Текст книги "Kyvernítis (СИ)"

Автор книги: Александр Грохт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

- Надо бы постучать, шеф... - почти сорвалось у меня с языка. Но увидев, во что превратились обычные ворота, я онемел.

Вместо дерева забор был построен из гигантских берцовых костей. Формой они походили на человечьи, но принадлежали явно великанам. Большому количеству великанов...

Сами ворота были выложены зубами - тоже человеческими, но размером с слоновий бивень. А ещё в этих воротах были глаза. Громадные, круглые и злые. Засовом являлся язык... Ну вы поняли. Тоже человечий. Громадный, сине-фиолетовый и удивительно живой.

Он пошевелился, когда я случайно задел его рукой - думал ведь, что трогаю кольцо!

Язык дёрнулся, зубы клацнули, глаза злобно зыркнули и завращались в глазницах. Честное пионерское: если бы я мог, я бы сбежал. Повернулся бы к этой страсти спиной, да и припустил, куда глаза глядят, не разбирая дороги.

Но я словно бы врос в землю. Я даже посмотрел вниз, чтобы убедиться: остались ли у меня ноги? В районе коленей их обвивала толстая змея. Она закусила свой хвост наподобие велосипедного замка, и двинуться я не мог.

- Шеф! - закричал я, не помня себя. - Шеф, вы меня слышите? Вы видите всю эту погань?

А в ответ - тишина.

И вдруг за воротами зажегся свет. Скрипнула невидимая дверь, раздались лёгкие шаги...

Ворота пришли в движение.

Зубы распахнулись, словно в голодном рту. Язык сморщился и убрался, освобождая петли. Одна створка приоткрылась.

- И кто тут шумит, на ночь глядя?

Нет, это была не Баба Яга. Дама лет пятидесяти, причёсанная, накрашенная. В ушах - капельки золотых серёжек, на стройной шее - цепочка с крестиком. Одета в вязаную блузку с широким вырезом, не скрывающим для воображения почти ничего... Узкие джинсы со стразами дополняли ансамбль.

- Здрасте, - вякнул я. - Извините за беспокойство. Мы с другом заблудились.

- С другом? - женщина выглянула из калитки, посмотрела по сторонам, заглянула мне за спину. Странно было видеть вполне современную городскую дамочку в обрамлении забора из костей и ворот из зубов... - Никого кроме вас, юноша, здесь нет.

Я завертел головой. И верно. Алекс куда-то запропастился, хотя буквально минуту назад был рядом... Я ведь держу в руках его куртку!

- Извините ещё раз, мы наверное разминулись, - я чувствовал себя последним дураком. - А от вас можно позвонить?

Мысль возникла внезапно. Я вспомнил, что Алекс так и не отдал мне телефон, и если он не оставил его дома, а взял с собой...

- Отчего ж нельзя? - женщина улыбнулась и распахнула створку пошире. - Входи, добрый молодец. Коли не боишься.

Глава 9

Отступив от калитки, женщина повела рукой внутрь двора и улыбнулась. А я всё никак не мог оторвать ног от земли.

Ворота представлялись реальной великаньей пастью, и казалось, сделай я шаг - рот захлопнется и проглотит.

Это очередное испытание, - подбодрил я себя. - Ты же стригой, умертвие. Самое страшное с тобой уже случилось, так чего париться-то?

Помогало слабо.

- Сейчас... - я вытер пот со лба, зачем-то проверил пуговицы на рубашке, вытер ладони о джинсы. - Сейчас...

И тут меня крепко ухватили за локоть. Я подскочил. И по-моему, даже взвизгнул.

- Ты чего, кадет? Заставлять даму ждать некрасиво.

Я моргнул. Потёр кулаками глаза и уставился на шефа.

- Вы где были?..

- Здесь стоял. Рядом с тобой.

- Но я же...

- Вы заходите, или нет? - женщина нетерпеливо передёрнула плечами. - Зябко на улице.

Когда я вновь посмотрел на ворота, это вновь были обыкновенные доски, скреплённые коваными скобами. От сердца отлегло.

- Давай, давай, мон шер. Шевели копытами.

Проходя сквозь узкую калитку, я чувствовал невольный трепет. Шрам на спине стянуло почти нестерпимо, но чесаться перед дамой я не стал. Что я, пёс какой?

Кутаясь в кружевную шаль, женщина провела нас к высокому крыльцу, пропустила в терем и закрыла дверь на засов. Мне это не понравилось, но шеф был спокоен, как удав, и я промолчал.

Как-то не верилось, что эта моложавая привлекательная тётенька живёт одна, в лесной глуши - словно Баба Яга. Однако приходилось верить глазам. Хотя... Ладно. По ходу разберусь.

Кухня в тереме была современная, со встроенными шкафами, мраморной мойкой и горячей водой - в этом я убедился, когда мыл руки.

Нас усадили за круглый, покрытый вязаной скатертью стол, женщина включила электрический чайник, расставила перед нами чашки...

- Мне не нужно, спасибо, - я отодвинул красивую, тонкого фарфора чашечку подальше.

- Что так? - хозяйка иронично улыбнулась, и поставила передо мной тарелку с пирожками.

Запах от них шел - умереть можно. Горячая сдоба всегда пахнет очень уютно, но здесь было что-то необыкновенное. Корица, ваниль, малина, запах тёплой хлебной корочки... Я сглотнул слюну.

- Да вот, - я смущенно опустил глаза. Всё лучше, чем пялиться на её грудь.

- Позвольте представиться, - светским тоном начал беседу Алекс. Как истинный джентльмен, он не садился, пока стояла дама.

- А не надо, - улыбнулась хозяйка. Прищурилась, окидывая шефа так, словно снимала мерку для костюма, и начала: - Александр Сергеевич Голем. Родился... Умер... Ладно, это мы пропустим. В настоящее время являетесь руководителем агентства "Петербургские тайны", а также штатным дознавателем класса "архангел" при Совете... Имеете трёх приёмных дочерей и одного воспитанника. Мне продолжать?

- Получается, вы, уважаемая, знаете о нас гораздо больше, чем мы о вас, - Алекс прищурился. В лице его проявилась привычная настороженность.

- Ой ли? - хозяйка призывно повела плечиком, подмигнула, и запрокинув голову, рассмеялась серебряным дробным смехом. - Посмотрите внимательно, Сашенька. Ну же.

Повисла пауза, во время которой шеф несколько невежливо изучал нашу хозяйку.

- На... Настасья Прокофьевна? - Алекс был искренне удивлён и обескуражен. - Душа моя! Вы ли это?.. Но... Как можно?

- А как все, - женщина вдруг стала серьёзной, подсела к столу, взяла тонкими пальцами чайную чашку, покрутила, словно бы любуясь узором... Затем вскинула глаза на шефа. - У каждого своя путь-дороженька, согласны? Кому-то Словом открывается, а кому-то... иным Искусством.

- Так значит, тогда, в сочельник, вы не просто баловались? С картами?

- А вы не забыли? - женщина томно опустила веки. - Столько лет прошло...

- Вы мне смерть от дуэли нагадали. Разве такое забудешь?

- И ведь сбылось, не правда ли?

Честное слово, я почувствовал себя лишним. Они ворковали, как встретившиеся после долгой разлуки влюблённые. Улыбались, обменивались многозначительными взглядами... Настасья Прокофьевна сверкала белыми зубками, поводила плечиками, играла тонкими пальцами и встряхивала длинными серёжками. Алекс изо всех сил соответствовал.

Я отвернулся. Ладно: встретились старые знакомые. Надо вспомнить молодость, прийти в себя... Дела немножко подождут.

Мысли вернулись к Антигоне и московскому хмырю. И хотя я понимал, что ничего он ей не сделает, на душе было муторно. И ещё: интересно, кому звонил Алекс, пока я ходил одеваться?..

- Да ты кушай, дружок, кушай, - хозяйка вдруг вспомнила обо мне, я вздрогнул. - А то вон, бледный какой...

- Вы, я так понимаю, в курсе, что я стригой? - как я не старался, тон был несколько раздраженным.

- Ну и что? - хозяйка вновь подвинула мне пирожки и чашку, до краёв полную крепкого чаю с молоком. - Тебе ведь хочется, правда?

Я посмотрел на Алекса. Она издевается? Как мне себя вести?..

- Дело в том, Настенька, что Сашхен - новообращенный стригой, - Алекс деликатно кашлянул и улыбнулся. - И мне кажется, не слишком гуманно соблазнять его тем, что ему физически недоступно.

Она звонко рассмеялась.

- Вы думаете, что я вас за нос вожу? - спросила хозяйка. - Да больно надо! - схватив верхний пирожок, она сунула его мне под нос и совсем другим, жестким и сухим голосом приказала: - Ешь.

Наверное, все женщины владеют этой нехитрой бытовой магией: заставлять мужчин делать то, что им надо...

Я невольно открыл рот и откусил. Ожидая, что сейчас меня скрутит волна тошноты, зажмурился, затаил дыхание и сжал кулаки - не срамиться же прямо здесь, за столом, - и начал жевать.

Господи! Как это было приятно. Несколько месяцев мои зубы не имели иного занятия, кроме как скрежетать в бессильной ярости. Язык не чувствовал ничего, кроме терпкого, кисло-пряного вкуса крови.

Мягкое и упругое печево, с сладкой начинкой из малины, просто таяло во рту. Не в силах остановиться, я дожевал первый пирожок, тут же схватил ещё один, откусил...

- Не увлекайся, кадет, - предупредил Алекс. - Всё равно боком выйдет.

- Не выйдет, - уверила Настасья Прокофьевна. - Вот увидишь.

- Отчего ты так уверена, душа моя?

- От того, что дурачки вы оба, - усмехнулась хозяйка. - Уверили себя, что раз стригой - то и жизнь ему больше не мила. А парень-то ведь молодой! Ему за девушками ухаживать, да на балах плясать, - она посмотрела на меня сочувственно. - Тебе ведь Пресветлый князь подарок сделал, верно? - я кивнул. Рот был набит едой. - Ну и где он?..

Расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, я показал ей чётки. Носить их на руке, как это было принято, я не привык - неудобно. Поэтому приделал застёжку и нацепил подарок князя на шею. Почему-то казалось: так будет правильно.

- Сними, - так же требовательно приказала хозяйка.

Я посмотрел на Алекса. Тот кивнул.

Настасья Прокофьевна взяла чётки, перебрала чёрные гранёные бусины, и сунула руку с чётками мне под нос.

- Чуешь?

- Что?

Хозяйка закатила прекрасные глаза.

- Душа моя, - несколько утомлённо попросил Алекс. - Может, перестанешь загадки загадывать? Время дорого.

- Ой, ну и пожалуйста, - надула губки Настасья Прокофьевна. - Скучно тут, одиноко. А вы всё о делах... Ладно, слушайте. Вот это, - она покачала чётки в воздухе - драконий жемчуг.

Алекс присвистнул.

- Не шутишь? - она покачала головой. - Признаться, я думал, всё это байки досужие. Однако ж...

Я порылся в памяти. То ли у Геродота, то ли у Петрония, я об этом читал.

- Если это настоящий драконий жемчуг, - сказал я. - То он стоит целое состояние.

- А вы, милостивые государи, что думали: Светлейший князь вам безделушку из китайского пластика подсунул?

Алекс почесал в затылке. Мы с ним переглянулись.

- Знаешь, душа моя: я как-то вообще об этом не думал. Ну, одарил князь от широты души. Отметил, так сказать, своё расположение... Дареному коню-то в зубы не заглядывают.

- Вечно вы, мужики, невнимательностью страдаете. Всегда вас носом ткнуть надо, чтобы дошло...

Поясню. По Геродоту драконья жемчужина - это артефакт, исполняющий желания. Не любые, насколько я помню. И далеко не все... А только потаённые, самые глубокие, такие, о которых человек и сам не всегда догадывается.

Добывали их в Мёртвом море, по паре десятков в столетие. Редкость усугублялась тем, что исполнив желание, жемчужина рассыпалась в пыль.

В старые времена их преподносили государям, в знак величайшего доверия. Так что можно сказать, Светлейший князь Скопин-Шуйский сделал мне воистину царский подарок.

Пока Алекс и наша прекрасная хозяйка пикировались по поводу мужских и женских талантов, я пересчитал жемчужины. Двадцать одна. Ещё утром их было двадцать две...

- Хотите сказать, я так сильно хотел есть, что жемчужина выполнила моё желание? - спросил я у ведьмы.

- Может, и выполнила, - лукаво улыбнулась Настасья Прокофьевна. - А может, просто карты легли так, что ты смог сделать это сам.

- Что сделать?

- Изменить свой метаболизм. Сделать так, чтобы организм твой не отторгал людскую пищу.

- Значит, я могу теперь нормально есть? И больше не пить кровь?

- К сожалению, человеком ты не стал, - теперь она улыбалась ласково, и немного сочувственно. - Так что кровь, энергия - по расписанию. А пирожки - так. Приятный бонус.

- Но ведь я могу... попробовать?

Алекс и ведьма Настасья одновременно кивнули.

- Загадай желание, кадет, - тихо сказал Алекс.

Я прикрыл глаза, и закричал что есть сил. Но только мысленно:

Хочу стать человеком! Хочу стать живым!..

Открыв глаза, я заметался на стуле. Как проверить? Как... испытать, получилось ли? Сердце бухало в горле, глаза внезапно залил пот. Схватив ножик, я со всей дури вогнал его себе в ладонь. Брызнула кровь, заляпав белую скатерть и край фарфоровой чашки.

Алекс с хозяйкой не отрываясь смотрели на меня.

Рана от ножа затягивалась на глазах, боль уходила, словно её вытягивало шприцем.

Я судорожно вздохнул, и понял, что испытываю громадное облегчение. Тут же испугался: я радуюсь, что остался нежитью?.. А потом столкнулся взглядом с Настасьей Прокофьевной.

- Дурачок. Мог бы просто жемчужины пересчитать.

Хозяйка смотрела ласково, снисходительно. И с жалостью. Этого я уже стерпеть не мог. Пробормотав извинения, вскочил, опрокинув стул, и опрометью бросился во двор.

Точнее, я хотел выскочить на улицу. Глотнуть бодрящего лесного воздуху, остудить голову... Я совершенно забыл про засов. Сколько я ни пытался сдвинуть его с места, тот не поддавался.

За спиной раздался серебристый смех.

- Ты что же думаешь, одного подспудного желания хватит, чтобы превратиться в человека? - ласково спросила хозяйка. Её тёплые мягкие руки обхватили мои плечи, развернули и прижали к себе. Я невольно склонил голову и почувствовал такое облегчение, какого не испытывал с самого детства. С тех пор, как умерла мама...

- Кесарю-кесарево, - мягко похлопывая меня по спине, проговорила Настасья Прокофьевна. Хорошо, что входная дверь находилась в предбаннике, и Алекс моей слабости не видел. Я надеюсь, что не видел. - Чтобы стать живым, этого нужно не просто захотеть. Это надо выстрадать, вымучить, почувствовать, что или так - или в омут головой... Просто не пришло ещё твоё время, мальчик, - отстранив меня от себя, она вытерла мутно-розовые дорожки на моих щеках, и улыбнулась. - Хочешь быть человеком - будь им. Не обязательно при этом быть живым...

Улыбнувшись, она развернулась и пошла назад в кухню.

- Спасибо, - прошептал я ей вслед.

- Обращайся, - ответила не оборачиваясь ведьма.

- Итак, что мы имеем, - как хозяйка, Настасья Прокофьевна заняла председательствующее место. - Я сижу здесь уже два месяца, кое-что разведала, но так как на Валаам мне хода нет, сведения мои обрывочны и доказательств никаких. Единственное, что могу - не пускать скверну дальше побережья озера. Так что на вас вся надежда.

- Я видел на острове женщин, - вставил я. - Они там яблоки в саду собирали...

На меня посмотрели так, что я сразу понял: сморозил глупость.

- Настасье, мон шер, на святой остров ходу нет не потому, что она - женщина. А потому, что она - ведьма.

- Бог шельму метит, - усмехнулась хозяйка. - Для меня на святой земле день за год идёт. А я пока стареть не собираюсь.

- Извините.

- Проехали, дружок. Итак... С проклятьем вашим я помогу. Вот обереги, - она бросила нам с Алексом по полотняному мешочку, наполненному чем-то хрустящим. - Третий - для дивчины вашей. А за Ненарадовку не бойтесь: у местных к этой заразе иммунитет.

- Ты знала, что мы придём, и заранее приготовилась, - мягко пожурил ведьму Алекс. - Прислала призрака...

- Векша! - догадался я. - И мальчишка... Мальчишка на сходнях! Который сказал, где Антигону искать!

- То друзья мои, - кивнула ведьма Настасья. - Подчиняться - не подчиняются, но просьбы исполняют. Местным Лихо тоже не по нутру. Портит оно всё. Оскверняет.

- Но ты думаешь, что корень всех зол - на острове, - уточнил Алекс.

- Однозначно. За последний год у них погибло четверо монахов. Думаешь, просто так?

- Это кроме отца Кондрата? - женщина кивнула. - Почему новый батюшка об этом не упомянул?

- Сам знаешь: никто не любит сор из избы выносить.

- Ясно, - кивнул шеф. - Разберёмся.

- Нужно не просто разобраться, - сказала ведьма. - Нужно Лихо с острова убрать.

- Это надо обсудить с епископом, - покачал головой Алекс. - Он может быть против.

- Ну так объясни ему... - и они углубились в спор.

А я вертел в руках мешочек и думал: вот и всё? Так просто?.. Никакой больше временной петли, завтра будет абсолютно новый день, который я смогу пережить точно так же, как и другие... А потом я вспомнил!

- Нужен ещё один оберег.

Алекс вопросительно вскинул бровь.

- Инок Софроний.

- Это который на колокольню ходит, бесов гонять? - вздохнула ведьма. Я кивнул. - Боюсь, ему уже не помочь, - она встала, включила чайник, загремела чашками в мойке.

- Почему? - спросил я в спину.

- Слишком долго он в петле. Она, почитай, его уже выпила, - Настасья Прокофьевна вернулась к столу, поставила на край серебряный подносик, с него на стол - чистые чашки с свежим чаем... - Петли Лихо накидывает - питается оно так. С каждым днём душа, попавшая в силки, тускнеет, бледнеет, пока не истлеет навсегда, - она посмотрела на меня и улыбнулась. - Тебе повезло, дружок, что попал ты в петлю стригоем. Да и наставник твой и доченька его - люди очень непростые...

- Но вы всё-таки дайте оберег, - я упрямо наклонил голову. - Парень здесь уже два года. И всё ещё жив...

- Значит, тоже не простой человечек, - кивнула ведьма и пошарив в обширном декольте, вынула ещё один мешочек.

Я взял его очень аккуратно: оберег был тёплым, пропах женским телом и какими-то тонкими духами.

- С этим чудом московским держите ухо востро, - напутствовала Настасья-ведьма, когда мы прощались.

- Да уж будем, - успокоил её шеф, лобызая троекратно в румяные щёчки...

Чтобы побыстрее выбраться из леса, ведьма дала нам обыкновенный клубок. Я глазам не поверил! Суровая небелёная нитка не рвалась, клубок подскакивал на ухабах, как щенок, и через каких-то полчаса вывел нас к берегу озера.

- Почему она упорно называла девчонок вашими дочками? - спросил я, когда Алекс, поймав клубок, остановился отдохнуть.

Спустился вечер. В траве пронзительно свиристели цикады, ветер дул тёплый, пах водорослями и мокрым песком. Невдалеке от берега громко плескала рыба.

- Потому что так и есть, - Алекс закурил, протянул мне пачку - сигареты в ней никогда не кончались, - и встав лицом к ветру, устремил взгляд на озеро. Как по команде, над водой поплыл глубокий колокольный звон.

- Не понял...

- А что тут непонятного? Я ж живой человек.

Я вспомнил о любвеобильности шефа и невесело усмехнулся: удивительно, что у него - всего три дочки...

- Извините, - что-то я сегодня много извиняюсь. - Я просто думал, они ваши сотрудницы. Ну, наёмные работницы.

Хотя, если разобраться, было в них - Антигоне, Афине и Амальтее - что-то общее.

- Сиротки они, - пыхнул сигаретой шеф. - В смысле, матери их умерли. Не мог же я...

- Да, - я тоже закурил, выпустил дым и вдохнул пахнущий озёрной водой воздух. - Я понимаю.

У меня никогда не будет детей, - подумалось вдруг. Алекс сказал: - "я живой человек"... Он не имел намерения меня обидеть. Но обидно было.

- Это изменит твоё отношение?

- Наверное, - я поискал, куда бросить окурок, и в конце концов, затушив, запихал его в карман куртки. Осквернять чистоту озёрного берега не хотелось. - За то время, что я у вас, девчонки стали мне родными - надеюсь, вы понимаете, о чём я... Отдам ли я за них жизнь - да, не задумываясь. Но всё равно относиться буду по-другому.

Что характерно: я мыслил категориями живого. "Отдать жизнь", "Потерять душу" - ни того, ни другого у меня не было. Но ведьма сказала: хочешь быть человеком - будь им. Может, надо последовать её совету и не париться?

- Я не мог их оставить там, где они были, - словно оправдываясь, сказал Алекс. - У девчонок способности, в обычном мире им было трудно.

- Я понимаю, - наклонившись, я подобрал плоский голыш и пустил блинчик. Один, два, три, четыре, пять, шесть... - А они знают?

- Нет, - он отвернулся и стал смотреть вдоль берега. Туда, где светлая песчаная коса плавно уходила в воду. - И надеюсь, ты...

- Конечно. Буду нем, как рыба.

В тереме нас ждал сюрприз. Нет, Чумарь таковым не считался. Он, скорее, был наказанием Божиим. А сюрприз оказался вполне приятным - в лице нашего старого друга майора Котова.

Так вот кому Алекс звонил утром.

Я был полностью "за": загадки громоздились уже почти до Эвереста, и разгребать их кому-то надо... А если мы с шефом будем заниматься Лихом, Антигона - отвлекать рэпера, то кто будет расследовать смерти монахов? То, что они связаны с Лихом - ещё доказать надо. Мало ли, какие несчастные случаи на глухом далёком острове случаются...

Майор был везде, как дома. Когда мы вошли, он сидел за столом, вольно раскинув руки по спинке дивана, в одной руке - стакан с водкой, в другой - могучий солёный груздь на вилке.

Антигона сидела сбоку, подперев кулачком крепкую щечку и блаженно улыбаясь. Напротив восседал Гришка - в старом тельнике с дыркой на пузе, в растянутых трениках, и счастливый, как Тузик. Оборотень, насколько я заметил, благоразумно пил чай...

Московский гость угрюмо поглядывал из угла. Видать, недоволен был нарушением своего тет-а-тет с нашей девочкой... Ну и поделом. Обойдётся.

Майор, по обыкновению, травил анекдоты. Обстановка в тереме была самая тёплая, и я как-то неожиданно расслабился.

Увидев Котова, я вдруг понял, как мне его не хватало. Нет, с Алексом всегда было весело и очень познавательно, но я что хочу сказать?.. Майор был очень приземлённый. Ему до фени бессмертие Алекса и мои заморочки с магией. Он мягко, но ненавязчиво уклонялся от религиозного влияния отца Прохора и мистицизма Гиллеля. Котов видел всё таким, как оно есть. Это очень успокаивало.

- А где грибы? - спросил он, как только мы вошли. Улыбаясь поднялся, полез здороваться... Облапил Алекса, затем меня, похлопал по спине. Хлопки его больше напоминали процедуру выбивания правды из подозреваемого, но что поделать?.. Тяжела рука у российских спецслужб.

- Какие грибы? - вырвалось у Алекса.

- Ну, вы ж по грибы ходили, нет? - заглянув шефу в глаза, майор быстренько сориентировался. - Понятненько, - кивнул он. - Значит, по дороге съели.

- Ага, по дороге, - кивнул шеф, сбрасывая куртку. Было видно, что майору он тоже рад, хотя и старается этого не показать.

Московский гость переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая.

- Кушать будете? - спросила буднично Антигона. Встала из-за стола и принялась греметь чугунками на печке. - У нас тут кура печёная, грузди мочёные, капустка квашенная, картошечка...

Я сглотнул слюну. Несмотря на то, что в гостях у ведьмы Настасьи я налопался до самого горла, сейчас в животе было пусто, как в весеннем погребе.

Пройдя к умывальнику за шторкой, я наскоро смыл пыль и набросился на угощение. Вы не представляете себе, какое это удовольствие: вонзить клыки в ногу жареной курицы! Я жевал, глотал, запивал земляничным квасом, снова жевал...

Антигона, Котов и Чумарь смотрели на меня во все глаза.

Один Гришка ничему не удивлялся. С тревогой поглядывая на исчезающую провизию, он торопливо нагрёб себе полную тарелку еды и отодвинул подальше от меня.

- И куда же вы шлялись, добры-молодцы? - скептически спросила Антигона. Она тоже прекрасно знала, что может случиться со стригоем, на которого напал жор... - До Бабы-Яги, что ль? Она напоила Сашку мёртвой и живой водой и он теперь настоящий мальчик?

- Почти, - улыбнулся Алекс. Ясен перец, при рэпере о ведьме Настасье он трепаться не станет. - Ты же помнишь, звезда моя, что наш Сашхен - не последний маг.

- Ага. Сила есть, только ума ещё не нажил, - Антигона решила и дальше придерживаться линии здорового скептицизма.

- Ну, немножко мозгов у него всё-таки скопилось, - шеф подошел, заглянул мне в тарелку и отечески погладил по голове. - Вот, открыл в себе талант преобразовывать пищу земную в энергию некротическую, которая для существования нежити надобна.

- Чо, правда, чо ль?

С каждым днём в Антигоне было всё больше исконного, деревенского. Сейчас, например, она красовалась в русском сарафане цвета морской волны и милом платочке в мелкие незабудки.

- Правда, правда, - шеф поцеловал девчонку в макушку и с размаху плюхнулся на диван. - Друзья мои! - вскричал он весёлым возбуждённым голосом. - А не выпить ли нам по этому поводу водочки?..

И тут в дверь постучали.

Стук исходил от задней, кухонной двери, за которой были только мостки да озёрная гладь.

Котов, мгновенно оценив обстановку, выхватил любимый "ТТ" и занял позицию у стены. Гришка втянул носом воздух и расслабился.

- Открывайте, - важно кивнул он Алексу. - Свои это.

"Своим" оказался сержант Щербак. Глаза у него были безумные, лицо между бородой и скуфейкой бледное, и покрытое каплями пота. Ряса тоже была мокрая, и я понял, что это не пот. Батюшка-сержант был весь забрызган озёрной водой. За его спиной угадывались тёмные очертания лодки - он грёб от самого Валаама, как сумасшедший. Не обращая внимания на брызги холодной воды...

- Убийство у нас, - с порога выдохнул батюшка.

Глава 10

Ночной Валаам на серебристой глади озера, был как сгусток тьмы. Ни единого огонька не светилось в храмах, в церквах, никто не подавал сигналов заблудшим рыбакам...

Причалили мы в той же бухте, что и раньше - отец Онуфрий безошибочно отыскал её в кромешной тьме, по одному ему известным приметам. И только когда нос катера ткнулся в мостки, на берегу затеплился крошечный огонёк - не столько для того, чтобы разогнать тьму, сколько для обозначения того, что нас ждут.

Инок Софроний спустился к причалу, принял верёвку, закрепил и отошел в сторону, освобождая место.

Катер у Алекса был небольшой, и нам четверым - батюшке сержанту, майору Котову, мне и Алексу было тесновато. Я первым выпрыгнул на берег, проверил окрестности - мне-то свет фонаря не нужен - и кивнул остальным.

Убийство в ските - вещь уникальная. Почти как в запертой комнате: посторонних нет, каждый новый человек на виду...

Это в храм или монастырь тянется постоянный поток богомольцев, туристов, да и просто людей, желающих хотя бы на короткий срок стать ближе к Богу.

В скит люди идут за другим. Отрешиться от всего мирского, забыть прошлое, стереть себя, как личность. Принять постриг, а вместе с ним - и жесткий устав, отвергающий всё мирское.

Думать что здесь, на святой земле, случилось убийство, и что совершил его кто-то из своих - было дико.

Хотя ведьма Настасья и говорила, что такое здесь уже случалось. И не единожды.

- Неужели вы настолько не доверяете своей братии? - спросил Алекс отца Онуфрия. - Отправиться ночью, через всё озеро, лично...

- Да некого было послать, - махнул рукой батюшка-сержант. - Как это ни смешно, я - самый мирской из всех. В скиту люди живут подолгу, некоторые - по сорок-пятьдесят лет. Для них сойти с острова - всё равно, что в Геенну огненную ступить.

- Послали бы Софрония, - оброни Алекс.

- Моторка сдохла, - вздохнул отец Онуфрий. - Движок не тянет, а отправлять инока за двадцать вёрст на одних вёслах... - Он развёл руками. - Даже я не настолько жесток.

- Епископ в курсе? - спросил Котов. - Он дал разрешение на расследование?

- Фотий - человек разумный, - кивнул батюшка-сержант. - Он только просил, чтобы всё по-тихому было. По возможности, конечно. Это он посоветовал к господину Голему обратиться - прослышал, что тот в своём имении гостит, и посоветовал. Явление петербуржского дознавателя в такой момент - не иначе, как провидение Божие. А братьев я пугать не стал. Никто ничего не знает.

- А как же Софроний? - спросил я.

- Я обнаружил тело, - сказал инок.

Поднимались по тропинке один за другим, впереди - батюшка, за ним - Софроний, за ними - Алекс с Котовым. Майор светил под ноги фонариком.

Я шел последним.

Где-то над верхушками деревьев парила сова - до нас долетали её ухающие крики. В траве по бокам тропинки что-то вовсю шебуршало, посвистывало, шевелило могучие лопухи. В глубине леса, под соснами, сверкали синие недобрые глазки...

"Провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно".

Цитата была заезженная, но к нынешнем обстоятельствам подходила идеально.