Текст книги "Завод без людей"
Автор книги: Александр Штейнгауз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Маятник и спусковое колесо.
Оказывается, ввести маятник в часы с гирями и шестернями не так уж сложно, по крайней мере для тех, кто, как мы с вами, изучает часы через триста лет после их изобретения! Первым же это сделал X. Гюйгенс в 1657 году.
В часах такого типа, о котором вы сейчас читали, потребовалось изменить очень немного. Подвесили маятник и на конце его, противоположном грузу, укрепили штырек.
Этот штырек, его кончик, поместили между зубцами спускового колесика, связанного с остальными шестернями. Форма зубцов колесика и форма кончика штырька выбраны были такими, что при отклонении маятника, скажем вправо, штырек не мешал проворачиваться спусковому колесику, и оно успевало провернуться ровно на один зубец, пока маятник был отклонен вправо. Но повернуться на два зубчика сразу колесику не давал штырек. Когда маятник отклонялся в крайнее левое положение, к штырьку успевал подойти следующий зубец спускового колесика. Он упирался в штырек маятника и давил на него, толкал маятник обратно. Этим восполнялась та часть энергии, запасенная маятником, которая потратилась за время предыдущего колебания. Маятник снова отклонялся вправо под воздействием силы тяжести и толчка спускового колесика и снова пропускал еще один зубец.
Так как период колебания маятника постоянен и так как энергия, расходуемая маятником, восполняется спусковым колесиком, то маятник качается непрерывно и зубчики спускового колесика поворачиваются через строго одинаковые промежутки времени. Теперь уж получилось, что вся точность хода определяется постоянством колебаний маятника. Оно же без особого труда может быть сделано очень точным.
Но откуда берет силу для того, чтобы толкать маятник, спусковое колесо? Более того, каждые уважающие себя башенные часы отзванивают время, разыгрывают музыкальные пьесы, а иногда дают и представления, например с кукушкой. Сила опять та же – сила земного тяготения, вес гирь. Пока гири подтянуты, часы идут.
Но не только часы изобрели во времена феодализма. Было сделано много других очень важных изобретений и открытий, особенно начиная с эпохи Возрождения. Именно в эту эпоху были заложены основы современной науки, которая, в свою очередь, определила состояние современной техники.
Появились компас и линза. И вы, конечно, представляете, какую роль сыграли они начиная с эпохи великих морских путешествий.
Древние компасы – китайский (вверху) и русский (внизу).
Современный морской компас.
Верную службу сослужили морякам и барометр и термометр. Они позволили впервые научно предсказывать погоду. Линза оказалась матерью не только очков и подзорной трубы, но и телескопа и микроскопа.
Казалось бы, ни термометр, ни часы, ни подзорная труба сами по себе не могли влиять на то, как человек трудится и живет. Они ведь не являются инструментами, которыми можно что-то изготовить. Да, в начале своего существования эти приборы не повлияли прямо на способ производства товаров, потому что производство продолжало оставаться ручным. В таком производстве не ощущалось необходимости в помощи приборов. Глаз, осязание, уши человека, дополненные опытом и простейшими измерительными приборами: линейкой, циркулем, отвесом, вполне справлялись с возникавшими задачами. Только море-плавание не могло уже обходиться без их помощи.
Подзорная труба.
Старинный чашечный барометр.
И еще одна область человеческой деятельности сразу заинтересовалась этими изобретениями. По существу, она и породила их. Это – наука. Усилив свое зрение с помощью телескопа и микроскопа, ученые необычайно расширили свои знания.
Вот что пишет о первых плодах изобретения телескопа профессор Бернал:
«Едва новость о телескопе дошла до профессора физики к военно-инженерного дела в Падуе Галилео Галилея (1564–1642 гг.), как он решил сделать себе такой же прибор, чтобы направить его на небо.
Галилео уже в то время был убежденным последователем Коперника, причем он одновременно глубоко интересовался движениями маятника и связанной с этим проблемой свободного падения тел. За несколько первых ночей наблюдения неба он увидел достаточно для того, чтобы разгромить всю аристотелевскую картину (которая существовала неопроверженной с трехсотых годов до нашей эры) этой безмолвной стихии. Ибо Луна оказалась не совершенной сферой, а покрытой морями и горами; планета Венера, так же как и Луна, имела фазы, в то время как планета Сатурн казалась разделенной на три планеты. И, что важнее всего, Галилей заметил, что вокруг Юпитера вращаются три звезды или луны – миниатюрная модель системы Коперника, которую каждый смотрящий в телескоп мог увидеть собственными глазами… В течение месяца, в 1610 году, он опубликовал то, что, несомненно, явилось самой ходкой научной книгой того времени – свой труд „Siderius Nuntius“, или „Звездный вестник“, в котором он сжато и ясно излагал свои наблюдения».
Телескоп Галилея.
Из этого описания ясно, какую огромную роль сыграло открытие телескопа. Оно позволило в чрезвычайно короткий срок убедительно доказать правильность гелиоцентрической системы, предложенной великим польским ученым Коперником. В 1543 году, в год своей смерти, Коперник выпустил книгу «Об обращении небесных сфер». В этой книге он восставал против поддерживаемой религией картины вселенной, по которой Земля считалась неподвижной и находящейся в центре вселенной.
Церковь жестоко мстила последователям Коперника. Сожгли на костре Джордано Бруно. Судили и самого Галилея. Однако Галилей с помощью телескопа сделал свое дело, и никакие мракобесы уже не могли помешать распространению нового знания. Телескоп в руках ученых и до сих пор является одним из сильнейших видов оружия в борьбе с религией, церковью.
Наш современник
е так уж давно существовал феодализм, но нам он кажется чем-то очень-очень далеким. А вот капитализм – наш современник. Хоть мы с вами живем в совершенно другой эпохе, при социализме, все равно: капитализм – наш современник. Да только такой, которому и на покой пора. Еще бы, ему без малого четыреста лет, даже мамонты по стольку лет не жили!
Но когда-то капитализм был молодой, здоровый, и, хоть он никогда не был хорош для народа, он все-таки принес в мир много нового и полезного, сменив одряхлевший феодализм. Раньше всех буржуазный строй утвердился в Нидерландах, где национально-освободительное движение, начавшееся с восстания 1566 года, перешло в буржуазную революцию, окончившуюся образованием буржуазной республики.
Если сравнить продолжительность существования буржуазного строя с продолжительностью существования строя феодального или рабовладельческого, то может показаться, что буржуазный строй, строй капиталистический, не так уж стар. На самом же деле это не совсем так, потому что капитализм и капиталистические отношения начали складываться в феодальном обществе, задолго до победы буржуазных революций. Капитализм зародился во времена объединения феодальных княжеств в крупные государства. Особенно способствовали расширению капитализма развитие мореплавания, открытие новых морских путей и новых земель.
Чем же отличаются капиталистические отношения от феодальных? Мы ведь знаем, что эти отношения также основаны на угнетении и эксплуатации трудящихся.
Отличие большое. Дело в том, что рабство и феодализм строили свое существование на эксплуатации работников, не имевших личной свободы. Что касается капитализма, то лозунгом буржуазных революций были лозунги свободы и равенства для всех людей. И, когда революции буржуазные побеждали, личную свободу получали все. Но, хоть все и становились свободными, эксплуатация человека человеком оставалась и даже возрастала. Итак, основное отличие капиталистических отношений от феодальных состоит в том, что капитализм нашел способы эксплуатировать трудящихся, располагавших личной свободой, – наемных трудящихся. Причем делал это гораздо более эффективно, чем феодализм. Вот и получилось, что личная свобода так и не стала настоящей свободой, о которой мечтали и за которую бились трудящиеся. Какая же это свобода, если человеку приходилось по-прежнему надрываться на хозяина? По доброй воле такого никто не стал бы делать!
Но все-таки что же заставляло одного человека гнуть спину на другого? Казалось бы, не раб, не крепостной: не захочет и не пойдет… Будет сам на себя работать. Но все дело-то в том, что многие городские ремесленники, хоть и были хорошими работниками, не могли работать сами на себя. Потому что, когда начал устанавливаться капиталистический способ производства, они были разорены до такой степени, что у них уже не оставалось ни собственных орудий производства, ни возможностей покупать сырье. А жить, зарабатывать на жизнь все равно ведь было нужно!
И вот стали находиться такие «добрые люди», которые говорили: «Мы дадим вам сырье, мы дадим вам орудия производства, мы даже дадим место для работы. Только приходите и трудитесь. А за то, что мы дадим вам наши собственные орудия труда и сырье, купленные на наши деньги, за то, что мы с вами делимся ими, вы нам заплатите. Нам даже не нужно платить деньгами, мы согласны получить лишь часть тех товаров, которые вы выработаете из нашего сырья, на наших орудиях труда».
Это очень «добрые» люди… Их звали и зовут по сей день капиталистами. А иногда проще – буржуями.
И приходилось идти к таким «добрякам». Если у «свободного» человека оставались в распоряжении только тело и мозг – как прожить, чем прокормиться?! И шел такой человек и нанимался на работу к благодетелю. И платил ему за право работать. Понимаете?! За то, что он работал, он платил! И гораздо больше того, что получал в виде заработка.
Нам с вами такое, на первый взгляд, кажется диким: как это, человек работает, а большую часть плодов своего труда отдает?! Но тем не менее это так и, если сами трудящиеся не владеют средствами производства, не может быть иначе. Мы-то с вами знаем, что нужно было сделать для того, чтобы трудящиеся работали сами на себя, а не на «доброго» дядю, называемого капиталистом.
Следует все же помнить, что во времена своей молодости капитализм был значительно более прогрессивным явлением, чем устарелый феодализм. В начале своего существования капитализм добился личной свободы для всех без исключения, уничтожил власть изжившего себя класса дворян, ослабил силы церкви, привел к расцвету науки.
Как класс дворянство никогда не заботилось о развитии производительных сил. Почти все доходы, которые собирались с подвластных им крестьян, они транжирили на свои развлечения, прихоти. Огромные средства тратились на содержание царского двора, на содержание армии, церкви, разнообразной челяди. Дворянство было чисто паразитическим классом. Оно никогда но трудилось и всякий труд считало зазорным.
Капитализм же в свои молодые годы выглядел куда лучше изнеженного, субтильного дворянства. Он был молод и грубоват, жаден до жизни, до работы, до знаний. Он ходил в простых и не очень чистых рубахах, под ногтями у него тоже было не очень чисто, но при всем при том в кармане позвякивало гораздо больше золота, чем у расфранченного, напомаженного и утонченного дворянства.
В начале своего существования капитализм был великий скопидом. Расчетливый, хитрый и жестокий, он не тратил своих денег зря. Он тратил их на расширение дела: строил фабрики, заводы, железные дороги, домны и шахты и многое другое. И, сам того не ведая, обогащал не только себя, но и всю землю. Вот что написано о буржуазии тех времен в «Манифесте Коммунистической партии»:
«Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений. Напротив, первым условием существования всех прежних промышленных классов было неизменное сохранение старого способа производства. Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех предшествовавших. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения».
Вспомните «Вишневый сад», вспомните никчемность и неприспособленность Раневской и Гаева. Кажется, не очень плохие, даже симпатичные люди были они. Но объективно и Раневская и Гаев – чистейшие паразиты, занятые только собой, своими мелкими, ничтожными делами. Вспомните Лопахина. Он куда приятнее, хоть он и не так интеллигентен, хоть и не понимает красоты старого, украшавшегося долгие годы дворянского гнезда – вишневого сада и хочет его безжалостно вырубить. Еще более зло показана никчемность дворян Л. Н. Толстым. В «Плодах просвещения» дворяне и внешне уже несимпатичны. Они дошли до полного духовного оскудения. Молодежь ничего не знает, кроме пошлых и грубых забав; старшее поколение не видит ничего реального в жизни, кроме спиритизма. И никто-никто не хочет трудиться и даже не задумывается о необходимости труда.
Зато с каким презрением они относятся к людям, которые кормят их, – к крестьянам!
Новая общественная формация многое переменила в жизни людей.
Самое главное, к чему привел капитализм, это к рождению нового класса – класса пролетариев, людей, у которых в собственности не имеется ни земли, ни сырья, ни орудий производства. Для того чтобы жить, люди этого класса должны наниматься к капиталисту, продавая ему свою рабочую силу. Таких людей не было или почти не было во времена феодализма. Крестьянин имел дом, соху и косу, имел лошадь, скот, распоряжался участком земли. Ремесленник тоже был собственником: он владел орудиями производства, домом.
У пролетариев нет ничего, кроме рабочей силы. Все, что когда-то было у их отцов и дедов– ремесленников и крестьян, все отобрал капитализм. Сперва он разорил их, а потом превратил в пролетариев, в рабочий класс.
И если крестьянин, даже перебиваясь с хлеба на воду, считал себя хозяином и цеплялся за клочок своей земли; если ремесленник, трудясь не меньше, чем рабочий на фабрике, всеми силами старался выдержать конкуренцию и поэтому ничего не видел вокруг себя, то рабочий был свободен от такого узкого взгляда. Сама жизнь, сам капитализм сделали рабочего таким – человеком, у которого ничего нет, кроме своего тела, своего ума, чувства человеческого достоинства и жажды счастья. Такому человеку «нечего терять» в борьбе за лучшую долю, за подлинную свободу.
И поэтому ничего удивительного нет в том, что борьба между буржуазией и пролетариатом, классовая борьба, разгорелась с невиданной силой. Но, в отличие от прежних времен, угнетенный и эксплуатируемый рабочий класс оказался таким, который повел эту борьбу последовательно и, более того, сознательно. В 1847 году под руководством Карла Маркса и Фридриха Энгельса был организован «Союз коммунистов», а в 1848 году был опубликован «Манифест Коммунистической партии» – первый программный документ марксизма.
В России осенью 1895 года Владимир Ильич Ленин положил начало созданию революционной партии, объединив петербургские марксистские кружки в общую организацию – «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». О том, что произошло в России осенью 1917 года, вы знаете не хуже моего. На земле возникло первое в мире государство, где не стало класса угнетателей, государство, в котором впервые со времен первобытно-общинного строя должна была прекратиться классовая борьба.
До сих пор я говорил о молодом капитализме. Но такого давно уже не существует. Наш современник – капитализм совсем другого рода. Хоть и не долго, нашим современником был гитлеризм – самое мерзкое и страшное проявление капитализма монополистического – высшей и последней стадии развития и существования капитализма. Давно уж прошли те времена, когда капитализм обогащал не только себя, но и человеческое общество. Теперь уже не так. Теперь существование капитализма ведет к обеднению общества. Огромные производительные силы расходуются нерасчетливо и непроизводительно. Основные расходы капиталистических государств идут на создание никому не нужной и страшно дорогой военной техники, на ведение жесточайших и разорительнейших войн.
Я приведу только один пример, и его будет достаточно, чтобы понять, как разорительно для людей существование капитализма. В одном из американских радиожурналов я прочитал такие строки:
«В связи с усложнением самолетной радиоэлектронной аппаратуры возрастает стоимость обслуживания самолетов на базах. Если для бомбардировщика „В-17“ (первый тип бомбардировщика „Летающая крепость“) при стоимости самолета 220 000 долларов стоимость обслуживания составляла 19 000 долларов, для „В-29“ („Летающая крепость“ конца второй мировой войны) эти цифры были соответственно равны 639 000 и 100 000 долларов, то для „В-47“ (средний реактивный бомбардировщик) они составляют 1 900 000 и 205 000 долларов, а для „В-52“ (тяжелый реактивный бомбардировщик) они уже дошли до 6 400 000 и 503 000 долларов».
Вот какие колоссальные цифры! Ведь на эти деньги можно было бы столько хорошего и полезного построить! Но нет, капиталисту все равно, что производить, лишь бы прибыль была. Даже, наоборот, выгоднее военные заказы брать, потому что они приносят наибольший барыш.
Но не только гонка вооружений, проводимая капиталистами, обедняет наш мир. Одним из главных условий существования монополистического капитализма, или империализма, является еще большее угнетение и ограбление колониальных и полуколониальных стран. Даже в наши дни, когда техника производства необыкновенно развита, империалистам выгодно поддерживать в этих странах бесправие, бедность и отсталость трудящихся. Это позволяет получить дешевую рабочую силу, дешевое сырье. Вот почему есть еще такие страны, где плавают в пирогах, мелют муку ручной мельницей, жнут урожай серпами, ездят на людях. Вот почему есть еще рабы, есть бурлаки и многие, многие люди вынуждены жить гораздо беднее и хуже, чем они могли бы жить при теперешнем развитии техники.
Я начинал изучать географию в 1938 году, экономическую географию – двумя годами позже. Тогда на политической карте мира было только одно государство, где не было капиталистов. Но все-таки, даже несмотря на то, что страна наша и тогда была самой большой в мире, если не считать Британской империи, занимавшей тогда одну пятую всей суши, нам при взгляде на карту иногда становилось тревожно. Справа нависает чужая Аляска, слева враждебная, сильная гитлеровская Германия. О том, что война неизбежна, знали не только взрослые, но, наверное, даже октябрята.
И все ребята мечтали о революциях в капиталистических странах, особенно в Германии. В те годы печаталось очень много антифашистских книг и рассказов о немецких коммунистах, и нам очень хотелось верить, что они сумеют свергнуть Гитлера. Но, к сожалению, этого не случилось. А вместо этого началась вторая мировая война, и вскоре фашисты напали на Советский Союз.
Пять с лишним лет шла вторая мировая война. Это были очень тяжелые и долгие годы. Ни одно пятилетие в моей жизни и, наверное, в жизни всех людей не тянулось так долго. Но вообще-то пять лет – очень небольшой срок. А сравните карту издания 1938 года и карту послевоенную. Сколько стран за эти годы, вернее даже с 1944 года по 1945 год, отказались от капитализма и перешли в наш лагерь, лагерь социализма! Но не меньше изменений в политическую карту мира пришлось внести в последующие годы. Я не буду перечислять страны, освободившиеся от колониальной зависимости, не буду вспоминать и те, которые начали строить социализм. Вы их и сами знаете. И вы знаете, о чем говорит столь быстрое изменение политической карты мира. Не хуже нашего знают об этом и капиталисты. смотря на карту, мы не должны льстить себя надеждой, что капитализм слаб, что он умирает по доброй воле или просто от дряхлости. Это было бы большой ошибкой. Капитализм еще очень силен. И чем больше он теряет, чем ясней становится капитализму его историческая обреченность, тем он опасней и беспощадней. Мы всегда должны помнить об этом.
Вот, пожалуй, и все, что следовало рассказать о буржуазном строе. Но о технике, развившейся при капитализме, о промышленности и науке нам с вами придется поговорить побольше. Дело в том, что в эпоху капитализма в технике и науке произошли очень важные изменения, без знания которых мы не сможем хорошо понять технику сегодняшнего дня и ближайшего будущего.
