Текст книги "Там алеет заря 3 (СИ)"

Автор книги: Александр Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

22 июня перед блокированием Порт-Артура с суши в крепость пришёл эшелон с новым боевым дирижаблем. Слава Богу, успели. Теперь по крайней мере собирать его будут спокойно в условиях ангара. А вот применение... Что-то не везёт конкретно порт-артурским дирижаблями! За систему охраны аэродрома теперь отвечает адмирал Алексеев с генералом Смирновым. Пусть думают, как это сделать так, чтоб с "Беркутом" не случилось также как с "Орланом".

По служебной надобности Агренев зашел в штаб флота, где Николай Илларионович принял князя приветливо, приказав подать чаю. Обсудив возможные сроки новой операции по бомбардировке Японии два военачальника, а ныне Агренев как-никак пребывал в ранге генерала воздушного флота, пусть и состоящего пока всего из нескольких воздушных судов, Александру удалось разговорить Скрыдлова. На вопрос, когда же стоит ждать выхода из Петербурга третьей Тихоокеанской эскадры, адмирал ответил, что по его мнению выход отряд состоится никак не ранее середины августа. По его источникам на кораблях исправляют последние недочеты и недоделки. Но вот команды кораблей пока составляют пёструю картину. Личный состав надергали с Черноморского и Балтийского флотов, а частью призвали из запаса и флотского экипажа. Поэтому хоть большинство из команды люди в целом опытные, но корабли то новые. А многое на них экипажу может быть вообще в диковинку. Поэтому необходимы боевая учеба и слаживание. И не важно, что многие уже прописались на кораблях ещё с конца прошлого года и принимали участие в достройке. Но главным удивлением для князя стало то, что корабли похоже пойдут через Суэцкий канал. Скрыдлов даже не понял вопроса, когда Александр посетовал на слишком длинный путь вокруг Африки. Нет, отвечал адмирал, 4 броненосца и 2 крейсера спроектированы специально по программе "Для нужд Дальнего Востока", а потому их осадка допускает проход каналом, хоть и с небольшим запасом угля. Да, англичане наверняка потреплют нервы, но демонстративно нарушать Статус канала перед мощными боевыми кораблями – это врядли. Не выжили же они из ума, чтоб решаться на авантюру из-за каких-то японцев, пусть те будут хоть трижды их союзники. Напакостить по мнению Николая Илларионовича англичане могут, но не в канале. Суэцкий канал – это кровеносная артерия Британской империи. Если в канале по какой-то причине сядет на мель тот же броненосец, то именно британцы первыми понесутся его оттуда вытаскивать. Закупорка канала для них как нож острый к горлу. А может до этого вообще не дойдёт, и японцы сами запросят мира раньше. Вот разблокируют в Порт-Артуре проход, и у японской армии сразу начнутся огромные проблемы... На нынешний момент по мнению Скрыдлова 1-я эскадра уже сильнее эскадры Того. И крейсерский отряд Камимура не слишком хороший помощник Того в эскадренном сражении. А нужно будет, и 2-я Тихоокеанская эскадра к Порт-Артуру придёт. Что тогда делать японцам, он даже не представляет. Ну да это их дело. Никто их нападать на Россию не заставлял. Так что получат то, что заслужили. О южноамериканских кораблях Александр упомянуть не стал. Да и все равно ещё пока про них нет никакой достоверной информации.

От Скрыдлова Агренев вернулся в свою владивостокскую резиденцию к девяти часам вечера. Есть не хотелось, а чаем его и так в штабе флота упоили. Походив по дому, князь вздохнул, подошел к массивному сейфу и достал из него документы, над которыми он начал работать ещё в апреле. Эту ношу Александр взвалил на себя сам. Собственно документа было три. Один – проект антимонопольного законодательства, второй – намётки того, что неплохо было бы осуществить и построить в Империи в ближайшие годы при помощи или за счёт казны. А третий – про некоторую корректировку банковского законодательства. Если говорить об антимонопольном документе, то одно дело, когда он просто капает на мозги Михаилу о засилии иностранных компаний в Империи в отдельных отраслях, и совсем другое дело – составленный проект закона с мотивировочной частью. В соответствии с этим антимонопольным документом в стратегических областях экономики не могло быть монополий подобных "Продметаллу", "Продуглю" или "Продвагону". Первые две монополии создали для себя именно иностранные компании, не довольные предполагаемым падением прибылей во время кризиса. Да и вообще монополии для страны – зло, которое должно быть искоренено. Территория Империи делилась в документе на экономические районы, в которых также не должно было быть ни одной компании или объединения, которое контролировало бы более трети рынка в некоторых важных сферах. Да, имелись естественные монополии типа его медной отрасли на Урале, которые по-хорошему нельзя было поделить естественным путём. В этом случае государство должно было назначать предельные цены, выше которых крупным оптом не могла продаваться их продукция внутри страны. Эти цены должны были примерно соответствовать ценам на мировом рынке с учётом доставки означенных товаров в Россию. Единственно, где и когда дозволялось образование монополии, – это для захвата какого-то внешнего рынка или его части. Но пока такое было делом чисто теоретическим и ориентированным в будущее. Хотя те же русские сахарозаводчики вполне могли бы организовать подобный синдикат для работы на внешнем рынке. Однако относить выделку сахара к стратегическим отраслям по мнению князя пока не имело смысла. А в радикальном варианте, который наверняка будет отвергнут, все иностранные предприятия, производящие продукцию внутри страны, рассматривались чохом как один монополист, за которым нужен глаз да глаз. Если иностранцы на том же юге страны контролируют более половины добычи угля и выработки металла, то это явно не нормально! И значит с одной стороны их следует несколько притормозить, чтоб Империя не попала в полную независимость от хозяев этих предприятий, а с другой создать условия для развития добычи угля и производства черного металла за счёт русских капиталов. Причём желательно в тех же регионах. То есть в Южном экономическом регионе, если говорить об угле и чугуне.

Имелись у князя мысли насчёт уравнивания возможностей иностранных и отечественных предпринимателей. Дело в том, что по нынешнему законодательству формально русские и иностранные предприниматели находились в России в равных условиях, но фактически выходило, что иностранцы в России пребывали в выигрышном положении. Действуя в России, они могли получить у себя на родине более дешёвые и более длинные кредиты. Причем доступ к этим кредитам для иностранцев был явно проще, чем для русских. Организовать акционерное общество в России и, скажем, во Франции – это две большие разницы. В Империи это было сделать намного дольше и труднее. При возникновении проблем иностранцы сразу бежали к своим дипломатам, дабы те походатайствовали за них перед русской властью, а наши ... Ну, тут понятно. Были и иные различия в возможностях. В связи со всем этим было неплохо бы ввести некоторый небольшой налог на иностранные АО, тем более, что казне дополнительные суммы налогов явно не помешают. Но имелись к этому и свои препятствия. Да и захочет ли Коковцев, вводя подобный налог, портить отношения с иностранными инвесторами?

Следовало по возможности также подправить и банковское законодательство. Русские банки в погоне за дополнительными капиталами повадились размещать дополнительные выпуски своих акций на европейских рынках. Эти акции с удовольствием скупались крупными западными банками и компаниями, которые через эти акции и через предоставленные иностранными банкам кредиты начинали подбираться к управлению русскими деньгами. Ведь бредовая же выходит ситуация! Казна и банки занимают в той же Франции сотни миллионов и при этом теряют контроль за накоплениями граждан внутри страны. На один вложенный рубль французы получали контроль над пятью или более рублями внутренних сбережений. И если европейцы ещё не развернулись вовсю на русском рынке, так это только потому, что они пока приспосабливаются к его особенностям. Да и бывшего Министра финансов господина Витте очень хотелось бы расспросить с пристрастием, сколько он получил от французов за такое "послабление" иностранному капиталу, и от кого конкретно. Вообще в Империи сложилась практика, что крупных банков в стране было ровно 29. Почему именно такая цифра, Александру было не очень понятно. Как только какой-то банк по размерам капитала достигал определённой величины, ему сразу же поступало предложение от Минфина объединиться с другим крупным банком из уже имевшихся 29. И отказываться от предложения не рекомендовалось. В начале прошлого года его банк "Русский капитал" тоже, видимо, достиг этой определённой планки, потому как в феврале того же года последовало предложение от Витте объединиться с каким-то другим крупным банком. Но потом господина Витте сняли с должности, а новый министр финансов Коковцев и его подчиненные по каким-то причинам не напоминали о необходимости объединения. Сливать банк с каким-то сторонним банком Александр не хотел категорически. Он не для того преобразовал свою банковскую контору в банк, чтобы "светить" собственные операции перед чужим дядей. Князь скорее бы пошел бы не на объединение с кем, то просто разделил банк на два. Но поскольку никто последний год не напоминал о необходимости слияния, то "Русский капитал" пока работал в обычном режиме. Так что крупных банков в настоящее время в России похоже стало в стране 30.

Следующий день Агренев провёл на аэродроме в подготовке очередного налета на Японию. Возвратился во Владивосток Александр вместе с Костовичем часам к четырем пополудни. А потом по телефону позвонил из штаба флота адьютант Скрыдлова и сообщил, что операцию вероятно придется отложить. У 2-й Тихоокеанской эскадры случилось ЧП. Недалеко от бухты Посьета в условиях плохой видимости вылетел на камни безбронный крейсер "Бриллиант", на котором выходил в море заместитель Скрыдлова контр-адмирал Рейценштейн и генерал-губернатор Субботич.

Через три дня ледокол " Надёжный" привёл буксире во Владивосток аварийный "Бриллиант". По одному виду крейсера, у которого вода при движении на буксире немного не заливала 120мм орудие на баке, было понятно, что в море теперь он выйдет явно не скоро.

–

Первый морской лорд Великобритании Уолтер Талбот Керр сегодня пребывал в недобром расположении духа. Не далее как вчера его вызывал к себе Премьер-министр граф Бальфур и сообщил, что Королевскому флоту придётся на время расстаться с двумя новыми крейсерами. То, что в Аргентине и Чили идут переговоры о продаже Японии четырех броненосных крейсеров лорд Керр знал. С чилийцами уже все было согласовано, в Аргентине же сделка затягивалась, а потом и вовсе все развалилось. Видимо кто-то, кому совсем этого не положено было знать, прознал про неё. 2 июля в Буэнос-Айросе одна из газет вышла с передовицей «Почём Аргентина для Британии?» Статью на следующий день перепечатали ещё несколько газет и скандал начал разрастаться. Недовольные нашлись и в самой правящей партии, а оппозиция вообще начала обвинять власти в продаже родины. В итоге на четвёртый день Президент Аргентины не нашёл ничего лучшего как заявить, что о сделке ему ничего не известно, и никаких продаж аргентинских боевых кораблей воюющей стране он не допустит. Хотя с другой стороны его тоже можно понять. У него на носу выборы. После такого поворота заартачились уже чилийцы. Причём произошло это уже после того, как два их броненосных крейсера покинули свою базу и взяли курс на Панаму. В итоге дипломаты вынуждены были действовать в цейтноте. Условия сделки полетели к дьяволу, и чилийцам пришлось пообещать предоставить в бесплатную аренду два броненосных крейсера до той поры, пока они не построят на британских верфях замену своим бывшим крейсерам «Эсмеральда» и «О'Хиггинс». Причём все это было сделано без согласования с Королевским флотом, то есть с Первым морским лордом. И как раз это возмутило лорда Керра больше всего. Его кораблями распоряжаются какие-то сухопутные штафирки! Да что они в этом понимают? Предоставление новых броненосных крейсеров, построенных для Королевского флота и по его стандартам, в аренду другой стране – это дело, знаете ли, крайне возмутительное! Часть секретов может, да что там может, точно уплывет в чужие руки.

Впрочем нельзя не отметить и изобретательность сотрудников Форрен офис. В качестве посредника для столь сомнительной сделки дипломаты избрали бывшую провинцию Колумбии, которая с недавних пор стала как бы независимой страной, хотя фактически была протекторатом САСШ. Тем самым Северо-Американские штаты пристегивались к сделке и формально несли за неё даже большую ответственность нежели Британия, которая все это организовала. В панамском порту крейсера должны последовательно сменить флаги сначала на панамские, а потом на японские. Там же корабли должны принять японские экипажи. А часть чилийского экипажа должна идти в Японию, по пути обучая японских военных моряков. Вообще САСШ, как и Британия, были крайне недовольны ходом войны между Россией и Японией, и вообще усилением России на Крайнем востоке Азии, а потому дали согласие на подключение Панамы к сделке. До Японии лорду Керру не было вообще никакого дела, но политика Империи и обстановка требовала, чтобы русские и японцы утопили друг у друга как можно больше кораблей. И как можно больше разбили друг у друга прочей посуды. Однако война с самого начала пошла совсем не так, как задумывалось. Разведка сообщала, что скоро русские похоже разблокируют проход на внутренний рейд Порт-Артура, и тогда японцам на море и на суше придётся туго. Японцы на днях попытались ещё раз провести брандерную атаку на Порт-Артур, но только бездарно потеряли 5 брандеров, ничего не добившись. А интересы Империи совсем не предполагали возможность победы русских в этой войне. Останавливать конфликт с помощью внешнего вмешательства, как, например, это было сделано в последней русско-турецкой войне, пока было рано. Потому и возник проект продажи южноамериканских боевых кораблей Японии в обход нейтралитета этих стран. Но два дополнительных броненосных крейсера для Японии – это слишком мало для восстановления равновесия. Да и решение откровенно запоздало. Вот только иных вариантов, где взять ещё кораблей пока больше не проглядывалось. А без контроля моря Япония не сможет вести войну на континенте. Получался замкнутый круг. Некоторое время назад в определённых кругах даже пошли разговоры о том, что в составе Королевского флота накопилось немало разных неудачных кораблей, которые неплохо было бы сбыть с прибылью, пока имеется такая возможность. Тем более, что необходимо было наконец поставить Россию на место. А то слишком много долгов за ней накопилось. Давно нужно было посчитаться с русскими за Порт-Артур, который должен был стать второй английской военно-морской базой Китайской станции, а стал русской. За поддержку буров. За Персию с Афганистаном. И за излишние потери на Тибете, где русские поставили правителю Лхасы небольшую партию новых винтовок и пару пулеметов, два месяца терроризировавших наступающий на местных сепаратистов индо-британский отряд, в задачи которого входило установление свободы торговли между Индией и Китаем через горные перевалы. Мало того, теперь судя по всему тамошний духовный лидер, Лама, сбежал перед самым захватом города из Лхасы. И имелись некоторые данные, что возможно направился он в Россию, потому как больше по-хорошему ему бежать было некуда. А высший представитель духовенства одной из основных религий Британской Индии в руках извечного неприятеля – что может быть хуже? Но потом Его Королевское Величество Эдуард VII однозначно дал понять, что окончательно портить подобным образом связи с Россией не в интересах Империи. Поэтому такой вариант отпал. Похоже в самых высших кругах склонились к более изящному, но более длительному варианту, предполагавшему решение проблем Германии и России вместе. Русско-японская война предполагала изначально два варианта. Если не удастся в этой войне серьёзно ослабить обе стороны, то вступал в действие второй вариант. Вариант дружбы с Россией, которую следовало за некоторые подачки и кредиты с помощью Франции заставить действовать в интересах Британии, а потом с её и французской помощью разобраться с набирающей вес Германией. Тогда вне зависимости от результата европейской войны как минимум Россия оказывалась бы должна Британии огромные деньги и лишалась бы возможности проводить независимую политику. При этом Британия получала бы свободный доступ к русскому рынку и к русским недрам. Но все это пока было далекой перспективой. А сегодня из Сантьяго пришла шифровка о том, что предварительно хотят построить чилийцы на британских верфях. Прочитав шифровку лорд Керр злорадно улыбнулся. Теперь умникам из Форрен офис придётся похоже решать очередную проблему. Чилийские адмиралы опять вернулись к концепции двух построенных для Чили на верфях Армстронга и Виккерса броненосных кораблей, которые Чили так и не получила. И из которых на настоящий момент остался только один – "Икома". Единственное, что будущие заказчики желали изменить – это улучшить противоминную защиту, чтобы дорогой корабль не шёл ко дну всего лишь от одной морской мины. Теперь дипломатам придётся как-то приводить чилийцев в чувство, чтобы они не заказывали к постройке такой зубастый корабль. В противном случае в Южной Америке опять возникнет открытое военно-морское соперничество между Аргентиной и Чили, что не выгодно ни Британии, ни её Первому морскому лорду.

–

Начало июля в этом году выдалось в Москве особо жарким. В три часа пополудни из установившейся у здания «Издательского дома И.Д. Сытина» брички вылез солидный пассажир, расплатился с извозчиком и полез в карман за платком. Жарко! Утерев от пота лицо, недавний пассажир конного экипажа с явным неодобрением посмотрел на протарахтевший по противоположной стороне улицы несуразный самобеглый аппарат явно французской конструкторской школы и неизвестной ему марки. Покупают же люди... всякий хлам. Будто в Империи автомобилей не делают! То ли дело его Волга-22. Правда вчера с ней случилась незадача, поэтому и пришлось ехать на извозчике. Солидный господин развернулся, вошёл в здание и начал подниматься по ступенькам на второй этаж. Человеком этим был Николай Михайлович Красильников. В приемной он не задержался, а сразу прошёл в гостеприимно открытую секретарем хозяина кабинета дверь. Навстречу дорогому гостю из-за стола с широкой улыбкой поднялся Сытин, хозяин и управляющий самой большой издательской империи России.

– Здравствуйте, Иван Дмитриевич, – приветствовал хозяина посетитель.

– И вам здравствовать, Николай Михайлович! Давненько вы ко мне не заглядывали. Все курьеров засылаете, да порученцев.

Они обменялись крепким рукопожатием. Естественно дорогому гостю был предложен чай или что покрепче. Хозяин и посетитель кратенько обсудили здоровье близких и знакомых. А потом Сытин вдруг вспомнил.

– А ведь знаете, дорогой Николай Михайлович, дюжину лет назад вы вот также первый раз появились в моих владениях с неким предложением.., – и Сытин сделал жест руками, охватывающий то ли его кабинет, то ли вообще все здание.

Красильников улыбнулся:

– Да, было дело. Впрочем в то время и место было другое, не столь солидное, да и вы не были столь важным господином.

– Ой, да бросьте! Не нужно прикидываться бедным родственником! – засмеялся Иван Дмитриевич и протестующе замахал руками. – Можно подумать вы с тех пор серьезно не поднялись и не заведуете немалым количеством всякого разного в центре России.

– Действительно, – проговорил Красильников и полез в карман за платком.

Тот визит к Сытину серьезно изменил его судьбу. Двенадцать лет назад он был главой небольшого, но крепкого торгового дома. И намеревался стать посредником при закупках хлопка для Российской оружейной компании. Посредником он таки стал, но не надолго. Оказалось, что РОК и прочие компании князя Агренева не только сами могут закупать у производителей хлопок и всякое прочее, но и сами его ввозять из обоих Америк и Азии дешевле, чем это может сделать удачливый вичугский купец. А потом ... Видимо сказалось, что Красильниковы хоть и входили в ряд почтенных московских купцов, но держались всегда от прочих несколько отстранённо, обладая при этом неплохой деловой хваткой, связями и разумностью. А потом постепенно он как-то сделался своим для Агреневского Концерна. Ему доверили сначала операции со льном внутри страны, коего во множестве скупали хозяйства князя в верхневолжских губерниях. Затем он сам настоял, что имея дело с такими объемами грех его просто так продавать на сторону и не делать из него тканей. Так у Концерна появилась крупная акционерная льняная фабрика в Костромской губернии, а вслед за ней еще фабрика искусственного шелка в Нижнем Новгороде. А вот потом и Николаю Михайловичу и Концерну выпала удача. Один немчик из частично обрусевших построил под Москвой собственную химическую фабрику по выделке красок для полотна. Но вот со сбытом у него были большие проблемы, причем чем дальше, тем больше. Соперничество между производителями ткани в московском регионе было очень сильным, а потому доходило до парадоксов. Главным делом немчика было ткацкое, а из-за этого его конкуренты на рынке тканей особенно из таких же как он немцев отказывались от покупки красок у него, предпочитая выписывать красители из Германии. И владелец, намучавшись, решил химическую фабрику продать. Николай Михайлович и сам облизывался на подобное приобретение, но в тот момент у него не было ни средств на покупку, ни уверенности в том, что ему удастся выгодно закупать химическое сырьё и полуфабрикаты для фабрики, ни в том, что ему вообще эту фабрику продадут. С вопросом о том, что неплохо было бы приобрести это производство, он пришёл к Долгину. И вот здесь люди Агренева проявили мгновенную реакцию. Оказалось, что для концерна важна даже не сама фабрика как таковая, а то, что на неё оформлены лицензии на выделку ряда анилиновых и прочих красок. Немецкие химические концерны были впереди планеты всей и всячески старались не продавать подобные лицензии на сторону. Более того, сама фабрика работала на привозном германском анилине и прочих импортных полуфабрикатах. Покупку оформили всего за неделю, причём переплатив пятую часть от цены, которую предлагала германская BASF. Так в Агреневской империи появилась химия красок и красителей, а Красильников неожиданно для себя стал директором этой фабрики, ну и, конечно, владельцем некоторого пакета ее акций. BASF сначала попыталась оспорить сделку, а потом немецкая община увела с завода всех немецких химиков и инженеров. К тому же фабрике начали отказывать в продаже полуфабрикатов. Но тщетно. Место немцев заняли русские из тех, кто уже работал на фабрике и тех, кто был срочно туда переведен из других мест. А поставки химии наладили из других источников. Из-за кадровой чехарды и срывов поставок производство лихорадило всего месяцев пять, а потом постепенно она начала выдавать продукции намного больше, чем при прежнем владельце. Со временем полуфабрикаты пошли отечественной выделки, а часть их начали выделывать прям на самой фабрике. Пару лет назад в Нижнем Новгороде поставили ещё одну химическую фабрику со значительно большим объёмом выработки. Да и всякую прочую химию на ней производили в большем ассортименте. И все это было в основном для красильного и отбеливающего производства. Вопросы со сбытом также удалось решить вполне приемлимо несмотря на то, что германцы при любом удобном случае пытались вставлять палки в колёса. Не важно, что местные немцы так до сих пор и не покупали красители у Концерна. Зато русские потребители брали их хорошо. А сам Красильников вообще стал смотрящим Концерна над производством всей химии, связанной с текстильной промышленностью в Центральном экономическом районе. Это помимо того, что он остался заведующим текстильным делом Концерна, и естественно главой собственного торгового дома. Прилепившись таким образом к Концерну, его торговый дом кроме всего прочего получил доступ к огромной сбытовой сети князя. А качеством его ткани всегда отличались в выгодную сторону. Так что дела его шли превосходно, и Николай Михайлович уже обдумывал, как бы ему построить и себе новую фабрику льняных тканей. А вот немцу-продавцу не повезло. Немецкая община постепенно сделала его чуть ли не изгоем, клан Вогау отлучил от кредитов и поддержки. Оттого дела у него стали идти все хуже и хуже. В итоге немчик продал свою хлопчатобумажную фабрику Морозовым, а сам уехал искать счастья в Америке. Вот так отреагировали германские химические концерны и московская немецкая община на то, что кто-то посмел нарушить монопольное положение немецкой химии красителей в России.

– Что-то я задумался, – отойдя от воспоминаний произнёс Красильников, – вы уж простите Бога ради!

– Да ништо! И самому есть, что вспомнить. Столько всего за эти годы удалось наворотить! – улыбнулся понимающе Сытин.

Разговор пришлось ненадолго прервать, поскольку секретарь подал чаю, крендельков и конфет. Угостившись и продолжая неторопливый разговор, Красильников подобрался к цели своего визита.

– Дело, уважаемый Иван Дмитриевич, у меня к вам непростое. Как говорит Александр Яковлевич, вы являетесь чуть ли не повелителем немалой части умов населения Империи. То бишь можете влиять на умы и настроения людей. И будто бы даже можете создавать из ничего спрос на те или иные товары. В определенной степени, конечно. Так вот задумал я поставить крупную льняную мануфактуру на паях. А тут ещё одно к одному – сестрица моя, дражайшая Ольга Михайловна со своим мужем Александром Ивановичем Кокоревым дела собственного хочет. Женщина она энергичная, пытливая и въедливая. Да и деловой хваткой Господь её не обделил. Так что дело новое она с Божьей и нашей помощью поднимет. Но я задался вопросом, – а нельзя ли как-то повлиять на умы почтенной публики, дабы спрос на льняные ткани в Империи нашей повысить. У нас же как... Две трети всего мирового объема льна именно в России выращивают. И продают значительную часть выращенного в сыром виде за границу. А внутри страны спрос на льняные ткани в средней ценовой категории не особо велик. Да и мужик все больше становится падок на хлопчатобумажные ткани, когда от домотканного начинает отказываться. Но хлопок мы в Америках, да прочих заграницах в основном закупаем, и свой лен, получается, не особо ценим. Поговорил я кое с кем и в руководстве Концерна тоже, и они мое дело готовы приветствовать. А у Вас, насколько мне известно, опыт в раскрутке товаров весьма немалый. Вон вы как искусственный шелк разрекламировали! Его цена разве что без малого до цены настоящего шелка не дотягивает. Мне же нужно как-то повысить спрос на льняные ткани. Не сейчас, а когда время настанет. Фабрику мы будем ставить для выделки тканей средней ценовой категории. И может быть высшей. Вот этот средний сегмент и хотелось бы приподнять за счёт хлопковых тканей.

– Позвольте, Николай Михайлович! А как же ваше дело? Вы ж на своих фабриках хлопковые ткани выделываете и красите... – удивился Сытин.

– Ничего страшного! – махнул рукой Красильников, – Товар у меня добрый. Оптовые покупатели его влет разбирают. Мне от такого поворота убытка не будет.

– Ну, хорошо. А на чьи деньги финансировать рекламную компанию вы будете? Не за свой личный же счёт?

– Нет, конечно. Концерн тоже поможет, – я с господином Сониным на эту тему говорил. Но главное тут – другие заводчики, что со льном дело имеют. Я кое с кем успел из московских купцов-манафактурщиков переговорить. И они не прочь тоже поучаствовать, ежели компанию удастся добрую собрать. Всем миром ведь и батьку бить легче. Вот мне и требуется от вас ответ. Можно ли устроить действенную рекламную компанию с желательно как можно более продолжительным эффектом. Я тут и материалы всякие полезные подобрал, чтоб вам удобнее было... Дело это совсем не срочное, но нужное. Я все понимаю, сейчас особо не до тканей. Но всеж, если вы мне сможете месяца через три хотя бы приблизительно ответить о возможностях и предположительной пользе сей компании, то я вам буду очень признателен. А само дело можно начинать будет где-то года через полтора-два, когда и я фабрику новую поставлю.

– Ну что ж, Николай Михайлович, – задумчиво проговорил Сытин, вертя переданную ему тонкую папку с материалами, – Дело ваше я уяснил. Покажу я вашу папочку моим специалистам. Пусть покумекают, а там посмотрим. К сожалению, ничего обещать сразу не могу. Товар то у вас получается привычный, и создать повышенный спрос на него с бухты-барахты будет явно не просто. Но задачка, конечно, интересная. Да и полезная. Все меньше придется хлопка за границей покупать, ежели дело выгорит. Но у нас сейчас, сами знаете, война на Дальнем Востоке. На неё и трудимся – создаём положительный фон в газетах, что в нынешних условиях непросто. Заказы то на гражданскую продукцию казна отчасти срезала. А от того немало рабочих без работы осталось. Да и призыв ратников очередной объявили. В деревне хоть все спокойно. Хороший урожай похоже предвидится. Хотя и мутят народ разные темные личности. Много смутьянов последние пару лет власть пересажала, а то и просто постреляла. Но дурных на голову возмущать народ во время войны всеж, к сожалению, не переводится. Потому мы все силы рекламные бросили на поддержку порядка. Так пока и живём.

– Да я это все понимаю. Мне в принципе ответ нужен. Возможно ли, али придется действовать обычными методами.

– И ещё, Николай Михайлович. Возможно вы слышали... будто бы братья Рябушинские тоже подумывают насчёт ещё одной фабрики льняных тканей.

– Да, что-то такое мне разок на ухо нашептали.

– Ну так вот я Вам больше скажу. Но это, так сказать, не для лишних ушей, а для понимания ситуации. Вы ведь наверно в курсе, что у Концерна с Рябушинскими имеются общие дела. И со временем этих дел становится все больше. Так вот я не исключаю, что братья интересуются выработкой льняных тканей с подачи Александра Яковлевича. Однако направление там другое – низшая ценовая категория. То есть с ними вы в продукции пересекаться не будете, если Рябушинские возьмутся работать в этом направлении. Но! – тут Сытин улыбнулся, – этого я вам не говорил, а вы не слышали. И совсем не факт, что если вы напрямую зададите вопрос тому, кто может подтвердить или опровергнуть эти сведения, вам захочет ответить. Но вот то, что вас будут поддерживать в вашем начинании с льном, если до сих пор никто не отговорил, это я не сомневаюсь. Дела и свои и Концерна вы ведете добро. А поскольку вы являетесь признанным специалистом именно в тканях и красителях, то никто не будет от вас требовать, чтоб вместо этого вы занялись, скажем, производством удобрений или ещё чем. А вот клан Рябушинских возможно далеко пойдёт. У них и деньги большие есть, и связи крепкие в Москве, и интересы похоже разнообразные, и амбиции немалые. В вашем случае братья вам не будут конкурентами, а скорее союзниками в расширении рынка льняных тканей. И опасаться их на мой взгляд в новом деле не стоит. Уж по крайней мере не в ближайшие 6-7 лет. Вот такое моё твердое убеждение. А потому ставьте свою фабрику смело.