Текст книги "Хроники проклятых"

Автор книги: Александр Крупский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 2

Дни потянулись вереницей. С самого утра я разжигал огонь и варил похлебку из запасов Доминика. Затем он проводил службу, а я помогал расставить нужные книги по залу. Никто мне не задал ни одного вопроса, что честно говоря, очень радовало. Вечером, мы проводили время вдвоем за беседами и изучением письма. Сны перестали меня посещать, видимо слишком много проблем свалилось на голову.

Старик рассказывал мне притчи из Библии, которые сводились у меня до уровня восприятия сказок. Ну не может существовать неопалимый куст и разумные люди не стали бы поклоняться золотому тельцу. При этих рассказах возникало ощущение, что я что-то упускаю. Очень важное для меня, но скрытое пеленой неведения.

Так было до одного злополучного дня. Мы с Домиником кушали, когда в ворота начали ломиться. Старик встал, открыл их и начал разговор с неизвестным. Я не слышал, о чем они говорили, но вернулся он обеспокоенным.

– Вставай Эль, поможешь мне. Кузнец с семьей заболел, надо бы его проведать.

Мы взяли походный рюкзак с припасенными травами и вышли. Доминик не стал запирать ворота. А зачем, если все друг друга знают? Дорога к кузнецу не заняла слишком много времени, но когда я открыл перед стариком дверь, то остолбенел. Вонь стояла такая, словно бы здесь недавно кто-то умер. Кузнец и его жена лежали рядом под какой-то шкурой, но не отозвались на оклик священника. Доминик вошел внутрь и рывком сдернул с них покрывало.

Люди были живые, но их тела покрывали гнойники и нарывы. Смрад усилился, начало подташнивать.

– Вон отсюда! – гаркнул старик и быстрыми шагами вышел во двор, увлекая меня за собой. – Ну вот, дошел и до нас. Мор, Эль, черная болезнь, как еще его называют. Жаль Стремора, да и жена у него была неплохая. Постоянно раньше помогала мне убираться.

– Неужели мы ничем не можем им помочь?

– Ничем. – отрезал Доминик. – Они уже в том состоянии, когда и сами умрут и полдеревни за собой утащат. Но, немедля после их смерти, придет и твоя очередь. Сам посуди, жили люди себе, никуда не лезли. Затем явился ты, и следом за тобой в деревню вошла зараза. Я-то знаю, что ты не болен, но тебе от этого не легче. Бежать тебе нужно будет, вот только не успеешь…

Бормоча себе под нос, лекарь пошел обратно к храму. Бежать? Куда? Нет, если уж так, то я не могу позволить парочке больных заразить село. Обойдемся без помощи Доминика.

Я аккуратно приоткрыл дверь в кузню. Они лежали обнявшись. О том, что они еще живы, свидетельствовало лишь слабое дыхание. Извините меня, если можете… На один грех в моем списке будет больше. Я приоткрыл задвижку горнила, вынул оттуда головешку и кинул ее прямо под лежак. Сухое сено начало дымиться, а я бросился к храму. Когда я вошел в него, то Доминик молился, стоя на коленях перед алтарем. Я присоединился к нему, повторяя слова, заученные по ночам. На улице послышался топот ног, человеческие крики. Старик вскочил и распахнул ворота.

Огонь охватил кузницу до самого дымохода. Сельчане начали было тащить воду, но вскоре поняли глупость своей затеи. Было некого спасать, а дом находился вдалеке и пожар не мог перекинуться на другие избушки. Доминик посмотрел мне в глаза, затем повернулся и пошел в каморку. Он лег, закрыл глаза.

– Я…

– Помолчи, а? Ты уже достаточно сказал и сделал. Ложись спать, утром поговорим, если захочешь.

– Святой отец, можно мне исповедоваться?

– А ты этого хочешь? Думаешь, что можно совершать грех, облегчать душу и идти дальше по трупам? Не получится. Не зря я тогда назвал тебя путником, у тебя волчья натура. Может оно и к лучшему в этом мире, не знаю. Но никогда не проси меня отпускать грехи. Каждый сам в ответе за свою душу, и здесь я помочь тебе ничем не смогу.

С этими словами старик демонстративно повернулся ко мне спиной. Почему-то, мне самому было неприятно. Ну, утро покажет, что будет дальше.

Мужчина стоял, скрестив руки на груди. Его тонкие черты лица искажала ухмылка.

– Эль, ты обдумал мое предложение?

– Я не знаю, как поступить, Луций. Понимаешь, Лана… Кажется я люблю ее.

– Любишь? Ты? – он засмеялся. Тонкий мелодичный смех резал душу, словно стилет. – А что ты вообще понимаешь под словом «Любовь»? Имеешь ли ты право на это чувство, Эль? Для Него ты никто, один из тысяч. Не забывай, что именно я смог отдернуть полог неведения, продемонстрировав тебе глубины человеческих эмоций. Ты думаешь, что она ответит тебе взаимностью?

Я молча слушал его. Он был прав, как обычно. Она не сможет ответить мне тем же, поскольку для нее чувства пока наглухо закрыты. Лана попросту исполняет приказы, а все, что идет вразрез с ними вызывает у нее только страх и панику. Почему я вообще рассказал ей о планах Луция? Нет, она не предаст нас, в этом я уверен

– Ты прав. Я выполню свою часть уговора.

Луций раскинул руки, словно пытался обнять весь мир.

– Отлично! Тогда дело за малым. – в его голосе засквозил смех. – Ты видел Его «Творение»? Это же пустышка, Эль. В нем нет ничего, что было бы достойно уважения. И знаешь, что самое главное? Именно ему доступны в полном объеме эмоции.

Внезапно его голос перешел на крик. Тонкое лицо исказила гримаса ненависти.

– Ты понимаешь, что это значит, Эль?! Оно способно любить, чувствовать боль, радоваться или страдать! То, что было сокрыто от нас доступно ему в полном объеме! Мечтаешь о Лане?! И что дальше с ней ты будешь делать?! Ты способен чувствовать вожделение или страсть?! Для тебя это набор букв, не более. То, что ты называешь любовью, в настоящий момент представляет собой смесь жадности и себялюбия. Ты попросту хочешь обладать ею, словно вещью. Чтобы она всегда находилась возле тебя. Не более. И ты отлично знаешь, кто в этом виновен!

– Луций, пообещай мне… если у нас получится, ты сможешь пробудить во мне и в ней настоящие чувства. Я знаю, у тебя хватит на это сил.

Он открыто улыбнулся. Я знал, что его слово нерушимо.

– Даю слово, Эль. Я выполню твою просьбу. Вот только смотри, чтобы сам об этом не пожалел.

Я открыл глаза. Светало. Доминик сидел на своем лежаке, в который раз перечитывая Библию. Значит пора вставать.

Все домашние дела в виде разжигания камина и готовки завтрака прошли без разговоров. Старик молчал, а я сам не начинал беседу. А что говорить, если у меня нет оправданий? Да и нужны ли они вообще?

В ворота громко постучали. Когда я их открыл, то увидел местного начальника стражи с группой народа. Они кричали, показывая на меня пальцем. Сзади послышались шаркающие шаги, подошел Доминик.

– Святой отец, извиняйте за вопросы, однако, стало быть, вы вчера последний, кто посетил Стремора. Итого, я не в коем случае не хочу вас обвинять, но все указывает именно на вас и этого, гм, молодого человека.

Доминик поднял голову и взглянул на толпу. Он медленно обвел ее взглядом, посмотрел мне в глаза, затем снова обратил свое внимание на стражника.

– Ты хочешь знать, кто виновен в случившемся? Тогда, мальчик. Я отвечу тебе. – его голос взвился. – Я отвечу всем вам. Виновник в этом только я. Я виноват в том, что поспешил к нему в дом и смазал нарывы. Если бы не это, ему не стало бы легче, и он не доковылял бы до камина, чтобы подложить хвороста. В таком случае, головешка бы не выпала из него, и не затерялась бы под лежаком, что стало причиной воспламенения. Но прежде, чем судить меня, ответьте только на один вопрос: виновен ли я в том, что потерял всю жизнь, помогая односельчанам бороться с недугами. Если и впрямь, вы считаете меня убийцей, да будет так. Я готов сложить свою голову ради ваших принципов, но я не позволю схоронить вместе со мной человека, который даже не заходил в тот дом.

Он твердо взглянул на меня. Я не понимаю. Сперва он описал, чем закончится болезнь той пары, чем фактически загнал меня в угол. Затем он не разговаривал со мной, а теперь готов отдать свою жизнь ради моей сохранности. Что-то за этим кроется.

Толпа начала отводить глаза, потихоньку расходиться. Стражник, видимо не ожидавший подобного ответа, остолбенело стоял на пороге жилища. Затем он тряхнул головой:

– Спасибо, святой отче, что рассказали о случившемся. Больше вопросов, стало быть, не имеется. – с этими словами он развернулся и потопал вниз по тропе.

Старец закрыл ворота и молча пошел внутрь дома. Он не сказал мне ничего, да и я сам молчал. Просто не о чем было вести беседы. Все мои вопросы остались глубоко в душе. Я не решился их озвучить в этот момент. Мы вернулись в нашу каморку, Доминик начал готовиться к утренней службе.

– Я…

– Помолчи, Эль. Ты ведь не думал, что я возьму на душу грех еще и за твою смерть? Но это нисколько не уменьшает твоей ответственности за то, что ты сделал. Ты пока ничего не понял? Попытайся попросту забыть о своей алчности, а подумать о будущем этой деревни. Кузнеца у нас нет, сыновей у него не было, поэтому он не смог передать им тонкости сей науки. Погибнет деревня без него, понимаешь? Да еще ты забрал две человеческие жизни, попросту страшась за свою шкуру. Это было совершенно неправильно, не тому нас Господь учил и учит.

Я молчал, слушая священника. Он был абсолютно прав. И мне это совершенно не нравилось.

– Ты сможешь научить меня этому ремеслу? Я бы смог заменить кузнеца. Хоть на время.

– А я похож на кузнеца? Да, такого комплимента я еще не слышал. Если ты действительно желаешь получить об этом знания, тогда придется тебе учиться на собственных ошибках. Все книги ведь сгорели в том пожаре.

Да, это и впрямь глупая идея. Не знаю почему, но мне очень хотелось заполнить пробелы в памяти новыми знаниями. Вот только в настоящий момент это является невыполнимым заданием.

Доминик развернулся и пошел к алтарю. Очень скоро начали приходить люди, жизнь возвращалась к обычному для себя течению. Однако, мысли не давали мне успокоится. Село действительно обречено. Если не попытаться что-либо изменить, то толку от моих действий будет маловато.

Брант сидел на опушке леса и невесело смотрел на своих подчиненных Мрази по большому счету. Эти люди продадут за копейку мать родную, не говоря уже о короне. Люди стекались со всех сторон, но больше сил уходило не на разведку, а на утихомиривание конфликтов внутри отряда.

Все просто надоело. Хотелось лишь одного – побыстрее выполнить контракт и получить долгожданную свободу своим последователям. Набор свежих рекрутов происходил постоянно. При этом воин руководствовался старым своим принципом – не забирал никого насильно. Толку из тех, кто так и норовит дезертировать.

Местность для лагеря была подобрана с учетом стратегии Теней. Отряд ничем не выделялся, и мало кто из живущих смог бы отыскать в густых дебрях эту поляну.

Хенсельт поступил умно, тут не поспоришь. Первым же долгом он отослал Ферра подписывать военный договор с Арагоном. Нет, он не ощущал особой неприязни к молодому принцу, но его агрессивность действовала Бранту на нервы. Всегда нужно соблюдать спокойствие, и не действовать сгоряча. Именно этому он всегда учил новобранцев Тени. Будучи откровенным, этот паренек не протянул бы и нескольких минут против обученного соперника. Турниры были и остаются лишь модной забавой для аристократов.

Единственное правило, которое он самолично ввел в отряде – это полная неприкосновенность детей. Многие оставались сиротами, и примыкали к гарнизону, получая бесплатную пищу и кров над головой. За это они отплачивали своей преданностью и выполнением несложных бытовых работ. Однако, слишком многим не нравился такой расклад. Не так давно, несколько насильников пытались утащить девчушку. Сейчас их тела болтались неподалеку, источая смрад. Это стало истинным уроком для тех, кто рискнул бы пойти тем же путем.

Горели костры, вкусно дымились казаны с похлебкой. Наставники проводили учебные бои с новоприбывшими, стараясь понять их истинное призвание и умение. Как сильно это напоминало старые времена, когда… Брант оборвал себя. Вот сейчас действительно не следует забываться. Это не старый добрый бой, в котором можно было отвести душу, а вернувшись, расслабиться с бабой в таверне. Это была работа, выполнение контракта. Получить желаемое можно было не просто разбив свору Атора, а принесши голову военачальника. С этим нужно было действовать аккуратно.

В старые времена все было бы намного проще. Несколько дней разведки, проникновение в стан врага ночью – и вот уже на утро находят свеженький труп, павший жертвой несчастного случая. Сейчас это было осуществить весьма сложно. Разве что…

Отряд сейчас жил своей жизнью. Не нужно было кого-то поучать или отдавать приказы. Все и так отлично знали, что пришли не на детские игры. Жизнь лениво текла своим чередом. Не нужно было постороннего вмешательства.

Брант встал, подобрал с травы свою сумку. Он привык постоянно таскать с собой основное, что могло бы спасти в непредвиденный момент. Попробовал вытащить из ножен притороченные кривые мечи. Те послушно выпорхнули, не издавая ни звука. Бросив последний взгляд на свой лагерь, воин растворился в лесной листве.

Служба давно окончилась, но священник не возвращался. Он попросту сидел возле алтаря, уставившись на него невидящим взором. Я не стал нарушать его покой, а тихо прошедши мимо, вышел из храма.

Небо покрывала тонкая вязь облаков. Слева от меня раскинулось пепелище, некогда бывшее домом кузнеца. Не знаю почему, но мне захотелось попросту выпить. Не настолько, чтобы приглушить свои инстинкты, помогающие мне выжить, но попросту чтобы забыть о настоящих проблемах. Я медленно побрел к сельскому трактиру.

В нем было довольно много народа. Несмотря на обеденное время. Все косо смотрели в мою сторону, но при этом не задевали даже словом. Для них я всегда буду врагом, чужаком, осмелившемся ступить на их землю.

Я прошел к стойке, начал ждать трактирщика. Все места были заняты, поэтому сесть просто было нереально. Разговоры затихли, возникла тишина. Двери открылись, вошло еще несколько охранников, видимо почувствовавших неладное. Мужчины за крайним столиком подвинули свои стулья, один из них жестом пригласил меня сесть. Моя интуиция почти кричала мне уходить.

Я прошел через зал под гробовую тишину, медленно присел. Старший посетитель, сидевший напротив меня, крикнул бармену, чтобы тот принес выпивки.

– Ну и кто же ты такой будешь, незнакомец?

Я пожал плечами.

– Просто путник. Меня Доминик спас, вот я и здесь.

Мужчина ухмыльнулся. На вид ему примерно столько же лет, сколько и мне. На обычного селянина он не был похож – в отличие от местных жильцов он, не таясь, носил стилет на поясе. Одно из двух: или благородных кровей, или обычный мародер. Знакомство с подобным человеком явно не входило в мои планы.

– Значит, старик нашел тебя в нужное время и в нужном месте? И чем ты отплатил ему за свою шкуру? Уж не убийством ли Стремора?

– Может прежде чем выдвигать предположения, для начала представишься?

– А зачем? Я ведь не спрашиваю у тебя твоего имени, правда? Да расслабься, это пока что просто беседа. Куда она повернет дальше, зависит лишь от искренности твоих ответов.

– От искренности моих ответов? Тогда слушай. Я просто человек. – ненависть клокотала в моей душе. – Я не собираюсь отчитываться ни перед тобой. Ни перед твоей братией. Желаешь ответы? Так сперва заслужи их!

Трактирщик подоспел вовремя, принеся с собой несколько кружек, заплесневелую бутыль и несколько тарелок с дымящимся мясом. Мужчина, не отрываясь, смотрел на меня. Его спутники напряглись, их руки опустились к поясу.

– Ты знаешь, – внезапно перевел он тему. – все люди делятся на два типа. Существуют волки, которые способны порвать глотки любому, от кого почувствуют угрозу. Есть и лоси, которые предпочитают просто идти по жизни, надеясь на высшую силу. Так к кому же относишься ты? Может проверим?

Он приподнялся со своего места. Моя интуиция уже была на пределе, крича об опасности, и я решился ей довериться. Рука отточенным движением выхватила из-за пояса рядом сидящего человека стилет и пригвоздила руку его напарника к столу.

– Сядь! – гаркнул я. Теперь я уже понимал, что этот человек ничего не имеет общего с деревней. Он такой же пришлый, как и я сам. Однако, его здесь уважали. Или боялись, не пойму. По крайней мере, эту троицу никто не желал задевать, а стража попросту не вмешивалась в их дела. Он медленно присел на краешек табурета. При этом я обратил внимание на левую руку, которая была сильно обожжена.

– Как я и думал. И что ты дальше собираешься делать? Выйдя из трактира, тебя разорвет стража на куски. Останешься в селе жить дальше, перебив стражников? Тогда тебя попросту сожгут на костре или повесят, смотря какое настроение будет у жителей этой деревни.

Все сверлили меня взглядом. Стало очень неловко. Да, при необходимости я мог сейчас спокойно уйти, заставив стражников меня отпустить. Но тогда мне не видать спокойной жизни, как собственных ушей. Более того, я брошу под пресс человеческой ненависти и Доминика.

– Твои предложения?

– Мы сейчас спокойно кушаем и выходим из трактира. Неподалеку у нас разбит лагерь. Армии Хенсельта нужны такие воины, которые, не задумываясь готовы пролить чужую кровь. Посуди сам, во что ты сейчас одет? Это ведь не твоя одежда, разве я не прав? С нами ты получишь жалование и сможешь стать кузнецом собственной судьбы. Разве тебя устраивает служение богу, которым ты сейчас занимаешься? Пора вспомнить, кто ты на самом деле. Я ведь по глазам вижу ровню, недаром я тебя пригласил за стол.

Я слушал его, и понимал, что иного выхода у меня попросту нет. Если я сейчас откажусь, то до конца своей жизни буду проживать в одном селе с людьми, меня не понимающими. Я молча склонил голову.

– Ты согласен?

– Да.

Он одним движением вырвал стилет из руки своего подчиненного, бросил нож на стол.

– Тогда перед вами сейчас два выхода. Вы или мирно продолжаете свою трапезу, а сегодняшний инцидент забывается навеки, или прямо сейчас один из вас отправляется на высший суд. Иного шанса у вас не будет.

Я смотрел на своего недавнего противника, который поджимал скрюченную руку. На пол капала его кровь. Ну не было у меня никакого желания отягощать свою душу еще и его смертью. Они что, всерьез думают, что я отправлюсь убивать кого бы то ни было? Я уйду с ними, а затем попросту постараюсь затеряться. У меня нет права на ошибку, и даже сейчас я вижу то, что эти люди совсем не просты. Руку человек напротив меня обжег совершенно недавно. Понимая, что сутки тому назад погиб в пожаре Стремор, можно заключить. Что эта группа тушила здание. Значит они и не такие уж и бесчеловечные, хоть исключить ненависть к поджигателю было невозможно. А в этом прегрешении я уже выдал себя полностью.

– Я не хочу причинять ему вред. Думаю, мы можем об этом забыть.

Старший перевел взгляд на своего напарника. Тот не ответил, только молча кивнул.

– Ну, вот и все, значит. Утром выдвигаемся.

Глава 3

Толпа застыла, приветствуя своего властелина. Он спускался, ведя за руку свое Творение. Именно оно должно стать венцом природы, вершиной всего сущего. Но лишь немногие понимали истинную ценность этого существа. Оно было пустышкой. Намного больше смысла и разума было в обыкновенном дереве или кусте. Да, ему были открыты все эмоции, даровано то, что было недоступно нам. Но при этом руководствоваться творение будет лишь жадностью, эгоизмом и самовлюбленностью. К сожалению, мало кто это понял.

– На колени! – прокатился над толпой приказ. Ослушаться его было невозможно, а навлечь на себя гнев господина казалось немыслимым. По очереди ряды один за другим падали ниц. Внезапно по ним прошелся ропот – среди океана спин упавших фигур виднелся силуэт стоящего. Луций… Боже, что же ты творишь…

Он стоял, высоко вскинув голову. Заостренный подбородок, казалось, был вытянут еще больше от напряжения. Впервые, Он встретил неповиновение. За спиной Луция толпа продолжала опускаться, словно волна. Но в ней виднелись фигуры и иных ослушавшихся приказа. И их становилось все больше. А затем я увидел среди рядов глаза Ланы. Она просто смотрела на меня, словно ожидая моего последующего шага. Я не могу предать Луция, я ведь дал слово…

Я молча опустился на колени. Прости меня, старый друг, если сможешь, но я не могу предать Лану. Она для меня все, и я не хочу потерять последние иллюзии на счастье. Пусть она не способна полюбить меня по-настоящему. Пусть она воспринимает меня как брата, не более. Я ведь отлично понимаю, что слезы в ее глазах возникли только по причине непонимания моего поведения, а не тревоги за мою шкуру. Плевать. Я просто не могу сейчас разрушить свои идеалы и фантазии. Пусть я буду никем, но рядом с ней.

Толпа опускалась за моей спиной. Луций обернулся, ища меня взглядом. Затем на его лице возникла кривая усмешка. Конечно, он прекрасно все понял. Затем его взгляд приобрел твердость, он посмотрел на «Творение». Назад пути у него попросту нет.

Ночной сон все еще был перед моими глазами, когда мы выехали из деревни. Прощание с Домиником на удивление было довольно холодным. Он молча воспринял новость о моем отъезде. Не было слов убеждения в глупости данной затеи. Старик просто подал мне свою Библию, попросив перечитывать ее главы на ночь. Не знаю почему, но я был уверен, что мы еще встретимся. Все было не так просто, и священник это прекрасно знал.

Сейчас Библия почивала в моем внутреннем кармане. С самого утра Десятник, как он приказал себя называть, привел четыре лошади, и мы не спеша выехали из села. Начало моего путешествия, можно сказать удалось.

Я внимательно прислушался к беседам участников этой группы. Ну не поворачивается у меня язык назвать их товарищами. Они пока ничего не сделали, даже отдаленно напоминающего дружественность. Теперь я понимал, почему у никого не возникало ко мне вопросов. Все они в весьма недавнее время были преступниками. Один из них, по крайней мере был конокрадом. Это выяснилось по тому, как лошади артачились, почуяв его запах. У животных на таких людей отличный нюх.

Мы проехали практически полдня. Спина с непривычки уже начала немилосердно болеть, когда Десятник скомандовал привал. Мы спешились, конокрад начал ломать хворост для костра. Его товарищ вытащил из седельной сумки вяленое мясо, стал крошить его для приготовления немудреного завтрака. Я присел возле дерева, вытянул ноги. Как же хорошо отдохнуть после стольких часов беспрерывного пребывания в седле.

Сзади меня тронули за плечо. Я повернул голову.

– Пошли, поговорим. – смотря мне в глаза промолвил Десятник.

Мы отошли от лагеря к берегу небольшой речушки.

– Ну и где же ваш лагерь?

– А ты наивен. Неужто, и впрямь подумал, что я поведу первого попавшегося в нужное место? Для начала тебе придется ответить на вопросы.

– Например?

Он легким движением бросил мне обломок ветки. Я подхватил ее на лету левой рукой.

– Например, скажи, где ты научился владеть оружием. Понятно ведь, что ты довольно сильно отличаешься от обычных жителей села. Появился ты там недавно, это я уже успел узнать. Да и внешность твоя разительно отличается от тех, с кем ты жил. Я сначала подумал, что ты с Адамитовых островов, но они отсюда слишком далеко, чтобы ты смог сюда добраться. Так кто же ты?

– Тогда обмен любезностями. Назови свое имя, представься по-человечески. А я тогда отвечу на все твои вопросы.

– Хорошо. Я Кри. Десятник армии Хенсельта. Вербовщик рекрутов во имя его Величества.

– Это твое истинное имя?

– Конечно, нет. Но ты можешь обращаться ко мне по нему. Всего остального тебе знать не положено по званию.

– Я Эль. Откуда я – можешь не спрашивать, как и не задавать других вопросов о моем прошлом. Я не смогу тебе ответить, поскольку попросту не помню. Ты ведь не думаешь, что я просто так жил у лекаря? Я обычный человек, который пытается выжить в этом мире.

– Эль твое настоящее имя?

– Конечно, нет. Но ты можешь ко мне так обращаться. Остального тебе знать – тоже пока не позволено.

Кри рассмеялся. Видимо ему по душе пришелся подобный ответ. Сомневаюсь, честно говоря, что он мне поверил. Но мне лично плевать на его недоверие или сомнения.

– Ладно, тогда мы попытаемся выяснить вместе, кто же ты такой. Пошли назад, а то похлебка остынет.

Я повернулся к речушке спиной, пошел к костру. Внезапно краем уха я услышал тонкий свист стали и инстинктивно пригнулся. Прямо над головой просвистел меч Десятника, который, отрезав клок моих волос на затылке, вонзился в дерево. Я перекрутился через плечо, выставил вперед брошенную мне в самом начале разговора ветку. Спустя мгновение я отбросил в сторону два ее перерубленных ошметка. Кри не думал останавливаться, его лицо перекосила гримаса ненависти. Я снова перекатился, попытался вскочить и получил кованым сапогом в подбородок. Меня откинуло к берегу, лицо погрузилось в воду. Я ничего не понимал. Смысл выводить меня из деревни, проводить беседу, а затем стараться убить? Ничего не понимаю…

Надо мной нависла тень Десятника. Его рука в кожаной перчатке прижала мою голову, вода начала заливать уши. Я долго не продержусь, это гарантия. Голова начала кружиться, тело постепенно теряло свои силы. Мне просто все надоело. Зачем мне эта жизнь, если в ней я ничего не помню и не значу? Лучше попросту расслабиться и покориться.

Я представил себя в облике воды. Она ничего не чувствует, в отличие от меня. Я расслабился и закрыл глаза. А затем… накатила апатия. Пусть будет то, что должно быть.

Рука моя скользнула вниз по течению, а затем наткнулась на его сапог. Резким движением я потянул его на себя. На скользких камнях Кри не устоял, и с рычанием упал на одно колено. При этом его рука лишь сильнее вжала мою голову в мул. Я судорожно ухватил его промеж ног и сжал изо всех сил. Десятник попытался вырваться, но встать попросту не смог. Никогда бы не подумал, что в моей руке столько цепкости. Он убрал свою руку из моей головы и попытался разжать мои пальцы. Ну вот и пришел тот час, когда жертва и палач сменили свои роли…

Я отпустил его и перевернулся. Костяшками пальцев я саданул Кри прямо в лицо. Он вскочил, снова замахнулся мечом. Тогда я ухватил его за опускающуюся руку, и попытался ее вывернуть. Коленом я ударил его по обожженному локтю. Десятник вскрикнул, выпуская меч из побелевших пальцев. Я подхватил его на лету, и направил свой удар Кри в живот. Он крутанулся, избегая смертельного ранения, я выпустил его из своей хватки. Внезапно он поднял свою руку вверх, выдвинул ее вперед ладонью.

– Молодец, друг. Борейская техника боя. Именно обитатели этой империи не гнушаются подлых приемов, бьют в самое больное место. Основное их оружие – это собственное тело, движения которого отточены до совершенства. Кто бы ты ни был, но ты явно посещал эти земли.

– Ты… придурок? – выдохнул я. – Я мог тебя убить!

– Как и я тебя. Бой вообще не терпит полумер, запомни это, Эль. Во время боя нужно полностью отключить все свои эмоции, забыть о том, что ты человек. Ты должен почувствовать себя частью природы, безудержной энергии стихий. Тогда меч или иное оружие попросту становится проводником твоей энергии, а не орудием убийства. Вот и все правила настоящего боя. Если бы я этого не сделал, то мы б и дальше гадали, где ты научился владеть своим телом.

Десятник ухмыльнулся, стирая рукой кровь из разбитого носа. Ему явно было больно, но он не подавал вида.

– Может, уже отдашь мне мой меч, если он тебе уже не нужен?

Да, свой клинок я оставил впопыхах у костра, когда шел сюда. Но чужое оружие мне попросту не нужно. У каждого меча имеется свой хозяин, и даже тот короткий меч был не мой.

– Держи! – я бросил меч Кри. Он пролетел мимо Десятника, тот неуклюже его подобрал, стоя на широко разведенных ногах.

Кри умылся в речке, и мы пошли в лагерь. В это время похлебка уже была готова, конокрад лежал в густой траве, и, вытащив флейту, наигрывал незнакомую грустную мелодию. Второй наш компаньон слушал, рассматривая свою пробитую руку. Кровь уже давно не текла, но рана начинала гноиться. Нужно было что-то делать, чтобы он избежал ампутации конечности.

Я подобрал подорожник, подошел к нему.

– Приложи к ране.

Он косо взглянул на меня, но траву взял. Кри ошибается, существует еще один тип человека – шакал. Он отличается тем, что никогда не пойдет на заведомо проигрышный бой, поскольку очень дорожит собственной шкурой. Но это не помешает ему нанести удар в спину в тот момент, когда этого совершенно не ожидаешь. С него не стоит спускать глаз, поскольку рано или поздно он захочет реванша.

– Я Эль. – при этих словах я попытался искренне улыбнуться. Пусть он думает, что я наивен и могу стать легкой добычей.

– Ромале.

С этими словами он приподнялся, аккуратно положил травы в мешочек на поясе и пошел к костру. Понимает ведь, что если я жил в лекаря, то почерпнул его знания. Но проявлять дружелюбия не собирается. Да и зачем мне оно, если я не собираюсь заводить с ним товарищеские отношения?

Действия Десятника окончательно спутало мне все планы. Я собирался тихо ускользнуть под покровом ночи, но теперь, когда передо мной начало открываться мое прошлое, я попросту не мог все так оставить. Если я хочу узнать, кем я был раньше, и найти ответы на многие мучавшие меня вопросы, я должен держаться Кри. Это действовало мне на нервы. Не знаю почему, но я чувствовал, что всегда не любил безвыходных ситуаций. И люто ненавидел предателей.

Воин гнал лошадь вперед не останавливаясь. Ее кража обошлась незамеченной, что очень радовало. Путь Бранта пролегал не в собственный лагерь, а прямиком к Хенсельту, в Хедеборг. С таким трудом разработанный план с треском провалился.

Главарь Теней легко был добрался к побережью, но вместо отбросов общества он увидел личную гвардию Атора. Подозрения подтвердились тогда, когда он уволок в лес стражника и с пристрастием допросил. Атор сам пожаловал сюда. Значит ставка была очень высокой.

Он не выставлял разведчиков, что не могло не заинтересовать. Слишком развязное поведение этого воина говорило об очень могущественном покровительстве или существовании плана, в сравнении с которым меркнут все стратегии мира. Насчет второго варианта Брант сильно сомневался.

Теперь контракт становился попросту невыполнимым. Да, он смог бы уничтожить этого самовлюбленного сукиного сына, но даже за все ценности мира не стал бы ввергать королевство во тьму. Он слишком хорошо знал Время Смут, чтобы собственноручно разжигать вновь этот костер. У покойного Фаркуада был сын, который унаследовал престол. Гибель короля тоже мало что бы изменила, поскольку властвовать будет Ферр. А вот у Атора не было наследников. Его смерть положит конец целой династии. Ну, кто же виноват в его бесплодии?

Впереди показалась крепостная стена. Этот город способен выдержать даже самые мощные осады. При необходимости люди всегда могут спуститься в подземные переходы, поэтому беспокоиться не было смысла.