Текст книги "Дорога через миры (сборник фантастических рассказов)"

Автор книги: Александр Ладейщиков

Соавторы: Александр Пересвет,Лидия Рыбакова,Вальдемар Эбель,Дмитрий Литвинцев,Иван Мроев,Морриган,Elrik,Виталий Гребеник,Лауталь,Рю
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Так, значит, поэтому вы нас постоянно провоцируете? Стремитесь выжать как можно больше, пока мы ещё хоть что-то можем… – едва сдерживаясь, яростно процедил Артём

– Умный мальчик, – во взгляде соседки промелькнуло что-то плотоядное. – И красивый при том. Не хочешь меня? – развернувшись к нему полностью, она внезапно бесстыдно раздвинула ноги. – Обещаю, жена ничего не узнает, а про мой старушечий вид забудь, воспринимай это как маску. По меркам своего вида, я ещё молода, мне чуть за сто перевалило.

Артёма аж передёрнуло…

– Ой, подумаешь… – немедленно отреагировала вампирша. – Какие мы нежные. Зря отказываешься, ты даже не представляешь, что теряешь.

– Нннет… может, в другой раз… – ляпнул Артём.

Женщина заливисто расхохоталась. А в её собеседнике, внезапно для себя самого, проснулся дух исследователя.

– А скажите, много вас таких? И… давно вы живёте рядом с нами?

Соседка пристально посмотрела на него.

– Да мы, собственно, всегда жили с вами. Кстати, многие так называемые «нормальные люди» обладают в той или иной степени нашими способностями. Вы и сами об этом знаете, называя их «энергетическими вампирами», что, в общем, достаточно близко к истине. Мы рождаемся в обыкновенных семьях, у ничем не примечательных людей. Со временем ребёнок начинает понимать, что получает удовольствие от страданий других детей. Тут-то и находят его наши старшие. Изолируют от среды и воспитывают вместе с такими же бедолагами, как он. Если этого не происходит, участь таких детишек, как правило, незавидна. Раньше их сжигали, теперь запирают в психушки и тюрьмы. А ведь они, в сущности, ни в чём не виноваты. Уж такими их создал Творец.

– Да… ну и дела, – поражённо пробормотал Артём. – И что же нам теперь делать?

– Убирайтесь отсюда: и чем быстрее, тем лучше. И благодарите мою сегодняшнюю доброту. Сама не знаю, отчего разоткровенничалась. Возможно, из-за того, что такой хорошенький… И эмоции от тебя так и… Но больше такого не случится, не надейся, красавчик. Дальше будет хуже. Видел прежнего хозяина вашей квартиры? А какой мужчина был каких-то пять лет назад! Ему ведь и тридцати пяти ещё нет…

Артём молча повернулся и вышел.

– Да, и не вздумай покушаться на меня! – донеслось ему вслед. – Убить меня куда труднее, нежели мою киску!

* * *

На следующий день Артём начал собирать документы, необходимые для продажи квартиры. К концу месяца всё было готово, и он пошёл по агентствам.

Однажды, возвращаясь с очередного собеседования, он буквально налетел на своего институтского друга Женьку. На определённом этапе их жизненные пути разошлись. Артём посвятил себя бизнесу, Евгений же серьёзно занялся наукой, работая в каком-то оборонном НИИ.

Друзья обрадовались встрече и решили это дело отметить. Зашли в первый же попавшийся кабак, уселись и стали разглядывать друг друга.

– Да, что-то сильно ты сдал, отец, со времени нашей последней встречи, – такт не числился среди лучших черт богатой натуры младшего научного сотрудника.

– Время никого не делает краше.

– Да брось ты, какие твои годы. Тут другое… давай, колись.

И Артём, неожиданно для себя, рассказал Женьке обо всех своих последних злоключениях.

– Да, мужик… – наконец, промолвил Евгений. – Если бы я услышал такое от кого другого, немедленно вызвал бы санитаров. Но человеку, начисто лишённому воображения, ты уж прости, придумать такое не по силам. Ну… и твои дальнейшие действия?

– Да вот, продаю квартиру. Купить не хочешь? – мрачно пошутил Артём.

– Нет уж, спасибо. Но, ты знаешь, мне в голову пришла одна мысль. Возможно, я смогу помочь тебе.

– Что, выступишь в роли наёмного убийцы?

– Хм… чувство юмора у тебя тоже, мужик, я смотрю, атрофировалось…

– Да оно у меня давно вышло всё…

– Ну, так слушай. Ты ведь знаешь, что я после универа работал в одном «почтовом ящике»?

– Ну да, удивительно, что такие… закрытые заведения ещё существуют.

– Ничего удивительного здесь нет, страну оборонять надо. Не перебивай. Так вот, мы занимались интересными проблемами, о существе которых тебе знать не нужно – это до сих пор государственная тайна. Про себя же немного расскажу. Мой отдел занимался вопросами передачи образов, мыслей и… ну, приказов на расстоянии…

– Ну ни фига себе… зомбированием, что ли? – аж присвистнул Артём

– Не ори… Мы называли это «кодированием». Исследования в конце концов свернули, из-за недостатка финансирования и трудностей в реализации проекта. Но кое-каких результатов мы добились. Был создан аппарат, который посредством двух терминалов (такие штуки, напоминающие мотоциклетные шлемы) мог передавать эмоции от одного человека другому. Мы даже вмонтировали в него усилитель. То есть, если, например, источник чувствовал лёгкий страх, приёмник испытывал уже настоящую панику. Заставить же человека сделать что-то против его воли мы не смогли.

Впрочем, со временем и такое устройство могло бы быть использовано…

– Ну и каким боком это касается меня? Зачем мне её подкармливать, старой выдре и так неплохо.

– Ты ведь сильно ненавидишь соседку?

– А ты как думаешь? – процедил Антон.

– Думаю, да. И ещё думаю: а что, если выкрутить усилитель на полную? Я приблизительно представляю, как может функционировать её мозг. Тот же приёмник. Он не справится с такой нагрузкой. Образно говоря, предохранительный контур не выдержит и вся система… сгорит.

– Да, осталось только разрешить пару проблем технического характера, – усмехнулся Артём. – Где взять этот аппарат – он наверняка неплохо охраняется… И как нахлобучить второй шлем на упирающуюся бабку. Она ведь будет отбиваться. А тогда даже версия об инсульте не прокатит.

– Тут как раз никаких проблем нет. После того, как нам денежки прикрыли, я «подзанял» кое-какие ставшие ненужными детали. Которые на режимный склад не сдали. И собрал для себя такой же прибор дома, немного усовершенствовав его. Правда, теперь собираюсь его уничтожить. Уж больно гнусное применение ему можно найти. А раз можно, то найдут обязательно. Тот прибор, что остался в институте, кстати, сгорел при пожаре, вместе со всеми материалами, – многозначительно ухмыльнулся Женька. – И шлем на старуху водружать не нужно. Я подсоединю к прибору передатчик. Для обычных людей подобное излучение не опасно: максимум, что им грозит, это слабые головные боли. А вот для такой чувствительной твари…

– Хм… понятно, но раз не проблема, тогда какие сложности видишь ты?

– Этического характера. Это ведь всё-таки убийство. Тёмыч, она же всё-таки живое существо.

– Да, но она не человек. Понимаешь, тут речь идёт не только о нас с женой, она изводит и нашего ребёнка… – взволнованно начал Артём.

– Ты кого убеждаешь, меня или себя? – с сомнением произнёс Женя.

– Себя… пожалуй.

– Ну, в общем, смотри: надумаешь, звони мне через неделю. Я подготовлю прибор.

Ровно через семь дней Артём отправил своё семейство к бабушке, сказав, что затеял небольшой ремонт, чтобы придать квартире товарный вид перед продажей. Евгений привёз аппарат, настроил и помог Артёму надеть его.

Всё оказалось до обидного просто. Артём всего лишь припомнил всё, что они с женой вытерпели от гнусной соседки, даже не пришлось особенно разжигать в себе ненависть. Прибор и так зашкалило.

– Ого… опасный ты парень, Тёмыч, – сказала надежда российской науки. – Редкие натуры могут так концентрироваться на своих чувствах.

После того, как процедура была завершена, Артём решил проверить результат. На ходу придумывая причину для визита, он вышел из своей квартиры. Убедившись после десятка безответных звонков, что открывать ему не собираются, он вернулся домой.

– Ну что, Раскольников, завалил бабушку? – сумрачно поинтересовался Евгений.

– Да ну тебя, она сама на топор кинулась, – попытался отшутиться Артём. На душе у него было муторно.

– Ладно, давай тогда. Будь…

– Спасибо, дружище.

– Да не за что. Ты сам всё сделал, – многозначительно произнес молодой гений.

На том они и расстались.

* * *

Через три дня Артём вызвал милицию к переставшей выходить из своей квартиры соседке. Врач, производивший осмотр её тела, предположил кровоизлияние в мозг. Вскрытие, как поведал позже участковый, показало инсульт.

Жизнь семьи начала потихоньку налаживаться. Отношения между супругами восстановились, полоса бед и бытовых неурядиц миновала. Правда, иногда Артём ловил на себе странный взгляд жены, но она тут же отворачивалась. Через несколько лет они продали злосчастную квартиру, купили другую, трёхкомнатную, в новостройке.

И всё было у них хорошо. Только иногда Артём просыпался от собственного крика, увидев в очередной раз во сне мёртвые глаза старухи, с недоумением и болью глядящие в вечность.

Виталий Гребеник (Кинеберг). Наживка

«Уголок рыбака» – одно из моих любимейших мест, где можно было попить свежего пива, с удивительно вкусной рыбой.

Располагался он в тени плакучих ив, коих множество произрастает на берегу Днепра. В бытность студентом любил захаживать сюда на кружечку-другую, а то и на большее количество, да и качество. Сам не рыбак, но интересно было послушать байки бывалых мастеров – а байки бывали не только о рыбалке.

Но всё же истории, связанные с местами и способами ловли, видами наживки и снастей, составляли большинство услышанных мною в ту пору.

* * *

Люди пропадали просто так.

Вот был человек – и нет человека. Просто мистика какая-то.

Причём среди пропавших были и бомжи, и студенты, и рабочие, и даже один профессор. Люди пропадали прямо на глазах удивлённых свидетелей, или просто не приходили на работу, учёбу, или – не возвращались домой. Поиски ни к чему не приводили; и по прошествии определённого времени на очередного опера сваливался очередной таки «висяк»…

Такие невесёлые мысли бродили в голове оперуполномоченного Толи Иващенко, ведущего одно из дел о пропаже человека. Перед лейтенантом сидел плюгавенький, давно не мытый мужичонка в замызганной ветровке и нервно теребил не то кепку, не то шапку, давно потерявшую свою форму и цвет.

– Так я и грю, начальник, выпивали с мужиками. И тут Васька пришёл. Я, грит, надыбал сегодня. Пузырь, значит. Ну, разлили. А мне как приспичило – ну нет никакого терпежу. Я и отошёл. А как справился, то оборачиваюсь, а они уже допивают. Я грю: «Шо, мужики, в падлу подождать?», а они ржут… И тут – бац, и нет мужиков!

– Вот так, просто, взяли и исчезли? – этот разговор начинал надоедать молодому оперу. Он уже опрашивал этого свидетеля раза три.

– Я ж и грю. Пропали. Были – и нету.

– А может, всё-таки, ты просто уснул, а они допили и ушли?

– Да не, начальник, я ж говорил… Мы ж по чуть-чуть всего выпили. На троих пузырь только и успели, когда Васька пришёл. Да и пузырь недопитый остался – а мужики так просто не уйдут, без пузыря-то…

Зелёная тоска охватила Иващенко.

Ну, точно, висяк. Мало, что ли, у него висяков? И «свидетель» ещё этот… А других нет. Но ведь люди-то пропали? У одного жена всполошилась, у другого мать. О третьем, правда, никто не вспомнил. И, следовательно, дело не открывали. Но эти-то двое… Неопознанных трупов в моргах не числится. В больницах безымянных пациентов нет. Как в воду канули.

А тут этот, со своей сказкой. Чертовщина какая то…

Ладно… в коридоре – ещё один посетитель. И, кажется, тоже с очередным висяком. Кстати, дело – тоже о пропаже человека…

Через пять минут в кабинете сидела пожилая женщина. Волосы уложены в высокую причёску. Аккуратная, но одежда не из дорогих. Толик некстати вспомнил, что бабушка точно так же укладывала волосы.

– Я у Витольда Эрнестовича уже второй десяток лет работаю, все привычки его знаю. Не в его стиле так надолго пропадать. Да и он звонил всегда, когда срочно куда-то уезжал. Чтоб я не волновалась. И не готовила лишний раз. А в тот вечер я в магазин пошла, специй купить, да и фруктов на десерт. Прихожу, смотрю, туфли профессора в прихожей, плащ на вешалке, телевизор включён. Я в кабинет, похвастать хотела, каких яблок купила – а его там нет. И в спальне нет. Я подождала – может, за табаком выскочил? Бывало такое. Прямо в шлёпанцах выбегал, табачный киоск в пяти минутах от дома. Но ни через пятнадцать минут, ни через час, ни по сей день профессор не вернулся.

Да… и по этому делу – полный ноль.

Складывалось впечатление, что профессор благополучно добрался домой, запер дверь на замок, включил телевизор и… пропал. Следов взлома и борьбы не обнаружено, все вещи на месте, а человека нет. Ну прямо мистика-фантастика.

Фантастику Толя не любил. В экстрасенсов и зелёных инопланетян не верил. Но как тогда объяснить пропажу трёх или четырёх человек? Голова шла кругом. Начинающему оперу необходимы были завершённые дела, без них никакого авторитета не видать. А, значит, и повышения, и более высокого жалованья… а тут – два висяка сразу.

От тяжёлых раздумий его отвлёк звонок. Звонил Генка Егоров, однокашник, работавший в соседнем райотделе.

– Ну что, Пинкертон, голову ломаешь? – Генкин оптимизм и жизнерадостность так и пёрли из телефонной трубки. – Давай пивка сегодня хряпнем, таки пятница ведь. А то сидишь в своём кабинете, света белого не видишь. Я тебе домой звонил, так мама сказала, что ты ещё на работе.

– Так работаю я. Чего ты так рано звонишь?

– Ты на часы смотрел, трудоголик?

– Мама дорогая, уже семь!

– Давай закругляйся, я жду тебя в «Уголке рыбака». Пока светло, по паре бокальцев опрокинем.

Через полчаса Толик пил свежее пиво и слушал друга.

И в очередной раз удивлялся.

Оказывается, и у Генки с раскрываемостью проблемы: такие же, как и у него. Люди пропали. И не два случая, а целых пять.

Немного поговорив, выяснили, что ничто, кроме загадочности, эти дела не объединяет. Но, по мнению друзей, именно это и было связующим звеном. Казалось, что, выясни они, почему пропал один человек, найдётся объяснение и другим случаям. Ещё немного выпив, оперы решили вести расследование вместе.

Через пару дней начали обнаруживаться кое-какие ниточки.

Оказывается, профессору в конце рабочего дня кто-то звонил, и, кажется, договаривался о встрече. Пробить номер, с которого звонили, проблем не составило, и скоро друзья оказались перед дверью одной из квартир в спальном районе.

На звонок в дверь никто не открыл. Дёрнув за ручку, Толик обнаружил, что она не заперта. Позвонили для очистки совести ещё раз, и, после некоторой паузы, вошли.

Квартира как квартира – не «евроремонт», но довольно аккуратная. Заглянув в одну из комнат, оперы увидели на столе папку для бумаг. Обыкновенное «дело №_». То, что было на ней написано, несказанно удивило Иващенко. «Залепухин Витольд Эрнестович» – ну не удивительно ли? С трепетом Толя схватил находку и начал листать.

– Дай и мне глянуть, эгоист! – Генка протянул руку к папке.

В момент, когда он прикоснулся к бумагам, обоих оперов окутала тьма.

* * *

– Многоуважаемый Хо, что вы делаете для столь удачного лова? – щупальце вопрошающего изогнулось в заинтересованном жесте.

– Самое главное – не ошибиться в выборе наживки. Каждому экземпляру я подбираю индивидуальную.

– Но как это возможно?

– Я долгое время провожу в наблюдениях. И не тороплюсь. Вот и сегодня меня ждал успех. Это шедевр моей коллекции!

По мановению щупалец говорившего пространство подёрнулось рябью, и собеседники увидели окно в соседнее помещение. Там в разных позах сидело, стояло и лежало около десятка гладкокожих созданий.

– Вот этих, – щупальце колыхнулось в сторону трёх существ с необычайно пурпурными физиономиями, – я изловил на разбавленный этиловый спирт. – Его, – щупальце качнулось в сторону довольно упитанной особи с густой белой порослью на голове, – на доказательство, подумать только, теоремы Гу-Ли, которую мы проходим ещё в период созерцания, известную здесь как теорема их соотечественника Пьера Ферма. И вот – мой шедевр, – многоуважаемый Хо указал на две крепких и довольно молодых особи, – обоих я изловил на одну наживку. На живца!

– А кто послужил живцом? – в голосе Хай-Дэ звучала неподдельная зависть.

– О!.. – многозначительная пауза. – Их собственный математик – тот, что с пышной растительностью.

– Господин Хо, позвольте полюбопытствовать, а что вы собираетесь делать с этими особями?

– Как что? – в голосе Хо звучало недоумение. – Отпущу. Я же спортсмен!

Татьяна Карпачёва. Амальгама (виртуальный абсурд)

Первого апреля я позвонил Рине и сказал, что вечером она мне нужна, как женщина. Рина, смекнув, что пахнет розыгрышем, рассмеялась и пообещала, что, закончив семейный кулинарный шедевр, будет вся моя. И действительно, на встречу с Амальгамой во «Флеш-клуб» мы приехали вдвоём. Рина в лаковых сапожках, в облегающе-чёрно-золотом выглядела броско и элегантно. В фойе я отразился рядом с ней в зеркальном коллаже и вздохнул: в кремовом пиджаке и наглаженной белой сорочке, высокий и моложавый, я был, конечно, ничего. Стильно подстриженная седина гармонировала с пепельными локонами Рины, и на ровесника дамы вне возраста я достойно тянул. Но кто из нас двоих эскорт, а кто – основная дипмиссия, угадывалось в отполированном стекле с точностью до наоборот.

Предстоящую встречу я секретил до последнего, мечтая о тет-а-тет с Амальгамой. Щекотал и нежил своё воображение, но, в последний момент, чутьём старого сетевого провокатора почуял крепкую разводку. И, как в молодости на мутные разборки, – позвал друга.

До встречи оставалось полчаса. Я заказал шашлык и греческий салат, а любительница экзотики Рина – ажурное сооружение из холодной индейки, рукколы и грибов в соусе с маринованными вишнями.

Столик стоял в углу у окна, шеренга фикусов закрывала нас от посетителей в зале. Снаружи озябшие кусты часто-часто кланялись колючему ветру, совершенно не весеннему. Прохожие и птицы попрятались. Иллюзия виртуального колпака, отделившего нас двоих от реала…

Интересно, она тоже его почувствовала?

– С первым апреля, Ринка!

– С первым!

Чокаемся боржоми, с удовольствием разглядывая друг друга. Третий стул пока пуст.

Прибор с острым колпачком белоснежной салфетки и парой стройных бокалов – элемент декорации второго акта, но мы-то – в первом. И вне сети не общались сто лет. Молчим и жадно разговариваем глазами. В интернете эта женщина никогда не секретила ни фото, ни мыслей, ни слов. Правда, мысли были не бог весть, но – собственные и разные, а слова – ласковые, весёлые и любезные. Рина окуналась в виртуальность, как в море со скалы прыгала, по-русалочьи разметав по плечам мягкие волосы. Мы с ней раскручивали такие экспромты, иногда в стихах и прозе, что оживали и начинали искриться самые замшелые ресурсы. История, как известно, не терпит сослагательных наклонений, но интернет – не история. Он терпит и даже сам плодит перелицованные биографии своих персонажей.

Из крошечной коралловой сумочки звучат шлягерные ноты, и Рина, извинившись, уходит беседовать о насущном за фикусы, пересекая границу нашего виртуального колпака. Ниточка разрывается.

Остаток ожидания мои мысли посвящены вкусовым ощущениям. И Амальгаме, ворвавшейся в кухонный мирок маленького литературного форума с яркими, эпатирующими публику, натуралистичными рассказами: талантливая, смелая, острая на язык. После полугода настойчивых виртуальных игр на форуме я нахально пригласил её на на ужин.

Возвращается Рина, и тут же, явно узнав меня по фотографии, подходят двое: представительный пожилой мужчина в дорогом костюме держит на кожаном поводке худощавую бледную женщину лет тридцати с черными короткими волосами. Рот женщины зашит грубыми, тугими стежками через край. Веки, скреплённые скобками степлера, неестественно вывернуты. Одета женщина в светлые брюки и чёрную водолазку, кожаный ошейник плотно прилегает к воротнику.

Мужчина кланяется нашим окаменевшим физиономиям и протягивает руку:

– Павел Валентинович Вересов. А вы, наверное, Игорь Ронин?

– Наверное, – мямлю я, пожимая вялую ладонь.

Рина решительно ломает куртуазность церемонии:

– Это кто?

– Это Амальгама, – спокойно объясняет Вересов, удобно расположившись за столиком, и открывает меню. Он дёргает поводок и пленница кланяется слепо.

– За что вы её так? – вскипает моя подруга.

– Да вы не беспокойтесь – это же не человек, это Виртуал, ей не больно: она существует только в моём воображении.

– А как же мы её видим?

– Ну, это уж не знаю: я не физик, и крайне слабо разбираюсь в оптике. Разве что из школьного курса запомнил термин – «дифракция».

– Павел Валентинович, мы ведь собирались поговорить с Амальгамой – может, вы нитки разрежете? – упрямствует Рина.

– А зачем? Это же мой Виртуал: она, если и говорит, то – моими словами.

– Мерзость какая!

Вересов коротко и остро смотрит за плечо моей подруги и улыбается.

– Арина Юрьевна, вы вчера под ником Галатея успешно разводили в чате пресыщенного пожилого Пигмалиона, не так ли?

– Это была просто шутка, – розовеет Рина.

– Тем не менее, фантом симпатичной мордашки а-ля Клаудиа Шиффер маячит у вас за спиной. Богатая, умная, раскованная – с белоснежными зубами, с фигурой, идеальной в любое время суток. Может, потому, что дневной рацион Галатеи – пара перьев сельдерея и половинка яблока «антоновка»?

Рина круто оборачивается, вглядываясь в пустоту.

– Бесполезно. Фантом Галатеи почти развеялся, и вообще – тут нужен тренированный глаз!

Я вилкой гоняю по фаянсу одинокую скользкую оливку и украдкой скашиваю глаза за левое плечо.

Вересов улыбается:

– Игорь… можно на «ты», как в письмах?

– Нельзя.

– Ну, хорошо. Игорь Михалыч, ваш вчерашний Виртуал…

– Извините, Вересов, поскольку в зале не курят, я ненадолго вас оставлю, – я драпаю за фикусы.

В курилке перевожу дух.

Проклятье!

Не хватало еще, чтобы этот Амальгам отзеркалил Рине моего Наездника. Не то чтобы это было заманчиво – рyгаться, хамить, обижать пyбликy, прикрывшись левым ником: просто мне иногда (очень редко!) это бывает необходимо, как многим приличным людям. У кого-то начальник придyрок или подчиненные – хамы… кому-то дома кушать нечего, а метро yже закрылось.

У меня часто случается работы непочатый край. Край хочется почать. Потом временно забить и пробежаться по знакомым форумам, топча подкованной маской местнyю пyбликy, Главное – не перебарщивать, потому что пyблика недолго остаётся ошарашенной. Хором выдохнув, она дает отпор злобномy наезжале – точнее, его простывшему следу.

Маневренность особенно важна в игре с модераторами. Эти неприятные люди, сетевые менты, хозяйничают на вверенных ресурсах с усердием натасканных псов. Исчезать надо, не доводя их до кнопки – иначе двери в приличные собрания будут захлопнуты, а лазить в окна в моём возрасте и при должности как-то несолидно. Встречаются среди модераторов беспредельщики: один такой, бывший морпех, срисовал мой айпи и торпедировал машину неизвестными моделями диких вирyсов. Я долго матерился над грудой покореженного железа, потом ржал, а в итоге мы с этим каперангом познакомились и, попив пивка в реале, здорово поладили, придя к единому мнению: если бы во времена Шекспира был интернет, Монтекки и Капyлетти поливали бы дрyг дрyга грязью на форумах, не пачкая своей и вражеской кровью благословенные yлицы Вероны. И кто сказал, что это не достойный выход?

Я аккуратно прижимаю окурок к краю урны и возвращаюсь к столику.

Декорации сменились.

Вересов с аппетитом уплетает черничный торт, увенчанный сугробом из мороженого и взбитых сливок, и что-то увлечённо рассказывает. Рина вежливо улыбается, помешивая ложечкой ароматный кофе. Бессловесная Амальгама задвинута в тень фикуса.

Жуть какая… хоть усадил бы её, что ли…

– Скажите, Вересов, а почему её никто, кроме нас, не видит? – раздражённо начинаю я.

– Я же сказал – не знаю. Может, потому, что она создана из моего ребра и посторонними отдельно не воспринимается.

– Вы ребро для метафоры упомянули?

– Какая метафора? Это основной принцип создания Виртуала!

– Поясните.

– Извольте. Хороший Виртуал всегда интереснее своего Хозяина тем, что узкоспециален: по способностям, интересам, воззрениям.

– Абсурд.

– Ну, это как посмотреть… Степень организации Хозяина намного выше, чем у Виртуала – следовательно, он более расплывчат. Хозяин может вести себя по-разному в разных условиях, менять своё мнение и вообще – «стать другим человеком», «быть непохожим на себя».

А Виртуал всегда имеет цельный характер, более предсказуем в своих проявлениях, и потому его можно бурить вглубь, как скважину. Это народу намного интереснее, чем гундеть о всеобщей несправедливости и отсутствии взаимопонимания тонкоорганизованных натур.

– Вы хотите сказать – чем примитивнее, тем интереснее?

– Я не сказал, что Виртуал примитивен. Я сказал – не так изменчив. Он своего рода слепок с Хозяина: строгие рамки ребра не позволяют Виртуалу метаться вширь, при том увеличивают его потребность урываться вглубь. А, главное, внутрь Виртуала люди лезут со скальпелями, не причиняя ощутимого вреда. С любопытством молодых хирургов в анатомичке, изучающих путь к сердцу через желудок.

– Не только лезут, но и увлечённо ставят диагнозы.

Мы с Вересовым смеёмся, Рина сидит молча и тихо злится.

Какого чёрта она злится?

– Павел Валентинович, – я впервые называю Вересова по имени, – Не от вас ли тогда тяга Амальгамы к шокирующим, даже клиническим случаям в своих рассказах?

– Видимо, да – но мне сложно было это понять, пока я не создал этого Виртуала. Сам бы никогда не стал живописать то, до чего додумалась эта… – он дёрнул поводок и Амальгама мотнула головой. – У меня отличная семья – две дочки взрослые, Зоя и Вера, жена, работа. Мне некогда заниматься ерундой, – жалобно заканчивает он, опустив бегающие глаза.

Тут оживает Рина и начинает язвить:

– А если этот узкоспециализированный наткнется на собрата противоположной специализации, то Хозяева их, вероятно, стравливают.

– Вы неправы, Арина Юрьевна. Разве хозяева котов, отпускающие животных гулять по ночным крышам, организуют и кошачьи бои? Это во-первых. А во-вторых… Виртуалы интуитивно распознают друг друга и не желают конфликтовать. Вернее, не могут: это все равно, что борьба воздуха с воздухом, в ней нет накала и энергетики. По-настоящему конфликтовать Виртуалы могут только с людьми. Как и пробуждать дружеские и романтические чувства, в том числе и любовь, – в людях. Они и созданы для охоты на людей.

– Позвольте вам не поверить, уважаемый! Во-первых, вы сами сказали, что любой человек умнее и сложнее Виртуала – а, значит, у охотника нет шансов. А во-вторых, как Виртуал может охотиться – он же бесплотный?

– Давайте по порядку, Арина Юрьевна. Вот вы более организованны, чем тарантул, умнее его. Но он может вас убить, укусив правильно и своевременно. Несложный крокодил тупо заглатывает вас, полуживой венец природы, а потом долго и со вкусом переваривает, извините за амальгамность. Конечно, Виртуалы никого не убивают, насколько мне известно. Они действуют как охотничьи собаки.

Тут он снова дёрнул поводок, и Амальгама присела в стойку.

– Потому что наверху иерархии всё-таки стоит человек. Для него Виртуалы и загоняют добычу. А что до бесплотия… ну вот – был со мной случай: на одном местном поэтическом сайте нашел душевные стихи. Один немолодой уже человек всю душу, видимо, в них вложил. Я украл эти стихи, растянул сеть под ником Сирано и – представьте! – поймал его жену! Она так была потрясена стихами! Видимо, муж был в реале очень застенчив и не обнажал свои чувства. И вот я её… – Вересов замолкает.

– Что «вы её…»? – грозно наседает Рина.

– Не знаю… Больше я эту женщину не видел.

Побледневшая Рина, сжав кулаки, поднимается. Бормочет извинение и удаляется в туалет, а я машинально продолжаю:

– Так вы что же – смотрите на добычу и отпускаете? – тут уже я замолкаю, поперхнувшись.

Пауза. Вересов косится на дверь.

– Погодите-ка, Павел Валентинович, Что-что вы делаете с людьми?

– Я не знаю, что с ними делать, да и зачем они мне? Отдаю Хозяину, так у нас заведено.

– ???

– Ну что за брезгливый взгляд, помилуйте! Для вас есть какая-то разница – человек я или виртуал? В сети-то этой разницы нет, Игорь.

Уж мне ли не знать.

– Кто ваш Хозяин?

– Понятия не имею. Мы не видим в «ту» сторону; потому что, если начинаем туда смотреть – это конец, долго не протянешь… Я даже не знаю, человек он или тоже Виртуал. И вообще, подозреваю, я сирота: иногда нас создают на волне сильнейшей эмоции – обиды, стресса, восторга. Когда человек сам себя не сознаёт. А потом, когда возвращается в адекват, перестаёт питомцев узнавать.

– Бред.

– Ничуть. Если кота отпустить гулять по крышам и забыть, что вообще есть кот, то обратно его впустить будет некому. Кот станет бродячим. Хотя и будет приносить задушенных мышей к хозяйскому порогу. По инерции.

– Ну хоть чем ваш Хозяин занимается, если не секрет? Мужчина это или женщина?

– Женщина. Я знаю про неё только то, что очень много времени она проводит за компьютером. И однажды, тринадцатого сентября, была сильно расстроена. Этот день я считаю своим Дэ-Эр.

Я молчал, силясь переварить несусветную дикость происходящего.

И тут случилось невероятное.

Что-то очень большое и плоское, напоминающее мухобойку, на миг привиделось через потолок «Флеш-клуба». Оно приближалось со страшной быстротой, закрывая небо, и… я уткнулся головой в пустую тарелку с оголёнными шашлычными палочками.

Раздался короткий, резкий звук.

Бац!

И на месте Вересова оказалось тёмное, быстро исчезающее пятно.

Шшиххх…

Амальгама, сгруппировавшись на четвереньках, сиганула в окно, не повредив стекла, и скрылась в вихрящей снежности.

Никто из посетителей не заметил происходящего, продолжая жевать и обсуждать проблемы.

Официант принёс счёт, и я расплатился, отметив, что черничный торт в него не включён. Подошла Рина, встряхивая вымытыми руками.

– Ушли? Ну, слава богу – от этой парочки у меня мороз по коже. Игорь, та женщина, у которой муж застенчивый поэт – моя подруга. Она крепко влюбилась в этого фальшивого Сирано. Потом, когда он исчез и всё открылось, была тяжелая семейная сцена с валидолом и депрессиями. Как услышала – всё… пошла мыть руки, а то бы моё злобное «чтоб тебе пусто было!» влепилось не в зеркало над раковиной, а прямо в лицо этого мудака. И вообще… Неужели ему не жалко Амальгаму?

Я смотрел в сверкающие глаза Рины со смесью восхищения и робости. Подавая пальто, скользнул ладонью по её руке – кожа тёплая, мягкая…

– Спасибо тебе, – шепнул я, открывая дверь её подъезда.

– И тебе, – рассмеялась она. – Спасибо за встречу, это было так интересно!

Мне не нужно было лезть в электронную почту, чтобы ещё раз увидеть письмо Рины, пришедшее прохладным сентябрьским вечером. Я помнил его наизусть.

«Игорь, извини, но я больше не могу считать тебя своим другом».

И будь я проклят, если понял, за какие сетевые грехи получил от близкого человека официальный отлуп.