Текст книги "Льды и скалы"

Автор книги: Александр Дорошенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 2
Новые друзья

(Мир Ириан, Вольный город, Олег – 25 лет, Марта – 17 лет).

– Послушай, ведьма, почему ты так упорно называешь свою клячу Шустрой? Мне кажется, её родители были черепахами!

Карл Блюмгост недовольно посмотрел на меня. Я сочувственно улыбнулась.

– Я покупала её на последние деньги. Дешевле были только овцы.

– Думаю, если б ты купила вместо неё овцу, повозка шла бы быстрее.

Мне оставалось устало пожать плечами. Спорить не хотелось, атаман разбойников в своих обидных словах был не совсем прав. Конечно, Шустрая, никогда не взяла бы первое место на скачках. Скажу больше, второе, третье, равно как и остальные призовые места, ей тоже не светили. Слишком уж она была меланхолична и рассудительна. С другой стороны, трудно ожидать высокой скорости от лошадки, не отдыхавшей три дня. Овёс кончился вчера утром, так что ко всему прочему бедняжка была ещё и очень голодна. А если учесть, что разбойники навалили в телегу большую часть трофеев, я удивлялась, что она вообще согласилась идти дальше.

– Долго нам ещё?

– До вечера доберёмся.

Очень оптимистическое заявление. Мы шли почти час по лесу, узкой тропой, постоянно огибавшей деревья и валуны, постепенно поднимаясь, всё выше в гору. Ледяной ветер хлестал в спину безжалостной плетью жёсткого, колючего снега. Я бы, наверное, совсем заледенела, если б "людоед" – Бьорк, проявив галантность, не отдал один из трофейных плащей. В нём оказалось значительно теплее, а подсохшие кровяные пятна меня совсем не смущали.

Вообще-то Бьорк оказался отличным парнем, несмотря на свою пугающую внешность. Он явно сознательно изображал из себя тупого громилу, лишённого интеллекта, что надо сказать неплохо получалось. Но даже короткой беседы было достаточно для того, чтобы разглядеть под маской недалёкого тупицы, умного, ироничного человека.

– Так что у тебя случилось с Лобо? – с любопытством спросил беловолосый Скельди. Я покосилась на болтливого мальчишку и нехотя ответила:

– Ничего особенного, шла по улице, никого не трогала, тут он выкатывается из трактира, пьяный в сосиску…

– У нас говорят – "пьяный, как осенний медведь", – встрял в беседу Бьорк.

– Почему осенний и почему медведь? – удивилась я.

– Медведи осенью, любят жрать паданцы лесных медовиц. Это такие ягоды размером с яблоко, очень сладкие, из них варят сахар и гонят чудесное пойло – звёздовку.

– Звёздовку?

– Ага. Она настолько крепкая, что после пары стаканов, можно увидеть звёзды.

– И вы поите ею медведей?

Бьорк расхохотался, потом помотал головой.

– Нет, ещё чего не хватало, самим мало… Просто паданцы, полежав на солнце несколько дней, начинают сами по себе бродить, как пиво в бочке. Их ещё называют "весёлыми ягодками". Я в детстве очень любил их собирать.

– Ещё бы, представляю, веселенькая, наверное, была работёнка!

– А то. Короче, мишки нажравшись ягодок, становятся…

– Хватит болтать, Бьорк, – недовольно прервал его атаман. – Достали уже твои байки! Так что там с Лобо?

– Да ничего. Сцапал меня и давай лапать. Конечно, сама дура, нужно было его просто незаметно усыпить, благо с пьяным это выходит на "раз, два, три", но я шла такая злая, после визита к "святому-целителю", да еще эта несчастная курица на глаза попалась… одним словом, не удержалась.

Разбойники заржали так, что Шустрая вздрогнув, слегка прибавила шаг, потом, опомнившись, вновь поплелась с прежней скоростью.

– А ты я вижу наш человек! – Карл звонко хлопнул меня по плечу. – Мы тут все зуб имеем на его светлость, особенно Расмус. Верно, я говорю, Расмус?

Шедший рядом угрюмый молодой парень, замычал и яростно закивал головой.

– Ему от Лобо больше всех досталось, – пояснил Бьорк. – Хочешь, расскажу?

– Давай, – согласилась я, хотя по чести мне, больше всего на свете, хотелось упасть на землю, свернуться клубочком и уснуть.

– Расмус жил в Штальхолме, его отец был кузнецом. Папаша, между нами говоря, слыл отличным мастером – заказы приходили аж с Китового берега. Правда, за работу, он брал немало, но для хорошего дела не жалко. Парень, весь пошёл в отца, и здорово наловчился махать молотом. Потом Бранд Бочарь, сосватал за него дочку, Тиссу. Девчонка была страсть как хороша собой, здоровая и работящая. Я раз видел её на Весеннем Празднике, так чуть не протрезвел от изумления…

– Ну, ты врёшь и не краснеешь, дылда! – засмеялся Скельди. – Тебя только Лисса протрезвить может. Пару раз стукнув хлебной лопатой по голове!

– Отвянь, сопля, – благодушно пробасил Бьорк и продолжил:

– Значит, свадьбу наладили, полгорода пригласили, люди-то, слава богу, не бедные, могли себе позволить. Его светлость, маркграф Отто, как назло в отъезде оказался, сына вместо себя оставил. Ну вот, Лобо и учудил, сопляк. Решил показать черни свою власть, и применил старый закон о первой брачной ночи. Слышала про такой?

– Слышала.

– Законом этим давно уже никто не пользовался, но и отменять не отменяли. Забыли, наверное. А этот говнюк, вспомнил. Девчонку, схватили прямо на улице, когда она возвращалась от белошвейки, наряд свадебный примеряла, отвезли в замок, там как раз, господин Лобо с дружками пировал, ну и… В общем, в какой-то момент, она вырвалась и спрыгнула с балкона, прямо на камни, так что вместо свадьбы, состоялись похороны.

Я взглянула на Расмуса. Он шел, опустив голову, глядя злыми, сухими глазами себе под ноги. Стало не по себе.

– Парень как узнал, так за молот схватился и к замку кинулся, никто остановить не успел. Там его повязали, и в каменный мешок запихнули. Затем судили, объявили государственным преступником. Его светлость, маркграф Отто, не стал вмешиваться и подтвердил приговор. Кузню у отца отобрали, стариков выгнали на улицу, запретив горожанам под страхом наказания, оказывать им какую либо помощь. Была зима, они быстро умерли, под чьим-то забором. Да… Расмус просидел в тюрьме больше года, потом палачам понадобилось освободить камеру для нового бедняги. Его достали, высекли кнутом, вырвали язык и выгнали взашей. Я тогда возвращался со дня рождения кузена Киля, встретил его на дороге. Он почти ничего не видел, брёл как слепой, только стонал. Пришлось взять с собой. Здесь его Старая Лотта подлечила, после чего он остался с нами. Вот так девочка. Думаю, после того, что ты сделала с Лобо, наш Расмус будет тебе благодарен по гроб жизни. Верно, говорю?

Угрюмый парень посмотрел на меня и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

– Жаль, что не слышала об этом раньше. Сделала бы из ублюдка, слюнявого идиота, честное слово.

Расмус махнул рукой и вновь улыбнулся.

– Так, – громко сказал Блюмгост, останавливаясь. – Пришли.

Место, где мы оказались, было почти лишено деревьев, зато вокруг поднимались высокие, гранитные скалы.

– Давай, заводи телегу под навес и распрягай клячу.

Только сейчас я заметила большой, крытый дёрном навес, под которым стояли две пустые телеги. С помощью Бьорка и Расмуса, мне удалось довольно быстро справиться с заданием.

Часть поклажи с повозки – два тюка с заледеневшими лошадиными шкурами, перекочевали на спину Шустрой. Три другие трофейные лошади, были нагружены доспехами, оружием и кусками разрубленных конских туш: разбойники не брезговали любой добычей и на лесной дороге, когда мы уходили, остались лишь раздетые тела мёртвых гвардейцев да разделанные останки их верных скакунов.

Блюмгост приказал Бенке – тому самому парню, что весь бой просидел в засаде, охранять оставшиеся вещи, после чего, мы двинулись дальше по узкой тропинке зажатой между огромных скал. Расмус нёс на плечах Олега, и я была уверена, что он скорее погибнет, чем бросит его, а мне досталось вести под уздцы мрачную, словно грозовая туча Шуструю, которой очень не понравилась новая поклажа.

Тропинка скоро кончилась, мы оказались перед длинным подвесным мостом, перекинутым через расщелину, на дне которой клокотала какая-то безымянная речушка.

– Завяжи своей кобыле глаза, – серьёзно посоветовал Бьорк. – Иначе она испугается и не пойдёт на мост.

– Вот ещё! – фыркнула я. – Да будет тебе известно, что Шустрая, самая смелая лошадка в здешних краях. Правда, милая?

Самая смелая лошадка выразительно покосилась на меня и тяжело вздохнула. Умей она говорить, я без сомнения услышала много разных непечатных слов в свой адрес, но к счастью или, к сожалению, боги не удосужились наделить эту умницу даром речи.

– Идём. – Я потянула её за собой, и она покорно пошла по скрипящим, ненадёжным доскам.

Переправа прошла удачно, хотя признаться, мне не по душе подобные развлечения. Доверять свою жизнь столь непрочной конструкции, удовольствие для любителя. Мы сгрудились на небольшой площадке за мостом. Проход оказался перекрыт приземистыми, прочными воротами, рядом возвышалась пузатая, деревянная башня.

– Эй, Йохан, ты что заснул, волчью пасть тебе в бок! – проревел Карл, глядя на башню злыми глазами. – Давай, открывай скорее, не видишь, мы стоим!

В узкой бойнице мелькнула растрёпанная голова, послышался торопливый перестук каблуков, что-то грохнуло, заскрипело, и ворота соизволили отвориться.

– Уууу, холера! – рыкнул Блюмгост на молодого парня, который виновато тёр заспанные глаза. – Ещё раз заснёшь на посту, вздёрну на ближайшей берёзе!

Мы вновь двинулись вперёд. За нашими спинами заскрипели запираемые ворота.

– Неплохое место для обороны, – сказала я Бьорку, когда мы вошли в узкое ущелье, высокие стены которого, почти смыкались над головами.

– Ещё бы, – ухмыльнулся здоровяк. – Года два назад, гвардейцы его светлости уже пытались выкурить нас отсюда, но не смогли. Кишка оказалась тонка. Мы тогда только начали обживать это уютное гнёздышко, башню и ворота на переправе построили позднее, но даже и без них отлично справились.

– Здорово. А кто здесь жил раньше? До того как вы пришли сюда.

– Раньше тут находился монастырь Святого Лавруса. Монахи, крепкие ребята, вырубили в скалах целый город.

– А куда они подевались? Вы их случайно не перебили?

– Ты что, как можно! Святые отцы здешней обители были очень хорошими людьми, их любили. Просто шесть лет назад все они умерли.

– Умерли?

– Да. От чумы.

– Ничего себе…

– Точно. Это случилось зимой, проходы замело, они даже не смогли послать за помощью. Только весной, когда снег растаял, монахи из обители Святого Руфуса, обеспокоенные отсутствием известий, пришли сюда и обнаружили что все лежат мёртвые в своих кельях. Они их похоронили в склепе, но оставаться не стали, чума, дело такое…

– А вы рискнули занять пустующее место?

– Ага. Гвардейцы выбили нас из прежнего логова, выбирать не приходилось, вот Карл и решился… Поначалу было конечно страшновато, потом привыкли.

Неожиданно, глухие стены ущелья расступились, и мы вошли в широкую долину. Перейдя через покрытый коркой льда, ручеёк по старому каменному мостику, наш отряд остановился около частокола, перегораживающего долину с севера на юг. Рябой Тори, снял с пояса рог и затрубил в него громко и чисто. Звук отразился от скал, эхо вернулось причудливой музыкой. Ворота, заскрипев, стали открываться.

Внезапно в щель выскочило маленькое, мохнатое существо, которое я сначала приняла за медвежонка, и радостно вереща, понеслось нам навстречу. Блюмгост сбросил с плеч тяжёлый тюк, присел на корточки и широко развёл руки. Существо, продолжая визжать, врезалось в атамана, он подхватил его на руки, выпрямился, потом несколько раз подбросил в воздух. Конечно, это был не медвежонок, а девочка, лет пяти, одетая в меховую курточку, и такие же меховые штаны и сапожки. Её тёмно-каштановые, курчавые волосы по цвету почти не отличались от одежды, а круглое, сияющее личико было чёрным от толстого слоя сажи.

Следом за девочкой из ворот выбежало несколько детей постарше, потом вышли три женщины. Первой шла высокая, дородная тётка, с годовалым младенцем на руках. На её полном, румяном лице, блуждала ироничная улыбка, большие, светло-серые глаза смотрели весело.

– Ну, и где ты шлялся муженёк? – грозно вопросила она. – Какого лешего, вы торчали в лесу так долго?

Карл Блюмгост, громко фыркнул и с достоинством ответил:

– Лучше объясни ко мне, Астрид, почему моя любимая доченька опять похожа на трубочиста. Что вы с ней делаете в моё отсутствие? Заставляете чистить каминные трубы?

– Можно подумать, ты её не знаешь! Твоя разлюбезная Ева-Лотта, вся в тебя, такая же шкода. Я мыла её этим утром. Ума не приложу, где она опять успела извозякаться.

– Вот! – патетически воскликнул Блюмгост. – И эта женщина, неспособная уследить за собственным ребёнком, осмеливается читать нотации мне, владыке лесов. Пойдём моя милая, я сам умою твои щёчки. Злая тётя, тебя совсем не любит.

Разбойники совершенно спокойно отнеслись к происходящему представлению. Судя по всему, подобные сцены разыгрывались постоянно. Бьорк, сказал, что-то одному из мальчишек и тот умчался обратно за ворота.

– Послал за подкреплением, – объяснил он, в ответ на мой вопросительный взгляд. – Пусть заберут оставшиеся вещи.

В этот момент, Астрид закончила припираться с мужем и уставилась на меня.

– Это ещё кто такая? – грозно спросила она.

– Лекарка, – невозмутимо ответил Блюмгост. – Ты же давно стонала, что нам нужен хороший знахарь. Вот мы и привели её.

Малыш, сидевший на руках у Астрид, залопотал и потянул ручонки к Карлу.

– Ух, ты мой маленький, – восхитился он. – Соскучился? Ну, иди к папочке. Милая отдай ребёнка, всё равно ты неправильно его держишь.

– Забирай. Тоже мне, грозный властелин леса.

Она отдала младенца мужу и подошла ко мне. Я почувствовала, исходящую от неё волну магической силы, буйной, живой, страстной.

– "Ведьма. Настоящая ведьма. Жрица Хаоса", – пронеслось у меня в голове.

– Значит, говоришь лекарка… – задумчиво протянула Астрид, беря меня за подбородок и пристально глядя в глаза. Я не стала защищаться, наоборот открылась для её взгляда, понимая, что именно от этой грозной женщины зависит, оставят меня или прогонят.

– В тебе столько боли девочка, – тихо произнесла она. – Столько боли… как ты только терпишь?

– Я привыкла госпожа, – так же тихо ответила я.

– Вижу. Ты сильная. Надеюсь, мои лесные неучи, не сделали тебе ничего плохого?

– Нет. Они защитили меня от врагов и дали надежду.

– Иногда, от этих мальчишек бывает польза. Ты действительно умеешь лечить?

– Да. Я выросла в семье болотных ведьм. Хорошо знаю травы. Потом меня обучал один великий знахарь…

– Надеюсь, ты не врёшь. Я, знаешь ли, умею только проклинать, а вот лечить, не очень…

– Так вы разрешите мне остаться?

– Разрешу. Даже если бы ты была просто обычная бездомная девчонка. Не в моих правилах выгонять людей на мороз.

– Спасибо. Я умею работать, от меня не будет вреда.

– Верю, – Астрид широко улыбнулась и потрепала меня по щеке. – Ладно, добро пожаловать в Вольный город.

Я оглянулась. К этому времени, кроме меня, Астрид и молчаливого Расмуса, перед воротами никого не осталось. Все успели уйти к тёплым очагам. Мимо нас, пробежали несколько подростков, скорее всего, обещанное Бьорком "подкрепление".

Ведьма взглянула на Расмуса.

– Что ты так бережно держишь?

– Это мой учитель, – быстро сказала я. – Он заколдован, спит уже четыре года.

– Страсти какие. Ладно, пошли под крышу, нечего тут стоять, заодно по дороге и расскажешь.

Она повернулась ко мне боком и только тут, я заметила, выпирающий из под длинной шубы, круглый живот.

– Вы ждёте ребенка?

– Да, – Астрид улыбнулась. – Девочка, должна появиться в середине весны.

– Точно девочка?

– Конечно. Уж это я могу определить. Надеюсь, она не станет такой шкодой, как Ева-Лотта. Подумать только, ей всего пять, а уследить за ней просто невозможно. Зато мой муженёк от неё без ума.

– Смешная девочка.

– Смешная, не то слово. Так, что там случилось с твоим учителем?

Беседуя, мы прошли сквозь ворота и оказались на обширном дворе с многочисленными хозяйскими постройками. Сам город, располагался внутри гранитной скалы поверхность, которой оказалась, испещрена большими и маленькими отверстиями. Отверстия побольше, служили дверьми, поменьше – окнами. Двери соединялись между собой вырубленными в камне лестницами. Дымили трубы. Весь комплекс, напоминал огромный муравейник или прибрежную колонию ласточек-береговушек.

– Вот здесь мы и живём, – с гордостью в голосе сказала Астрид. – Монахи, изрыли пещерами гору словно кроты. Тут может поселиться целая тысяча человек, и всё равно, тесно не будет.

– Здорово. Как вам повезло, найти такое убежище?

– Ну не знаю, повезло или нет… Ладно, сейчас не до разговоров. Расмус, неси, господина мага в келью, где жила Хильда, и можешь быть свободен.

Астрид повернулась ко мне.

– Поселю тебя в бывшей Хильдиной комнате. Там чисто, есть хорошая печка. И дверь с крепким засовом. Хотя ребята у нас порядочные, обычно рукам волю не дают, тем более что ты ведьма. Эй, Ида, подойди сюда.

Молодая девушка, идущая мимо с корзиной угля, приблизилась к нам.

– Да, хозяйка.

– Скажи Керри, пусть приведёт Еву-Лотту к бане, чертовку нужно хорошенько отмыть. И пусть принесёт бельё, для нашей гостьи, ей тоже не мешало бы помыться, пока есть пар. Марта, ты, когда-нибудь, мылась в бане?

– Пару раз…

– Интересно. Посмотрим, как тебе понравится париться берёзовым веником.

Я плохо помню, что последовало затем. Было очень жарко, лилась горячая вода, ревела Ева-Лотта в глаза которой, попала мыльная пена, по моим плечам ходил тяжёлый ароматный веник… Потом, одна из женщин отвела меня в келью, где уже топилась печка, а на кровати было постелено свежее бельё. Я свалилась как подкошенная и мгновенно уснула…

Примерно три часа спустя, когда маленькая лампа на столе, начала мигать огоньком, сигнализируя, что масло заканчивается, где-то под самым потолком кельи, послышалось лёгкое шебуршание. Вниз полетело несколько чешуек застарелой сажи и из небольшого отверстия, почти не видного при слабом свете, выпала прочная кожаная верёвка, покрытая многочисленными узелками. Следом, оттуда выбрался маленький человечек, и лихо съехал вниз. В этом чумазом чертёнке, с трудом можно было узнать проказницу Еву-Лотту. Всего два часа назад, она чистая и умиротворённая, была отконвоирована мамой в детскую комнату, уложена на кровать и укрыта одеялом. И вот сейчас, покрытая толстым слоем сажи и пыли, неугомонная исследовательница, с любопытством оглядывалась по сторонам. Она наклонилась над спящей девушкой, поправила влажные волосы, и не удержавшись, коснулась пальчиком кончика её носа, на котором осталось маленькое чёрное пятнышко. Потом, отвернувшись, присела на корточки рядом с лежащим на полу продолговатым свёртком. Открыла лицо спящего колдовским сном человека, и долго его разглядывала. Затем с хозяйским видом прошлась по комнате, осматривая каждую мелочь. Наконец вернулась к верёвке, поплевала на ладошки и проворно стала карабкаться вверх. Через минуту она юркнула в отверстие, мелькнула чёрными пятками и исчезла. Верёвка уползла следом. Ещё через секунду, только кружащиеся в воздухе частицы сажи напоминали о незваной гостье.

Глава 3
Воспоминания о прошлом (продолжение)

(Мир Земля, Санкт-Петербург. Олег – 23 года, Марта – 11 лет).

Я сидела на краю огромной, ослепительно белой лохани и как зачарованная наблюдала за струёй горячей воды, льющейся из длинной, блестящей словно новенький империал, трубки. Трубка называлась «краном», а лохань – «ванной», вернее не просто ванной, а «акриловой ванной». Кто такой Акрил я не знала. Наверное, так звали мастера, который вырубил эту лоханку из одного куска мягкого, приятного на ощупь камня, похожего на кость. Вообще, во всей квартире Олега, комната с ванной мне понравилась больше всего. Она была совсем маленькая, без окошка, но очень светлая и красивая. Пол и стены оказались покрыты керамическими квадратиками разных цветов, в расположенной у стены лоханке мастера Акрила, можно было купаться или спать. Тут же висел чан для умывания, слепленный из белой глины. И, наконец, в углу, стояла, непонятная штука с круглым, прозрачным стеклом которую учитель обозвал «стиральной машиной». Что она делала здесь, совершенно непонятно, ведь машина должна ездить по улице, а у этой штуки не было колёс, да и внутрь мог залезть только карлик, я специально проверила. Неужели в ней действительно стирают бельё? Да нет, ерунда, быть такого не может.

Вошёл Олег, посмотрел на меня, потом на злополучный кусок мыла с откушенным краем и хмыкнул. Я покраснела. Ну откуда мне было знать, что этот, вкусно пахнущий, белый брусочек, лежавший в милой коробочке, нельзя есть? После того, как я посетила крошечную комнатку с большим глиняным сосудом на полу, учитель привёл меня сюда, пустил воду в чан для умывания и ушёл на кухню. Я взяла мыло, понюхала, облизнулась, затем вцепилась в него зубами, откусила кусочек и начала жадно жевать… Мой негодующий вопль, наверное, слышал весь дом. Учитель примчался через мгновение с большим кухонным ножом в руке. Картинка была, наверное, ещё та. Я яростно отплевываюсь, из носа лезут крупные мыльные пузыри, глаза круглые как у филина… Потом мы долго смеялись, сидя, обнявшись на полу. После чего, я торжественно обещала не пробовать на зуб незнакомые, даже очень вкусно пахнущие вещи и не пить из разноцветных бутылочек, которые в большом количестве стояли на полках.

Затем, после ужина, Олег сказал мне, что я "должна принять ванну". Я погладила себя по раздувшемуся животу и важно ответила, что больше ничего не смогу принять – просто не влезет. И снова ошиблась. Выражение, "принять ванну" означало купание в большой белой лоханке. Мне осталось только тяжело вздохнуть. Но всё оказалось не так страшно, даже наоборот, интересно. И вот теперь я сижу на бортике бессмертного творения мастера Акрила и с любопытством смотрю на текущую воду. Олег снимает с полки, зелёную бутылочку, отвинчивает крышку и начинает лить в ванну тонкой струйкой, густую жидкость с сильным цветочным запахом. Происходит маленькое чудо, вода покрывается толстым слоем, восхитительной, белой пены.

– Значит поняла? Воду на пол не льёшь, голову моешь шампунем, вот он тут, в бутылочке, мыло, мочалка на полке. Постарайся больше без глупостей, ладно?

– Ладно, – печально соглашаюсь я.

– Не куксись. Главное, не усни в воде, иначе захлебнешься.

Утром я проснулась довольно поздно. Олег отказался постелить мне в ванне, пришлось лечь спать на кровати в обычной комнате, что тоже было совсем неплохо. Немного повалявшись под тёплым, невесомым одеялом, я решительно встала, оделась и выскользнула в коридор, откуда естественно двинулась на кухню. Там уже лилась вода, что-то жарилось, вовсю бурлил, стоящий на столе металлический чайник, а яркое летнее солнце заливало помещение ослепительным светом сквозь огромное окно.

– Проснулась? Ну и как спалось на новом месте?

– Отлично. А мы когда будем кушать?

– Ох, Марта, ты можешь думать о чём-то кроме еды?

– Могу.

– Сомневаюсь. Завтрак будет скоро, только учти, в холодильнике мышь повесилась, будем доедать то, что не съели вчера.

– Правда? Действительно повесилась? – я побежала к холодильнику – огромному белому волшебному шкафу, и распахнула дверцу. – Опять соврал, нет там никакой мыши!

– Иногда мне кажется, ты специально придуриваешься, – буркнул учитель. – Давай садись за стол. И прекрати таскать сахар из сахарницы!

Когда с завтраком было покончено, я встала к раковине мыть посуду, что оказалось совсем не сложным занятием, благодаря горячей воде. Мне быстро удалось справится с работой, и даже случайно разбитая чашка не смогла испортить настроения. В тот момент, когда я убирала на сушилку последнюю тарелку, раздался громкий звонок.

– Что это за звук?

– Не бойся, это в дверь.

Учитель ушёл в прихожую, щёлкнул замком, затем послышались голоса. Я спешно вытерла стол полотенцем и метнулась следом. Нашим гостем, вернее гостьей, оказалась высокая девушка с милым круглым лицом и приветливой улыбкой, одетая так скупо, что у меня глаза на лоб полезли. Представить себе, что по улице полной людей можно ходить с голым пупком и в такой короткой юбке, было просто невозможно.

– Ох, Олежка, как я по тебе соскучилась, – говорила гостья, обнимая учителя за плечи. – Ну, куда ты пропал? Если бы ты знал, как мы все волновались!

– Да ладно, будешь рассказывать. Наверное, радовались как дети, что меня нет, – отвечал Олег, улыбаясь до ушей.

– Брось глупости говорить, Виталик даже хотел идти тебя искать. Кстати, можешь поздравить, Виталька, наконец, вступил в Гильдию, теперь он младший Мастер Проводник.

– О, уже младший Мастер, какой карьерный рост!

– Не смейся, пожалуйста, ты же знаешь, сколько сил он потратил на то, чтобы стать членом Гильдии.

– Да я не смеюсь, я поздравляю, тебя и его. Кстати, когда будете обмывать звёздочки?

– Завтра, у Толика на даче. Соберутся все до единого. Будут шашлыки, а Балалайкин обещал спеть несколько новых песен. Он раскопал альбом какого-то неизвестного автора и носится с ним как курица с яйцом.

– Что за автор?

– Твой тёзка, некий Олег Медведев. То ли из Иркутска, то ли из Владивостока, одним словом, сибиряк. В общем, будет весело, ты очень удачно появился. И попробуй только не прийти!

– Приду обязательно, только не один. Марин, познакомься, пожалуйста, это моя ученица.

– Ты взял себе ученицу? – с восхищением в голосе сказала девушка. – Круто!

Она уставилась на меня, потом протянула руку.

– Привет, меня зовут Марина, а тебя?

– Марта, – пискнула я и смущённо отступила на шаг.

– Какая умница. Мы ведь подружимся, верно?

– Ага….

Марина посмотрела на Олега.

– Где ты нашёл такое чудо?

– Долго рассказывать. Эовиль утверждает, что наши судьбы переплетены и всё такое.

– Ну, раз это говорит Эовиль, то к его словам надо обязательно прислушаться, ведь он никогда не ошибается.

– Ерунда, ошибается и ещё как.

– Быть такого не может… Но нет худа без добра, завтра отметим ещё и это. В конце концов, ты первый из нас, кто рискнул взять ученика.

– Да уж… Кстати, я вообще-то пригласил тебя по делу.

– Внимательно слушаю.

Олег потёр подбородок, потом посмотрел на меня.

– Понимаешь, ей нужно купить одежду, чтобы она, могла спокойно выходить на улицу. Не будешь же всё время бегать следом и объяснять любопытным прохожим, что девочка вернулась с ролёвки и не успела переодеться.

– Так в чём проблема?

– Да не разбираюсь я в ваших шмотках. В конце концов, у тебя есть младшая сестра. Ты больше меня знаешь, что нужно девчонке в её возрасте.

Маринка хмыкнула.

– Бедненький, действительно проблема. Ладно, согласна. Послушай, Марта, ты знаешь свой размер?

– Чего?

– Она не знает. Там где мы встретились… одним словом боюсь, придётся брать на глазок.

– Ерунда. У тебя есть рулетка?

– Конечно, есть.

– Отлично, тащи. Сейчас мы вашу девочку будем измерять!

После того, как с меня сняли мерку, Олег начал одеваться.

– Посидишь дома одна. Не бойся, я скоро вернусь.

– Одна? – мне неожиданно стало страшно.

– Ничего с тобой не случится.

– Включи ей мультики, пока нас нет, – вмешалась Марина.

– У меня телевизор сломан.

– За три года так и не собрался починить? Молодец!

– А нафиг он мне нужен?

– Хорошо, а компьютер, работает?

– Да.

– Тогда поставь на компе. Надеюсь, ты не выбросил мои диски?

– Ещё чего. Конечно, нет.

– Отлично. Марта, ты любишь Миядзаки?

– Не знаю, никогда не ела…

Они заржали словно лошади.

– А ты прикольная девчонка, с юмором, – отсмеявшись, сказала Маринка. – Миядзаки, это…

– Пожалуйста, только не начинай читать лекцию, о превосходстве японской анимации, иначе мы никогда не уйдём! – взмолился Олег.

– Ты всё такой же зануда. Ну, скажи, как можно не любить аниме?

– Очень просто.

– Уф. Ладно, чёрт с тобой. Где лежат диски?

– Там где ты их оставила. Я с тех пор к ним не прикасался.

Девушка тряхнула головой и, войдя в комнату Олега, принялась копаться в книжном шкафу.

– Так, "Принцесса Мононоке" не пойдёт… "Наусика"… не сегодня, "Порко Россо"… а вот, "Мой сосед Тотторо". Тебе повезло, отличный фильм.

Она взяла, что-то с полки, подошла к столу, на котором стояла гудящая, светло-серая коробка, вытащила круглую, блестящую как зеркало пластинку с дыркой посередине и, запихнув её внутрь коробки, повернулась ко мне.

– Садись и смотри.

Я робко вошла в комнату и села на стул.

– А куда смотреть?

– Сейчас.

Маринка взялась рукой за небольшую серую коробочку, лежащую на столе. От коробочки отходила серая верёвочка, похожая на хвост.

– Совсем как мышка, – хмыкнула я.

– Действительно, мышка, – улыбнулась девушка. – Какая ты сообразительная.

Она повела "мышку" по разноцветному коврику. Внезапно случилось чудо, большая, квадратная, плоская штука, стоящая рядом с гудящей коробкой, мигнула, её матовая стеклянная стенка засветилась, и я с изумлением увидела перед собой цветную картинку, на которой была нарисована красивая и абсолютно голая тётенька. Она лежала на берегу моря, совсем как живая и широко улыбалась.

– Извращенец! – громко прокомментировала Маринка. – И как Эовиль мог доверить тебе этого невинного ребёнка.

– Прекрати, – фыркнул Олег подходя. Он отнял у неё "мышку", поводил ею по столу, щёлкнул клавишей, и тётенька исчезла, уступив место белому полю с жёлтыми квадратиками. – Вот если бы там был мускулистый мужик, ты могла бы начинать волноваться. А так…

– Всё равно, извращенец. Давай, включай и пошли.

– Сейчас…

Я заворожено наблюдала, как бегает маленькая, белая стрелочка, потом внезапно поняла, что она скачет не сама по себе, а повинуясь движению серой "мышки". Сразу захотелось попробовать, но тут, картинка снова изменилась. Заиграла громкая музыка, зазвучали слова песни на незнакомом языке, и по экрану бодро пошла нарисованная девочка.

– Вот, смотри. Слов боюсь, ты не разберёшь, но тут всё ясно и так… Ладно, Марина, поехали.

Хлопнула дверь, но я даже не повернулась в их сторону. Происходящее волшебство полностью поглотило внимание. И хотя мне действительно не удалось понять ни слова из того, что говорили нарисованные человечки, оторваться от экрана оказалось просто невозможно.

Когда вернулся Олег с двумя большими пакетами, мультик только успел закончиться, а я сидела раскрыв рот, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного.

– Насмотрелась? И как, понравилось?

– Это… это…

– Вижу, что понравилось.

– Это даже лучше чем копчёный окорок! А ты мне покажешь его ещё раз?

– Конечно, этот или другой.

– А что есть и другие? Их много?

– Очень, за всю жизнь не пересмотришь.

– О…о…о… – только и смогла выдавить я и надолго замолчала.

Но спустя некоторое время, мне удалось прийти в себя и сидя на кухне, хрустя печеньем, я вновь приступила к расспросам.

– На каком языке они разговаривали?

– Кто?

– Ну, эти, нарисованные человечки.

– На японском. Япония, такая страна, очень далеко отсюда. К счастью он переведён на русский язык.