Текст книги "Крымский излом (СИ)"
Автор книги: Александр Михайловский
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– Так, Нина Викторовна, что вы там говорили про вскрытые каналы связи? – Александр Васильевич застыл в позе роденовского "мыслителя" перед картой Крыма, на которую была нанесена обстановка на сегодняшний день. -
Наша контора, ГРУ, местные военные начальники, все это отпадает, в силу причин временного характера... Слишком много времени уйдет на перепроверку, да и полномочия у них крайне невелики. Вы знаете, история мое хобби, так вот фамилии Октябрьский и Козлов до сих пор вызывают у меня стойкий приступ тошноты. С этими товарищами каши не сваришь и "Большую музыку" не сыграешь. Необходимо выходить на самый верх.
– Вы имеете в виду, – полковник Антонова ткнула пальцем вверх, – на САМОГО...
– На Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Советского Союза Иосифа Виссарионовича Сталина. – Александр Васильевич хитро прищурился, – Вы, уважаемая Нина Викторовна, сядьте и подсчитайте боевой потенциал нашего соединения, и при этом не забудьте всю ту стреляющую обновку, что спрятана в трюме "Колхиды". А как подсчитаете, то сами поймете, что место нашего соединения в прямом подчинении у Ставки.
– Вы действительно так думаете, Александр Васильевич? – я обернулся на голос, в дверях стоял контр-адмирал Ларионов.
– Так точно, товарищ контр-адмирал, – ответил мой бывший коллега, – Только Верховный, и только Ставка! Тем более что на местных начальников надежды нет... Еще те кадры. Николай, – повернулся он ко мне, – вы сегодняшнее расположение немецких частей на карту уже нанесли, или это за вас Пушкин делать будет? Я вам Залесского зачем давал?
– Нанесли, товарищ капитан, – почему то вдруг по старой привычке ответил я, разворачивая к нему ноутбук. В какой-то момент мне показалось, что этих двадцати лет словно и не было, и капитан Александр Тамбовцев снова мой начальник, – Как вы и сказали, мы начали с авиации...
– О! Шикарно! – Александр Васильевич вгляделся в экран, – Товарищ полковник, посмотрите – подозвал он командира авиакрыла "Адмирала Кузнецова", – Вот радиус действия Ваших Сушек... – Александр Васильевич наложил на карту круг с центром в Евпатории и радиусом в тысячу километров, в который попала вся группа армий "Юг" и часть группы армий "Центр". – Сколько вылетов ваши парни успеют сделать за ночь?
– Ни есть не спать – то три... – полковник Хмелев помял подбородок, – В крайнем случае четыре... Вы предлагаете устроить "птенцам Геринга" 22 июня, только наоборот?, – в глазах полковника появилось понимание, сменившееся азартом. – Ну-ка, дайте-ка... – он сел за ноутбук и начал набрасывать примерный график полетов,
– Товарищ контр-адмирал, по три вылета каждой машиной можно гарантировать точно. Из расчета три тройки Сушек и две пары Мигов. Одну Сушку с самым опытным пилотом использовать для ведения воздушной разведки в обозначенном радиусе...
– Сергей Петрович, – контр-адмирал Ларионов склонился над плечом полковника Хмелева, – оставьте в графике два окна. Одно, примерно часовое, для сборки и выпуска в воздух Ми-28, другое, в районе двух часов ночи, примерно на двадцать минут, для запуска Ка-52. Не забывайте, группе полковника Бережного этой ночью работать и по Евпатории и по штабу Манштейна. – контр-адмирал повернулся к Тамбовцеву, – Александр Васильевич, а не перейти ли вам в мой штаб, в оперативный отдел? У вас неплохо получается...
– Не стоит, товарищ контр-адмирал, – ответил Тамбовцев, – у вас достаточно молодых и талантливых офицеров. Зачем вам нужен пенсионер? Я просто выдвинул вполне очевидную идею, которую они тут же довели до рабочего состояния.
Теперь смотрите, мы дадим по каналу СОРа радиограмму в Ставку о своем присутствии и тут же начнем крушить немецкие аэродромы в пределах нашей досягаемости. Если мы не будем валять дурака, то завтра утром обстановка на южном участке советско-германского фронта может резко измениться. Германские панцерваффе за летне-осеннюю кампанию выработали практически весь моторесурс. Боеготовых роликов в танковых группах остались единицы. Советские контрудары парируются только за счет превосходство в воздухе.
– И вы предлагаете это превосходство у немцев отобрать, – адмирал задумался, – если сделать это хотя бы здесь и сейчас, то толк все равно будет. Немцам придется зашивать дыру резервами, а они у них и так невелики. Теперь, товарищ Тамбовцев, насчет радиограммы... Каковы у вам мысли на это счет?
– С радиограммой несколько сложнее, товарищ контр-адмирал, с одной стороны, если код вскрыли мы, то почему это не смогут сделать немцы или англичане... Но тут еще один фактор... А сколько вообще времени мы сможем хранить тайну о своем происхождении? Я думаю, что не больше полугода, год. Когда мы начнем участвовать в Великой Отечественной Войне на стороне СССР, а мы, фактически, уже в ней участвуем, и включимся в структуры РККА и РККФ, то будем вынужденно контактировать с тысячами людей. Утечки в таком случае просто неизбежны...
Короче, если шифр продержится полгода, то значит, что он выполнил свою задачу. Теперь по тексту... Начать надо примерно так, – Товарищ Сталин. Мы, личный состав сводного соединения Военно-морского флота Российской Федерации, вышедшего на учения в Средиземное море в конце декабря 2012 года...
– А может не надо, про 2012 год и Российскую Федерацию, по крайней мере сразу. – засомневалась полковник Антонова, – а то как то неуютно. Вот пришлет Берию разбираться – кто тут дурака валяет...
– А вы, Нина Викторовна, попробуйте как-то иначе объяснить наши возможности, и наш андреевский флаг, – отпарировал Тамбовцев, – Тут столько всякого накручено и наверчено, что в своей радиограмме мы должны быть кратки и максимально близки к действительности, а все остальное Ставке должна сказать та "ночь длинных ножей", которую устроит люфтваффе полковник Хмелев со своими орлами-пилотами... Ну, и Евпаторийский десант.
Кстати, товарищ Сталин крайне не любит когда его вводят в заблуждение или морочат голову. Так что, товарищи, давайте держаться фактов, яко путеводной нити. И еще, наш с вами любимый нарком, и так здесь будет, не с первой партией визитеров, так со второй. Ведь он не только Нарком Внутренних Дел, но и куратор всех КБ, в которых разрабатывается почти весь местный хайтек. А наши корабли этим хайтеком как раз забиты от киля до клотика. Но сейчас это к делу пока не относится...
А теперь давайте дальше, примерно так, – Случилось так, что мы переместились во времени и пространстве, и оказались в Черном море 4 января 1942 года.
– Не стоит "Случилось так", – сказал я, – можно подумать, что для нас такие перемещения в порядке вещей, лучше написать "По независящим от нас причинам случилось событие, которое перенесло нас"...
– Да, а про "благодетелей-экспериментаторов" мы расскажем уже в личной беседе, если таковая состоится, что называется тет-а-тет. – контр-адмирал задумался, – И обязательно надо вставить про самое совершенное и разрушительное оружие, ну и продемонстрировать его на наглядном примере. Например, станция Джанкой, ключ к крымской логистике. Если снести ее ОДАБами, то это не только предотвратит маневр силами со стороны противника, но и произведет нужное впечатление среди своих...
– Не годится, товарищ контр-адмирал, – возразил начальник штаба соединения, – в качестве демонстрационной выберите другую цель. В случае благоприятного развития ситуации на второй третий день Джанкой окажется в наших руках и весь этот склад на колесах окажется в распоряжении Красной Армии. На этом направлении мы с полковником Бережным сходимся на необходимости вывода из строя мостов на Чонгарском перешейке и одной из железнодорожных станций за линией Турецкого вала.
– Хорошо, тогда замените станцию Джанкой на железнодорожный узел Донецка, или как его сейчас называют Сталино, – контр-адмирал Ларионов посмотрел на часы, – Вы товарищи, пока составляйте свое послание. Товарищ Тамбовцев, я надеюсь, что оно будет вылизано и безупречно по форме и содержанию, как заявление ТАСС в старые добрые времена. Закончите, занесите мне, я подпишу. А сейчас товарищи Иванцов, Бережной и Хмелев идут со мной.
Уже с порога контр-адмирал, пропустив вперед полковников, обернулся, – Товарищ Тамбовцев, мое предложение пока остается в силе...
4 января 1942 года 21:10, Черное море, Стрелецкая бухта Севастополя.
Началась погрузка десанта на корабли Черноморского флота. Для проведения операции флотское командование выделило из сил охраны водного района быстроходный тральщик Т-405 "Взрыватель", буксир СП-14 и семь катеров типа МО-4.
Каждый из катеров вмещал до пятидесяти человек десанта, остальные десантники, три противотанковые сорокопятки и два плавающих танка Т-37 были погружены на буксир СП-14.
В первый эшелон десанта входили: батальон морской пехоты – пятьсот тридцать три бойца под командой капитан-лейтенанта Бузинова. Отряд специального назначения разведотдела штаба Черноморского флота – шестьдесят бойцов под командой капитана Топчиева. Отряд погранохраны НКВД – шестьдесят бойцов. Группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука – сорок шесть бойцов. Группа разведчиков Панасенко – двадцать два бойца и отряд евпаторийских милиционеров во главе с капитаном Березкиным.
Всего в первой волне десанта должны были пойти семьсот сорок человек. Кроме того, в десанте участвовали партийные и советские работники, которые по прибытии в город должны были возглавить восстановленную советскую власть в Евпатории.
Ровно в 23.00 с тральщика "Взрыватель", флагмана десантной флотилии, был дан сигнал о начале движения. Корабли, выйдя из бухты, перестроились в кильватерную ко?лонну – впереди тральщик за ним пять катеров.
Позже к ним присоединился буксир СП-14 в охранении еще двух морских охотников. Корабли, ми?новав траверз Стрелецкого поста, легли на курс ведущий в Евпаторию.
Шли без огней, соблюдая полную светомаскировку. Погода была тихая, ветер слабый, направления норд-ост, волны почти нет, двигатели переведены на подводный выхлоп и работали приглушенно. Справа багровым заревом проплывает осажденный Севастополь. Пока корабли шли к цели, начался инструктаж личного состава, подразделениям ставились конкретные задачи, например, разведгруппа капитан-лейтенанта Литовчука должна была захватить здание гестапо. Группе разведчиков Опанасенко, путем разведки боем, была поставлена задача выявить огневые точки и расположение сил противника. Батальон капитан-лейтенанта Бузинова после разгрома вражеского гарнизона должен был удержать город до подхода главных сил. Потом на кораблях начались митинги...
А в это время.
4 января 1942 года 21:31, Черное море, 55 километров западнее Евпатории. Тяжелый авианесущий крейсер «Николай Кузнецов»
Самолетоподъемник один за другим выталкивал на полетную палубу из глубины ангара хищные силуэты Ми-28Н, больше похожие на огромных стрекоз. Извлеченные на палубу ударные вертолеты спешно готовили к вылету. Пока прикомандированные с базы в Торжке техники монтировали к ротору снятые на время транспортировки лопасти, вооруженцы подвешивали к пилонам блоки НАР Б-8 и вставляли в них длинные "карандаши" авиационных ракет. Охрану штаба 11-й армии Вермахта ожидало хитрый "коктейль" из осколочно-фугасных, объемно-детонирующих и осветительных боеприпасов. А команду, готовящую вертолеты к вылету, чем дальше, тем больше трясло от возбуждения. Ведь подготовленные ими машины через пару часов пойдут в настоящий, а не учебный бой. А эти вот эти самые снаряды взорвутся не на полигоне в окружении мишеней, а среди лютых врагов, собрав с них обильную дань кровью.
Тем временем внизу, глубоко под палубой, спецназовцы готовились к рейду, надевали черную униформу без знаков различия, и эмблем, которые могли бы идентифицировать их принадлежность к государству, пославшему их в бой. Бойцы подгоняли снаряжение, чистили и проверяли оружие и средства связи. Тут атмосфера была спокойней, разговоры вполголоса, перебиваемые лишь тихим лязгом и щелчками деталей при сборке оружия. Дело было даже не в том, что они не были возбуждены всем произошедшим. Нет, просто они были профессионалами, рабочими войны, и умели контролировать свои чувства. Здоровые, взрослые мужики, средний возраст бойцов двадцать восемь – тридцать лет. Они повевали в Чечне, Южной Осетии, были признаны медиками и психологами годными к спецоперациям в Сирии. Таких бойцов, с сопоставимым опытом Испании, Халкин-Гола и финской войны, в данный момент в РККА были единицы.
В соседнем помещении совещались командиры. Полковник Бережной скинул свой щегольский серый цивильный костюм, и теперь, с полуседой головой, одетый в полевую униформу, напоминал Акелу, возглавляющего Стаю перед Большой Охотой.
Он сам поведет группу состоящую из двух усиленных взводов на захват штаба Манштейна. Рядом с ним, командиры взводов и адъютант: тот самый Бес, с которым Тамбовцев разговаривал, когда соединение проходило Гибралтар, а по совместительству, еще и спарринг-партнер и боевой напарник полковника. Впрочем, Бесу предстоит не менее трудная работа в Евпатории. На столе расстелили план села Сарабуз, где квартировал генерал, который никогда не станет фельдмаршалом. Полковник обвел карандашом два объекта, – Смотрите и запоминайте: вот здесь при советской власти была школа, а теперь там штаб 11-й армии. По ней работает третий взвод. Оттуда вы, капитан Зайцев, должны любой ценой вытащить все документы, все, до последней бумажки. Здание не поджигать и не взрывать. Насколько я знаю товарища контр-адмирала, через пару дней там снова будет школа.
Теперь, вот, правление плодоовощного колхоза. Тут немецкое офицерье устроило себе квартиры. Объект работает четвертый взвод старшего лейтенанта Голикова. Товарищ старший лейтенант, задача такая... Обязательно надо взять живьем самого Манштейна, его начальника штаба и начальника армейского узла связи. Интенданта армии я от вас не требую, поскольку эта служба расположена в самом Симферополе, и здесь они бывают наездами. Но, подвернутся под руку чины гестапо, СД, Абвера или других спецслужб – хватайте живьем не задумываясь.
Сначала вертушки подвесят десяток осветительных "люстр", и лишь после того, как проявившие себя огневые точки противника подавят "ночные охотники", повторяю, лишь только потом десант. Всем все понятно? – офицеры дружно закивали. Полковник посмотрел на часы, – Двадцать два сорок два, время минус тридцать восемь минут. Выводите личный состав на исходную.
Ровно в двадцать три пятнадцать четыре ударных вертолета Ми-28Н и четыре транспортно-штурмовых Ка-29 поднялись с палубы "Адмирала Кузнецова" и ушли в направлении Симферополя. На полпути к цели они выберут тихую уединенную поляну, вышлют в сторону Сарабуза группу доразведки и будут ждать условленного сигнала. Первый ход был сделан, началась операция под кодовым названием "Ночная гроза".
День Д. 4 января 1942 года 23:20, Черное море, 35 километров западнее Евпатории. Тяжелый авианесущий крейсер «Николай Кузнецов»
Лишь только успели растаять в туманной полутьме силуэты вертолетов группы полковника Бережного, как на освободившейся палубе снова поднялось оживление. На освободившееся место из ангара начали поднимать истребители-бомбардировщики Су-33. Второй, после уничтожения командования 11-й армии, задумкой адмирала Ларионова была операция под кодовым названием "Длинная рука". Это была схема поэтапного уничтожения Люфтваффе на южном крыле советско-германского фронта, путем регулярных ночных налетов на аэродромы противника. По информации, найденной в военно-мемуарной литературе, было установлены аэродромы немцев, на которых в течении войны базировались самолеты Люфтваффе. Для уточнения этой информации в 23:55 в воздух поднялся первый Су-33, оснащенный подвесными топливными баками и контейнером с разведывательной аппаратурой. Говоря более понятным языком, эта машина, пролетая на семнадцатикилометровой высоте, видела по сто километров в стороны и три метра вглубь земли. Пилотировал самолет-разведчик майор Коломенцев, пилот, уже открывший на этой войне свой боевой счет.
Поднявшись в воздух, разведчик с набором высоты направился в сторону Севастополя. Адмирала Ларионова и оперативный отдел соединения хотели уточнить линию фронта вокруг города-героя. Особо ценными были съемки германских позиций в инфракрасных лучах. В зимнюю погоду такие фото есть прямое целеуказание для нанесения бомбоштурмовых ударов с цель поражения живой силы противника, ибо четко выявляет месторасположение окопов и блиндажей.
Сделав над Севастополем "круг почета", Коломенцев направился далее по маршруту: Бахчисарай – Симферополь – Джанкой – Чонгар – Николаев – Херсон – Кривой Рог – Днепропетровск – Донецк – Мариуполь – Мелитополь – Джанкой – Херсон – Николаев – Симферополь и после более чем часового полета должен был приземлиться обратно на "Кузнецове".
Не успел гул двигателей одиночной Сушки затихнуть вдали, а на старт уже начали выкатывать первую тройку бомбардировщиков. Из-за двадцати восьми БРК (Разовые бомбовые кассеты), боевые самолеты казались домохозяйками с переполненными авоськами, возвращающимися с рынка. Их цель – аэродром в Николаеве, на котором базировалась 3-я группа 51-й бомбардировочной эскадры люфтваффе, бомбардировщики Ju-88A, штаб эскадры и штаб 4-го авиакорпуса.
Но прежде чем Сушки поднимутся в воздух, в эфир была передана следующая радиограмма, зашифрованная шифром, используемым для связи Ставки Верховного Главнокомандования со Штабом Севастопольского Оборонительного Района.
«Хронос» – тов. «Иванову».
Отправлена 00:05 05.01.1942г.
Принята, расшифрована и зарегистрирована 02:15 05.01.1942г.
Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами СССР товарищу Иосифу Виссарионовичу Сталину!
Товарищ Сталин. Мы, личный состав сводного соединения кораблей Балтийского, Северного и Черноморского флотов Российской Федерации, вышли на учения в Средиземное море в конце декабря 2012 года. По независящим от для нас причинам, мы переместились во времени и пространстве, и оказались в Черном море в окрестностях Севастополя 4 января 1942 года.
Как ваши прямые потомки, мы считаем себя обязанными принять участие в тяжелейшей войне советского народа с немецко-фашистскими захватчиками, и потому намерены оказать Советскому Союзу всю возможную помощь.
Наше соединение состоит из кораблей, оснащенных самым совершенным на наше время оружием. В том числе и таким, аналогов которого в вашем мире еще нет, и долго не будет. Флагманом соединения является тяжелый авианесущий крейсер, на борту которого базируется авиакрыло, состоящее из четырнадцати многоцелевых боевых самолетов и более двадцати вертолетов. В состав соединения входят четыре больших десантных корабля и на них два батальона морской пехоты Балтийского и Черноморского флотов, оснащенные бронетехникой и средствами усиления. На грузопассажирском лайнере «Колхида» для участия в учения по высадке десанта складировано большое количество сверхсовременного, даже по нашим временам, тяжелого вооружения.
Сегодня в ноль часов тридцать минут командование Севастопольского оборонительного района начинает Евпаторийскую десантную операцию, которая в нашем прошлом закончилась тяжелым поражением советских войск. Имея в своих руках такую мощь, мы не можем спокойно смотреть, как сражаются и погибают наши деды и прадеды. Мы пойдем в бой плечом к плечу с бойцами капитан-лейтенанта Красной Армии Бузинова. В операции примут участие палубная авиация, корабельное соединение и подразделения морской пехоты.
Кроме военной мощи и желания сражаться, мы обладаем информацией не только о текущих событиях этой войны, но и о планах немецкого и союзного командования на ближайшее время, и о многом другом, что мы, из-за конфиденциальности информации, не можем сообщить по радио даже в зашифрованном виде.
Мы просим Вас прислать своего представителя, которому Вы полностью доверяете, на флагманский корабль нашей эскадры для передачи сведений имеющих Особую Государственную Важность и согласования дальнейших операций в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Командующий сводным соединением Контр-адмирал Ларионов В. С.
Передатчик еще отправлял в эфир последние группы цифр, а с трамплина «Адмирала Кузнецова» один за другим срывались в небо тяжелые машины. Первым на взлет пошел майор Садыков, со стартовой позиции номер два, за ним с позиции номер один в небо поднялась машина капитана Гордина, пока он взлетал, газоотбойник на второй позиции успел опуститься, и через тридцать секунд с третьей позиции стартовал старший лейтенант Ганочкин, один из пилотов так называемого молодого пополнения.
Они ушли, растворились в темноте, а неугомонные техники готовили к вылету следующую тройку, которую возглавлял майор Хамбурдыкин. Ее целью являлся аэродром в Херсоне, на котором базировалась 3-я группа 27-й бомбардировочной эскадры люфтваффе, бомбардировщики Не-111Н. Группа майора Хамбурдыкина начала взлет ровно в полпервого, а в ноль часов тридцать пять минут последняя машина группы оторвалась от родной палубы.
Предпоследней в воздух была поднята тройка возглавляемая командиром авиакрыла полковником Хмелевым. Ее цель одна из самых ответственных, это одна из узловых железнодорожных станций Донецкого (Сталинского) узла, под завязку забитая эшелонами с горючим, боеприпасами, войсками. Задача – снести эти станцию с лица земли, ну а потом, в дальнейших налетах, и несколько ее соседок. Пусть у Клейста тоже немного поболит голова, тем более что он единственный кто хоть что-то способен перебросить на выручку 11-й армии в Крыму. Просто средство предосторожности.
Под каждый самолет подвешено по восемь полутонных объемно-детонирующих боеприпасов. Они будут у цели примерно через двадцать минут после взлета. Немецкие солдаты и офицеры, спящие в своих землянках, теплушках или стоящие на постах, еще не знали, что они уже умерли. Их смерть была уже измерена, взвешена и висела под крыльями самолетов XXI века. Оставшиеся минуты жизни их – это не более чем отсрочка исполнения приговора.
Вот тройка Су-33, снизилась до малых высот, и, совершив пологий вираж, вышли на станцию вдоль железнодорожных путей. Автопилоты отрабатывают режим огибания местности. Немцы, стоящие у зенитных орудий, абсолютно ничего не слышат. Их смерть мчится впереди собственного звука.
Вот он, рубеж атаки. Бомбы отделяются от самолетов, позади них раскрываются маленькие парашюты, и на станцию горной лавиной обрушивается страшный грохот. Но это не сама смерть, это всего лишь ее герольд, возвещающий пришествие дамы в саване и с косой. А смерть бесшумно накрывает станцию ковром из длинных продолговатых предметов.
Немецкие зенитчики еще трясут контужеными головами, но все уже кончено. Взрыв единого поля из синхронно сработавших двадцати четырех ОДАБов был такой силы, что эту вспышку в полнеба видели даже советские бойцы на Миус-фронте. Следом громыхнули эшелоны с боеприпасами, предназначенные для 1-й танковой армии. Загоревшиеся эшелоны с горючим превратили станцию в настоящий ад. Полковник Хмелев, обернувшись, посмотрел на полыхающее зарево, расплывающееся на том месте, где только что была железнодорожная станция, и которое стало братской могилой для сотен немецких солдат, – Ну, с-суки, мы вам покажем, что такое НАСТОЯЩАЯ война! – Им еще надо было вернуться на авианосец, заправить и осмотреть машины, подвесить бомбы, и совершить еще один вылет, а за ним еще и еще...
А на аэродромах Херсона и Николаева был настоящий ад. Если по-честному, то в январе 1942 года единственным врагом немецких солдат в этих краях был только "генерал Мороз". Советские самолеты давно уже туда не залетали, а партизанское движение еще только начало развертываться, и всех прелестей горящей под ногами земли немецкие солдаты еще не успели узнать.
А этот русский мороз, щипал уши, хватал пальцами за нос, и холодными, б-р-р-р, руками лез под тонкую шинель из эрзац-сукна. Фельдфебеля на него нет, чтоб он пропал. Так что немецкие солдаты, поеживаясь, ходили вокруг выстроенных рядами самолетов с черными крестами на крыльях, и паучьими свастиками на хвостовых оперениях. Расчеты зенитных пушек дежурили на своих постах. Хотя налетов советской авиации не было уже давненько но, орднунг – есть орднунг!
Но и хваленый немецкий порядок не помог, когда над аэродромами Люфтвафе совершенно бесшумно появились по три стреловидных краснозвездных тени. Потом на летное поле пал ГРОХОТ! А из-под крыльев нежданных ночных визитеров вниз посыпались бомбы, рассыпаясь по пути веером сотен маленьких боевых элементов. Секунду спустя стоянки самолетов, позиции зенитных батарей, склады боеприпасов и ГСМ утонули в тысячах взрывов. На каждый аэродром было сброшено по двенадцать тысяч шестьсот килограммовых боевых блоков осколочно-фугасного действия. То, что осталось на стоянках от самолетов выглядело так, будто боевые машины тщательно пропустили через шредер, а местами и не по одному разу. Крики раненых заглушались гулом пожара и грохотом рвущихся боеприпасов.
В соседних частях завыли сирены воздушной тревоги, наводчики зенитных орудий внимательно вглядывались в темное небо. Но они ничего не заметили. А "сушки", обогнув горящие немецкие аэродромы по широкой дуге, легли на обратный курс. Тем более что в этом мире их никто не мог догнать.
5 января 1942 года. 03.00. Рейд Евпатории. Борт катера МО-4 (бортовой номер СКА-042). Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов.
Как я попал в десант? – Да, вот так и попал, молча. Вызвали меня в штаб и сказали – пойдешь в Евпаторию. Капитан Топчиев собрал нас, разведчиков, и сказал, что командованию Севастопольского оборонительного района поступил приказ – произвести высадку тактического десанта на Евпаторию, откуда в дальнейшем можно будет нанести удар на Симферополь, в тыл основной немецкой группировке. Какими силами, никто не знает, но наша задача захватить Евпаторию, и восстановить там советскую власть. Ну, а за нами должен пойти полк морской пехоты, который и доведет дело до конца.
Скажу честно, стало как-то не по себе – высаживаться так далеко в тылу врага. Но по нашим разведданным, в Евпатории немцев не было, только румыны и татарские изменники. А вояки они еще те.
Вечером 4 января началась погрузка на корабли десанта. Флагманом у нас там был БТЩ (быстроходный тральщик) "Взрыватель". На нем и шли основные силы. Ну, и еще семь "мошек" (катеров МО) и один буксир. Всего десантников было человек семьсот. Были среди них и моряки с Дунайской флотилии, и пограничники, и наш брат-разведчик. Были даже милиционеры из Евпатории.
На буксир СП-14 погрузили две плавающие танкетки Т-37 и три 45-миллиметровые пушки.
Уже ближе к полуночи корабли с десантом вышли из Севастопольской бухты. Шли без огней, соблюдали светомаскировку. Да и за звукомаскировкой следили – катера шли с подводным выхлопом двигателей. Волнения практически не было. В районе Севастополя что-то гремело, взрывалось и горело.
Пока мы шли, командиры провели инструктаж, где каждой группе поставили задачу. Мы, разведчики, с приданными нам бойцами, должны были захватить и удержать Товарную пристань, а потом, продвигаться в город, захватить артиллерийскую батарею на мысе Карантинный и электростанцию. Ну, а потом, как сказал нам капитан Топчиев, мы броском продвинемся в сторону кладбища, и освободить наших военнопленных, которых там в лагере охраняли румыны.
Ну, а после был короткий митинг, где мы пообещали нашему народу и лично товарищу Сталину бить немецко-румынских захватчиков до последней капли крови.
Где то в час ночи, когда мы были уже на полпути, на море опустился туманный кисель, видимость сократилась метров до ста. С неба посыпалась мелкая морось, не пойми что – не то дождь, не то снег.
В два часа сорок минут наш катер подошел к точке развертывания. Согласно плану буксир с танкетками, наш СКА-042 и еще две "мошки" с десантом пошли налево. Тральщик "Взрыватель" с тремя МО пошел по центру, а еще два катера повернули направо.
Вот мы подошли к Торговой пристани. Сердце забилось сильнее, – Сейчас начнется высадка! – подумал я. Катер довольно мягко ткнулся причал, и я, подхватив свою "светку" вместе с остальными товарищами бросился на берег. Что удивительно, по нам никто не стрелял. В центре высадки, на пассажирской пристани, кто-то сдуру выпустил в небо красную ракету.
И тут такое началось: на всех высоких зданиях города: минаретах мечети, колокольнях церквей, крышах гостиниц "Бо-Риваж" и "Крым" зажглись прожектора. Стало светло как днем. Оглянувшись, я увидел, как с буксира выгружают пушки, при этом часть причала была разрушена, и наши бойцы, стоя по грудь в ледяной воде, руками придерживают мостки, по которым на берег артиллеристы спускали сорокопятки.
Я аж зажмурился от обиды. Стало понятно, что немецкое командование ждало нашего десанта и основательно подготовилось. С минаретов и колоколен, из окон городских домов по улице Революции, зданий гимназии, гостиниц, по нам ударили вражеские пулеметы. Почти тут же к ним присоединились минометы и артил?лерийские батареи, расположенные на мысе Карантинном, на улице Эскадронной, возле складов "Заготзерно", и на пересыпи – улица Симферо?польская. Но, недолго музыка играла.
Позади нас в море раздался пульсирующий гром и рев. Я оглянулся назад, и увидел, как сквозь туман пробиваются бело-оранжевые сполохи, будто там заработала грандиозная электросварка. Прямо на наших глазах румынскую батарею на мысе Карантинном, которая и была нашей целью, накрыл лес артиллерийских разрывов. Неизвестные корабли, накрыли артиллерийским огнем и минометную батарею у складов "Заготзерна". По румынской батарее на Пересыпи ударили чем-то страшным, по сравнению с которым наши Раисы Степановны, действие которых я наблюдал в Одессе, это просто детская хлопушка. Пламя взрывов, казалось, поднималось до самых небес. От стоящего в воздухе грохота туман почти распался, и стали видны темные силуэты стоящих на рейде Евпатории крупных кораблей, ведущих беглый артиллерийский огонь по вражеским позициям.
– Какие еще корабли, откуда они?! – подумал я. И тут, прямо над нашими головами со свистом и воем пронеслось нечто напоминающее большой винтокрылый автожир. Еще до войны я читал о них в журнале "Техника-молодежи". Почти над нашими головами эта машина выпустила реактивный снаряд по румынскому прожектору, находящемуся на крыше гостиницы "Бо-Риваж" и освещавшему пассажирскую пристань и буксир СП-14. Пламя ракетного выхлопа высветила на голубом брюхе винтокрылого аппарата большую красную звезду. Крыша гостиницы поднялась вверх, и обломки ее медленно кружа в воздухе, стали падать на стоящие рядом домики.