Текст книги "Лейтенант империи. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Александр Четвертнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Белослава, привет, – помахал ей фея с гравиплатформы.

– Ничего себе, – фыркнула Белка, – а мужчина-то похорошел, машинкой обзавёлся…

– Так, поросль зелёная, я тебе что сказал? Позади нас идти, а ты куда стреканула? – к нам подошли родители с Ладой и Дед. – Ростик, я не понял, ты зачем нас на военный космодром отправил? Чтобы встретить почётным караулом?

В темноте особо не разглядеть, но он, кажется, так и не сменил имидж после победы на выборах. Никакого мундира, привычная повседневная одежда, в которой он на охоту ходил. Папа с мамой, на его фоне, смотрелись, как гости императорского балла.

– Типа того, – улыбнулся я привычной с детства манере общения, на душе сразу же стало хорошо. – Только мы не вас встречать идём.

Я быстро объяснил ситуацию и передал Лирины сумки отцу, а мама уже нянчила внучку. Лира же стояла в окружении моей семьи, и лицо её выражало тихую радость.

– Ядрён батальон, снова кататься по космосу, – протянул Дед, и хлопнул меня по плечу, когда мы уже подошли обратно к их шаттлу. – Ничего, служба, она такая. Ты, внучок, не боись, приглядим за девочками.

– Здравствуйте, Клим Разумовский, – из темноты космодрома к нам вынырнул Клим.

Свет из открытого шлюза шаттла осветил полевую форму тайной канцелярии и шикарный фиолетовый бланш на его аристократичном анфасе.

– Ростислав Драгомирович, премьер-майор Лесников просил передать, что наш пилот ждёт, – Клим кивнул на соседний шаттл и, поёжившись от наших взглядов, отступил обратно в темноту, – не буду Вам мешать.

– Это он подсуропил? – буркнул Дед, глядя в спину Разумовскому.

– Угу.

– Красиво ты ему подсветил, внучек, аж гордость берёт, – хмыкнул Дед, поднимаясь на трап вслед за Лирой.

– Не, это не я, – мой взгляд провожал любимую с Варей, пока они не исчезли в салоне шаттла. – Но проконтролирую, чтобы синяк продержался подольше.

* * *

Наш шаттл стартовал через пять минут после Лириного. Мы поднимались параллельным курсом в атмосфере. Нам оказалось почти по пути и на орбите.

Я не обращал внимания на шум от бойцов. Смотрел в иллюминатор. Глупо, конечно, хотеть и пытаться увидеть её ещё раз, но я знал, что любимая также смотрит в мою сторону.

Наш транспорт сменил маршрут и пошёл на сближение с боевым кораблём. Я же смотрел, как шаттл Лиры полетел дальше, к космической станции. Он становился всё меньше и меньше, а потом исчез. Только редкие вспышки от двигателя говорили, что он, где-то там, в темноте космоса.

И, даже тогда я продолжал смотреть, а в груди у меня появилось странное чувство. Такое щемящее. Будто кого-то не хватает рядом. Только я знал кого, и мне сильно-сильно хотелось, чтобы вот сейчас, гермодверь открылась, и любимая вошла ко мне сюда с Варенькой на руках.

Вошла и всё это оказалось сном. И наступило счастье. И всё бы стало хорошо.

Шаттл содрогнулся. Мигнули бортовые огни, сообщая о стыковке. И гермодверь шлюза с шипением открылась.

Глава 3

– Построиться, оборудование не забываем, – скомандовал я. Удостоился одобрительного взгляда Мангуста, который не вмешивался в процесс командования, и последовал за ним из шаттла.

На лётной палубе, за стыковочным отсеком, нас ждали. Небольшая, в сравнении с такими же палубами на крейсере или эсминце, она вмещала в себя всего два абордажных катера и два звена (каждое по шесть штук) боевых истребителей.

Не сказать, что я привык к крейсеру, но во время учений мы на нём пробыли больше месяца, и теснота на лётной палубе сторожевого корабля бросалась в глаза. Хотя, пространства для отряда встречающих хватало.

– Рады приветствовать на борту, Ваше превосходительство, – строевым шагом к нам подошёл морпех лет пятидесяти в звании секунд-майора. Его рука замерла под чёрным беретом около седого виска. – Прошу Вас в кают-компанию.

Взвод за его спиной замер, прижав винтовки в положении «на караул».

– Благодарю за оказанные почести, – хмыкнул Мангуст, стоя рядом со мной, и добавил: – но Вы ошиблись, Всеволод Фёдорович, герой тут не я, а лейтенант.

Лесников чуть отшагнул в сторону и довернул корпус, оставляя меня один на один с секунд-майором.

Губы на рубленном, словно из камня, лице офицера поджались, на миг заиграли желваки, но тут же всё прошло. Маска штатной невозмутимости сменила эмоции. Именно с таким выражением встречают абсурдные, несправедливые приказы командования. Только глаза выдавали напряжение.

– Рады приветствовать на борту, Ваше превосходительство, – повторил он ровным голосом, не отнимая руки от головы. – Прошу Вас в кают-компанию.

Со стороны мы точно представляли собой забавную картину. Почётный караул из целого взвода морпехов в парадных кителях. У всех на груди медали и ордена. А перед ними отделение бойцов в лёгких доспехах. В руках баулы и ящики со снаряжением. Контраст, как он есть. Я заметил, как Техники и обслуга малых кораблей с интересом наблюдали за нами около своих бортов.

Сам же я слегка растерялся. Ну, как слегка, конкретно растерялся. Недавняя хандра и грусть улетучились, словно на меня вылили ушат холодной воды, и тут же долбанули мешком с мукой. Мешок порвался, мука просыпалась, и я ощущал, что все смотрят на меня…

Ну, не думал, что меня будут встречать при всём параде! Не готов я к такому.

Да, я знал, что орден Святого апостола Андрея Первозванного не только показывал высокую оценку моих заслуг перед Империей, и давал денежное содержание. Он ещё и поднимал мой статус до третьего ранга по табели, приравнивал его к генерал-лейтенанту на всех официальных мероприятиях.

Я знал это, и понимал, что, когда-нибудь ко мне обратятся, как к превосходительству. На каком-нибудь светском рауте, например. Но здесь и сейчас я был к этому не готов. Привык, что мой статус кавалера ордена игнорируется и не замечается на повседневной службе. И это, на мой взгляд, правильно.

– Эм, – я растерянно посмотрел на секунд-майора, а потом перевёл взгляд на Мангуста.

Воислав Доброславович выглядел спокойно, как и всегда, только глаза его выражали веселье.

– Благодарю за оказанные почести, – решил я повторить слова Мангуста, – обязательно посещу кают-компанию, но сперва решу вопросы по размещению отделения…

Язык стал будто деревянным. Собственный голос показался мне дёрганым, а слова неуклюжими.

– Капитан Борисов Вас проводит, – секунд-майор чётко развернулся и отошёл в сторону. Названый штаб-офицер отделился от строя караула и замер в самом его конце, ожидая нас.

– За мной, – шепнул я по связи, и застучал подошвами доспеха по палубе.

Мы втянулись меж двух шеренг. Суровые, повидавшие не одну битву морпехи, стояли, как влитые. Смотрели поверх нас. Но я заметил, что многие были удивлены не меньше моего.

В ухе послышался восторженный шёпот Феймахера и короткое «заткнись» Гвоздя.

Капитан дождался нас и проводил до жилой палубы. Всю дорогу его лицо оставалось непроницаемым, но я замечал косые взгляды, которые он кидал на меня.

Не знаю точно, что местные морпехи планировали показать, но, очевидно, они ошиблись. Видимо, до них дошла новость, что на борту полетит кавалер ордена, и они решили, что это Воислав Доброславович. Я бы тоже так подумал, он личность легендарная. О нём можно книги писать, а потом спорить, что там правда, а что вымысел. А вот меня, не думаю, что стали бы так встречать. Даже больше скажу, мне самому не особо понравилось. С радостью обошёлся бы без этого пафоса.

– Ваша каюта, – неуверенно произнёс капитан Борисов, останавливаясь посреди коридора около гермодвери.

Он замешкался, быстро посмотрел на меня, на Мангуста и, указав на вторую гермодверь, добавил:

– Здесь кубрик отделения.

Его замешательство я понял сразу. Оно уложилось в картину того, что произошло. Я оказался прав. Командование корабля перепутало нас с Лесниковым. Встречали его, и каюту выделяли для него. Всё, как положено, штаб-офицер отдельно от отделения. А оказалось, что нас двое, и капитан, просто не понимал, как нас размещать.

Сторожевой корабль «Злой» относился к проекту «Космическая акула». Изначально этот проект готовился для эсминцев, но кто-то в конструкторском бюро решил сэкономить. Уменьшил пространство, но сохранил тактико-технические характеристики.

В итоге по размерам получился сторожевой корабль, а по мощности эсминец. И всё за счёт уменьшения небоевых отсеков. На корабле просто нет места, чтобы выделять каждому офицеру по каюте.

– Я сообщу старпому, он, что-нибудь…

– Не стоит, Ваше высокоблагородие, – прервал я Борисова, и оглянулся на Мангуста: – Воислав Доброславович, занимайте офицерскую каюту, а я размещусь с отделением в кубрике. Там должна быть командирская каптёрка.

– Добро, – хмыкнул Лесников.

Кажется, вся эта ситуация его забавляла. Он улыбался уголком рта всю дорогу до жилой палубы.

– Лейтенант, – Лесников замер на пороге в каюту, – как разместитесь, зайдите за мной. В кают-компанию пойдём вместе.

– Есть, Ваше высокоблагородие, – я встал по стойке смирно и, как только гермодверь за Мангустом закрылась, скомандовал: – отделение, занять места в кубрике. Гвоздь, расконсервировать мичманскую.

Ребята ломанулись мимо меня, а я повернулся, чтобы поблагодарить капитана Борисова, но его уже и след простыл.

* * *

В кубрике оказалось тесно. Особенно для нашего отделения. Обычное подразделение морпехов насчитывает всего шестнадцать бойцов, включая командира. Поэтому для них положено пятнадцать коек, плюс место в командирской каптёрке. Нас же, после событий на Тау Метам, насчитывалось больше двух десятков. Двадцать один человек, если быть точным. Это с вернувшимся Арфой, и прибившимся Пивоваровым.

– Мало места, – протянул Бобёр, когда я перешагнул порог. – Не развернуться, нам здесь, Тур.

– Ничего, кинем пять спальников на палубу, – похлопал я его по плечу и, наконец, смог оценить кубрик, – какого?

– А я о чём, – грустно хмыкнул Серёга, – тут восемь коек. Должно быть на половину отделения.

– Тур, мичманская готова, – протиснулся к нам Гвоздь, – только там стол, стул и тумбочка.

Я смотрел на кубрик, и не мог поверить своим глазам. Он оказался в два раза меньше стандартного. Мы набились в него, как сельдь в бочку.

Бойцы уложили на палубу ящики с баулами, и половина полезного пространства исчезла. Кто-то из ребят уселся на припасы, но свободней от этого не стало.

– Должно быть, это какая-то ошибка, – предположил вслух Бобёр.

– Ошибки нет, – поморщился я, – вспомни схему проекта, там был как раз один малый кубрик.

– Может, нам второй выделят? – не сдавался Серёга.

– Ты слышал, чтобы о нём говорил Капитан Борисов? – криво ухмыльнулся Анджей, – вот и я нет.

– Но, может, спросить? – Бобёр посмотрел на меня, – Ростислав, доложи местному секунд-майору, или старпому, они должны…

– Нет, Серёг, – покачал я головой, – ничего просить не буду. Не стоит начинать наше размещение с просьб или жалоб. – Бобёр нахмурился, набрал в грудь воздуха, и я не дал ему сказать: – а с требований тем более.

– Тоже думаешь, что здесь, что-то не так? – Гвоздь ещё раз окинул взглядом кубрик.

Бойцы отделения расселись на полу и, переговариваясь, смотрели на нас и ждали команд. Только Гусар достал из рюкзака пакет с бутербродами, и молча жевал, да Пруха растянулся на койке и, кажется, уже во всю давил храпака.

– На провокацию похоже, – согласился я с Гвоздём.

– Да о чём вы говорите? – удивился Бобёр, переступив с ноги на ногу. Он наступил на Фею, взмахнул руками, и упёрся в переборку, чтобы не упасть. – Какая ещё провокация?

– Самая настоящая, – Анджей осторожно крутился на месте, чтобы не повторить трюк Бобра. – Ты вот уже повёлся, хотел бежать куда-то с требованиями.

– Нас же встречали при полном параде…

– В этом всё и дело, – как-то неожиданно паззл собрался, и я понял, чего такой встречей добивалось местное командование. Осталось только понять…

– На место нас поставить хотели? – Встретился со мной взглядом Гвоздь. – Мальчишки всего полтора года, как в академии, а уже герои?

Не зря я назначил Анджея своим замом, не зря. Мы с ним думаем одинаково.

– Осталось понять, – улыбнулся я ему, – это придумка местных, или кого-то из академии?

– Плевать как-то, – Бобёр оттолкнулся от стены, и выпрямился, – сейчас-то, что делать?

– Как что? – удивились мы с Анджеем, а я добавил: – следовать правилам и уставам. Старший мичман Гвоздев, демонтировать койки, и разместить личный состав на спальниках.

– Обалдеть, – Гусар от этой команды, прекратил жевать и посмотрел на Феймахера, – а можно Клопику постелить в мичманской каптёрке? Мы все спасибо скажем.

– Специально рядом с тобой лягу, – прошипел ему в ответ Хирш, – никакой противогаз не поможет…

– Серёг, – я не стал слушать пререкания бойцов, – определи снаряжение в арсенал. Проследи, чтобы к нему ни у кого, кроме нас не было доступа, а затем дуйте в столовую.

Бобёр и Анджей лишь кивнули, а я поднял руку. Неловко повернулся. Задел плечом гермодверь и добавил:

– Помогите мне вылезти из доспеха.

* * *

– Почему в повседневке и без орденов? – удивился Мангуст моему виду, когда я зашёл к нему в каюту. – Даже планку не надел.

– Не хочу подыгрывать, Ваше высокоблагородие, – ответил я, обводя взглядом помещение лишь немногим уступающее нашему кубрику по размерам. В голову тут же полезли завистливые мысли.

– Всё же надень, – Лесников поправил китель, и нацепил на руку коммутатор.

– Воислав Доброславович, это же только масла в огонь подольёт, – я достал планку и показал ему, – она же посмертная, чёрная вся.

– Да, какая б ни была, – Лесников указал на выход, и я прошёл в коридор, а он закрыл за нами дверь, – но так положено. Выполняй.

– Есть, – пробурчал я, и прикрепил планку на груди.

– Туров, своими достижениями надо гордиться. Даже если кто-то подвергает их сомнению.

Я вскинул голову:

– Вы хотите сказать, что это специально?

– Я сказал ровно то, что сказал, – спокойно произнёс Лесников.

На этом наша беседа увяла. Мы прошли до конца жилой палубы. Спустились по переходу и вошли в горизонтальный лифт.

Короткая поездка, и на выходе мы столкнулись с местным командиром морпехов. Секунд-майором Всеволодом Фёдоровичем Остаповым (я специально посмотрел фамилию в списках личного состава).

– Ваше высокоблагородие, ваше превосходительство, – он вновь приветствовал нас, вырвался чуть вперёд и, оттеснив меня, пошёл рядом с мангустом. – Воислав Доброславович, слышал, Вы недавно вернулись с Тау Метам. Захватили там кого-то из командного состава бритов?

– Было дело, – кивнул Мангуст.

– Читал в последней сводке, что у них какие-то новые доспехи, – продолжил беседу Остапов, не обращая на меня никакого внимания, – могут в невидимость уходить. Как думаете, доставят нам проблем, если примут на вооружение?

– Тупиковая разработка, как по мне, – отвечал ему Лесников, – поисковой техникой легко обнаружить. После этого бой с невидимкой доставляет дискомфорт, и только. Преимущество минимальное.

– Ну, это против Вас, – в голосе Остапова послышалась неприкрытая лесть, – а вот рядовой состав, даже обладая поиском, справится с трудом. – Он замолчал и тут же быстро добавил, будто боялся не успеть: – мы с ребятами провели эксперимент. Отобрали группу испытуемых, завязали глаза, и устроили спарринг. Все, кто ниже унтер-лейтенанта, потерпели поражение.

– А что же обер-офицеры? – спросил Лесников, но в его голосе не слышалось большой уж заинтересованности.

– С переменным успехом. Кто-то победил, кто-то свёл в ничью.

– Ростислав Драгомирович, – Мангуст полуобернулся ко мне на ходу, – ты же уничтожил командора бритов в экспериментальном доспехе?

Зачем он спрашивает? Сам же знает, что да.

– Так точно, – ответил я.

– И что можете сказать о том бое? – без удивления, как-то сухо спросил Остапов. Он попытался, чтобы его слова звучали ровно, но я так и чувствовал в них пренебрежение. – Как у Вас это вышло?

Я кожей ощущал, что он относится ко мне как-то с превосходством, словно снисходит до общения, но я не понимал почему. Что я ему такого сделал? Впервые вижу его. Даже, специально смотрел по служебной базе СБФ, мы с ним нигде не пересекались. Его даже на Тау Метам не было.

– Сложно так сразу сказать, – протянул я, подбирая слова. Ощущение было, будто по тонкому льду иду, но и молчать нельзя. Обязательно разберусь, чего он на меня взъелся, а пока надо оставаться вежливым. – Главное, конечно же, слаженная командная работа….

– О чём я и говорю, – не дал мне закончить Остапов, – уничтожить такого бойца способно только отделение, и то с разменом пять к одному. Поэтому я ввёл обязательные тренировки слепого боя…

Да что он несёт? Вот же урод! Какой размен пять к одному? Он моих погибших парней разменом назвал? А ничего, что мы тогда лишь кадетами были, и пороху не нюхали…

От злости у меня в пальцах закололо. Захотелось дать поджопник этому индюку. Да так сильно, что еле сдержался. И в этот момент мне на инфопланшет пришло сообщение от Бобра:

– Тур, в арсенале места для нашего оборудования нет. Думаем, как разместиться в кубрике.

– Рос, – пришло ещё одно сообщение, только от Гвоздя, – встали на довольствие, только порции в столовой ниже нормы.

– Лимит на воду в душе занижен, – снова Бобёр, – тут везде норма, будто нас восемь человек.

Если первые сообщения заставили нахмуриться и задуматься, то последнее всё объяснило. По штату нас двадцать один, но местные, видимо, решили, что надо выделять на кубрик. То есть на восьмерых.

– Не паниковать, – отбил я сообщение Бобру, – приду, всё решим.

В голове уже появилось решение ситуации. Единственное, что я всё ещё не понимал – почему это вообще происходит. Зачем это Остапову? А в том, что это его рук дело, я уверен.

Мысли о том, как решить проблемы отделения помогли успокоиться. Злость на секунд-майора исчезла также неожиданно, как и появилась. Так что я спокойно переключился на продолжение беседы. Остапа как раз понесло не в ту степь.

– … Так что техника мертвеца, засада, сопряжённая с потерями, это не вариант. Кстати, а что у вас с лицом? Да и с руками? Какие-то странные линии. Это татуировки или после джунглей Тау Метам появилось? Не заразное? – Остапов не сдержался и хмыкнул, – хотя, о чём я, медицина в академии хорошая, экипаж не станут подвергать опасности.

Как раз в этот момент мы подошли к кают-компании. Так что ответить я не успел. Да, оно и к лучшему. Ничего нормального в голову не шло. Там крутились только грубости. Но я же решил быть вежливым. Да и глупо это, реагировать на провокации.

– Прошу Вас, Ваше высокоблагородие, – Остапов открыл гермодверь кают-компании и посторонился, пропуская Мангуста.

Стоило Лесникову перешагнуть порог, как Остапов повернулся ко мне:

– Лейтенант, хочешь на что-то пожаловаться? – прищурился он, придавив меня тяжёлым взглядом. – Сообщить об ошибке?

– Никак нет, Ваше высокоблагородие, – ровно ответил я.

– Правильно, Туров, правильно, – он презрительно покосился на чёрный муар моей планки. – Единственная ошибка на борту – это ты, Туров.

Глава 4

Я ошибка? Он из ордена? Мысли заметались у меня в голове. Его слова вызвали во мне чувство опаски. Сердце застучало быстрее. Я отступил на шаг и напрягся. Приготовился к его возможной атаке.

Секунд-майор заметил это, и хмыкнул:

– Что? Правда не приятна? Хочешь мне в морду дать?

Его слова звучали едко, но угрозы в них не слышалось. Только явная издёвка и превосходство.

– Лесников легендарная личность, ему везде рады, а таким, как ты, – Остапов цедил слова почти по слогам, – всюду будет особый приём. Выскочек и лизоблюдов никто не любит. Понял?

– Выскочек? – на смену опаске пришло удивление, о чём он вообще? – лизоблюдов?

– Не делай вид, что не понимаешь, – ноздри Остапова расширились, а рот скривился, его чёрные глаза превратились в две дыры и затягивали, – не строй из себя дурачка. Ты знаешь, о чём я.

Последние слова он буквально выплюнул. Лицо его выражало крайнюю степень презрения.

Он закончил свою речь и, отвернувшись, шагнул через порог кают-компании.

– Удила, – расслышал его бормотание. Затем гермодверь закрылась, и я остался один в коридоре.

Вот, что это было? Я совсем ничего не понимаю. Что за агрессия на ровном месте? Он не орденец, это точно. Иначе меня со стены бы уже соскабливали, как пригоревшую яичницу со сковородки. Да и проверяли тут всех.

У меня, как это ни странно, по линии СБФ лежат личные дела всех морпехов и флотских этого судна. А также заключение от Растеряшева – на корабле нет следов ордена двуликого. После недавних событий мы можем проводить такие проверки и гарантировать результат. В нашей системе, правда, но всё же.

Так что, повторюсь, что это сейчас было? Почему Остапов на меня так взъелся. Почему я выскочка? Ещё и лизоблюд? Да он совсем оборзел, этот майор?

Зубы скрежетнули. Захотелось вдарить по переборке. Погнуть её, разорвать. Я просто несу службу, а какой-то гибрид оленя с лосем завидует моим орденам?

Завидует? Это слово зациклилось у меня в голове. Повторилось несколько раз. Успокоило.

Просто зависть. Немотивированная. Не знаю, как ещё объяснить. Зависть и всё. Так что, негоже злиться. Наверняка он провоцирует меня, и сейчас смотрит через камеры, как я бешусь.

Нет, нельзя срываться. Выходить из себя, бить переборку. Нельзя давать таким людям пищу для злорадства. Он же провоцирует меня.

Он, как саблезубый тигр около пастбища Туров. Бродит вокруг, проверяет тигродавов на реакцию. Видит, что они не выходят за периметр, и начинает прощупывать границы дозволенного. То подходит, то отходит. Даёт привыкнуть к тому, что бродит вокруг. Бродит и не замышляет ничего плохого. А потом резко, неожиданно, как атакует стадо, и всё.

Эмоции улеглись, стоило прийти к таким умозаключениям. Дыхание выровнялось, стало спокойным, глубоким.

Что ж, человек решил показать свое отношение ко мне. Пусть. Сколько таких ещё будет. Плевать. Но притеснять моих людей – это он зря. Это уже объявление войны.

Пайки он урезал и душ по нормам на восьмерых. Кубрик выдал на половину отделения. Ха! Посмотрим, что он скажет на мой ответ. Не хотел я так делать, видит Бог, не хотел, но придётся. И нет, я не жаловаться собрался. А всего лишь обнаглеть, и заставить секунд-майора со мной считаться. Как? Скоро он это увидит.

Гермодверь снова открылась. Кают-компания встретила меня шумом людских голосов. Несмотря на проектную тесноту корабля, здесь оказалось довольно уютно. Вдоль переборок тянулись мягкие диваны. Широкие экраны под подволоком транслировали звёздное пространство. «Злой» полным ходом отдалялся от Владивостока. Бегущие на одном из экранов цифры отсчитывали время до нырка.

Моё появление осталось незамеченным. Офицеры о чём-то увлечённо разговаривали с Мангустом. Я перехватил лишь взгляд Клима, но тот, сверкнув фонарём под глазом, сразу же сделал испуганный вид и отвернулся к экрану. Заговорил с мужчиной и женщиной лет тридцати – его коллегами сопровождающими.

– Воислав Доброславович, мы все рады, что Вы с нами на корабле, – донеслась до меня речь капитана, когда я подошёл ближе к группе офицеров, – но мне хотелось бы сразу уточнить Ваш статус. У меня в пакете сказано, содействовать Вам во всём. Вы возьмёте на себя командование?

Вопрос поставил меня в тупик. Как Мангуст может взять командование? Капитан же…

– Нет, Фёдор Михайлович, – ответил Лесников, – я занимаюсь только вопросами учебного характера, так что никаких перестановок на корабле не будет.

– Приятно это слышать, Воислав Доброславович, – я подошёл ближе и увидел крепыша среднего роста в чёрном кителе, – у нас давно сложившийся коллектив и мы…

– Понимаю, Фёдор Михайлович, не переживайте, – Мангуст отвечал спокойно и невозмутимо, а я, увидев капитана, сразу же понял, почему он так всполошился.

Фёдор Михайлович, капитан корабля, имел звание капитана второго ранга. Они с секунд-майором Остаповым были равны в званиях по разным линиям флотских подразделений, а Мангуст превосходил их. Чисто теоретически он мог сместить Остапова и давать настоятельные рекомендации капитану.

Да, это не совсем правильно. Всё же он морпех, а капитан – командир корабля, – но, чисто теоретически, такое было возможно. Особенно, если в пакете капитана стояла пометка, кто главный на борту.

– Господа, прошу простить за опоздание, – я решил приветствовать офицеров неформально, всё же это кают-компания, и мы не на посту.

– Ростислав Драгомирович, Вы не опоздали, – радушно улыбнулся Лесников, чем оказал мне поддержку, – Фёдор Михайлович, позвольте представить командира учебной группы, лейтенанта Турова. Ростислав, капитан второго ранга, Фёдор Михайлович Растулов.

– Конечно, Воислав Доброславович, – тоже улыбнулся капитан, только глазами выдав, что радушие в улыбке напускное, – Ростислав Драгомирович, приятно познакомиться, наслышан о Ваших достижениях на службе.

– Благодарю, Ваше высокопревосходительство, – коротко кивнул я, замечая кислые мины у всех офицеров. Что корабельных, что морпехов. – Надеюсь, слышали только хорошее.

– А как же, – улыбнулся капитан, – надеюсь, вы расположились со всеми удобствами? Вас и Ваших бойцов всё устраивает? У нас тут не курорт, конечно же, а боевой корабль, но ещё никто не жаловался.

Все офицеры вокруг рассмеялись его шутке.

– О, не беспокойтесь, – улыбнулся я в ответ, сохраняя добродушное лицо, – мы как раз в процессе размещения, но я нисколько не сомневаюсь, что всё будет прекрасно.

– Приятно слышать, – улыбка у капитана померкла, и он перевёл взгляд на один из экранов под подволоком, – господа, скоро будет нырок, вынужден оставить Вас. Мостик ждёт.

Флотские потянулись из кают-компании вслед за капитаном. Секунд-майор Остапов, собрав вокруг себя своих офицеров морпехов, завёл беседу с Мангустом о тактике малых групп. Я снова остался один. Причём показательно. Они так встали, что я оказался за их спинами.

Но меня это не расстроило. Я уже присмотрел себе компанию для беседы и это не Клим. Инфопланшет выдал личное дело морпеха, и я остановился около дивана, на котором он сидел.

– Лейтенант Туров, – представился я довольно возрастному офицеру.

Лет за пятьдесят, а до сих пор унтер-лейтенант. Хотя, оно и понятно. Судя по запаху из бокала, он потягивал кофе с коньяком. Причём от кофе там было одно название.

– Вы Горбушка Пётр Ильич? Унтер-лейтенант от СБФ? – спросил я, не дождавшись его ответа.

– Ага, я, – унтлей хлебнул из бокала, посмотрел на меня и поморщился.

Я стоял и молча ждал. Он сверлил меня недобрым взглядом и тоже молчал.

Напряжение между нами постепенно возрастало. Просто так, с ровного места. Ощущение, будто он не хотел, чтобы нас видели вместе. Весь его вид так и кричал: «свали в туман».

– Что тебе надо, лейтенант? – не выдержал Горбушка, когда многие в кают-компании стали на нас оглядываться. – Если жаловаться собрался, то мне класть с прибором. По моей линии ничего не нарушено. Понял?

– Понял, – кивнул я, никуда не уходя, – не собираюсь жаловаться.

– Тогда что тебе? – ещё сильнее нахмурился Горбушка и стал походить на сушёный абрикос с редкой плесенью волос на маковке.

– Скажите, Пётр Ильич, а тут все такие грубые? – тихо спросил я, – при всём уважении к Вашему возрасту, но я старше по званию.

– Ххы, – ощерился Горбушка, – малец, ты себе нафантазировал чего-то из-за ордена? Это вон, – он кивнул на офицеров морпехов, – от них требуй почтения, а я не из ваших. Я безопасник, понял? А теперь иди отсюда, не мешай отдыхать.

Он снова отхлебнул из бокала и по-барски развалился на диване, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Вся эпопея с орденом напрягала меня как раз возможностью огласки. Великий князь доходчиво объяснил, что врагов у меня теперь много, и он хочет меня прикрыть. Я же, признаться, сильно переживал, что не только я, но и мои близкие станут целью для мщения.

Но, видимо, пора успокоиться. Секретность вокруг моих подвигов возведена такая, что, даже коллеги не знают о моём звании и должности в СБФ. Что уж говорить о самих подвигах.

Вот и унтер-лейтенант СБФ Горбушка, наглядно это демонстрирует. И он абсолютно прав. Штаб-офицерам морпехам или флотским, он, конечно же, выкажет почёт и уважение. Но таким же обер-офицерам – да ни в жисть. Взаимная нелюбовь меж ведомствами осложняется вынужденным взаимодействием. Заставляет отстаивать статус.

Можно долго говорить об отношениях флотских, морпехов и безопасников. На кораблях, где командование не заботится о внутренней атмосфере, можно наблюдать молчаливое противостояние. Там каждый считает других дармоедами.

Флотские порой указывают, что без них морпехи бесполезны. Расходный материал. Пехотинцы же считают капитана таксистом, а всех остальных обслугой агрегата, который предназначен для их доставки к месту боя. Но все они не любят безопасников. Тех, кто обязан контролировать порядок и гасить все недопонимания в зародыше. Для безопасника все равны. Ему плевать, кто окажется на губе.

Да, встречаются такие корабли. А бывают, где атмосфера ещё хуже. Нам на лекциях рассказывали. Но здесь иной случай. На «Злом» команда очень дружная. Это видно по тому, как они коллективно выражают мне своё недовольство. Да и никто не отправит на учения звездолёт, где имеются проблемы меж родами войск. И Горбушка с ними тоже заодно. А отдельно он сидел именно для провокации. Чтобы я подошёл жаловаться.

Отличный план. Хочется в ладоши похлопать тому, кто его придумал. Но не буду. Кто бы ни стал автором такой атаки на меня, он просчитался. И Горбушка станет первым, кто это поймёт.

Я бросил взгляд на экран под подволоком. До нырка в слои тёмной материи оставалось чуть больше получаса.

– Правильно, полюбуйся на переход в другое измерение, – хмыкнул Горбушка, – только в другом месте, ты мне воздух загораживаешь. Отойди.

Какой же он противный, так бы и дал по сусалам. Но бить сослуживцев, какими бы мерзкими они ни были, нельзя – это дурной тон. Особенно, когда вокруг полно свидетелей (морпехи офицеры на нас постоянно косятся).

Ну, ничего, сейчас всё изменится. Лишь бы спохватились после нырка. Но тянуть время здесь я больше не могу. Потеряю удобный момент.

– Ты слышишь меня? Нет?

Ещё раз взвесил все за и против. Отвечать надо. Сам бы я стерпел придирки, но у меня двадцать человек личного состава на попечении. И они невиноваты, что кому-то вожжа под хвост попала. Так что, переводим противостояние в другую плоскость. Обозначаем неприкасаемых, а ко мне пусть лезут, сколько душе угодно. Отобьюсь. Заодно узнаю причину такого отношения.

– Ты…

Горбушка оборвал свою речь, стоило отвлечься от экрана и твёрдо посмотреть ему в глаза. Он подался назад, а я открыл клапан нагрудного кармана и достал электронное удостоверение.

– Лейтенант СБФ Туров, – произнёс я тихо, но твёрдо, ещё и лицо сделал суровое, – продолжим беседу в помещении флотской безопасности.