Текст книги "Штурм вулкана"

Автор книги: Александр Белов (Селидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Шмидт сначала даже не заметил, что в руках у сутенера револьвер газовый, а не боевой, нервы у него сдали, «предохранитель перегорел». Шмидт выхватил из кобуры свой пистолет и с ходу прострелил сутенеру плечо. Тот вскрикнул, выронил свою газовую пукалку и сам завалился на спину на асфальт. Девки завизжали и бросились врассыпную, а три дружка щербатого присели от неожиданности. Один из них сдуру кинулся на Шмидта, размахивая кастетом, но получил в лоб тяжелой рукоятью «Беретты» и скорчился возле колес «Жигулей». Оставшиеся двое, похоже, нападать уже не собирались. Шмидт быстро прыгнул за руль своей машины, сдал назад, развернулся и помчался по проспекту.

– Вы меня тоже убьете? – испуганно пролепетала Оксана.

– Ничего плохого я тебе не сделаю, – сказал Шмидт, поняв, что пора от политики кнута переходить к политике пряника, иначе от девчонки ничего не добьешься, – ты ужинала сегодня?

– А что, вы меня резать собираетесь? – еще более испуганно спросила Оксана.

– Хочу пригласить тебя поужинать, дурочка, – пояснил Шмидт, – сам сегодня замотался, ничего за весь день не ел.

– Я не ужинала, – сказала Оксана.

– Тогда вместе поужинаем, если ты не против, – сказал Шмидт.

Она явно была не против, и Шмидт добавил:

– Если ты поможешь мне Ивана найти, я тебе хорошие деньги заплачу. Иван из дома убежал, я его отчим, а мать вообще вся на нервах, места себе не находит. А он бегает по Москве, и ему дела нет до того, что мы как на иголках.

– Неправда, он ведь вам звонил вчера, – сказала Оксана, – значит, тоже переживает. Сами подумайте, из-за чего он от вас убежал, может быть, вы сами в этом виноваты. Просто так дети из дома не бегают.

– Тебе сколько лет? – спросил Шмидт, глянув на Оксану в зеркало заднего вида.

– Восемнадцать, – ответила та.

– Неправда, – помотал головой Шмидт, – ты несовершеннолетняя, я же вижу. И в офисе МТС мне договор с тобой показали на твой телефон, тебе еще пятнадцати нет.

– Так ты меня через МТС вычислил? – поняла Оксана. – А как это ты меня нашел по телефону, все равно не пойму?

– Твое местоположение можно определить с точностью до ста метров, – пояснил Шмидт, – это, конечно, если твой телефон включен.

– А ты что, из ментовки, что ли? – поинтересовалась Оксана. – Смотри, ведь паши ребята тебе то, что ты сутенера подстрелил, не простят, просто так это тебе с рук не сойдет.

Шмидт ответил, что он совсем не из органов, а скорее наоборот. Поэтому, когда их хозяин узнает, кто именно их сутенера подстрелил, то, скорее всего, сутенер сам ему заплатит.

– Я и смотрю, – сказала Оксана, достав из сумочки сигарету, – машина у тебя фиговая, а морда холеная. Несоответствие получается. А наш сутенер этого дела не про-

сек, за что и получил пулю. Можно в машине курить?

– Кури, если хочешь, – кивнул Шмидт, притормаживая, – только мы уже приехали. Зайдем, перекусим? Составишь мне компанию?

– Здесь? – выпучив глаза от удивления, спросила Оксана..

Перед ними сиял огнями один из лучших и старейших ресторанов Москвы.

VII

В лучшем Красносибирском ресторане «Престиж» Белов сделал все возможное, чтобы полковник Басовитый и смотрящий оказались рядышком с ним за столом. Получилось это не сразу. Сперва начальник милиции и Семен сели подальше друг от друга – Басовитый в компании мэра города и представителей администрации, а Сергей Сергеевич подсел в тусовку городских бизнесменов. И смотрели друг на друга волками. Белову этот банкет влетел в копеечку, компания была чисто мужской, и сидели они в VIP-зале, который располагался в отдельном помещении за основной сценой. На сцене гремел вокально-инструментальный ансамбль, состоявший из длинноволосых музыкантов, которые исполняли веселые хиты.

Сначала все шло чинно-благородно, но через пару часов приглашенные выпили халяв-ной водки, хорошенько поели и расслабились. Они стали произносить длинные тосты, которые никто не слушал, и лезть с объятиями к Белову. Некоторые пошли плясать в большой зал, где сегодня по странному стечению обстоятельств находилось множество молодых, красивых девушек, которые с удовольствием танцевали со старичками и отдавались их движениям в медленном танце. Белов намеренно пригласил проституток из соседнего областного центра, а не вызвал своих – красносибирских.

Во-первых, своих местных путан отцы города уже хорошо знали в лицо и вряд ли бы стали за ними ухаживать. А кто такие эти особы, рассевшиеся по всему залу небольшими компаниями, из приглашенных на банкет никто не догадывался. И оттого приглашенные считали, что они кадрят порядочных женщин. А проститутки быстро таяли в объятьях отцов города, подчеркивая тем самым их мужскую неотразимость и значительно улучшая атмосферу праздника. Ангажемент соседских путан тоже влетел в копеечку Белову, но расходы были оправданы – вечер удался на славу, приглашенные были довольны.

В конце вечера Белов ненавязчиво подсадил около себя с одной стороны Басовитого, а с другой – Семена. И подвыпивший полковник сразу пошел в атаку, на которую абсолютно трезвый Семен реагировал вполне спокойно.

– Все дерьмо в городе от тебя! – сказал Басовитый, грозя кривым пальцем смотрящему. – Развел наркоту!

– А не ты ее развел, полковник? – скривив лицо, спросил Семен. – Ты же Барона крышуешь, деньги с него стрижешь?

– Я деньги с Барона беру? – возмутился Басовитый. – Я, офицер милиции, деньги беру у преступников? Ты говори, да не заговаривайся!

– Ну, ты лично может и не берешь, – парировал Семен, – а твои холуи точно берут.,

– Не сметь! – стукнул по столу ладонью Басовитый. – Распоясались воровские подпевалы!

Белов понял, что если он сейчас не вмешается, то полковник и смотрящий просто подерутся. Этого еще не хватало.

– Погодите вы, – примирительно сказал он, – что вы, как дети в детском саду, ей-богу!

Басовитый замолчал, Семен тоже.

– С Бароном надо кончать, – сказал Белов, – мы все в этом кровно заинтересованы. А скажи, товарищ полковник, как представитель карающей власти, почему Барон спокойно сидит на своей вилле и наркотой торгует до сих пор? Его что, не за что арестовать?

– Было бы за что, он бы у меня давно гнил в камере, – угрюмо ответил Басовитый, – но доказательств нет. Мне к нему не подкопаться. Мы арестовываем только его мелких дилеров – наших же красносибирских мужиков и баб. Сам Барон и никто из его табора напрямую наркотиками не торгуют. За руку их поймать практически невозможно. Пробовали делать облавы на их жилища, но у меня в отделе есть стукач, никак его не вычислю – все наши операции проваливаются.

Сказав это, он покосился на Семена, потому что знал, правду говорил смотрящий – есть в его милицейском стаде паршивые овцы, работают они на Барона, получают из его рук денежки. И вычисляет таких оборотней Басовитый, и гонит их со службы. Да только одного вычислишь, выкинешь из органов, цыгане быстро ему замену вербуют.

– И Сергей Сергеич тоже Барона неплохо прикрывает, – раздосадованно продолжил Басовитый. – Однажды матери и отцы умерших наркоманов, было это год назад, хотели сжечь дом Барона, так Семен со своей братвой за него вступился. Выставил своих головорезов, они народ и разогнали. Что, скажешь не было такого?

– Было, – согласился Семен.

– Сейчас ситуация изменилась, – сказал Белов, – у Сергея Сергеевича Барон дочь на шприц подсадил. Младшую. Ей всего двенадцать лет.

«Поделом, – подумал полковник, – за что боролся, на то и напоролся». Но вслух ничего не сказал, изобразил на лице сочувствие и закончил свою мысль:

– По закону мне с Бароном не справиться, у цыгана покровители есть наверху. Даже если удастся мне его посадить, через месяц он снова будет на свободе.

– А что если народ поднять? – предложил Белов. – В этот раз Сергей Сергеевич, я Думаю, на нашу сторону встанет. Как ты? – он обернулся к смотрящему, и тот молча кивнул. – Тебе народ поднять – раз плюнуть, да и не старики у тебя в команде, а здоровые ребята. Пусть громят дом Барона, только чтобы без жертв. А милиция пусть запоздает на часок. Если Барон

поймет, что мы против него все объединились, то вылетит из города, как пробка из бутылки шампанского. Как вы, согласны?

Семен подумал, и сказал:

– Еще вчера я бы послал тебя подальше, но теперь понимаю, что если Барон в городе останется, я и старшую дочь от этой заразы не уберегу. Я согласен.

– Я тоже согласен, – сказал Басовитый, – только учти, Сергей Сергеевич, этот наш союз временный. Я твоих головорезов, особенно Дубу и Германа, все равно посажу за то, что они людей калечат!

Сказав это, полковник махнул еще рюмку беленькой, тяжело поднялся из-за стола и пошел в зал. Танцевать с девочками он не. стал, а залез на сцену к ансамблю, взял в руки микрофон и стал петь песню: «Наша служба и опасна и трудна!».

– А что? – спросил Белов у Семена. – Твои бойцы часто людей калечат?

– Если бы людей, – ответил тот, – скотов конченых. Не стоит даже говорить об этом.

– Но все-таки? – поинтересовался Белов.

– Тут недавно моя школьная учительница в больницу попала, – неохотно рассказал Семен, – ей за семьдесят уже, старенькая. Какие-то уроды вечером ударили ее трубой по голове и сумку отобрали с пенсией. Я стал землю рыть и узнал все-таки, кто это сделал. Ты же понимаешь, я в милицию не пошел, а взял Дубу, Германа и поехал к этим скотам на хату. А там человек шесть старушкину пенсию пропивают, ублюдки безмозглые. Короче, в реанимации

мест в этот день стало мало. Басовитый обрадовался, думал меня возьмет на этот раз – я же обычно сам в таких делах не участвую. Но терпилы-то все показания давать отказались, говорят, что неудачно свалились во время распития водки со стульев. И сами заявления написали с явкой с повинной по поводу ограбления старушки.

Кто-то положил руку на плечо Белова сзади. Саша оглянулся и увидел Витька. Напряженное лицо его говорило о том, что что-то случилось.

– Что? – спросил Белов.

Витек нагнулся к его уху и сказал негромко:

– Факс пришел в нам контору из Москвы. Анонимный. – Ванька пропал, уже три дня дома не ночует.

Белов хотел немедленно лететь в Москву. Но самолет летал только один раз в день ближе к вечеру, и на него Саша уже опоздал. Тогда он позвонил Ольге, но та разговаривать с ним не захотела, назвала подлецом, сказала, что никакого сына у него нет, и бросила трубку.

У Саши был еще и анонимный факс, в котором указывалось, что Ивана видели в компании беспризорников у трех вокзалов. Он решил, что этот факс втайне от Ольги послал ему Шмидт. Он бы позвонил ему на мобильный, но ношера не знал.

Поэтому, прилетев в Москву поздно вечером, он сразу же направился к начальнику отделения милиции вокзала. Показал фотографию Иваша, тот буркнул, что, мол, задолбали уже с этим мальчишкой. То, мол, отец приходит, то еще какой-то здоровяк.

Белов, в отличие от Кабана и Шмидта, свой телефон оставлять неприветливому милиционеру не стал, не слишком надеясь, что нерасторопный мент будет искать его сына, и сделал тем самым большую ошибку. Если бы он все-таки оставил номер своего мобильного, то его телефон через милиционера по кличке Верблюд попал бы в руки Ивана и тот бы немедленно ему позвонил. Но Белов такого исхода ситуации и предположить не мог, поэтому не стал объяснять начальнику привокзального отделения милиции, что настоящий отец это он, а просто повернулся и ушел.

Он понимал, что должен отыскать Шмидта, который, как он предполагал, послал ему факс, и поэтому собирался съездить в офис Фонда Реставрация. Но поскольку время было уже позднее, он понимал, что там с ним разговаривать будет некому, поэтому решил отложить свой визит на завтра на раннее утро. Он попытался еще раз позвонить Ольге на домашний, выяснить, нет ли каких-то новостей от Ивана? Но бывшая жена в очередной раз назвала его подлецом, заявила, что разговаривать с ним не хочет, и бросила трубку.

Еще у Белова в Москве был незабвенный Арсений Степанович Власов, который, когда Саша ему позвонил из Красносибирска и сообщил, что приезжает, встретил его в аэропорту. Он сменил свой «Москвич» на новую «девятку». И хотя мог бы себе позволить уже и иномарку, но принципиально купил отечественную машину, чтобы, как он выразился, поддерживать отечественного производителя. Эта поддержка давалась ему с большим трудом, потому что по дороге из аэропорта машина несколько раз глохла. Но Степаныч не унывал.

– Ничего, – бодренько говорил он, копаясь в моторе, – автомобиль, он как лошадь, его приручить надо, объездить, дать привыкнуть к хозяину, а потом уже можно наслаждаться скоростью.

Саша не спорил, хотя не мог понять – почему на Западе продают уже «объезженных» коней, а у нас их еще надо «объезжать» и лечить. Из-за поломок к трем вокзалам и добрались так поздно.

Посетив старшего милиционера на трех вокзалах, Саша вышел на площадь, где парковался Степаныч, подсел к нему в машину и на его немой вопрос о результатах так же безмолвно развел руки в стороны. Степаныч неодобрительно покрутил головой и, довольный собой, доложил:

– Пока ты с представителями власти общался, я тут у низших слоев населения кое-что выяснил. Пришлось, конечно, смотаться до магазина за бутылкой, но зато кое-какую полезную информацию я выудил. Пацана твоего тут видали, но вряд ли он еще сюда сунется, потому что знает, что его ищут. Тут же «радио» работает – дай Бог. Кто-то пообещал за Ивана тысячу долларов заплатить, так что каждый бомж теперь схватит твоего Ваньку, как только он на горизонте появится.

– Кто-то? – переспросил Белов. – Наверное, Шмидт…

– Нет, – помотал головой Степаныч. – Тут один абориген есть, он в курсе всех событий. Он сказал, что отец Ивана, уж извини, он мне так сказал, дает сто баксов, а какой-то тип тысячу.

– Что за тип? – встревожился Белов.

– Вот этого я не знаю, – ответил Сте-,паныч. – Давай-ка проедемся по бомжовским точкам, я их помню наизусть еще с того времени, когда мы с тобой на свалке счастливо жили, и порасспрашиваем народ. Только для начала заедем в магазин, купим жратвы и водки, чтобы бродяги поразговорчивее были.

Саша согласился. Он готов был не спать и не есть, лишь бы отыскать Ивана.

На вокзале Кабан заметил Белова, выходившего от начальника милиции, и довольно хрюкнул. Все получилось именно так, как он и предполагал. Белов примчался спасать сыночка, как только получил факс. Кабан спрятался за ларьком с шаурмой и, выглядывая из-за него, наблюдал за своим давнишним и злейшим врагом. Он мешал народу покупать восточное кушанье, и одна девушка, отчаявшись обойти массивную фигуру Кабана, перекрывавшую ей доступ к прилавку, возмущенно воскликнула:

– Ну вы будете брать или нет?

Кабан грозно взглянул на нее и так резко дернул головой в ее сторону, что очкастая пигалица вздрогнула, попятилась и наступила на ногу своему долговязому кавалеру, прижимавшему к груди тубус.

– Я щас возьму! – процедил сквозь зубы Кабан. – Я тебя так возьму, что ты неделю на задницу не сядешь!

Пигалица с кавалером поспешили ретироваться, а продавец шаурмы благоразумно промолчал. Кабан своим видом напоминал ему скинхедов, которые месяц назад гоняли продавца шаурмы по Воробьевым горам, куда он поехал с девушкой погулять, никак не рассчитывая, что ему придется сдавать норматив по бегу по пересеченной местности.

Кабан, отвлекшись на наглую пигалицу, едва не выпустил Белова из виду. И только природная зоркость и наблюдательность позволили ему снова отыскать в толпе знакомую фигуру. Кабан, стараясь оставаться незамеченным, последовал за Беловым, автоматически проверяя ладонью наличие под курткой в кобуре пистолета Стечкина, а в кармане глушителя к нему. По его расчетам, самое большее, сколько оставалось жить Белову, это сутки.

Кабан мог бы прямо сейчас подойти к Белову сзади и пальнуть ему в спину. Но в этом случае был шанс, и не маленький, что его увидят, а может быть, и сразу скрутят. А ломать свою будущую карьеру депутата Государственной Думы, обещанную ему Зориным в случае удачного оборота дела, ему не хотелось.

Но и упустить шанс самому покончить с Беловым он не мог, хотя и понимал в глубине души, что сильно рискует. Он бы мог, конечно, нанять киллера, посадить его на чердак или еще куда, и тот бы из снайперской винтовки прикончил былого авторитета одним выстрелом в лоб. Кабан заплатил бы ему и сам остался бы вне подозрения.

Но в этом как раз и был камень преткновения. Кабану хотелось самому засадить пули в Белова, смотреть, как он будет корчиться в предсмертных муках, и отравлять ему последние минуты жизни словами:

Что, гаденыш, получил от Кабана? Ты мразь, ничтожество, растение!

Он представлял, как будет пинать умирающего Белого в живот, по лицу, разбрызгивая кровь, и от этих мечтаний у него на душе становилось тепло-тепло, как в сауне. Поэтому Кабан решил завалить Белова собственноручно. Потом, когда Зорин спросит, мол, кто так безжалостно изуродовал Белова, Кабан ему ответит скромно – это, мол, я постарался. И Зорин его зауважает.

И еще Кабану не хотелось терять лишних денег на оплату работы киллера. Эти деньги ему даются нелегко – трудом и риском, так ради чего он будет делиться с каким-то заезжим снайпером, если может и сам сделать эту грязную работу.

Кабан проследил за тем, как Белов сел в белую «девятку», быстро запрыгнул в свой джип «тойота», где его ждал молодой здоровенный браток с низким, высотой в полтора сантиметра, лбом по кличке Боб, и приказал ему:

– Давай за той белой машиной. Но только держи расстояние, чтобы нас не просекли.

– Сделаю, шеф, – пробасил детина, – без базара, все будет окейно.

Кабан скривился от этой неумелой смеси блатного жаргона и англоязычного сленга слюнявых тусовщиков дискотек, но ничего не сказал. Боб его уважал и во всем подражал ему, был верным, как собака – так зачем делать незначительные замечания?

«Девятка» влилась в поток машин, а джип Кабана последовал за ней.

Шмидт появился на пороге дома, где он проживал с Ольгой, в компании черноволосой, ярко накрашенной девушки с крепеньким, торчащим вперед бюстом-и коротенькой, почти под самые ягодицы, юбочке. Дополняли картинку высокие, вызывающе блестящие сапоги и дерзкая ярко-красная лента в волосах. Ольга перевела гневный взгляд с лица жующей жвачку девицы на невозмутимое лицо Шмидта, но он никак не среагировал, шагнул за порог. Но Ольга преградила ему дорогу.

– Это что? – спросила она, не поведя даже подбородком в сторону гостьи.

И так было ясно, о ком она говорит.

– Не что, а кто, – устало ответил Шмидт, слегка отстраняя Ольгу с дороги. – Это Оксана, она сегодня у нас переночует, а завтра что-нибудь придумаем.

– Ни за, что! – безапелляционно заявила Ольга. – Мне тут только СПИДа не хватало.

– Тетенька, СПИД передается или половым путем, – продемонстрировала медицинские познания девица, – или через кровь. А я с вами ни трахаться, ни брататься индейским, способом не собираюсь. Мне просто переночевать где-то нужно. А если вы меня не пустите, я уйду и не скажу вам, где можно Ивана найти.

Она даже развернулась, чтобы осуществить свое намерение, но Шмидт удержал ее за локоть. Ольга поняла, в чем дело, и решила пойти на попятную.

– Ну я же не. знала, – сказала она растерянно, – просто не ожидала…

– С порога сразу на человека накинулась! – сердито буркнула Оксана, снимая в прихожей сапоги. – У меня это, на лице написано, что я проститутка?

– Нет, что ты, у тебя просто ангельское лицо, – ответила Ольга.

Получилось как издевательство. Когда Оксана залезла в душ, Ольга спросила Шмидта:

– Это с ее телефона Ванька звонил? – и получив утвердительный ответ, обхватила щеки ладонями. – Какой ужас! Как он мог с ней познакомиться?

– А что, вполне приличная девушка, – ответил, зевая, Шмидт, – отмыть, приодеть и будет конфетка.

– Я после твоей конфетки вызову санэпидемстанцию ванную дезинфицировать, – зло бросила Ольга, – от блох и трихомоноза. Зачем ты ее сюда притащил?

– А куда я ее дену ночью? – спросил Шмидт. – Там такая заварушка приключилась, мне пришлось ее сутенера подстрелить. Теперь ей в квартиру, где она с компанией своих коллег по ремеслу жила, ходу нет, там ее убить могут.

– Она-то тут при чем? – спросила Ольга. – Ты же сутенера подстрелил.

Шмидт решил ничего не отвечать на этот глупый, с его точки зрения, вопрос. Ольга не знала жизни с ее изнаночной стороны, только с лицевой, где блестело и было мягко, поэтому что-то втолковывать ей, объяснять было бесполезной тратой времени. Даже если Оксана ни в чем не виновата, бандитов, которые «крышевали» точку, это не остановит. Им надо будет на ком-то выместить злость за подстреленного братка, и, если Оксана попадется под горячую руку, ей несдобровать. А завтра Шмидт этот вопрос решит на более высоком уровне с «папой» всей этой «пехоты», которая эту панель сторожит. Скажет, чтобы Оксану не трогали.

– А в гостиницу ее нельзя определить? – спросила Ольга.

– Нельзя, – терпеливо ответил Шмидт, – у нее паспорта нет.

Он не стал уточнять, что паспорта у Оксаны нет вообще, потому что живет она по свидетельству о рождении, которое у нее отобрали по приезде в Москву и поступлении на «работу» путаной.

– А чем она нам может помочь в поисках Ивана? – никак не могла успокоиться Ольга.

– Мы с ней уже съездили на чердак, где они ночевали, – путано ответил Шмидт, которому ужасно хотелось спасть, – но их гам не было…

– Кого не было и как вы съездили на чердак? На машине?

– Почему на машине? – зевнул в ответ Шмидт. – На лифте. Но не было там Ивана с компанией. Видимо, что-то их спугнуло и они перебрались в другое место.

– Слушай, а ты сам с этой девкой тоже того? – с ехидным прищуром спросила Ольга. – На чердаке?

– Дура ты, – рассердился Шмидт, – твоего же сына ищу, по чердакам лазаю, не сплю уже больше трех суток!

– Ладно, пошутила я, – жестко сказала Ольга, – и что теперь ты думаешь делать с этой Оксаной?

– Завтра верну ее на точку, – ответил Шмидт, – если Иван появится, она нам позвонит. Я ей денег заплачу, если она поможет нам Ивана найти.

– Сто долларов? – усмехнулась Ольга. – Как ментам на вокзале?

– Побольше, – ответил Шмидт.

Но не сказал, сколько именно. Он не стал сообщать, что хочет– заплатить Оксане три тысячи долларов, которые она копит на покупку квартиры в Крыму. Заплатить, чтобы она уехала и больше не возвращалась в Москву на панель. Он сам себе не мог объяснить, зачем собрался отваливать такие деньги первой встречной. Но ему страшно не хотелось, чтобы Оксана возвращалась на панель. И он мог себе это позволить.