Текст книги "Метаморфозы: танцор (СИ)"

Автор книги: Александр Турбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава. 16. День сотый. Неделя спокойствия

Мы оценим по достоинству! Клуб знакомств «Джеймс Кук».

Мор. Избранные цитаты. Глава «Объявления».

Следующим утром, увидев тарелку, полную желчи, Рорка чуть не убил меня на месте. Удержался. Может, было лень разбираться с телом, а может, его остановил командир – не знаю. Мне в том состоянии было не до поиска объяснений. Я запомнил только то, как он подошел ко мне, наступил ногой на грудь, плюнул мне в лицо и сказал какую-то ересь. Идиот. Грудь – не голова, слюна – не дерьмо, а его ересь я все равно не понял.

Дальше меня подняли на ноги, посмотрели, как я стою, покачиваясь на ветру, и решили, что дальше мне стоит пройтись вместе с остальными пленниками пешком.

Их было довольно много, людей, собранных ловцами на северных отрогах и в близлежащих ущельях. В основном крестьяне – заросшие, бородатые, крепкие мужики, запуганные и прячущие взгляд, словно зайцы. Несколько женщин, из тех, кто покрепче. Детей, стариков, инвалидов не было, ну, может за исключением меня. И четверо наших горе-вояк. Все закованы попарно в деревянные колодки с отверстиями для голов и кистей. Меня засунули в колодку за спину к лучнику, и мы снова двинулись в путь.

Парень, идущий впереди меня, закованный вместе со мной, помогал мне идти. Я с трудом передвигал ноги, наваливался телом на деревянную доску, пытаясь сохранить хоть чуть-чуть сил. Он не говорил ни слова, молча принимая часть веса моего тела на свои измотанные плечи и руки. Я многое испытал за короткий срок, но этот день стал самым тяжелым в моей жизни. С другой стороны, я все же шел к цели, и это было единственным, что согревало душу.

…

Что делать? Этот вопрос бился пойманной в клетку птицей и не находил ответа. Я так устал от метаморфоз, подбрасываемых мне далеко не плавным течением здешней жизни, и мне до коликов надоело набивать себе шишки, пытаясь с ним бороться. Вот только если не бороться с течением, оно унесет меня безвозвратно в неведомый город Толакан, к неизвестному племени оседлых Рорка, и все оставшееся до смерти время придется махать киркой где-нибудь в руднике или пахать на поле. Вытерпеть столько ради этого? Нет, опускать руки нельзя. А что делать – неясно.

Что я сейчас могу? Руки постоянно скованы, и все, что остается, – шевелить пальцами. Это тоже не мало, особенно в моем случае, но всегда остается какое-нибудь «но». Восемнадцать Рорка в отряде – слишком много для моих скромных возможностей, даже если бы я был здоров и свободен. А я совсем не здоров и до свободы мне, как мотыльку до вечной жизни.

Помочь тоже некому. Крестьяне слишком испуганы и надеются только на то, что те сохранят им жизнь. Для них жизнь в рабстве – все-таки жизнь, а бунт – наверняка смерть. И что они выберут при таком раскладе? Не нужно быть экстрасенсом для того, чтобы понять: обращаться к этим крестьянам с планами и предложениями – глупость и безрассудство. Лаорцы плетутся с поникшими плечами и согнутыми спинами. Полагаться на них тоже опасно. Да и с чего бы мне им доверять? Кто остается? Лучник, идущий впереди меня? Может быть, но этого слишком мало.

В помощь вырвавшегося из засады отряда я не верил. Большинство разбежится кто куда и попытается поодиночке добраться до более спокойных мест. А там – как карты лягут, варианты всегда найдутся: присоединиться к беженцам, податься в бандиты, сочинить правдоподобную сказку и прослыть героем. В то, что побежит Меченый, я не верил, но когда разбегутся остальные… Лучшим выходом для него останется вернуться в развалины Валенхарра.

Нет, от них тоже помощи ждать не приходится. А больше и не от кого. Если только Рорка посмотрят на меня, проникнутся жалостью и сочувствием, отпустят уважаемого Мора на все четыре стороны. А что? Хорошо было бы. Неожиданно так…

Что ж, если ничего сделать нельзя, а что-то делать надо, то приходится идти на риск и безумие. Впрочем, как и всегда – карма у меня здесь, видимо, такая, отыгрывать роль безумца в дешевом спектакле жестоких лицедеев.

…

– Как зовут тебя? – я задал вопрос чуть слышно, скрыв тихие звуки речи за усиленным стуком ложки по дну облезлой миски.

Здесь никто не удосуживался мыть посуду, до меня из этой глиняной посудины ели мерзкую баланду не менее десятка пленников и хлебали все они свою порцию вот этой самой ложкой. Прежде чем передать мне инвентарь, мой предшественник, чернявый хлопец с маленькими глазками, еще и тщательно все облизал, чем окончательно испортил мне аппетит. Только выбора все равно не оставалось, не в том я был состоянии, чтобы бояться подхватить язву или сифилис. А потому налитую мне порцию жевал смирно, не поднимая глаз.

– Как зовут тебя?

– Мышок – также тихо ответил лучник с воспаленным рубцом на лице.

Мне стоило огромного труда не поперхнуться.

– Мешок? – на всякий случай утончил я.

– Мышок, – явственно прозвучала обида в голосе. Вот, кажется, сидит человек, ненадолго вытащивший шею из деревянной доски, жует совершенно несъедобную хрень, по цвету напоминающую отрыжку Рорка, а все равно обижается. И это здорово, ведь человек, поддавшийся панике, не способен на обиду. Паника в таком случае вытесняет все. – А почему ты их не убьешь?

Он все еще верил в меня несмотря ни на что. Он видел, как меня били, как меня, потерявшего сознание, бросили под кустом. И как мне чуть не отпилили голову, он видел тоже, но продолжал верить. Как же, я ведь маг, а маги – они все «ого-го». Мое ого-го потерялось где-то на грязной осенней дороге, но Мышок себя убедил, что у меня есть какой-то хитрый план. И я не видел смысла расстраивать моего единственного фаната.

– Так надо.

Мышок задумчиво кивнул:

– Понимаю…

Что ты можешь понимать, лучник? Что единственная твоя надежда беспомощна и бесполезна? Что еще несколько дней, может неделя, и все – жизнь изменится бесповоротно. Был солдат и был горе-маг, а появятся два раба в стране, где правят одни уроды. А потом мысль вильнула, и неожиданно я задумался о совсем другом.

Неужели это только мне попадаются такие люди? Меня столько раз уверяли, что людей разводили, программировали и подавляли психику, ограничивали и ущемляли, считали тупицами и трусами. И вот они прошли перед моими глазами. Глыба, Меченый, Тон Фог, да вот этот Мышок, наконец. Его в рабство ведут, а он слушает меня и делает вид, что все понимает. Верит ли? Наверное, но не просит вмешаться, не уговаривает и не угрожает рассказать Рорка. Я не думаю, что судьба специально подбирала мне спутников, отсеивая конченых трусов и бездарей. А значит, не все потеряно. Значит, есть еще шанс у этого мира и этих людей. Только мне бы сейчас не о шансах человечества думать, а что-то для себя сделать. Например, взять пример с чернявого хлопца и тоже облизать миску. Так сказать, назло. Я посмотрел на посудину. Нет, плюнуть туда я бы мог, а вот облизать… Нет уж. Все хорошее – людям, и я передал пустую миску человеку за своей спиной. А потом шепнул лучнику, сидевшему рядом.

– Терпи, Мышок. Нужно терпеть.

…

Красный Кулак остервенело бил морды подчиненным возле походного костра. Никто не спорил, никто не пытался ответить. Дело тут было даже не в том, что командир на хорошем счету в Толакане, и если что-то с ним случится, есть те, кто не поскупится на жертву демону Юо, жестокому повелителю злодеяний. Не в этом, хотя угроза быть вскрытым на жертвенном алтаре и удушенным собственной кишкой – тоже причина. Просто подчиненные помнили, что стало с теми идиотами, кто пытался укротить буйный норов командира ловчего отряда. Чуча-Пу получил свое прозвище не просто так – он любил огромным кулаком вбивать жизнь соперника вместе с переносицей в затылок, ломая и круша жалкие кости. Нет, лучше потерпеть, чем сдохнуть и быть выброшенным на корм воронам. Правда, в этот раз терпеть было особенно тяжело и обидно.

Нет, ну кто мог знать, что Боров, этот вечный весельчак и обжора, подавится костью и загнется в жутких корчах? А тем более, кто же мог всерьез думать, что он так и не успеет отдать командиру крупную сумму, проигранную в кости буквально вчера? Не было в отряде, да и во всей Гильдии ловцов Толакана такого Тхонга, который бы рискнул не вернуть долги Красному Кулаку. Боров стал первым – сдох, чтобы не отдавать, сволочь. Теперь командир отведет на них душу, а им отыграться не на ком – ничтожные в этот раз вообще все как на подбор доходяги. Три раза пнешь, а на четвертый прощай награда, за трупы денег не дают.

Тело Борова хотели бросить прямо на месте стоянки, но Кулаку этого было мало.

– Нет, Боров так легко не отделается. Сердце вырежьте. И печень.

– Зачем?

Рорка, обескуражено задавший этот простой вопрос, уже в следующее мгновение захлюпал сломанным носом, и даже не пытаясь вытирать струящуюся кровь, первым бросился вскрывать грудную клетку мертвецу.

Красный Кулак, взбешенный тем, что так и не получил уже придуманные как потратить деньги, шипя вырвал еще теплое сердце покойника и впился в него зубами. Кто-то из пойманных ничтожных блеванул, не выдержав зрелища, чем испортил и без того ужасное настроение командира. Тот, облизав покрытые кровью руки, мрачным взглядом обвел пленников.

– Печенку порубайте им в суп, будут жрать всю дорогу.

…

Урод. Нет, эта груда мяса, что у Рорка командиром, само собой. В нашем мире его кровь бодибилдерам внутривенно кололи бы вместо анаболиков. Урод же – тот дебил крестьянин, что не нашел ничего лучшего, как блевануть в самый ненужный момент. Теперь все пленники попали. Кажется, что такого? Ели же у нас свиней? И лошадей ели. И собак корейцы с китайцами жевали. И мозги обезьян кто-то запекал. Так почему бы печенку Рорка не съесть? Но, елки, как же противно.

Так, зло глядя на бородатого мужичонку, виновного в смене нашего меню, я думал о жизни.

– Здорово ты его, – шепнул мне Мышок.

Вот еще одна проблема. Теперь лучник следил за мной в оба глаза, ловил каждое движение, вслушивался в каждый вздох. А обмануть лучника – это не обмануть крота или землеройку, это еще очень постараться надо. Только где сил взять – не только за свободу бороться, но и еще от неожиданного фаната прятаться.

– Молчи.

Нужно отдать должное, для человека, находившегося в экстремальной ситуации и посвященного в опасную тайну, он держался хорошо. Его руки не дрожали, глаза не бегали, губы лучник тоже не облизывал да и говорил мало.

– Само собой. А следующий скоро?

То, что он знал обо мне, несло угрозу. Он слишком много видел и подозревал. Но он готов был один тянуть всю тяжесть деревянной колодки – без него у меня попросту не хватило бы сил.

– Увидишь.

Что делать, когда руки скованы, сил мало, здоровья еще меньше, а надеяться не на кого? Ответ очевиден – бороться. Ведь козырь в рукаве есть, просто надо распорядиться им грамотно.

Могу я остановиться и, благородно выпятив челюсть, вызвать всю эту Роркскую банду на честную битву? Могу. Но только для того, чтобы они моей честной, но дурной головой в футбол сыграли. Потому что шансов в таком бою у меня даже не ноль – меньше. А значит, сидим тихо и про честные битвы читаем в книгах.

Могу я напасть внезапно, простым движением рук разбросав этих ловцов удачи? Напасть-то могу, и даже наверняка прихвачу кого с собой при случае. Только потом с моей головой сделают все то же, что и в первом сценарии – попинают ногами и выбросят. А значит, никаких пассов и внезапных ударов, оставим их великим магам. Те бы при случае одним взмахом всех обидчиков упокоили.

Что остается? Действовать тихо, незаметно, не привлекая внимания, не выпячивая челюсти и не играя в супермена. Во время короткой дневной стоянки не жадно пережевывать чужие объедки, а следить за врагами. Такие остановки – единственное время, когда руки свободны. Ноги, конечно, связаны, ну да не ногами же мне магичить, право слово. Когда же один из Рорка особой толстоты и омерзительности стал рвать зубами здоровый кусок мяса, продолжая при этом чем-то хвастаться и спорить, – настало время. Я потянулся к нему, сознательно пропустив клубок огня в груди, но не оставив без внимания толстую нить, проходящую в области желудка. Какая разница, где кипящая энергия прорвет жалкую оболочку вен?

Рорка поперхнулся, зашелся в истерическом кашле, кусок мяса застрял у него в горле, дополнив картину. Никто не бежал к нему на помощь, Рорка только ржали, тыкая в умирающего товарища, подшучивая и веселясь. Только когда из походного шатра вышел их огромный командир, всем стало сразу не до смеха. Потому что к этому моменту у пострадавшего началась агония, и до момента, когда Роркский кулак стал крошить Роркские же морды, остались считанные мгновения.

Если бы еще не этот бородатый урод с несварением желудка, то можно было бы считать, что первый блин точно не вышел комом.

…

Первые снежинки упали еще прошлым утром, лишь ненадолго укрыв землю белой скатертью. Уже к вечеру они обернулись жидкой грязью и слякотью под ногами лошадей – у первого снега всегда слишком короткий век и незавидная судьба. Но прошла только одна ночь, и вот уже холодный ветер бил Алифи прямо в лицо, сыпал ледяной крошкой в глаза, стараясь заставить отступить, уйти под защиту крыш и каменных стен.

Хрустальный родник смотрел на серое, хмурое небо, подставлял ничем не защищенное лицо под обжигающие льдинки и не чувствовал холода. В последнее время он все реже ловил себя на привычных ощущениях – тепла, холода, жажды. Остались усталость измученной души и боль искалеченного тела. Только они, а потому жгучие касания закрутившейся пурги будили воспоминания и приносили радость. Энгелар со странным упоением ловил мгновения, когда упавшие на лицо льдинки, оборачиваются каплями дождя и стекают вниз по осунувшимся щекам и подбородку. Дерзко касаются потрескавшихся губ. Дрожат на седых ресницах. Снегу все равно: Владыка перед ним или последний каторжник с железных рудников…

– Милорд, здесь становится холодно, советник Геррик просит Вас не испытывать судьбу. Пойдемте, милорд.

Офицер безымянного лаорского форта был подчеркнуто учтив и вежлив. Словно и впрямь от самого Энеглара зависело, где и как он будет проводить этот вечер. Словно он прямо сейчас мог встать на ноги и уйти в неприветливую ночь.

– Пойдемте? Да ты шутник, я смотрю. Ладно, приказывай слугам, пусть занесут носилки внутрь.

Появление офицера, напомнившего о благоразумии, смазало ощущения. Наваждение ушло, сменившись привычными болью и раздражением. Говорят, когда-то давно, даже очень, очень давно… Говорят, древние Алифи, только пришедшие в этот негостеприимный мир, были способны лечить любые болезни и травмы. Что только эти знания помогли переселенцам выжить, выстоять в борьбе с болезнями и сделать Высших теми, кто они есть сейчас. Тех знаний не вернуть, они ушли, словно капли дождя, упавшие на поверхность песка. Что осталось? Мази. Травы. Иглы. Яды. Настои и отвары. Лилин. Но мази не срастят сломанные позвонки, не обернут время вспять. Травами и настоями не заставишь ноги ходить, а яды… Отравиться если только…

Хрустальный родник понимал, что ему с каждым днем становится хуже и почему-то не чувствовал сожаления. Все легенды уходят, просто наконец-то пришло и его время. Да, он всегда хотел умереть весной, среди буйства цветов, так, чтобы тело укутывал саван из лепестков дикой вишни, а лучи теплого солнца провожали в последнюю дорогу. Чтобы ложе из молодой травы, чтобы шумели весенние ручьи и пели птицы. Чтобы… Нет, мало кому повезло самому выбирать, когда и как уйти из этого мира, и не Владыке жалеть о невозможном… Энгелар спокойно взглянул на четверых носильщиков, аккуратно поднявших носилки. У каждого своя судьба и испытания свои, и пройти их нужно до конца. С другой стороны, зима не вечна, а значит, все еще может быть…

…

Закованные в золото и черную сталь фигуры ничтожных ждали атаки, ощетинившись копьями, приготовив луки и арбалеты. Спрятавшись за стеной высоких щитов и сжавшись от страха. А за ними, еще дальше, черные единороги с рыцарями Алифи в тяжелых доспехах, покрытых золотыми цветами. Шин То Карраш-го пристально смотрел на ряды противника и не мог понять, как рыцарская конница, такая грозная и почти непобедимая, сможет преодолеть барьер из человеческих спин? Или они вообще не собираются встречать Клан Заката в поле, попросту закрывшись ничтожными? Шин То в сомнении наклонил голову и поджал губы. Ловушка? Или просто глупость? Алифи решили спрятать тяжелых всадников за сплошной линией пехоты. Каков в этом смысл? Если слева у них – река. Если справа – высокий холм, атака рыцарей в гору растеряет всю свою бешеную мощь и неудержимую силу? Сын Вождя отчаянно не любил загадки, особенно, если разгадывать их приходится перед лицом опасного врага. Да, воинов Рорка почти в два раза больше. Да, большая часть противостоящего ему войска состоит из ничтожных, слабых и трусливых людей. И все равно, радоваться рано и презирать врага – тоже.

– Шин То, я никогда раньше не видел такого расфуфыренного войска! – Шео Ма подъехал почти вплотную, уточнить планы и просто перекинуться словом. – Жаль, твой отец не видит такое представление. Черное железо доспехов – ладно, но вот золото… Думаешь, кольчуги ничтожных тоже с золотыми вставками?

Шин То Карраш-го поневоле ухмыльнулся.

– Не знаю. Я таких раньше не видел, – глядя на противостоящее ему воинство, наследник Клана Заката не чувствовал ни уважения, ни зависти. Ему действительно еще не приходилось бить такую большую стаю надувшихся фазанов. – Но ты там не веселись раньше времени. Эти щиты не из соломы, а копья – не щепа для костра.

– Да ты не переживай, за мной Демон Ту не придет, спрячется от страха.

– Я и забыл, ты ж у нас страшный борец с демонами?

– А я тут причем? Просто Мер То за меня ноги этому демону повыдергивает, – Шео Ма заржал в голос и помчался к своей тысяче.

Все было готово. Все ждали сигнала.

Прижатый к реке противник тоже ждал, сомкнув ряды и приготовившись к бою. Жаль, конечно, что за спиной Шин То не было барабанщиков отца – когда начинают бить котлы нархузов и ламбурханы Клана Заката, в ужасе сжимаются горы и падают стены. Но и без того найдутся способы вывести врага из равновесия.

Всадники Рорка барражировали вокруг, дразня застывших Алифи и ничтожных. Свистя. Выкрикивая оскорбления. Спуская штаны. И даже если кто-то из смельчаков словит стрелу оголенной ягодицей, остальным шаргам это не испортит настроения. И решимости. И презрения к врагу. Как можно не презирать стрелка, попавшего стрелой в зад, но так и не сумевшего попасть в сердце?

Когда вокруг твоего войска носится один безумец – смешно, когда сотня – неуютно. Здесь же вокруг построений врага, выгнувшихся дугой между рекой и раскисшим склоном холма, кружили тысячи безумных воинов с единственной поставленной перед ними целью – выводить из себя, нагнетать страх и неуверенность.

Две тысячи всадников ждали на правом фланге на узкой полосе берега реки. Их задача – создать давление на врага, не дать тому перебросить силы и ждать благоприятного момента. Мига, когда ряды ничтожных дрогнут и развалятся под ударами других отрядов. Тогда веревки будут нужны не меньше луков, и уж точно, больше мечей. Но воины Шео Ма не подведут. Как не подводили никогда.

Три тысячи воинов Клана Заката гарцевали в центре. Самые опытные, самые сильные и умелые. У каждого копья должен быть наконечник, и воины Орео Хо подходили на эту роль лучше остальных. Эти не отступят, потому что не умеют отступать. Не сломаются и не согнутся. Сталь – ничто по сравнению с волей этих Рорка.

Полутысяче тафуров Вождя предстояло двигаться на самом острие удара. По праву достойного. Впереди них только три сотни обряженных в доспехи кукол на закованных в железо лошадях – пленные враги тоже могут приносить пользу. Алифи и люди, одетые в свою же броню и кольчуги, привязанные к лошадям. Раненые, избитые, сломленные, а иногда и попросту мертвые – куклы. Их шлемы перевернуты так, что даже те, кто может видеть, все равно, что слепы – затылку не нужны смотровые щели. Их задача проста: своими телами взломать сплошную линию щитов и копий, пробить в ней бреши, превратив стену защитников в дырявое решето. И никто не будет спрашивать их согласия, им просто не оставят выбора – в Клане Заката умеют укрощать самых строптивых. Конечно, можно было бы обойтись и трупами, но живые куклы забавнее. От них за лигу веет ужасом. И смертью.

Пять тысяч всадников на правом фланге. Самых быстрых, самых отчаянных и лихих. Задача Орео Хо ошеломить защитников и заставить пятиться. Но наносить смертельный удар будут воины Инаро Туна. Когда центр проломит линию обороны, у полководца Алифи не останется выбора – ему придется раскрываться, перебрасывая силы с флангов. Ничтожные хорошо держат стену в несколько рядов копий, стоя на месте, – младший брат поплатился за свое невежество и глупость, посчитав, что это пустяк. Но начав перемещение, удержать порядок и слитность движений не так просто. Пяти тысяч Инаро Туна должно быть достаточно для того, чтобы разорвать потерявший слаженность строй железных тел, чтобы обрушить стену щитов и принести победу.

Две тысячи лучших стрелков, бьющих птиц на лету, кружат перед линией врага. Непрекращающийся ливень стрел – лучший способ помешать противнику, добавить сумятицы в движения и запутать еще сильнее.

Круг Изучающих сущее, собравшийся возле самого Шин То, не собирался вмешиваться, сил простых воинов достаточно, чтобы выполнить поручение отца. Задача шаманов – ждать, пока маги севера, потеряв бдительность или утратив надежду, нанесут свой удар. Вступив в бой, открывшись раньше времени, они станут легкой мишенью.

Свой первый самостоятельный бой Шин То Карраш-го продумывал долго, до хрипоты споря с тысячниками и Изучающими сущее, потому что Вождь ждет только победы от своего единственного оставшегося в живых сына. Гордость в глазах отца – вот награда, которую Шин То искал в этой битве.

…

Рыцари Севера, как называли себя закованные в богатые доспехи Алифи, всегда атаковали противника стройными рядами, и наращивающая скорость лавина стальных тел сминала врагов, втаптывая их в землю копытами храпящих лошадей. Мчащаяся на тебя неудержимая железная волна – вот что такое атака Алифи.

Племена Рорка, многочисленные и свирепые, бросались в бой хаотичной толпой. Море всадников заполняло пространство, поднимая клубы пыли, и казалось, что нет им ни конца, ни края, что это сама степь вышла на битву, и что воинов больше, чем травы, по которой они мчатся навстречу врагу. Рвущий могучие деревья ураган – вот что такое атака Рорка.

И только Клан Заката сам выбирал, как нести смерть врагу.

В этот день две тысячи конных лучников мчались перед строем противника. Сбиваясь в группы, меняя фланги, дезориентируя и выводя из себя, они мешали полководцам Алифи понять план атаки. Хаос царил на поле, хаос завоевывал души, не давая Алифи и ничтожным расслабиться. Будь воля Шин То, он бы дал своему авангарду порезвиться так еще сутки, но время идет, а остальные воины ждут.

Протяжный рев огромного рога прервал перестрелку, и на стройные ряды ростовых щитов и острых копий выбежали несколько сот раздетых догола пленников-ничтожных. Зря что ли воины Шин То отлавливали их по всей округе и тащили за собой? Вот пусть и работают на победу Рорка. Обезумевшие от страха и боли кнутов несчастные пытались спастись и мчались со всех сил в единственном направлении, где их могла ждать помощь – к своим.

Цепочка голых тел быстро сокращала расстояние, спотыкаясь и смешно вереща, но стена железа перед ними ни шелохнулась ни на мгновение. Только чуть ниже опустились острые шипы копий – пеший противник не такая высокая цель. Никто из северян не собирался ломать строй ради спасения обреченных людей. Жаль, это был бы самый простой путь к победе.

Выждав еще несколько мгновений, раздосадованный Шин То отдал следующую команду и сигнал рога бросил воинов Клана Заката в бой – только вперед, вслед за уносящими ноги голыми обезьянами. Десять тысяч стрел взвились в небо, а навстречу вылетела еще одна тысяча, выпущенная лучниками ничтожных. Два облака пересеклись в воздухе, на короткое мгновение закрыв солнце, и рухнули на головы воинов. Только стрелы, убивающие Рорка, не изменят ничего, не остановят лавину тел, не собьют с ритма, даже лошадь не остановят – она все равно домчит уже мертвого седока до врага. Стрелы, падающие на плотные ряды защитников, изменят многое: сломают строй, прорвут бреши в надежных построениях, заставят перестраиваться по ходу битвы. И Шин То Карраш-го, оставшийся вместе с небольшим отрядом на невысоком холме, с удовлетворением отмечал глазами падение вражеских тел.

Два коротких сигнала развернули кажущиеся неудержимыми фланги, и всадники правого крыла придержали лошадей, так и не добравшись до врага пару сотен шагов. Бешеный вал храпящих тел, только что грозивший смести все перед собой, превратился в плотный ряд всадников Рорка – в равнодушную смерть, облаченную в рыжие куртки. Приближающуюся медленно, но неумолимо. И было понятно, что от них не дождешься пощады. Воины Шео Ма отправляли в воздух стрелу за стрелой, опустошая колчаны, оттягивая внимание на себя, заставляя лучников врага отвечать. Потому что не отвечать нельзя – Роркские стрелы с каждым шагом становились все опаснее. И Демон Ту уже обратил свой взор на правый фланг битвы.

А первые тысячи левого фланга закрутили лихую карусель вдоль линии врага, также посылая стрелы, освобождая место для тех, кто мчался за их спинами.

И только центр не сбавил ход, не свернув и не остановив атаку, лишь пропустив вперед триста железных кукол. И лошади, которым предварительно масками перекрыли обзор, в панике несли закованных в доспехи пленников прямо на острые копья. И стрелы ничтожных, пущенные по крутой дуге, лишь скользили по железу, не в силах остановить или хотя бы задержать невольных участников битвы.

Три сотни живых таранов, ничего не видящих, не понимающих и не способных что-либо изменить, достигли линии вражеских щитов спустя лишь несколько мгновений после смерти раздетых беглецов, голой грудью встретивших копья северян. Закованные в железо пленники помимо своей воли врывались в оборонительные построения, круша, ломая и затаптывая насмерть. Трещали копья, разваливалась стена щитов, гибли люди. Кони вставали на дыбы, кроша копытами головы, падали, давя защитников, несли мертвых седоков дальше сквозь вражеский строй.

В сплошной преграде из ростовых щитов и копий образовались даже не щели, не бреши – широкие провалы, в которые хлынули воины Орео Хо. Окончательно ломая строй защитников, наводя панику и сея смерть. Кривые мечи шептали кровавую молитву Демону Ту. Битва еще толком не началась, а центр построений Алифи уже подался назад и грозил рассыпаться, пустившись в бегство. И задумчивый Шин То поднял руку, готовясь отдать приказ, а круг Изучающих сущее сцепил руки, чтобы нанести совместный удар. Потому что у командира Алифи не оставалось выбора. Сигнал горна в стане врага лишь подтвердил очевидное.

Копейщики, расположенные на флангах, начали перестроение, стремясь ликвидировать прорыв шаргов – так крокодил пробует сжать челюсти, захватив слишком крупную жертву. Только Алифи – не крокодил, а воины Клана Заката слишком мало похожи на жертву. Пусть даже им и пришлось замедлить шаг. У тафуров и воинов Орео Хо было недостаточно сил, чтобы дожать врага, но отступать они тоже не собирались. Рыжие бестии стягивали на себя силы Алифи, расстраивая порядки.

Когда Инаро Тун бросил все пять тысяч воинов левого фланга на растерянных и потерявших былую слитность движений ничтожных, стало понятно, что изменить ход битвы может лишь чудо. Или вступившие в схватку маги. Помощники за спиной Шин То уже ликовали, глядя на рушащиеся порядки врага, и только сам наследник Клана Заката все так же застыл в седле с поднятой над головой рукой. Он все еще ждал. И круг Изучающих сущее ждал рядом.

Не дождались. Демоны решили не тратить чудеса понапрасну, а северные маги хотели уберечь свои головы больше, чем спасти чужие. Тысяча конных рыцарей Алифи оставила защитные построения ничтожных и попросту бросила пехоту на произвол судьбы. И только увидев, как Высшие галопом несутся на запад, обреченные люди побежали…

Шин То не стал добивать ничтожных – это сброд, пяти тысяч достаточно, чтобы переловить их как зайцев. На бегущих людей следовало охотиться не как на опасного хищника, а как на испуганный скот – с арканами, а не с мечами. Конечно, отец не приемлет торговли рабами, предпочитая то золото, что пахнет не потом, а кровью. Но Куаран велик, стены его высоки и взять Бабочку Востока будет непросто. Пленники еще пригодятся. Живыми. Другое дело – уходившая на запад тысяча Алифи. В конце концов, отец отправлял его не за стадом овец, а за сотнями шкур.

И глядя в спину рыцарям в великолепных черных с золотом доспехах, Шин То медленно опустил руку. А Изучающие сущее устало разжали руки друг друга: ждать одно единственное мгновение и не дождаться – тоже непросто. Впрочем, заканчивать эту битву было еще слишком рано. Да и черный единорог Шин То бы пригодился.