Текст книги "Дом скитальцев (сборник)"

Автор книги: Александр Мирер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

На ветке ближнего дерева зашевелился здоровенный лаби–лаби. Он отогнул уголок, направил его на прохожих – проверил, что за движение. Разочарованно выправил уголок и вдруг напрягся. Тело его выгнулось, приняло форму чаши – так лаби–лаби приглядываются ко всему летающему в небе. Еще миг – и он со свистом, блеснув белой изнанкой, взмыл над деревьями и схватил какую–то добычу. Весь свернулся, как сачок, и поймал. Тут же распрямился и спланировал обратно на дерево.

– Пойдем же, на нас смотрит Охрана, – прошептала Ник.

По бетонному основанию Башни ходил вооруженный стражник. Охранник низшего класса, рядовой, – пренебрежительно отметил Глор. Однако он рассматривал господ монтажников, нисколько не скрываясь. Провожал подозрительным взглядом, пока они шли к своей машине. С чего бы господа монтажники высшего класса стали разглядывать лаби–лаби?

Охранник был из молодых. Надеялся продвинуться по службе.

– Пошел за нами, – меланхолически отметила Ник.

Охранник действительно спрыгнул в траву. Тщедушный, в розовом комбинезоне рядового, он ковылял следом, придерживая на груди распылитель.

– А, пускай его! – сказал Глор.

По краю транспортной площадки тесно стояли машины. Поблескивали разноцветные кузова. Пахло амортизационной жидкостью и озоном. Между деревьями, навстречу Солнцу, уходила дорога. На станцию спускался, тормозя, общественный гравилет. Господа монтажники солидно и неторопливо подошли к своей новенькой машине.

Охранник

Овальная кабина была прозрачна изнутри, а снаружи казалась матовой. Она раскрылась, как лепестки кувшинки, едва Глор прикоснулся к ней браслетом. Обнаружились четыре мягких сиденья, между ними – низкий столик. Клавиатура управления – под ветровым стеклом. Двигатель скрыт под брюхом кабины, между основаниями ног. А сами ноги – гидравлические, прозрачные. Золотистая жидкость, приводящая их в движение, красиво переливается на ходу. «Исключительно мягкий ход. Препятствий для машины не существует, шесть ног преодолевают любое бездорожье. Испытана в ядовитых болотах Тауринжи. Приобретя наш вездеход, вы сможете совершить незабываемое путешествие…» – утверждала реклама и не лгала.

– Садись, госпожа Ник… Зря мы на него польстились, вот что… Дорого.

Начинался обычный разговор. Каждый раз, усаживаясь в машину, Глор заводил такое нытье.

– Восемьдесят одна очередь – совсем не дорого, – привычно ответила Ник. – Я бы отдала вдвое за такую прелесть…

– Восемьдесят одна очередь, конечно, нас не разорит… Однако тут девятка, там девятка… Набегает, – лениво ныл господин монтажник.

Не закончив тираду, он передернул плечами и на всякий случай посмотрел, что делает охранник.

Охранник все еще ковылял по траве следом. Молчаливо, упорно, глядя на господ ненавидящими глазами. Господа неуверенно переглянулись, сели по местам. Лепестки кабины захлопнулись над их головами. Сразу стало прохладно. Кабина поползла вверх – из посадочного положения в рабочее, а Ник проговорила упавшим голосом:

– Знаешь, я не могу…

– Я тоже не могу, – сейчас же ответил Глор. – Но Учитель приказал нам быть как все.

– Как все! «Дорого, накладно, восемьдесят одна очередь», – передразнила Ник нарочито–гнусавым голосом. – Вот уж гадость…

– Что ж поделаешь? Если мы не будем вести себя как прежде, мы навлечем на себя подозрения и недовольство, – рассудительно сказал Глор.

– Все равно не могу. – Она ткнула рукой в стекло обтекателя. – Смотри! Неужели ты гаркнешь на эту пигалицу: «Пшел вон, хам! Мы будем говорить с офицером Охраны, не с тобой, рядовым»?

Охранник неуклюже карабкался на высокий борт площадки. Глору вдруг стало тошно. Он выпрямился, провел руками по щекам и пробормотал:

– Твоя правда. Мы не прежние.

– Да, да…

– Мы больше тамошние, чем здешние…

– Да, – сказала Машка и, вспомнив что–то, взяла его за руку.

Балоги никогда не брали друг друга за руку. Здесь это было неприличней, чем на Земле взять человека за горло. Да, в главном они были земными больше, чем здешними, хотя и произнести не могли слова «Земля». «Добром это не кончится», – подумал Глор. Осторожно освободил руку, открыл колпак. Охранник уже стоял у машины. Неприязненно прощелкал:

– Прошу господ подождать! Я вызову командира!

Глор ответил ему как равному:

– Плавного Пути, господин рядовой… Вам, наверно, нужны номера? Будьте любезны, вот перчатка, браслет – прошу.

Охранник быстро, кособоко присел – то ли от изумления, то ли в знак приветствия. Рот его приоткрылся. Точь–в–точь первоклашка, которому завуч сказал: «Здравствуйте, Петр Иваныч!» Он присел еще раз и, не разгибая колен, стал пятиться. Глор сунул перчатку к его глазам. Рядовой потрогал номер грязным когтем и нелепо захихикал.

– Нам можно ехать? – доверительно спросил Глор. – Позвольте угостить вас жвачкой… – и выудил из кармана – на стенке кабины – палочку дорогой жвачки, пол–очереди за коробку.

Охранник в третий раз присел. Палочку он зажал в ладони.

– Безветренной дороги, господа монтажники! – пискнул он.

– Безветренной дороги, господин охранник…

Кабина захлопнулась. Шестиног проскочил мимо маршрутного гравилета. Белые лица пассажиров, смутно видные под пыльным стеклом кабины, повернулись как по команде. Господа монтажники сидели молча, привычно надувшись от гордости. Шестиног выбежал на дорогу. А там присел к земле и наддал. Ох, и наддал! От скорости ноги стали невидимыми, вокруг колпака зашелестел и загрохотал воздух. Свистящее эхо отлетало от встречных машин и от деревьев. На что уж придорожные деревья привыкли к скоростному движению, но даже они вздрагивали, когда «Скиталец», свистя, пролетал мимо.

Ах да, новый шестиног они назвали «Скитальцем»… Вспомнив это, Глор вспомнил и кое–что еще и нагнулся к багажному ящику. Оттуда с обиженным писком выскочил неск. От скуки и духоты вся его шкурка встала дыбом.

– Эх ты, зверь! – Глор взял его на руки.

Неск сунулся хоботком в перчатку, узнал запах Глора и стих. Теперь все было в порядке. Госпожа монтажница лихо гнала машину, а господин монтажник ласкал породистого неска. Такой зверь приносит счастье – черный, без пятнышка, с девятью белыми волосками вокруг хоботка. Зверя звали «Любимец Пути».

Ник сказала:

– Вот как отлично обошлось! Послушай, Глор… Если с низшими хорошо обращаться всегда? Этот даже не проверил номера.

– Право, не знаю. Он испугался.

– Ему было приятно, Глор.

– Говорю тебе, он испугался.

– Он приятно испугался, – упрямо сказала Ник.

Глор повернул свое сиденье так, чтобы видеть ее лицо.

– Ничего не выйдет. С низшими нельзя обращаться как с равными. Погоди! Послушай меня сначала.

– Я слушаю.

– Мы не там. Мы здесь. Там считается, что все люди рождены равными. А здесь – нет. Он сам полагает себя низшим, этот охранник. Он – убежденный раб. Да что – он… Сегодня утром мы с тобой готовы были целовать когти Первого Диспетчера.

– Так это Диспетчер! – вырвалось у Ник.

Глор сейчас же подхватил:

– Между нами и Первым Диспетчером всего три звания. А между розовым комбинезоном и нами – пять. «Так это Диспетчер», – передразнил он. – Поставим мысленный опыт. Что подумала бы ты – монтажница высшего класса, если бы Первый повел себя чересчур вежливо? Отвечай быстро!

– Что это работа чхагов…

– …подсадивших в Первого существо низшей касты, – продолжил Глор. – Каковое, в силу своего ничтожества, заискивает перед тобою, существом высшего ранга! Но прежде всего ты бы испугалась. Ну, что скажешь?

– Поразительно, в каком ничтожном мире мы выросли, – отчетливо сказала Ник. – Давай лучше помолчим.

А дорога, прямая как стрела, вела их к городу. Лесистую равнину сменили холмы, застланные красной пылью. За холмами были титановые карьеры, где добывают руду металла титана. Карьеры – огромные ущелья, вырытые в земле. По берегам ущелий тянутся промышленные городки – грохот, скрежет и пыль такая, что темно днем и ночью. Здесь не могут работать балоги. У машин работают автоматы и курги, но – т–сс! О кургах не принято говорить в приличном обществе. Лучше сменить тему разговора… Смотрите–ка, контейнер!

Над холмами взлетел, стоя торчком на столбе красной пыли, гигантский остроносый цилиндр. Покатился грохот. Ветер качнул «Скитальца». Это запустили в Космос контейнер с рудой. Глор и Ник знали, что титан выплавляют вне планеты, на естественном спутнике «Титановом». Эта маленькая Луна кружится в Космосе, в пустоте, а титан как раз и надо плавить в пустоте Контейнеры отправляют на спутник с фейерверком – из стартовых башен, в которых поддерживается поле нулевого тяготения. Внутри поля все предметы теряют вес. Пустой контейнер помещают в башню – он становится невесомым. Его загружают невесомой рудой и взрывают под его дном стартовый заряд. И контейнер летит, как снаряд из пушки, прямо в зенит, сопровождаемый столбом пыльного невесомого воздуха, – феерическое зрелище!

Ба–ба–бах! – гремело над дорогой. Глору и Ник повезло. Взлетели подряд три контейнера. Столбы пыли поднялись на многие километры и были такими плотными, что казались сделанными из твердого темно–багрового материала А совсем высоко они расплывались в грибовидные облака.

Ник и Глор переглянулись. На этой планете, похоже, только они двое знали, что такое настоящее грибовидное облако.

Бурая тень укрыла дорогу, протянулась по холмам. На горизонте замаячил лес, окружающий город – Монтировочную третьего потока.

Кург

Город выскочил из–за холма, как неск, преследуемый диким кургом. Вентиляционные устройства на шести опорах, увенчивающие Монтировочную, и впрямь походили на шестиногого зверя, но дело было не в сходстве. Каждый, проезжая мимо титановых разработок, вспоминал о каторжанах. Жуткое, позорное наказание – ссылка в тело курга… В последнее время к нему присуждали все чаще. Не зря на планете почти перевелись дикие курги. Экспедиции Охраны отправлялись за ними в дельту Полуночной реки. В глухие дебри, лежащие к северу от ядовитых болот Тауринжи.

Так думал Глор, когда «Скиталец» затрясся от резкого торможения.

– Ты что?! – вскрикнул Глор.

Машина скользила по дороге напруженными от усилия лапами. Ник повернула сиденье, прижалась лицом к колпаку и всмотрелась в дорогу позади машины.

– Там… Там кург. У дороги, – прошептала Ник.

– Дохлый?

– Он живой. Мне показалось…

– Поезжай сейчас же, – неуверенно сказал Глор.

– По–моему, он ранен.

«Накликал я беду», – суеверно подумал Глор. Он никогда не видел и дикого курга – только изображения в учебных пособиях, а уж такого…

– Мы не должны, – как мог убедительно проговорил он. – Надо быть как все.

– Он ранен.

– Во имя Пути, нам что за дело?! Ты…

– О, великие Небеса! – чужим голосом перебила Ник. – Какие же мы ничтожества… Хорошо. Едем. Но Учитель приказывал не пренебрегать случайностями.

Это уже был аргумент. Глор сказал:

– Ладно, поворачивай! Но помни…

– Я постараюсь не забыть, – сухо ответила Ник.

Мимо проскочила длинная восемнадцатиногая машина со знаком Десантников на борту. Мелькнули неподвижные, как манекены, фигуры. «Они же искусственные, – додумал Глор. – Вот перебраться бы в искусственное тело с Десантником… Уж они–то знают пересадочную инструкцию, как собственную перчатку».

«Скиталец» повернул и двигался обратно. Машина Десантников стремительно уходила по блестящему в косом свете полотну дороги.

– Дала бы им уйти подальше…

– Господа Десантники не заметят такой мелочи, как полудохлый кург О! Вот он…

Кург лежал у дороги. Он был покрыт красно–бурой рудной пылью, сливался с землей. Буквально чудом Ник его заметила Только прижавшись лицом к колпаку. Глор сумел рассмотреть большую голову, тело, похожее на длинный мешок с шестью буграми плечевых суставов. Закрытые глаза зверя заносила пыль.

– Он повернулся, когда мы проезжали. Я и увидела, – сказала Ник.

Машина сошла с дороги на обочину, едва не наступив на зверя. Тот даже не шевельнулся.

– Хоть бы дохлый оказался, – пробормотал Глор.

Он сбросил с колен неска, наклонился и вынул из багажного ящика «руку» – универсальный ремонтный инструмент. Все–таки оружие.

Ник остановила его:

– Не нужно. В том боку у него рана. Кулак пролезет.

– Тогда возьми клей.

Пока Ник доставала тубу с клеем для первой помощи, Глор рассмотрел курга вблизи. Широкая хищная морда, облепленная рудой, лежала на мускулистой лапе. К когтям пыль не приставала, и они ярко белели на фоне темной земли.

Они выпрыгнули на обочину. И тут в кабине истерически завизжал Любимец Пути – подслеповатый зверек учуял наконец исконного врага. Глор поспешно закрыл колпак, но визгливые жалобы неска прорывались наружу. Казалось, они разбудят всю округу. Ник громко спросила:

– Вы меня слышите?

В смутной тоске Глор окинул глазами дорогу. Как все неподвижно! Застывшая машина, неподвижные складки на комбинезонах и красно–бурые холмы. Пыльный столб над стартовой башней, казалось, застыл в воздухе.

– Вы меня слышите? Покажите рану!

Едва заметная волна прошла по телу курга. Глор понял: он слышит все и не желает замечать балогов. Он приполз сюда, чтобы умереть. Тогда Глор зачем–то отряхнул перчатки, взял курга за передние и задние лапы и перевернул через спину на другой бок.

Рана была огромная. Больше чем в кулак. Сквозь нее проглядывал дыхательный мешок, и весь бок запекся струпами черной крови. Ник, сострадающе прищелкивая челюстями, залила рану клеем и шепнула:

– Лучемет… почти в упор…

– Шагов с восемнадцати, – подтвердил Глор.

Ник потрогала плечо курга, нашла кровеносный сосуд и приложила к нему ампулу с универсальным лекарством.

– На него это может подействовать как яд, – сказал Глор.

Ник промолчала. Да и что было говорить? С тех пор как на планету ступил первый Десантник, кургов ловили или уничтожали. Кому придет в голову лечить курга?

Когда ампула опустела. Ник ее не выбросила, а спрятала за отворот перчатки. «Молодец», – подумал Глор. Брошенная ампула может оказаться уликой.

Кург бессильно приподнялся. Уронил морду в пыль. Черные, с зеленым отливом глаза поплыли направо, потом налево. Остановились. Ник громко сказала:

– Вы должны бороться с болезнью! Почему вы не боретесь? Старайтесь заживить рану, пожалуйста. Вам теперь лучше?

Кург дернулся и пополз, перебирая передними лапами. Обе пары задних тащились по земле. Он полз совершенно по–звериному – равнодушно. Он был равнодушен к балогам, к своему страданию, к себе самому. Для него все было кончено, и он уходил подальше от дороги.

– Он хочет умереть, – пробормотал Глор. – Невероятно… Он все равно умрет, если… – Он махнул рукой.

– Он может говорить?

– У них же нет речевого аппарата. Голосовой мембраны и прочего…

Монтажники потихоньку шли за кургом. На их щегольские комбинезоны садилась пыль. Шагах в двадцати семи от дороги зверь снова лег. Ник присела перед его мордой и сказала:

– Мы хотим вам помочь. Слушайте. Я буду говорить. Вы кивните вот так, когда я назову то, что вам нужно. Вы поняли меня?

Кург поднял с глаз перепонку и пролаял:

– Традотаскиттр!

Гнусное ругательство – «торговцы телами собственных матерей». Глор подпрыгнул, а Ник отступила на шаг, однако продолжала мужественно:

– Зачем вы нас оскорбляете? Мы хотим вам помочь.

– Ах, простите, милая госпожа, – издевательски пролаял кург и выругался еще замысловатей.

Наверное, он перестарался. Выплюнув ругательство, он опять закатил глаза и поник всем телом.

Глор, коричневый от злости, прохрипел:

– Теперь будешь знать, как помогать государственным преступникам! Благотворительница! Идем!

Ник молча потихоньку пошла к машине.

– Надо еще выяснить, откуда он научился разговаривать! – кипятился Глор. – Хам!

– Тебя бы на его место…

– Неблагодарная тварь, вот он кто, – сказал Глор.

Ник поглядывала через плечо, не спорила. И вдруг остановилась – кург полз следом. Пролаял:

– Эй, господа!..

– Что тебе? – осведомился Глор.

– А ты мне не тыкай, господская морда…

– Во имя трех Великих, чтоб тебя распылили, невежу! Что тебе?!

– Ар–р–р… Я бы тут подох. Понятно? Без вас.

– Продолжайте, – сказала Ник.

– Ар–р–р–оу! Я не просил вас соваться. Понятно?

– Да…

– Сейчас припрутся охранники, – яростно рычал кург. – Сволокут в яму и прижгут еще. Ар–р–р!

– Он прав, – сказала Ник.

Глор неожиданно для себя выпалил:

– Мы вас увезем.

– Р–р–р…

– Я подгоню машину.

Дорога все еще была пустынна. Глор вскочил в кабину, сунул дрожащего Любимца Пути в карман со жвачкой, застегнул наглухо. В два прыжка подогнал «Скитальца», поставил его над кургом и опустил нижний люк багажного ящика. Кург, сотрясаясь от слабости, вскарабкался на крышку люка. Ник подтолкнула его и махнула: «Поднимай!»

– Посмотри, не выпало ли чего! – распорядился Глор.

И «Скиталец» побежал по дороге. Холмы качались и поворачивались за стеклом. Поднимался вечерний ветер – пыль клубилась и наметалась барханами. Следов не останется, и то хорошо…

Кург молчал, лежа в багажнике. Молчал так упорно, будто все–таки исхитрился умереть.

Старая Башня

Движение на дороге усиливалось. Навстречу, разбрасывая ногами разноцветные блики, неслись экипажи из города. Это в Монтировочной кончилась смена. В небе завертелись маячки гравилетной трассы. Тяжелые, широкие грузовые гравилеты утюжили небо с неутомимой регулярностью секундной стрелки. Из–за горизонта ярус за ярусом вздымался город, нависал над дорогой. «Скиталец» уже миновал границу лесной зоны, окружающей Монтировочную. Оглядываясь на госпожу Ник, Глор видел, как ее голова все глубже уходит в плечи. Так–то, голубушка Ник… Проявить благородство – дело нехитрое… Но спрятать курга или хотя бы выпустить – вот задача, во имя Пути! К вечерней поверке они должны быть дома. Нет времени доставить курга в леса, подальше от Монтировочной. Равным образом его нельзя укрывать в машине, – роботы, обслуживающие гараж, непременно заглянут в багажник… Глор тоскливо посмотрел в чащу пригородного леса. Густота, темень… Казалось бы, идеальное убежище для зверя… Но пригородная зона прочесывается машинами Охраны, и курга изловят еще до наступления темноты. А затем придет очередь господ монтажников. Они останутся на свободе ровно столько времени, сколько понадобится Охране для допроса каторжника в Расчетчике. А там не солжешь, даже если очень захочешь солгать. Там кург скажет все.

Сообразив это, Глор схватился за дорожную карту – включил и поспешно погасил. Безнадежно… Дорога к югу, плюс возвращение – нет, нет… Они опоздают не только на поверку, они пропустят половину рабочего времени! Выхода не было. Господа монтажники высшего класса сунули головы в ловушку, и она аккуратно захлопнулась. Глор окоченел от ужаса, как пойманное насекомое.

Севка остался один. Он был как всадник, лошадь которого пала посреди пути. «Ну ты, поднимайся!» – сказал Севка. «Нет…» – сказал Глор.

«Почему ты струсил? Гляди, какой лес! А кург небольшой зверь, как собака средних размеров. Разве его обнаружат в чащобе?» Глор простонал: «Вездеходы Охраны снабжены инфракрасными искателями… Обнаруживают живое по тепловым лучам».,

«Ох и жизнь!.. Неужели у вас нет местечка, куда бы не заглядывала Охрана? Отвечай же!» Господин Глор проныл: «Ах и ах, она вездесуща…» – «Думай, – сказал Севка. – Думай, трус… Вы тут просто не умеете думать… Что торчит вон там, слева?»

Над лесом, километрах в четырех от дороги, блестело что–то непонятное. Синий титановый блеск; неправильные очертания. «Развалина. Старая Башня МПМ, – торопливо соображал Глор. – Очень старой постройки. В позапрошлом поколении – кажется, именно в позапрошлом – остановился генератор антигравитации, и Башня наполовину рухнула. Опасное место. Лес завален титановыми листами и ячеями – до сих пор планируют сверху, как лаби–лаби… Если титановый лист рухнет на машину ребром, колпак развалится, как гнилой орех. Опасное место. Запретное место…»

– Нашел! – вскрикнул он и закрыл рот, потому что браслеты были включены.

Он ткнул пальцем в колпак, в Башню. Лицо Ник медленно просветлело.

– Запретное место! Правильно, давай!

Машина рванулась вперед. «Этот поворот или следующий? – соображал Глор. – Запретное место, вот это находка, клянусь шлемом и перчатками! Тысячи Мыслящих валяются в зарослях. Когда падала Башня, они сыпались горохом – почтенные Мыслящие, не какие–нибудь каторжники! Поэтому конструкции не разбирают на лом – кто посмеет топтаться машинами по Мыслящим? Проскочить бы, проскочить, а уж там…»

«Скиталец» юркнул за поворот и полным ходом потянул по заброшенной дороге. «Ты не бойся, – глазами сказал Глор, повернув голову. – Нам бы только прорваться, понимаешь?»

Ник еще раз кивнула.

Им стало весело от неожиданной простоты решения. Ведь не было никакого запрета на Старой Башне. Туда просто не полагалось ездить, как на Земле не полагается устраивать танцульки на кладбищах. Охрана туда не совалась. Неписаный закон ограждал Башню лучше, чем пять рядов колючей проволоки…

Настало время сворачивать – впереди пост Охраны. «Скиталец» прыгнул в чащу, присел и помчался, виляя между деревьями. Глор задал автоматическому рулевому маршрут и оставил управление. На такой скорости нельзя было вести «Скитальца» вручную.

– А что, если… – спросила Ник, указывая на экран контроля: если, мол, окликнут.

– Проверяем машину перед путешествием на Тауринжи, – отчетливо сказал Глор. Чтобы слышала Охрана.

Снаружи трещало и всхлипывало. Неистово мелькали белые стволы. Балогов мотало в креслах, а как приходилось бедняге кургу в багажнике!.. Экран контроля плясал в амортизаторах. По его рампе бежала цепь импульсов – сигнал, что машина подключена к сети контроля, как обычно. Однако грозный сигнал: «Стой! Прибыть к посту Охраны!» – не зажигался. Значит, их не засекли. Несколько прыжков через поросль молодых деревьев, и шестиног очутился на открытом пространстве. Приехали! Тормоза… Глор отключил авторулевого и дал «Скитальцу» команду «внешние опасности». Машина начала следить за внешним миром. Если сверху упадет кусок обшивки, «Скиталец» отскочит в сторону. А если появится гравилет, укроется поглубже в чаще.

– Пошли, осмотримся, дружок, – сказал Глор машине и послал ее в обход Башни.

Под механическими ногами шуршал и сыпался бетон бывшей посадочной площадки. Когда–то здесь кончалась гравилетная линия. Теперь колодец гравигенератора был пуст, в глубине чернела грязная вода Лаби–лаби отдыхали на бетоне и на листах обшивки, упавших сверху. Некоторые листы отнесло на большое расстояние от Башни – титан то и дело гремел под кабиной. А вот заброшенный каземат Охраны Турель стационарного лучемета нелепо торчала из бойницы Видимо, ее начали вытаскивать и бросили – не – пролезла. За турель цеплялось двумя корнями молодое дерево.

– Никого, – шепнула Ник. – Давным–давно. Смотри деревья.

Деревья отвыкли от движущихся предметов и подбирали корни, когда машина пробегала мимо.

– Да, никого, – сказал Глор и выключил браслет.

– Покажи, как он там…

Открылся внутренний люк багажника, и кург высунул голову. Глаза его ожили – он косился на балогов и принюхивался. Аи да кург! Он пролаял:

– Выходить прикажете? Это где?

– Старая Башня МПМ, – ответил Глор. – Слыхали?

Кург угрюмо зарычал. Сам же испугался и втянул голову в ящик. Опять высунулся. На морде только что не было написано: «Ох, передумают, не выпустят»…

– Пусть на вас покоится благодать Пути, милые господа, – со льстивым подвыванием пожелал кург. И, не удержавшись, добавил: – Ар–ррр…

– Ведите себя достойно! – рассердилась Ник – Вы разумное существо! Как вы смеете унижаться?

– Приходится, р–р–гау…

– Оставим этот разговор, – сказал Глор. – Место вас устраивает?

– Пр–ропитаюсь.

– Что вы собираетесь делать дальше?

– Придумается, – пообещал кург.

В этот момент неск Любимец Пути оценил обстановку и заверещал в кармане со жвачкой. Кург внимательно посмотрел на карман и отвернулся. Любимец орал и барахтался, как Красная Шапочка в волчьем брюхе. Ник сказала, наклонившись к багажнику:

– Вы держитесь поблизости… Отсюда не уходите. Мы попытаемся добыть «посредник».

– Это зачем? – спросил кург.

– Для нашей безопасности. Если вас поймают, нам несдобровать.

– Меня – в Мыслящие?

– По–моему, это единственный выход.

– Р–рау! В Мыслящие не желаю. Пр–родержусь. Приезжайте. Меня зовут Нурра.

– Подумайте, Нурра. Желаю вам плавного Пути!

Багажник открылся, Нурра соскользнул на землю и прорычал:

– Плавного Пути, господа чхаги! – За ним из багажника выпорхнуло облачко красной ныли, качнулись деревья, и кург исчез.

– Почему он обозвал нас чхагами?.. – с легким смущением спросила Ник.

– А у кого, как не у чхагов, есть «посредники»? – ухмыльнулся Глор, выуживая Любимца Пути из кучи растерзанных палочек жвачки.

– У командоров.

– Что же он – дурак? Не видит, что мы монтажники, а не командоры?

– Он–то не дурак, – сказала Ник. – «Посредник» нужен…

– Тише… – сказал Глор, хотя браслеты были выключены.

Он с преувеличенным вниманием занялся неском. Ему не хотелось думать о «посреднике». Эта мысль тянула за собою что–то скверное, мутное – не поиски «посредника», а то, что будет после.

Они включили браслеты и примолкли. «Скиталец» выскочил на большую дорогу – в синие сумерки и синие звезды сигнальных фонарей на встречных машинах. Постепенно разгорались световые панели на обочинах, приближалась ночь. Только город еще ловил последние лучи Большого Солнца. На позднем закате они делались фиолетовыми, и Монтировочная стояла над горизонтом, как огромная перевернутая кисть лилового винограда. Или гроздь воздушных шаров – на двести тысяч штук. Каждый шарик был домом–квартирой. Даже с ближнего подъезда город представлялся игрушкой, прихотью веселого архитектора, детской забавой. В этом городе жили строители больших кораблей. Металлурги, инженеры–физики, химики и монтажники. Специалисты по ядерным двигателям, по антигравитации, сварке металлов и пластмасс, кибернетике, сжижению газов. Центральный ствол города был Монтировочной – эллингом, в котором монтировались транспортные корабли. Сейчас в Монтировочной висел полуторакилометровый корабль. Самый большой корабль для перевозки Мыслящих, заложенный от начала Пути.

Дома

Они отпустили «Скитальца» в гараж. Неск Любимец Пути привычно приценился к комбинезону Глора и повис, спрятав хоботок между свободными лапками. Втроем – два балога и зверек – они прошли сквозь разноцветную толпу в широчайшие ворота сектора «Юг», пересекли площадь вестибюля нулевого яруса, ухватились за движущиеся поручни – у внутренней стены вестибюля все становилось невесомым – и вплыли в кабину гравитационного лифта, под мигающую надпись: «19–27». Город по высоте делился на восемьдесят один ярус. Ник и Глор жили на двадцать третьем. Надпись погасла – кабина тронулась. Господа монтажники покачивались у стен, как синие плоды, развешанные для просушки. Синие комбинезоны, серебряные застежки – монтажники высшей касты. Никаких других цветов, только синий и серебряный. Это не было случайностью. Специалисты высшего класса живут только в ярусах девятнадцать – двадцать семь и более нигде. Южный сектор этих ярусов занимают монтажники. Просто и четко, господа, каждый сверчок знай свой шесток… На двадцать третьем Ник и Глор выплыли из кабины, опять ухватились за движущиеся поручни и повлеклись из поля к внешней стене вестибюля. Они плыли в привычном монотонном гуле. Свист лифтов, мягкие удары подошв, сдержанные голоса, звяканье торговых автоматов. Выбравшись из поля невесомости, Ник и Глор тоже хлопнули башмаками об пол. Шлеп–шлеп–шлеп… Приближается вечерняя поверка, торопитесь, господа! Над синими комбинезонами мигала синяя надпись: «Юг–23, Юг–23, Юг–23…» Ник и Глор пробрались к своему коридору. Надпись «Коридор 7» бежала по окружности входа, и в ней, как ступица, сияла каска офицера Охраны. Старый знакомый – плоская жирная физиономия, каска надвинута на хитрые глазки, поперек груди – распылитель. Когда госпожа Ник проходила мимо, он в знак восхищения похлопал себя по затылку, так что каска совсем прикрыла ему глаза. Любимца Пути он пощекотал под лапкой. Глор услужливо подставил зверька, а сам рассмотрел распылитель. Настоящему Глору это нипочем не пришло бы в голову, ибо дело монтажника – собирать корабли, а дело охранника – беречь эти корабли от возможных злоумышленников, врагов Пути.

– Жирная бестия, жирненькая! – гудел офицер. – Вот бы из тебя жаркое… Ц–ц–ц, малютка!

– Ласку он любит, – пробормотал Глор, рассматривая оружие. Запомним на всякий случай… Ход спускового рычага – пальцев шесть. – Выстрел производится в самом конце хода, после наводки на дистанцию. Не меньше полусекунды от нажатия до выстрела.

Охранник поправил каску и отсалютовал – проходите. Движущийся пол повез монтажников в шаровой вестибюль номер 23–ЮГ–7–17, ко входу в их собственный дом. Они там жили, как две косточки в виноградине.

– Уф! – фыркнул Глор, бросаясь на пол в гостиной. – Уф! Ну и денек!

Ник молча улеглась поодаль. У них едва хватило сил снять перчатки. Через одну восемнадцатую суток – здешний час – начиналась смена в Монтировочной. Надо было отдохнуть хоть немного. Любимец Пути ползал по их неподвижным телам и хныкал. Намекал, что пора ужинать. А они лежали молча, не шевелясь. Странные сдвоенные мысли бродили в их головах. «Как же там мать?» – думал Севка, и в Глоре эта мысль вызвала неожиданную тоску.

Это была тоска, свойственная всем разумным существам, – по ясности, простоте, осязаемости. Глор знал, что Севка перед самым перемещением заглянул к Елене Васильевне и увидел, как она закрыла книжку. Это простое знание – что мать здесь, рядом и она спокойно спит, и в мире все спокойно, – позволило Севке храбро подойти к Белому Винту. Он сумел прикоснуться к инвертору пространства, потому что мать была рядом. Здесь же маленькие балоги не видели своих матерей, пока не становились взрослыми. Глор познакомился с госпожой Тавик, будучи уже старшим кадетом Космического Корпуса, причем не в этой своей жизни, а в прошлой. Он знал это, но не помнил – память о прошлых жизнях не сохраняется. Только Бессмертные, то есть балоги, Мыслящие которых переходят прямо из тела в тело, помнят прошлые жизни. Это особая привилегия: и Бессмертие, и Память. А Глор ничего не помнил о своей прошлой жизни. Даже о том, что его прошлое тело, как и теперешнее было космическим специалистом. Он узнал об этом случайно от господина Бахра, Бессмертного, который сотню лет назад был воспитателем в Космическом имени Сына Бури Корпусе и присутствовал при свидании кадета Глора, сына Тавик, с матерью. Глор не тосковал о ней, и Севкины чувства казались ему нелепыми, но внушали смутное уважение. Глор нуждался в бескорыстной любви сильнее других балогов высших каст. «Наверное, Ник похожа на меня, – подумал Глор. – Поэтому мы так дружны».

Странные мысли, странная тоска…

«Поразительно, в каком ничтожном мире мы выросли», – сказала Ник.