу-чен. – Схема двоичного исчисления наиболее приемлема для кибернетических систем.

– Бесспорно, корабль управляется Электронным Мозгом, – вслух размышлял Назаров. – Но в «улитке» заложена, вероятно, какая-то частная программа. Возможно, «улитка» командует аппаратами, расположенными в салоне управления… Давайте проверим это.

– Каким образом? – недоверчиво спросил Балаев.

– Прокручивая диски, на которых намотана лента. Впрочем… я не ручаюсь за точность своих прогнозов…

Они долго колебались, страшась ввести «улитку» в действие. Кто злает, какие сюрпризы она преподнесёт им?…

В конце концов Назаров решился и с помощью Ли Фу-чена стал осторожно вращать диски входного блока. С лёгким скрипом лента поползла в считывающее устройство робота. И тут… Они ожидали всего, но только не этого. С гулом отъехала целая половина сферической стены салона, открыв бесконечно длинный широкий коридор, который уходил куда-то в недра звездолёта. Послышался странный вибрирующий шум, в дальнем конце коридора показалась серокоричневая громада… Она приближалась к ним с большой скоростью.

– Святые кувыркатели! – ахнул Балаев. – Это… это слон!… Нет… не слон… Какое-то непонятное чудище!…

Ошеломлённые космонавты словно окаменели, когда в салон почти бесшумно въехала огромная платформа, на которой тяжело ворочался никогда не виданный ими зверь. Больше всего он напоминал доисторических земных хищников. Вокруг чудовища колебалась мерцающая завеса, – вероятно, гравитационная защита, потому что «ящер» то и дело натыкался мордой на невидимую преграду. Внезапно он раскрыл необъятную пасть, и друзья едва не оглохли от потрясающего рёва хищника. В следующее мгновение они бросились кто куда. Балаев упал за «чемодан» в дальнем углу салона, Назаров присел за «улиткой». За его спиной ничком лежал Ли Фу-чен и свистящим шёпотом молил: «Крути ленту дальше… Убирай скорей ящера, иначе он сожрёт нас!» Не сводя глаз с «ящера», Назаров ощупью нашёл диск, но медлил поворачивать его. Он понял, что «ящер» им не страшен: «гравитационный мешок» надёжно удерживал хищника на платформе. Яркий свет и непонятные существа с блестящими головами, видимо, раздражали «ящера». Он нелепо метался по платформе и дико ревел.

– Да убирай его! – закричал Ли Фу-чен, выглядывая из-за спины Назарова. Смеясь, пилот успокоил его. Из-за «чемодана» появился смущённый Балаев и с любопытством стал рассматривать «ящера».

– Зафиксируй его на плёнку, – посоветовал Ли Фу-чен Балаеву, у которого был телефотоаппарат. – Палеонтологи поставят нам за эти снимки мраморный монумент.

Наконец Назаров повернул диски, и платформа с ревущим «ящером» уехала. Стена салона снова ткнулась.

Космонавты стали совещаться: как быть дальше?

Продолжать ли вводить ленту в «улитку»? Не постигнет ли их в результате этого судьба «ящера»?

– Собственно говоря, как попало в корабль это чудовище? – удивлялся Ли Фу-чен. – Неужели в мире, откуда прибыл корабль, водятся такие звери?…

– Может быть, корабль захватил этот «экспонат» с Венеры? – гадал Балаев. – Или, совершая заданный хозяевами облёт ряда звёздных систем, подобрал «ящера» в качестве вещественного доказательства на какой-нибудь планете Альфы Эридана или Шестьдесят первой звезде Лебедя?…

…По мере того как Назаров с опаской вращал диски, возникали всё новые картины. Открылся проход в обширный зал, который по обилию находившихся в нём различных приборов и автоматов напоминал заводской цех. На миг фосфоресцирующие стены вспыхнули желтоватым сиянием, по ним поплыли изумительные, необычайные по подбору красок картины незнакомой жизни. Потом загорелся грушевидный экран над. «улиткой», и космонавты… оцепенели: с экрана на них смотрело неведомое разумное существо. Темнокожее, с иссиня-чёрными волосами, оно обладало почти человеческим лицом. Это было мгновенное видение, оно давно уже погасло, а Ли Фу-чен с Балаевым всё ещё смотрели на экран.

Назаров как ни в чём не бывало помечал значки и кибернетические символы на ленте программы.

Автоматический карандаш, вделанный в «пальцы» его скафандра, тоненько поскрипывал.

– Нет, ты… видел? – с трудом произнёс Бадаев.

– Человек на экране! Как вы думаете?…

Космонавты вздрогнули. В «улитке» что-то зашипело, зазвенело. Они услышали резкий нечеловеческий «голос»:

– Аро-убр! – проговорила «улитка». – Перианр гра-умр!

– Что она сказала? – машинально переспросил Балаев.

– Она сказала: «Привет, ребята! – съязвил Ли Фу-чен. – Заходите на чашку чая».

Балаев нетерпеливо махнул рукой, как бы говоря: «Сейчас не до шуток…»

– Уади би-родр! – настойчиво продолжала «улитка». – Уо-рабр.

Назаров покачал головой:

– Такую тарабарщину нам не осилить… – проговорил он. – Ясно лишь, что робот сообщает какие-то сведения. Лучше «он» познакомил бы нас со своей азбукой.

Но «улитка» замолчала и больше не отзывалась.

Назаров продолжал терпеливо вводить в автомат ленту. Снова засветился грушевидный экран, и опять появился тот же «человек». Прошла минута, другая, третья… «Человек» не исчезал, как в прошлый раз.

Только теперь космонавты рассмотрели, что «он» был какой-то безжизненный.

– Это же просто цветное изображение, развёрнутое проектором с магнитной ленты, – сказал Семён. – Видимо, «его» сейчас оживят.

Внутри «улитки» что-то тоненько запищало, и… «человек» задвигался, заговорил певучим голосом.

Точно заворожённые космонавты смотрели на «человека». Он отошёл к краю экрана, и вдруг по экрану завихрилась звёздная пыль, потом чётко выплыла карта звёздного неба. Астронавты узнали созвездие Кита. Возникло жёлто-оранжевое солнце, а вокруг него – четыре планеты.

– Это же Тау Кита! – воскликнул Балаев в сильном волнении. – Вот откуда прилетели роботы.

Крупным планом появилось изображение планеты; оно стремительно увеличилось, и вдруг космонавты увидели величественный город. Ансамбли лёгких серебристых зданий, казалось, парили в воздухе; их соединяли ажурные мосты, виадуки, арки. Шелестели голубоватой листвой причудливые деревья; в необычном свете чужого солнца, сияющего на фиолетовом небе, ярко рдели куртины; по проспектам, площадям и паркам города лился шумный «людской» поток.

…«Человек» стал «рассказывать» историю «Летучего Голландца». Космонавты увидели гигантское поле, застроенное непонятными сооружениями, эстакадами, уставленное аппаратами, отдалённо напоминающими земные ракеты непрерывной чередой аппараты взлетали вверх и, выйдя на орбиту, пристраивались друг к другу; из них выгружали детали, конструкции, материалы. Космонавты поняли: это шла подготовка к постройке «Летучего Голландца». Они видели, как монтировались роботы, как составлялись и закладывались программы Электронному Мозгу корабля. «Человек» показал космонавтам, что Мозг находится в центральной части звездолёта: это был большой полупрозрачный купол зеленоватого цвета.

– Творцы этого корабля предвидели, что в другой планетной системе могут понадобиться их объяснения, – вымолвил, наконец, Балаев.

Словно в подтверждение этому на экране появились упорядоченные ряды значков-символов.

– Азбука! – догадался Ли Фу-чен.

Назаров записал эти знаки.

Наконец в один из моментов раздался долгожданный звук.

– Люк открылся! – торжествующе закричал Балаев. – Свобода!

Семён тотчас же отметил на ленте комбинацию значков, при «считывании» которой «улитка» открыла входной люк. Потом он устало потянулся и уже готов был предложить своим товарищам вернуться на «Байкал» – голод и жажда давно мучили их, – как вдруг услышал металлический голос. Но на этот раз «заговорил» чёрный диск в центре главного пульта управления.

– Люди планеты Земля! – с возраставшим изумлением слушали они слова… родного русского языка. – Этот звездолёт послан разумными существами с планеты Фера, расположенной около раскалённого сгустка материи, который вы называете Тау Кита, а мы – Перианр… – речь на мгновение прервалась.

– Откуда он знает русский язык?! – воскликнул Балаев.

– Да это Сеня над нами подшутил!… – Ли Фу-чен подозрительно смотрел на Назарова.

– Но как же… – снова начал астроном.

– Подождите вы! – с досадой сказал Семён, ибо диск снова «заговорил»: -…Электронный Мозг корабля работает по принципу самопрограммирования. Он имеет задачу изучить вашу солнечную систему и выяснить, есть ли там разумные существа. Я установил, что разумные существа уже в корабле, так как сам впустил их внутрь корабля. В данный момент мой звездолёт летит по орбите вокруг вашего сгустка материи, именуемого Солнцем. Я заканчиваю накопление лучистой энергии с целью преобразования её в энергию Всеобщего Мезополя, на которой работает двигатель. Программа моих исследований почти завершена…