Текст книги "Последний король французов. Часть первая"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Он непроизвольно сжал её при этих словах, словно она и вправду может вот прям сейчас куда-то исчезнуть. Потом покачал головой:

– А ты не думала, Хэла, что порой я устаю от порядка вокруг себя? – проговорил Рэтар глухо. – Почему ты не думаешь, что твой хаос это то, на что я никогда бы не решился, но это нужно мне, как воздух? Может мне жизненно необходимо, чтобы что-то снесло всё это, сложенное вокруг меня в стопки – вещи, люди, мысли?

Он сглотнул, повёл головой и снова посмотрел ей в глаза.

– Я не мучаюсь с тобой, Хэла, чтобы ты не думала там себе. Но когда ты рядом, как бы может это не было странно для тебя, но я погружаюсь в покой, – и Рэтар говорил очень искренне. Хэла не хотела лезть в его мысли, но удивительную гармонию между тем, что он говорил и думал, ощущала почти физически. – Такой покой, какого я не испытывал никогда наверное в своей жизни. И я не могу отпустить, Хэла. Если ты хочешь уйти, то не говори мне об этом, потому что – не отпущу. Без тебя мне будет… я не смогу без тебя. Но я и не могу неволить тебя. Тебя не могу.

Он запнулся. Внутри Хэлы было сейчас столько его боли, что было невыносимо. Как бы хотелось забрать это всё.

– Я бы хотел иметь возможность, – отозвался Рэтар. – просто всё бросить. Я бы забрал тебя, Хэла. Я бы показал тебе мой мир. И не обязательно было бы строить планы.

Ведьма улыбнулась и поцеловала его, легко и мимолётно, потому что вокруг них хоть и был лес и Зарна была достаточно далеко, но рассчитывать на то, что вокруг не будет ни души, было опрометчиво. Уже то, что феран обнимает чёрную ведьму, было плохо и неоднозначно, а поцелуй так сразу отправил бы их обоих под суд.

– Надо возвращаться, – прошептала она.

– Надо, – кивнул Рэтар.

– Не ходи в ин-хан без меня, – попросил феран уже на подходе к замку.

– Хорошо, – согласилась Хэла. – Не буду.

Вернувшись в шум и гвалт города, захотелось спрятаться.

– Пойду проведаю алагана, – сказала ведьма, закрывая загон с харагами.

Зверя привели Гир и Тёрк. Ещё до костров было принято решение, что в Зарне будет легче за ним следить и держать в тепле, потому что здесь были тёплые загоны для скота, и замок вполне мог выделить один персональный для такого ценного животного, каким был огненный алаган.

На запрос о звере из Хэжени пришли вести о том, что при переправке алаганов, что-то случилось и зверь убежал. Поймать его, конечно не смогли, а следопыты дошли по его следам до границы с Изарией, но сообщить о происшествии то ли не успели, а может просто не захотели.

Разбираться Гораны не стали. И теперь алаган, насколько знала Хэла, был выпущен помещение, напоминающее большой крытый манеж. Там было тепло и достаточно места, чтобы зверь мог размяться, побегав.

– Не задерживайся, – попросил Рэтар, – буду ждать тебя на обед.

– Хорошо, – улыбнулась она.

Но не успел феран сделать от неё и десятка шагов, как к нему подскочил мальчишка с запиской. Прочитав её, мужчина нахмурился, потом вздохнул.

– Передай, что приду, – сказал он мальчишке.

Потом попросил стражника с главных ворот дома позвать Брока и вернулся к Хэле.

– Обед откладывается? – спросила она.

– Пообедай без меня, – попросил Рэтар.

– Я могу подождать.

– Не надо, Хэла. Это надолго. Поэтому пообещай, что поешь без меня.

Она кивнула.

– Хэла, пообещай, – настоял на своём Рэтар.

– Обещаю, – хихикнула ведьма.

К ним подскочил Брок и феран приказал пареньку найти Тёрка и следовать за ним в корту скотоводов.

Хэла отправилась уже к алагану, как услышала недовольство Тёрка, громогласно вещающего на всю площадь, что не дают честным людям поесть спокойно и что не пожар же у них там, могли бы и подождать, да и вообще, если ничего срочного, то дождуться у него, доведут и он порубит их всех и скормит харагам чёрной ведьмы.

Пообедав, Хэла села на лавку во дворе.

После алагана, она сходила к серым и проведала Милену. Как она и думала – с девушкой всё было хорошо, но даже неочевидное использование силы белую ведьму подкосило.

Хэла немного её заговорила, чтобы отпустила боль в несчастном теле, потому как было видно, что оно восстанавливалось намного медленнее ведьмовской силы.

В голове был какой-то безумный парад из мыслей, которые маршировали с яростью, после всего, что сегодня успело произойти.

– Хэла, – мягкий, тягучий, невероятно приятный голос вырвал её в реальность.

– Эка! – улыбнулась женщине ведьма.

Вот кто тут был невероятно красив. Эка. Темные густые длинные волосы, яркие черты лица, кожа гладкая, идеального нежного тона, губы красные, полные. Она была такой статной, с прямой спиной, пышной грудью, которая вскормила девять детей, но не потеряла формы и была так же шикарна. А Хэла думала, как сделать так, чтобы эта грудь и десятого тоже смогла вскормить.

Эка была не просто красивой, она притягивала к себе взгляды, манила. Её улыбка лишала воли всех мужчин от шестнадцати и старше, окружающих её. И она умело пользовалась этим, держа хозяйство Зарны в ежовых рукавицах, но оставаясь при этом верной своему супругу.

Тот в свою очередь был для Хэлы этакой загадкой. Когда-то он видимо был красив, но сейчас, словно из него ушла краска жизни, а ещё он был злым и глупым человеком – печальное сочетание.

Эка тяжело опустилась на лавку рядом с Хэлой.

– Как ты? – спросила ведьма, радуясь, что не только ей тут задают этот вопрос.

Женщина ухмыльнулась – видимо мысли Хэлы попали в цель.

– Будто по мне стадо тоор проскакало, – отозвалась она.

– Прости, Эка, – ведьма развернулась к экономке. – Мне жаль, что не смогла сделать всё лучше. Но твоя матка, то есть твоё чрево, сдалось.

– Ох, Хэла, не надо. Я понимаю своё чрево. Я сама сдалась намного раньше него, – Эка с досадой покачала головой и, вздохнув, спросила: – И теперь вот совсем никаких детей, точно?

– Никаких, – с сожалением ответила Хэла. – Даже кровавых дней не будет.

– Даже так? – женщина нахмурилась.

– Да, – кивнула ведьма. – И я сделаю для тебя отвар, Эка, чтобы ты могла себя хорошо чувствовать, потому что может и настроение портиться ни с чего, и самочувствие быть не очень, уставать будешь быстрее, а ещё может желание близости пропасть.

– Пффф, – фыркнула она. – Настроение у меня портиться сто раз за утро, а про день вообще молчу. Самочувствие? Усталость? Да я каждый день умереть хочу, а только ещё Изар зашёл, дотянуть бы до ночи, а там – близость? Хэла! Дети и близость! Да мне кажется я её не хочу, как первого родила. Ну, в целом, нормальное моё состояние описала, значит справлюсь.

И они рассмеялись.

– И всё же надо будет пить, а ещё это для молока будет, – пояснила ведьма. – Потому что иначе сойдёт на нет и как тогда дочку кормить будешь?

– Кормилицу найду. С ней будет проще всего, – она ещё раз улыбнулась, но для Хэлы не ускользнула тень печали, которая промелькнула на лице женщины. Ведьме казалось, что они с экономкой почти одного возраста, та может немного младше.

– Эка, что такое? – спросила Хэла.

– А? – та сделала вид, что не понимает о чём речь.

– Я ведьма, помнишь? – покачала головой Хэла.

– Ох… эй, Раят, сынок, – крикнула она одному из мальчишек, играющих во дворе. – Принеси-ка нам с Хэлой по кружке отвара.

Тот вскочил, кивнул и убежал на кухню.

Через какое-то время они вдвоём уже грели руки о кружки с напитком. А ещё мальчик заботливо принёс матери плащ, а для Хэлы тёплое покрывало, похожее на плед.

– Спасибо, дружок, – улыбнулась ему Хэла.

Он смущённо улыбнулся в ответ и снова побежал играть.

– Я иногда так рада, что они на отца не похожи, – проговорила ему вслед Эка. – Ни внешне, ни характером. Все мои.

– Эка, ты не ответила на мой вопрос.

– Это ты ещё с мужиком моим глупым не встречалась, – отозвалась женщина. – Он тебя убить грозился.

И она усмехнулась и лукаво глянула на ведьму.

– Ну, не дурак ли? Ведьму он чёрную убить собрался. Теперь сижу и думаю на кого он раньше нарвётся – на тебя или на ферана. Думаю, ты-то его не прибьёшь, если полезет, так покалечишь может, а вот про достопочтенного ферана я не уверена.

– Он зол из-за того, что я сделала? – догадалась Хэла.

– Да, – кивнула Эка. – Говорит – на что мне баба, которая теперь родить не может, она же не баба.

– У него десять детей! – возмутилась ведьма.

– Ой, Хэла, он видно отряд себе народить хотел, – фыркнула экономка. – Всё подвиги свои вспоминает в службу. Но раз на войну нельзя теперь, то вот – налеплю себе отрядец из мальцов. А теперь не будет отряда-то, вот и грозится бросить меня…

– Эка? – и Хэла повела головой, вздохнула. Внутри была злость, но если такое происходит в её мире, при полном доступе ко всевозможной объясняющей ситуацию информации, то тут-то и подавно не объяснишь что к чему. – Правда что ли? Господи, прости меня, но ты бы не выжила. Либо живая жена, которая не может больше родить, либо мёртвая и дети, десять человек – сироты. Он нормальный вообще? Я старалась, правда… мне так обидно, что не справилась. Если бы раньше пришли…

– Хэла, Хэла, – женщина протянула руку и сжала пальцы ведьмы. – Всё хорошо. Я же понимаю. Я уже видела грань, когда в комнате той лежала. Я думала только о том, что Эрт у меня хороший мальчишка вырос и он своих братьев и сестёр не бросит, поднимет. Молилась, чтобы Мита помогла ему. И на Горанов надеялась. Хотя они и не обязаны были бы.

И она вздохнула, посмотрела с невероятной благодарностью.

– Я утром просыпаюсь и не верю, что действительно жива. Я когда в себя пришла, в комнате Элгора, думала, что помешалась. Или это грань такая. А тут Роар сидит и девочку мою на руках держит. Живую. Понимаешь? Я думала она у меня внутри умерла уже. Так страшно было, Хэла! Я никогда не расплачу́сь с тобой, до смерти своей буду должна.

– Не надо, – ведьма накрыла руку Эки и тоже сжала пальцы. – Не надо, дорогая, я это сделала… сделала, потому что сила есть помочь, и не надо мне за это быть должной. Ты себя береги, живи счастливой, детки пусть мать свою знают и тепло материнское у них в жизни будет, а всё остальное не важно!

– Блага тебе, Хэла, блага тебе, родная! – она силилась не расплакаться и глотнула отвара, чтобы прийти в себя.

– Ты травы не пила, потому что твой герой-осеменитель против был? – спросила Хэла.

Эка усмехнулась и кивнула:

– Я после третьего пила, потому что понесла четвёртого, но он у меня пропал лунь на третий. Кровавые дни его забрали, – ответила хозяйка. – И я ходила к ведьме за травами, а она мне дала, а потом усмехнулась и сказала, что не пить мне их долго. И так и оказалось. Потому что он всё старался, ох, как старался, а я всё пустая и пустая, а потом он траву нашёл. Наотмашь мне врезал, я думала голова оторвётся, а потом сказал, что ещё раз такое будет и убьёт меня. Вот и рожала ему. Боги, неужели больше не надо? Правда? Счастье-то какое!

– Эка, Эка, – покачала головой Хэла.

– А про супруга не переживай, – махнула рукой женщина. – Есть – нет, я сама себе могу помочь. Мне кормилец не нужен. Да и…

Она замолчала, потом усмехнулась.

– Я знаешь какая была шальная девка? Ох, Хэла. Все они, – она кивнула в сторону ворот, подразумевая видимо воинов, стоявших на страже, – все у меня за юбку держались. Да и сейчас, я себе цену знаю. У меня уже рано всё было как надо. И я видела, что они все от меня с ума сходят. Идёшь по улице, а они шеи сворачивают, прям чувствовала это, знаешь, руки прям кололо. Я и обряд Анат прошла раньше других, а потом в дом меня определили – мама у меня всю жизнь домашней была. И матэ.

Эка вздохнула, слегка улыбнулась воспоминаниям.

– А я росла в доме, с ними росла, с Горанами, с другими детьми, вот как мои бегают, так и я бегала. Я с Риваном в один сезон родилась. Он мне столько гадостей в детстве делал, как и всем. А когда я уже домашней пришла, наткнулась на него и… – она запнулась, потом глянула на ведьму с такой тоской и болью. – Ой, Хэла, вот не знаю может такое быть, что вот не можешь без человека, любишь, тоскуешь, а как рядом он с тобой, так ненависть такая разбирает, что удавить хочется или его или себя?

– Бывает, – кивнула ведьма.

– Вот у меня с ним так и было, – прошептала Эка. – Он меня к стенке припёр, а он тогда, как и все Гораны здоров был, на две головы меня выше, а я же не низенькая была, рослая. Припёр и сказал, что если он меня с кем из парней или, боги берегите, мужиков, увидит, то я пожалею, что родилась. И я ему верила. Ему нельзя было не верить – он лютый был, как отец. Знаешь, как я от мужиков бегала после этого?

Она улыбнулась кривовато, с горечью.

– Но я бегала-то бегала, а изводить кто мне мешал? Я за детками в семье смотрела, за младшими. Всюду с ними была. И в Трите, тоже, – она ухмыльнулась. – И, ох, когда купались в Нраве, я специально всех парней изводила. Эти бедолаги на всех деревьях висели, во всех кустах сидели, чтобы на меня глянуть. А я специально покупала себе нижние рубахи из косты. Всё жалованье своё на них тратила.

Хозяйка лукаво повела бровью.

– Они плотнее кенты, конечно, да и не хватило бы мне на кенту, я ж не знатная. Но и эти хорошо, к телу какие приятные, но прозрачные. А как намокают – вообще как голая. Всё видно, – она усмехнулась. – Стою на берегу, волосы до колен почти были тогда, девки остальные все в воде, выйти боятся, а меня так, даже не знаю, как сказать, переполняло чувство, знаешь, что я всё могу.

Хэла улыбнулась, а Эка рассмеялась и вздохнула.

– И Ривана это рвало на части. Он злой был за это на меня. Я прям чувствовала, как он меня прибить хочет и меня от этого то в жар, то в холод бросало. Скручивало всё внутри. И один раз мы в костры с домашними из Трита возвращались, а он меня от них утащил, они и не заметили – цнельные все были, – покачала головой женщина. – В бринту затащил и… Я его очень любила, но и ненавидела жутко. Он меня душил своим присутствием, понимаешь? Невозможно было вздохнуть. И без него было хоть вой.

Эка замолчала, погрузившись в воспоминания полные невообразимых раздирающих душу эмоций, которые Хэла чувствовала даже не заглядывая внутрь женщины.

– А потом он погиб, – прошептала она. – Я до сих пор обхожу стороной вон то место, где он лежал, когда его принесли.

Эка кивнула в сторону входа в дом.

– Не могу туда наступать. Я стояла и смотрела на его тело. И было так больно, но Хэла, словно с меня сняли камень, который меня убивал, – она застыла, уставившись в пустоту. – Он меня сломал. Я потом без мужика не могла. И все не такие были. Но я только до двух, каких хотела, не добралась.

Экономка перевела на Хэлу свой взгляд:

– Тёрка и Рэтара, – её губ коснулась заговорщическая улыбка. – Тёрк был взрослый очень. Ох, как я старалась его провертеть, но ни в какую. Он мне говорил – иди-ка ты, девочка, отсюда, крути вон кого пошустрей. Словно старик.

Женщины рассмеялись – Хэла так ясно представила себе выражение лица мужчины при этих словах. Он видимо и вправду всегда был таким.

– А Рэтар, – Эка вздохнула. – Я бы душу Хэнгу продала, чтобы он на меня хотя бы раз посмотрел так, как на тебя смотрит…

– Эка, – вскинулась Хэла, кажется слишком резко, потому что хозяйка рассмеялась и похлопала ведьму по ноге.

– Перестань, ну! – повела она головой. – Я это вижу, хоть глаза коли, что поделать? Он на тебя так смотрел ещё, когда нам первый раз показал. Я не удивлена, что он до тебя добрался. Ты ещё долго продержалась.

– Я? – удивилась ведьма.

– Конечно. Он тебя зацепил тоже, но ты изо всех сил сражалась, – тихо проговорила экономка. – Я даже в один момент подумала, что тебя Тёрк приберёт. Он может, он хоть и строит из себя весельчака такого, а на деле серьёзный мужик, суровый. И уж если бы решил по-настоящему тебя прибрать, то поверь мне вокруг да около не ходил. Но он не мог, потому что он брата знает, как никто. Нутром его чует. А Рэтар извёлся весь.

И Эка снова тягостно вздохнула.

– Такая, как я, ему никогда не была нужна. У него особенность – он внутрь смотрит. В душу. Никто так не умеет, а он выворачивает наизнанку. И уж какая бы не красавица, какая бы горячая, интересная… его никто не цеплял никогда. Так, если и были – только для вида. Одна, вторая, третья. Уж как я ему глазки строила, как зацепить старалась – напрасно. Он сквозь меня смотрел, потому что пустая я.

– Эка, – покачала головой Хэла, давая понять, что женщина ошибается.

– Нет, правда. Так и есть. Не надо. Я себя знаю, какая знаю, ничего лишнего не заберу, но и не прибавлю. Рэтар другой. Ему всё внешнее не надо. Ему настоящее нужно. И он хороший, невозможно, он заслуживает, Хэла, понимаешь? – она говорила с болью, с придыханием, с сожалением. – А ему столько досталось. И Тейта эта его. Она была милая, добрая, никогда никому не грубила, всегда была вежливой такой, тихой, словно стеснялась. Но это её…

Словно поперхнувшись, Эка поморщилась:

– Я понимала её, понимала, – тем не менее повела рукой в примирительном жесте. – Мне тоже невмоготу порой было, – сказала хозяйка с горечью.

Потом повела плечом и усмехнулась, словно отгоняя печальные мысли, но всё равно внутри неё ведьма чувствовала тоску.

– Помню Миргана знаешь, как взяла? На кострах благости Изара, приперла его к стенке и говорю – Мирган, миленький, не могу больше, или ты или пойду кого в городе искать. Он протрезвел моментом. Ух, самый шикарный из всех моих мужиков. Клянусь тебе, Хэла, – они захихикали. – Я даже подумала, когда мой мне заявил, что бросит теперь – а иди! А я пойду Миргана ухвачу, и он от меня никуда не денется. Надо было тогда хватать. Но я дура была. Струсила. Мирган такой настоящий. А я за красотой потянулась. На зависть девкам. Мой красавец знаешь какой был? Краше Роара. А потом вот… видно с семенем вышел весь.

Женщины переглянулись и прыснули со смеху.

Хэла видела, что Эка словно исповедуется ей, она говорит то, о чём никогда никому не говорила, и её хотелось слушать, потому что это было важно.

А ещё всё это больное, что ведьма никогда не полезет узнавать. Про Тейту. Ведь это так звали доселе безымянную супругу Рэтара?

– И ладно Тейта была с великим эла, – это хозяйка прошептала, словно кто мог подслушать и случилось бы что плохое. – Но Шерга…

Хэлу, как ударило, она с трудом сдержалась, чтобы не показать эмоций.

– Вот же дура, а? – фыркнула Эка. – Вот кого надо лиргой или миртой обходить стороной! А она – Рэтара она боялась, а этого изувера нет. Дура, вот дура! А ведь эта тварь её любил. По-настоящему любил.

И хозяйка повела в воздухе указательным пальцем, словно подтверждая свои слова.

– Он, когда узнал, что она погибла, я тебе клянусь Хэла, хоть режь меня, он плакал. Я видела, – и Эка отвела взгляд от Хэлы, стала такой суровой, злой. – И мне так отрадно было. Я думала – плачь, мразь, плачь. Сколько из-за тебя людей рыдало? Вот и тебе пусть больно будет, чтобы вывернуло наизнанку. Не жалко было, Хэла, не жалко. И её тоже. Только Итру. Такой мальчик был хрупкий.

И женщина всхлипнула, отпила отвар.

– Она хорошая мать была. Она его всегда так оберегала, потому что наверное боялась страшно, что люди его не пощадят, – экономка стала мягче. – Ведь он маленький был на неё похож, а потом, как расти стал, и прям сразу было понятно чей он. И если бы она сказала Рэтару. Я знаю, что он бы ей ничего не сделал. Он бы её защитил. И мальчишку.

Эка вздохнула.

– И вот Рэтара было жалко, – проговорила женщина так же шёпотом. – Я знаю, что ему до моей жалости дела нет. Она ему не нужна. Но, знаешь, Хэла, я думаю, что он шрам оставил, чтобы не лезли к нему, в жизнь не лезли, в душу. Потому что достаточно больно сделали.

К Эке подошёл старший сын, неся в руках завёрнутую в пелёнки и тёплую шаль новорожденную дочку.

– Плачет? – спросила у него женщина. – Кушать пора.

Мальчик подождал пока мать расшнурует платье так, чтобы можно было приложить ребёнка к груди и отдал ей сестру, кивнул ведьме.

– Иди, мой хороший, – погладила его по руке Эка. – Я сама отнесу в дом, пусть на воздухе побудет.

Хэла улыбаясь смотрела на кормление. Внутри всё рвалось и рыдало. Грудь тоже начало тянуть, словно у неё тоже есть новорожденный.

– Какое имя дала? – спросила ведьма, чтобы отвлечь себя от тяжких мыслей.

– Пока не назвала, – покачала головой экономка. – У меня давно мысли закончились. Скажи ты.

– Я? – удивилась ведьма. – Ты что?

– Слышала ты сегодня птицу Брока назвала.

– Так то птица, а это ребенок! – проговорила Хэла.

– А ты давай, предлагай, – попросила её Эка.

– Любава, – выдала она сходу.

– Это как любовь? – уточнила экономка.

– Да, – кивнула ведьма и улыбнулась.

– Вот видишь, неплохо, – отозвалась Эка. – А между прочим у нас говорят, что коли имя ведьма дала в благости ребёнок будет расти. Правда у неё точно всё в благости будет, потому что ей ведьма не только имя дала, но и жизнь.

– Эка, – та покачала головой и смущённо повела плечом.

– Сколько у тебя детей, Хэла? – внезапно спросила хозяйка.

– Трое, – по привычке отозвалась ведьма, но поправляться было поздно, да и не нужно.

– Прости, Хэла, – покачала головой Эка. – Выдернули тебя призывом…

– Не надо. Не переживай. Они достаточно взрослые все. Я кажется уже смирилась, – чего там, Хэла, к сожалению действительно смирилась и очень давно.

– Эка? – хозяйку позвала подошедшая неслышно Анья.

– Да, хорошая моя? – отозвалась та.

– Мы убрали гостевую часть дома, что теперь? – девочка улыбнулась Хэле.

– Не надо ничего, Анья, идите отдыхать, – повела головой женщина. – Я бы и не настаивала на том, чтобы вы так срочно там убирали, если бы хозяев дома не было, а коли уж все тут, не дело это, чтобы грязь была. Хотя им может и наплевать, раз гостей нет.

Анья кивнула и убежала.

– А где феран-то? – вдруг спросила Эка.

– В корту скотоводов срочно позвали, – ответила Хэла.

– Фу, – скривилась экономка. – Не люблю я их старосту. Мерзкий. От него помыться хочется. Ненавижу с ним разговаривать. Обычно Миту прошу, она на него не реагирует что ли, или не знаю.

Хэла улыбнулась.

– Ты не серчай на Миту, Хэла, – вдруг попросила Эка. – Она хорошая, но порой такая глупая и упрямая. Она вот вроде и понимает, что нечего злиться на тебя, но прощения просить боится, стыдно ей, а просто так общаться снова начать не может.

И ведьма снова улыбнулась, кивая.

– Я не серчаю.

– Знаю. Ты добрая потому что. Хорошая, – и женщина снова сжала руку ведьмы. – И ты, Хэла, Рэтара береги. Он заслужил.

Они ещё немного посидели молча, потом Эку позвали дети и она, снова пожав руку Хэле, отправилась в дом. А ведьма пересекла двор, посмеялась с детьми чему-то, потом нарисовала угольком на камнях по просьбе одной из девочек алагана.

– Хэла? – позвала её Томика. – Ты в дом? Можешь сходить в гостевую и позвать Куну, а то потерялась она, а мы хотели вместе все поесть. Ты не придёшь, кстати?

– Спасибо, лапушка, но есть не хочу. А Куну позову, конечно.

Хэла поднялась на второй этаж по главной лестнице, что была в переднем, гостевом зале, пройдя по коридору, в одной из комнат наткнулась на Куну.

– Эй, куропатка моя! – позвала ведьма серую.

– Хэла! – воскликнула радостно девушка.

– Чего ты тут застряла, девочки тебя ищут, кушать зовут. Эка вас на сегодня отпустила отдыхать.

– Правда, вот красота, бегу!

Куна на бегу подскочила к Хэле и, обняв её, убежала вниз.

Оставшись одна, ведьма прислушалась. С секунду было тихо и мирно, но когда она собиралась идти в сторону покоев Рэтара, в неё ударило чьими-то сильными, неподъёмными, дикими в своей необузданности эмоциями.

Она развернулась и перед глазами так ясно возник образ хрупкой красивой блондинки. Она стояла возле стены, целуясь с мужчиной, который стоял к Хэле спиной. Спина эта была невыносимо знакомой, до безумия. Мужчина что-то прошептал, блондинка застонала, потом он развернул её к себе спиной, вжал в стену с силой и страстью. И Хэлу затошнило.

Она видела Шерга. Его огонь горел на этом этаже, он был где-то здесь, в одной из гостевых комнат и то, что она видела, было его воспоминанием.

Ведьма с трудом стряхнула с себя непрошеное наваждение и попыталась пойти в сторону покоев Рэтара, чтобы хоть как-то закрыться, спастись от тех эмоций, которые смели её безжалостным ураганом. Но, попав в крыло ферана, услышала, как тот поднимается по лестнице, видимо вернувшись из корты.

И меньше всего ей сейчас хотелось столкнуться именно с Рэтаром. Кто угодно, даже Шерга – она бы тогда натворила ему чего-нибудь, потому что разъедала злость и обида.

Хэла вернулась и спустившись в зал наткнулась на Тёрка, который отдавал приказ, чтобы на главном столе накрыли уже поесть ему и ферану, а ещё Броку, и как оказалось Миргану тоже.

Мужчина поднял на неё взгляд и уйти от него она не успела.

– Хэла? – наверное пары шагов ему хватило, чтобы до неё добраться.

Через сколько ступеней он переступал – через четыре, пять?

– Ведьмочка моя, – Тёрк схватил её выставленную вперёд руку. – Что, родная, плохо? Рэтара позвать?

– Нет, – захлебнулась Хэла и в ужасе схватилась за рубаху мужчины. – Не вздумай, не надо.

Она сжалась и зажмурилась от скручивающей боли. Тёрк глянул вниз, потом посмотрел наверх и, подхватив Хэлу на руки, пронёс её обратно на второй этаж.

– Что, Хэла, не пугай меня, прошу тебя.

За её спиной шевелился харн, сбоку где-то в глубине комнат был Шерга, а там впереди – Рэтар.

– Тёрк, миленький, мне быть здесь нельзя, – с придыханием проговорила Хэла.

Он нахмурился. Потом посадив на руку без труда, сделав несколько шагов, втянул её в скрытую дверь в стене, которая вела на третий этаж к башням и сама ведьма там ходила, чтобы была возможность попадать на башни замка.

Тёрк поднялся выше и, усадив её на винтовую лестницу, заглянул в лицо.

– Хэла, ведьмочка моя, что? – с тревогой спросил он. – Ну, не пугай меня.

– Прости, – прошептала она и из глаз брызнули неконтролируемые слёзы. – Просто побудь вот так. Хорошо? Или расскажи мне что-нибудь.

– Что рассказать? – удивился Тёрк, всё ещё тревожась.

– Не знаю, – мотнула головой ведьма. – Почему ты Эке отказал?

– А? – он нахмурился. – Ты шутишь что ли? Хэла? Да что случилось-то?

– Нет, – ведьма была готова разрыдаться.

– Да, потому что она для меня мелкая была, дочка хотры, такая, ух, – Тёрк действительно сейчас испугался за самочувствие Хэлы. – Она и сейчас такая. Но тогда. Ей наверное тиров восемнадцать было, А я, ну не знаю, мне всегда женщины нравились, знаешь, а девчонка, мелкая, которая на всех виснет меня не трогала. Хотя до притов красивая была. Да и сейчас – красивая зараза.

– Сейчас бы не отказал? – спросила она, пытаясь восстановить дыхание и унять слёзы.

– Не знаю. Тебя страсть как хочу, а её не знаю, – он улыбнулся, передвинулся немного и тоже сел на ступеньку, устроив Хэлу рядом. – Что случилось, родная? – спросил мягко, с нежностью.

– Шерга тут, – отозвалась Хэла.

– Обидел тебя? – внутренний огонь Тёрка яростно всколыхнулся.

– Нет, – поспешила унять его ведьма. – Он вспоминал. И меня его горем полоснуло.

– Горем? – Тёрка это кажется поразило сильнее, чем состояние Хэлы.

– Ты ведь знал про него и Тейту? – спросила она. – Это жена Рэтара ведь?

Тёрк явно выругался про себя. Потом собрался, пытаясь отшутиться, но Хэла не дала.

– Тёрк, не надо, – попросила она.

Мужчина горестно выдохнул.

– Знал, – кивнул он обречённо.

– А Рэтар? – спросила ведьма и Тёрк отвёл взгляд и конечно, боги, да конечно знал – это же Рэтар. Ведьму тряхнуло. – Да кто бы сомневался.

Она мотнула головой. Стало ещё больнее.

– Почему, если вы знали… разве нельзя судить за близость с супругой митара?

Тёрк вздохнул.

– Поймай сначала, – ответил он. – Потом судить будут не только его, но и её. Это позор для семьи. Дальше дети. Они тоже будут в этом. И я уже не говорю, что Рэтару эту девку сам эла впихнул.

– Боги, – прошептала она и уткнулась в грудь Тёрка. – Как я устала от этого, как же… не могу больше… Не хочу всё это. Иногда так хочется перестать быть, чтобы вот этого всего не было внутри. Чтобы не уметь всё это.

– Хэла, – ему было горько, так же горько, как и ей. Он обнял её и поцеловал в макушку.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила ведьма. – Тёрк, я тебя очень прошу.

– Что, Хэла? – кажется она впервые видела его растерянным.

– Почему Роар ненавидит Шерга? – предложила она.

– О, – он прищурился, почти унял себя, хотя всё ещё прижимал Хэлу к себе изо всех сил, – а вдруг это история кровавая и мерзкая?

– У тебя и такая бывает смешной до колик, – ответила Хэла.

Он ухмыльнулся и кажется его внутренний огонь успокоился.

– Прям вот вспоминали на днях эту историю с Рэтаром, – улыбнулся Тёрк. – Дело было в Ёрсе. Это такое селение, далеко отсюда. Мы шли вперёд растянувшимся наступлением и, в общем, стоянкой остановились. Они такие мерзковатые немного, торгаши. Короче, Роар тогда парнишкой был, глупый. С Шерга водился. Пили вместе, ели, ну баб понятно жали.

Он пожал плечами.

– И вот представь себе – утро, – продолжил рассказ. – Мы – я, Рэтар и Мирган собираемся завтракать. И только мы приступили, как вваливается в дом, где стоянкой стояли, Гир. Он парнишка был, ему тогда тиров четырнадцать было, может тринадцать. И он фором был при Роаре. Вваливается весь никакой. Глаза навыкате, волосы взъерошенные, вид такой будто мяли его. Мы повскакивали – что? А он нам – там Роара схватили, убивать хотят.

Тёрк ухмыльнулся и нахмурил лоб.

– Нам поплохело, понятное дело. – чё? Давай, пошли, – повёл рукой мужчина. – И в чём были, за Гиром. Он приводит нас в дом к старейшине Ёрса. А они, чтоб ты понимала, все такие… одинаковые, ну не знаю, плотные, мелкие, волосы у всех грасцитовые или, или знаешь, криста, как одежда у эйола?

– Рыжие? – улыбнулась Хэла.

– Ну, наверное, – ухмыльнулся Тёрк, махнув одной рукой и погладив её по спине другой, и продолжил рассказ. – Короче. В доме мужиков пять, а может и шесть держат скрученного на лавке Роара. Он рычит, отбивается, кричит что-то про то, что не виноват ни в чём. В другой стороне рыдают бабы, девки. И значит старейшина с какими-то своими мужиками приближёнными. Мы к нему. Что происходит? А он нам такой – вот, ваш значит парень девку нашу попортил. И мы такие – Роар? Попортил? В смысле – силой взял? Он – да. А мы же, Хэла, знаем, что в каком бы состоянии Роар не был, он никогда, вот никогда себе такого не позволит. И самое главное – зачем? К нему на всех стоянках девки сами в штаны лезли. Мы спешиться, встать лагерем, устроится не успевали, а у него уже парочка местных девиц в штанах сидят.

Хэла прыснула со смеху.

– Красавчик, чтоб его, – повел головой старший брат Рэтара. – Ну, зачем ему силой брать, коли они сами готовы? Мы старейшине – может она сама согласилась, а теперь назад пытается отскочить? Он – нет, попортил, ничего не знаю. И тут оказалось, что он знает, что Роар сын ферана. Представляешь? Мы за головы схватились. А он нам – коли такое дело, пошли к ферану. И мы понимаем, что всё конец Роару, быть ему обвязанным с этой непонятной девкой и деток ей делать во славу наследия ферната изарийского.