Текст книги "Год Собаки (СИ)"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Год Собаки.

Дёрнул же меня чёрт обнулить программу! Не изучив предварительно конфигурацию работы лифта DNDT! Описание ведь не только на китайском, но и на английском, тоже!

Умник нашёлся! Думал, потом провести самонастройку, и всё восстановится, само собой.

А вот хрен тебе! Во-первых, с первой до второй остановки нет трёх этажей, и лифт выпадает в ошибку, не видя шунтов, а во-вторых кабина проходная, двери открываются со стороны кирпичной кладки, а когда подключаешь противоположную сторону, микропроцессор не понимает, и вообще, приходится опять обнулять программу, и настраивать всё сначала!

Углубившись в изучение параметров, понял, что настройки здесь индивидуальные, и подбирать их придётся ещё долго.

Началось всё довольно банально: пожарники проверили режим, и этот режим не захотел сбрасываться. К тому же в схеме оказалась ошибка: будто бы пожарный режим срабатывает на размыкание! Бред! Пока разобрались, было уже поздно: переписать на бумагу настройки никто не озаботился.

Теперь сижу, вникаю в описание, которое уже стало понятным, но ничего, почти, не объясняющим. Так, общие сведения.

Такие вот приключения под конец года. Если бы это было единственной нервотрёпкой!

Заказали тяговую цепь на эскалатор, пока переписывались, то, сё, прислали не то, что надо. Сам дурак, не настоял на своём заказе. «На этом эскалаторе не может быть такой цепи!».

В результате пришлось заказывать 120 пальцев дополнительно, причём у местного токаря.

Выточили. Механик проверил, одобрил.

Когда начал собирать, сказал, что всё сделано неправильно, отверстия под шпильки просверлены не там…

Ладно, поскрипел зубами, решив больше не ввязываться в такие авантюры. В это время, в другом ТЦ загрохотал эскалатор. Что такое? Подшипник развалился? Как бы не так! Вал главного привода вышел из строя! Стёрся…

Безработица, говорите? Предлагаю за деньги работать, никто не хочет! Пятьдесят тысяч каждому? Ффы! Железяка тяжёлая, почти триста килограммов, вытаскивать, потом ставить!

Уговорил, отвезли в ремонт. Привезли!

Звёздочка привода поручней не с той стороны. Увезли. Привезли.

Звёздочки привода ступеней сместили на шаг. Переделали.

Успели до Нового Года!

И вот, сам себе проблему сделал! Механик уже не пытается наладить лифт: ты прораб, ты и делай!

Между тем Год Собаки плавно переходит в Год Свиньи…

Дома тоже! Сам надул губы на домашних, ни с кем не разговариваю, приезжаю домой поздно.

Ёлку собрали и нарядили, впервые за сорок лет, без меня, бабушка с внучкой.

Как хорошо было в детстве! Никаких проблем, кроме личных, искренняя радость, недоступная сейчас.

«Праздник не чувствуется»! Откуда он будет чувствоваться, когда уже лет под…

Что самое обидное, стариком себя не чувствую, могу ещё забежать на девятый этаж, не запыхавшись.

Правда, кости уже трещат, суставы скрипят, мышцы ноют иногда, пенсия на горизонте, а значит, жизнь подходит к концу. Нет, не страшно, только хочется снова стать пацаном, побегать, поиграть, а потом, с лёгкой душой, можно отправляться на покой.

Многие думают, обретя вторую молодость, исправят свои ошибки, проживут новую, более счастливую жизнь, некоторые даже уверены, что в силах спасти Страну Света и Добра.

Якобы, надо рассказать властям, куда скатится страна, и власти прозреют, опомнятся, и поведут страну к славным делам и к удивительным свершениям!

Нет, не глупее нас с вами были государственные деятели, и хотели перестроить жизнь нашу к лучшему, но всем известно, чем выстлана дорога в Ад.

Тем более, если ты подросток, и живёшь не в Москве, а на Далёкой Окраине, и думать не думаешь, что всё можешь всё изменить. Даже если тебя послушают и поверят, опять же, дорога из благих намерений поведёт в том же направлении.

Я много читал о попаданцах в прошлое, мечтал, хотя бы во сне, оказаться мальчишкой, забыть о проблемах, прожить там летние каникулы. Пусть будут проблемы, пусть, зато ты молод, и у тебя всё впереди!

Обычно я ложусь спать в десять вечера, чтобы встать в шесть. Многолетняя привычка, можно сказать, всю жизнь я так делал. Вот и сегодня я лёг в постель, с удовольствием потянулся. предвкушая целую ночь сна. Просыпаюсь каждые два часа? Ничего, я научился думать о хорошем, засыпаю снова. Справа от меня то храпит, то тихонько сопит жена, слева стоят мягкие подушки, которые время от времени падают на меня, сильно раздражая.

Это единственное острое чувство, почти все остальные притупились.

Потому что всё надоело. И засыпаю.

Колька.

Проснулся я, как ни странно, с рассветом. В комнате уже было довольно светло. Испугавшись, что проспал, поискал глазами часы, они всегда стояли на столике под телевизором, светились.

Часов не было. Мало того, не было ни телевизора, ничего, что было вчера. Комната была совершенно незнакомой, и лежал я на кровати один. Один, в незнакомой комнате! Меня прошиб холодный пот:

Я что, напился вчера? Остался где-то ночевать?!

Да нет, голова не болит, во всём теле лёгкость, захотелось потянуться и ещё кое-что захотелось.

Я сел на кровати, обнаружив себя одетым в трусы и майку. Синие трусы и голубоватую растянутую трикотажную майку. Не понял. Ещё когда женился, спал уже без одежды. Впрочем, я же где-то в гостях! Так, а куда я сунул очки?..

А зачем мне очки?! Я и так прекрасно вижу! Придумал тоже – очки! Буду выглядеть, как Борька Фицман! Какой ещё, нафиг, Борька?! Не знаю я никаких Борек!

Так… Моё внимание привлекли через чур бледные ноги. Может, виновато освещение? Почему тогда такие худые? Я всегда был смуглым, даже зимой загар полностью не сходил, да и приличных размеров уже был…

Я поднялся на ноги, с бьющимся сердцем оттянул резинку трусов, приподнял майку…

Какой ма… Ого! Куда?! А ну, стоять! Вернее, лежать! Я быстро натянул повыше семейные трусы, опустил майку, прижал руки к низу живота и побежал в туалет. Чего это я испугался? Обычная утренняя реакция, когда сильно в туалет хочется!

Я выскочил в прихожку, где стояли сменные тапочки, надвинул их на босу ногу и побежал на улицу, в уборную. У нас, вообще-то был тёплый туалет в доме, но как-то привык летом ходить в этот, что находился в глубине сада. Сейчас уже середина мая, почти лето.

Лето, может, и лето, а с утра ещё холодно! Брр!

Внутри будочки у нас всё сделано культурно: стульчак с чистым сиденьем, стены покрашены светленькой голубой краской, даже освещение есть. На гвоздике висят разрезанные газетные листы.

Это мы с папой в прошлом году сделали, перед тем, как он ушёл в очередной рейс. Папа у меня моряк, ходит на пароходе «Комсомолец Чукотки» электромехаником. Всё бы хорошо, да только рейсы больно длительные, иногда больше года. Я люблю своего папу, очень тоскую и жду каждый год. Не из-за всяких там шмоток иностранных, или жвачек, просто сильно скучаю.

У нас свой дом, со всеми удобствами. Папа нанял рабочих, они провели водопровод, поставили котёл, водяное отопление, оборудовали туалет, ванную.

Конечно, без угля и дров не обойтись, но и тут папа нашёл выход: в трубы отопления поставил ТЭН, и мы отапливаемся от электричества, экономя дрова и уголь. У нас есть ещё маленькая летняя кухня с печкой, на которой мама сейчас готовит мне завтрак.

При доме есть маленький садик с тремя яблонями, несколькими кустами смородины и крыжовника.

На кустах смородины уже появились гроздья зелёных ягод. Ещё у нас есть небольшой огород. Мы с мамой в апреле его вскопали и засеяли картошкой, ботва уже зеленеет. Тяжеловато было, но ничего, справились!

Я вышел из уборной и пошёл умыться. На улице, под навесом, стоял рукомойник, здесь же было мыло и моя запасная зубная щётка. Вода холодная, прямо ледяная! Ух!

Быстро вытершись полотенцем, заскочил на кухню. Здесь весело гудел огонь в печке, на сковороде трещала моя любимая жареная картошка. Мама вбила в картошку яйцо, глянула на меня и сердито проворчала:

– Что голый бегаешь по холоду? Опять заболеть хочешь?

– Не хочу, мам, не думал, что так холодно будет, почти лето, а прохладно!

– Кушай скорее, а то в школу опоздаешь, – мама поставила передо мной сковородку, нарезала хлеб.

Я взял вилку и приступил к завтраку. Стол был высоковат для меня, я забрался с ногами на табуретку, так удобней. Мама глянула, но ничего не сказала. Сама налила себе чай в фарфоровую чашку, мне тоже налила, в эмалированную битую кружку. Свою чашку я разбил, эта кружка тоже плохо стояла на столе, часто падала на пол. Сам не знаю, почему.

– Мам, а ты почему не ешь? – спросил я, доедая последние кусочки.

– Не хочу, – хмуро ответила мама.

Мама у меня красивая, довольно молодая, ей ещё сорока нет. Я люблю смотреть на мамино лицо, опускаю взгляд ниже. Красивая грудь… Интересно, в последнее время я начал обращать внимание на эту деталь, раньше просто называл её сиськами. «Вот я уже какой вырос! до сисек!».

Мама в последнее время располнела, раньше у неё была тонкая талия, стройная фигурка, я часто замечал, что она нравится мужчинам. Это когда мама брала меня на прогулку. Сейчас не берёт, почему-то. И в школу давно не провожает. Да и чего она меня будет провожать?! Мне к восьми, а маме к девяти. И вообще, я уже не маленький, мне уже почти тринадцать!

Пацаны стесняются ходить с мамами, а мне нравится, я даже бегал к ней на работу, чтобы пойти вместе домой, ну, и в магазины зайти, купить что-нибудь…

Зато я помогал покупки донести!

Мама работает на ПЖДП, в цехе механизации. В цеху с мамой работает ещё одна молодая девушка, и трое мужчин. ПЖДП это Прижелезнодорожный почтамт, если кто не знает.

Только больше мама не приглашает меня к себе, меня даже на проходной перестали пускать, сказали, начальник Почтамта ругается, что пропускают посторонних.

А я, между прочим, знаком с Евгением Семёновичем, он со мной всегда здоровался, когда мы с ним встречались, улыбался мне.

Значит, причина в другом. Может быть, стесняется меня? Особенно сейчас, к концу учебного года. Я перестал чистить и гладить форму, не постригся, и теперь волосы торчат в некоторых местах. Подумаешь! Скоро каникулы! Потом придёт папа, и мы с ним сходим в парикмахерскую, оденет меня в новую летнюю одежду.

Хоть я уже большой, папе хочется, чтобы я одевался, как маленький мальчик, в футболку, шорты и сандалии. А я не против: на велике очень удобно кататься, тем более, вся одежда заграничная.

– Мам, а папа скоро придёт? Успеет на мой день рождения? – спросил я, допивая чай.

– Думаю, успеет, – не глядя на меня, ответила мама. – Иди уже, собирайся.

Я побежал в свою комнату, в шкафу нашёл форму, надел мятую голубую рубашку, натянул штаны, быстро, на два узла, завязал пионерский галстук, потом курточку с подвёрнутыми манжетами: рукава стали короткими, а так будто не видно.

Вспомнив, что сегодня физкультура, засунул в сумку пакет с формой и обулся в кеды.

И тут снова накатило, будто я – это не я, а кто-то другой, в моём теле.

– До свидания, мама… – пробормотал я вышедшей проводить меня маме. – Мам, а где школа?

– Вон там! – повернула она меня и придала ускорение, слегка дав под зад коленом. Я сразу вспомнил, что где находится, и побежал, весело смеясь, по грунтовой дороге. Вдоль дороги росли тополя, распускающие чистенькие листья и роняя клейкие почки, распространяющие вокруг свежий аромат.

Остановился, оглядевшись, повесил сумку за ремень на плечо, и быстро, почти бегом, пошёл по направлению к школе.

Последние дни учёбы всегда приятные, потому что от них уже ничего не зависит: все контрольные написаны, оценки выставлены. В этом году за год двоек у меня не будет, по математике, физике и русскому языку выходили твёрдые тройки, по другим предметам хилые четвёрки, а по географии даже «пять»!

Географией я увлёкся, чтобы знать, где сейчас находится папа, потом просто стало интересно, а математику и физику я просто не понял, потом на уроках стало скучно. Когда что-то не понимаешь, всегда кажется, что предмет нудный.

На крыльце стояли знакомые ребята. Поздоровавшись с ними, я поспешил в класс, чтобы бросить на стол сумку и тоже выйти на школьный двор, пока есть время.

Войдя в класс, я быстро прошёл к своему месту, по дороге дав подзатыльник Борьке. У Борьки привычно слетели очки, Борька привычно подхватил их на лету и привычно водрузил их на место.

Обычно он не смотрел в мою сторону, а сегодня глянул, сверкнув очками и улыбнулся хищной улыбкой:

– Получишь! – и снова уткнулся в тетрадь. Я даже не нашёлся, что ответить, тем более, что возле Борьки сидела Олька Никонова. Чего это они? Борька хорошо учится, Олька тоже, почти отличница, а вот, сидят, разбирают задачу по геометрии!

– Что это вы тут делаете? – подошёл я к ним, снова примериваясь к Борькиному затылку.

– Колька, не приставай! – сердито сказала Оля. – Ты хоть в домашнее задание заглядывал?

– А что в него смотреть? – удивился я. – Мне «трояк» обеспечен, хоть наизнанку вывернись, уже на «пятёрку» не исправишь!

– Зато на «двойку» – легко! – заметила Оля.

– Думаешь, меня будут топить? – удивился я. – Кому приятно будет со мной летом заниматься?

– Вот и иди, не мешай! – Борька благоразумно промолчал, и я не знал, что сделать, как отомстить за его наглость. Олька мне нравилась, и портить отношение с ней я не хотел, но и терпеть, что они сидят тут рядышком, примеры решают, тоже не хотел.

Тогда я решил отомстить им по-другому. Вернулся к своему столу, открыл дневник и нашёл задачку в учебнике. Посмотрев на чертежи, условия задачи, тупо, как баран, я вдруг будто услышал внутри себя: «Почитай тему». Хмыкнув, открыл тему, примеры решения таких задач. Будто новым взглядом.

Показалось, что всё это я когда-то уже изучал, предмет интересный и довольно простой.

Начертив в черновике трапецию, обозначил высоты, подобия.

– Ну и что тут сложного? – громко спросил я. Оставил решение на столе и побежал во двор, потому что до звонка оставалось мало времени.

Мы с ребятами успели побегать по двору, повеселиться на буме, когда зазвенел звонок. Протолкавшись сквозь толпу, я занял своё место. Моего соседа и друга, Тольки, почему-то не было уже второй день.

Оля хотела что-то спросить, но тут вошла Антонина Павловна, и все встали, приветствуя учителя.

– Садитесь, ребята, – разрешила Антонина Павловна. – Ну, кто решил задачку?

– Коля Машуков решил, – услышал я Олькин голос, и с удивлением обернулся. Что ли, не могла сама выйти к доске?

– Коля? – Антонина Павловна не могла скрыть удивления. – Пройди к доске, покажи, как ты решил задачу.

Проклиная себя за глупую выходку, я вышел к доске и стал чертить чертёж и писать формулы, попутно объясняя, как решается задача.

– Молодец, Коля! – с удивлением сказала Антонина Павловна. – Может, вытянешь математику на «четвёрку»? Порадуешь отца, а то учишься с «двойки» на «тройку».

– Так осталось до конца года две недели! – удивился я.

– Ничего, не забывай, что я пока ещё твой классный руководитель, и мне не безразлична успеваемость в классе!

– Что надо делать? – убито спросил я, вздохнув. Только что собрался отдохнуть от занятий, и вот, на тебе!

– Ничего не надо делать, только решить с десяток задач и ответить по темам, что прошли за год. Выборочно опрошу, и выставлю оценку. Не бойся, даже если не ответишь, годовую отметку не снизят.

– Давайте ваши задачи, – сдался я. Если бы я с утра не вспоминал папу, не стал бы так загружаться!

Учительница вынула пачку листов с заданиями:

– Может, ещё кто-нибудь хочет исправить оценку?

– Я хочу! – вызвалась Оля.

– Я тоже! – это уже противный Борька. Не иначе, захотелось ему заниматься вместе с Олей! Я обернулся и погрозил ему кулаком. Борька опять многозначительно улыбнулся мне. Мне даже стало любопытно, отчего это Фицман так обнаглел. Он даже очки носил на специальной тесёмке, чтобы не разбить их, когда они падали с носа. А тут смотрит так борзо! Я удивился и тут же забыл о нём, потому что Антонина Павловна начала урок. Объясняла она очень доходчиво, мне стало интересно, и я увлёкся. В конце урока классная спросила:

– Ну, что, Коля, может, решишь пару примеров у доски? – я пожал плечами и вышел к доске. Тему я легко усвоил, задачки были простыми.

– Всегда знала, что Машуков способный, но ленивый! – заявила она, выводя в журнале аккуратную цифру «пять». – Всегда бы так, а не в конце года… Что же ты такой лохматый? Хоть бы причесался!

Я взъерошил пятернёй волосы, попытался пригладить, но упрямые вихры заняли привычное им место.

– Мы с папой сходим в парикмахерскую, – буркнул я. – Мы всегда так делаем.

– Хорошо, если так, – почему-то вздохнула Антонина Павловна. И тут прозвенел звонок на перемену.

Переменка была короткой, всего пять минут. Мы только успели перейти в кабинет физики и занять места. Сбегать куда-нибудь времени уже не было.

Я любил кабинет физики, был он самым большим, выходил широкими окнами на юг, с видом на море. Вообще-то наша школа была старой постройки, с высокими потолками, огромными окнами, светлая. Коридоры широкие, лестницы с дубовыми перилами и фигурным ограждением.

Был я в школе нового образца, как-то там неуютно, потолки на метр ниже, одно хорошо: спортзал большой. Не то, что у нас: над кабинетом физики. Сейчас начнётся топот.

После звонка вошёл учитель физики, Анатолий Фёдорович. Мы, стоя, приветствовали его, ожидая. пока физик дойдёт до своего рабочего места.

Остановившись, Анатолий Фёдорович внимательно осмотрел класс и разрешил садиться.

Раньше учителя мне казались, если не старыми, то, по крайней мере, пожилыми. Теперь же я обратил внимание, что почти все они довольно молодые, до сорока лет. У некоторых с нами учились их дети. Например, сын учительницы русского языка и литературы, Вовка Серков, только учился он в параллельном классе…

Мои размышления прервал учитель.

– Мне сегодня сказали, что Машуков взялся за голову… то есть, за ум. Что скажешь, Николай?

Я, медленно, встал, глядя в поверхность стола. Столешница не была девственно чистой, на ней имелись разнообразные надписи, вот, одна из них: «Валька – дура!»

– Что-ты там увидел, Машуков? Так внимательно разглядываешь! Народное творчество?

– А? Ну, да…

– Это вы можете. Что насчёт исправления годовой оценки?

– Антонина Павловна выдала мне готовое задание. Может, вы тоже дадите мне время на изучение предмета? – слегка обнаглел я.

– Года тебе не хватило? – насмешливо спросил физик. – Сколько дать тебе времени? Недели хватит?

– Попробую. Только двойку не ставьте, если не справлюсь.

– Антонина Павловна поручилась за тебя. Честно говоря, не понимаю, для чего собираюсь с тобой возиться, знаю же твои способности. Но я уважаю Антонину Павловну, поэтому вот, возьми разработанный мною план, повтори все разделы физики и порешай задачи. Потом устроим экзамен в виде собеседования, когда будешь готов. Если мне понравятся твои ответы, тогда, даю слово, будет тебе четвёрка за год!

Больше никто не захотел связываться с физиком. Анатолий Фёдорович был строг, но справедлив. Любимчиков у него не было, поэтому шансов получить высокий балл было маловато.

Сегодня повторяли пройденный материал. Будто специально для меня вспомнили и «кинематику», и «динамику», и статику. Как ни странно, мои мозги не стали скрипеть, тема показалась знакомой, и я решил, что ничего страшного не будет, если я перетряхну учебник и конспекты, если найду.

После звонка Анатолий Фёдорович попросил меня на минуту задержаться.

– Коля, – задумчиво начал учитель. – Ты, вообще, понимаешь, зачем вы учитесь?

Я не знал, что ответить, удивлённо глядя на физика.

– Знаю, вам много раз говорили, что вы учитесь не ради оценок, а для себя, своего будущего. Физика и математика, это те предметы, с которыми вы будете постоянно сталкиваться во взрослой жизни. Мы понимаем, что учиться тяжело, мы сами учились. Вот только, ваше сопротивление обучению нам непонятно, и обидно. Понимаешь, Коля, ваши плохие отметки характеризуют нас, как плохих учителей, неважно знающих свой предмет. А мне не хочется прослыть неумехой. Поэтому, Коля. Если тебе трудно будет усвоить за неделю материал, не стесняйся. приходи ко мне на консультацию. У меня факультатив для старшеклассников по вторникам и четвергам, с пяти вечера. Приходи, мы тебе будем рады.

– Спасибо, Анатолий Фёдорович, – растерянно поблагодарил я учителя. Никогда он не обращал на меня внимания, когда вызывал к доске, всегда морщился, всем своим видом показывая, что понапрасну теряет со мной своё драгоценное время, и время других, более прилежных учеников, типа Борьки.

Следующим уроком у нас был русский язык.

– Машуков!.. – начала было Алла Дмитриевна, но я вскочил, и, под смех ребят, возмутился:

– Это уже слишком, Алла Дмитриевна! Все правила мне ни за что не выучить за неделю!

– Никто тебя не заставляет учить все правила наизусть! – рассердилась учительница. – Но несколько упражнений тебе придётся сделать! Как можно? Заканчиваешь шестой класс, и пишешь с ошибками!

Садись, Коля, и запиши номера упражнений! Садись, говорю! – задавила она в зародыше бунт.

Я сел и уронил голову на парту. Это что же? Все ребята будут играть в футбол, в городки, собирались даже на пляж сходить, а я, как последний зубрила, буду сидеть дома и учить правила и теоремы?!

Это как там, в пословицах? Взялся за гуж, всей птичке пропасть? Вот дурак! Похвастался перед Олькой! Всё равно она не посмотрит в мою сторону, все девчонки нашего класса считают нас маленькими мальчиками и дружат с ребятами из старших классов. А Олька вообще! С Фицманом! Тьфу! Конечно, Борька всегда одет с иголочки, причёска в порядке, рожица привлекательная.

Я, может быть, тоже могу не хуже одеться, только зачем? Ни побеситься с ребятами, ни в футбол поиграть на школьном стадионе! Придётся идти домой, переодеваться. А там уже никуда идти будет неохота.

Фицман не играет с нами в футбол, боится очки разбить. А без очков он плохо видит, по мячу не попадёт. Но задавака! И, по-моему, стучит кому-то. Завуч всё про нас знает. Потому и донимаю я его по-тихому.

Алла Дмитриевна написала на доске номера упражнений, которые мы сейчас должны выполнить, подошла ко мне и положила список, при виде которого у меня захватило дух.

– Это? Это?.. – в ужасе прошептал я.

– Не так уж и много! – негромко сказала Алла Дмитриевна. – По два-три упражнения в день! Управишься! Мы на тебя очень рассчитываем. Представь: подтянешься по трём предметам, и ты хорошист! Подумай о чести школы!

Теперь ещё и честь школы! Во, влип!

Любимый мой урок – это физкультура! Особенно, если это последний урок, да ещё и сдвоенный. В тёплое время года занятия проходят на школьном стадионе.

Сегодня именно такой, сдвоенный урок физкультуры.

Переодеваемся мы в раздевалке, она у нас на третьем этаже, возле спортзала, а потом бежим на стадион, вниз по лестнице.

Форма обычная для этого времени: белые трусы и белая майка, никаких футболок и трико! Ну, и кеды, соответственно. Под форму мы привыкли надевать плавочки.

А я… Упс! Сегодня что-то со мной утром произошло, я заторопился и не сменил «семейники» на неудобные плавки. И что делать? Наш физрук, Константин Сергеевич, такие отмазки не прощает, несмотря на то, что внутренний голос говорит, что «пятёрка» мне по – любому обеспечена.

Как ни странно, именно к Константину Сергеевичу с таким вопросом подходить мне не хотелось, поэтому, дождавшись, когда все выбегут из раздевалки, быстро поменял «семейники» на белые чистые трусы. На первом этаже перед выходом на улицу стояло трюмо, и я придирчиво осмотрел себя со всех сторон, даже приподнял ногу.

Нормально! Форму мне мама шила прошлым летом, а я, оказывается, подрос!

– Красивый, красивый! – услышал я за спиной голос нашей технички. – Беги уже!

Я даже покраснел. Как эта грузная женщина так незаметно подошла?!

Не оглядываясь, бросился на выход, бегом добежал до стадиона, на котором мои одноклассники уже выстроились для переклички.

– Машуков! Где болтаешься? Встань в строй! – оторвался от журнала физрук. Я быстро занял своё место, под смешки товарищей.

Когда перекличка закончилась, Константин Сергеевич спросил у меня, где Толька и чем он болеет. Я проблеял что-то невразумительное, на что физрук очень странно на меня посмотрел.

– Сегодня будем сдавать нормативы на значок ГТО, – заявил физрук, закрыв журнал. – Это стометровка, прыжки в длину, высоту, метание гранаты и копья. Кто недоволен своей оценкой, тот может её исправить.

Мальчишки загудели, девчонки промолчали. Они уже в том возрасте, когда за спортивными успехами не гонятся, кроме интересующихся спортивной карьерой. Если раньше девчонки гордились тем, что они сильнее и выносливее пацанов, то теперь всё наоборот: они хотят выглядеть слабыми и беззащитными, а рельефные мышцы на девичьей руке кажутся им уродством.

Может быть, они и правы. Мне, к примеру, не нравятся мускулистые женщины, да и натерпелся я от девчонок в третьем и четвёртом классах, когда девчонки смотрели на нас сверху вниз, некоторые были на две головы выше меня! Они нас не замечали, а если кто-то появлялся у них на пути, походя отодвигали помеху, не глядя, кто там путается под ногами. Обидно для мужского самолюбия!

Из девчонок только некоторые со всей ответственностью подходят к урокам физкультуры. И, конечно, Оля Никонова среди них. Не жеманится, выполняет все упражнения с полной отдачей.

Не староста, но близко к этому, состоит в Совете нашего пионерского отряда. Они там организуют всякие разные интересные дела, типа сбора металлолома, или макулатуры. Ещё организуют походы на природу: или в лес, или на море.

Честно говоря, мне не интересно всей толпой куда-то переться. Я люблю небольшой, но дружный коллектив. Вот с Олькой и Толькой я бы куда-нибудь выбрался… Или с одной Олей.

Такие странные мысли бродили в моей голове, когда бегал и прыгал.

Девочек от мальчиков отделили, потому что у нас разные нормативы, поэтому с Ольгой мне поговорить не удалось.

А что рассказывать про физкультуру? Разбег, прыжок. Разбег, прыжок вверх. Дзынь! Это планка упала, а не голова у Борьки разбилась. Нет, Борька не прогуливает физ-ру, бегает неплохо, просто планку подняли высоко.

И вообще, я не сказал бы, что Борька слабый. Просто тюфяк. Нерешительный какой-то. И по другому поводу я испытываю к нему неприязнь. Даже по двум поводам.

Переодеваться я не стал, поверх спортивной формы натянул школьную, и поспешил домой, к великим свершениям на ученическом поприще.

Мне хотелось порадовать папу, а не учителей. Пусть папа не особенно интересовался моими школьными успехами, считая меня самостоятельным человеком, но всё-таки можно было между делом ввернуть, что я далеко не дурак, и оценки за год у меня приличные.

Интересно, когда мама жаловалась на меня по поводу неважной успеваемости, папа приводил интересный довод: оказывается, в институте бывшие троечники становились отличниками, а бывшие отличники часто скатывались на «неуды». Правда, после окончания института могло последовать очередная смена приоритетов.

Так что не всё так однозначно в этой жизни.

Разборки в маленьком дворике.

Раздумывая таким образом, я почти скакал домой, помахивая сумкой, совсем забыв о том, что я уже почти взрослый, и такое поведение мне не подобает. Но только что закончились уроки по физкультуре, и тело требовало движения.

Остановившись на секунду, я огляделся: куда это меня ноги занесли?

А занесли они меня на чужую территорию, где обитали наши «враги». Нет, мы особенно не враждовали, дрались редко, просто территория города была давно поделена на районы, и просто так гулять, где вздумается, считалось неприличным.

Немного подумав, понял, почему ноги принесли меня сюда: можно было срезать угол, пройдя по маленькому дворику у продовольственного магазина, потом взобраться по лестнице на пригорок, а оттуда и до Толькиного дома недалеко. Надо бы проведать больного друга.

Войдя во двор магазина, я слегка притормозил, увидев большую горку ящиков, картонных и деревянных, загромождающих сквозной проход. Пока я разглядывал баррикаду, услышал сзади:

– Этот? – и, вероятно, получив подтверждение, вопрошающий гражданин схватил меня за шиворот и швырнул в эту баррикаду из ящиков.

Ничего не понимая, я выбрался из груды ящиков и вскочил на ноги. Первое, кого перед собой увидел, был рыжий парень лет двадцати. За ним стоял Борька, с улыбкой глядя на меня.

Я сделал шаг вперёд, наливаясь злобой, сжав кулаки, и тут рыжий ударил левой. Я уклонился, и нарвался на хороший удар правой. Ноги мои оторвались от земли, и я снова загрохотал ящиками.

С трудом выбравшись из груды, я бросился на обидчика, а он схватил меня левой рукой за отросшие волосы, не давая мне достать его своими, более короткими, руками, и снова замахнулся правой, врезал пощёчину, от которой брызнула кровь из сопатки.

– Прекратите! Хватит! – между нами вклинилась непонятно как появившаяся здесь Оля.

– Не мешай! – спокойно сказал парень. – Не видишь, пацан совсем оборзел, нападает на взрослых?

– Немедленно перестаньте! – опять воскликнула Ольга, загораживая меня от парня.

– Ладно, – отпустил меня рыжий. – Слушай, пацан, ещё раз тронешь братана, закопаю! Понял? Не слышу?!

– Понял он, понял! – ответила за меня девочка, не давая парню продолжить расправу.

– Ну и молодёжь пошла! – сокрушённо покачал головой парень. – Ни капли уважения к старшим! Пошли, Борька!

Борька смотрел на меня, гнусно скалясь. Я ничего не понимал, потому что в голове стоял звон, а в глазах сияли звёзды. Я потрогал шею, удивляясь, что она на месте, и даже не сильно растянулась.

Кровь из носа текли на подбородок и капала на куртку, рубашку, на галстук.

– Приложи к носу, – протянула мне Оля чистый носовой платок. Я послушался, и кровь побежала в горло.

– Пойдём ко мне домой, умоешься и кровь отстираем, а то потом не сможем. Я здесь, рядом живу.

Ни слова не говоря, я пошёл за Олей, моей спасительницей. Кроме шуток, парень здорово разошёлся, вполне мог отправить пацана на больничную койку.

Честно говоря, я был в шоке. Не по правилам это было, нельзя науськивать на одногодку взрослого. Можно собрать кодлу, и поколотить неприятеля. Хоть и не совсем по правилам, но всё же свои, одногодки, подерёмся, потом помиримся. А в таком случае что делать? Жаловаться маме? Только не это! Лучше отделать Борьку по-свойски, а потом, с переломом челюсти, или с сотрясением мозга, можно ложиться в больницу. Честь важнее здоровья.

Пока в голове метались такие обрывки мыслей, мы подошли к пятиэтажке, и Оля завела меня к себе домой, на четвёртый этаж, в трёхкомнатную малогабаритную квартиру.

– Проходи в ванную, снимай с себя всё, я сейчас что-нибудь принесу, одеться.

Я не стал спорить. Вспомнив, что на мне спортивная форма, разделся. Зная, что кровь лучше отстирывается холодной водой, начал замывать бурые пятна.