Текст книги "Молчание (СИ)"

Автор книги: Александр Булахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Второй студент завопил еще громче первого: «Уходим отсюда»! Он орал, как резаный. Облачко тем временем зависло над образовавшейся пылью и начало втягивать ее в себя, увеличиваясь при этом в размерах. Перепуганные студенты вскочили со скамейки и побежали по коридору. А облачко, сорвавшись с места, бросилось в погоню за ними…

10

Расстроенный Груша несмело постучался в кабинет заведующего ожоговым отделением.

– Кто там? Войдите! – закричал Кожало Дмитрий Антонович.

– Это я, – сказал юноша, закрывая за собой дверь.

– Что случилось, Виталик?

Груша пожал плечами.

– Я даже не знаю, – неуверенно заговорил Груша. – Может быть, я это зря…

– Не мямли, пожалуйста, не люблю я этого, – прервал его Дмитрий Антонович. – Раз пришел, значит, говори, что тебе надо.

Груша сделал шаг в сторону Кожало.

– Да, блин, боюсь, что вы мне не поверите, но мне кажется, что в этой больнице творятся странные вещи.

Кожало кисло улыбнулся Груше и хлопнул рукой по свободному стулу рядом.

– Садись, дорогой. Меня в последнее время одолевают точно такие же мысли. Так что именно тебе кажется странным?

Груша сел.

– Да есть у нас в палате один старик. Федор Иванович. Непонятный какой-то, не похож на обыкновенных стариков. Вечно рассказывает какие-то странные истории, мне прямо плохо от них. У меня башка кружится и болит, а еще глаз дергается.

– Ничего себе! – удивился Кожало.

Груша проглотил ком, подступивший к горлу.

– Я специально надел наушники и стал слушать музыку. Лишь бы этого старого… в общем, чтоб не слышать, что он несет.

Кожало почесал нос.

– Ну и что, помогло? – спросил он.

– Поначалу вроде помогло… Я расслабился, и музыка такая спокойная была, чуть не заснул вообще. А тут, прикиньте, прямо в наушниках он как заорет! Федор Иванович этот… Ну, я с подоконника и свалился.

Дмитрий Антонович засмеялся.

– Ну и что он кричал?

– Матерь божья, что тут творится?!

Кожало не выдержал и громко захохотал.

– Так и знал, что вы смеяться будете, – расстроился Груша.

Выражение лица у Кожало сразу стало серьезным.

– Успокойся, Виталик! Я смеюсь не поэтому. Я просто представил, как ты свалился с подоконника… Знаешь, я тоже кое-что видел интересное, но давай сразу договоримся, что наши с тобой беседы мы будем пока что держать в тайне от других.

Груша кивнул.

– Считайте, договорились, – сказал он. – А что мне делать теперь?

– Не переживай, – заговорщицки прошептал Дмитрий Антонович. – Мы с тобой что-нибудь придумаем.

11

Зазвонил мобильный телефон, и Магамединов резко открыл глаза. Он задремал у себя в кабинете и только сейчас понял, что не перезвонил жене, и она, по-видимому, уже волнуется, что его до сих пор нет дома.

– Алло, Катя! – крикнул Максим Викторович спросонья в трубку.

– Максим, что у вас там такое творится? – услышал он взволнованный голос жены.

– Я же тебе говорил: забор, окружающий больницу, бьется током. Ни войти на территорию, ни выйти.

– Максим, там все намного страшнее, чем ты мне рассказываешь. По телевизору показывают, что от забора вашей больницы тянется какая-то ледяная пленка, что ли…

– Куда? – протирая рукой сонные глаза, спросил Магамединов, еще не сознавая полностью услышанное.

– Показывают, что она покрыла весь забор и медленно расползается от забора в разные стороны: к зданию больницы и в сторону города. Причем, в город быстрее.

Магамединов вскочил со стула и выбежал из кабинета, прижимая мобильный телефон к уху. Передвигаясь быстрыми шагами по коридору, он заметил шестерых больных, которые стояли у окна и смотрели на улицу. Видно было, что люди взволнованы.

В VIP– палате номер шесть находился ближайший рабочий телевизор. Войдя в пустующую палату, заведующий терапевтическим отделением воткнул вилку телевизора в розетку.

– Катя, какой канал включать?

– Второй!

Максим Викторович нажал на пульте «двойку» и через мгновение увидел на экране забор – он был весь в какой-то непонятной ярко мерцающей пленке. Создавалось впечатление, что забор облили водой и она, не успев стечь на землю, сразу же замерзла.

– …неизвестного науке происхождения и очень агрессивна, – говорила в микрофон журналистка. – В течение вечера от нее погибло по неосторожности около шестнадцати человек… Представьте себе это жуткое зрелище: человек наступал на пленку… моментально: пых… пламя – и нет человека!

Журналистка показала рукой на обгоревший каркас машины скорой помощи.

– Свидетели рассказывают, что машина скорой помощи только одним колесом случайно наехала на эту пленку и сразу же вспыхнула. Люди в машине сгорели заживо, никто из них не успел выскочить.

– Ты видишь, какой у вас там ужас творится. Я очень боюсь за тебя. Неизвестно еще чем все это закончится! – раздался в мобильнике срывающийся в истерику голос Катерины, было понятно, что она уже плачет.

– Так, Катя, без истерик! – Магамединов посмотрел на часы, они показывали около одиннадцати вечера. – Катя, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Пообещай мне, что ты будешь сидеть дома и за всем наблюдать только через экран телевизора.

– Максим…

– Катя, для меня это обещание очень важно. Я буду знать, что ты находишься дома, а не подвергаешь себя опасности по ту сторону забора. Ты меня слышишь?! Никакой паники!

– Обещаю, Максим. Но и ты мне пообещай, что вернешься домой целым и невредимым.

– Обещаю.

Магамединов открыл две узкие створки и вышел на балкон. И сразу же ощутил, насколько резко изменилась погода на улице: легкий ветерок дохнул на него морозным холодом. Из его рта повалил пар.

Со стен здания больницы светили прожекторы. Куда не глянь – везде сновали люди, это были и военные, и милиционеры, и спасатели, и врачи. И по ту, и по эту сторону забора собралось много любопытных, которым было очень интересно, что же здесь все-таки происходит. Милиционеры отгоняли людей от ледяной пленки. Мигали проблесковые маячки машин специального назначения.

Ближе к проходной скрипнул тормозами военный грузовой автомобиль. Из него начали выпрыгивать солдаты – парни не старше двадцати лет. У каждого из них на плече висел автомат.

– Катя, ты, главное, не волнуйся, – закричал в мобильный телефон Магамединов и зажмурил глаза из-за яркой вспышки света.

У него вдруг резко закружилась голова, и он схватился одной рукой за перила балкона. И только через какое-то мгновение осознал, что Катя ничего не сказала в ответ. Вместо ее голоса из трубки доносился непонятный вой, словно выл ветер. Магамединов начал нажимать на разные кнопки мобильного телефона, выключил и включил его снова – но связь так и не появилась. Расстроенный, он вернулся в кабинет, подошел к телефонному аппарату, поднял трубку и вместо гудков услышал жуткое завывание ветра.

12

В двенадцатую палату ожогового отделения ворвался Груша и крикнул Пузырю и Василию, которые стояли у окна и смотрели куда-то вдаль в одну точку:

– Пацаны, вы видели, что творится возле проходной, да и вообще на улице?

Василий медленно повернулся и взглянул на Грушу стеклянными глазами.

– Видеть можно всякое, Виталик, – произнес он равнодушно. – Но не в этом кроется смысл всего сущего.

Груша оторопел и чуть не взвизгнул, несколько волосков на его черепушке стали дыбом.

– Василий… э-э-э… Это т-ты? – прошептал он. – Или… п-прикалываешься?

Тут повернулся Пузырь. Глаза у него были такие же холодные и стеклянные, как у Василия.

– Перепуганные студенты вскочили со скамейки и побежали по коридору, – заговорил монотонным голосом Пузырь. – А облачко, сорвавшись с места, бросилось в погоню за ними…

Глава 4
Ледяной ужас

1

– Ты слышишь это? – спросила Весюткина Круглову.

Они находились во дворе больницы и наблюдали за всем, происходящим вокруг. С неба падали крупные снежинки – необычное явление для апреля, но оно не вызывало у людей восторга, только еще больше нагоняло паники.

Через каждые три минуты ярко вспыхивала ледяная пленка. Толщина ее увеличивалась за счет того, что сверху нарастал новый слой. Благодаря прожекторам было отчетливо видно: где она только что образовалась, а где уже имела второй слой. Если первый слой был гладким, сплошным, то второй был неоднородным, состоящим из каких-то ледяных фигурок, разных по величине.

– Что – слышишь? Ты о чем? Инга, что с тобой? Ты какая-то вся белая.

– Стоны. Словно стонут раненные или смертельно больные люди. Неужели ты не слышишь?

– Инга, давай уйдем отсюда… Инга!

Круглова в считанные секунды сообразила, что Весюткина теряет сознание, и успела ее подхватить, когда та начала медленно оседать на землю. Елена Степановна дотащила Ингу Вацлавовну до скамейки, усадила ее, и, держа одной рукой за плечо, второй приподняла ее подбородок и посмотрела в расширенные зрачки.

– Инга, в чем дело? Что с тобой?

– Им всем плохо, они просят о помощи, – зашептала Инга.

– Кому плохо? – сквозь зубы спросила Круглова и почувствовала, как мурашки поползли по спине.

– Им всем… здесь находящимся…

– Инга, ты меня пугаешь!

– Но мы не сможем им помочь.

Елена Степановна еще раз глянула в глаза своей подруге и поняла, что Весюткина чем-то одурманена и потому несет бред. Круглова ударила ее по щеке, но ничего этим не добилась.

– Бойся девушки в черном.

– Инга, очнись, я умоляю тебя! – заорала Круглова. – Люди, есть у кого нашатырь?

Инга Вацлавовна закатила глаза и стала валиться набок. На крик Кругловой прибежал заведующий хирургическим отделением Николаев.

– Что с ней? – спросил он.

– Сама не пойму. Как будто в нее кто-то вселился. Одержимая какая-то.

– Не говори глупостей, – Николаев взял на руки легкую, как пушинка, Весюткину и ринулся к входным дверям.

Круглова опередила его и распахнула створки. С легкостью спортсмена Николаев побежал по коридору первого этажа.

Люди, сидевшие на скамейках и стульях в ожидании того, что скоро все закончится, как дурной сон, проводили взглядом удаляющегося в сторону левого крыла Павла Петровича с его легкой ношей и бегущую за ним Елену Степановну.

Николаев занес Весюткину в первый бокс приемного покоя и уложил на кушетку.

– Ирочка! – крикнул медсестре Николаев. – Срочно несите нашатырь.

Медсестра быстро принесла пузырек и, смочив ватку, протянула ее Павлу Петровичу. Тот отмахнулся от ватки, вырвал из рук Ирочки пузырек с нашатырем, открыл его и поднес к носу Весюткиной.

Инга Вацлавовна резко вздрогнула и широко открыла глаза. Ее сразу же затошнило и чуть не вырвало.

– Инга, что с тобой? – заплакала Елена Степановна.

– Все в порядке, просто голова закружилась и немного подташнивает… Потолок плывет перед глазами… Чувствую, как сердце колотится в груди.

– Инга Вацлавовна, вы случайно не беременны? – поинтересовался Николаев.

– Хотелось бы, Павел Петрович, но от вас… разве дождешься, – слабо улыбнулась Весюткина. – Вроде полегчало… Я сегодня почти ничего не ела. День какой-то дурацкий выдался. А на голодный желудок еще и не такое бывает.

Круглова смочила полотенце холодной водой и осторожно вытерла лицо Инги.

– Павел Петрович, вы можете идти. Я думаю, что дальше все будет в порядке. Я за ней пригляжу.

– Ну, давайте, девчонки, не хворайте больше! – произнес Николаев и покинул бокс, тихо закрыв за собой дверь.

– Ты меня напугала, – сказала Круглова.

– А что хоть произошло? Если честно, я ничего не помню, – ответила Весюткина.

2

Груша не знал, что ему делать. Василий и Пузырь смотрели на него стеклянными глазами и несли полную чушь.

– Смотри на нас и принимай все так, как оно есть, – пятый раз повторил Василий и потянулся руками к Груше.

– Ты глупый, Груша, и слабый. И не тебе делать выбор, – произнес Данька Пузырёв и тоже выставил свои руки.

Василий и Пузырь шагнули вперед.

– Принимай все так, как есть, – прошептали они в унисон.

– Ага, пацаны, я все учту. Вы только не переживайте по этому поводу, – сказал им Груша, попятился и повернулся лицом к выходу.

И вдруг прямо перед ним появился Федор Иванович. Он стоял в проеме дверей и улыбался. Виталик встал как вкопанный. Его сердце чуть не разорвало грудную клетку.

– Что с тобой, Груша? – участливо спросил старик. – Ты чего такой напуганный?

Виталик сжал кулаки и двинулся прямо на Федора Ивановича.

– Пропусти меня, а то худо будет! – заорал он.

Старик сделал шаг в сторону и показал Груше рукой на выход.

– Иди, сумасшедший. Кто тебя держит?

Сразу же после этих слов за спиной Груши раздался хохот. Груша обернулся и посмотрел на Василия и Пузыря. Глаза у них были живые, не стеклянные, словно оттаяли.

– Груша, ха-ха… Тебе надо лечиться, пока не поздно, – заговорил сквозь смех Василий. – Правильно, я говорю, Пузырь?

Пузырь кивнул, корчась от смеха. Груша кинул взгляд на Федора Ивановича. Тот тихо смеялся, качая головой.

– Да, пошли вы все!!! – крикнул Груша и выскочил из палаты.

3

Магамединов напоил Весюткину чаем с мятой в своем кабинете и приказал:

– Ложись на диван и засыпай. Я тебе укольчик хороший сделал. К утру будешь как новенькая.

– Спасибо, Максим, – поблагодарила Инга Вацлавовна, легла на подушку и вытянула ноги на диване. Потом она шаловливо взглянула на Круглову с повязкой на голове и высунула язык. – Не смотри так на меня. Теперь моя очередь, чтобы за мной поухаживали.

– Лежи, кто тебе не дает… В следующий раз просто так и скажи, что хочешь, чтоб мужики за тобой поухаживали… без всяких этих концертов с обмороками… Тут достаточно свистнуть. Знаешь, сколько желающих сбежится?

– Видимо, что-то у меня со «свистелкой» не в порядке. Свищу-свищу, а они меня не слышат.

– Неправда! Вон Павел Петрович вмиг нарисовался.

– Николаев, что ли? Я в свое время на него столько косметики перевела, столько флаконов духов на себя вылила – бесполезный вариант, короче… Я лучше вон, Максиму Викторовичу глазки буду строить. Глядишь, еще кружку чая мне сделает.

Максим Викторович смущенно заулыбался. Круглова это заметила и помахала ему пальцем перед носом:

– А вы не улыбайтесь так, Максим Викторович. Вам нельзя! У вас жена есть. Если вы всем женщинам с таким рвением будете чай готовить – на одной заварке разоритесь.

– Хорош чепуху молоть, – сделал серьезное лицо Максим Викторович. – Мне вот что в данный момент не дает покоя: куда подевался Погодин? Каморка у него закрыта. Вдруг ему стало плохо, и он там, в каморке у себя валяется без чувств на полу?

– Тогда надо выломать дверь, – решила Круглова (перебинтованный боец спецназа). – Я думаю, нам это простят.

Когда Круглова и Магамединов подошли к каморке Погодина, их ждал очередной сюрприз. Максим Викторович постучался и затем нажал на ручку двери. Дверь не открылась.

– Петр Алексеевич, ты у себя?

В ответ раздался громкий стук, будто кто-то с той стороны тоже решил постучать по двери. Магамединов вздрогнул:

– Эй, кто там?! Алексеич? Открой!

В дверь уже не просто стучали, а колотили изо всех сил – казалось, что человек десять с той стороны решили развлечься таким необычным образом.

– Пошли отсюда, я прошу тебя, – прошептала Елена Степановна. – Что-то мне все это не нравится.

– Нет уж! Пока я не узнаю, что там происходит – я не успокоюсь!

Магамединов стиснул зубы и со всей силы ударил в дверь ногой. Дверь не выдержала удара и распахнулась, громко стукнувшись о стенку.

В каморке Погодина никого не оказалось. Елена Степановна перекрестилась.

– Чертовщина какая-то! – тихо произнесла она.

На маленьком круглом столике находился ноутбук в режиме ожидания. Магамединов подошел к столу и пошевелил мышкой. Через мгновение на экране засветился фоновый рисунок. Увидев изображение в ноутбуке, Магамединов почувствовал, как волосы на его голове стали дыбом. Из-за плеча Максима Викторовича несмело выглянула Круглова и закричала:

– О, боже!

Магамединов аж подпрыгнул. С экрана ноутбука улыбалась девушка в черном платье с вороном на плече.

– Ты не поверишь, Максим! – воскликнула Елена Степановна. – Но мне с этой тварью уже приходилось несколько раз встречаться!

– И я с ней тоже имел честь познакомиться, – вздохнул Магамединов. – Не пойму, что в этой больнице творится, да и вокруг нее тоже… Такое ощущение, что к нам на постоянное место жительства переехал дьявол и развлекается таким вот способом.

– Как я хочу проснуться и понять, что все это – дурацкий сон, – произнесла Круглова.

Магамединов закрыл ноутбук, сунул его подмышку и вышел из каморки. Елена Степановна не отставала от него ни на шаг.

– Лена, давай попробуем найти логику во всем происходящем. Может, докопавшись до истины, мы поймем, как выбраться из этой заколдованной ситуации?

– Мне кажется, Максим, что законы логики в этой больнице уже давно не действуют. Но я согласна с тобой: нельзя сидеть сложа руки, надо срочно разбираться со всем, что здесь происходит.

4

В приемной морга горел тусклый свет. На трех скамейках этого закутка, отделенного от коридора двухстворчатыми дверями, расположилось шесть человек. На первой скамейке сидела пожилая супружеская пара, на второй скамейке – отец и его семнадцатилетняя дочь, а на третьей – два студента из мединститута: Вадим и Жора.

– Когда они уже разберутся с воротами, – возмущалась пожилая женщина. – Беспредел какой-то! Все ж мы люди – нам есть хочется.

Пожилой мужчина, порылся в кармане серого плаща, достал из него шоколадную конфету и протянул жене.

– Держи.

– Вот же еврей старый! Держал конфету до последнего, пока я на голод не пожаловалась, – шутливо зарычала пожилая женщина и забрала конфету. – А ну-ка, выворачивай карманы. Может, в них еще что-нибудь завалялось.

Пожилой мужчина отодвинулся:

– Отстань, дорогая! У меня больше ничего нет.

Женщина быстро проглотила конфету и продолжила атаку:

– Ай-яй-яй! А чего же ты тогда так разволновался?

Пока супруги ругались из-за конфеты, из-под дверей лаборатории выплыло светящееся пылевое облачко размером с два человеческих кулака. Оно было очень яркое и красивое и переливалось разными цветами. Облачко поднялось на полтора метра вверх и полетело по коридору, затем завернуло за угол и влетело в открытые двери приемной морга.

Пожилой мужчина первым заметил это светящееся пылевое образование и, раскрыв рот, стал смотреть на него.

– Что это за чудо? – спросил он, а облачко тем временем заскользило в его ладонях.

Маргарита вздрогнула и повернулась лицом к мужу. Облачко поднялось чуть выше и подлетело к пожилой женщине. Та, словно по команде, быстро выставила руки ладонями вверх. Облачко опустилось на ее руки, затем чуть-чуть приподнялось и завращалось вокруг своей оси.

– Смотрите, какая прелесть! – вскрикнула пожилая женщина, и отец с дочерью взглянули на странное переливающееся разными цветами явление.

Облачко моментально среагировало на их взгляд: оно оттолкнулось от рук Маргариты и полетело к отцу и дочери.

– Интересно, что это такое? – вновь задался вопросом пожилой мужчина.

Молодой отец вытянул ладони.

– Может быть это душа человека, – произнес он, когда облачко опустилось на его руки, а затем приподнялось и завораживающе завращалось над ними. – Она прощается с нами.

Вадим и Жора молча наблюдали за движением облачка. Жора открыл рот, чтоб что-то сказать. Но ничего не сказал, так и оставшись сидеть с открытым ртом.

Дочь молодого мужчины потянулась двумя руками к облачку, и пылевое образование сразу же перелетело к ее рукам, опустилось на них и засветилось огненно-желтым светом, как солнце.

– Матерь божья, что это творится? – закричал Жора и на его лице отразился испуг.

С голов пожилых супругов сыпался какой-то странный «блестящий песок», а головы их уменьшались на глазах.

Жора вскочил со скамейки и кинул взгляд на Вадима:

– Вадим, мне это не мерещится? – с надеждой спросил он.

– Я, думаю, что нет, – дрожащим голосом ответил ему Вадим. – Не может же это все мерещиться нам обоим.

Жора вновь взглянул на пожилую супружескую пару и закрыл рот двумя руками.

– О, боже, – застонал он.

Пожилые люди сидели уже без голов. Из их рукавов на пол сыпался песок вперемешку со светящейся пылью. То же самое начало происходить с отцом и дочерью. Головы их уменьшались в размерах. Молчаливое удивление на их лицах сменилось пустотой: исчезли брови, ресницы, глаза, рот, губы – все это превратилось в песок и пыль.

Облачко опустилось над образовавшейся пылью (возле скамейки, на которой сидела пожилая супружеская пара), втянуло пыль в себя и увеличилось в размерах.

Вадим сорвался с места и бросился к выходу.

– Уходим отсюда! – завопил он и выбежал из приемного отделения.

Жора выскочил вслед за ним.

– Я… херею! – не успокаивался Вадим.

Жора еле его догнал, обернулся и увидел, как из-за угла коридора вылетело светящееся облачко и набрало скорость. Жора посмотрел вперед и прикинул расстояние до лестницы, ведущей на первый этаж. Впереди был еще большой кусок коридора до дверей, которые можно было наглухо закрыть.

– Вадим, мы не успеем, оно нас догонит.

– Беги, дурень, не останавливайся, – крикнул ему Вадим. – И не оборачивайся!

Облачко играючи сократило расстояние между ними вдвое. Жора и Вадим рванули изо всех сил и помчались по коридору с такой невероятной скоростью, что они могли бы стать чемпионами мира по бегу. Но облачко беспощадно приближалось к ним все ближе и ближе.

Вдруг Вадим заметил слева какую-то очень узкую дверь. Не задумываясь, он прыгнул к ней и дернул за ручку. Дверь со скрипом отворилась. Вадим и Жора, не говоря ни слова, протиснулись в коридорчик и торопливо захлопнули за собой дверь…

5

В узком коридоре, по которому бежали Вадим и Жора, горел неприятный розовый свет, давящий на глаза. Вадим внезапно остановился, не задумываясь о последствиях такой резкой остановки, и на него налетел Жора. Они оба грохнулись на пол.

– Куда это мы попали? – произнес Вадим, потирая ушибленную коленку.

Жора посмотрел в сторону узких дверей, которые стали их спасением.

– Неважно! Главное, что мы оторвались от этой дряни.

Вадим и Жора поднялись и уже спокойным шагом пошли по коридору.

– Я это зрелище никогда не забуду, – прошептал Вадим.

– Не бухти! Давай искать выход, – сказал ему Жора.

Вадим показал рукой куда-то вдаль коридора.

– Мне, кажется, что там кто-то стоит.

– Где? Что? – вскрикнул Жора и выглянул из-за плеча Вадима.

Действительно, впереди возвышалась что-то темное.

– Не шевелится, – прошептал Жора.

– Пошли, – буркнул Вадим и ускорил шаг. – Если честно, после этого летающего… облачка что ли… по-другому то, что мы видели, и не назовешь… мне ничего уже не страшно.

– Тогда представь, что там впереди десять таких тучек, – посоветовал Вадиму Жора.

– Иди ты в жопу! Сам представляй, если хочешь.

– Нет уж! С меня хватит. У меня такое ощущение, что мы с тобой сидим в кино на «сто Д» и пока не обделаемся, киносеанс не закончится.

– Такое еще не изобрели, – пробубнил Вадим.

Жора ухмыльнулся.

– С чего такая уверенность? Представь, что на нас испытывают эффект полного присутствия в кино.

Вадим остановился и издал задним местом неприличный громкий звук. Затем скривился и покрутил головой по сторонам.

– Фу, чем это здесь попахивает?! – возмутился он.

После чего посмотрел на Жору. У того на лице появилось недоумение.

– Ну и где твоя настоящая реальность? – спросил Вадим. – Почему сеанс еще не закончился? Где титры?

– Фу, Вадим, что это было? – произнес Жора, зажав нос двумя пальцами.

Вадим улыбнулся в ответ:

– Проверка твоей гипотезы опытным путем.

– Фу, террорист хренов! – заорал на него Жора. – Предупреждай в следующий раз, что опыты собираешься ставить.

Наконец, парни приблизились к тому, что не могли разглядеть издалека. Перед ними на полу стояли какие-то закрытые металлические контейнеры размером с чемодан. За контейнерами в стене был виден проем, ведущий в какую-то шахту, похожую на лифтовую.

Вадим осторожно заглянул в эту шахту. Она уходила далеко вниз, конца и края ее не было видно. К стенам шахты была прикручена металлическая конструкция с большим количеством проводов.

– Интересно, что это за шахта такая? – спросил Вадим. – Для чего она может быть предназначена?

– Кто ее знает, – ответил ему Жора.

Вадим смотрел вглубь шахты и думал о ее предназначении. Конструкция из толстых прямоугольных секций шла по всему периметру стены и так же, как и шахта спускалась далеко вниз. Она представляла собой каркас, к которому прикреплялись провода различной толщины.

Жора рассеянно коснулся рукой металлического контейнера… И мгновенно получил удар током. Его как следует тряхнуло возле злобных контейнеров и откинуло на два метра назад. Он ударился спиной об стенку и задним местом приземлился на пол.

Волосы на его голове встали дыбом. Жора посмотрел на пальцы своих рук – они были черными.

– Ё-мое! Сегодня не мой день, – с отчаянием в голосе произнес он.

Вадим подошел к Жоре и протянул ему руку.

– Как ты? Сильно досталось?

Жора с его помощью поднялся с пола.

– Лучше не спрашивай! – пробормотал он.

– Сам виноват, – заметил Вадим и пошел дальше по коридору.

Жора двинулся вслед за ним.

– Спасибо за сочувствие!

Коридор вывел их к двухстворчатым металлическим дверям. Вадим нажал на ручку и вышел на лестничную площадку. Интересное и странное открытие их ожидало на лестничной площадке.

Вадим и Жора, склонившись через перила, смотрели на лестницу. Она уходила куда-то вниз, а не вверх.

– Чем дальше, тем хуже, – заметил Вадим. – Нам бы вверх, а не вниз. Может, пойдем назад?

– Я точно не пойду! – замотал головой Жора и начал спускаться по ступенькам вниз. – Облака всякие, ящики дурацкие, током бьются… Не-не, я пас.

Вадим догнал Жору и схватил его за плечо.

– Бог с тобой! Пошли вниз! Только вот интересно, куда мы выйдем.

6

В семь часов утра терапевтическое отделение ожило. Из палат стали выглядывать больные. На посту проснулась дежурная медсестра. Из ординаторской вышел Борис Анатольевич Беленький с серебристым металлическим кейсом в правой руке и зашагал по коридору в сторону вестибюля.

Через десять минут Александр Михайлович Шарецкий зашел в туалет, прикурил сигарету и глубоко затянулся. Его руки тряслись мелкой дрожью, со лба крупными каплями капал пот. Докурив, он направился на осмотр третьей палаты.

Магамединов открыл глаза и понял, что лежит на полу, прислонившись головой к дивану, на котором спала Весюткина.

– Ничего себе! – удивился Максим Викторович. – Как это мы так дружно все в одной комнате улеглись?

Круглова подняла голову и отодвинулась от стола. Повязка на ее голове съехала набок.

– Страшно было по отдельности засыпать, вот и скучковались, – произнесла она.

– И ты прямо за столом уснула? – спросил Магамединов.

– Получается так, – неуверенно ответила Круглова.

Магамединов почесал затылок и поднялся на ноги.

– Я совершенно не помню, как мы ложились спать. Последнее, что я помню, это как мы с Шарецким и Беленьким болтали обо всем происходящем в ординаторской.

Весюткина спросонья потянулась на диване.

– Я-то все помню. Ты мне сделал укол, и я сразу же заснула, – сказала Инга Вацлавовна.

– Действительно, – тяжело вздохнула Круглова. – Как я могла, опустив голову на стол, проспать всю ночь на стуле и ни разу при этом не проснуться?

Магамединов включил в розетку электрический чайник, подошел к разрисованному морозом окну, приоткрыл форточку и выглянул наружу. Холодный воздух сразу же ворвался в кабинет. Максим Викторович в одно мгновение отскочил от окна и закричал:

– Боже, я сошел с ума!

И, не говоря больше ни слова, выскочил из своего кабинета. Круглова бросилась к окну и выглянула на улицу. Лицо ее стало белее мела.

– Мамочка родная, я не верю своим глазам, – прошептала она.

Магамединов выбежал во двор больницы. Там уже стояли несколько человек. Они смотрели за забор, и так же, как Максим Викторович, не могли уместить в своем сознании то, что видели. Одна бабулька стояла на коленях и молилась. От забора в сторону больницы ледяная пленка продвинулась метров на пять-шесть, не больше. А вот то, что творилось за забором, вызывало отчаяние и ужас.

За забором не было видно ни домов, ни машин, ни дорог, ни светофоров, ни строительного банка, знаменитого своими большими механическими часами – вообще ничего. Там расстилалась сплошная ледяная равнина. Лёд окружал всю больницу и уходил далеко, и не было видно ему ни конца, ни края.

Магамединов отвернулся. Плечи его тряслись. Ступая ватными ногами по холодной, но еще не обледеневшей земле, он вернулся в больницу и сквозь слезы посмотрел на просыпающихся от какого-то глубокого наркотического сна людей. Они еще не знали, что произошло…

7

В палате номер три стоял неприятный зловонный запах. Двое больных из этой палаты с трудом вставали с постели. Один из них недавно перенес инсульт и, как мог, боролся за жизнь. Второго же к постели пригвоздила непонятная болезнь. Вчера еще он спокойно передвигался по больнице, заигрывал с медсестрами и чувствовал себя практически здоровым. А сегодня уже не мог оторвать головы от подушки из-за сильного жара и недомогания.

Алексей Горин чувствовал, что с ним случилось что-то непоправимое. Все началось с того, что вчера вечером он пожаловался на изжогу. Врач ему сделал укол, после чего Алексей ощутил резкий голод и еле его утолил. Ему становилось все хуже и хуже, и он никак не мог понять, с чем это связано.

Как только Александр Михайлович Шарецкий вошел в палату номер три, он сразу же направился к Алексею Горину.

– Доктор, скажите, а это правда, что из больницы невозможно выйти? – спросил его бывший ректор сельскохозяйственной академии, а ныне несчастный пенсионер с язвой желудка.

– Я думаю, что скоро во всем разберутся, – махнул рукой Александр Михайлович. – Поэтому особо не переживайте.

– Александр Михайлович, а вы выходили сегодня на улицу, видели, что там творится? – не выдержал молодой человек лет двадцати трех, который паковал свои вещи в сумку.

– У меня работы много. Мне некогда выходить на улицу. А куда вы так стремительно собираетесь?

– Вот когда вы выйдете на улицу, тогда все поймете. Я собираюсь подняться на крышу и ждать спасательный вертолет.

– Молодой человек, не стыдно вам?! Своими действиями вы порождаете панику.

– Ой, не смешите меня! Паника… Вы еще паники не видали, вот погодите. Сейчас народ проснется… Все наверх ломанутся, а я уж там лучшее место занял.

Шарецкий поглядел на парня поверх очков.

– Если уж идете, так потише как-нибудь… Никому ничего не объясняйте: куда вы идете и зачем. Если народ побежит на крышу, по вашему примеру, то вы можете оказаться в числе первых, кто с этой крыши навернется. Просто выдавят.

– Я знаю, что я делаю, – невежливо оборвал его парень.

Александр Михайлович отвернулся от молодого человека и взглянул на Алексея Горина. Подушка больного была вся мокрая от пота. Но больше всего доктора беспокоил его сильно вздувшийся живот.

– Ну, как вы себя чувствуете? – спросил Горина Шарецкий.

– После вашего вчерашнего укола мне стало гораздо хуже, чем было, – пожаловался больной.