Текст книги "От первого прокурора России до последнего прокурора Союза"

Автор книги: Александр Звягинцев

Соавторы: Юрий Орлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Тщательно проверив все обстоятельства дела по обвинению Нюриной, он пришел к выводу, что оно было от начала до конца сфабриковано. 22 декабря 1955 года Прошко составил заключение о том, что Ф. Е. Нюрина осуждена необоснованно. С этим мнением согласился старший помощник Главного военного прокурора полковник юстиции Лепшин, а 28 декабря утвердил заместитель Главного военного прокурора полковник юстиции Максимов.

21 января 1956 года военная коллегия Верховного суда СССР в составе председательствующего генерал-майора юстиции Степанова и членов коллегии полковника юстиции Дашенко и подполковника юстиции Плющ рассмотрела заключение Главной военной прокуратуры по делу Ф. Е. Нюриной. Докладывал дело член коллегии Дашенко, а заключение давал подполковник юстиции Прошко, выступавший уже в ранге помощника Главного военного прокурора. суд вынес следующее определение: «Приговор военной коллегии Верховного суда СССР от 29 июля 1938 года в отношении Нюриной-Нюренберг Фаины Ефимовны отменить по вновь открывшимся обстоятельствам, а дело на нее производством прекратить за отсутствием состава преступления».

Сыновья Ф. Е. Нюриной достигли заметного положения в обществе. Старший, Александр Ниточкин (фамилию он выбрал для себя произвольно) стал крупным специалистом в области холодильных установок на рыболовецких суда х-рефрижераторах, трижды лауреатом Государственной премии СССР. Младший, Шера Израилевич, – известным писателем, выступавшим под псевдонимом А. И. Шаров.

«КРЕПКИЙ БОЛЬШЕВИК»
Прокурор республики НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ РЫЧКОВ

Николай Михайлович Рычков родился 20 ноября 1897 года в поселке Белохолуницкого завода Слободского уезда Вятской губернии, в простой рабочей семье. Его отец, Михаил Рычков, сын крепостного крестьянина, с 13-летнего возраста познал тяжесть труда. Он работал в Вятской губернии, в Баку, в Омске и, наконец, освоив профессию литейщика, перебрался на Урал, где до самой смерти, последовавшей в мае 1917 года, трудился на Надеждинском заводе в Кабаковске. Мать Н. М. Рычкова, вышедшая из семьи плотника, всю жизнь хлопотала по хозяйству. «Семья была большая, здоровье у отца слабое, и материальная нужда всегда была спутницей нашей жизни», – вспоминал позднее Рычков.

Николай рано приобщился к труду – надо было помогать отцу. С 12 лет он служил мальчиком на побегушках на том же заводе, где работал отец. Затем пристрастился к токарному делу и, пробыв долгое время в учениках, стал квалифицированным токарем по металлу. На Надеждинском заводе Николай Рычков работал до Февральской революции.

С юности Николай постоянно тянулся к знаниям, однако учиться ему почти не довелось. Когда семья проживала в Баку, он был принят в Пушкинское начальное училище, где пробыл два с половиной года. Но учеба его скоро закончилась, так как отец, изгнанный с работы за участие в забастовке, вынужден был перебраться на Урал. Там Николая учиться не приняли под предлогом отсутствия мест в школе. На самом деле, как вспоминал Н. М. Рычков, требовалась «смазка», другими словами – взятка, но его отец свободными деньгами не располагал. Николай по мере сил и возможностей занимался самообразованием, много, но бессистемно читал, однако ни в какие учебные заведения так и не поступил.

Еще до Февральской революции Рычков близко познакомился с некоторыми революционерами, которые снабжали его нелегальной литературой. После свержения царя, в марте 1917 года, когда на Надеждинском заводе стали создаваться первые партийные группы, Н. М. Рычков вступил в члены РСДРП(б). Рекомендовали его в партию рабочие Василий Соболев и Семен Маков. Сразу же после Октябрьской революции 19-летний Николай Рычков поступил на службу в советские органы. Первое время он был ответственным секретарем, а затем заведующим отделом Надеждинского Совета рабочих и солдатских депутатов. В 1918 году уральские рабочие избрали его делегатом V Чрезвычайного съезда Советов. В июле 1918 года для защиты молодой Советской власти ему пришлось взять в руки оружие и стать красногвардейцем. Н. М. Рычкову довелось сражаться на Восточном фронте, на Ялуторовском направлении. В октябре 1918 года он оставил военную службу и уехал на Урал, где до апреля 1919 года служил в Белохолуницкой и Слободской уездных чрезвычайных комиссиях. Затем способному молодому чекисту доверили более ответственный пост – он становится секретарем и членом коллегии Вятской губчека. Через три месяца его перевели на такую же должность в Пермскую губернию. В апреле 1920 года решением ЦК партии Н. М. Рычков был откомандирован на работу в военно-судебные органы Красной Армии. С мая 1920 по октябрь 1921 года он занимал должность заместителя председателя Революционного трибунала войск ВОХР Восточно-Сибирского округа в Красноярске, а затем в течение года – в Ревтрибунале 5-й армии в Иркутске.

В мае 1922 года была учреждена советская прокуратура. Военные прокуратуры округов и фронтов стали формироваться в августе – октябре 1922 года. Прокурорами назначались, главным образом, члены военных трибуналов и политработники. Первым прокурором военной коллегии Верховного трибунала при ВЦИК (позднее он именовался уже Главным военным прокурором) стал Николай Иванович Татаринцев, 30-летний большевик, бывший во время гражданской войны комбригом, а затем председателем военного трибунала 5-й армии.

Одним из первых военных прокуроров становится и Николай Михайлович Рычков. В октябре 1922 года Н. И. Татаринцев, его бывший начальник по ревтрибуналу 5-й армии, выдвинул Н. М. Рычкова на должность военного прокурора Восточно-Сибирского военного округа, откуда тот в феврале 1923 года был переведен в Западно-Сибирский и Сибирский округа (в Омске и Новосибирске). Там Рычков прослужил до апреля 1927 года. К этому времени в Прокуратуре Верховного суда СССР был образован отдел военной прокуратуры, возглавляемый помощником Прокурора Верховного суда СССР по военной коллегии и военной прокуратуре (он же – Главный военный прокурор). Постановлением ЦИК и СНК СССР от 20 августа 1926 года было утверждено и Положение о военных трибуналах и военной прокуратуре.

В мае 1927 года Н. М. Рычкова переводят в Москву помощником прокурора в отдел военной прокуратуры Верховного суда СССР, который тогда возглавлял Петр Ильич Павловский. Служба в аппарате военной прокуратуры продолжалась три года. В январе 1931 года ЦК ВКП(б) выдвинул Николая Михайловича на очень ответственный пост – члена военной коллегии Верховного суда СССР. Здесь он прослужил шесть лет. Именно в эти годы начал со страшной силой раскручиваться маховик репрессий, беспощадно перемалывавший судьбы сотен тысяч людей. Свою кровавую лепту в борьбу со всякого рода «контрреволюционерами», «вредителями» и иными «врагами народа» внесла и военная коллегия Верховного суда СССР во главе с такой одиозной личностью, как В. В. Ульрих. Конечно, член военной коллегии Н. М. Рычков был также одним из тех, кто приводил в движение зловещий маховик.

В октябре 1933 года Н. М. Рычков, как и все другие члены партии, в соответствии с решением ЦК ВКП(б) проходил чистку в комиссии партийной ячейки Прокуратуры СССР и Верховного суда СССР. Председателем комиссии был Магидов, членами – Усанов и Папьян. Николай Михайлович подробно рассказал о себе и своей служебной деятельности, ответил на заданные ему вопросы.

Первым в прениях выступил заместитель председателя Верховного суда СССР М. И. Васильев-Южин. Он сказал: «Товарищ Рычков один из самых вдумчивых членов военной коллегии, но по судебным делам в отдельных случаях им допускались ошибки. Например, был случай, когда он приговорил к высшей мере наказания машиниста. Надзорная тройка заменила долгосрочным лишением свободы. В остальном товарищ Рычков крепкий большевик».

Выступивший вслед за ним председатель военной коллегии В. В. Ульрих назвал Рычкова одним из лучших членов коллегии. Он не согласился с оценкой Васильева-Южина о том, что осуждение машиниста к расстрелу – судебная ошибка, так как тот, по его словам, был виноват.

Разбиравший это дело в качестве члена надзорной тройки Овсянников, не посмел пойти против Ульриха и также сказал, что судебной ошибки не было, но «надо было смягчить приговор».

Комиссия постановила: «Рычкова Н. М. считать проверенным».

Служба в органах военной юстиции принесла Н. М. Рычкову ряд наград. В 1928 году Реввоенсоветом республики он был награжден именными серебряными часами, а в 1933 году – золотыми. 20 августа 1937 года «за образцовое выполнение задания правительства» удостоен высшей награды – ордена Ленина.

К этому времени Николай Михайлович был женат на дочери профессионального революционера, Ариадне Михайловне Морозовой. Его жена работала тогда врачом-педиатром в клинике МГУ (после войны она была сотрудником Московского городского отдела здравоохранения). У Н. М. Рычкова было четверо детей: сыновья Виктор, Юрий и Борис и дочь Наталья. 28 августа 1937 года приказом Прокурора Союза ССР Вышинского Николай Михайлович Рычков был назначен прокурором республики. Пробыл он на этом посту пять месяцев. Когда он пришел в прокуратуру республики, то обнаружил, что на ряде важнейших участков центрального аппарата «положение было катастрофическим», особенно в отделе жалоб. Там без всякого движения лежали (большей частью в мешках) почти 20 тысяч жалоб и заявлений граждан, по словам Рычкова, «вплоть до личных, интимного порядка, писем помощников прокурора». В то время, как отдел был завален жалобами, оперативные отделы их почти не рассматривали. Еще более удручающее положение сложилось в областных прокуратурах. Служебная дисциплина была низкой. Направленные на места из Прокуратуры РСФСР жалобы, даже взятые на контроль, не рассматривались месяцами. На запросы прокуратуры республики местные прокуроры, по существу, не реагировали. Н. М. Рычков стал вызывать к себе прокуроров областей для личных объяснений по поводу тех или иных жалоб. К январю 1938 года Николай Михайлович решительно перестроил всю работу по рассмотрению жалоб, вследствие чего в Прокуратуре РСФСР вместо 20 тысяч остались нерассмотренными всего 650 первичных и повторных заявлений.

12—19 января 1938 года в Москве состоялась 1-я сессия Верховного Совета СССР. После уничижительной критики наркома юстиции СССР Н. В. Крыленко, прозвучавшей в речи депутата Багирова, всем стало ясно, что судьба Николая Васильевича предрешена. 19 января на третьем, заключительном совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей (председательствовал на нем А. А. Андреев) с речью об образовании Правительства СССР выступил В. М. Молотов. Перечисляя состав нового Советского правительства, он просил депутатов утвердить народным комиссаром юстиции СССР Николая Михайловича Рычкова.

В августе 1938 года состоялась 2-я сессия Верховного Совета СССР, рассмотревшая целый ряд важнейших законопроектов. Народный комиссар юстиции Н. М. Рычков выступил на этой сессии с докладом «О проекте Положения о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик».

В период своей работы в Народном комиссариате юстиции СССР Н. М. Рычков совместно с Прокурором Союза ССР подписал целый ряд приказов, направленных на усиление борьбы с преступностью, которые свидетельствуют о чрезвычайной жесткости проводимой тогда политики. Так, в июле 1940 года совместно с М. И. Панкратьевым он направил на места приказ, в соответствии с которым рабочие и служащие, допустившие опоздания без уважительных причин, более чем на 20 минут после обеденного перерыва или самовольный уход с работы раньше, чем за 20 минут до обеденного перерыва, подлежали привлечению к уголовной ответственности, как за прогул (по части 2 статьи 5 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года).

Необходимо заметить, что спрос с работников органов прокуратуры и юстиции, а также судей за неукоснительное выполнение приказов был самый строгий. Любые послабления в карательной практике могли повлечь за собой не только отрешение «провинившегося» от занимаемой должности, но и предание его суду. В августе 1940 года коллегия Наркомюста СССР под председательством Рычкова дважды рассматривала вопросы применения указа от 26 июня 1940 года. Несколько судей, проявивших либерализм в отношении «прогульщиков», сами были отданы под суд. Был уволен и нарком юстиции Белорусской ССР, который отказался привлекать к ответственности за прогулы временных и сезонных работников, полагая, что действие указа распространяется только на лиц, постоянно работающих на производстве. Рычков строго предупредил также наркомов юстиции Украины, Узбекистана и Азербайджана.

Особенно напряженно пришлось работать наркому юстиции СССР Н. М. Рычкову в период Великой Отечественной войны. Он направил на места множество указаний и приказов, обращая особое внимание на наведение порядка с исполнением судебных решений, необходимость чуткого отношения к обращениям военнослужащих и членов их семей и т. п. В экстренном порядке был подготовлен сборник законодательных актов о пособиях, пенсиях и льготах семьям военнослужащих рядового и начальствующего состава. В одном из своих приказов (от 29 июня 1941 года) Н. М. Рычков отмечал, что в эти трудные для всей страны дни «прямым преступлением является волокита, бюрократизм при рассмотрении уголовных и гражданских дел». В другом приказе он обращал внимание на то, что «ни на один день ни один участок народного суда не должен оставаться без народного судьи». Начальники управлений Наркомюста и наркомы юстиции союзных республик должны были лично «ежедневно и ежечасно» решать вопросы укомплектования судов.

Пост наркома (а с 1946 года – министра) юстиции СССР Н. М. Рычков занимал 10 лет. За это время он дважды был награжден орденом Ленина (3 ноября 1944 года и 26 марта 1945 года), а 23 февраля 1945 года – орденом Красного Знамени (второй такой же орден он получил в 1950 году). Был избран депутатом Верховного Совета РСФСР 1-го созыва (в апреле 1938 года) и депутатом Верховного Совета СССР 2-го созыва (в феврале 1946 года). 28 августа 1944 года ему присвоили воинское звание генерал-лейтенанта юстиции.

«Придирки» к Н. М. Рычкову начались сразу же после окончания Великой Отечественной войны. Вначале он получил выговор от Секретариата ЦК ВКП(б) за то, что без предварительного согласования с ЦК партии назначал на должности председателей военных трибуналов. В декабре 1946 года заместитель начальника управления кадров ЦК ВКП(б) Никитин и заместитель заведующего отделом этого же управления Бакакин направили большую записку на имя секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецова «О неправильном стиле руководства министра юстиции Союза ССР тов. Рычкова Н. М.» В ней Николай Михайлович обвинялся чуть ли не в полном развале всей работы Министерства юстиции СССР. На него взваливалась также ответственность и за создание «специальных судов» (их было тогда в стране 887), которые по своей численности уже стояли на втором месте после народных судов, и за нарушения, допускавшиеся судьями и т. п.

Авторы записки делали следующий вывод: «Считаем, что т. Рычкова в интересах дела надо очень серьезно предупредить, иначе он, а вместе с ним и Министерство юстиции СССР и его органы на местах по-прежнему будут не выполнять те требования, которые к ним предъявляются Партией и Правительством». Предлагалось вызвать Н. М. Рычкова на беседу в ЦК ВКП(б), и приобщить записку к его личному делу. Вскоре к служебным неурядицам добавились и личные. Комитет партийного контроля при ЦК ВКП(б) объявил ему выговор за незаконное расходование на строительство личной дачи денежных средств и стройматериалов, принадлежащих министерству.

29 января 1948 года в соответствии с решением ЦК ВКП(б) Верховный Совет СССР освободил Н. М. Рычкова от должности министра юстиции СССР. До декабря того же года он находился в резерве Главного управления кадров, так как подходящей должности для него не оказалось. В конце 1948 года Генеральный прокурор Союза ССР Г. Н. Сафонов предложил Н. М. Рычкову должность заместителя военного прокурора Сухопутных войск. Соответствующее ходатайство, с которым он обратился в ЦК ВКП(б), административный отдел поддержал. Н. М. Рычков снова вернулся в лоно военной прокуратуры. Спустя полтора года, в апреле 1950 года, Г. Н. Сафонов выдвинул Николая Михайловича на впервые вводимую в Главной военной прокуратуре должность начальника 3-го управления (по судебному надзору), а в апреле 1951 года назначил его заместителем Главного военного прокурора.

В 1952 году Н. М. Рычков был откомандирован в Венгерскую Народную Республику «для работы в качестве советника по вопросам суда и прокуратуры». 5 июля 1955 года он был уволен в отставку «по болезни».

Нам остается только добавить, что старший сын Николая Михайловича, Виктор, погиб 20-летним в самом начале Великой Отечественной войны.

Скончался Н. М. Рычков 28 марта 1959 года в поселке Малаховка Люберецкого района Московской области. Похоронен в Москве.

«СЧИТАЛ СЕБЯ ВРАГОМ ЦАРИЗМА»
Прокурор республики ИВАН ТЕРЕНТЬЕВИЧ ГОЛЯКОВ

Иван Терентьевич Голяков родился 24 июня 1888 года в деревне Пешково Ольговской волости Дмитровского уезда Московской губернии в большой крестьянской семье. Его отец, Терентий Голяков, вел общее крестьянское хозяйство со своими двумя братьями, но вскоре оставил сельский труд и стал заниматься мелкой торговлей. Не отличавшийся хорошим здоровьем, он умер в 1911 году. Иван Голяков рано овладел грамотой, а в 7-летнем возрасте поступил в сельскую начальную школу, где проучился три года. С детства он читал запоем все, что попадалось под руку. Книги брал в школьной библиотеке, у педагогов и приятелей.

Эхо революции 1905 года докатилось и до деревни, где жил юный Иван. Там стали появляться брошюры антиправительственного содержания с характерными и понятными для крестьян названиями: «Пауки и мухи», «Хитрая механика», «Кто чем живет», «Царь-голод» и другие, которые в непритязательной форме излагали азы социализма и призывали трудящихся сбросить со своей шеи буржуев и помещиков. Любознательный юноша «проглатывал» их сразу. Вскоре он потянулся и к более серьезной литературе – стал читать труды К. Маркса («Манифест коммунистической партии»), Блосса (о Великой французской революции), П. Лиссагарэ (о Парижской Коммуне), К. Каутского и других социалистов. В автобиографии И. Т. Голяков, вспоминая то время, писал: «Эти годы, а также общение с несколькими возвратившимися после революции в деревню рабочими сильно расширили мой общий и политический кругозор, и я считал себя врагом царизма».

В ноябре 1909 года, когда Ивану Терентьевичу шел 22-й год, его призвали на службу в царскую армию. Более трех лет он тянул солдатскую лямку в Кексгольмском полку, расквартированном в Варшаве. После демобилизации в апреле 1913 года Голяков вернулся в родное село, где снова занялся сельским хозяйством. Однако ему недолго пришлось трудиться на крестьянской ниве. Началась Первая мировая война, и он был призван под царские знамена. Голяков провел в окопах почти четыре года, с июля 1914 по март 1918, сполна испытав на себе все военные тяготы и выслужив чин унтер-офицера. Война, по его словам, явилась «суровой школой», которая только укрепила в нем «враждебные царизму убеждения». Он с радостью воспринял известие о Февральской революции в Петрограде. На первом же армейском собрании выступил с пламенной речью против империалистической бойни и с критикой рухнувшего режима. Солдаты избрали красноречивого оратора членом ротного, затем полкового и, наконец, в апреле 1917 года – армейского Совета солдатских депутатов. Познакомившись с Апрельскими тезисами В. И. Ленина, напечатанными в «Правде», И. Т. Голяков стал преданным сторонником большевиков и с тех пор неизменно поддерживал их.

В марте 1918 года Голяков, больной и разбитый, вернулся на родину. Некоторое время он работал в местном кооперативе (был заведующим сельпо), но затем вихрь революции захватил его полностью и понес по жизни. В декабре 1918 года он вступает в партию и фактически создает партийную ячейку на селе, активно участвует в организации комитета бедноты и сам возглавляет его в Обольяновской волости. Затем он становится секретарем и председателем Обольяновского исполнительного комитета. На советской работе он пробыл до мая 1919 года, после чего добровольно вступил в ряды Красной Армии. С этого времени вплоть до февраля 1938 года его жизнь была тесно связана с армией и военной юстицией. За 19 лет службы он прошел путь от красноармейца до диввоенюриста и члена военной коллегии Верховного суда Союза ССР.

Голяков начинал служить рядовым в частях 9-й армии Юго-Восточного фронта, в составе которых участвовал в боях с белогвардейцами под городом Балашов Саратовской губернии. После этого некоторое время был политработником, а в июле 1919 года командование направило его в распоряжение политотдела армии. Там Голякова рекомендовали на должность комиссара в один из полков 23-й стрелковой дивизии, но до места назначения он не добрался, так как полк, в котором предстояло служить, почти всем составом попал в плен. Несостоявшегося комиссара направили в распоряжение председателя революционного военного трибунала армии. Последний, испытывая острую нехватку толковых людей, сразу же определил молодого и еще неопытного бойца на должность председателя Революционного военного трибунала 14-й стрелковой дивизии 9-й армии. 13 июля 1919 года Иван Терентьевич приступил к исполнению этой должности. Конечно, главным и определяющим в этом назначении (помимо дефицита кадров) было то, что уже тогда Голяков, несмотря на имевшееся у него за плечами лишь начальное образование, был исключительно начитанным, грамотным и целеустремленным человеком. В декабре 1920 года талантливого и инициативного молодого офицера выдвинули на еще более высокий пост – заместителем председателя военного трибунала войск Донской области (г. Новочеркасск). В январе 1921 года он возглавил этот трибунал. В августе 1921 года трибунал расформировали и Голякова направили в Ростов-на-Дону, где он получил должность члена коллегии военного трибунала Северо-Кавказского военного округа.

К этому времени Иван Терентьевич был уже женат на 20-летней Анне Ильиничне, урожденной Сизовой. В мае 1921 года у них родился сын Владимир.

За годы работы в военном трибунале Голяков приобрел определенный практический навык. Он много и упорно занимался самообразованием, однако чувствовал, что ему не хватает специальных знаний. Поэтому в 1922 году, с разрешения командования, без отрыва от основной работы, он стал посещать занятия на правовом отделении факультета общественных наук Северо-Кавказского университета. Учебу он успешно завершил в 1925 году, получив диплом по специальности криминалистика.

В Ростове-на-Дону Голяков прослужил четыре года. Потом он был выдвинут на должность заместителя председателя военного трибунала Западного и Белорусского военного округа и переехал в Смоленск. А еще через шесть лет, в сентябре 1931 года, – возглавил трибунал. К этому времени семья его увеличилась – в мае 1927 года родилась дочь Мария.

В 1931 году Иван Терентьевич успешно выдержал испытания на звание командира Рабоче-Крестьянской Красной Армии, и тогда же в Москве окончил курсы усовершенствования высшего начсостава РККА. За работу и общественную деятельность он не раз поощрялся командованием: награждался золотыми часами от Реввоенсовета Белорусского военного округа (май 1933 года) и от Реввоенсовета Союза ССР (декабрь 1933 года).

В марте 1933 года И. Т. Голяков становится членом военной коллегии Верховного суда СССР. В этой должности Иван Терентьевич прослужил почти пять лет. В январе 1936 года ему было присвоено воинское звание диввоенюриста.

Занимая столь высокий пост в течение длительного времени, И. Т. Голяков, естественно, был причастен и к тем репрессиям, которые проводила военная коллегия Верховного суда СССР в годы сталинизма. Через его руки прошло множество политических и уголовных дел. Приговоры выносились в духе того времени, особенно в отношении так называемых «контрреволюционеров» и «врагов народа», к которым причислить можно было фактически любого.

31 января 1938 года Прокурор Союза ССР А. Я. Вышинский подписал приказ о назначении Ивана Терентьевича Голякова Прокурором РСФСР. В этой должности он пробыл недолго – всего два с половиной месяца, не успев даже в сущности как следует вникнуть в дела и познакомиться с новой для него прокурорской системой. По этой причине он, конечно, ничем не сумел проявить себя на прокурорском поприще. Все, что он успел сделать, – это провести некоторые плановые мероприятия, подготовленные аппаратом, да подписать десяток-другой приказов и указаний.

14 апреля 1938 года Вышинский освободил И. Т. Голякова от обязанностей Прокурора РСФСР «ввиду перехода на другую работу». Исполнение обязанностей прокурора республики он возложил на В. А. Малюнова, бывшего тогда прокурором Московской области. Однако уже на следующий день Вышинский издал новый приказ (за тем же номером), согласно которому исполнение обязанностей Прокурора РСФСР возлагалось на помощника Главного военного прокурора бригвоенюриста М. И. Панкратьева. Что же касается В. А. Малюнова, то он был вообще снят с работы, а вскоре после этого арестован органами НКВД, осужден и расстрелян.

15 апреля 1938 года Голяков сдал все дела по прокуратуре республики Панкратьеву. На этом его прокурорская деятельность и закончилась.

И. Т. Голякову предстояло на долгие годы стать главным судьей страны. С мая 1938 года он исполнял обязанности Председателя Верховного суда СССР. Тогда же он был избран членом Свердловского райкома партии, а в июне – депутатом Верховного Совета РСФСР от Сухинического избирательного округа. На очередной сессии Верховного Совета РСФСР (июль 1938 года) Голяков становится председателем комиссии законодательных предположений.

В августе 1938 года состоялась 2-я сессия Верховного Совета СССР. И. Т. Голяков выступил на ней с речью при обсуждении доклада наркома юстиции СССР Рычкова и содоклада члена комиссии законодательных предположений Совета Союза Шагимарданова «О проекте Положения о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик». После обычных для того времени рассуждений о преимуществах советской судебной системы перед капиталистической он кратко остановился на основных «вехах» работы Верховного суда СССР, заклеймил «врагов», пробравшихся в органы юстиции и в конце воспел дифирамбы в адрес «лучшего соратника товарища Сталина» В. М. Молотова и самого «великого Сталина».

17 августа 1938 года Иван Терентьевич Голяков был утвержден Председателем Верховного суда СССР.

Принятый Верховным Советом СССР 16 августа 1938 года Закон о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик значительно расширил функции и полномочия Верховного суда СССР, возложив на него надзор за судебной деятельностью всех судебных органов страны. Первый пленум Верховного суда СССР нового состава проводился в Москве с 25 по 31 декабря 1938 года. Открывая его, И. Т. Голяков подчеркнул активную роль суда в решении задач, стоящих перед Советским государством. Он сказал, что созданы все условия для того, чтобы суд работал образцово и в кратчайший срок преодолел последствия вредительства в области правосудия. Затем доклад о судебной практике по делам о спекуляции сделал председатель судебной коллегии по уголовным делам Камерон. В прениях выступили заместитель Председателя Верховного суда СССР Солодилов, члены Верховного суда СССР Малинина и Гуков, а заключение по проекту постановления сделал Прокурор Союза ССР Вышинский. По обсуждаемым вопросам пленум принял постановления.

И. Т. Голяков был одним из немногих руководителей судебных органов, кто искренне хотел провести в жизнь начавшийся в те годы процесс частичной реабилитации. В декабре 1938 года он совместно с наркомом юстиции СССР Н. М. Рычковым дал указание суда м «как правило, не принимать к производству дела, которые исключительно основывались на признании обвиняемым своей вины». Однако уже через месяц, под давлением В. М. Молотова, Голяков и Рычков вынуждены были отменить свою директиву. Этот же вопрос Голяков вновь поднял спустя 12 лет, призвав органы прокуратуры отказаться от «вредной практики добиваться признания как главной вещи».

В декабре 1939 года И. Т. Голяков, по согласованию с Прокурором Союза ССР М. И. Панкратьевым и наркомом юстиции СССР Н. М. Рычковым, обратился с письмом на имя И. В. Сталина и В. М. Молотова, в котором сообщал, что военная коллегия Верховного суда СССР допускает вынесение «ошибочных» приговоров и предложил пересматривать такие дела (причем, в массовом порядке) не на пленарном заседании, а в специальной комиссии в узком составе: Председатель Верховного суда СССР, его заместитель и председатель военной коллегии при участии Прокурора Союза ССР. Однако это предложение поддержано не было. Особенно рьяно против него выступил Берия.

Председателем Верховного суда Союза ССР И. Т. Голяков оставался 10 лет. За это время им была проделана значительная работа, направленная на совершенствование судебной системы и практики в стране. Особенно напряженно пришлось трудиться в суровые военные годы. В это время еще более усилилась репрессивная сторона деятельности Верховного суда СССР.

Иван Терентьевич вел большую научную, педагогическую, редакторскую и пропагандистскую работу. Он являлся профессором Московского государственного университета, читал лекции по марксизму-ленинизму в Московском юридическом и Всесоюзном юридическом заочном институтах; в 1939 году стал директором Всесоюзного института юридических наук. Он опубликовал много трудов по теории и практике юриспруденции. В частности, из-под его пера вышли книги «Некоторые вопросы науки и судебной практики в решениях пленума Верховного суда СССР» (1940 год), «Борьба за социалистическую дисциплину и задачи науки права» (1941 год), «О задачах правосудия в социалистическом государстве» (1945 год) и др. Он редактировал учебники по праву, сборники судебной практики, многочисленные популярные издания, в частности «Библиотечку народного судьи и народного заседателя» (к 1945 году вышло более 40 таких сборников).

25 августа 1948 года 5-я сессия Верховного Совета СССР освободила И. Т. Голякова от должности Председателя Верховного суда СССР. Иван Терентьевич продолжал оставаться директором Всесоюзного института юридических наук, и у него появилась возможность больше заниматься наукой и творчеством.

Иван Терентьевич был страстным коллекционером книг и собрал большую библиотеку художественной, правовой и иной литературы. Он подготовил и издал очень интересное исследование, не имеющее аналогов до настоящего времени, – «Суд и законность в художественной литературе». Первые пять очерков появились в печати в 1949 году (журнал «Социалистическая законность»). Отдельным изданием книга вышла в 1959 году.