Текст книги "Круговерть бытия (СИ)"

Автор книги: Александр Дорнбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

В Рийны мы прибыли уже вечером. Завалился в хату, в которой квартировался. Берлога, а не дом. Второго офицера, вместе с которым мы делили комнату, здесь уже не было. Полк перебросили за Дунай, но тыловые службы нашего полка еще оставались в этом селе. Заслышав, о моем прибытии, в хату заявился полковой писарь.

Как я понял, моих сведений уже никто не ждал. Обстановка стремительно переменилась, наши части уже в Болгарии, и что там мне обещали туземцы уже никому не интересно. Но бюрократия есть бюрократия, так что рапорт в течении двух дней мне надлежит предоставить в полковую канцелярию. Скорее всего там, в груде бумаг, он и будет навечно похоронен.

И еще один неприятный момент. Так как миссия моя с треском провалилась, то я не в фаворе. В ближайшее время на очередные чины и ордена могу не рассчитывать. Начальство любит удачливых. А провал миссии породил сомнения в моей компетентности.

Из приятного – мой Ворон вернулся и стоит на конюшне. Родовая шашка тоже уцелела. Учитывая, что и я остался в живых – грех жаловаться. На ночь я напряг денщика. Принял во внутрь немного оставшейся зеленой плесени с сухарей вместо пенициллина. Понятное дело, что мой желудок такого издевательства не вынес.

Хлестало из меня как из канализационного шланга ассенизационной машины. Денщик не успевал выносить за мной горшок. К счастью, варварское лекарство подействовало. Температура ночью не поднялась. Так что я пожаловал денщику за его трудовой подвиг полтину. Из моих сбережений.

А эти деньги таяли. Так как пять рублей ассигнациями я притаранил нашему полковому лекарю. За необходимые бумаги. Немец снял бинты, осмотрел мои раны, принял "барашка в бумажке" и авансом мне выписал бумаги на амбулаторное лечение в домашних условиях сроком на три недели.

Потому, что мне нужна была относительная свобода и временное освобождение от военной службы. Поэтому я пошел по пути М. Ю. Лермонтова. Прибег к его творческим методам. Как известно царь сослал поэта воевать на Кавказ, чтобы дурь из головы выветрилась. Не на того напал!

Воевать Лермонтов категорически не желал, а может быть и вообще не умел, поэтому постоянно носил взятки врачам и они оформляли ему документы, что служить он пока не может. А остро нуждается в лечении на водах. Нарзанных процедурах. Впрочем, постоянное пребывание в богемном обществе на водах поэта от судьбы не уберегло. Но это уже совсем другая история.

После перевязки, получив необходимые бумаги, я дал знать через знакомых старообрядцам, что прошу о встрече. Хватит дурью маяться. Пора, засучив рукава, активно браться за дело. А то так убьют, и все планы пойдут прахом.

Через пять дней я почувствовал себя относительно здоровым, чтобы перебинтованным отправиться в путь, а так же сумел закрыть все свои бумажные долги перед начальством. Главный посыл моего рапорта гласил: "Мы идем в Болгарию не для для того, чтобы заводить друзей".

Теперь же мое молодое сильное тело требовало движения, действия. Еще две недели у меня было в качестве лечебных каникул. Меня уже ждали, так что я отправился в ближайшую старообрядческую общину.

Коротко скажу, что я ждал от встречи со старообрядцами. Какие-то умные мысли все время мелькали у меня в голове, но я был очень быстр и они меня не догоняли. И все же что-то отложилось. Поскольку Карпаты богаты серой, а Молдавия еще и вином, то я решил для зарабатывания денег все это совместить.

Мне нужны кислоты, причем в огромных количествах. А чтобы сразу получать звонкую монету, я решил пустить часть произведенных кислот на производства технического спирта. Благо старообрядцы не пьют. В отличии от молдаван и прочих румын.

Ну и соответственно, как гласит знаменитый лозунг Старгородского отделения "Меча и Орала", необходима: "Полная тайна вкладов, то есть организации". Дела у меня с ними личные, можно сказать интимные, вот я и не хочу, чтобы кто-либо совал в них свой длинный нос.

Общение с ортодоксами – отдельная сага. Конечно, приняли меня "как мирского". Своя кружка, своя миска. Может кому-то это покажется обидным, но по мне так даже лучше, чем хлебать как свиньи всем из одного корыта. Опуская свою ложку в очередь.

Я, естественно, заливался во всю, что меня привлекает старообрядчество, но в силу особенностей своей казачьей службы я вынужден принимать официальное никонианство. Хотя меня и тошнит от его формализма и обрядов.

После обеда я попросился немного отдохнуть с дороги. В комнатушке, что мне выделили, в "красном углу" имелась старинная икона. Вся уже черная, словно "Черный квадрат" Малевича, только с какими-то неясными разводами и силуэтами. Это происходит потому, что в старину все краски делались на основе свинцовых белил. А оксид свинца тянет сероводород из окружающего воздуха, поэтому со временем чернеет. Там же где живут люди и сероводорода, понятно, что будет много.

На что-то подобное я и рассчитывал. Была бы у меня обычная 15 процентная перекись водорода, то я бы сразу прославился как "святой человек". А то и пророк. Делающий старые черные иконы новыми и красочными.

Именно раствор перекиси водорода будут использовать реставраторы в будущем, восстанавливая старинные иконы или картины. Так как оксид свинца от взаимодействия с перекисью восстанавливается в исходное состояние и краски заиграют как новые. Так сказать, прикладные чудеса.

Но где мне сейчас взять перекись водорода? Хотя это вещество уже известно лет 10, но мы же на фронте, а не в Париже. Пришлось обходится прикладными методами. Вместо отдыха я достал припасенную луковицу, разрезал ее и соком натер икону. Затем протер доску и постным маслицем.

Результат особо не виден, но хоть что-то. Все же икона немного посветлела, помолодела и мои хозяева это сразу заметили. Это было принято за добрый знак свыше и со мной решили сотрудничать. Патриархи одобрительно хмыкнули и приняли меня в компаньоны.

Ободренный я провел для них несколько химических опытов. Карпатские горы это каменная соль, сера и свинец. Особенно много всего этого добра на севере в Кракове (или Львове), но и на юге имеется достаточно. Так что я затребовал себе свинцовый котел, из тех, в которых еще римляне делали свое вино сладким. От виноградный кислоты свинец окисляется и образуется так называемый "свинцовый сахар". Довольно вредный для здоровья. Вот этим они травились.

А тут кругом такой антиквариат!

К котлу я попросил крышку из того же материала. В свинцовой крышке пробил дырку. Внизу котла тоже. Заткнул нижнее отверстие деревянным чопиком. В крышку же вдел крючок и на него подвесил маленький котелок. На свою морду я надел самодельную маску, сооруженную из бинта и хлопковой ваты, чтобы гадостью не надышаться. В свинцовый котел на дно налил воды, а в котелке поджег насыпанную туда серу и селитру.

Если делать из этой селитры дымный порох, то надо ее тщательно очищать, а если делать серную и азотную кислоту – то ничего делать не надо – кидай сразу в реактор для сжигания с серой. Кстати, этот реактор можно сделать побольше, свинец есть для этого.

В результате такой кустарщины, пропуская продукты горения серы через воду, я получил необходимую серную кислоту. Вынул чопик и слил кислоту в подставленный керамический горшок. Накрыл его притертой керамической же крышкой. Я работал точными движениями хирурга, осторожно, сосредоточенно, с невозмутимостью последователей дзен-буддизма.

Показал искомый продукт старообрядцам. Вот такая кислота мне нужна. И много. Как видите, ничего сложного, делается легко и просто.

Сразу же часть полученной серной кислоты я отлил в керамическую миску и поставил в сторонке на угли от прогоревшего костра. Сам отошел в сторону. Пусть лишняя влага испарится, тогда серная кислота получится более концентрированной.

Процесс получения азотной кислоты в домашних условиях так же довольно прост. Воздействуем на концентрированную серную кислоту селитрой, на водяной бане. То есть горшок я поместил в котелок в кипящей водой и накрыл сверху крышкой. Чтобы нужного вещества больше получилось. Показал вторую кислоту старообрядцам. И это мне нужно. И тоже много.

То есть они должны производить сразу два вида кислот.

Третьим этапом я попросил для себя большое деревянное корыто. Замазал его изнутри мокрой глиной чтобы кислота дерево не разъедала. Залил все водой накидал туда старой соломы, снятой с хаты. Это уже такой мусор, что не на что не сгодится. Но можно и отходы с полей пускать и опилки с лесопилок. Все пригодится для гидролиза спирта. Из ста килограммов старой соломы можно получить 7,5 литров технического спирта.

К тому же, в случае со старой соломой из-за гниения уже произошла предварительная ферментация. Плеснул туда полученной серной кислоты – пусть бродит. Солома должна разложиться на целлюлозу и сахаристые соединения. Тогда кислоту можно нейтрализовать крошкой из размельченного известняка, который тут часто применяют при строительстве.

Процесс перегонки "бражки" уже ничем не отличается от обычного самогоноварения. Чертежи с одной стороны продвинутого , а с другой примитивного как полено, самогонного аппарата я от руки нарисовал. Баки и прочую аппаратуру старообрядцы обещали мне подобрать из железного лома, который здесь продают по цене 2 копейки за пуд.

Глава 19

Я сразу всех строго предупредил, чтобы полученный метанол или этанол в рот никто не тянул. Мне нужно много технических спиртов. Для гранулирования пороха – раз. Для безопасности вытеснение воды спиртом при производстве взрывчатых веществ, то есть взрывчатки и капсюлей – два. Протирка оборудования в санитарных целях – три.

И самое приятное, четвертое направление, для зарабатывание денег, крепить вино молдаванам. И румынам. А эти люди выпить не дураки.

Конечно, технический спирт считается ядовитым. Но в России довольно много гидролизных заводов. И вокруг них жители десятилетиями употребляют сей продукт без особых последствий для здоровья. К тому же, мы будем сильно разбавлять продукт вином, так что он станет совершенно безопасным. Почти.

Мне могут возразить, что тут вина и без меня хватает. Однако только молодое вино, еще не перебродившее, хорошо бьет алконавтам по мозгам. Потом, успокоившись, оно годами набирает крепость в бочках. А любителей выпить тут всегда хватало.

К тому же, не забываем о цене. А это наше главное глобальное преимущество. Пищевой спирт делают из винограда, кукурузы, пшеницы и прочего дорогостоящего продукта. Который сам бы съел. А еще многие любят, к примеру, ржаной спирт, который в южных краях редкость. У нас на Дону рожь плохо родиться, но казаки ее все равно сеют, так как любят употреблять именно ржаной самогон. Хотя с той же посевной площади можно получить значительно больше пшеничного.

А у нас сырье получается совсем бросовое. Особенно, учитывая, что серную кислоту я собирался производить наиболее дешевым способом. Из серного колчедана, которого в Молдавии и Валахии хоть пирамиды насыпай.

Как известно, старообрядцы великолепные заводчики и фабриканты. Вспомним опять того же Мамонтова и Морозова. Но пока я хотел пустить производство на живую нитку, по варварской схеме.

Своим старообрядческим компаньонам, я предложил где-нибудь возле рудника с серным колчеданом, чтобы еще рядом и лес желательно имелся, найти глиняный холм. И запустить примитивную печь. В холме вырыть глиняную пещеру, пробить на склон дырку. Как известно хороший завод всегда трубой издалека виден.

Я же пока предложил "наклонную трубу", по схеме древних инков. То есть дырка пока идет наклонно по склону холма, затем, достигнув поверхности, превращается в вырытую канаву. Канаву перекрывают жердями, а сверху кладут слой дерна. Для герметичности сверху все покрывается слоем жидкой глины. Следующий этап, еще выше, – труба в виде короба из саманных кирпичей, так же обмазанных для герметичности жидкой глиной. Такая труба проходит до самой вершины холма. В таком случае тяга в печи должна быть отличная.

Серный колчедан и сам хорошо горит, но для верности надо добавить туда хвороста, дров. А еще лучше – пережженного в угольных ямах древесного угля.

Далее вход закладываешь кирпичами, через протянутые керамические трубы организуешь подачу в печь воздуха. К трубам цепляешь множество кузнечных мехов.Через заслонку все поджигаешь и потом затворяешь заслонку наглухо. Остается в нужный момент к трубе наверху присобачить емкости с водой. Герметично. Чтобы серный газ насыщал воду и получалась серная кислота. А поскольку кислота все разъедает, то придется использовать керамические емкости. Или деревянные, изнутри покрытые глиной. А еще лучше сразу свинцовые.

Работа вредная. Так что лучше нанять бомжей и одеть им на морду самодельные "респираторы", типа того, что я использовал. Но на будущее лучше использовать болгар. Покупать их у тех же помаков через посредничество казаков-некрасовцев. Некрасовцы же довольно близки по вере к старообрядцам. Переправят нам подневольных работников сколько нам нужно. И болгарам польза – в живых останутся.

Здесь мы используем английский опыт. Как известно, англичане первыми сообразили, что тех, кто имеет совесть, всегда будут "иметь" те, кто ее не имеет. И первыми "отменили" рабство. И сами не использовали и другим не давали. И британские корабли под видом борьбы с рабством, пиратствовали на морях и океанах. Только пойманных рабов англичане не отпускали, а привозили в свои колонии.

И тоже заставляли работать. Только этих людей называли не рабами, а контрактниками. Но бросить работу и уйти, все равно им было нельзя, так как в контракте прописана большая неустойка. А зарплата такая маленькая, что до конца жизни ты будешь, работая день и ночь, только свой долг наращивать. Но по закону все в порядке. Кристально чисто.

Думаю, что даже сам царь-батюшка, не посмеет ничего возразить против применения английского передового опыта. Не захочет стать "гонителем просвещения."

А в результате этой войны, здесь, на Балканах, все останется без изменений. Россия заберет себе болотистую дельту Дуная, которую потом отдаст обратно в Крымской войне вместе с поясом безопасности на молдавской границе. Остальные же территории турки сохранят в Европе в целостности и неприкосновенности до конца 19 века. Даже Валахия и Молдавия по-прежнему останутся турецкими.

А пока надо будет развиваться. Заиметь собственный рудник с серным колчеданом, построить нормальную фабрику, с хорошим оборудованием. Не все же "на коленке" кислоту производить? За свои задумки я просил себе четвертую часть от выручки. Но пока буду так же все инвестировать в наше дело.

Тут есть еще одна хитрость. Что старообрядцы – гонимая на Руси община, так что я стану компаньоном под другими документами. Молдавскими, то бишь турецкими. Которые мне еще предстояло получить. Если реального владельца никто не знает, то бизнес у него труднее отобрать.

Но с этим проблем не возникло. Мне показали нужного человечка, писаря соседнего многолюдного села. Так что однажды вечером, когда тот шел из корчмы, я его встретил в качестве казака, только для пущей конфиденциальности вымазав верх своего лица сажей, а низ закрыл повязанным платком.

Ударил чернильную душонку по голове мешочком, в котором у меня находилась крупная свинцовая дробь, и с того и дух вон. Я же перекинул писаря через седло и помчался по улице в ночь. Никто ничего не успел сделать. Прибыв к своим компаньонам-старообрядцам я выпросил у них подвал для беседы с пленником по душам.

Затем, вертя в глубоком погребе у писаря кинжалом под носом, я поставил того перед простой дилеммой. Или он выписывает мне официальные документы, лучше всего на какого-нибудь недавно умершего в их уезде мещанина или мелкого купца, либо я ему тут же сношу голову с плеч. Нас, казаков, местные боялись до усрачки. Ходили легенды что мы пьем кровь младенцев на завтрак и румяными девушками закусываем. И это они сами себя так запугали, до дрожи в коленках.

Так что, напуганный до икоты, будущий румын тут же согласился. Я обещал прислать к нему за документами мальчонку, который передаст ему в награду за труды серебряный рубль. И горе ему если он в чем-то напортачит или будет жаловаться. Месть моя будет страшна.

Забегая немного вперед скажу, что документы со всеми печатями я благополучно получил, и оформил на них свою долю в совместном предприятии. Теперь я в этой своей ипостаси турецкоподданый Ион Петреску. На наш лад Иван Петров. А сколько в Румынии таких Иванов Петровых? Толпы! Попробуй меня вычлени среди них.

Пока же, я попросил старообрядцев занять мне десять рублей и доставить телегу свинцовой руды. Обещал отдать с жалования. И отрядить мне мальчонку помощника. В роли мальчика на побегушках. Так же нарисовал необходимое оборудование, а мальчонке рассказал схему дальнейшей работы.

Работа была нехитрой, а оборудование – простой железный бак, приспособленный под самогонный аппарат. Мальцу предстояло, используя мой намордник, перегнать полученную свинцовую руду, выделив из нее чистый свинец и цинк. Эти вещи мне пригодятся. Так как в свинцовых рудах имеется еще и серебро, в пределах 2%, только уловить его сложно.

Достаточно сказать, что при нагревании руды в самогонном аппарате первым в виде белого ядовитого дыма улетучивается цинк. У цинка температура кипения всего 907С – он испаряется при выплавке. На кончике охлаждаемого водой змеевика, этот легкий металл концентрируется на повешенной на носик мокрой тряпке и падает дробинками в подставленную емкость.

Интересное дело, два похожих металла: цинк и свинец, выплавляются из одной руды, но сплава они не создают, а в жидком виде – друг друга не растворяют.

Далее, можно расплавить оставшийся свинец в каком-нибудь котелке, и в остывающий, но пока еще не загустевший, на низких температурах, чтобы цинк не улетучился в качестве дыма, добавлять имеющийся металлический цинк в раствор. Тщательно помешивая. Таким образом, на поверхности образуется корка, в которой цинк извлек из свинца находящиеся в расплаве серебро.

В ходе термоциклов первичную и вторичную корку следует снять. Этот металл снова перегнать через "самогонный аппарат", вновь извлекая летучий цинк. Тогда в слитках останется особый свинец, в котором находится большая концентрация серебра.

Извлечь это серебро – целое дело. Лучше всего это делать при помощи электролиза , а значит мне надо делать свинцово-цинковые аккумуляторы. А лишний чистый свинец можно продать, чтобы окупить расходы на руду. Как-то так.

Конечно, все предварительные работы мальчонка сделает, но когда я буду заниматься завершающими процессами с этой войной? Отпуск же по ранению у меня скоро заканчивается. И денег нет, уже свое жалование вперед заложил. Так что фокус с болезнью мне не повторить.

Работа со старообрядцами шла успешно. Я тоже выздоравливал. Но и война шла свои чередом. К середине июня 1828 года произошло много примечательных событий.

Высадившиеся на южном берегу Дуная русские отряды действовали успешно, продвигаясь вперед. Под присмотром царя, пока остающегося при армии. 30 мая нам сдалась небольшая крепость Исакча, находящаяся в северной Добрудже.

Другие турецкие придунайские крепости, Мэчин, Гирсов, Тульча, пока держались. Русские войска их только заблокировали. Наши основные отряды уже дошли до Карасу, а, двигаясь к берегу моря, генерал Ридегер достиг Кюстенжи. Так сейчас называется знаменитая Констанца, будущий главный порт Румынии в Добрудже. Мой казачий полк как раз действовал на направлении удара Исакча – Кюстеджи.

Опять напомнил о себе злополучный Браилов. Вести осаду там оставили в одиночестве Великого князя Михаила Павловича. И младший брат царя быстро заскучал. Ему хотелось на юг, где кипят страсти, где идет вся движуха. Не долго думая, 3 июня великий князь организовал очередной штурм. И снова очень неудачный. Опять мы умылись кровью.

Но тут история совершила стремительный кульбит. 6 июня сдался расположенный на другом берегу Дуная Мэчин, откуда и шла в Браилов основная помощь оружием и припасами. Турки в Браилове сразу погрустнели. Ужасы настоящей осады их пугали до икоты, так что уже на следующий день гарнизон Браилова сдался на милость победителя.

После падения Браилова, освободившиеся русские войска плотно обложили Силистрию, придя на помощь отрядам генерала Рота. Генерал Бороздин с десятью полками в это время охранял линию фронта в Валахии, мешая туркам с запада нападать на наши коммуникации. Больше к этому времени успехов у нашей армии не имелось.

Коротко расскажу, что мне удалось завершить из дел до окончания своего отпуска. Серную и азотную кислоту мы уже производили понемногу кустарными способами. Селитры в Малой Азии много. Там она, как земляная соль, вызревает на солнце на местах старых могильников и свалок. Поскреб лопатой белую корку на земле, загрузил в мешки – и ты богатый. Старых запасов селитры было еще в дунайских княжествах достаточно.

Селитренные ямы закладывать не требовалось. С другой стороны, в австрийской Словакии есть такая речка Нитра. Как понятно из этого названия, термины "нитраты" и "нитрование" из той же оперы. Там, в воде и земле, селитры растворено немеренно. В воде у берегов нарастает "ледок", а на земле "снежок", так что можно привести необходимый продукт и оттуда.

Процесс получения технического спирта мне удалось показать старообрядцам до самого конца. С фильтрованием примесей при помощи древесного угля. Полученный "самоварный" спирт небольшими порциями старообрядцы уже сбывали двум корчмарям соседних селений. Для крепления вина. Молдаване его охотно пили и никто не жаловался. А вот серебро мне пока извлечь не удалось, я застрял на этапе изготовления аккумуляторов.

Зато я самолично изготовил немного нитроглицерина. Лично для себя. Хороший бонус!

За один день я ловко превратил говяжий жир в жидкое мыло, обработав его содой. На второй день приготовил три бутылки. С серной, азотной кислотой и выпаренной дистиллированной водой. И еще сепараторную воронку с задвижкой .

И начал мудрить. Думаю, излишним будет напоминать, что кислота способна разъесть человеческую плоть всего лишь за пару секунд?

Я чуть было не поседел, все боялся, что долбанет. Диатомита же нет! Стабилизировал на заключительном этапе опилками. Мерно мешал с удивительной плавностью деревянной лопаточкой это жидкое мыло и подливал туда кислоту. Серную и азотную.

По спине моей лил ледяной пот, а в "наморднике" я задыхался. Как же быстро нагревается раствор! Жидкость пузырилась, я чувствовал поднимающийся от нее жар и резкий запах. Особенно весело было, когда из горшка внезапно повалил белый дымок и там что-то начало загораться. В таких условиях мои шансы избежать преждевременной детонации не превышали пятидесяти процентов.

Правда, все обошлось, жидкость стабилизировалась, побелела и стала густой, но ну его нафиг такие приключения! Разберет на атомы. Пусть лучше контрактные работники таким процессом занимаются, их не жалко.

«Блин, сваял на дурика, но все получилось!» – удовлетворенно подумал я, размазывая ледяной пот по лицу и приглаживая непокорный чуб.

Я залил полученный динамит в небольшой глиняный горшок и решил использовать этот недодинамит в первую очередь, пока он еще свежий. И настоящий динамит, сделанный с учетом всех технологий, начинает от времени "потеть", что уж говорить о таком кустарном.

После этого я снова отправился в действующую армию. Разыскивать свой полк, стоящий где-то в районе осажденной Констанцы. Снова все мои планы летят к черту! И главное, хорошие пистолеты себя я так и не купил. Вернее, никакие не купил. Не война, а сплошные убытки!

Глава 20

19 июня я отправился в путь, пересек Дунай и вновь вступил на землю Болгарии. На этот раз я отправлялся в Добруджу, где и велись сейчас основные боевые действия. Еще в пути я узнал, что наш полк, украшение всей армии, отправился к городу Базарджик, в южной Добрудже, рядом с которым османы собрали восьмитысячный отряд.

24 июня я прибыл в полк, доложился Бакланову и встретился с папашей, которого давно не видел. Батяня при виде меня просто лучился от счастья.

– Арсений! Живой! Здоровый! – искренне радовался "родитель". – Уберегла богородица! А урядник Бирюков и все остальные казаки сгинули. Вот же судьба какая! Как говорится, человек предполагает, а бог располагает.

25 июня турки сдали нам Базарджик без боя. Это был милый провинциальный городок, состоящий из скопища глинобитных хат с с соломенными крышами.

Болгария – основной производитель розового масла. Меня это интересовало постольку, поскольку местные гончары и стеклодувы выпускали разнообразные небольшие емкости для этого ценного продукта. В русской армии мародерство строго запрещено, но я сумел, поигрывая кинжалом, вынудить одного торговца "подарить" мне три емкости, величиной с хороший кулак.

Будет основа для гранат. Внутрь я положил вощеной бумаги и аккуратно деревянной лопаткой, роняя со лба капли ледяного пота, переложил туда свой самодельный динамит из привезенного горшка. Вымоченную в растворе селитры конопляную веревку я привез с собой. Будет вместо фитиля. Маленькие фитили я приделал к горшкам, большой, тлеющий возьму с собой в бой, чтобы при нужде запаливать гранаты. Потому, что турки, собравшиеся рядом с городом, готовились дать нам решительный бой.

Последним штрихом, был приделанный к каждой гранате кожаный ремешок. Буду, раскручивая их, метать как "боло". Надо же чем-то заменить отсутствие у меня пистолетов.

Русская армия собрала здесь ударный кулак, состоящий из четырех тысяч воинов. У османов было где-то в два раза больше солдат, хотя половина из этого воинства составляли башибузуки.

И вот сегодня настал тот день и час, когда две армии будут сражаться за победу.

Наше дело – противодействие вражеской кавалерия. У неверных турок конница называется "спаги". Пестрое войско! Там всякой твари по паре. Курды, албанцы, боснийцы, отуреченные сербы и болгары, арабы, турки-"анадолу", ближневосточные туркмены, европейские татары. В своем большинстве – дикари, пришедшие из отдаленнейших провинций Османской империи, настоящие варвары.

Их блестящие кирасы и нагрудники, пестрые, тканые золотом головные уборы, белые чалмы и бурнусы и оружие, отделанное драгоценным серебром, делали из этих всадников самую блестящую конницу в мире. Красочные шелковые накидки развевались на ветру. Со стороны это выглядело как самый настоящий цветник на весеннем поле.

Эти всадники были вооружены в основном только копьями из коленчатого тростника, кривыми саблями и кинжалами. Огнестрельного оружия у них было мало – в основном кремневые пистолеты. Часто это была самая настоящая рухлядь. Сидя на лошадях, легких, как ветер, противники с криком носились по полю, словно радужное облако. Солнечные зайчики, пробивая облака поднятой пыли, блестели на обнаженных саблях или наконечниках копий.

А у нас – все единообразно, дисциплинированно и профессионально. И мы тоже имели пики. Солнечные блики зловеще играли на их стальных остриях. У меня еще вокруг левой руки, держащей пику поднятой, был обернут тлеющий фитиль. Соперники готовились к неизбежному столкновению.

Наш бравый полковник Петр Бакланов, окруженный ореолом доблести и героизма, выехал перед нами, в его глазах горел огонь. Осадив коня, он громко крикнул:

– Вперед, с Богом! Вперед! За Дон!

Эту команду повторили сотники.

Что же, как в песне поется: "Пусть ярость благородная, вскипает как волна! Идет война народная, Священная война!"

С страшным шумом склонился к конским шеям целый лес пик, и четыре сотни человек казачьей конницы, которая привыкла ломать все на пути, двинулись, подобно громадной грозовой туче, в бой. Обычно мы, врезаясь клином во вражескую армию, пробивали ее насквозь, в результате лихой, стремительной атаки.

Конница, как всегда, разгонялась постепенно, чтобы в нужный момент, обрушиться на врага всей своей неукротимой мощью. Прирожденные наездники, привычные к широким степным просторам, казаки являлись лучшей легкой кавалерией в мире.

Рысью двинулись с места наши эскадроны, стремясь держаться единой, плотной массой, стремя в стремя, и, сделав сотни две шагов, сотники скомандовали: «Вскачь!», а казаки, тигры степей, ответили криком: «Бей! Руби!» и наклонились к гривам.

Скоро наши лошади, разогнавшись, помчались во весь дух. Эта лавина вихрем мчащихся коней, степных рыцарей, склоненных пик была неудержима как необузданная стихия. Она неслась, как ураган, как бешеная волна, с грохотом, шумом. Болгарскую равнину огласил топот громыхающих копыт.

Земля стонала под нашей плотной тяжестью, и было очевидно, что если бы даже никто из казаков не ударит пикой, никто не вынет сабли, то одним своим натиском и тяжестью мы, как огромный таран должны свалить турецкую кавалерию с копыт долой, растоптать, уничтожить все перед собою, как свирепая буря ломает и опрокидывает деревья.

Мы с гиканьем и криками "ура" неслись вперед, навстречу смерти, в руках у нас было оружие и ветер играл гривами наших коней! Как здесь говорят: "Если в тридцать лет ты еще жив – ты не гусар!"

Но и турки неслись нам навстречу с дикой отвагой. Взывая к своему Аллаху.

– Гар! Гар! Гар! Братья, ударим за повелителя нашего султана! – раздавались воинственные кличи с противоположной стороны.

Смуглые бородатые лица, глаза, как у бешеных собак, свирепые взгляды из-под тюрбанов, высоких меховых шапок или старинных остроконечных шлемов, знамена с изображением полумесяца, – все пребывало тут. В полном комплекте.

Впереди у противников я заметил бородатого Мухаммед-хана, восседающего на огромном белом жеребце в окружении эмиров, словно на параде. Казалось, блеск сабель и вопли сражающихся были для него подобны скучным состязаниям по козлодранию. Я понял, что мне довелось увидеть лицо истинного властителя.

Вокруг Мухаммед-хана теснились его военачальники с ястребиными лицами – Кай Кедран, курд, Абдаллах-бег, Мирза-хан, Дост Саид, Ахмед Атабек, Али эль-Гор, бей Болбоссы, что расположена в Верхнем Египте, и Яр Акбар, косматый великан, перебежчик из Луристана, считавшийся самым сильным человеком в этой армии.

Кое-где в передовых рядах несущейся нам на встречу турок, нехристи, не выдержав открывающегося их взору страшного зрелища казачьей лавины, начали стрелять на скаку из пистолетов. Клубы порохового дыма отмечали места выстрелов. Хотя пистолет и был неточным оружием, но мы так стеснились и сгрудились, что некоторые пули попадали в цели. Естественно, что упавший всадник тут же рисковал погибнуть под копытами своих товарищей.

Я тоже не мешкал. Запалив фитиль, я раскрутил сбоку над головой за ремешок одну из гранат и оправил ее в полет, по высокой параболе. Граната взорвалась, не долетев до рядов неприятеля. Но все же последовавший взрыв несколько напугал лошадей, заставив их раздаться в сторону.