Текст книги "От первого прокурора России до последнего прокурора Союза"

Автор книги: Александр Звягинцев

Соавторы: Юрий Орлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

БОЕЦ ЗА СУДЕБНУЮ РЕФОРМУ
Генерал-прокурор ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ ЗАМЯТНИН

Дмитрий Николаевич Замятнин родился 31 января 1805 года в родовом имении Пашигорове Горбатовского уезда Нижегородской губернии. В январе 1816 года 11-летний Дмитрий был принят в пансион при Царскосельском лицее, а со следующего года стал учиться непосредственно в лицее, который и окончил с серебряной медалью. В августе 1823 года он был зачислен на службу в комиссию по составлению законов, а в 1826 году перешел в только что созданное 2-е отделение собственной его императорского величества канцелярии, занявшееся кодификацией законодательства.

С 1 января 1841 года Д. Н. Замятнин стал служить в министерстве юстиции в должности герольдмейстера. К этому времени он приобрел большой опыт в делах и уже обладал довольно обширными познаниями в самых различных отраслях права. Его записки по многим законодательным вопросам получали благожелательную оценку в Государственном совете и Правительствующем сенате. В 1848 году он назначен членом консультации, учрежденной при Министерстве юстиции, а затем – обер-прокурором 3-го и 2-го департаментов Правительствующего сената. В 1852 году Дмитрий Николаевич стал Сенатором.

Новый виток служебной карьеры Д. Н. Замятнина начался с назначения его в мае 1858 года товарищем министра юстиции. Эту должность он занимал в течение четырех лет, причем почти два года из них фактически управлял Министерством юстиции во время частых и длительных отлучек В. Н. Панина. Замятнин внес живую струю в тяжелую и затхлую атмосферу министерских кабинетов панинского времени. Он был полной противоположностью своему чванливому, высокомерному начальнику и сумел быстро завоевать расположение подчиненных простотой общения, доброжелательностью, доступностью, спокойным и рассудительным тоном.

В октябре 1862 года после отставки графа В. Н. Панина Д. Н. Замятнин был назначен управляющим Министерством юстиции, а 1 января 1864 года утвержден в должности министра юстиции и генерал-прокурора. Таким образом в судьбоносные для России годы, в период подготовки и проведения судебной реформы, во главе министерства встал человек прогрессивных взглядов, обладавший большой эрудицией и высокими нравственными качествами. Перемены в министерстве не заставили себя ждать. Замятнин хорошо знал все тонкости и особенности ведомства, все его сильные и слабые стороны, и это очень помогало в работе.

Г. А. Джаншиев писал, что «с назначением Замятнина в министерстве юстиции стал носиться иной дух, выработались иные порядки. После такого черствого, безжизненного бюрократа, чиновника до мозга костей, каким был граф Панин, служивший истинным олицетворением бездушного формализма, вдруг занимает министерский пост человек мягкий, ласковый, приятный в обращении, доступный для всех».

Замятнин сразу же упростил взаимоотношения с подчиненными и просителями. Он ввел приемные часы «для личных объяснений», а правитель его канцелярии вообще принимал просителей в любое время, докладывая наиболее важные просьбы министру уже на следующий день. Дмитрий Николаевич любил напоминать сотрудникам, что «просителю, как бы больному, нужна помощь немедленная или объяснение, что ему помощь невозможна». Лично сам он никому и никогда не давал пустых «широковещательных обещаний». Но если же решение вопроса зависело от него, то он делал все возможное, чтобы помочь человеку.

Служивший под началом Замятнина правитель канцелярии министерства, впоследствии Сенатор, Дмитрий Борисович Бер писал о нем: «Всегда спокойный, хладнокровный, чуждый мелочного самолюбия, он требовал серьезного отношения к делу. Он обладал особым умением выслушивать своих подчиненных. Исполнитель, которому была поручена какая-либо работа, был уверен, что он всегда придет вовремя к своему начальнику и будет выслушан им без малейшей тени недовольства и досады, хотя бы он представлял свои соображения о невозможности исполнить данное приказание. Каждое малейшее сомнение обсуждалось, подвергалось строгой критике, весьма часто коллегиально, и дело от таких приемов выигрывало, притом же начальник этим приемом узнавал своих подчиненных. Это не было нерешительностью, а было, напротив, желанием отыскать правду, наилучшим образом осуществить ее и поставить дело на законную твердую почву».

Дмитрий Николаевич умело подбирал в свой аппарат толковых и инициативных работников. При этом он не принимал во внимание ни возраст, ни занимаемое тем или иным заинтересовавшим его человеком положение в судебной иерархии. Главные качества, которые он ценил в людях – это отношение к делу, профессионализм и искреннее желание служить Отечеству. Он сумел сгруппировать вокруг себя способных людей, прозванных в министерстве «могучей кучкой».

Д. Н. Замятнин стал руководить Министерством юстиции и органами прокуратуры в то время, когда после обнародования Манифеста 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян от крепостной зависимости в Российской империи резко обострилась политическая ситуация. Волнения, начавшиеся в низах еще накануне издания Манифеста, не только не прекратились, но еще более нарастали. Они широко поддерживались революционными демократами, которые рассчитывали приблизить «аграрную революцию». В эти же годы разрасталось национально-освободительное движение в Польше, Литве, Белоруссии. Серьезно беспокоили правительство становившиеся все более массовыми студенческие выступления. В Россию проникали из-за границы запрещенные издания, широко распространялись листовки, прокламации и воззвания.

В борьбе с революционно-освободительным движением правительство Александра II не могло опираться только на III Отделение. В отличие от царствования Николая I в орбиту борьбы с политическими преступниками все более вовлекались Министерство юстиции и органы прокуратуры. В мае 1862 года с высочайшего соизволения была учреждена следственная комиссия по делам о распространении революционных воззваний. Ее возглавил А. Ф. Голицын, которого А. И. Герцен за жестокость к политическим противникам назвал «отборнейшим инквизитором». В комиссию входили представители министерства внутренних дел, Военного министерства, III Отделения, санкт-петербургского военного губернатора, столичный обер-полицмейстер. От Министерства юстиции Замятнин направил туда обер-прокурора 4-го департамента Правительствующего сената М. Ф. Гедда. Комиссия начала свою работу довольно интенсивно. Только за первые четыре месяца своего существования она расследовала материалы в отношении 112 человек. Дела, законченные комиссией, подлежали рассмотрению в суда х в первую очередь, «дабы виновные получили следующее им по закону наказание сколь возможно скорее». С 1864 года комиссию возглавил П. П. Ланской. Всего за девять лет существования она рассмотрела материалы на 3 тысячи человек, в том числе занималась делами Н. Г. Чернышевского, Н. В. Шелгунова, Д. И. Писарева и многих других революционных демократов. В бытность свою министром юстиции и генерал-прокурором, Замятнин постоянно контактировал с этой комиссией, высказывал свои мнения по различным делам.

Заботы по наведению порядка в деятельности судебных и прокурорских органов, организация политических процессов все же не могли заслонить собой главное дело его жизни, которому Д. Н. Замятнин отдавал всю свою энергию и весь пламень своего сердца – участие в подготовке и проведении судебной реформы.

Еще в начале октября 1861 года, возвратившись из Ливадии, император Александр II поинтересовался, как идут дела по выработке законов о судоустройстве и судопроизводстве. 23 октября 1861 года по докладу государственного секретаря Владимира Петровича Буткова он утвердил указ «Основные положения преобразования судебной части в России», который определял последовательность разработки и рассмотрения документов судебной реформы. В первую очередь предстояло изложить в общих чертах главные начала судоустройства и судопроизводства. После этого намечалось подготовить и сами Судебные уставы. Работа проводилась Государственной канцелярией с участием лучших юристов страны: В. П. Буткова, С. И. Зарудного, Н. И. Стояновского, Д. А. Ровинского, Н. А. Буцковского, К. П. Победоносцева и других.

В декабре 1863 года Бутков официально направил Д. Н. Замятнину проекты Судебных уставов. В соответствии с высочайшим повелением, министерство должно было представить все имеющиеся замечания по проектам в Государственный совет. Со своей стороны Замятнин получил согласие императора на то, чтобы направить в Государственный совет как письменные, так и устные замечания, чтобы все материалы поступили также на заключение обер-прокуроров и Сенаторов, как «лиц, обладающих обширными юридическими познаниями и практическою в судебных делах опытностью», и, наконец, чтобы его товарищ Стояновский присутствовал на всех заседаниях Государственного совета и имел право «представлять свои объяснения по проектам».

Д. Н. Замятнин близко к сердцу принял дело великой реформы. Вот что писал по этому поводу А. Ф. Кони: «Когда повеяло новым духом и вокруг Замятнина заговорили о необходимости реформы, он чуткой совестью почувствовал и здравым умом ясно представил себе, в чем должна состоять его задача, и, несмотря на влиятельные предостережения из среды «умеренности и аккуратности», решительно склонился в сторону смелого проведения в наш суд широких и новых начал… По трудным и новым вопросам реформы он прямодушно пользовался советами и указаниями счастливо сгруппированных им около себя честных и знающих подчиненных и сотрудников. Далекий от ложного самолюбия и не боясь уронить свое официальное достоинство, он, действуя таким образом, давал своим противникам повод злобно заявлять, что он «дает себя начинять департаментским либералам». В этом умалении своего министерского «я», в готовности участия, как надо служить делу, благому значению которого веришь, состоит высокая заслуга Замятнина пред выработкою основоположений русского правосудия».

Проекты Судебных уставов и замечания на них рассматривались в Государственном совете до 2 октября 1864 года. В начале ноября уставы были одобрены общим собранием Совета. 20 ноября 1864 года последовал высочайший указ об их утверждении.

Судебные уставы включили в себя 4 основных закона: Учреждение судебных установлений, определяющее порядок судоустройства; Устав гражданского судопроизводства; Устав уголовного судопроизводства и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, – своеобразный кодекс о незначительных уголовных и административных правонарушениях.

19 октября 1865 года император подписал указ Правительствующему Сенату о введении уставов в округах Санкт-Петербургской и Московской судебных палат в течение 1866 года. Наряду с этим он утвердил Положение о введении в действие Судебных уставов, а также временные штаты кассационных департаментов Правительствующего сената и судебных установлений в тех же округах.

Судебная реформа коренным образом изменила судоустройство, процессуальное и, в определенной части, материальное право Российской империи. Составной частью реформы стало и преобразование прокурорского надзора.

В Учреждении судебных установлений прокуратуре посвящен третий раздел, озаглавленный «О лицах прокурорского надзора». Статья 124 устанавливала: «Прокурорский надзор вверяется обер-прокурорам, прокурорам и их товарищам под высшим наблюдением министра юстиции как генерал-прокурора». Прокуроры учреждались при всех судебных палатах и окружных суда х. Обер-прокуроры состояли при кассационных (уголовном и гражданском) департаментах Правительствующего сената и общем собрании Сената. Закон устанавливал, что «при заявлении судебным местам своих по делам заключений лица прокурорского надзора действуют единственно на основании своего убеждения и существующих законов».

Не все прогрессивные юристы были согласны с ликвидацией губернской прокуратуры. Вот что писал по этому поводу А. Ф. Кони: «Должность эта (губернского прокурора. – Авт.), составляя наследие петровских времен и одно из лучших украшений екатерининских учреждений, имела огромное значение в нашем дореформенном строе. Упразднение связанных с нею прав и обязанностей по надзору за ходом несудебных дел следует признать большою ошибкою составителей Судебных уставов. Совершенное изменение в характере деятельности прокурора, придавая ему «обвинительную обособленность», может быть, и выходило красивым с теоретической точки зрения, но противоречило условиям нашей административной жизни и шло вразрез с внутренними потребностями нашего губернского строя. В торопливом осуществлении страстного желания поскорее расчистить для новых насаждений место, поросшее бурьяном и полусгнившими деревьями, был срублен дуб, стоявший на страже леса…»

Д. Н. Замятнин сумел подобрать на новые должности, особенно председателей судов и прокуроров, значительное число квалифицированных юристов, и что самое главное, – людей с высокими нравственными качествами, беззаветно преданных делу судебной реформы. Многие из них стали украшением российской юстиции. Обер-прокурорами кассационных департаментов Правительствующего сената одними из первых были назначены М. Е. Ковалевский (уголовного), Д. Г. Дервиз (гражданского). Первым прокурором Санкт-Петербургской судебной палаты стал Я. Я. Чемадуров, а Московской судебной палаты – Д. А. Ровинский.

…К весне 1866 года все подготовительные работы по устройству новых судов были завершены. 14 апреля император Александр II лично посетил здание Санкт-Петербургской судебной палаты. Замятнин представил ему недавно назначенных судебных деятелей. После осмотра здания, на встрече с судьями и прокурорами, император сказал: «Я надеюсь, господа, что вы оправдаете оказанное вам доверие и будете исполнять новые ваши обязанности добросовестно, по долгу чести и верноподданической присяги, что, впрочем, одно и то же. Итак, в добрый час, начинайте благое дело».

Через два дня здание Санкт-Петербургских судебных установлений было освящено. 17 апреля 1866 года в столице состоялось торжественное открытие новых судов. Впоследствии Дмитрий Николаевич не раз повторял, что это был лучший день в его жизни.

23 апреля 1866 года в торжественной обстановке были открыты и Московские судебные установления, а в ноябре и декабре того же года – все 14 окружных судов Санкт-Петербургской и Московской судебных палат. Новые суды почти сразу же завоевали доверие и уважение самой широкой общественности. Многие газеты с восторгом писали об их деятельности, рассказывали о первых гласных судебных процессах. Публика забивала залы судебных заседаний до отказа.

После открытия новых судов в Петербурге и Москве Замятнин не смог долго удерживать за собой пост министра юстиции и генерал-прокурора. Самостоятельный и независимый суд устраивал далеко не всех в правительстве Александра II. Переход от старых порядков к новым оказался слишком резким и крутым. Исподволь начались нападки не только на недавно зародившиеся судебные установления, но и на одного из активнейших проводников судебной реформы – Д. Н. Замятнина. По мнению Г. А. Джаншиева деятельность Замятнина стала «неприятной и даже ненавистной» для партий, враждебных реформам.

В самом начале 1867 года неожиданно для Замятнина у него забрали надежного помощника и единомышленника, товарища министра юстиции Н. И. Стояновского. На его место был назначен псковский губернатор граф К. И. Пален, известный своими консервативными взглядами, один из противников судебной реформы. При этом Замятнину было недвусмысленно заявлено, чтобы он готовил Палена в министры.

Когда А. Н. Куломзин (зять и будущий биограф Замятнина), узнав об этом, сказал, что не следовало ли бы ему немедленно подать рапорт об отставке, Дмитрий Николаевич возразил: «Я воспитан в старых правилах и буду служить моему государю, доколе это будет ему угодно, но, не беспокойся, к Пасхе Пален будет готов».

И действительно, в марте 1867 года Замятнин доложил императору, что граф Пален подготовлен к занятию должности министра юстиции. Однако рапорт об отставке не подавал. Своей принципиальностью он все более и более раздражал Александра II. Однажды императору не понравилась позиция по одному делу Сенатора Любошинского. Государь потребовал от Замятнина его увольнения. На это Дмитрий Николаевич спокойно сказал, что члены судов, в том числе и Сенаторы, пользуются правом несменяемости. «Но не для меня», – резко оборвал его Александр II. Указ был составлен и подан императору, однако тот вернул его неподписанным.

Властями делалось все возможное, чтобы вынудить Замятнина подать в отставку. Но он стойко противостоял этому. Тогда придумали соединить две должности: министра юстиции и главноуправляющего 2-м отделением собственной его императорского величества канцелярии. Замятнин отказался принять эти две должности и подал в отставку. 16 апреля 1867 года Александр II уволил его с должности министра юстиции и генерал-прокурора и назначил членом Государственного совета. Одновременно ему был пожалован орден Св. Александра Невского с бриллиантами.

В 1877 году Замятнина наградили орденом Св. Владимира 1-й степени, а в 1881 году назначили председателем департамента гражданских и духовных дел Государственного совета.

Дмитрий Николаевич был женат на фрейлине двора ее императорского величества Екатерине Сергеевне Неклюдовой. От брака он имел пятерых детей: сына Сергея и дочерей Варвару, Екатерину, Ольгу и Анну.

Скончался Д. Н. Замятнин 19 октября 1881 года.

«ОБЛАДАЛ БОЛЬШИМ ОПЫТОМ»
Генерал-прокурор СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ УРУСОВ

Сергей Николаевич Урусов родился в 1815 году. Он принадлежал к старинному княжескому роду. Получив превосходное домашнее образование, 17-летний С. Н. Урусов в 1832 году начал службу в канцелярии московского губернатора. Вскоре он выдержал испытания в Московском университете «в науках, составляющих курс учения словесного факультета» и получил право на производство в первый чин по гражданскому ведомству. После этого он продолжал служить в канцелярии губернатора, причем молодого и бойкого чиновника нередко использовали для «производства следствия» по уголовным делам. В 1838 году, получив чин губернского секретаря, он переводится во 2-е отделение собственной его императорского величества канцелярии, где прослужил на младших чиновничьих должностях пять лет, а затем был причислен к департаменту министерства юстиции, занимаясь непосредственно делами Московского Сенатского архива.

В 1845 году 30-летний князь Урусов получил наконец-то более или менее солидное назначение – исправляющего должность обер-секретаря 8-го департамента Правительствующего сената. В феврале 1852 года его утвердили в этой должности, а заодно и пожаловали в камер-юнкеры двора его величества. Всеми чиновничьими навыками Урусов овладел в совершенстве и, по словам А. Ф. Кони, «умел с одинаковой ловкостью излагать по одному и тому же делу мнение большинства и меньшинства Сенаторов и согласительное предложение обер-прокурора».

С этого времени Урусов начинает быстро продвигаться в чинах и должностях. Через несколько лет сметливого чиновника определили за обер-прокурорский стол, и он даже некоторое время исполнял обязанности обер-прокурора в 7-м департаменте Сената.

В 1858 году, когда начались подготовительные работы по освобождению крестьян от крепостной зависимости, князь С. Н. Урусов, с разрешения Министерства юстиции, был включен (по выбору от дворянства) в члены комитета по улучшению быта помещичьих крестьян в Московской губернии.

Вслед за этим император Александр II назначил его директором духовно-учебного управления при Святейшем Синоде. Свои директорские обязанности Сергей Николаевич совмещал с членством в главном управлении цензуры духовного ведомства. Вместе с новым назначением ему был пожалован чин действительного статского советника, а спустя несколько месяцев – и звание камергера двора его величества.

В 1861 и 1862 годах князь Урусов временно исполнял должность товарища обер-прокурора Святейшего Синода; тогда же он стал и статс-секретарем императора, а в 1864 году произведен в тайные советники и утвержден в должности товарища обер-прокурора Святейшего Синода. Наряду с этим он продолжал руководить духовно-учебным управлением. В том же году С. Н. Урусов становится Сенатором, а в 1865 году – и государственным секретарем. Он также временно исполнял и должность главноуправляющего 2-м отделением.

Несмотря на чрезвычайную занятость и постоянное совмещение ответственных постов, князь Урусов успевает много и плодотворно трудиться в целом ряде обществ и комитетов. Трудоспособность его была поразительной. В частности, он являлся членом совета так называемого императорского человеколюбивого общества, которое занималось обширными благотворительными делами. Общество содержало большое количество школ, богаделен, приютов, больниц, институтов слепых, домов дешевых квартир, столовых, мастерских и тому подобных учреждений в Петербурге, Москве и других городах империи. Кроме того, Урусов состоял также членом комитета призрения заслуженных гражданских чиновников, ведавшим назначением пенсий и пособий отставным чиновникам, «впавшим на службе в неизлечимую или тяжкую болезнь», а также их вдовам и детям.

В 1867 году С. Н. Урусов был назначен главноуправляющим 2-м отделением собственной его императорского величества канцелярии.

В апреле 1867 года министр юстиции и генерал-прокурор Д. Н. Замятнин был освобожден от занимаемой должности, а на его место император временно поставил князя Урусова, продолжавшего одновременно руководить и 2-м отделением.

Замена министра произошла в то самое время, когда судебная реформа только-только начинала набирать обороты, и были открыты лишь два новых судебных округа – Санкт-Петербургский и Московский. Это, конечно, не могло не отразиться на темпах судебных преобразований в России. Князь Урусов, хотя и слыл человеком высокоэрудированным и умным, прекрасно разбиравшемся в уголовном, гражданском и процессуальном законодательстве, все же не обладал той широтой кругозора, которая была присуща Д. Н. Замятнину. Главное же – он был человек консервативных взглядов. А. Ф. Кони писал, что С. Н. Урусов «один из вреднейших людей царствования Александра II, тормозивший всю законодательную деятельность». Он называл его «хитрым и умным российским Полонием».

Свою деятельность в министерстве юстиции Урусов начал с разработки плана и порядка введения Судебных уставов в Харьковском округе и других местностях России. Приходилось решать и другие вопросы. В тех губерниях, где уже была проведена реформа, наряду с новыми судебными установлениями продолжали действовать и прежние суды, рассматривавшие старые дела. Одновременное существование различных судов создавало неудобства, так как в одной и той же местности дела, в зависимости от времени их возникновения, решались по совершенно различным процессуальным правилам. Поэтому еще Д. Н. Замятнин предпринял попытку несколько сократить число уездных судов, а также стал объединять палаты уголовного и гражданского судов. С. Н. Урусов продолжил работу в этом направлении, однако серьезных успехов так и не достиг. Суды оказались заваленными старыми делами. Было очевидно, что необходимо провести коренное изменение порядка разрешения старых дел в местностях, где действовали новые суды. Для этих целей князь Урусов образовал при Министерстве юстиции специальную комиссию. Она пришла к мнению, что для разбора завала старых дел нужно командировать, до открытия новых судов, «ревизующего Сенатора», предоставив в его распоряжение тех лиц, которые подлежали назначению в новые суды. Поскольку на повестке дня стояло открытие Харьковской судебной палаты, то князь Урусов направил туда тайного советника барона Торнау. В его распоряжение был передан весь личный состав будущего судебного округа. Хотя ревизия Торнау и не решила всех проблем (старых дел оставалось еще очень много), она все же в значительной мере подготовила почву для «развязки» этого вопроса в будущем.

По наиболее актуальным проблемам надзора генерал-прокурор С. Н. Урусов направил подчиненным ему прокурорам несколько циркулярных распоряжений. Он произвел некоторые назначения высших чинов прокурорского и судебного ведомств. В трех новых судебных округах (Петербургском, Московском и Харьковском) в 1867 году значилось 150 прокурорских работников. Министерство юстиции пополнилось 24 выпускниками Императорского училища правоведения. Всего там обучалось 247 воспитанников в основных и 71 – в подготовительном классах.

15 октября 1867 года последовал высочайший указ Правительствующему Сенату: «Главноуправляющего II отделением Собственной Нашей Канцелярии, Статс-секретаря, Тайного советника Князя Урусова Всемилостивейше увольняем от временно возложенного на него управления Министерством юстиции, с оставлением его во всех прежних должностях и званиях». Другим указом государь объявил С. Н. Урусову «душевную свою признательность за временное отличное управление означенным Министерством».

В своих воспоминаниях А. Ф. Кони так писал о нем: «Тщедушный с виду, очень любезный в личных отношениях, обладавший большим опытом в кодификации, «хитроумный» и уклончивый, он был выдающимся представителем тех влиятельных «государственных людей», которые умели тормозить движение нашего законодательства по самым назревшим и жизненным нуждам страны под предлогом «преждевременности». Признавая по большей части тот или другой проект в существе правильным, он усматривал, однако, в нем лишь звено к целой цепи преобразований и нововведений, отлагаемых «до неопределенного времени», и так называемым «деловым языком» доказывал его неприемлемость «в настоящее время». Этим языком, вытравлявшим своими бесцветными оборотами живое чувство и яркое убеждение, он обладал в совершенстве».

В 1872 году С. Н. Урусов был произведен в действительные тайные советники и одновременно назначен (без освобождения его от обязанностей главноуправляющего 2-м отделением) председателем департамента законов Государственного совета. Это была очень высокая и ответственная должность. В этом звании он оставался до конца своей жизни.

В 1879 году на князя Урусова было возложено председательствование в Верховном уголовном суде, учрежденном для рассмотрения дела А. К. Соловьева, покушавшегося на жизнь государя. А. Ф. Кони, особенно не жаловавший «лукавого председателя департамента законов», вспоминал, что Урусов тогда обратился к нему с просьбой назначить к слушанию ряд дел с присяжными заседателями под своим председательством, так как ему никогда не приходилось ранее участвовать в судебных заседаниях.

А. Ф. Кони выполнил эту просьбу, и С. Н. Урусов внимательно прослушал одно из дел. Это во многом помогло ему, когда он сам сел в председательское кресло в Верховном уголовном суде. Вел он процесс довольно уверенно и твердо.

24 июля 1879 года князь Урусов писал Кони: «По окончании Верховного уголовного суда я вменяю себе в обязанность благодарить Вас за практическое назидание, которое я вынес из судебного заседания, бывшего под Вашим председательством. Я старался идти по вашим следам по трудной тропе беспристрастного и нелицемерного правосудия. Не знаю, достиг ли я своей цели».

В ответном письме А. Ф. Кони не мог не выразить своего «особого удовольствия» по поводу того, что Урусову пришлось на собственном опыте убедиться, насколько трудна «тропа беспристрастного и нелицемерного правосудия» и как необходимо самому пройти по ней, чтобы правильно судить о «других, избравших тот же путь».

В 1881 году по состоянию здоровья князь Сергей Николаевич Урусов был освобожден от должности главноуправляющего 2-м отделением, продолжая, однако, сохранять за собой пост председателя департамента законов Государственного совета.

Умер князь С. Н. Урусов 13 января 1883 года.