Текст книги "Лучник (СИ)"

Автор книги: Александр Шавкунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Глава 1

В корчме оживленно. Люди и нелюди едят, пьют, орут песни. В противоположном углу волшебники, сгрудившись, спорят, у кого больше было женщин и руки сильнее.

Сижу один за столиком в самом темном углу, свет от жаровен сюда не доходит. Скудный завтрак из гречневой каши с мясной подливкой и стаканом вина не лезет в глотку. Гречка недоваренная, вино разбавлено, едва ли не болотной жижей, а из чего сделана подлива, вообще страшно думать. На более приличное нет денег.

Я – лучник.

В мирное время мы годны только в охотники, да вот беда, в городе охотиться можно только на крыс или жителей.

Ни один из вариантов меня не прельщает. Люди невкусные, а жрать нелюдей и крыс ниже моего достоинства.

Приходится подрабатывать не по профессии: грузчиком, матросом или инструктором по рукопашному бою. Но сейчас с работой полный швах.

Жизнь как жизнь, и ей вполне доволен… Да ни черта я недоволен! Последние деньги заканчиваются, работы нет. Ничего нет!

Хорошо, хоть не напиваюсь, как в прошлом году. Невольно вздрогнул, коснулся лука, уютно устроившегося за спиной, настолько привычного, будто часть меня. Составной, из рога и ясеня, а тетива из жил единорога. В прошлом году чуть не продал…

Грязные закоулки, размытые, опухшие рожи и привкус эльфийской «Ягодки» … дрянной был год.

Стремясь отвлечься от тяжелых мыслей, прислушиваюсь к разговору темного и светлого эльфов. Ушастые спорят, кто лучший стрелок. Орки через стол шепчутся, бросают на ушастиков угрюмые взгляды. Зеленые их всегда недолюбливали. В прошлом, говорят, часто воевали, жаль, не перебили друг дружку.

Светлый эльф, вспылив пошел к выходу. В ухе сверкнула серьга, крупная, покрытая витиеватыми письменами. Эльф ловко проскакивает меж гуляк, ни одного не задев, хотя в корчме и монете негде упасть. Движения плавные, чересчур плавные, даже для эльфа.

Судя по серьге, Страж Рощи, да и движения выдают адепта Лесного Ветра, ступень вторая, не ниже.

Подойдя к стойке, эльф заговорил с корчмарем. Огромный мужик в кузнечном переднике, ухмыльнувшись указал на табличку над дверью. Бронзовая пластина с грубо выбитыми словами: «Здесь можно все! Но учтите, ваше ВСЕ может не понравится многим…»

Эльф широко улыбнулся, потянул лук из чехла на спине. Кто-то закричал, заулюлюкал в пьяной одури и предвкушения зрелища.

Гуляки с любопытством смотрят на ушастого.

Я смотрю на лук.

О… составной! Странно, у остроухих луки всегда литые, даже тетива – одно целое. Говорят, они, луки, живые.

Рощинец медленно накладывает стрелу на тетиву, театрально оттягивает тремя пальцами до уха. Плечи лука плавно изгибаются и неуловимо быстро, в один миг, распрямляются. Плюгавый мужичок, вскрикнув пригнулся, ударился лбом о стол и под смех товарищей безвольно сполз на пол. Забурчал старый орк, оперение чиркнуло по лысине.

С четким, как удар молота, звуком стрела воткнулась в стену над головой темного эльфа, чуть взъерошив волосы. Темный вздрогнул, замедленно поднёс кубок ко рту. Рука мелко трясется, точно у древнего старика, за малым не выплёскивая вино на грудь.

– Я все равно стреляю мощнее…

Составной лук, серьга стража… кого только не встретишь в корчме. Ложка скребнула по дну миски. Каша кончилась, довольно удручающе, а вот вино осталось.

Решительно запрокинул кружку и, морщась, проглотил жидкость, лишь отдаленно напоминающую вино. Все, здесь больше делать нечего. Пора домой.

На полпути к выходу в спину зычно рявкнул орк, «случайно» задел плечом, отчего зеленый расплескал пиво. Зло зашипела эльфийская воительница, ей наступил на ногу. Специально, ненавижу эльфов, впрочем, как и всех нелюдей. Собрался толкнуть дверь и вдохнуть ночной смрад города…

– Хэй, человек! Ты стрелять умеешь? Хотя, чего я спрашиваю, ты же жалкий человечишка. Вы и в привязанного оленя не сразу попадете! Извинись перед дамой!

Звонкий голос прорезал гам корчмы, пара человек поморщились, но старшим расам такое прощают, право победителей. Светлый ушастик поднялся с места, со злой насмешкой смотрит на меня. Темный, уперев голову о кулак, демонстративно смотрит в сторону, всем видом показывая занятость думами о смысле бытия, а не рассматриванием вон той красотки.

Умею ли я стрелять?

УМЕЮ ЛИ Я СТРЕЛЯТЬ?!

Гулко хлопнула тетива. Стрела с опаздывающим шелестом устремляется к эльфу и вошла в серьгу. Светлый с визгом подался назад, оперение стрелы едва не вырвало сережку. В глазах плещется удивление, точно у человека, побежденного младенцем.

Он не заметил, как я достал лук.

Никто не заметил.

Гуляки застыли соляными изваяния, иду через них к нахальному нелюдю, проскальзывая, как призрак. Некоторые пугливо освобождают путь. Подойдя к эльфу, несколько секунд смотрю в глаза и выдергиваю стрелу, наконечник звякает по серьге. Посетители, отойдя от удивления, возобновляют разговоры, одобряюще хлопают меня по плечам, пока иду к выходу.

На улице темно. Луна боязливо прячется за тучами, точно ягненок, видно лишь размытое пятно. Дверь за спиной захлопнулась, отрезав гомон корчмы. Поправив лук движением плеч, побрёл домой, сунув руки в карманы куртки. Под ногами плещут лужи, еще чуть и появится ощущение прогулки по мелкому болоту. С наваленных под стены куч мусора меня провожают злобными взглядами крупные, как кролики, крысы.

Хлопнула дверь, раздался, быстро приближаясь, грузный топот, словно бежит слон. Устало обернулся, на меня мчит, занося кулак, здоровенный орк, тёмно-зеленый, в сумраке, почти черный. Кричит, разбрызгивая слюну:

– А ну стой, курвин сын!

Наверное, страшно, когда на тебя мчится зеленая громадина с явно враждебными намерениями… наверное, я жду.

Бьёт с ходу, вкладывая всю силу и вес. Такой удар легко проломит стену или оторвет голову. Глаза зеленого вспыхивают в предвкушении фонтана крови и хруста ломающихся костей черепа.

Соскальзываю под удар, делая шаг вперед. Короткий тычок в печень, кулак погружается в бок, точно в глину. Перехват атакующей руки и поворот на месте с приседанием и небольшим движением вперед.

Орк грохается на брусчатку, лицом в лужу. С силой опускаю ногу на затылок, сочный хруст под каблуком отдаётся истомой в хребте. Вода окрашивается алым.

Всегда удивляло, у нелюдей тоже красная кровь.

С мусорных куч на труп плотоядно смотрят крысы. Недолго ему тут лежать.

Сунув руки обратно в карманы, неспешно бреду прочь. Луна робко выглядывает из-за туч, влажная брусчатка искрится серебряными кирпичиками. Секунду обдумав сравнение, заливаюсь смехом.

Дорога из серебра! Серебряный путь, Дорога сна! Как в той сказке, что перед сном рассказывала мама…

Дорога сна. По ней в мир приходят Герои, Боги и Зло…

Глава 2

Серебряная от лунного света дорожка вывела на главную улицу. Мрак разогнан безжизненным светом магических фонарей, делящих улицу пополам. Дома по бокам тонут в темноте, утрамбованной светом почти до осязаемости. Поморщившись, накинул капюшон, ладонь чиркнула по плечу лука.

Народу, несмотря на поздний час, до противного много. Все торопятся, не смотрят друг на друга, увлеченные хмельным настроением ночи. У каждого столба по попрошайке или циркачу-трюкач. Есть даже шут, травящий анекдоты:

–…а эльф и говорит королю, «Пальчики, вот они!»!

Нелюди и молодёжь разразились хохотом, люди постарше темнеют лицами, поспешно уходят. Память о позоре в последней войне ещё сильна. Да и как забыть надругательство над родиной, лишенной имени? Превращенной из могучего королевства в торговую лавку для старших рас. Может зарезать шута? Нет, пусть шутит, пусть напоминает. Может быть позор разрастётся в ярость, влекущую новую войну.

Иду, проскальзывая меж людей, заученно растворяясь в толпе… Вздрогнул от макушки до пят, вдоль хребта медленно пополз холод. Тонкий девичий голосок пронзает гомон толпы, заползает в мозг. Слова песни вгрызаются в сердце, будоражат память, как тычки острой палкой сонного зверя. Сзади налетел дворф, матернувшись, обошел смачно харкнув под ноги. Слева толкнул плечом орк.

Я выпал из толпы, вертясь на месте, разыскивая источник голоса и ловя косые взгляды прохожих.

Нашел!

Девушка лет двадцати, в грязных лохмотьях, босая, с бурыми волосами, сплетенными в уродливые колтуны. Стоит, обессиленно опершись о столб, и поет чистым, сильным голосом. У ног валяется пара монеток, девушка их не замечает, поет, пристально всматриваясь в прохожих.

Я знаю эту песню, знаю, зачем она поет здесь.

Клеймо на предплечье зазудело, в голове заметались полустертые воспоминания. Принятие в Орден, обряд инициации, бесконечные тренировки и карательные рейды на грешников перед лицом Закона. Убийства знати и простого отребья во имя очищения и рая на земле…

Вспомнил и падение Ордена. Мы убили брата короля за кражи из казны, насилие и последующие убийства. Сигуранца, до этого смотревшая на нас сквозь пальцы, а порой и помогавшая, взялась за дело во всю мощь. За одну страшную ночь все ячейки были вырезаны, а магистр прилюдно сожжен, обвиненный во всех смертных грехах перед лицом Света.

Спаслись единицы, лучшие из лучших, клейменные запрещенной магией и укрытые от чужих глаз. Спрятанные по одиночке, замороженные в магическом сне. Мы выжили с одним приказом: продолжать.

Эту песню пели, собранные в сырой лаборатории Орденского магика, наблюдая, как очередной брат или сестра, каменеют.

Девушка заплакала, прижавшись к столбу, толпа почти скрыла из виду, еще немного, и Сестра по ордену, потеряв всякую надежду, сольется с ней.

Разогнав воспоминания, быстро подошел к ней и обнял, сердечно прижав к груди. Тельце в руках напряглось, ладонь взметнулась к волосам. Коротко блеснул металл. Тонкий, как игла, нож, который так удобно втыкать под незащищенные ребра.

– Ты не одна.

Она вздрогнула, рука безвольно повисает вдоль тела. На глазах закипают слезы, заревела уткнулась лицом в грудь. Некоторое время утешал, но в конце концов отстранился и, отводя взгляд, растворился в толпе.

На душе, несмотря на убийство орка и унижение эльфов, поганей некуда. Мрачнее тучи зашел на постоялый двор. Хозяин недовольно, старикашка вообще редко бывает в хорошем настроении, кинул ключи от комнаты. Не глядя, поймал, поднимаясь по лестнице. Ни одна ступенька под сапогами не скрипнула.

Обернулся, почувствовав спиной томный взгляд молодой кухарки. Она, томно улыбаясь наклонилась протереть столик, выставив глубокое декольте в выгодном ракурсе. Из вежливости сделал вид поглощенного созерцания грудей, натягивающих тонкую ткань до предела, и растворился в мгле коридора. Старикашка, как всегда, экономит на светильниках.

Зайдя в комнату, накинул засов и замер, у окна раздался щелчок пальцев, вспыхнула свеча на столе. По комнате, залезая на стены, пролегли вытянутые тени.

Двое незваных гостей, один укрыт клубящейся тьмой, сидит за столом. Второй, высокий эльф, лысый, как колено, с лицом обезображенным глубокими шрамами. Сигуранца? Бред, её распустили после войны… Тогда кто?

«Проклятье!»

По лицу эльфа, из шрамов струятся тонкие тени, сливаются с чёрной, облегающей одеждой, точно паутина.

«Замечательно, в комнатёнке с магиком и теневым выродком.»

– Здравствуй, Зимородок, – подал голос, укрытый тьмой, – не беспокойся. Мы пришли сделать предложение.

«Спокойно, держи себя в руках. Все под контролем. Да ни хрена не под контролем! У меня в комнате теневик и ублюдок маг! Какой контроль?

Спокойней. Ты справишься. Всегда справлялся. Бывало и хуже.»

– Слушаю.

Сказав, медленно двинулся по стене, прикидывая, успею ли выстрелить в теневика, прежде чем он начнет действовать.

– Ты должен убить многих, очень многих…

– Я не ассасин. Если ты знаешь имя, тем более должен знать, кто я.

Смех из тьмы. Эльф морщится, неотрывно следя за мной. Догадывается о задумке? Возможно, в конце концов, мы прошли, примерно, одинаковую школу.

– Зимородок, орденский ликвидатор первого ранга. Ветеран трёх межрасовых войн, ксенофоб и немножко расист. С нестабильной психикой. Убийца высочайшего класса!

– Нет.

– Прости, что?

Голос из тьмы слегка озадачен, эльф широко улыбнулся, злобно скаля зубы. Тень в ладонях подрагивает, обретая форму кинжалов.

– Я не убийца. Вали отсюда на хрен и ушастую падаль прихвати.

«Выведи его из себя. Пусть отвлечется на гнев.»

«Знаю.»

– Да что ты себе позволяешь, че… – Грозно начинает скрытый, поднимаясь со стула, и замолк, увидев лук в моих руках.

На выстрел ушла доля секунды. С такого расстояния увернуться невозможно, а поставить барьер не хватит времени. Две стрелы пронзили тьму и со смачным звуком вонзились в стену. Укутанная тьмой фигура растворяется, распадаясь на рваные клочки черного тумана.

«Черт, проекция.»

Теневик обратился, растворившись в тенях. Вжавшись в стену, отбросил лук на кровать, вытянул из-за пояса посеребренный нож, как раз против этих выродков.

– Интанэль, прикончи придурка и отправляйся к следующей кандидатке.

Тени отозвались мерзким, звенящим эльфийским смехом. Ушастый вышагнул на освещенную часть комнаты, поманил пальцем.

– Гда лбит убвать лдей.

Отвратительный акцент и интонации, в довесок с хрипотцой на секунду выбили из колеи. Выродок широко улыбается, поигрывает черными кинжалами, говорит смотря в глаза и тщательно подбирая слова:

– Я тэбе убью и буду любить твэй труп в дыра.

«Не теряй контроль! Не поддавайся на провокации»

Короткий выпад в лицо ухожопому, эльф отбивает левой рукой, правой старается достать по ребрам. Черное лезвие чиркнуло по куртке, оставив тонкий порез. Отскочив, пружинисто оттолкнулся от стены, полуоборотом увернулся от прямой атаки в грудь. Ударил ножом в живот.

Блок.

Улыбка эльфа расширилась, обнажая розоватые дёсны, в глазах отражается перекошенное улыбкой лицо.

Кинжалы мелькают у носа, лязгают о нож, чиркают по одежде. На щеке сочится кровью длинный порез под глазом. Поведясь на ложный выпад, получил мощный пинок в колено, почти вывернувший в обратную сторону. Шипя, отскочил, выставив нож.

Секунда передышки.

Кружим по комнате, поигрывая оружием в одинаковых, полусогнутых позах, готовые к рывку. Уловив момент сцепились, как дикие коты, обмениваясь сериями быстрых ударов. Нож полоснул по запястью, лезвие ощутимо скрежетнуло по кости. Эльф с криком выронил кинжал, зажимая рану отскочил назад, оружие рассеялось клочком тени. Закрепляя успех рванулся, стараясь повалить…прямой удар ногой в живот отбросил к стене. Задыхаясь от боли и накатывающей тошноты, отвёл удар в шею подставив под кинжал свободную ладонь.

Мерзко хрястнуло, подавив вспышку боли рывком вбил нож под челюсть. Глаза эльфа закатились, из ушей и носа потекла кровь. Несколько секунд, как в зеркало, смотрел на белки, видя отражение перекошенного улыбкой лица с расширенными глазами и не узнавая себя. Рану обожгло холодом, кинжал стёк по руке черным дымом, рассеялся без следа. Зашипев, отпихнул труп, тело почти беззвучно рухнуло в центре комнаты. Рану нехорошо закололо, точно в плоть тычут тонкими иглами, по телу покатилась волна холода.

«Яд?»

Голова налилась свинцом, мысли улеглись, как сытые сомы. Пошатываясь, очертил ножом защитный круг, заперев мертвеца, расставил свечи. С трудом перевернул кровать, нужно сделать тени меньше, иначе скоро прибудут друзья-товарищи длинноухого. В оставшиеся тени бросил по щепотке соли и сев рядом с телом начал обыск, подолгу зависая на грани сознания.

Кровь разнесла яд по телу, мысли путаются, рану перевязал шелковым платком, найденным в кармане эльфа, надеюсь чистым. Яд не страшен, неофитам Ордена вырабатывали иммунитет, но вот если воспалится рана…будет очень неприятно.

В карманах эльфа нашлось разбитое в драке зеркальце, удивлённо покосился на труп, не похож на любителя прихорашиваться. Хотя, может у него был фетиш на шрамы? Следом обнаружился тугой кошель полный меди, с редким вкраплением серебряников.

«Хватит на пару недель добротного питания и ночёвок в этом клоповнике. Уже хорошо.»

Ух ты, письмо, с гербовой печатью из зелёного сургуча. Вскрыв, выругался, бумага покрыта угловатыми каракулями, лишь отдалённо похожими на буквы. Придётся навестить старого друга, но для начала нужно отдохнуть. Выбрав место подальше от трупа, завернулся в одеяло и сразу уснул.

Глава 3

Под сапогами звенит дорога из серебряных кирпичей, по бокам вздымаются стены белесого тумана. Тысячи рук тянутся из дымки, стараются ухватить за плечи скрюченными в агонии пальцами. Глухие, искаженные голоса давят на уши:

– Ты наш, Зимородок, наш, мы заберем тебя, только сойди с Пути.

Голоса сплетаются с хрипами, стонами и криками боли. Поднялся промозглый ветер, туман нехотя отступает, обнажая сотни и сотни мертвецов. Утыканных стрелами, с колотыми ранами и свёрнутыми шеями. Упершись в невидимую стену, тянут руки ко мне и изрыгают проклятья.

– Убил…лишил посмертия… Смотри… Смотри на нас! Нашим муки твоя вина! Скоро, совсем скоро мы заберём тебя!

Распихивая мертвяков, к Пути вышел здоровенный парень, лет шестнадцати, с размозженным черепом.

Моё первое убийство.

Вытянул руку указывая на меня пальцем, и все мертвецы заговорили в унисон:

– Я вырву твою душу, проклятый братоубийца! Тебя ждут вечные страдания, в сто крат хуже наших!

Глубоко внутри подняла голову ярость, зарычала скаля клыки.

– Братец, ты ради смеха убивал котят. Ты заслужил смерть, как и все вы, выродки! Такую мразь нужно убивать! Всегда и везде!

– Не тебе нас судить! – застенали призраки. – Ты человек, только богам дано…

В толпе разглядел лысого эльфа, ушастый мрачно отсалютовал двумя пальцами. Ветер затих, туман медленно вернулся на место. Впереди, на Пути, стоит девушка, в белом платье, которое не надела бы при жизни, ни за какие уговоры. Волосы рыжим водопадом покрывают плечи, на бледной коже ярко выступают веснушки.

– Проснись Зимородок.

Сердце защемило тоской, разрывая на мелкие кусочки, горло точно стальной обруч перехватил.

– Айрин…прости…

Мигнув, она появилась вплотную, почти касаясь носом лица:

– Проснись, Зимородок!

Распахнув глаза вскочил, отбросив одеяло, все чувства визжат об опасности. Комната пуста, в щель меж занавесок бьёт солнечный луч, подсвечивает вальсирующую пыль. Вместо трупа на полу чёрный студень осязаемой тени, тянет черное щупальце через крохотную брешь в круге, к тени в углу комнаты.

Две тени соприкоснулись, сгусток разом опал и исчез.

– Проклятье!

Теперь каждая Тень знает, кто убил её собрата. Неделька предстоит весёлая…проклятье, нужно найти посеребренные стрелы и свеч побольше. За окном нарастает шум просыпающегося града. Грохочет телега мусорщика, сонные вопит зазывалы о горячем хлебе в лавке.

– Горячий хлеб… – пробормотал, ощупывая трофейный кошель – пожалуй могу позволить.

Внизу старик цепко оглядел с головы до пят, спросил недовольно:

– Что за шум ночью был?

– Дурной сон, вот плата за уборку и этот день.

На стол с глухим стуком лег десяток медяков, хозяин сгрёб одним движением, пробурчал добрее:

– Ладно, жрать будешь?

– Да, пошли мальчонку к пекарю.

На стол легло ещё два медяка.

***

На полный желудок думается легче, оптимистичнее. Хотя поводов для оптимизма нет, на меня охотится Тень. В прошлые стычки за спиной стоял Орден, равная по силе организация, а теперь…проклятье, я разорюсь на свечах. Да и менять ночлег каждый раз то ещё веселье. Выхода только два: договориться или бежать из Города. Договариваться с дегенератами не буду, бежать тем более. Под ложечкой засосало от недоброго предчувствия крупной драки.

«Ладно, с Тенью разбираться вечером буду, а сейчас.»

Достав из кармана конверт, повертел перед глазами, смотря на просвет, ничего нового. Внутренний голос уговаривает ничего не делать, просто выкинуть конверт и забыть. Проблем и так хватает.

«Не собираюсь ввязываться ни в какие дела, простое любопытство, не более. Просто узнаю кто хотел убить и всё…»

Внутренний голос многозначительно хмыкнул.

***

Срезая путь пошёл через трущобы. Грязные, извилистые муравьиные норы, схожие с вывернутой наизнанку канализацией. Даже солнце здесь светит нехотя. Воздух пропитан сырой гнилью, вонью болезни и немытых тел. Иду осторожно, часто стреляя глазами на верхние этажи, местные жители имеют поганую привычку, выплёскивать нечистоты из окон.

Дорогу, выйдя из переулка, загородили два парня в заляпанной грязью, серой одежде с кучей грубых заплаток и швов. Щербато улыбаются, поигрывая длинными ножами.

– Дядь, не тот район ты выбрал для прогулок, ёба.

Один с хозяйским видом подошёл ближе, сунул нож под нос и процедил, глядя исподлобья:

– Деньги и лук, живо, а то шнобель срежу и в дупу затолкаю!

Второй почёсывает ножом висок, с дебильно наглой ухмылкой. Тяжелый вздох, вырвался из груди, как не вовремя они.

– Чё вздыхаешь, вафель?! Шмотки стягивай! Рожу располосую, кишки выпу…

Коротко ткнул юного бандита пальцем, поддевая глаз снизу-вверх. Парень взвизгнул, хватаясь за лицо, выронил нож. Подхватив левой рукой на лету, одним движением метнул в напарника.

Отброс ничего не понял, упал на спину с торчащей из глазницы рукоятью, так и не убрав дебильной ухмылки.

–…ука мы тебя щас на лоскуты порежем, Кримр вали гниду! Кримр?

Парень обернулся, держась за глаз, замер глядя на труп, испуганно охнул и медленно повернулся.

– Пожалуйста…

Схватил за уши и дёрнув вниз, со всей дури ударил коленом в нос, сочно хрустнули тонкие кости. Юный бандит свалился, захлебываясь кровью и булькающе вереща.

На душе стало легче, день только начался, а мир уже чуточку лучше. Парень замолк, перестал дёргаться, замер на грязной брусчатке нелепо раскинув ноги. Под головой растекается лужа крови, смешивается с бурой грязью.

– Интересно, он кончился от боли или захлебнулся?

Резко развернулся, бросая ладонь на рукоять ножа. В тёмном переулке стоит девушка-тень, черные губы, тени под глазами и тонкая сетка чёрных вен на лице.

– Захлебнулся. От боли не так мучительно.

– Разве? – насмешливо спросила девушка, – Я-то думала, боль мучительнее всего.

Настороженно огляделся, она одна, пальцы нервно заиграли по рукояти, как по дудке.

– От слишком сильной боли смерть становится желанной. Осознание смерти куда мучительней… Жопоухий был так дорог тебе, раз осмелилась прийти за мной днём? За час до полудня.

Девушка скривилась, сделала шаг навстречу. Плавно отступил, не смещая центр тяжести, готовый к атаке.

– Ох не смеши, Зим, Интанэль был редкостным выродком.

Какая ирония, Тень назвала кого-то выродком. Расскажи кому, засмеют.

– Я пришла выразить благодарность, от имени Тени.

– Даже так? Да вот только верится с трудом.

Она пожала плечами.

– Дело твоё, переубеждать не буду. Зим, Тень приглашает тебя в семью. Соглашайся, сможешь завязать с этим полунищенским существованием.

Покачал головой.

– Нет, я не убийца.

Тень подняла бровь, выразительно посмотрела на трупы у ног.

– Ну и кто же ты тогда?

– Мусорщик.

– О-о-о.…Ладно, замяли. Ты не пойми неправильно. Интанэль, бесил меня, так что, если нужна будет помощь, позови. Просто скажи в тень, Крисси.

– Учту.

Она начала сливаться с тенью на стене, нарочито медленно, давая мне ложное чувство безопасности.

– Постой, на кого он работал?

Голова наполовину скрылась в стене, девушка улыбнулась, сказала одними губами.

– Стань одним из нас и узнаешь всё что знает Тень.

***

Седой старик сгорбился над столом, водя острым концом пера по пергаменту. Часто сверяет написанное с раскрытым письмом в моих руках. Приговаривает шепотом:

– Интересно, очень интересно…о-го-го… Где ты достал это мальчик?

– Ты и правда хочешь знать?

Старик вздрогнул, поспешно выставил руки.

– Нееет, спасибо, просто вырвалось. У меня от твоих историй бессонница. Но шифр и правда интересный, я не уверен, но кажется тут используют один из мертвых диалектов горного народца. Дай мне недельку, и я всё прочту!

– Ну хоть печать тебе знакома?

Подслеповато щурясь, старик вгляделся в сургуч. Пришлепнул губами, почесал бороду, брови сшиблись на переносице, как два мохнатых тарана.

– Очень похожа на печать верховного мага Талиора, но он мёртв уж десяток лет. Беднягу на раскопках расплющило, хранить пришлось в закрытом гробу.

– В закрытом говоришь… а где именно?