Текст книги "Исследование о смертной казни"

Автор книги: Александр Кистяковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Лицам прочих классов предоставлено было на волю пользоваться привилегиею духовенства или оставить ее без употребления; в последнем случае суд приговаривал подсудимого к смертной казни за самое легкое преступление. Очевидно, что не могло не быть недостатка в таких случаях, в которых обвиняемый не пользовался привилегиею, хотя имел на это право; и очевидно также, что эти случаи упадали на долю неимущего человека, которому недоступно образование, а следовательно, и знание законов, особенно таких запутанных, как английские, и который не в состоянии нанять для себя защитника. Криминалисты не раз останавливались над расточительностью английских законов на смертную казнь и старались отыскать причину ее. Юлиус, известный тюрьмовед, приписывал эту жестокость влиянию норманнов, перенесших в завоеванную ими Англию свои варварские обычаи. По мнению Миттермайера, она обязана своим происхождением междоусобным войнам, политическим переворотам, перемене династий, борьбе партий. Наш покойный Богородский объяснял это явление характером англичан, чрезвычайно упорно держащихся старины и делающих перемены с величайшею медленностью. Не гораздо ли будет справедливее видеть причину этой жестокости в устройстве английского общества; те классы этого общества, в руках которых сосредоточивались управление и суд, будучи избавлены от смертной казни, легко расточали ее преступникам из других классов за мелкие вины, потому что сами не боялись когда-нибудь ей подвергнуться. И в самом деле, по мере уничтожения этой привилегии замечается юридическое и фактическое уничтожение смертной казни. Уже Блакстон жаловался на то, что присяжные, не желая посылать преступника на виселицу, давали оправдательный вердикт.

Об изъятии в России дворян от смертной казни Карамзин говорит: в XVI в. в России за что крестьянина или мещанина вешали, за то сына боярского сажали в темницу или секли батогами. Флетчер, упомянувши о разных родах смертных казней, существовавших в конце XVI столетия в России, прибавляет, что все это – только для низшего народа. Если же дворянин украдет или убьет бедного мужика, трудно, чтобы он был наказан или призван к ответу… Если сын боярский или солдат-дворянин совершит воровство или убийство, он иногда подвергается тюремному заключению, по усмотрению императора. Когда же дело очень явно, тогда его, может быть, накажут плетьми. То же самое, хотя не в такой степени, подтверждают законодательные памятники, хотя в них и не было нигде высказано общего правила об изъятии дворян от смертной казни. По Судебнику, за неправосудие и лихоимство боярин, окольничий, дворецкий, казначей, кроме взыскания в пользу истца, наказываются по усмотрению государя (а в цене что государь укажет), ст.3; дьяк за то же самое подлежит или такому же наказанию, или тюремному заключению, ст.4; подъячий подвергается торговой казни, т. е. наказанию кнутом, ст.5. Крестьяне, по грамотам на собственный суд, за неправосудие наказываются смертною казнью… «А начнут излюбленные судьи судить по посулам, то излюбленных судей казнить смертною казнью». В Уложении царя Алексея Михайловича еще более случаев такого неравенства. Так, помещик за убийство крестьян, пойманных им на разбое, лишается поместья, а крестьянин за то же самое лишается жизни. За мучительное надругательство, т. е. за отнятие руки или ноги и других членов, помещик подвергается или лишению такого же члена, или наказанию кнутом; а крестьянин – смертной казни. В некоторых законах XVIII в. замечается то же самое. В Наказе губернаторам 12 сентября 1728 г. предписывается: вешать, не отписываясь, всех крестьян, пойманных в нарушении карантинных законов; о дворянах же, виновных в этом нарушении, отписывать и ждать указа. Наконец, не должно забывать, что со второй половины XVIII в. дворяне освобождаются совершенно от телесных наказаний вообще и в частности – от наказания кнутом, которое хотя не было причислено к смертной казни, но на самом деле в большинстве случаев, по свидетельству писателя XVIII столетия князя Щербатова, оканчивалось смертию наказанного.

Так как в другой части России, находившейся под властию Польши, дворянство сложилось гораздо более кастическим образом, чем в Восточной Руси, то в законодательстве литовском гораздо резче и объемистее определено было изъятие дворян от смертной казни. По литовскому Статуту 1588 г., шляхтич за убийство простолюдина (конечно, ему неподвластного) подлежит смертной казни только тогда, когда он пойман на месте преступления, и притом если обвинение будет подтверждено присягою истца с шестью свидетелями, людей неподозрительных, честных и достойных веры, и если, сверх того, в числе этих свидетелей будут два шляхтича. При недостатке одного из этих условий шляхтич или вовсе освобождается от всякого наказания, или только приговаривается к уплате головщизны, т. е. штрафа. Далее: тогда как для обвинения шляхтича требуются почти что невозможные условия, для его оправдания закон довольствуется сравнительно ничтожною долею этих условий. Шляхтич мог очистить себя от всякого обвинения в убийстве только присягой сам-треть, т. е. присягой своей и двух свидетелей или шляхтичей, или простолюдинов, без различия. В это же самое время простолюдин за убийство лица того же самого звания наказывался смертною казнью, хотя бы он не был захвачен на месте преступления; для постановления приговора достаточно было показания двух свидетелей. Если простолюдин убивал шляхтича, наказание увеличивалось несколькими степенями, т. е. он подвергался мучительной смертной казни; за убийство же зависимым холопом своего господина преступник подлежал наказанию как за измену, т. е. четвертованию. Относительно другого преступления – грабежа – существовали подобные же законы. Для обвинения шляхтича в этом преступлении необходимо было схватить его на месте преступления; без этого условия шляхтич не подлежал суду и на принесенное обвинение не обязан был оправдываться. Но даже более: не пойманный на месте, он может требовать со стороны холопа, обвинившего его, уплаты штрафа как за нанесение раны. Только после третьего обвинения не пойманного шляхтича в этом преступлении суд приступал к исследованию, а после четвертого – истцу дозволяется присяга сам-четверт. Простолюдины же, хотя и не пойманные на этом преступлении, не освобождаются от суда и наказания. За нанесение шляхтичем раны простолюдину, виновный подвергался только платежу штрафа, количество которого было определяемо по званию обвиненного, или же тюремному заключению, если рана нанесена им была шляхтичу. За нанесение же раны шляхтичу простолюдином, сей последний лишался руки; если же виновный – зависимый холоп, то за одно поднятие руки на своего господина у него отнимали руку, за раны же и побои его казнили тяжкою смертию. За оторвание руки или другого члена у шляхтича, виновный шляхтич подвергался тоже отнятию руки, а виновный простолюдин – смертной казни. Из этого обзора литовских законов очевидно, что шляхетство было изъято от смертной казни за исключением очень редких случаев. Ибо хотя de jure шляхтич подлежал смертной казни за убийство даже простолюдина, но de facto разве в очень редких случаях он мог быть приговорен к этому наказанию; потому что при обыкновенном течении дел стечение тех многочисленных доказательств, которых требовал закон для осуждения, могло произойти разве по какому-нибудь исключительному случаю. Шляхтич оставался не наказанным и за убийство лица из своего сословия. В Польше до последних времен общегосударственная власть была так слаба и право сильного так могущественно, как это было только в Европе в период наибольшего развития феодализма. Суд, постановивший приговор над могущественным шляхтичем, не имел средств привести его в исполнение; обвиняемый в уголовном преступлении шляхтич, не хотевший подчиниться приговору суда, объявлялся только баннитом, т. е. изгнанным. Но и после этого он мог испросить охранительную грамоту у короля, которая делала его безопасным от всякого приговора. Блакстон вслед за Пуффендорфом говорит, что один польский король нашел удобным освободить от наказания за убийство все дворянство посредством декрета, который начинался следующими словами: «Nos, divini juris rigorem moderantes» – Мы, по праву божественному смягчая строгость, и пр.

Из изложенного о привилегиях вытекают следующие выводы:

1) У всех народов до образования государств преступление является личною обидою для семьи и рода, а наказание – мщением. В это время нет и не может быть равенства наказаний. Кто сильнее, тот вернее и жесточе мстит; кто богаче, тот легче может избежать кары; тут господствует право сильного и богатого, хотя и не возведенное в закон. Но и с развитием государства не исчезает это неравенство. Напротив, оно долго сохраняется, формируется и является в виде законов. Отсюда у всех народов[49]49
  В странах, низко стоящих в цивилизации: в Монголии человек, виновный за убийство с предумышлением, платит большой штраф, тогда как раб, убивший своего господина, разрезывается живой на куски; в Японии богатый человек вместо того, чтобы платить жизнью, платит деньгами. Подобное неравенство существует у негров на Золотом Берегу, – Авт.


[Закрыть] в первый период их государственной жизни существует два класса: народ, составляющий большинство, и немногочисленные дворянские роды и духовенство, представляющие меньшинство. Преступления первого класса, т. е. большинства, преследуются с поразительною жестокостию: смертная казнь и изувечение – вот наказания, которым большинство подлежит по закону. Напротив, меньшинство, в руках которого сосредоточиваются все роды власти, успевает путем закона или практики установить для себя или полное изъятие от смертной казни и других мучительных казней, родственных с первою, или же изъятие большинства случаев. Помилование, снисхождение судьи, вследствие подкупа или вследствие кастического пристрастия, бессилие власти привести в исполнение приговор над могущественным преступником парализуют действие тех малочисленных законов, которые грозят за известные преступления всем без изъятия смертною казнью, и таким образом дополняют законом установленное изъятие.

2) Такое изъятие меньшинства от смертной казни нельзя считать признаком уважения к человеческому достоинству, ни даже началом уменьшения смертных казней. Скорее, это есть проявление ненаказанности того меньшинства, которое, будучи само изъято от ужасных казней, тем с большим легкомыслием расточает их угнетаемому им большинству. Это есть признак исключительных прав и привилегий – экономических, политических и судебных – немногочисленного класса и бесправия или полубесправия и угнетения целой массы народа. При таком устройстве общества не большая или меньшая тяжесть преступления составляет мерило наказания, а принадлежность к тому или другому классу: знатность рода, богатство, положение в обществе – эти обстоятельства, которые тяжкое преступление превращают в маловажное; напротив, бедность, недостаток прав, низкое положение в обществе – это такие обстоятельства, которые из маловажной вины делают преступление, достойное смертной казни. В самом этом устройстве лежит неиссякаемый источник смертных казней и противодействие их уменьшению: меньшинство считает изъятие от смертной казни своим прирожденным правом, наградою за добродетели; не испытывая само тех ужасных казней, которые назначены для народа, оно не в состоянии оценить ни важности вины, ни всей тяжести казней; как в изъятии от смертной казни оно видит принадлежность своей породе, так в смертных казнях – средство поддержания своей власти, своих привилегий и угнетения народа. Словом, привилегия изъятия от смертной казни есть лицевая сторона другой, оборотной – рабства и крайней расточительности смертных казней: где есть первое, там должно быть и второе, – и тот исследователь никогда не ошибется, который, отыскавши в каком-нибудь обществе существование привилегии изъятия, сделает заключение о применении в этом обществе смертных казней в большем объеме. Таким образом, господство в обществе привилегий вместе с параллельно существующим рабством есть время крайней расточительности смертных казней.

3) Привилегия изъятия от смертной казни суживается и, наконец, совсем исчезает по мере развития общегосударственной власти, по мере отождествления этой последней с понятием общего блага всего народа. С постепенным уничтожением этой привилегии происходит прогрессивное уменьшение смертных казней, и уголовное право делает новый шаг по пути развития. Казни уменьшаются в том отношении, что, уравнивая всех в наказуемости, законодатель вычеркивает из списка преступления, подлежащие смертной казни, те, которые принадлежат к разряду или маловажных вин, или не так важных проступков. Само подчинение привилегированных лиц общему закону, по которому они ставятся в разряд казнимых смертью за тяжкие преступления, хотя, по-видимому, должно сопровождаться увеличением казней, но это увеличение совершенно исчезает пред упомянутым уменьшением для большинства, гораздо большим по количеству и качеству. И в то же время это подчинение одному общему закону составляет большой шаг вперед и начало для полной отмены смертной казни. Ибо только с уничтожением привилегий настает оценка преступления и определение наказаний, по существу, тех и других, и таким образом исчезают как философские, так и практические причины, задерживающие постепенное уменьшение и даже уничтожение смертных казней.

Пятая глава

Период наибольшей применяемости смертных казней во время господства общегосударственной власти. Цифра и перечень смертных преступлений по законам римским, немецким, французским и русским. Некоторые статистические данные о количестве смертных казней в этот период. Специальные причины расточительности смертных казней в этот период. Преступления государственные. Религиозные. Преступления против нравственности. До конца XVIII столетия сохраняется обычай карать смертью маловажные вины. Недостатки судопроизводства и произвол судей поддерживают высокую сумму смертных казней.

Хотя образование общегосударственной власти, в самом зачаточном виде, сопровождалось уменьшением смертных казней – что было разъяснено в предыдущих главах – но еще очень долго после этого события сама общегосударственная власть, как непосредственная наследница предыдущего порядка, держалась некоторых начал, которые естественно условливали необходимость смертной казни за многие преступления и по многим поводам. Конечно, начавшееся с прошедшего столетия решительное ограничение смертной казни совершено было тою же общегосударственною властью, которою производится и будет произведена и будущая полная отмена смертной казни. Но, во всяком случае, в период существования и развития этой власти мы замечаем время, хотя и меньшего сравнительно прошедшего, но большего относительно будущего применения смертной казни. Таким образом, предметом этой главы будет изображение максимума смертных казней в период господства государственной власти. Для выполнения этой задачи я не буду держаться строго хронологии, а только приведу некоторые данные из разных законодательств одного и того же порядка, хотя бы и разных времен.

I. Римское законодательство позднейших времен императорства представляет следующие данные относительно смертной казни. Смертная казнь посредством сожжения определяется в 24 случаях наряду с другими способами казни, как то: повешением, утоплением, бросанием на съедение зверям, залитием горла расплавленным железом. По исчислению Готофреда, на которого ссылается Голтцендорф, простая смертная казнь посредством отсечения головы мечом в кодексе Феодосия встречается в 80 случаях: исчисление это, по замечанию почтенного берлинского профессора, не обнимает всех случаев, потому что под словом «Capitalstrafe», которое встречается во многих местах этого кодекса, должно разуметь смертную казнь.

В Каролине, или уголовном кодексе Карла V, следующие преступления наказываются смертною казнью:

1) богохульство и даже вольные речи, хотя бы они не содержали ни богохульства, ни прямого нечестия, если они произнесены в третий раз;

2) лжеприсяга, на основании которой был казнен невинный;

3) нарушение клятвы при известных обстоятельствах;

4) волшебство;

5) пасквили и обидные сочинения;

6) те, которые делают фальшивую монету или ставят на ней знаки, или меняют, или приобретают и потом сбывают;

7) те, которые предоставляют свой дом для выделки;

8) подделка печатей, писем, контрактов, обязательств, реестров;

9) повторение подделки и употребления поддельных мер, весов и разных товаров;

10) подделка и ложная перестановка граничных знаков в некоторых важных случаях;

11) скотоложство;

12) содомский грех: преступление мужчины с мужчиною, женщины с женщиною;

13) кровосмешение;

14) похищение замужней женщины или девицы, хотя бы с их согласия;

15) изнасилование;

16) прелюбодеяние;

17) двоебрачие;

18) содействие со стороны мужа проституированию жены или дитяти;

19) измена;

20) поджог дома, леса, сена и т. п.;

21) воровство на большой дороге;

22) возмущение и бунт;

23) бродяжество в известных проявлениях;

24) некоторого вида угрозы;

25) отравление, хотя бы и неудачное, а также приготовление и снабжение яда для этой цели;

26) недонесение об этом в некоторых случаях;

27) детоубийство;

28) оставление дитяти в каком-нибудь месте, повлекшее за собою смерть;

29) изгнание плода как самою женщиною, так и посторонним;

30) кто сделает бесплодным мужчину или женщину;

31) медик, причинивший намеренно смерть лечением;

32) убийство, хотя бы и в гневе, и увлечении;

33) убийство господина и родственное убийство;

34) убийство в драке;

35) воровство со взломом или с оружием в руках, как бы мала ни была цена украденного;

36) воровство выше пяти дукатов;

37) простое воровство в третий раз ниже пяти дукатов;

38) воровство в поле и вообще плодов, если оно сопровождалось увеличивающими вину обстоятельствами;

39) воровство рыбы при известных отягчающих вину обстоятельствах;

40) мошенничество;

41) святотатство в самых разнообразных видах;

42) пособничество в совершении преступлений;

43) покушение на преступление;

44) содействие побегу из тюрьмы преступника или выпуск его.

Исчисленные преступления не обнимают всех родов и всех видов преступлений, за которые в XVI, XVII и отчасти XVIII в. определялась в Германии смертная казнь: так, в Каролине не упоминается о ересях, о преступлениях против разных уставов, например таможенного; о государственных преступлениях, которых считалось в это время несколько видов, в этом кодексе говорится очень кратко.

Во Франции перед революцией считалось 115 преступлений, за которые закон грозил смертною казнью. Преступления эти следующие:

1) тяжкое богохульство, по декларации Людовика XIV, 1666 г.;

2) составление сочинений против религии, по декларации Людовика XV, 1757 г.;

3) кто заставляет сочинять их, по той же декларации;

4) печатание их, там же;

5) святотатство (sacrilеge), соединенное с суеверием и нечестием, по эдикту Людовика XIV, 1682 г., ст.3;

6) святотатство с профанациею священных вещей;

7) разбитие и разрушение крестов и изображений, по эдикту Карла IX, 1561 г.;

8) всякое действие, производящее скандал и нечестивое возмущение, там же;

9) собрание еретиков с оружием в руках, по декларации 1724 г.;

10) исполнение протестантскими проповедниками своих обязанностей, там же;

11) волшебство и магия, по декларации 1682 г.;

12) убийство короля, по ордонансу Франциска I, 1513 г.;

13) покушение на личность детей королевских, там же;

14) лиги и ассоциации, по ордонансу 1562 г., 1563 г. и 1583 г.;

15) противозаконный набор войска, там же;

16) заговор, по ордонансу 1531 г.;

17) неоткрытие заговора, по ордонансу 1477 и 1534 г.;

18) вступление в переговоры с неприятелем без позволения начальника армий, там же;

19) неизвещение своего начальства о получении письма или известия от неприятельского государя или сеньора, там же;

20) сбор войск без позволения короля, по закону 1615 г.;

21) незаконные сборища под каким бы то ни было предлогом, по ордонансу Генриха III, 1487 г., и ордонансу блуасскому;

22) ношение оружия, когда носящий не состоит в гарнизоне или на службе короля, по ордонансу Франциска I, 1546 г.;

23) содействие тем, которые носят, там же;

24) дезертирство, ордонанс Франциска I, 1534 г.;

25) запас оружия для пехоты и конницы, ордонанс Людовика XIII, 1629 г.;

26) покупка без позволения пороху, свинцу, фитилей больше, чем нужно для необходимого обихода своего дома, там же;

27) литье без позволения, удерживание или имение у себя пушек и других орудий каких бы то ни было калибров, там же;

28) укрепление крепостей или овладение теми, которые уже укреплены, там же;

29) подделка монеты, имеющей курс, по ордонансам Людовика IX, 1262 г., Филиппа III, 1273 г., Генриха IV, 1599 г., Людовика XV, декларация 1726 г.;

30) содействие выпуску подделанной монеты или ввозу ее в королевство, эдикт Людовика XV, 1718, декларация 1726 г.;

31) обрезывание экю и другой золотой или серебряной монеты, ордонанс Франциска I, 1536 г. и 1540 г.;

32) покупка этих обрезков, ордонанс Генриха IV, 1599 г.;

33) несдача монетными работниками монеты по весу и пробе, ордананс Генриха IV, 1599 г.;

34) получатели и плательщики, которые заведомо распространяют фальшивые монеты, ордонанс Генриха IV, 1599 г., декларация Людовика XV, 1726 г.;

35) менялы, которые не исполнят известных формальностей при покупке золотой и серебряной монеты, ордонанс орлеанский;

36) вывоз из королевства золота и серебра больше того количества, которое необходимо для путешествия, декларация Людовика XV, 1726 г.;

37) доставление золота и серебра фальшивым монетчикам;

38) слесаря, кузнецы и другие мастера железных изделий, которые выделывают инструменты и орудия, служащие для монеты, хотя бы употребление их было им неизвестно, декларация Людовика XV, 1726 г.;

39) те, которые выделывают штемпеля и другие орудия, годные для фабрикации монеты без позволения монетного чиновника, там же;

40) извозчики, которые заведомо перевозят инструменты, служащие для выделки монеты, не давши знать генеральному прокурору или интенданту, там же;

41) сборщики общих и частных доходов, имеющие в руках своих государственные имущества, если они растратят больше 3 тысяч ливров, Людовик XIV, 1690 г.;

42) казначеи, сборщики и другие приставы, которые похищают казенный деньги или употребляют их в свою пользу, декларация Людовика XIV, 1701 г.;

43) лихоимство при известных обстоятельствах;

44) оскорбление судей, судебных чиновников, экзекуторов, приставов во время отправления ими судебных обязанностей, ордонанс Мулен и блуасский;

45) принятие и скрытие в своем доме осужденного на смерть, ордонанс Франциска II, 1559 г.;

46) взлом тюрем в некоторых случаях;

47) убийство в засаде, ордонанс Генриха II, 1547 г.;

48) сопутствие убийцам, под каким бы то ни было предлогом, ордонанс блуасский;

49) одно приготовление убить, хотя бы оно не сопровождалось даже никакими последствиями, ордонанс блуасский, ордонанс 1670 г.;

50) воровство на большой дороге, ордонанс Франциска I, 1534 г.;

51) воровство со взломом в домах;

52) домашнее воровство, ордонанс Людовика IX, 1270 г., декларация Людовика XV, 1724 г.;

53) воровство в королевских домах, как бы цена украденной вещи ни была ничтожна, декларация Людовика XIV, 1677 г.;

54) воровство в монетном дворе, декларация Людовика XV, 1724 г.;

55) воровство в церкви и сообщничество по этому воровству;

56) сопутствие ворам, учреждение Людовика IX;

57) скрытие украденных вещей, когда само воровство наказывается смертною казнью;

58) воровство ночью с оружием;

59) в некоторых случаях воровство ночное с лестницею;

60) воровство с поддельными ключами;

61) воровство морское, смотря по обстоятельствам;

62) изуродование себя галерником, декларация Людовика XIV, 1677 г.;

63) отравление, последовала ли от того смерть или нет, эдикт Людовика XIV, 1682 г.;

64) составление и раздача яда для отравления;

65) знание о просьбе или даче яда и недонесение генерал-прокурору или его субституту, смотря по обстоятельствам и требованиям случая;

66) дуэль, ордонанс Карла IX, 1566 г., ордонанс Людовика XIV, 1679 г., эдикт Людовика XV, 1723 г.;

67) поджог;

68) отцеубийство;

69) кровосмешение в прямой линии;

70) духовное кровосмешение;

71) похищение, декларация Людовика XIII, 1639 г.;

72) изнасилование;

73) обольщение, смотря по обстоятельствам, ордонанс блуасский;

74) лишение свободы девиц в силу lettres de cachet, с тем чтобы жениться или заставить выйти замуж, без согласия родителей, пап-опекунов, ордонанс орлеансний, ордонанс блуасский;

75) принуждение сеньорами своих подданных или других выдавать своих дочерей замуж, ордонанс блуасский;

76) скрытие беременности, эдикт Генриха II, 1566 г.;

77) изгнание плода;

78) преступление против природы;

79) предумышленное насилие;

80) злостное банкротство, эдикт Генриха IV, 1607 г., ордонанс Людовика XIV, 1673 г.;

81) монополия на пшеницу;

82) подлог в отправлении общественной должности, эдикт Людовика XIV, 1680 г.;

83) подделка канцелярских бумаг, печатей;

84) подделка подписи государственных секретарей, декларация Людовика XIV, 1699 г.;

85) подделка, ложное составление, изменение ордонансов или бумаг королевского казначейства и других бумаг королевских или государственных, декларация Людовика XV, 1720 г.;

86) подделка бумаг, относящихся до сборщиков податей, казначеев и т. д.;

87) люди финансовые, какого бы состояния они ни были, которые подделывают квитанции, отчеты и т. п., Франциск I, эдикт 1532 г.;

88) ложное упоминание контроля в актах, декларация 1754 г. Людовика XV;

89) подделка штемпелей откупщиков, декларация Людовика XV, 1724 г.;

90) злоупотребления штемпелями для контрамарок, выделка их, паяние и приложение к золотым и серебряным работам, которые не были представлены, испытаны и заклеймены в бюро общинных домов, декларация Людовика XV, 1739 г.;

91) ложное свидетельство, последствием которого было осуждение на смерть невинного, ордонанс Франциска I, 1531 г.;

92) ввоз табака, ситцев посредством контрабанды шайкою не менее пяти, с оружием в руках, декларация Людовика XV, 1739 г.;

93) стачка служителей с контрабандистами;

94) насилие контрабандистов против стражи;

95) если чиновники уличены в контрабанде соли или в участии в контрабанде, ордонанс Людовика XIV, 1680 г.;

96) продажа соли чиновниками, имеющими надзор за амбарами и складами;

97) контрабанда солью с оружием и шайкою, в числе пяти, ордонанс Людовика XIV, декларация 1704 г.;

98) печатание и сбыт книг без испрошения в установленной форме позволения, ордонанс Карла IX, 1563 г., декларация Людовика XIII, 1626 г.;

99) хозяин, уличенный в том, что он отдал свой корабль неприятелю, ордонанс Людовика XIV, 1681 г.;

100) хозяин, уличенный в том, что он злонамеренно посадил свой корабль на мель или способствовал его погибели;

101) матросы или пассажиры, которые произведут какую-нибудь смуту при отправлении на корабле католического богослужения;

102) письмоводитель, который запишет в свой реестр что-нибудь противное истине;

103) матрос, который злонамеренно способствует погибели судна;

104) лоцманы, виновные в том же преступлении;

105) матрос или кто другой, который произведет течь напитков или порчу хлеба;

106) кто способствует течи на корабле;

107) возбуждение к возмущению с целью прекратить путешествие;

108) нанесение удара начальнику с оружием в руках;

109) арест капитанов кораблей, принадлежащих подданным или союзникам, в то время как спущен был флаг и представлены фрахтовые бумаги или полисы, и взятие какой-нибудь вещи;

110) потопление взятых кораблей;

111) высадка пленников на острова или отдаленные берега, чтобы скрыть приз;

112) воровство снастей и корабельных снарядов, если из-за этого случится погибель корабля или смерть человека;

113) зажжение ночью фальшивых огней на морских берегах и опасных местах, чтобы привлечь и погубить судно;

114) покушение на жизнь и собственность потерпевших кораблекрушение;

115) солдаты, которые нападают на потерпевших кораблекрушение.

В Англии количество преступлений, за которые закон угрожал смертною казнью, было еще больше. По свидетельству Блакстона (1765 г.), в его время было 160 преступлений, подлежавших безусловно смертной казни, т. е. на эти преступления не распространялась привилегия духовенства. Еще в первой четверти нынешнего столетия количество смертных преступлений простиралось, по счету одних – до 150; по счету других – до 223; а по счету третьих – до 240; а если принимать исчисление немецкого тюрьмоведа Юлиуса, который свел в одну сумму всю массу смертных случаев, встречающихся в статутах, то оно доходит до 6 тыс. 789. Не имея возможности передать весь длинный список этих преступлений, я укажу на некоторые, которые могут характеризовать расточительность прежнего английского законодательства на смертные казни. Так, смертью наказывались:

1) злонамеренная порубка или уничтожение дерев;

2) злонамеренное увечье животных;

3) всякий, кто найден был вооруженным в лесу или на дровосеках, или в зверинце, или на дороге, или при воровстве дичи;

4) воровство выше одного шиллинга, если оно совершено в церкви, часовне или в лавке во время ярмарки, или, наконец, в частном доме, со взломом или испугом живущих в нем;

5) каждое мошенничество, совершенное над человеком в сонном состоянии или бодрственном, но так, что он не мог заметить;

6) воровство в лавке в обыкновенное время пяти шиллингов;

7) в жилом строении – 40 и больше шиллингов;

8) воровство лошадей, скота и овец;

9) воровство писем;

10) воровство на мануфактурах льна;

11) злонамеренное банкротство;

12) разрушение башен;

13) угрозы на письме;

14) побег преступников;

15) содомский грех;

16) скотоложство;

17) подделка монеты;

18) содействие этой подделке;

19) продажа, покупка и имение у себя инструментов для подделки и вывоз их из монетного двора;

20) окрашивание и подделка серебряной монеты в золотую или сообщение медной монете вида серебряной;

21) подделка печатей, штемпелей, банковых билетов, всяких публичных бумаг и документов.

В Уложении царя Алексея Михайловича содержится 54 вида преступлений, за которые положена смертная казнь. В Воинском уставе это число доходит до 100; правда, большая часть из них принадлежит к специальным военным преступлениям, но зато в этом Уставе нет некоторых из тех видов общих преступлений, которые исчислены в Уложении. В Уложении смертная казнь положена за продажу, держание и употребление табаку; законы Петра грозят смертною казнью: за нерадение и медленность в гоньбе почты, Указ 1701 г.; за срубку одного дуба в заповедных лесах, Указ 1703 г. Число смертных преступлений по Литовскому статуту третьей редакции доходит до 120, не считая тех преступлений, которые подлежали смертной казни по церковным законам. Конечно, легко заметить из приведенного перечня смертных преступлений, что очень большие цифры их главным образом происходят от специализации преступлений и перечисления самых дробных видов и даже отдельных случаев; между тем как нынешние кодексы исчисляют крупные виды смертных преступлений. Но это обстоятельство не изменяет сущности того положения, что число этих преступлений в этот период было громадно.