Текст книги "Альфа Эридана(сб. из периодики)"

Автор книги: Александр Колпаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Может быть, отойдем к Оранжевой Планете?…

– Нет! Пойдем вперед, – сказал Андрей.

Ибаньес включил двигатели. Раскачиваясь в мощных завихрениях силового поля, звездолет ринулся в фиолетовую мглу. Туманный ореол мезоэкрана, окутывавший корабль, засветился красным светом. Затем быстро сократился, прижавшись вплотную к “России”, и вдруг пропал, словно его сдуло ветром.

Андрей упорно вел звездолет вперед. И вот поразительно ясно открылась поверхность планеты; на ней проступили контуры гигантских сооружений, отчетливо видных даже с такой высоты наблюдения. Внезапно с планеты на кольцо параболоидов хлынула новая, еще более мощная волна фиолетовой материи. Новый шнур вонзился в космос несколько правее звездолета. Снова прозвенел сторожевой робот.

– Мы потеряли уже четверть энергетического запаса! – с тревогой произнес Ибаньес.

В Централи Управления внезапно погас свет. Корабль с огромной скоростью понесло от сооружения. Он не слушался команд управления. Двигатели молчали, так как магнитные поля генератора почему-то не возбуждались.

Андрей метался у пульта, стараясь включить двигатель. Акселерограф показывал чудовищное ускорение – две тысячи “жи”, – несмотря на то, что двигатель молчал! Ибаньеса прижало к стенке салона. Варен пытался ощупью наладить аварийное освещение, в полумраке они натыкались друг на друга.

– Представляю, что бы стало с нами, если бы не вихревая защита! – прохрипел Ибаньес.

Он неотступно следил за кривыми на экране генератора антигравитации. Верхняя желтая кривая почти достигала координатной оси. Ибаньес с содроганием представил себе, что бы могло произойти, если бы кривая коснулась оси напряжений антитяготения. Вихревые токи силой в миллионы ампер – они циркулировали в кольцевом пространстве, которое опоясывало жилые салоны корабля, – мгновенно упали бы до нуля, исчезло бы мощное поле антитяготения, которое нейтрализовало перегрузки от ускорения или замедления движения. На тела астронавтов навалилась бы тысячепудовая тяжесть, расплющила бы их…

К счастью, генератор антигравитации не отказал…

Наконец они смогли перевести дух. Сооружения исчезли, как и фиолетовая материя. Кругом была черная сфера, усеянная звездами. Цефеида уменьшилась в размерах и заметно потускнела; она горела теперь почти в зените.

– Далеко же нас отбросило! – подал голос Жемайт. – А знаете, где бы находимся? Около восьмой планеты!… – Он указал на юго-восток. – Это наша, Оранжевая…

Все выжидательно смотрели на Андрея. Потирая ушибленное плечо, он решительно махнул рукой:

– Варен!… Веди корабль на Оранжевую! Попытаемся исследовать сооружения с помощью разведывательной ракеты.

В последний раз полыхнули фонтанами огня мощные ионные тормозные двигатели, и “Россия”, выпустив посадочные гусеницы, мягко “приземлилась” у входа в широкую котловину. Котловина буйно поросла странной густо-багровой растительностью. Это были даже не джунгли, а что-то невероятно дремучее, бесконечно дикое, сцепившееся миллионами стволов, ветвей, крон. Кое-где над общей массой растений вздымались к небу двухсотметровые гиганты с кронами в виде пучка исполинских метелок. Цефеида снова разгоралась, и над котловиной дрожало густое марево.

– Какое богатство растительных форм! – воскликнул биолог Янек. – Миллионы новых, неизвестных человеку пород животных и видов растений… Миллионы новых названий!

Как бы в подтверждение слов биолога в поле зрения локатора на миг показалось странное существо – не то букет красных щупальцев, не то животное-растение. Ритмически выбрасывая багровые присоски, оно молнией пронеслось меж -кустов и с силой ударилось о корпус звездолета. Главный механик Кирс, в бытность на Земле панически боявшийся даже ужей, слегка побледнел, но, вспомнив, что от этого мира его отделяет тройной корпус с прослойкой из мезовещества, полувиновато-полуоблегченно улыбнулся.

– Что ж, – сказал Андрей на другой “день”. – Начнем разведку сооружений. Кирс! Подготовь беспилотную ракету!

…Спустя два часа разведчик достиг зоны фиолетовой материи. Космонавты сгрудились у большого вогнутого экрана, на который беспилотная ракета передавала свои “наблюдения”. Вдесятеро более сильный, чем вокруг “России”, мезоэкран окружал ее непроницаемым облаком.

– Вот опять появилось “окно”, – сообщил Варен.

– Ввожу в него разведчика… – Андрей быстро переключил серию белых кнопок на вспомогательном пульте.

– Кольцо параболоидов! – воскликнул Ибаньес.

На экране появилось четкое цветное изображение, выступили мельчайшие подробности сооружения. Вдруг поле экрана прочертила толстая фиолетовая полоса.

– Что бы мог представлять собой этот фиолетовый столб?… – опять заговорил Ибаньес. – Мне кажется, что это поток энергии, уловленной и сконцентрированной сооружениями. Такое впечатление, как будто энергия передается куда-то в глубины Галактики!

– А по-моему, мы видим природные явления, совершенно случайно связанные с сооружениями, – возразил Жемайт, требуя взглядом ответа.

Но Ибаньес не изъявил желания продолжать схоластический спор.

– Никогда бы не подумал… – начал Андрей. – Такие масштабы!… С трудом укладывается в сознании. Но почему разумные существа Планеты Сооружений не подают признаков жизни? Интересно было бы на них посмотреть вблизи. Попробуем посадить разведчика на поверхность Планеты Сооружений!

Разведчик, кружившийся в это время вокруг скопления кардиоид, нырнул в желто-белесую атмосферу планеты. Вначале на экране локатора мельтешили неясные желтоватые пятна, затем внезапно посветлело, и Андрей увидел красноватую выжженную равнину, плоскую, как стол. Горизонт резкой чертой отделял от красной равнины белесовато-желтое небо с нестерпимо пылающей Цефеидой. Во все стороны, куда хватал глаз, тянулись еще более причудливые, чем в пространстве, сооружения. Толстые низкие колонны, точно мертвый лес, окружали кубические глухие постройки; тороидальные конструкции, по виду напоминающие земные энергоприемники, концентрическими рядами уходили в огненную даль.

– Тороиды! – прошептал Ибаньес. Его лицо раскраснелось от волнения. – Конечно, это какие-то генераторы энергии!

– Генераторы праматерии! – уточнил Варен. – Вот почему земные приемники обнаружили около Цефеиды скопления этой субстанции.

– Да, но где же люди, управляющие всем этим? – недоумевал Жемайт.

– Я думаю, что сейчас мы выясним, – коротко ответил Андрей.

Серией команд-радиоимпульсов он подвел ракету к кубическому зданию и включил локатор гамма-света. На экране возникло внутреннее помещение здания. Его стены были сплошь заняты огромными панелями, на которых мигали тысячи приборов. Громоздились ряды и ярусы кибернетических машин; тут и там виднелись какие-то сторукие существа, они неустанно манипулировали своими конечностями. Вероятно, то были роботы и автоматы.

– Вот в чем дело! – воскликнул Ибаньес. – Самонастраивающаяся и саморегулирующаяся энергетическая система! Гигантская фабрика праматерии!

– В масштабе целой планеты, – добавил Андрей. – А сырье для нее поставляет Цефеида.

Пораженный догадкой Андрея, Ибаньес в восторге хлопнул себя по лбу:

– Ну, конечно! Кто-то, кого мы не знаем, запряг Цефеиду в работу! Ее лучистая энергия улавливается околопланетными сооружениями, преобразуется в них и затем отражается на поверхность планеты. Тороиды концентрируют энергию, передают на кольцо параболоидов, а они-то и излучают ее в космос!

– Почти согласен с тобой, – сказал Андрей. – Но вот куда идет энергия? В какую солнечную систему Галактики? Если бы нам узнать это… Ясно, что на выжженной Цефеидой шестой планете нет живых существ, одни лишь роботы и автоматические системы. Разведчик продолжал тихо вращаться вокруг кубического здания. Наморщив лоб, Андрей задумался. Как узнать, куда передается энергия, вернее, праматерия? Не следовать же вдоль “фиолетового столба”? Ведь не исключено, что придется лететь до противоположного края Галактики, то есть десятки тысяч световых лет…

– Смотрите! – негромко воскликнул Варен. – Что это за пульсирующие огоньки на верхнем экране?

Андрей, Ибаньес и Варен вплотную приблизились к гамма-экрану. Они увидели, что на большом квадратном экране, вделанном в переднюю панель огромного робота (он стоял в гуще наиболее сложного переплетения механизмов и машин; это был, вероятно командный робот), ритмически вспыхивала и гасла цветная сетка кругов и спиралей.

– Клянусь Магеллановым облаком! Это звездная карта! – сказал Ибаньес.

– Да, это карта нашей части Галактики, – внимательно всмотревшись, подтвердил догадку Ибаньеса астроном.

Через несколько минут тщательного изучения они поняли, что на “груди” робота действительно пульсировала светящаяся карта. Они нашли на ней значок Цефеиды, который то разгорался, то угасал; Оранжевую Планету, где они “приземлились”; Планету Сооружений. В тот момент, когда в космос устремлялся столб праматерии, на карте возникала светлая линия, протягиваясь от Планеты Сооружений попеременно то к одному, то к другому из пяти разноцветных кружков в созвездии Лебедя – туда, где сиял Денеб…

– Все ясно! – воскликнул Варен. – Праматерия от Цефеиды передается в созвездие Лебедя!

– И там наши собратья по разуму… – задумчиво добавил Чешенко.

Он сосредоточенно смотрел в пространство. Его память воскресила бесконечно далекие события одной из прошлых экспедиций к Сверхновой Звезде. Он снова увидел незабываемый Мир Пяти Эстакад, несомненно сооруженных разумными существами. Тогда ему не удалось найти их в безграничной Вселенной… Так, может быть, их потомки живут на планетах Денеба? И это они построили фабрику праматерии у Голубой Цефеиды?

– Четыреста световых лет… – вслух произнес он.

– О чем это ты? – не понял Варен.

– Я хочу сказать, – продолжал Андрей, – что до планет Денеба больше сотни парсеков. Собратья по разуму, живущие там, обладают неизмеримо более высокими знаниями, чем мы, раз сумели обуздать Цефеиду и передавать энергию на такие громадные расстояния. Если бы достичь их мира!… Какие неоценимые знания могли бы передать они людям Земли!

– К сожалению, для нашего звездолета Денеб недоступен, – перебил его Ибаньес. – На поддержание мезоэкрана мы израсходовали больше половины микроэнергии. И сейчас продолжаем непрерывно расходовать ее, – указал он на разведчика. – Пора выводить ракету обратно…

– Записав предварительно на магнитную ленту изображение звездной карты, – добавил Жемайт.

Однако первые изображения карты при проецировании на экране оказались расплывчатыми и неясными.

– Вероятно, мешает вещество стен этого диспетчерского поста, – сказал Андрей. – Придется ввести разведчик внутрь здания.

Радиокомандами он подвел ракету вплотную к кубу и включил плазменный генератор, смонтированный в носовой части разведчику. Лиловая струя плазмы ударила в стену куба. Прошла минута, другая, третья… Вещество куба лишь слегка оплавлялось.

– Непостижимо! – произнес Ибаньес. – Ведь в плазме – миллионные температуры!

Только через два часа непрерывной работы генератора в стене начало углубляться отверстие Ракета наполовину вошла в него. И тотчас изображение карты, записанное на магнитной ленте, приобрело четкость.

– Скорей выводи ракету, – озабоченно проговорил Варен, показывая на расходомер топлива. – Мезо-экран съедает огромное количество…

Вдруг неведомая сила вытолкнула их разведчика из отверстия. Вслед за тем полыхнуло фиолетовое пламя, закончившееся ослепительной белой вспышкой. Там, где только что был разведчик… медленно угасало оранжевое сияние.

– М-да!… – Андрей озадаченно потер переносицу. – Вот тебе и мезоэкран!

– Вероятно, в диспетчерской сработала какая-то силовая защита, – предположил Ибаньес.

– Хорошо, что мы успели записать четкое изображение карты, – облегченно вздохнул Жемайт. – Теперь мы точно определим местоположение творцов сооружений в Галактике.

– Мы сделали все, что могли, – сказал Андрей. Его усталые глаза блестели. – Завтра стартуем обратно, к Земле… Высший Совет по освоению космоса должен снарядить к Денебу большую экспедицию. А теперь отдыхать!

Едва Андрей проснулся, как к нему вошел запыхавшийся биолог.

– Старший брат! – обратился он к Андрею. – Прежде чем уходить с Оранжевой Планеты, мы с геологом хотели бы совершить небольшую экскурсию в местные джунгли.

Некоторое время Андрей колебался. Он знал, что нельзя доверять природе чужих планет. Поэтому дав согласие, он добавил:

– Только не задерживайтесь. Не увлекайтесь. Собирайте самые необходимые образцы.

Затем он вызвал Кирса.

– Непрерывно дежурь во внешнем тамбуре, – предупредил его Андрей. – Янека и геолога впускай обратно в корабль лишь после самой тщательной проверки и десятикратной обработки излучениями. Строго соблюдай правила!

Сгрудившись возле экранов, космонавты с волнением наблюдали, как Янек с геологом, одетые в биологические скафандры, осторожно вошли в чащу джунглей. Густо-багровая природа этого мира производила тягостное впечатление не столько своими красками, сколько невероятной мощью и причудливостью форм.

– Я не стал бы здесь устраивать пикник, – сказал Варен, поморщившись. В Космоцентре он славился умением организовывать веселые пикники.

Вскоре из зарослей показались Янек и геолог, держа в руках свои трофеи. Кирс заранее выбросил им с помощью автомата специальные контейнеры для упаковки образцов. Когда укладка была закончена, Янек подтащил контейнеры к главному люку. Кирс, дежуривший в последнем тамбуре, получив сообщение от Янека о готовности к входу в корабль, включил систему защиты. Механизм открывания люка был синхронно связан с установкой воздушной экранировки “Тайфун” и биоизлучателями. Едва открылся люк, как из него начала истекать мощная воздушная струя, препятствуя проникновению в тамбур спор, вирусов и бактерий чужого мира. На стенах тамбура замерцали биоизлучатели (впрочем, они не давали абсолютной гарантии защиты; наиболее действенным средством была, конечно, система “Тайфун”).

Манипуляторы втянули контейнеры в тамбур. Затем вошел геолог.

– Скорей, Янек! Не медли! – крикнул он, стараясь удержаться в ураганном потоке “Тайфуна”. – Или еще…

Он осекся. Его глаза расширились от изумления. Биолога стремительно обвивала длинная золотисто-черная спираль толщиной в руку. Кирс, нервно топтавшийся позади геолога, в страхе отступил к внутреннему люку. Вместо Янека на лужайке возвышалась теперь какая-то чудовищная фигура, из нее торчали лишь макушка шлема да кончик антенны локатора. Змея или удав был так длинен, что еще дважды обвил биолога своими кольцами. Не выдержав тяжести пресмыкающегося, Янек упал.

– Чепуха!… – раздался в шлемофонах Кирса и геолога его смеющийся голос. – Оно ничего мне не сделает! Просто я не могу сдвинуться с места… Выдвигайте манипуляторы!

Бледный Кирс торопливо подал команду роботу. Удлиняясь, раскачиваясь, металлические, гибкие в сочленениях “руки” манипулятора приблизились к лежавшему биологу, схватили удава за зеленовато-серую квадратную голову и начали легко раскручивать кольца. Удав бешено сопротивлялся.

Наконец Янек был освобожден и одним прыжком очутился у люка. Его быстро подняли наверх. Удав же успел густо опутать “руки” манипулятора. Растерянный Кирс не мог сообразить, как их освободить.

– Ну что ты мешкаешь! – почти грубо сказал ему отдышавшийся Янек – Пора кончать с этим ужом. – Это был явный намек на земную слабость Кирса. – Да включи же ток!…

Кирс виновато бросился к миниатюрному пульту на стене тамбура и включил рубильник. С выступающих концов манипулятора сорвались голубые молнии, потом вспыхнула ослепительная дуга. Обуглившийся удав черными кусками падал на камни.

– Ну, вот и все… – облегченно заметил Янек. – А ты…

Он не договорил. Внезапно из-под посадочных гусениц звездолета вырвалось что-то подобное связке красных молний. Вокруг правой ноги Кирса, собиравшегося включить белый диск автоматического закрывания входного люка, обвились несколько щупальцев того самого создания, которое он увидел на экране телевизора при посадке звездолета. Раздался полный отвращения и страха вопль Кирса. С выкатившимися из орбит глазами он отчаянно тряс поднятой ногой, в которую вцепился “букет”. Рука его инстинктивно ухватилась за голубой диск аварийного отключения системы “Тайфун” – это было совершенно непроизвольное движение. Внезапно стало тихо. Воздушный экран перестал действовать.

– Ради спутников Сатурна, успокойся! – захохотал Янек. – Ты в скафандре! Я сейчас помогу тебе. Включай же систему отдува!

Кирс повиновался.

Янек спокойно принялся отдирать гостя Оранжевой Планеты от ноги механика. Наконец он с трудом справился с “букетом” и выбросил его в люк, который тотчас захлопнулся.

Бледный Кирс направил на товарищей биоизлучатели и пульверизаторы обеззараживающей жидкости и сам стал рядом с Янеком.

На экране внутренней связи показалось озабоченное лицо Андрея.

– Как дела? – спросил он, с недоумением осматривая бледного Кирса. – Вы что-то долго мешкали у люка после расправы с многометровым питоном.

– Все в порядке! – весело ответил Янек, лукаво поглядывая на главного механика. – Тут один “ужонок” хотел пробраться в тамбур. Но мы его выбросили…

– Тщательней обрабатывайтесь! – напомнил успокоенный Андрей. – Скоро стартуем.

… Звездолет круто вонзался в небо Оранжевой. Вследствие трения о ее слишком плотную атмосферу корабль сильно раскалился. Он сиял белым светом, отбрасывая ослепительные лучи.

Прошло всего несколько суток с тех пор, как “Россия” покинула Оранжевую. Подобно лучу света, она неслась к родной Земле, к друзьям и братьям. Все были удовлетворены результатами экспедиции, и больше всех Андрей. Когда все погрузились в анабиоз, к нему подошел бледный Янек и тихим голосом пригласил зайти в биологический отсек салона-лаборатории. Несколько удивленный Андрей молча последовал за ним. Биолог подвел его к грушевидному хрустальному баллону, задняя стенка которого представляла собой абсолютно черный фон. Этот баллон был индикаторным устройством биоробота – сложного электронно-кибернетического автомата, который следил за чистотой атмосферы в корабле.

– Как ты себя чувствуешь? – неожиданно осведомился Янек.

– Превосходно… – Удивленный Андрей пристально посмотрел на биолога.

Тогда Янек молча указал на “грушу”.

Андрей приблизился к прибору, взглянул и неуверенно проговорил:

– Там… мелькают какие-то точки на черном фоне.

Он с беспокойством оглянулся на Янека, начиная подозревать что-то неладное.

– Это вирус с Оранжевой, увеличенный в десять миллионов раз, – глухо пояснил Янек. На его лице выступили необычные белые пятнышки. – Мы… занесли в корабль… страшных посланцев чужой жизни.

Наступило долгое молчание.

– Чем это нам… грозит? – Андрей был внешне спокоен, но голос его на миг прервался.

– Я не хотел говорить, пока не закончил исследований. Теперь я знаю… Вирус поглощает фосфор наших клеток. Он уже начал свою работу. От него нет никакой защиты… Медленное умирание в течение нескольких недель или дней…

– Как это могло случиться?! – гневно воскликнул Андрей. Его лицо выражало мрачное отчаяние. Он большими шагами ходил по салону и ударял кулаком правой руки по ладони левой.

Янек низко опустил голову.

– Впервые следы вируса я обнаружил позавчера… Биоробот указал мне главный очаг заразы – внутренний угол седьмого тамбура. Тогда я сразу вспомнил… на Кирса бросилось растение-животное, он нечаянно выключил “Тайфун”… только на минуту! Этого оказалось достаточно, чтобы проник вирус. Когда мы снова включили “Тайфун”, микроорганизмы уже цепко сидели в самых отдаленных от входа закоулках тамбура… и поток воздуха не мог достать их оттуда…

Янек обхватил руками свою голову:

– Не надо мне было выходить на эту планету! Убей меня! – Он опустился на пол.

– Снявши голову, по волосам не плачут… – махнул рукой Андрей. Он все еще ходил большими шагами по салону. Потом остановился, широко раскрыв глаза. Его потрясла мысль о Татьяне; “спящей” в Мавзолее Ожидания.

– Сколько… нам осталось жить?

– Несколько недель, – прошептал Янек.

– Точнее! – потребовал Андрей.

– Не знаю… Надо закончить обработку показаний робота-диагноста, он настроен на мой организм.

…Спустя шесть часов Янек снова подошел к Андрею, который все еще неподвижно стоял у пульта с застывшим лицом.

– Мы проживем… от четырех до шести недель… в зависимости от индивидуальных особенностей каждого из нас.

– Что это? – спросил Андрей, дотронувшись пальцами до белых пятен на лице Янека.

– Это работа вируса с Оранжевой, – с трудом ворочая языком, произнес Янек. Его глаза лихорадочно блестели, нездоровый румянец покрывал щеки в местах, свободных от пятен. Биолог едва держался на ногах.

– Ложись в анабиоз, – ласково сказал Андрей и обнял его за плечи.

Янек слабо сопротивлялся, но Андрей почти силой увел его в анабиозный салон, где в два ряда стояли прозрачные грушевидные резервуары, внутри которых опалесцировала тяжелая жидкость. Это были ана-биозные ванны – обязательная принадлежность всех дальних звездолетов; несмотря на то, что астронавты, совершая полеты в сотни парсеков за считанные дни и недели “собственного времени”, обычно не нуждались в анабиозном замедлении процесса старения организма, ванны всегда могли пригодиться. Ведь достаточно было поломки одного из двигателей или непредвиденного расхода топлива, как звездолет терял способность развивать скорость, обеспечивавшую замедление времени. Тогда между Землей и звездолетом сразу вырастали сотни и сотни лет полета со скоростью в какие-нибудь “одну-две девятки после нуля”. Тогда анабиоз спасал астронавтов от старения и смерти в пути…

…Андрей “разбудил” Варена и рассказал ему о несчастье, обрушившемся на экипаж звездолета.

– Это ужасно! -прошептал Варен. Он отвернулся к пульту и долго молчал, машинально проверяя показания приборов. Впервые он не мог мурлыкать свои любимые песенки. – Неужели нет никакой надежды?

– Никакой! – отрывисто бросил Андрей.

Снова наступило долгое молчание. Каждую минуту мерно отзванивал Счетчик относительного времени. И с каждой минутой им все меньше оставалось жить…

– Пусть наши братья остаются в анабиозе до самой Земли… – как бы взвешивая свои слова, медленно заговорил “Андрей. – Так будет лучше. Зачем им знать о страшном госте… Янек сказал, что анабиозная среда замедляет действие вируса в такой же степени, в “какой замедляются и жизненные процессы в организмах “спящих”. Мы тоже могли бы погрузиться в летаргию… Тысячи лет носился бы в пространстве мертвый звездолет с космонавтами, в телах которых притаился вирус… Но какой был бы в этом смысл?

– Но что же делать?! – в отчаянии воскликнул варен.

– Донести на Землю весть о необыкновенной фабрике праматерии у Голубой Цефеиды! – решительно ответил Андрей. Варен обратил внимание на его блестящие глаза и нездоровый румянец. – О собратьях по разуму из системы Денеба! Человечество должно установить с “ими связь и обменяться знаниями! – Потом он продолжал спокойнее: – В нашем распоряжении мало времени, и мы должны на предельной скорости довести “Россию” до Земли. Включай генераторы микроэнергии на полную мощность.

Варен остался у пульта, с трудом упросив Андрея заснуть хотя бы на несколько часов.

Войдя в свою каюту, Андрей упал в кресло. Невыносимо болела голова. В мозгу точно плавили свинец. Он чувствовал, как в клетках его тела шла невидимая борьба. Организм отчаянно сопротивлялся, шаг за шагом сдавая позиции под натиском вируса-убийцы. Андрей положил голову на стол и закрыл глаза. Его мозг не хотел примириться с мыслью, что все кончено. Неужели он никогда больше не пройдет по улицам Космоцентра, не поднимется на Зеленую Вершину, где они стояли с Татьяной в день отлета? Никогда больше не испытает высокого наслаждения слияния с вечной природой? Не ощутит могучего зова Вселенной, того неповторимого чувства, которое древний мыслитель называл “ощущением присутствия”?

Его мысли унеслись в прошлое…

Андрей снова увидел себя на Плоскогорье Мезолета, созерцающим неповторимый закат чужого солнца – Шестьдесят Первой звезды Лебедя. Этот закат был необыкновенно хорош. Медленно звезда прожигала себе путь сквозь гряду облаков, разрывала ее, превращала ее в кровь и пурпур, заливала разорванные края гряды слепящим золотом и пронизывала синеву веером расходящихся полос света и тени. Внезапно закат преобразился. Оранжевые скалы внизу, поросшие желтой редкой травой, пылающие лужицы и ручейки, широкий сверкающий морской залив, в котором отражалось небо, – все преобразилось. Казалось, Вселенная проснулась: она улыбалась, раскрываясь, навстречу ему, словно она допускала его к полному общению с собой. Ландшафт потерял свои конкретные черты. Он словно ожил: оставаясь недвижим, он наполнился жизнью, стал громадным живым существом, принявшим Андрея в свое лоно. Исчезли время и пространство, он ощутил тишину, в которой исчезают все звуки. Космос вдруг открылся ему ясно, как кристалл, преисполненный глубокого смысла и великолепия. Все было до нереальности прозрачно, и все было чудом. Чудо было в самой сокровенной глубине его существа и всюду вокруг него. Закат звезды, и чужое темно-сапфировое небо, и весь видимый мир, и далекие светила, и сознание – все слилось воедино. С изумительной отчетливостью он услышал подобный далекому эху зов Вселенной: она звала его на холодные сияющие вершины бесконечного Познания…

Сменяясь с Вареном каждые два часа, они вели корабль к Земле. Через три недели “собственного времени” звездолет достиг области кометных афелиев нашей солнечной системы; Андрей тормозил на пределе устойчивости вихревой защиты салонов. Иногда замедление движения корабля достигало чудовищной величины – двух тысяч “жи”, то есть темп торможения звездолета был таков, что в каждую секунду его скорость уменьшалась на двадцать километров в секунду. Чешенко знал, что только при таком замедлении он сможет погасить скорость в “двенадцать девяток после нуля” до обычной планетарной – тридцать километров в секунду – за две недели вместо месяцев, требовавшихся при нормальном режиме торможения.

По перпендикуляру к плоскости эклиптики звездолет вошел в солнечную систему между Землей и Венерой. Андрей едва держался на ногах. Вот уже вторые сутки, как он не будил Варена на очередное дежурство, так как твердо верил в могущество земной науки: огромный материал, накопленный в недрах биоробота, который час за часом исследовал организм Андрея, прослеживал все стадии его болезни, поможет микробиологам найти бактериофаг против вируса. Пусть он, Андрей Чешенко, погибнет, но зато будут спасены его товарищи, “спящие” в анабиозе. Они могут ждать и сотню лет в своих анабиозных ваннах, в звездолете, летящем по стационарной орбите, до тех пор, пока ученые Земли, найдя противоядие против вируса, не войдут в звездолет и не уничтожат невидимого врага.

…Андрей вывел корабль на стационарную орбиту как раз над Космоцентром и включил все экраны. С каким-то холодным спокойствием он сознавал, что в последний раз видит этот город, его проспекты, здания, сады и каналы. Он увидел, что Площадь Погибших Астронавтов была до краев переполнена народом, но не могла вместить всех желающих, и людские волны выплескивались в проспекты, по радиусам сходящиеся к ней. Всех безотчетно тревожило и поражало видение звездолета, недвижно висящего в зените и не отвечающего на позывные. Над планетой беззвучно сталкивались электромагнитные волны радиозапросов. “Почему молчит звездолет? Это ведь “Россия”?… Да, да! Это корабль Андрея Чешенко, стартовавший к Голубой Цефеиде 250 лет тому назад”.

“Почему он не отвечает на позывные всех космоцентров Земли?… Может быть, у него не хватило энергии?”

На мгновение Андрею мучительно захотелось бросить звездолет вниз, в ласковое тепло земной атмосферы, пришвартоваться к Центральной Посадочной Колонне, а затем, выйдя из астролета, смешаться, слиться со своими братьями по Труду и Познанию. Но он тут же с презрением отбросил эту мысль: его умирающее тело, в котором гнездились полчища вируса, представляло страшную опасность. Едва он ступит на землю Редины, как мириады невидимых врагов вызовут страшную эпидемию на всей планете. Прежде чем ученые разберутся в механизме действия этого вируса, он пожрет мыслящую материю, высший цвет жизни на Земле.

Преодолевая свинцовую тяжесть, разлитую во всех мышцах, Андрей вызвал наконец Высший Совет по освоению космоса, одновременно включил все радиопередатчики, для которых заранее составил программу последней передачи. И вся планета услышала:

– Люди Земли!… Дорогие братья!… Я звездолет “Россия”, стартовавший из Северо-Восточного Космоцентоа к Голубой Цефеиде в 4348 году от начала эры Всемирного Братства. Нас постигло несчастье: на Оранжевой Планете – восьмой по счету от Цефеиды – в корабль проник смертоносный вирус, порождение чужой, неисследованной жизни. Вирус гнездится в наших телах. Мы не можем совершить посадку, мы погрузились в анабиоз, чтобы приостановить разрушительную работу вируса. Будем ждать, пока ученые Земли найдут антибиотик, спасающий от посланцев чужой жизни. Командир звездолета Андрей Чешенко.

Он увидел на экране суровое лицо Председатепя Совета. Высокий, совершенно седой старик, похожий на библейского патриарха, всматривался в лицо космонавта. Позади Председателя Андрей увидел членов Совета, космонавтов, ученых.

– Что случилось с вами, дорогие братья?… – как сквозь вату, услышал Андрей глухой голос Председателя. В вопросе звучали горечь, любовь, сочувствие. – Как произошло это несчастье?

Андрей короткими фразами поведал Совету о случившемся.

– Там… в Мавзолее Ожидания… Татьяна… разбудите ее. Она так долго ждала… Я хочу увидеть ее, прежде чем… – Он назвал Председателю шифр “пробуждения” Татьяны.

Несколько томительных часов, пока Татьяну возвращали к жизни, он отдыхал в кресле пилота. Он принял две дозы сильно действующего стимулятора и собрал все силы для встречи с любимой. Он не сводил взгляда с экрана биоробота, подключенного к его организму. С бесстрастной точностью умный автомат регистрировал угасание жизненных функций его организма. На экране зловеще горела цифра “ 30”. Тридцать минут до агонии, до конца!… Но Андрей был спокоен. Он сделал все, что мог. Когда микробиологи прочтут записи робота, они получат ясную картину действия вируса на организм человека и, несомненно, найдут средства борьбы с ним. Его товарищи будут жить…

Наконец он увидел Татьяну и протянул руки к экрану, словно хотел обнять ее.

– Андрей!… Я не сказала тебе тогда… у нас будет сын…

– Сын! – крикнул Андрей. Его лицо озарилось радостью. – Сын… – прошептал он. – Наш сын… Мы снова с тобой… – продолжал Андрей. Внезапно по его лицу прошла судорога боли. – Прости, что так получилось! Береги нашего сына. Он должен быть космонавтом!…