Текст книги "Алмазная пыльца"

Автор книги: Александр Царинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Когда в кабинет вошли потерпевшие сотрудницы школы с понятыми, Рядно всех обвел тяжелым насупленным взглядом. А Сайко предложил вошедшим сесть и снова включил магнитофон.

– Рядно! Вам никогда не приходилось видеть этих женщин?

– Шутишь, начальник! Я до баб не охоч. Да и не по зубам они мне. Ишь, какие расфуфыренные.

Иван обратился к женщинам:

– Гражданки Мороз и Мартынова! Предупреждаю, вы должны говорить только правду. Вам знаком этот человек?

Женщины не успели сообразить, что ответить, как снова со злостью закричал Борис:

– Ты не темни, начальник! Кого они должны во мне опознать? Не одного ли из фраеров, что хватанули куш и дернули на «Волге»?

А женщины, пугливо глядя на Рядно, неуверенно покачали головами.

– В том то и дело, что в лицо мы их почти не видели, – робко начала Мартынова. – Вот по голосу… Вы извините, что украду у вас время, но должна объяснить. Я преподаю в младших классах. Мое хобби – пение. Абсолютный слух. А голос у того «Фантомаса» был совершенно не похож на голос задержанного. У этого голос грубый, с хрипотой, а у «Фантомаса» был мягкий бархатистый тенор. Я бы узнала.

– А голос шофера? – спросил Сайко.

– У шофера был бас.

– Ну, что, доволен, начальник? – вмешался Рядно. – Дай закурить, что ли.

– Потерпите! – повысил голос Иван и обратился школьному завхозу. – Вы ничего не хотите добавить?

– Нет, нет! – как-то поспешно ответила Нина Владимировна. – Видела я вроде его, – она кивнула сторону Рядно. – Но не в том такси. Нет.

– Кажется… Можно, я ему закурить дам? Для мужа как раз сигарет купила… – Она проворно нагнулась к сумке и положила перед Рядно пачку сигарет «Прима».

– Мерси, мадам! – пошловато поблагодарил Рядно и разорвал пачку. – Так где, говоришь, меня видела?

– У районо. У Фрунзенского районо, – уточнила Нина Владимировна и вдруг стала заикаться: – Н-но н-не в тот день. Н-нет!

Едва женщины вышли, в дверь постучала баба Саня.

– Извини, что малость припоздала, касатик.

Сайко предложил старухе стул, но та сесть отказалась. Стояла согнувшись, опираясь на палку.

– Александра Филипповна, вам знаком этот человек? – указал Сайко рукой в сторону окутанного едким дымом Рядно.

– Кто ж его не знает? Его вся улица знает. Борька это.

– А эта техника называется магнитофон, – указал Иван. – Все записывает. Говорите только правду.

– Ты, мил человек, не пужай. Что от меня требуется-то?

– Что требуется? – повторил Сайко. – Ясность внести. Вот Рядно говорит, что 7-го октября, где-то в одиннадцать ночи, вы его видели. Он шел из сарая. Вы стояли за забором. А вы, Александра Филипповна, уверяете, что в это время спали. Кто же прав?

– А ну, пусть он, окаянный, при мне это скажет, – презрительно и строго глянула на Рядно старуха.

– Ах, ты, жаба вонючая!! Посадить решила? – подскочил Борис. – Ну-ка, вспомни, сова проклятая, как ты зырила за мной. Высунула нос и головой мотала: дескать, опять косой. Я даже матом пужнул.

– Не верь, не верь, сынок, ему. Спала я в то время. Вчера на веру это сказала, сегодня могу доказать.

Сайко удивленно, а Рядно с опаской взглянули на старуху. Опершись левой рукой на палку, она правом полезла в карман пальто. Вынула оттуда телеграфный бланк и телеграмму. Протянула их Сайко.

– На, читай, касатик! Ты вчерась ушел, а я телеграмму в Саратов отбила.

Сайко вначале посмотрел на бланк. Текст был заверен подписью и печатью. Вслух стал читать: «Дуся, срочно отбей телеграммой, что делала я седьмого от десяти до двенадцати ночи».

Затем Иван прочитал ответную телеграмму: «Спала. Уснула при программе „Время“. Проснулась к часу ночи. Что у тебя? Дуся».

– Вишь, как точно подметила. Я и забыла про программу «Время», – резюмировала старуха.

Иван покачал головой. Не ожидал, что старуха окажется такой находчивой.

– Ах, ты, чума старая! – зло сказал Рядно. – Выходит, я вру? Да я ж твою рожу среди миллиона ведьм узнаю. Вот крест, начальник, стояла она у забора! Что придумала, гадюка! Ты проверь, проверь! Значит, предупредила свою сестру. Видела она меня стерва! Видела! Вот крест!

– Ты не божись, безбожник! – спокойно отрезала бабка Саня. И вдруг стукнула палкой по полу: – Да, видела! Только ж то было около часу ночи. На машине, как барин, подкатил.

– На машине?.. Около часу?.. Ты гляди, что лопочет?! Да я в это время уже дрых без задних ног.

– Врешь, окаянный! И в час не дрых, и всю ночь не дрых. Уехал, а потом где-то в три ночи опять с кем-то подкатил.

– Ты глянь на нее, начальник! Глянь, – вскипел Рядно. – Поклеп! Пусть докажет, ведьма!

– Припомните, Александра Филипповна, – попросил Сайко.

– Припомнить?.. Ну, значит, они во двор сразу зашли. На крыльце что-то делали. Видно, оба пьяные были. Второй, правда, не больно горластый, а Борис, как всегда, орал.

– Орал? Ах, ты, пугало старое! Да я спал, говорю! Что же я орал?

– Дай бог только памяти. Что-то о выпивке. Видно, хотели добавить. Что-то прилить. Ну да, прилить. Это слово-то я разобрала.

– Ах, сова наглая! – прохрипел Борис. – Такого и слова в моем обороте нет.

– Я твой хрипастый бас где угодно узнаю. Стоит тебя, идола, услышать, у меня мороз по коже идет.

– Гони ее отсюда, начальник! Гони! Иначе я ее… – заскрипел зубами Борис.

Старуха не сдавалась:

– Во, видишь, видишь! Вот так и всегда.

– Ну, что теперь скажем, Рядно? – спросил Сайко, проводив старуху.

Рядно молчал. Бабка явно выбила его из седла.

– Итак, где вы были той ночью? Зачем и с кем дважды приезжали домой?

– Не убивал я Наташку. И не видел никаких машин. Я спал! Спал! – закричал Борис.

Зазвонил телефон.

– Пришло заключение по идентификации волос, – услышал Сайко голос Глинского. – Волосинки, что были под ногтями убитой, идентичны тем, что взяты с виска подозреваемого. Сержант несет вам заключение.

Иван положил трубку. Рядно смотрел на него с плохо скрываемой тревогой. В кабинет вошел сержант и положил перед Сайко три листа бумаги и две фотографии с отпечатками пальцев. Не взглянув на Бориса, сержант молча вышел. Рядно не вытерпел:

– Хватит темнить, начальник! Эти досье на меня?

С показным спокойствием Сайко отложил бумаги и фото.

– Да. Здесь три заключения, Рядно! И все служат для вас приговором. Первое. Волосы, которые были под ногтями убитой Наташи, оказались вашими. Второе. Окурок, найденный на месте преступления, по форме и по анализу слюны идентичен окурку, который вы оставили здесь в пепельнице. Третье… – Сайко сделал умышленную паузу. – На кольце убитой Измайловой обнаружены папиллярные узоры вашего большого пальца.

– Врешь! Не может быть! – Борис был буквально ошеломлен.

– Может, Рядно! – Сайко протянул допрашиваемому фотографии. – На левом фото – отпечаток вашего большого пальца правой руки, взятый из старых документов. На правом – отпечаток пальца на кольце погибшей. Отпечатки идентичны. Будем еще отпираться?

– Гад! Гад! – закричал Рядно. – Под вышку тянешь?! Стреляй! Вешай! Не боюсь я смерти. Не боюсь! Но не убивал я Наташку. Не убивал!

Он зарыдал.

…Иван шел по длинному коридору к выходу.

Что-то было не так в сегодняшнем «поединке» с Рядно. Казалось бы, улики неопровержимые… Но вот «гнойник» лопнул, а у Сайко появились сомнения. Он вышел на улицу. Нет, не находил Иван, за что можно было ухватиться, чтобы оправдать Рядно.

Подошел к ярко светящейся витрине и посмотрел на часы. Половина девятого. «Ого! Опять подвел Галку с „культпоходом“ в кино!»

…Кнопка бросила в кипящую воду замороженные пельмени, а он сидел за столом и любовался ею. Потом он ел, а она глядела на него теплым заботливым взглядом.

Потом он лежал на диване, положив голову на ее колени, а она нежно гладила его густые волосы.

– …Что-то не так, да?

Он помолчал.

– Понимаешь… Все против него. Все! И все-таки… Какие-то непонятные сомнения.

Они помолчали. Она продолжала шевелить пальцами его волосы.

– Ну, что ж, – задумчиво сказала Галка. – Я плохой советчик в твоих делах, но, Ваня, кто он ни есть, но он человек. Ты разберешься…

Резко зазвенел телефон. Она спрыгнула с дивана, высвободив тугие колени из-под его головы.

– Алло! Я вас слушаю.

– Это я, Ванина мама, – услышала Кнопка знакомый голос. – Галочка, Ваня, случайно, не у тебя?

– Да, он недавно пришел, – покраснела Кнопка.

Иван взял трубку.

– Ваня, сейчас звонила жена Нетребо. Пропал Виктор Ильич. Ты не знаешь, где он? Она волнуется.

Иван молчал.

– Так что ей ответить? – не выдержала долгого молчания мать.

– Я не знаю, – сказал он. – Поняла? Так и передай.

Иван положил трубку и посмотрел на часы. Двенадцатый час.

Нетребо не пропал. Он просто никуда не торопился. Разбирался в СПТУ с подростками.

В город вернулся после десяти. Вспомнил утренний разговор с женой…

Утром Лида спросила:

– Ну, и как там Сайко? Не попало ему из-за этого… Как его?.. – она сделала вид, что забыла фамилию.

– Если будет попадать из-за ловеласов да неверных жен, то… – он усмехнулся.

Она начинала интересоваться его делами, когда была в чем-то виновата…

Нетребо остановился. Он не заметил, когда повернул на улицу Герцена. Вот и знакомый центральный вход в РОВД. Зеркально блестели темные окна опустевших комнат. И только левее входа три окна второго этажа были ярко освещены. Окна кабинета Седых. Нетребо потянул на себя тяжелую дверь и вошел.

– Как понимать столь позднее явление? – удивленно спросил Седых, выключая магнитофон.

– У ребят задержался.

– Ну, и как дела? Там что-то серьезное?

– Если бы все мальчики-девочки совершали только такое, жить можно, – натянуто улыбнулся Виктор Ильич и коротко доложил о ЧП в СПТУ.

– Понятно. А вот с Рядно дело посложней. Тут такая каша…

– Сайко не наделал там ошибок? – кивнул Нетребо в сторону магнитофона.

– Не сказал бы, – поднялся с кресла Николай Алексеевич и хмуро продолжил: – «Каша» – это о другом. Ладно, Виктор Ильич, уже поздно. Детально разбираться будем завтра. Дай побыть одному. Иди.

Нетребо молча пожал плечами и пошел к выходу.

– Да, капитан Нетребо! – окликнул его Седых. – Разобрались по тому случаю с Сайко?

Виктор Ильич вернулся к столу, раскрыл папку и вынул из нее картонку, на которой были наклеены обрывки мелованной бумаги с «прошением» Шумского.

– Это еще что за мозаика? – удивился Седых.

– Оправдательный документ Сайко.

– В таком виде?.. Вы что, на свалке его нашли?

– Почти. В мусорной корзине, – уточнил Нетребо.

Пришлось все рассказать.

…Вчера Нетребо полез в ящик стола за ручкой. Сайко в кабинете не было. Под руки попалась ненужная бумажка. Скомкал ее, хотел выбросить и тут в мусорной корзине увидел обрывки мелованной бумаги. Точно на такой была написана жалоба Шумского. Неужели Виктор жалобу «посеял», а Сайко ее разорвал? Стал торопливо искать. В сейфе, в ящиках стола жалобы не было. Перебрал документы в папке. Тоже нет. Вот тогда и полез он в мусорную корзину. Собрал все до единого обрывка. Наклеил их на картонку. Послание оказалось от Шумского, да не то. Жалобу он обнаружил в сейфе чуть позже.

Доложил Нетребо и об истинной причине стычки между Сайко и Шумским. Женщину, конечно, не назвал. Проинформировал и о вчерашнем неприятном разговоре с Сайко.

– Понятно, – бросил Седых. – Как расцениваете?

– Самолюбие и принципиальность.

– Все?

– Да. Какие будут указания относительно Сайко?

Седых закурил: – Ну ладно. Иди, Ильич, домой. Поздно уже. Лида ждет.

– А вас не ждут?

– Меня не ждут. Жена гостит в Омске у родителей.

Виктор Ильич спустился по лестнице, подошел к дежурному.

Дежурный, старший лейтенант Кутько, сидел у стола с телефонами и пультом громкоговорящей связи.

– Выручай, Михалыч! Пожертвуй ключ от комнаты отдыха, – попросил Нетребо, – тут переночую. Поздно домой топать.

Дежурный недоверчиво глянул, вытащил из шкафчика ключ и протянул Нетребо.

– Да, Михалыч! Если меня кто будет искать, даже жена, меня здесь нет! Понял?

Он развернулся и пошел к комнате отдыха.

Первый час ночи.

Седых любил одиночество. Днем – телефоны, совещания, люди, вечером можно сосредоточиться. Нередко вечер удлинялся, «перешагивал» в ночь.

Седых нажал клавиши магнитофона, и вместе с неторопливым движением ленты в комнату ворвался хрипловатый бас Рядно.

Сайко вел допрос хоть и сумбурно, но вполне удовлетворительно. Борису буквально нечем было крыть. И вот: «Гад! Гад! – вдруг обезумевшим голосом заорала пленка. – Стреляй! Вешай! Не боюсь я смерти. Не боюсь. Но не убивал я Наташку. Не убивал!..» И рыдания.

«Почему Борис сослался на старуху? Неужели рассчитывал, что та запамятовала, в какой день видела его пьяным?» – Седых прокрутил пленку обратно.

«Что же я орал?» – «Дай бог памяти. Что-то о выпивке. Видно, хотел добавить. Что-то прилить, ну, да, прилить!»

Николая Алексеевича трудно было разжалобить слезами. Но Рядно был «старый знакомый». Борис, как говорится, не подарок, но не пойдет на «мокрое». Тут если уж случилось что-то сверх…

– «Не убивал я Наташку. Не убивал!»

Из экспертизы: «…на внутренней части сумки имеются мазки крови. Под ногтями убитой обнаружена кровь, частички эпидермиса и волосинки. В крови незначительная пыльца металла». Эксперт-криминалист Глинский уверял, что следы металла – не от ножа убийцы. Обещал провести тщательное исследование.

«А если между окровавленными мазками в сумке и этой пыльцой существует связь? Преступник лазил в сумку. Возможно, изъял оттуда предмет, который оставил пыльцу».

Фотографии. Труп. Девушка лежит на спине. Правая рука отброшена в сторону и скрючена. Культя левой. Рядно. Царапины на правой щеке и виске. Вот оно!

Седых глянул на часы.

Около семи. Снял с телефона трубку и связался с дежурным:

– Нетребо или Сайко на службу еще не приходили?

– Сайко – нет, а Нетребо спит в комнате отдыха.

– Спит в комнате отдыха? Здорово устроился, – изумился Седых. – Вот что, Кутько! Я сейчас уеду на пару часов домой. Проснется Нетребо или явится Сайко, передайте указание: Рядно ни в коем случае не отпускать! Срочно взять у прокурора санкцию на его арест. Все!

Сайко свернул в знакомый переулок. Забор и куцая травка были белесыми от инея, словно на них проступила соль. Дом Рядно угрюмо спал. Над избой старухи вился дымок.

Баба Саня встретила Ивана недоуменным взглядом.

– Что в рань такую, сынок? Опять тот бес что-то придумал?

Прошли в комнату. Баба Саня шла следом за гостем, неся в руках и поглаживая черного, как сажа, глазастого котенка.

– Вот тут штука какая, – нерешительно начал Сайко. – Помните, вы мне насчет сестры своей говорили? Сходство между вами есть? Понимаете, вы в одиннадцать уже спали. А сестрица, небось, бодрствовала? Может, Борис и спутал ее с вами. А?..

Баба Саня выпустила котенка на пол.

– Да, есть сходство, – подтвердила она. – По возрасту всего на три годочка она младше меня. Только врет Борис! Не верь ему, сынок! Выскользнуть хочет, – вдруг разошлась старуха. – В одиннадцать, выходит, спать завалился, а в час на карете уже подкатил, да?

– А если не врет? Судьбу человека решаем. Может, не он приехал, а к нему?

– И то верно, – согласилась баба Саня. – Какой ни есть, а человек. Так что надобно-то от меня?

– Адрес вашей сестры хочу узнать. Лучше, если телефон имеется.

– Нет, касатик! У нее телефона нет. Но есть у соседей. Напротив аккурат живут. Может, им позвонишь? Все быстрее. Только я их номер не знаю, знаю фамилию и как зовут.

– Ну, и хорошо, – обрадовался Сайко. – По справке узнаем.

…Прежде, чем идти к себе, Седых зашел в лабораторию.

Терпеливо подождал, пока Глинский оторвется от микроскопа.

– Леонид Яковлевич, удалось установить, что это за пыльца под ногтями убитой?

– Конечно. Материалы исследования я передал Нетребо еще позавчера. Пыльца от никеля и искусственного алмаза.

– Ваше мнение?

– Насчет мнений у вас имеется другая служба, – суховато ответил Глинский. – Мое дело выдать материалы исследования…

Седых вошел в свой кабинет ровно в десять. Вызвал Нетребо.

– Почему до сих пор не доложили результаты исследования Глинского по пыльце?

– Разбираюсь.

– Что удалось установить?

– Считаю, что обнаруженная пыльца от маникюрной пилочки.

– Считаете – или точно?

– Как сказать? – выдавил улыбку Нетребо. – По предположению специалистов, никель в сочетании с искусственными алмазами может использоваться для изготовления маникюрных пилочек. Такие маникюрные пилки производит Полтавский завод искусственных алмазов. С заводом связался. Предположение подтвердилось.

– Неужели покрытие пилки настолько слабое, что сдирается от ногтей? – скорее себе, чем Нетребо, задал вопрос Седых.

– Плохо перестраиваются «алмазники». Брачок, – улыбнулся Виктор Ильич. – Разберусь и доложу.

– Надо срочно установить, была ли у покойной такая пилка?

– Я уже дал указание Сайко. Сразу от прокурора он проедет к Измайловой и все выяснит.

– А как насчет алиби Рядно? Все проверено?

– К сожалению, нет, – ответил Нетребо. – У Сайко возникло предположение, что Рядно перепутал бабу Саню с сестрой. Скоро все выясним.

– Хорошо. Действуйте! Когда явится Сайко, прошу с ним ко мне.

Сайко вернулся в первом часу. Он побывал у прокурора, затем поехали с матерью убитой Наташи к ней домой. Та заверила, что у дочки была маникюрная пилка. Наташа носила ее либо в сумке, либо прятала в ящичек трюмо.

Дома пилки не оказалось. Они прошли в галантерейный магазин. В продаже были маникюрные пилки двух сортов. Одну из них, с острым концом, Валентина Васильевна узнала. Именно такая была у дочери. Пилка оказалась полтавской.

Когда Нетребо и Сайко вошли к Седых, тот разговаривал по телефону. Жестом указал им на стулья, чтобы сели:

– Все! Согласен. Займемся вашим делом через пару часов.

Достав сигареты, Седых протянул пачку Нетребо, прикурил и, глядя на пошмыгивающего Сайко, тихо спросил:

– Чем же нас обрадует Иван Карпович?

Сайко по-солдатски вскочил и доложил о сегодняшнем дне.

– Понятно, – протянул Седых. – И какой делаете вывод?

– Вывод, товарищ подполковник, вы уже сделали сами: приказали взять санкцию на арест Рядно.

– Ах, вот как? – невольно улыбнулся Николай Алексеевич. – На то были соображения. Значит, Рядно убийца? Зачем тогда заказали Саратов, лейтенант?

– Я не знал вашего мнения, – чистосердечно признался Иван.

– Плохо, – Седых резко встал. – Распоряжение я дал совсем по другой причине. Рядно – не убийца!

– Как?! – изумился Сайко.

Нетребо промолчал.

– И это прежде всего доказывает пилка. – Николай Алексеевич поднял над головой недавнюю покупку Сайко.

– Но Измайлова могла обработать ею ногти перед тем, как пошла в кино, – возразил Сайко.

– А пыльца обнаружена в крови. Что, она еще раз их обрабатывала после того, как ей всадили нож? И куда девалась ее пилка? Не ею ли набивали под ногти кровь? И тут еще всплывает второй ваш промах. – Седых выдвинул ящик стола, достал черный бумажный пакет и вытряхнул на стол фотографии. – Вам знакомы эти фото?

– Безусловно, – тихо выдавил Сайко.

– Тщательно их изучили?

– Думаю, да, – за двоих ответил Сайко.

– Скажите, Сайко, на какой щеке у Рядно обнаружены царапины?

– На правой.

– А на какой руке убитой его кровь под ногтями?

– Тоже на правой, – машинально ответил Иван. Нетребо внезапно вспыхнул и от досады постучал себя пальцем по лбу.

– Дошло? – Седых вышел из-за стола и прошелся по кабинету.

– Так точно! – воскликнул Сайко. – Балда я, товарищ подполковник! У Рядно поцарапана правая щека. Так? Представим борьбу. Допустим, убийца Рядно. Она под ним на спине. В борьбе ей удалось высвободить правую руку и расцарапать ему щеку. Какую? Конечно, левую, которая напротив правой щеки.

– Правильно. Правой рукой Наташа поцарапала бы левую щеку. Но было, видимо, так. Измайловой удалось высвободить левую руку. Ею она и оцарапала его правую щеку. Убийца сообразил, что под ногтями ее левой руки его кровь. Отрезает эту кисть и решает свалить убийство на Рядно, зная, что Измайлова с ним связана. И еще один ход: лезет в ее сумку и оставляет внутри мазки крови. Дескать, искал там деньги. Вместе с отрезанной кистью руки, на которой были драгоценности, это выглядит как убийство с целью грабежа. Теперь о маникюрной пилке. Они едут к Рядно: надо добыть его кровь. Вот когда баба Саня увидела «Волгу» и услышала слово «прилить».

– Точно, – шмыгнул носом Сайко. – А я дурак…

Седых перебил:

– Как видите, Рядно на допросе не соврал. Его «шлифонули» и стукнули по носу. Но в спешке допущена грубая ошибка. Убийца поцарапал Борису не левую, а правую щеку. А пилка оказалась мягкой, с браком. Когда заталкивал ею под ногти убитой кровь Рядно, оставила пыльцу.

– Все ясно! – ответил Сайко. – Теперь понятно, почему «Волга» еще раз ночью приехала к Рядно. Привезли снятые с отрезанной руки драгоценности. А Рядно, пьяный, крепко спал. Воспользовались этим и приложили колечко к его пальчикам.

– Вот так, следопыты! – заключил Седых.

Сайко посмотрел на часы.

– Скоро два, товарищ подполковник. Должны давать Саратов.

– Думаю, что показания свидетельницы из Саратова явятся доказательством алиби для Рядно, – сказал Седых. – Но пусть он посидит. Преступники хотели нас запутать. Пусть считают, что фокус удался. Выпусти сейчас Рядно, они поймут, что затея провалилась, и могут «смазать пятки». Все?.. Тогда свободны, Сайко! А вы, Нетребо, останьтесь.

Сайко вышел.

– Ну, уважаемый Виктор Ильич, где сегодня ночевал?

– Здесь.

– Дома места уже нет?

– Не хотелось на ночь глядя туда топать.

– Не одобряю, Ильич! – хмуро сказал Седых.

Нетребо промолчал.

Зазвонил телефон.

– Седых слушает. Что?.. Вы не мудрите, Сергей Петрович! Вам опыта не занимать. Хорошо! Если уж припечет, – Седых нервно положил трубку. – Видал?.. Решение боится принять. – Закурил. – Словом, так, капитан Нетребо. Я крайне недоволен ходом расследования по делу Измайловой. Сегодня шестнадцатое. Уже неделю топчетесь на месте. Преступники бросили приманку, и вы клюнули. Могу простить промах Сайко. Он неопытен. Но вам?.. – Седых посмотрел в окно. – Пойми правильно, Ильич, мне не безразлично твое состояние. Скажи честно: ты готов вести дальше дело?

– Так точно, – отозвался Нетребо.

– Тогда, Ильич, не дури и берись за ум. Таких ошибок больше не прощу.

Когда Нетребо вернулся в свой кабинет, Сайко разговаривал с Саратовом. Потом положил трубку и доложил:

– Прав Седых. У Рядно алиби. Спутал бабку Саню с сестрой Евдокией. Молодец бабуля. Вспомнила тот вечер. Ох, и кляла Рядно. – Потом посмотрел Нетребо в глаза: – Попало?

– Взбучка что тучка. Тучку ветром пронесет, взбучка мохом порастет, – попытался отшутиться Нетребо. – Давай лучше делом займемся, Ваня! – Он достал лист бумаги. – Садись! План дальнейших действий будем отрабатывать. Так… Первое: еще раз побеседовать с Рядно. Раз преступник на него навел… Словом, пусть назовет всех знакомых. Второе: связаться с ГАИ. Не в курсе, как у них дела по поиску «Волги» с отметиной?

– Плохо, – буркнул Сайко. – Государственные «Волги» города и области проверены все. Может, залетная?

– Ну, это вряд ли. Гнать машину за тысячу верст, чтоб кого-то ограбить?.. А вот частников надо проверить. Осенью многие на прикол машины ставят. Посоветуйся с ГАИ, как лучше это сделать. Третье, – Виктор Ильич покрутил ручку у губ. – Преступник должен иметь следы царапин на правой щеке. Надо будет порыться в делах бывших уголовников. Особенно взять на мушку тех, что могут пойти на мокрое.

– Будь так, Ильич! Вот что еще, – увлеченно подключился Иван. – Один из преступников имеет мягкий тенор, как выразилась учительница.

Они просидели еще с полчаса. Искали новые варианты. Наконец Нетребо откинулся на спинку стула, достал папиросы и закурил.

– Устал? – заботливо спросил Сайко. – Кстати, во сколько ты вчера домой вернулся?

– Я вообще дома не ночевал.

– Как? – вырвалось у Ивана.

– Молча, – огрызнулся Нетребо.

– Твоя вчера звонила. Беспокоилась, где ты.

– Звонила? – изменился в лице Нетребо. – Что спрашивала?

– Мать с нею говорила.

Виктор Ильич жадно затянулся.

– Ладно, по коням. Ты, Ваня, жми в ГАИ, а я займусь Рядно. Заскочи вечерком к Измайловой. Девять дней сегодня. Думаю, тебя там оставят. Послушай. Может быть, кто-то что-то… И оставь мне пленку допроса Рядно.

Иван вышел на улицу. Вместе с сумерками наползал туман.

Ложный след. Все сначала.

В камере тускло светила матовая лампочка. Рядно лежал на топчане. Лязгнул замок. Борис сел.

Вошел Нетребо. Борис демонстративно лег.

– Здравствуй, Рядно! Ты что так гостей встречаешь?

– Гости в дом приходят, – отрубил Борис и вскочил: – Ты хоть документ представь на мой арест. Я законы…

– Знаешь, знаешь, Борис! – прервал Виктор Ильич и полез в папку. – Вот тебе постановление.

– Да ты что?.. – процедил Рядно. – Ладно, тот сосунок. Ему плевать, кого сунуть в каталажку. А ты же меня знаешь…

Нетребо подсел на топчан.

– Зря на лейтенанта Сайко нападаешь. Он хоть и прижал тебя, но до Саратова добрался, чтобы алиби тебе было. Ты вот не догадался, что мог бабку Саню с ее сестрой спутать.

Рядно широко улыбнулся:

– Так, выходит… Извини, начальник! Виктор Ильич! – Вдруг он вспомнил о санкции на арест: – Постой, Виктор Ильич! Раз оправдан – выпускай меня.

– А самогон гнал?

– Погоди, я серьезно.

– Посидишь за самогон! – отрубил Нетребо.

– Значит, за самогон? А не врешь? Если за самогон, то и посижу. Только лучше, – заговорил он запальчиво, – выпусти меня, начальник! Я тех гадов, что угрохали Наташку, раньше вас найду.

– Ну, выпустим тебя. А дальше? Убийца смотает удочки: раз ты на воле, значит, затея лопнула. И опасно: тебя знают. Подумают: вдруг наведешь?

– За мою жизнь зря печешься. А насчет «смотать удочки» – убедил.

– Рад, что все ты понял. Так что оставайся пока на казенных харчах.

– А шамовка хоть хорошая будет?

Нетребо встал с топчана и прошелся по камере.

– Ты действительно не знаешь, кто к тебе ночью приезжал?

– Не помню. Пьян был вдрызг.

– А слово «прилить»? Не твой лексикон. Вспомни, у кого из твоих знакомых в обиходе это слово?

«Прилить, прилить…» – Борис перебирал в памяти всех, кто мог пойти на мокрое, но те «обмывали», «закладывали», «бухали», но не «приливали». Только и сказал:

– Это Наташу хотели прилить. Приливают только покойников…

– Покойников, говоришь? Вспоминай, вспоминай, Боря! Кто-то из твоих дружков «приливал» покойников. Словечко индивидуальное. Перебери-ка в памяти всех знакомых. Мешал ты кому-то. Не зря убийство попытались спихнуть на тебя.

Борис смотрел на Нетребо отсутствующим взглядом.

– Не помню, Виктор Ильич! Убей, не помню.

…Нетребо вернулся в кабинет. Уже темно. От мысли, что пора домой, стало не по себе. Он соскучился по детям, хотелось увидеть жену, но…

Рука потянулась к телефону.

– Я… – услышал голос жены.

Положил трубку. Открыл сейф. Жалоба Шумского. Еще раз прочитал и в левом углу размашисто написал: «Сделано внушение».

…С Виктором Нетребо Лида познакомилась почти тринадцать лет назад на танцах. Совсем еще молоденький, с жиденьким светлым пушком на месте усов… Танцевал отлично, и ему шла милицейская форма.

Потом встречались почти каждый вечер. Но однажды Витя пропал. Не появлялся две недели. Оказалось, получил ножевую рану и находился в госпитале.

В день свадьбы он преподнес ей первый и последний букет цветов.

Но вначале все шло хорошо. Появился Димка, потом – Светка. Некогда было думать о себе. А когда они подросли, начались неурядицы. Виктор приходил со службы – и на диван. Она, конечно, понимала, что муж уставал. Иногда приходил домой только под утро. Но в свободные вечера…

Как-то она поделилась своим «горем» с подружкой Соней.

– Знаешь, что посоветую, Лидочка, – прищурив глазки, сказала Соня. – Уйди хоть разок развлекаться одна. Посмотришь – побежит следом.

Она попробовала. Приоделась, покрасилась и ушла. А он не побежал. Пошла еще раз, еще…

А однажды, на вечере в честь Дня милиции, она вела себя особо бесшабашно. Сначала танцевала с Виктором, потом пригласила на белый вальс незнакомого майора. И пошло. То он ее пригласит, то она его. Майор оказался весельчаком и отличным рассказчиком.

А Виктор ограничился репликой:

– Лида! Знакомые ведь кругом. Что подумают?

…С Шумским они познакомились летом на городской профсоюзной конференции. Сидели рядом. Ему предоставили слово. В отличие от предыдущих ораторов, он выступил без шпаргалки. Говорил горячо, убедительно.

– Прекрасно! – восхитилась Лида, когда он сел на свое место.

Потом вместе вышли на улицу. Шумский был на машине. Предложил отвезти домой, она согласилась. Но сразу домой не повез. Долго катал по городу. Предложил пойти в кино. Она согласилась…

Потом он неожиданно пропал. Не звонил и не появлялся почти месяц.

Однажды она шла к троллейбусной остановке. И вдруг два коротких сигнала автомобиля. Знакомые «Жигули» стояли у бордюра, напротив книжного. Из машины вылез загорелый, улыбающийся Шумский.

– Здравствуйте, Лидочка! Сто лет вас не видел.

– Я тоже, – только и произнесла она. Чего лукавить, она обрадовалась этой встрече.

– Поболтаем?

Она села на переднее сиденье рядом с Шумским и, видимо, плохо прикрыла дверцу.

– Да не так же, – улыбнулся Шумский, и она почувствовала, как его рука скользнула по ее спине и задержалась на талии. Лиде сделалось как-то по-новому тревожно, она повернулась, и он привлек ее к себе. Они внезапно поцеловались.

– Вы… Вы… Я никуда с вами не поеду.

– Лидочка, я так соскучился.

– Нет, так не пойдет, Сергей Иванович! У вас есть жена, у меня муж…

– Же-нна… – протянул Шумский. – У нас давно с ней… На море ради детей съездил.

– Я не знаю ваших отношений, но если такое еще повторится…

– Лидочка, клянусь!.. – не дал договорить ей Шумский.

Домой вернулась в десятом часу. Света уже спала, Дима готовил уроки, Виктор сидел на диване и смотрел программу «Время».

– Ну, как фильм?

– Ничего, – соврала она. Ей казалось, что он прочтет сейчас в ее глазах всю правду. А Виктор зевнул и прилег. «Эх, ты, Шерлок Холмс», – подумалось с недоброй усмешкой.

Она прошла в спальню к Диме. «Все! Кончать! – стучало в голове. – Вот и Димка из-за меня с уроками затянул». Проверила его тетради и вернулась в зал. Виктор сладко посапывал на диване. Она вздохнула и решила: «Нет, никаких романов».

…Он позвонил ей в день, когда должны были хоронить убитую девушку. Виктор и Сайко собирались на кладбище. Ей было не по себе, и она согласилась.

– Прокатимся за город, – предложил он.

У березовой рощицы Шумский повернул машину на проселочную дорогу. Предложил перекусить. Она кивнула. Машина выехала на поляну и остановилась. Лида вышла.

– Хорошо? – взволнованно спросил Шумский, подходя к ней.

Она опять кивнула и вдруг оказалась в его объятиях.

Потом он расстелил чехол, на нем появилась колбаса, хлеб, помидоры, огурцы, виноград и бутылка коньяка.

– Зачем это? – с испугом спросила Лида, глядя бутылку.

– Лидочка, мы ни разу не выпили за наше знакомство.

– Но вы за рулем? Вам нельзя.