355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Анушкин » Рассказы о старых книгах (Поиски, находки, загадки) » Текст книги (страница 1)
Рассказы о старых книгах (Поиски, находки, загадки)
  • Текст добавлен: 3 декабря 2019, 02:00

Текст книги "Рассказы о старых книгах (Поиски, находки, загадки)"


Автор книги: Александр Анушкин


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Александр Анушкин
РАССКАЗЫ О СТАРЫХ КНИГАХ
Поиски, находки, загадки




ОБ АВТОРЕ

Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».

А. И. Анушкин (1903–1978), член КПСС с 1925 г., прожил творческую жизнь журналиста, краеведа, знатока и исследователя истории книги и книжного дела в России.

В начале своей трудовой жизни он работал на Волховстрое. Деятельная натура привела его в ряды Коммунистического Союза Молодежи – в 1924 г. он становится комсомольским работником. Принципиальностью, требовательностью к себе и другим он снискал уважение среди своих сверстников и подростков.

В 1930 г. Александр Иванович окончил Коммунистический институт журналистики.

Последующие десятилетия жизни Анушкина были посвящены каждодневному труду журналиста, работника советской печати. Он был заведующим отделом партийной жизни редакции краевой газеты «Советская степь» в Казахстане, редактором районной газеты «Колхозный фронт», инструктором по печати краевого комитета ВКП(б). Он заведовал сельскохозяйственным отделом газеты «Казахстанская правда», занимал пост ответственного секретаря, а затем редактора газеты «Красная Татария» в Казани, работал редактором газеты «Советская Литва».

Затем Анушкин переезжает в Крым, с 1954 по 1964 г. работает заведующим отделом, а позже – заместителем редактора газеты «Советский Крым». Большой жизненный опыт, широкий кругозор определяют профессиональное и организаторское мастерство журналиста.

На протяжении многих лет он был страстным библиофилом, собрал редкостную библиотеку, изучал проблемы книговедения и постепенно вносил свой вклад в копилку книголюба.

Из отдельных очерков создавалась книга, посвященная истории рукописей, первых в нашей стране печатных изданий. Автор знакомит читателей со своими поисками и находками, с очарованием старых книг. Известный советский книговед А. А. Сидоров писал в предисловии к первой книге А. И. Анушкина: «Автор заманчиво рассказывает о многом: о своих наблюдениях над книгами, о своей работе в библиотеках, и перед читателем встает прекрасный пример того, каким должен быть настоящий советский друг книги – пытливый исследователь, неустанный искатель, живой человек. Думается, что именно такому подлинному книголюбу, как А. И. Анушкин, и открываются большие и малые тайны старой книги».

Юрий Акутин


НАЧАЛО

Я стоял перед памятником Ивану Федорову в Москве, у Китайгородской стены, смотрел на лицо первопечатника, его натруженные руки, в которых он держит раскрытую книгу, и думал о нелегкой судьбе пионера книгопечатания.

Может быть, именно тогда родился мой интерес к истокам книги, к тем родничкам, из которых образовались книжные реки.

Не прошли бесследно и лекции профессора М. И. Щелкунова, которые я вместе со своими товарищами слушал в Московском институте журналистики в конце 20-х гг., книга Михаила Ильича «Искусство книгопечатания в его историческом развитии». Свою роль сыграли и первые занятия в Государственной библиотеке СССР им. В И. Ленина, знакомство с выставкой редких книг. На ней впервые увидел я старопечатные издания – московские, вильнюсские, Львовские, острожские и киевские.

С годами интерес к старой книге не только не ослабевал, а увеличивался. Он рос с каждым прикосновением к пожелтевшим от времени страницам давних изданий.

В течение нескольких лет после войны мне пришлось жить и работать в Вильнюсе, одном из старинных и интереснейших центров книгопечатания. И всякий раз, когда я проходил по узким, извилистым улочкам древней части этого города, в моем воображении неизменно возникали картины былого.

…Где-то здесь, на углу Большой и Стеклянной улиц, стояла каменица купца Якуба Бабича. 460 лет назад здесь появилась первая в нашей стране типография белорусского гуманиста Франциска Скорины. Из ее стен вышло несколько книг, напечатанных кириллицей.

Полвека спустя каменица Бабича стала собственностью другого торгового человека, Луки Мамонича. В ней появилась новая типография, основанная сподвижником московского первопечатника Ивана Федорова Петром Мстиславцем. Она начала выпускать книги на русском и белорусском языках.

По Большой и Субач улицам располагались дома Вильнюсского братства – общественной организации белорусского населения столицы Великого княжества Литовского, помещались его школа, которую иногда называли академией, и типография. Слава о них шла по Литве, Белоруссии, Украине, доходила до Москвы, до Балканских славянских стран. Невдалеке находилась иезуитская академия со своей типографией, а в сторону Заречья – типография Даниеля Ленчицкого и Яна Карцана…

Во многом схож своей судьбой с Вильнюсом старинный украинский город Львов. И я поехал туда, чтобы увидеть этот город, походить по улицам, по которым 400 лет назад ходил Иван Федоров, постоять на улице, носящей имя первопечатника, около дома № 9, где, по преданию, находился станок, на котором отпечатаны первые на земле Украины книги, поклониться памяти «друкаря книг пред тым невиданных».

Москва, Вильнюс, Львов, Острог, Киев – здесь родились первые типографии, вышли первые книги.

Если улицы и дома этих старых городов, бывшие свидетелями бурных событий и неутихавшей борьбы, не могут поведать нам обо всем, что они видели за века своего существования, то книги донесли до нас и пафос борьбы, и ее картины. Они сохранили для истории многие факты и имена героев того времени.

А книг в XVI в выходило в нашей стране немало, разных по направлению, по форме и содержанию. Наряду с книгами церковно-служебными, выпускались произведения светского характера: романы и повести, стихотворные сборники и записки путешественников, научные трактаты и школьные учебники. Особенно прославились Вильнюс, Львов, Острог и Киев выпуском боевой полемической литературы. Она волновала умы, возбуждала страсти людей, вооружала их на борьбу.

Трудно быть равнодушным при виде этих живых памятников нашей истории и культуры Старинные книги влекут к себе ароматом своих страниц, художественным убранством, тайнами своего содержания. Хотелось прежде всего узнать, где они теперь находятся – первенцы книгопечатания – как сложилась их судьба, подержать их в руках, познакомиться с ними, проникнуть в их тайны, попытаться разгадать их.

Так появилась мысль о поисках и изучении старопечатных книг.


О КНИЖНЫХ СЛЕДОПЫТАХ

Сегодня поиски старопечатной книги носят несколько иной характер, нежели, скажем, в XIX в. Тогда таким исследователям, как В. С. Сопиков, М. П. Погодин, П. М. Строев, И. П. Каратаев и В. М. Ундольский, приходилось разыскивать старопечатные книги по монастырским и частновладельческим библиотекам, лавкам букинистов и антикваров, делать первоначальное описание редких изданий. И именно усилиями этих собирателей были найдены и сохранены драгоценнейшие первоиздания отечественной печати.

Собрание старопечатных книг купца Каратаева поступило в Императорскую, ныне Ленинградскую Публичную библиотеку им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.

И когда теперь, занимаясь в этом прекрасном и богатейшем книгохранилище, вы раскрываете какое-то издание XVI или XVII века и читаете на обороте переплета надпись «Из библиотеки Ивана Прокофьевича Каратаева», то невольно проникаетесь уважением к памяти человека, для которого любовь к книге оказалась выше меркантильных интересов своего сословия.

О себе Каратаев рассказывал так: «Любовь к старопечатным нашим книгам у меня развилась очень рано; я всегда старался приобретать книги, прельщавшие меня своим старинным шрифтом и старинными гравюрами, сделавшись юношей, я стал с жадностью их отыскивать и покупать книги уже гораздо более старинные. Будучи 19 лет, я стал уже владельцем довольно порядочного собрания».

Изучение литературы, связь со знатоками старопечатных книг укрепили страсть к поискам редких изданий.

«Я совершал поездки по России и осмотрел со всевозможным старанием и аккуратностью многие библиотеки», – писал Иван Прокофьевич Каратаев в своем предисловии к «Описанию славяно-русских книг» в 1878 г.

Из поисков возникло стремление к изучению старопечатных книг, а затем к их описанию Собиратель стал исследователем, автором ряда библиографических трудов, не потерявших своего научного значения и до сих пор.

Нельзя умолчать и о другом купце – В. С. Сопикове. Около 20 лет занимался он книжной торговлей, собирал и изучал книги, а потом, оставив торговые дела, поступил на службу в Публичную библиотеку, работал там одновременно с И. А. Крыловым.

В. С. Сопиков подготовил и издал монументальный труд «Опыт российской библиографии, или полный словарь сочинений и переводов, напечатанных на Славенском и Российском языках от начала заведения типографий до 1813 года» в 4-х частях. Работа вышла в свет в 1813–1821 гг., а затем была переиздана в XX в. Кстати сказать, именно Сопикову было поручено вывезти в Карелию редкие книги Публичной библиотеки, когда в 1812 г. возникла угроза захвата Наполеоном Петербурга. Сопиков сопровождал баржу с книжными сокровищами до Петрозаводска, а после разгрома наполеоновской армии доставил драгоценный груз обратно в Петербург в целости и сохранности.

В значительной степени благодаря таким энтузиастам и первооткрывателям, как Сопиков, Каратаев, Строев, Погодин, Ундольский, книжные редкости, памятники начального периода книгопечатания сохранены, попали в государственные хранилища и стали доступны для изучения.

Сегодня можно, пожалуй, говорить о завершении романтического периода поисков и собирательства. Нет-нет да и где-то в северных селах, в бывших монастырских библиотеках, в подвалах и на чердаках старых домов обнаруживаются новые библиографические редкости.

Вот несколько выдержек из газетных сообщений последнего времени: «В библиотеке Мукачевского монастыря местный краевед И. Л. Хоменко обнаружил книги „Библии русской“, напечатанной Франциском Скориной в Праге в 1517–1519 гг., и „Библию“, напечатанную Иваном Федоровым в Остроге в 1581 г.» (АПН). «Сотрудники отдела редкой книги Центральной библиотеки Академии наук УССР в помещениях Михайловской и Георгиевской церквей бывшего Выдубецкого монастыря выявили клад старопечатных книг. Среди них – страсбургское издание произведений Вергилия 1502 г., „Ботаника“ Леонарда Фукса 1542 г. и другие редкости» (Известия, 10-IV 1968 г.).

«И. Н. Заволоко – пенсионер из Риги – преподнес в дар Пушкинскому дому приобретенную им подлинную рукопись протопопа Аввакума и инока Епифания, просидевших в земляных тюрьмах Пустозерска почти 15 лет, а затем заживо сожженных на костре 14 апреля 1682 г. „за великия на царский дом хулы“. Наиболее ценной частью уникального автографа является сатирический рисунок Аввакума. На нем в карикатурном виде изображены тогдашние главари православной церкви» (Известия, 22-V 1968 г.).

Удивительные открытия делаются подчас и в самих книгохранилищах, где, казалось бы, давным-давно все уже учтено и описано.

В библиотеке Гарвардского университета (США) хранится «Букварь», напечатанный Иваном Федоровым во Львове в 1574 г.

В Готской библиотеке (ГДР) обнаружены «Азбука», напечатанная Федоровым в Остроге в 1578 г., и второе издание учебника славянского языка, подобного Львовскому, с рукописной пометкой – «1583 г.».

И все же главное теперь не в отдельных находках, а в углубленном изучении того, что хранится в наших библиотеках, в раскрытии и постижении тайн древних книг.

Этому посвятила свою жизнь неутомимая исследовательница старопечатной книги А. С. Зернова, научная сотрудница Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Через ее руки прошли сотни старопечатных книг. Она рассматривала слово за словом, строку за строкой, сличая различные экземпляры одного и того же издания, находя порой отличия и разночтения, объясняя их. В результате этого кропотливого труда, равного подвигу, появилось несколько сочинений по истории книгопечатания и настоящая книговедческая эпопея – альбом «Орнаментика книг Московской печати XVI–XVII веков», изданный Государственной библиотекой СССР им. В. И. Ленина в 1952 г.

А как не назвать старейшего и ведущего советского книговеда А. А. Сидорова, автора ряда замечательных исследований по древнерусской книжной гравюре и по истории оформления русской книги.

Их пример вдохновляет каждого, кто прикоснулся к «книгам за семью печатями», вошел в их мир, стал на стезю поисков. Меня прежде всего заинтересовала судьба книг первого века книгопечатания в нашей стране. Встал вопрос: с чего начать поиски? По книгам Каратаева, по библиографическим пособиям Ундольского, Сопикова, а также польских библиографов и, в первую очередь, по капитальной «Польской библиографии» Кароля Эстрейхера составляю предварительный каталог на издания 1525–1625 гг. Вначале это был каталог книг, изданных в Вильнюсе и изученных несравненно хуже московских, киевских и львовских.

Одновременно знакомлюсь с фондами старопечатных изданий в основных книгохранилищах страны – в Ленинграде, Москве и Киеве, где полнее всего собраны книги кирилловской печати, в Вильнюсе и Львове, где полнее собрания книг, напечатанных латинским шрифтом.

Да только ли здесь? Ведь интересующие меня книги могут быть и в других городах Советского Союза, за рубежом. Везде побывать нельзя. Значит, надо использовать почтовую связь. Так или иначе пришлось «путешествовать» по всему свету, обращаться в десятки библиотек и музеев. Обращался один, два, три раза. Возможно, надоедал людям, возможно, на первых порах, проявлял некомпетентность. Но я был настойчив, а люди, работающие в библиотеках, в большинстве своем удивительно отзывчивы. Они давали советы, наводили справки, присылали списки имеющихся в книгохранилищах редких изданий, а иногда даже, по собственной инициативе, и фотографии титульных листов.

Из Орловской областной библиотеки им. Н. К. Крупской был не только получен исчерпывающий ответ о наличии там одной книги 1600-го года издания, но и фотография этого издания.

Из далекого Иркутска пришло сообщение, что в научной библиотеке университета хранится экземпляр «Фриноса», знаменитого полемического сочинения украинского ученого Мелетия Смотрицкого, напечатанного в 1610 г. в Вильнюсе на польском языке. «Фринос то есть Лямент» – книга интереснейшей судьбы. Мне удалось прочесть ее ранее, в Ленинграде Фринос – по-гречески, лямент – по-польски означают плач, слезную жалобу, сетование на что-то. В данном случае это жалоба, сетование на положение, в каком оказалось украинское и белорусское население в Панской Польше в результате насильственного насаждения церковной унии, усиления феодального и национального гнета. Написано сочинение страстным, образным языком. Автор резко и убедительно обличает заправил католической церкви и папство, их реакционную, антинародную политику. Не щадит он и православных иерархов, пекущихся только о собственной выгоде. «Не пастыри они, а волки хищные», – говорится в книге о духовенстве, католическом и православном. В подтверждение своих выводов сочинитель «Фриноса» привел свидетельства 142-х авторов – античных, средневековых и современных ему писателей и мыслителей. Среди них, например, я увидел и имя выдающегося таджикского философа и писателя Авиценны.

Впервые в нашей стране опубликован Смотрицким один из сонетов великого итальянца Франческо Петрарки – «Папскому двору в Риме», в котором резиденция главы католической церкви открыто названа гнездом распутства и насилия, рассадником горестей и бед для народных масс.

Немудрено, что польский король Сигизмунд III, предпринявший в тот период интервенцию против Московского государства, усмотрел в выпуске «Фриноса» призыв к бунту. По королевскому указу была разгромлена типография Вильнюсского братства, арестованы «справщики» – редакторы и корректоры, а книга приговорена к сожжению. Из всего тиража уцелела лишь небольшая часть разошедшихся по рукам экземпляров. Каким-то чудом попавший в Восточную Сибирь экземпляр «Фриноса» был одним из них. Нужно ли говорить, с какой радостью я включил в свой каталог иркутскую находку!

Иркутск удивил еще одним открытием. Оказывается, в той же научной библиотеке университета хранится Миланское издание 1499 г. «Лексикона греческого», принадлежавшего Лаврентию Зизанию, известному украинскому ученому, автору двух учебников: «Букваря» и «Грамматики», составителю первого русско-славянского словаря – «Лексикона», напечатанного в Вильнюсе в 1596 г. Позднее я получил из Иркутска фотокопии некоторых страниц «Лексикона».

Надпись на первой странице гласила: «Книгу эту приобрел за собственные средства Лаврентий Зизаний в 1595 году». То есть как раз тогда, когда он работал над составлением своего словаря. Далее шли авторские заметки на полях на украинском, а некоторые на греческом языках. Иные очень краткие – одно, два слова, другие – несколько строк, а отдельные содержали целые статьи. На полях вильнюсского «Лексиса» Зизания я находил и статьи из новгородского азбуковника и других рукописных алфавитных справочников, ходивших по Руси с XIII в. Иркутская находка позволила заглянуть в творческую лабораторию древнего автора.


САМАЯ ПЕРВАЯ

Когда в нашей стране началось книгопечатание и вышла в свет первая печатная книга?

– В марте 1525 года! – обычно отвечали книговеды. Действительно, белорусский гуманист Франциск Скорина выпустил в свет «во славном месте Виленском» славянский «Апостол», указав в конце книги, что издана она в марте 1525 г. До наших дней дошло около десяти экземпляров виленского «Апостола».

Но Скорина выпустил в Вильнюсе также сборник, назвав его в оглавлении Малой подорожной книжицей, т. е. книгой, предназначенной для людей, часто бывающих в дороге. До нас дошли единичные экземпляры сборника, да и то с большими дефектами. В одном из них, хранящемся в Ленинградской Публичной библиотеке, уцелело оглавление, помещенное в конце книги, «Писаные речи». Из раздела «Пасхалия или о пасце» сохранилась только первая страница, а все последующие листы, по которым можно было бы установить время издания книги, оказались утраченными. Отсюда догадки – ученые датировали выход Книжицы в свет приблизительно: то «около 1525 года», то даже 30-ми годами XVI столетия. И вдруг известие: в Королевской библиотеке Дании обнаружен экземпляр «Малой подорожной книжицы», в котором полностью сохранилась «Пасхалия». О находке появилась информация в лондонской печати. Затем была опубликована статья в белорусском журнале «Помнікі гісторыі i культуры…» Мне хотелось все же заполучить в руки документ, подтверждающий эти сообщения. Я послал запрос в Копенгаген. Дирекция датской библиотеки проявила большую отзывчивость, и из Копенгагена вскоре был получен микрофильм заключительной части уникального экземпляра «Малой подорожной книжицы». Надо ли рассказывать, с каким вниманием просматривал и читал я отснятые на пленку страницы 450-летней давности. Вслед за вступлением, с 14-го по 20-й лист включительно, помещен текст своеобразного календаря на несколько лет вперед, указаны церковные праздники – пасха, троица, и т. д. На 14-м листе – календарные сведения на 1523-й г.

Значит «Малая подорожная книжица» выпущена Скориной в Вильнюсе ранее «Апостола», а именно в 1522 г. – не позже и не раньше, иначе указывались бы даты праздников на 1522 г.

Первая печатная книга нашей страны любопытна во всех отношениях. Она предназначалась не для церковно-служебного пользования, а для чтения мирян. Наряду с обычным для тех времен религиозным текстом (в книжице помещены «Псалтырь», «Часословец», акафисты, каноны), в ней опубликованы различные сведения из области практической астрономии. Вот несколько выдержек из этой книги: «месяц май имеет дней 31, день же вначале имеет 16 часов 30 минут, ночь 8 час 30 мин, знамя бегу солнцева – Дева и Вага» (т. е. солнце находится в созвездии Девы и Весов – А. А.); август – «день вначале имеет 15 часов 6 минут, ночь 8 час 54 мин. Знамена бегу солнцева Лев и Дева»… «14 сентября солнце входит во знамя небесное Вага и бывает равен день с ночью»; «…13 декабря наидлиннейшая ночь – 17 часов» и т. д.

В «Пасхалии» кроме дат праздников, сообщается о том, когда будут происходить затмения Луны и Солнца. «Гибель Месяца» (затмение Луны – А. А.) в 1523 г. «будет 1 дня марта пол 9-й годины по полудни. Другая гибель всея Луны – августа 25, по полунощи 3 годины». В 1524 г., по разумению Скорины, не должно было быть солнечного и лунного затмений, но произойдет «сошествие всех седми звезд блудящих (т. е. планет – А. А.) во знамени небесном в Рыбах месяца февраля». Далее указаны лунные затмения на 1526–1527 гг. и сообщено, что в 1530 г. «гибель всего Месяца будет октября 16-го дня, шесть годин до полунощи. Другая гибель солнца, больше половины – 28 марта». Таблица солнечных и лунных затмений указана на 8 лет, хотя сама «Пасхалия» разработана на 21 год, по 1543-й год включительно. Текст «Пасхалии», имеющий общую нумерацию со «Святцами», завершается на обороте 20-го листа строками: «Доконаны суть сие вократце светци и поскалии, доктором Франциском Скориною, во славном месте Виленском».

Таково содержание новонайденной части Сборника Скорины. Находка не только кладет конец догадкам о времени выпуска первой печатной книги в нашей стране, но и знакомит с попыткой издания календаря. Что касается составителя Сборника, то он предстает перед нами и замечательным ученым-астрономом. Уместно напомнить, что Франциск Скорина окончил Краковский университет почти в одно время с великим польским ученым Николаем Коперником, затем совершенствовался в науках в знаменитом Падуанском университете, где получил звание доктора лекарских наук.

И еще несколько слов о судьбе Сборника Скорины. Выпущенный в нескольких сотнях экземпляров, он пользовался большой популярностью, читался и зачитывался до полного износа. В то же время издания белорусского гуманиста-просветителя подвергались нападкам со стороны иезуитско-католической реакции, преследовавшей в XVI–XVII вв. кириллические книги, выпускавшиеся на западе нашей страны. Не жаловали книги Скорины и столпы православия, считая их «препорчеными». Если прибавить к этому четыре с половиной столетия то станет понятным, почему издания Скорины дошли до нас в единичных экземплярах.

По одному экземпляру «Малой подорожной книжицы» хранится в Государственной библиотеке СССР им. В И. Ленина, Историческом музее (Москва), Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград), в библиотеке Люблянского университета (Югославия). В библиотеке Академии наук СССР (Ленинград), во Львове и в библиотеке Кембриджского университета (Англия) сохранились лишь «Псалтири». Итого – четыре экземпляра более полного состава и три – в виде одной части. Теперь же в Копенгагене найден восьмой экземпляр редчайшего издания с неизвестными ранее страницами.

Уместен вопрос, как же календарная часть сохранилась только в одном экземпляре Сборника, оказавшемся за границей, а в отечественных экземплярах эти листы утрачены? Наиболее вероятен такой ответ: первые владельцы и читатели Сборника вынули из него семь листиков с календарными сведениями и пользовались ими так же, как мы теперь пользуемся настольными календарями. Изъятые из общего переплета и не представляющие компактной книги, эти листы по истечении лет, на которые был рассчитан календарь, не сберегались. Что касается копенгагенского экземпляра, то очевидно, он приобретен зарубежным путешественником в Литве или в Белоруссии для знакомства с русским языком, или просто как иноземная диковинка, привезен в Данию и сберегался там в виде редкости. Непонятный шрифт и язык, собственно, и способствовали тому, что книжица Скорины, затерявшаяся в массе книг многотысячной библиотеки, соблюдала свое инкогнито на протяжении нескольких сот лет. И только недавно сохранившийся экземпляр «Малой подорожной книжицы» открыл перед нами тайну своего рождения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю