Текст книги "Спецгруппа «Нечисть»"

Автор книги: Александр Ищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Через час после начала движения небо затянуло тучами, и пошел дождь. За что никогда не любил погоду в горах – меняется она моментально. Если дождь зарядит надолго, то дымовуху под повешенным наемником мы поставили зря, дыма все равно не будет видно. С другой стороны, в дождь следы быстрее исчезают и, самое главное, вертушки к поиску не подключить! Забросить поисковую группу в долину получится, а искать – нет. Дождь смоет все следы… дождь смоет все следы… Мозг зацепился за эту мысль. Дождь смоет… мать их за ногу!

– Мать их за ногу! – выдал я вслух.

– Кого именно? – поинтересовался Ильдар, хмуро поглядывая на небо.

– Следы.

– Следы? – не понял он. – Чьи?

– Наши.

– А, наши. – Он снова покрутил головой, оглядывая небо. – Если дождь зарядит, хрен они следы найдут!

Я посмотрел на довольного Ильдара и поинтересовался:

– А если подумать?

– А чего тут думать?! – Он никак не мог понять ход моих мыслей. – Есть дождь – нет следов; нет следов – нас не найдут… ёперный театр! – наконец дошло до него. – А что делать-то?

– Думать, родной.

– Командир, – к нам подошел Петюня, – я тут чего подумал: если дождь смоет следы, то как «пираты» пойдут в нужном нам направлении?!

– Умница ты моя, – хлопнул я его по плечу. – Какие есть идеи?

– Так, это, – он замялся, – никаких. Я к тебе за идеями и пришел.

– Уйди, уйди отсюда! Уйди, чтоб я тебя не видел!

– Я, пожалуй, тоже отойду, – Ильдар на всякий случай увеличил дистанцию.

Вот паразиты! Так, попробую самостоятельно просчитать ситуацию: труп первого наблюдателя они найдут быстро. По кровавому следу, если его не смоет дождь, быстро найдут и второго. Если смоет, то найдут медленнее. Сопоставив две точки, они смогут предположить вектор нашего движения, но при отсутствии других следов они нас могут и потерять. А с хвоста нам их стряхивать нельзя. Паскудные, однако, расклады.

– Макс, топай сюда.

Переводяга настороженно приблизился. Я быстро пересказал ему суть проблемы. Макс с минуту подумал и сообщил итог своих размышлений:

– Командир, надо бы как-нибудь наследить.

– А как это сделать, не вызывая подозрения?

– У кого? – не сообразил Макс.

– У макаронника этого недобитого! До этого мы работали грамотно, и, если сейчас оставим очевидный след, «товарисч» Роджер может не поверить! До рассвета еще два часа. Два часа – это половина седьмого. Если верить покойному Наемнику, в шесть часов пара наблюдателей не выйдет на связь, и их начнут искать. К моменту прибытия основной поисковой группы «сторожа», что проспали нас на выходе с «зеркала», должны найти труп первого наблюдателя, которому Микола свернул башку. Потом совместными усилиями они должны найти повешенного Наемника.

– Найти и подорваться! – радостно подтвердил Макс.

– Очень на это надеюсь. Так, что дальше? Пока проверят окрестности, пока успокоятся, пока начнут искать направление, в котором мы убежали, пока доложат, что след потерян…

Макс скромно помалкивал, продолжая идти рядом. Мудрых мыслей он больше не высказывал.

– Макс!

– Тут я!

– Ты, кроме как поддакивать, еще что-нибудь можешь?

– Могу копать! – радостно сообщил он.

– А еще можешь «не копать»?

Увидев его довольную морду, я отправил его в том же направлении, что и Петюню. Помощнички, мать их… О чем это я? А! Вырисовывается, что около девяти утра нужно как-то их поманить. Как?! Подбить поисковый вертолет? А если они не будут летать в такую погоду? А если и будут, то нужно быть законченным самоубийцей, чтобы так светиться. Пришлют вместо поисковой группы пару штурмовиков и разнесут все к нехорошей маме. Нет, вертолеты отбрасываем. Завязать короткий бой? С неведомым противником? Тоже не вариант – его могут просто не заметить. Остается одно: выход в эфир с коротким сообщением, чтобы они запеленговали только то, что рация находится в долине, а уж сопоставить точки Роджер сможет. Это хорошо, только в эфир нужно выходить после того неведомого болота, о котором леший говорил.

Ладно, проблема удержания хвоста вроде решена, однако… однако! Что я сделал бы на месте Роджера?! Я бы страшное сделал! Я бы сработал на опережение: перебросил подкрепление и перекрыл бы выход из долины. Все северные выходы. А потом погнал бы нам навстречу поисковые группы. При таких раскладах засада моих бойцов не только не имеет смысла, но и отправляет их прямо в руки Роджера. Значит, выходить в эфир нельзя. Нельзя. Нельзя. Но даже если без выхода в эфир я укажу Роджеру, куда мы движемся, он все равно начнет перекрывать именно северные направления. Ох, я и идиот! Полудурок в квадрате! Возомнил себя самым умным! Кто сказал, что итальянец за мной побежит, а не поедет или не полетит?! И мои бестолочи тоже хороши: привыкли, что я за них все обдумываю… Чуть своих пацанов на убой не отправил. От такой мысли стало противно на душе, заболела голова. Так, нужно тормозить своих!

– Всем стоп!!! – рявкнул я. Парни замерли и удивленно уставились на меня.

– Сань, ты чего орешь? – поинтересовался Ильдар. – Опять глюка словил?

– Сейчас вы у меня все словите!!!

– Не понял?!

– Так, все дружно морщим мозг: вы на месте итальянца, вы знаете вектор движения преследуемых и возможные точки выхода из долины. Ваши действия?

– Перекрыть точки выхода, – ответил кто-то.

– Обложить с двух сторон.

– Накрыть с воздуха, – предположил Макс.

– А как они поймут, в какую сторону мы ломанулись? – хитро спросил Ильдар.

– Вот именно! – поддержала его общественность.

– Как, как? Жопой об косяк, – не выдержал я. – Барон приказал тащить хвост до Коваля, а как мы их потащим, если они след скоро потеряют из-за дождя?!

– Да, неувязочка получается, – протянул Макс. – Значит, нужно им подсказать!

– Умница ты моя! – похвалил я его. – А как мы им подскажем?! Вопрос всех касается!

– А варианты ответов будут? – попытался хохмить Макс.

– Вариантов ответов нет, а варианты развития событий могу поведать. Тебе с самых гнилых начать? Ах, не надо?! Тогда заткнись и шевели мозгами.

– У меня только один вариант, – заговорил Петюня, – выход в эфир с рации, чтобы дать им пеленг для поиска.

– Уже хорошо. Развивай мысль, развивай.

– А чего развивать? – грустно усмехнулся он. – Дать пеленг и деру.

– Хорошая идея, – поддержал Мамелюк. – Петька бегает быстро.

– Петюня, а когда именно ты собрался давать пеленг? – не обратив внимания на реплику Мамелюка, обратился я к радисту.

– Ну-у… – затянул он. На том его мысль и оборвалась.

– Так, головорезы, вопрос ко всем: когда именно Петюня будет нас светить?

– Он же знает ответ, – зашептал Макс Ильдару. – Чего он над нами глумится?!

– Заткнись и думай, – ответил тот.

– Скорее всего, когда итальяно-румынская диаспора нас или начнет терять, или уже потеряет, – сформулировал ответ Петюня.

– Молодец, возьми с полки пирожок. И во сколько наступит этот счастливый миг?

– Блин, командир, ну чего ты над нами издеваешься? – протянул Мамелюк.

– Чтобы думать начали, сачкодавы! Чего расслабились?! До базы еще как до Китая, и все раком!

– Я бы дал пеленг около десяти утра, – подал идею Ильдар.

– Слава Богу, хоть один начал шевелить извилинами! Согласен. Дальше что?

– Так я ж сказал – дать деру, – подсказал Петюня.

– Я не об этом.

– А о чем?

– Что сделает итальянец, когда у него будет стопроцентная точка старта и стопроцентная промежуточная точка на маршруте?

– Ох, мать твою, – только и смог сказать Макс.

– До всех все дошло? – Я обвел взглядом свое воинство. – Славненько. А теперь повторяю вопрос: как будем светиться перед противником? Принимаются любые идеи, даже из разряда бреда.

– Давай растяжек наставим, – предложил Макс. – Даже если не подорвутся, зацепка у них будет.

– А если они их не заметят? Или остановят поиск, не дойдя до них? А если и найдут, где гарантия того, что растяжки будут поставлены нам в вину? Или ты там табличку повесишь «тута был Макс»?!

– Не прокатит такая табличка, – не согласился Ильдар. – Роджер, если ты помнишь, персонально знает тебя и Зяму. Или ты распишешься, или послание будет от группы в целом.

– Кроме растяжек, есть идеи?

– Давайте засаду устроим, – предложил Мамелюк. – Шмальнем пару раз и смоемся.

– Где именно ты предлагаешь ее устроить? – тут же отреагировал я. – Еще идеи есть? Тогда двигаемся дальше и думаем, головорезы. Думаем!

И мы двинули. Парни негромко обсуждали возможные варианты удержания хвоста и подходили ко мне с идеями. Ни одна мне не понравилась.

Минут через сорок я почувствовал запах сероводорода.

– Так, негодяи, кто-то шептуна пустил, или мы подходим к болоту, про которое мне леший нашептал?

– Командир, – сразу ответил Мамелюк, шедший рядом, – это точно не я.

– Не отмазывайся, не в военкомате!

– Да точно не я!

– Не он это, – сообщили спереди. – Видать, точно к болоту подходим, тут тоже воняет.

Через полчаса лес начал редеть, деревья стали ниже, а потом и вовсе сменились торчащими гнилушками. Воняло так, что пришлось натягивать на лицо платок. Это хоть как-то спасало от вони.

– Командир, наши тут шли, – сообщил Макс. – Вон следы Миколы.

– След четкий?

– Уже нет. Еще полчаса – и фигу кто чего найдет.

– Печально. Березы видно?

– Да, у края топи одна, через десять метров вторая.

Ко мне подошел Ильдар.

– Командир, тут охренительная концентрация сероводорода. Болото нужно преодолеть максимально быстро, чтобы не отравиться. И огня не зажигать ни в коем случае. Тут так может полыхнуть, что от нас и углей не останется.

– Полыхнуть, говоришь, может, – задумчиво протянул я. – А это мысль! Так, все дружно надеваем респираторы, становимся в цепь, приготовить веревки.

9

Бойцы начали подготовку к форсированию болота, а я стал обдумывать, как использовать удачно подвернувшийся сероводород. Болото находится в той части плато, откуда возможен выход по всем направлениям. То есть, если мы тут «пошумим» и привлечем внимание итальянца, он будет знать, где мы, но куда именно мы движемся – просчитать будет сложно. У него не хватит сил блокировать столько направлений. Следовательно, он сядет на хвост и будет за нами плестись, пока бегство в направлении восток-запад станет невозможным. И только тогда с севера нам навстречу пойдут румыны, а наш красавец Луиджи выдвинется к месту нашей возможной встречи. Вертушкой, несмотря на погоду, это можно сделать. Вертушкой… встреча на севере… вот оно! На севере плато Коваль ждет итальянца! Барон и Зимин должны были все рассчитать! Итальянец, радостно попискивая в предвкушении нашей поимки, ломится лично руководить завершающей фазой, прибывает на север, где его будет ждать (а скорее всего – уже ждет) замечательный парень Леха, имеющий среди америкосов прозвище Траппер – Ловец то бишь.

И что у нас вырисовывается? Первое: моих бойцов нужно срочно тормозить, чтобы лишнего не пробежали. Второе: выходить в эфир нужно сейчас, так как здесь еще есть варианты ухода с плато и наш выход в эфир даст только местоположение. Третье: надо бы этот горюче-вонючий газ как-то использовать.

– Ильдар, что нужно для того, чтобы тут все полыхнуло?

– В принципе, достаточно спичку зажечь, а для гарантии световую шашку.

– Насколько далеко от болота распространится пламя?

– Все зависит от концентрации газа и здесь, и вдоль берега. Мой химический датчик ушел в красную зону в пяти минутах ходьбы до топи. Следовательно, и там, и еще дальше будет гореть хорошо. Как обстоят дела на том берегу – не знаю. Ты хочешь использовать его горючесть?

– Хочу, только не знаю как. Либо просто его поджечь, либо мину поставить с часовым механизмом.

– А как ты рассчитаешь время выхода хвоста сюда? Тут же главное – точно выбранный момент.

– Если поджигать вместе с хвостом, то нужно видеть все происходящее.

– Предлагаешь засаду? Барон же запретил огневой контакт!

– Ильдар, глупо давать итальянцу пеленг просто так. Он же в курсе, что мы знаем о преследовании. Следовательно, отсутствие на маршруте сюрпризов может быть воспринято им как попытка пустить его по ложному следу.

– Но мы устроили сюрприз с Наемником.

– Так нужно и дальше продолжать в том же духе.

– Но приказ!..

– Мы редко «ложили» на приказы командования? Если бы мы тупо выполняли все, что нам они приказывают, то уже давно героически погибли бы.

– Сань, я это все понимаю, но, устроив тут заварушку, не сорвем ли мы «гениальные планы командования»?

– Не сорвем. Во-первых, «гениальный план командования» заключается в передаче итальянца в цепкие руки Коваля. Во-вторых, согласно этому же плану, мы должны удерживать погоню на хвосте. И, в-третьих, в сложившихся условиях я не вижу иного способа привлечь внимание хвоста. Ты же понимаешь, что без подсказок они нас не найдут.

– А просто дать пеленг?

– Ну, дадим мы пеленг. Ну, засекут они нас. Дальше-то что?

– Они ломанутся на него.

– Правильно. А как ломанутся? Пешком? Не смеши меня. Проще на вертушках забросить в точку выхода в эфир. И от нее уже «плясать». Ты бы не так сделал?

– Так.

– Ну, и как будут развиваться события?

– Они упадут нам на хвост.

– Упадут. Но как близко? Ильдарище, не тормози! Они не просто упадут, они нас обложат. Одна группа – на этот берег болота, вторая – на противоположный, третья – километров на десять севернее. И погнали чесать. И это в лучшем случае, про худший я и думать боюсь. Положить-то мы их положим, но какой ценой? А если подкрепление прибудет?

– Ладно, убедил, – наконец сдался Ильдар.

– Как интересно! – притворно возмутился я. – И с каких это пор командир уговаривает подчиненного, да еще и пилюлькина?!

– С тех самых пор, как ты попал в разведку! – парировал он. – Кстати, все забываю спросить: а как ты попал в разведку? Ты же гражданский, да еще и без срочной.

– Нас с Марсей в спецназ отписали, а там во время отбора Зимин шарахался. Вот учителя ему нас и «слили».

– Только не говори, что вы и там инструкторов «поломали».

– Нет, до этого не дошло. Мы во время психологических тестов блеснули, и на теории преподов до истерики довели, и Зимина случайно вырубили…

– Зимина вырубили?! – судя по тону, Ильдар в это слабо верил. – Как?!

Память снова вернула меня в учебный центр Ольховского…

* * *

– Курсант, а со мной так сможешь?!

Обернувшись, я увидел полковника Зимина, который улыбался и жестами приглашал меня потягаться с ним. «Ядрена кочерыжка, – мелькнула у меня мысль, – с медведем проще побороться, чем с этой машиной. Он же меня в узел завяжет и оторвет все, что захочет».

Мыслительный процесс закрутился с бешеной скоростью.

«Сбить с ног его нереально, поймать на болевой тоже. Вырубить? Тоже нереально – кабан здоровый, мой удар выдержит, если я вообще смогу дотянуться до его физиономии. А если он меня схватит – порвет как Тузик грелку! Стоп, у меня в руках около шестидесяти килограмм живого веса, которые можно…»

– Да легко, – ответил я и метнул в него инструктора.

Такого развития сюжета не ожидал ни инструктор, ни тем более Зимин. «Воспарив», инструктор попытался ухватиться за что-нибудь, дабы не приземлиться на голову. Первое и единственное, что попалось ему на пути, был Зимин. В него и вцепился маститый айкидошник. А я не стал дожидаться, когда обалдевший полкан отдерет от себя прилетевший «подарок», и бросился к «сладкой парочке».

Подскочив почти вплотную, я уже видел, в какую именно сторону пришедший в себя полковник будет откидывать инструктора. Видел, поэтому подпрыгнул и пяткой приземлился в район коленного сустава опорной ноги полковника. Сбоку приземлился. Не всем весом, чтобы не сломать колено, а по касательной. Но и касательного удара хватило, чтобы Зимин осел на атакованную ногу и начал заваливаться под своим весом и весом инструктора. Я же приземлился позади полкана, развернулся и ударил его в затылок. Ударил тоже несильно, но затылок – это такая хрупкая, я бы сказал, интимная часть черепа, его, как ни старайся, не «набьешь». В общем, Зимину хватило, и он упал, придавив айкидошника.

Я наконец смог выдохнуть и наблюдал, как подбежавший Марсель переворачивает Зимина на бок, чтобы вытащить из-под него инструктора. Тут я обратил внимание, что в зале стоит тишина. Единственными источниками звука были хохочущий Марся и матерящийся айкидошник. Я обернулся. В зале замерли все. И молча на нас таращились. Думаю, если бы в зале внезапно появился главком, тишина была бы не такой звенящей. Наконец, от дальней стены отделились два человека – Ольховский и заведующий кафедрой физической подготовки нашего учебного центра. Завкафедрой поспешил к Зимину, а Ольховский подошел ко мне, внимательно посмотрел мне в глаза и очень искренне, очень, сказал:

– Сынок, ты даже не представляешь, что ты сделал! Сегодняшний день войдет в историю нашего учебного центра. И войдет он как праздничный день! И назовем мы его «День поражения Святогора»! Я даже не мог предположить, что Зимин может проиграть в рукопашном бою. В моих самых смелых мечтах я не мог представить, что он проиграет моему курсанту! Спасибо, сынок! Уважил старика!

Он подошел, пожал мне руку и обнял, похлопав по спине.

– Обрубленную культяпку тебе поперек рыла, Ольховский! Со вчерашнего дня он не твой курсант, а мой! – начал разрушать мгновения счастья быстро пришедший в себя Зимин. – Поэтому празднику – «дробь»; пельмени разлепить, мясо – в морозилку, муку в – шкаф! – Он сидел на полу и задумчиво тер ушибленный затылок. – Ты всегда дерешься нечестно? – обратился он ко мне. В его голосе не было ни обиды, ни злости. Было только странное удовлетворение.

– Почти всегда, – осторожно ответил я.

– Почему? – чуть прищурив глаза, продолжил допрос Зимин.

– Для достижения цели мне неважны методы и средства. Мне важен результат. А когда дело касается собственного здоровья – мне трижды покласть на честность и спортивный дух.

– А кореш твой, – кивнул он в сторону Марселя, – такой же «благородный»?

– Когда он в паре со мной, то тоже пакость первостатейная, но когда оказывается один – становится честным.

– Очень хорошо. – Зимин поднялся с пола, проверил колено и, не обнаружив ничего криминального для своего организма, спросил: – По колену лупил вскользь?

– Да. Если бы приложился всей массой – наверняка бы сломал.

– Молодец, соображаешь. А почему не стал ломать?

– А зачем мне своего калечить?! – удивился я.

– Из «спортивного» интереса.

– Я садизмом не страдаю. Это не мой «спорт»!

– Еще лучше! В затылок тоже вполсилы бил?

– Ага.

– Спасибо, боец. – Он повернулся к Ольховскому. – Так, дружище, слушай команду: сейчас открываешь преподавательский зал, отправляешь туда Чена, Иваныча и этих двух красавцев, выдай всем защитную снарягу. Завтра, после завтрака, этих двух, если выживут, отправляешь к Пиеню и Ившину. Задача кафедральных – выяснить их потенциал. Послезавтра их же на растерзание Черепу. Если к вечеру с ума не сойдут, то в четверг я их заберу.

Ченом оказался Ченгизов Марат, тренер по кекушинкай карате-до, наш одногодка, а Иванычем, которому было под полтинник, Александр Иванович Кузнецов, тренер по вольной борьбе. Как потом выяснилось, не только по вольной. Эти двое до конца дня вили из нас веревки, пытались отбить нам максимальное количество органов и сломать максимальное количество костей. Если бы не защита – отбили и сломали бы точно.

Вечером, когда мы еле стояли на ногах, к нам зашел Зимин:

– Как они?

– Сунгатова бить бесполезно, – ответил Чен, – держит почти все удары, а если попасть под его удар, то будет нокаут, в лучшем случае. Он стопроцентный панчер. Правда, медлителен и предсказуем. У Трофимова удар не такой сильный, но отличная скорость и реакция. Плюс его качественно научили ломать людям кости. Как только он со мной переходил в партер, мне ничего не светило. И он все время пытается использовать запрещенные приемы. Что такое «спортивное поведение», он не знает.

– Значит, подленький, говоришь? – расплылся в довольной улыбке Зимин.

– Не то слово, – подтвердил Чен.

– А как он удары держит?

– Не знаю, – хмыкнул он, – я в него толком ни разу не попал. Говорю же, реакция отличная.

– Иваныч, чего ты скажешь? – обратился Зимин к борцу.

– Хорошие парни, – вздохнул тот. – Марселька очень силен. Очень. Если бы не подножки и зацепы, я бы его уронить не смог. А Сашку вообще хоть инструктором по СамБО ставь. И еще, Петрович, они в паре натасканы биться.

– С чего ты взял?

– Фингал у Маратки видишь?

– Вижу.

– Это они его на двоих развели. Он их в паре «прокатывал», так эти паразиты встали один за другим: малой – спереди, длинный – сзади. Сашок дал команду, Марселька «показал», что бросается в ноги, Маратка повелся. Марселька «прилег», недопрыгнув до него чуток. И пока Маратка соображал, Сашка ему маваши гери и зарядил. Он увернулся, но не до конца. И со мной они четко сработали: малой по корпусу метелил, а длинный в голову, и все ногами, засранец.

– Значит, с рукопашкой проблем нет, – удовлетворенно резюмировал Зимин и потрогал свой затылок.

– Нет, – улыбаясь, глядя на Зимина, подтвердил Иваныч. – У себя научите убивать – и все.

– А сами? – хитро спросил Зимин.

– Ты же знаешь, Барону не нравится наша техника, – все так же неспешно отвечал Иваныч. – На его просвещенный взгляд, слишком много крови и лишних движений. Поэтому сами, господин полковник, сами. Пусть Кочергин потеет. Ему за это деньги и платят.

– Ну, сами, так сами, – согласился Зимин. – Вам, мужики, спасибо большое. С меня причитается, – обратился он к инструкторам. – А вы, «мясо», – кивок в нашу сторону, – мыться, жрать и спать. Завтра яйцеголовые вас проверять будут.

– Опять психиатры? – рискнул спросить я.

– Нет, психиатр – послезавтра. А завтра два ведущих препода по тактике и стратегии, если так можно выразиться, прочтут вам за полдня курс лекций, который остальным читают три месяца; вторые полдня они будут устраивать вам экзамены по пройденному материалу. И не дай Бог, они вас забракуют, – пригрозил Зимин, – рядовыми в пехоту отправлю!

Мы были настолько уставшие, что не стали ни возражать, ни возмущаться, а тупо потопали в душ. После мытья усталость чуть спала, но начали болеть отбитые инструкторами части организма. У меня левая рука была одним сплошным синяком от бесконечных блоков и сильно ныло левое бедро, которое Чен пару раз все-таки пробил лоу-киком. Остальное болело не так сильно и, в основном, в районе ребер. Ребра мне намял Иваныч. У Марси дело обстояло хуже. Удары он почти не блокировал, не считал нужным, поэтому Чен отбил ему обе ноги и ребра слева. Марся двигался медленно, все время поминая каратиста недобрым словом. В столовую мы пришкрябали, когда все уже отужинали и дежурные заканчивали уборку. Несмотря на это, нас не только пустили и усадили за стол, но и принесли еду, хотя по правилам за ней ходили сами на раздачу.

– Ну, как вы, сынки? – голосом, полным сочувствия, спросил пожилой повар, присевший к нам за стол. Остальные или расположились по соседству, или курсировали в зоне слышимости.

– Спасибо, отец, мерзопакостно, – ответил я.

– Меня дядей Сережей зовут, – представился он. – А как вас звать, я и так знаю. Все знают, – и усмехнулся, после чего с жалостью переспросил: – Очень плохо?

– Меня, дядя Сережа, так в годы дурной молодости не дубасили, – пожаловался Марся, – а годы были очень дурные. Да, Санек?

Я кивнул, соглашаясь с другом.

– Сколько раз Чен вас вырубал? – поинтересовался сзади рыжий поваренок.

– Ни разу, – чуть удивленно ответил я. – А он мог это сделать? Ему разрешено?

– Инструкторам можно все, – ответил за подчиненного дядя Сережа и злым жестом показал, чтобы любопытный поваренок продолжал драить пол. – Последнего… как его… а! Богданова, Чен четыре раза укладывал, один раз даже врача приводили. А вы-то как не легли?!

– Мы слишком быстро бегаем, – отшутился Марся.

– Бегаете быстро… – протянул он. – От Чена не убежишь… Не зря, значит, Святогор на вас обзарился. Вам же еще кафедральных и Черепа проходить?

– Завтра и послезавтра, – подтвердил я. – Можете чего про них рассказать?

– Пимень и Ившин – это заведующие двух местных кафедр. Полковники. Мужики классные, но как преподы – зверье. Преподают очень хорошо, но спрашивают еще лучше. Процентов тридцать отчисленных на их совести.

– А предшественник наш, Богданов, да? Как он их прошел?

– Со второго раза.

– Почему? – вяло поинтересовался Марсель. От плотного ужина его начало клонить в сон.

– Я ж вам говорил: Чен его четыре раза вырубал. Он на теории как зомби сидел. Одна оболочка без признаков ума. В первый день они и до середины лекций не дошли. А на второй день ничего, на троечку вытянул.

– А были случаи, кто не вытягивал? – спросил я.

– Как не быть, были! Я же сказал: до войны тридцать процентов по их милости вылетало. Но больше всех, конечно, Череп валит.

– А это кто такой? И почему Череп? – продолжал я пытать собеседника. Марся уже вовсю кемарил.

– Полковник Черепанов, психиатр, доктор медицинских наук, бывший сослуживец Зимина, как и Ольховский.

– Так из-за этого Зимин панибратствует с начальником?

– И из-за этого тоже. Они по молодости лет десять в одной группе ходили. Зимин у них за старшего был.

– А почему Ольховский генерал, а эти полканами бегают?

– Зимин воюет до сих пор, ему никто генерала не даст. Черепу звания до фонаря, он в профессоры метит, а Ольховский как после ранения из их группы ушел, так в преподы и подался. А там академия подошла, и сослуживцы бывшие помогли.

– Понятно. А что еще про Черепа скажете?

– Ну, что сказать… мужик он хороший, но со странностями. Хотя, при его профессии, любой странным станет. Года два назад у курсанта родители погибли в автокатастрофе, так он с горя чуть умом тронулся. Его уже списать хотели, но Череп не дал. Три недели с ним возился и вправил пацану «крышу». До войны он к нему приезжал, подарки привозил, капитан уже.

– А что он с нами делать-то будет? Нам и так уже все мозги перерыли.

– Он, говорят, гипнотизер! – подал голос все тот же рыжий поваренок, который, заслушавшись своего начальника, перестал тереть пол.

– Ты, дармоед, если работать не будешь, я тебя с кухни мигом прогоню, – рыкнул на него дядя Сережа. – Знал бы еще, что мелешь, бестолочь!

– Действительно гипнотизер?! – переспросил я.

– А черт его знает, – честно признался он. – Но к нему очень боятся попадать. Он, говорят, душу выворачивает.

– Как так?

– Не знаю, сынок, ей-богу, не знаю. Но вас специально выматывают перед тем, как к нему отправить. Я краем уха слышал, как он Зимину говорил, что с Богдановым они перестарались. Дескать, не нужно до такого состояния доводить, что он, ну, Череп, в такой помощи не нуждается.

– Понял, дядя Сережа. Спасибо за ужин! Марся, подъем, мать твою!!

Тот, недовольно ворча, начал подниматься.

– Тебе помочь?

– Давай, ноги вообще не держат. Ну, Чен, ну, сука!!!

– Не ругайся. Сам виноват! Сколько раз тебе говорил: ставь блоки, ставь блоки. Так ить нет! Встанет как столб, и ждет.

Я закинул руку Марси себе на плечи и поднял его. Таким тандемом мы и вышли из столовки. Как только двери за нами закрылись, Марся тут же поинтересовался:

– Как ты считаешь, все, что напел нам дядя Сережа, – это правда?

– Так ты, хитрая татарская морда, не спал?!

– Уснешь тут! У меня ноги болят, как будто по ним битами били. Так что скажешь?

– Думается мне, друг мой колченогий, что все, что нам наплел добрый дядя Сережа, – это часть экзамена, в который нас втравил Зимин.

– А цель какая?

– Простая, – охотно пояснил я. – Не знаю, как ты, но я этого Черепа уже не люблю, а кое в чем и опасаюсь. И опасаюсь благодаря доброму повару. То есть к Черепу на растерзание я попаду не только вымотанным умственно и физически, но и с «играющим очком», что Черепу, психиатру, гипнотизеру и чернокнижнику, на руку! Мы уже будем эмоционально расшатаны.

– Чернокнижнику? – встрепенулся Марся.

– Не грузись, это я для антуража добавил.

– А почему ты думаешь, что повар в сговоре?

– Мы с тобой не в ПТУ поступаем на сантехников. Мы в армии, мать ее, война идет, ее мать, и готовят нас к переводу из обычной офицерской разведшколы в какую-то супер-гипер-пупер-сверхсекретную. Как ты думаешь, персонал тут сильно болтливый? А если бы и был таковым, то долго бы он тут продержался? Дядя Сережа, по сути, ничего секретного нам не рассказал, а вот соответствующий настрой задал. Ты как?

– Ноги вообще отваливаются.

– А башка?

– Чему там болеть, – усмехнулся он, – там же кость.

– Ладно, костлявый, давай двигаться к кроватям, а завтра, чует мое сердце, потащу я тебя утречком в лазарет. Говорил же идиоту: ставь блоки!

– Ой, Санек, не выноси мне мозг, он и так болит.

В спальне нашей учебной группы не спал никто. Ждали нас. К такому выводу я пришел, когда мы туда вползли (по-другому не назовешь). Все разговоры моментально стихли.

– Привет честной компании, – поприветствовал я присутствующих.

– Как вы? – спросил старшина группы, чернявый здоровяк Вова.

– Мужики, без обид, но расскажу кратко. Нас Чен с Иванычем так отмудохали, что не представляю, как завтра вставать будем.

– Да, – посочувствовал Вова, – обработали вас качественно. И еще. Приказано вам передать, что сразу после завтрака вы должны явиться на кафедру к Пивеню. Ну, рассказывай.

Я положил Марсю на кровать, разделся, залез на второй ярус и начал:

– Проверку по рукопашке мы прошли. Так, по крайней мере, сказали и Чен, и Иваныч. Для тех, кто не знает: Чен – каратист, Иваныч – борец. При этом Иваныч хорошо владеет и вольной, и дзюдо, и самбо. Месили они нас в защите, но приятного все равно мало. Завтра нас тестируют по теории, а послезавтра из нас будет душу вынимать Череп. Местный психиатр. Говорят, жуткий человек.

– И что вы будете делать? – спросил Вова.

– Спать, Вова. Мы будем спать.

Утро началось с ругани Марси. Как и вчера, он в три этажа крыл Чена.

– Ты ходить можешь? – Я свесился с кровати и посмотрел вниз на сидящего Марселя.

– Нет, – хмуро выдал он, рассматривая свои распухшие, посиневшие ноги, – но не это самое страшное.

– Развивай мысль.

– Если в течение пяти минут в сортир не попаду – обделаюсь.

– Едрить твою! – Я спустился и стал изучать его ноги. Выше колен не было ни одного живого места – сплошной синяк, что с наружной стороны, что с внутренней.

– Так, бревно, ты стоять вообще можешь?

– Стоять могу.

– А ходить?

– Только под себя, – пытался пошутить Марсель.

– Кончай дурить. Я тебя сейчас в сортир оттащу, а потом в лазарет пойдем.

– Не хочу я в лазарет.

– Ну, извини, родной, борделя тут нет.

– Санек, могу я ходить, но без поддержки очень медленно. Так что не выноси мне мозг, тащи в сортир, а потом завтракать. Нам еще на экзамен идти.

Я внимательно посмотрел на него и по его взгляду исподлобья сделал вывод, что спорить бесполезно. Марся включил режим «быка».

– Пошли, чучело упертое. Вспомним молодость. – Как и вчера, тандемом пошкрябали в туалет.