Текст книги "Хроники Горана. Рассвет"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– И как остальные с ними уживаются?

– Нормально, – пожала плечиками девушка. – В основном нормально, все же Старшие Сестры все народы скопом создали, не наделяя никого особыми преимуществами. А уже потом каждый пошел своим путем, так что особой любви не наблюдается, но все же как-то уживаются. Правда, владетели боярств, пограничных Скалистому Хребту, порой пытаются свары устраивать, поуши вляпавшись к бородачам в долги, но с ними особо не забалуешь. Набольшие хафлингов, дела ведут с самими князьями, так что все быстро становится на место. А еще, пару веков назад, при нашествии степняков хашиитов, пришлось биться всем вместе. Тогда даже алвы из Пущ вышли, ибо страшное могло случиться...

– Битва при Дромадаре?

– Да... – Малена гибко встала и, сняв с полки толстую книгу, положила ее передо мной. – Вот. Как по мне, Феофан из Костополя, все верно и правдиво описал... – девушка вдруг замолчала, на мгновение замерла, а потом неожиданно заявила. – Что-то мы с тобой засиделись, дружок. Пора тебе поработать. Да и для меня делишки вдруг нашлись.

– Говори что делать... – охотно предложил я. Чувствую себя отлично, энергия так и бьет через край. К тому же очень хочется выйти на улицу и воочию глянуть на новый для меня мир.

– Не спеши. – Мала поманила меня за собой пальчиком и вышла в прихожую комнату. Провела ладошкой над большим сундуком, открыла его и стала доставать аккуратно сложенную одежду. – Вот, держи. Нынче морозец приударил, а ты совсем голый. Давай, не стой, столбом, переодевайся...

– Это мое было?

– Скажешь тоже... – отмахнулась Мала и сунула мне в руки меховой малахай. – Твою рванину давно вороны в гнезда растащили. А эту одежку, я припасла, пока ты в беспамятстве валялся. Живо, живо ...

Когда Малена ушла к себе, быстро переоделся и подивился местной одежке. Насколько я понимаю, здесь процветает махровое средневековье, а смотри как продуманно...

Два комплекта нательного белья – одно тонкое, шерстяное, грубой выделки, но приятное к телу – второе, подобное мелкоячеистой сетке – для того, чтобы циркуляции воздуха под одеждой не мешать. Крупной вязки, толстенный шерстяной свитер под горло, очень теплый, но тоже приятный на ощупь. Комбинезон на помочах до груди, грубой и на вид, очень прочной ткани, подбитый стриженой овчиной. Высокие бродни*, из толстой, но мягкой кожи, подвязывающиеся ремешками на щиколотке и под коленом – с меховыми чулками внутри. Ну и овчинная парка с капюшоном, кроем немного схожая на лётную куртку, только длинная – почти до колен. Застегивающаяся в запах на хитрую систему из петель и деревянных палочек. Да... малахай* забыл. Уши почти до пояса, сам из меха какого-то водоплавающего сшит, по ости* видно.

ость – длинный волос на шкуре пушного зверя.

малахай – распространенная в Сибири разновидность зимних меховых мужских шапок с наушниками и задником до плеч.

бродни – мягкие кожаные сапоги с длинными, закрывающими бедро голенищами.

Присел пару раз и остался доволен. Все как по мерке – нигде не давит, удобно и продуманно. И вроде... вроде, такая одежка немалых денег должна стоить. Если оные тут ходят – пока не встречал упоминания в книге.

Но озаботится этим фактом, я не успел. Отворилась дверь и Малена протянула мне широкий клепаный пояс с небольшой сумочкой и двумя ножами в ножнах – длинным и коротким:

– Держи. Негоже словену без клинка. Теперь по работе. Наколешь дров – там Рудь лесин в избытке натащил, да воды из ручья натаскаешь в котел при баньке, да сарайку поправишь – инструмент в нем же найдешь, да сам посмотри, что еще можно сделать, мужскому взгляду оно виднее. А туда попозже, баньку истопи, да поядреней, чай неделя* сегодня – париться надо, нутро тешить...

При последних словах Малена неожиданно прыснула смехом и, треснув дверью, спряталась в комнате.

неделя – название воскресенья у ославов. Опять же, полностью совпадает с древнеславянским названием.

– Какая-то, ты не такая, Баба Яга... – прошептал я, рассматривая длинный тяжелый нож с костяной рукояткой, очень похожий своим видом на скрамасакс*

скрамасакс (также, Большой сакс) – короткий однолезвийный меч или боевой нож древних германцев. Длина клинка доходила до полуметра, толщина свыше 5 мм, заточка односторонняя, конец заострённый, хвостовик, как правило, асимметричный. У словен такой нож, называемый 'пястью' обязателен для ношения мужчинами и вручается им после обряда инициации.

– Очень даже такая, – немедленно сварливо отозвалась Малена из-за стенки. – А за 'бабу', я тебя в жабу превращу. А-ну...

Ждать пока меня превратят, я не стал и шагнул к входной двери. Но не дошел – она приотворилась от мощного толчка, и в прихожку влетел здоровенный котяра. Пепельно-серый, мохнатый как медведь, высотой мне почти по середину бедра и с кисточками на ушах – но не рысь, а именно кот. Как я от него не шарахнулся, даже не знаю – видок кошак имел самый злодейский. К счастью, котейко беспредельничать не стал. Выгнулся дугой, испустил протяжный урчащий 'мя-я-я-яв', теранулся об мой бахил, после чего счел ритуал знакомства законченным, толкнул башкой дверь в комнату и исчез.

– Его Буян зовут... – успела сообщить мне девушка.

Я хотел вслух сказать, что теперь Малене для полного комплекта Бабы Яги, разве что филина не хватает, но передумал, напялил малахай и шагнул за дверь.

В лицо мгновенно шибануло ядреным морозцем, а глаза пришлось прикрыть – солнце, отражаясь от снега, напрочь слепило, не давая ничего рассмотреть. Я постоял на месте, немного проморгался и наконец, открыл глаза...

ГЛАВА 3

Звериные Острова. Предгорья Черного Хребта.

10 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Два часа пополудни.

... вербер, сиречь медведь – оборотень, называемый еще урсулаком, видом своим схож на горного медведя, однако не в пример больше и свирепостью изряден, а також ость его приметна волосьям человека в оного воплощенного. Несчастный подверженный сему проклятию, в жизни никоим образом не отличается от своих собратьев по человеческому роду, однако есть свидетельства, что оный потребляет великое множество меда и склонен к подобным занятиям. В начальной стадии человек может контролировать свое перевоплощение, однако далее ему становится все труднее сдерживать зов проклятия, вплоть до полной его невозможности...

'Бестиарий и описание рас Мира

Упорядоченного'

Преподобный Эдельберт Великоградский.

– Ух-ты... – невольно вырвалось у меня. Домик Малены находился на горке, предо мной развернулась панорама большой бухты, переходящей в искрящуюся сине-зеленую водную гладь. Океан, а именно так, без всяких приставок, его именовал преподобный Эдельберт, расстилался до самого горизонта, изредка прерываясь цепочками белоснежных льдин и большими группами скалистых островов, едва припорошенных зеленью деревьев.

Далеко внизу, у берега, расположился довольно большой поселок дугой охватывающий бухту. По его периметру торчало несколько мощных квадратных каменных башен, соединенных крепостной стеной, а на высокой скале стоял маяк, покрытый остроконечной крышей из отполированных листов металла. Поселок мне было видно как на ладошке, вплоть до фигурок людей муравьиного размера, снующих вокруг длинных каменных одноэтажных домиков.

Посередине поселения гордо возвышалось монументальное здание, в виде громадной перевернутой ладьи – Малена успела мне рассказать, что это Зал Славы Предков, где собирается Совет Рода...

– Гор! – раздался позади, требовательный окрик Малы.

Я молча повернулся.

– Скоро будут гости, – спокойно сообщила девушка. – Занимайся своим уроком*, ни на что не обращай внимания. И главное молчи. Прятаться тоже не надо... – дождавшись моего согласного кивка, Малена скрылась в доме.

урок – в данном случае, задание.

– Молчать – так молчать... – я постоял немного, любуясь, величественной, заснеженной горной цепью, вонзающей свои вершины, в редкие прозрачные облака и потопал к груде лесин наваленных друг на друга.

Озадаченно хмыкнул, при виде четко опечатавшихся на снегу следов здоровенных косолапых босых ног – отметив при этом, что лешак Рудь, явно не маленьких размеров. Да и силищей отличается, – вон каких пней натащил стервец.

Затем обратил внимание на домик Малены. Довольно большой, сложенный из дикого камня, с крышей крытой деревянными плашками на манер черепицы. И неимоверно старый – стены полностью заросли целыми пластами мха, а деревянные части успели почернеть. Однако, никаких следов дряхления, присущего старым постройкам, я так и не приметил. Казалось, домик только построили, а потом для чего-то искусно внешне состарили.

К нему было пристроено несколько сарайчиков, уже не каменных, а срубленных из бревен, но крытых, такой же, отлично сохранившейся деревянной черепицей. Я ради интереса, даже чиркнул засапожником* по деревянной пластинке и нешуточно озадачился, когда сталь ни оставила не ней почти никаких следов.

засапожник – нож, носимый за голенищем сапога.

Один из сарайчиков покосился набок – подложку из камня подмыло и нижний венец выскочил из пазов, но я решил взяться за него потом и отыскав пилу с колуном, принялся за дрова.

Лесины оказались каменной твердости, но груда пиленых чурбаков росла на глазах – бренное тело, в которое меня вселило, отличалось просто эпической силищей, так что, пила даже жалобно повизгивала как нож в масло, вгрызаясь в древесину. А еще, я просто млел от радости – физическая работа доставляла дикое удовлетворение. Мозги просто взрывались эмоциями – эмоциями человека, тело которого давно превратилось в бездвижное, бесчувственное бревно и вдруг наполнилось жизнью и силой.

– Дзиин-н-нь... – с пронзительным звоном, чурбак лопнул напополам под ударом тяжелого колуна. Я наклонился за поленом и вдруг услышал грохот множества лошадиных копыт.

Вздымая клубы снега, на поляну вынеслись несколько всадников, на невысоких, но могучих лохматых лошаденках, одна из которых была впряжена в сани-волокушу. Коренастый бородатый мужик, в опушенном, круглом рогатом шлеме и длинной дохе, мехом наружу, брякнув доспехом под шубой, соскочил седла, бросился к двери дома и что есть силы, пнул ее ногой.

– Не делай этого Любош!!! – предупреждающе воскликнул высокий женский голос – один из всадников оказался женщиной. Пять хорошо вооруженных мужиков и одна женщина.

– Закрой рот, Милица!!! – басом рявкнул мужик и занес ногу для следующего удара, но в то же мгновение, с утробным воем согнулся и рухнул в снег. Несколько секунд его корежило в жутких конвульсиях, а потом Любош неожиданно вскочил на четвереньки и забрехал как настоящий цепной пес.

Я тихонечко подправил рукой свою челюсть, отвалившуюся от удивления. Да, для меня уже было не секретом, что этот мир заполняет магия, но не видя ее воочию, я относился к этому не вполне серьезно, как к ярмарочным фокусам. А тут...

– Что вам надо? – На пороге показалась Малена. Я даже не сразу узнал ее. Девушка нарядилась в облезлую шубейку мехом наружу, расшитую косточками, веточками, перышками и еще чем-то непонятным. В руках Мала держала кривой сучковатый посох, с навершием в виде человеческого черепа с гипертрофированной челюстью, украшенной впечатляющими кривыми клыками. И голос... Голос принадлежал столетней старухе, а не цветущей молодой девушке.

Воины мгновенно сбились в кучу, закрывая волокушу, лязгнули мечи выхватываемые из ножен, но их неожиданно растолкала дородная статная женщина в шубе крытой алым бархатом.

– На месте! Не замай!!! – властно скомандовала она мужикам, уверенно подошла к Малене и склонилась в земном поклоне.

– Здравствуй Милица, – спокойно поздоровалась с ней Малена. – Что тебя привело ко мне?

– Беда, Малена... – Милица со злостью пнула Любоша, кинувшегося обнюхивать полу ее шубы и повторила. – Беда...

– Ты не ошиблась Милица? – так же спокойно поинтересовалась Мала. – Ты ко мне пришла защиты от беды искать? Ко мне? Яге?

– Да, к тебе... – твердо ответила женщина. – Любомысла, сына моего, подрал вербер. Далеко везти пришлось, не поспели – Дравин и Венрир уже ничем не могут помочь – сама знаешь почему. Раны-то они закрыли, а вот... – по лицу женщины пробежало отчаяние, голос прервался, но она все же нашла в себе силы продолжить. – Только ты...

– Да, только я... – cогласилась Малена и насмешливо посмотрела на Любоша. – Так ли надо просить?

После этих слов девушка оторвала от своей шубейки косточку и кинула ее незадачливому спутнику Милицы, немедленно бросившемуся за ней с веселым лаем.

– Прости его, не в себе он был... – умоляюще попросила женщина. – Сама знаешь, кроме Любомысла никого у нас нет. Единственный он... Про виру* мы знаем и согласны платить...

– Не мне вы ее заплатите... – задумчиво сказала Мала и вдруг, ни кому не обращаясь, спросила. – Что с оборотнем?

– Забил его Любомысл... – отозвался один из воинов – высокий пожилой бородач. – Посадил-таки на рогатину. А мы все по правилам сделали, спалили, значит, останки. Бортником* из Медвежьей Пади оказался. В бегах был, тамошние уже его искали...

бортник – пасечник, пчеловод.

вира – в данном случае обязательная цена, расплата.

– Несите его за мной... – Мала круто развернулась и, не оглядываясь, пошла куда-то за дом.

Мужики мгновенно стянули с волокуши чье-то неподвижное тело укутанное в шкуры и стянутое ремнями и понесли вслед за Маленой.

Я недолго поразмышлял над происходящим и принялся опять за дрова. В глубине сознания еще билось изумление и даже некоторый страх, но они быстро гасли, сменяясь ледяным спокойствием и желанием принять это мир таким, какой он есть. Я и в своей прежней своей ипостаси, не отличался повышенной впечатлительностью, а сейчас и подавно. Как будто ограничитель на эмоции поставили – даже изъясняться стал, как нелюдимый бирюк. Почему так? Не знаю, но абсолютно не хочу знать...

– Что дружок, несладко? – поинтересовался я у Любоша, так и носившегося вокруг на четвереньках. – Налажал ты конечно изрядно, но ничего. Она тебя простит. Должна простить.

Мужик как будто понял меня, жалобно взвизгнул, а потом опять ускакал и стал пробовать помочиться на угол дома.

М-да... вот как-то не хочется попасть под горячую руку моей хозяйки. В кого она там обещала меня превратить? В жабу?

Не знаю, что происходило у старого каменного алтаря, расположенного за домом, но вдруг там что-то резко громыхнуло, резанул слух нечеловеческий вопль и почти сразу же вынесли бесчувственного молодого парня. Мужики, радостно переговариваясь, погрузили его на волокушу и замерли в ожидании. Вскоре появились Мала с Милицей. Мала зашла в дом, вынесла склянку черного стекла, отдала ее Милице и предупредила, чтобы та давала сыну по ложке в течении седмицы*, а потом ткнула посохом в Любоша. Мужик мгновенно сел на снег, помотал обалдело башкой, и полез на коленях к Мале. Но не дополз – жена вздернула его за ворот и непочтительно толкнула в сторону лошадей.

седмица – неделя.

Еще мгновение и посетители скрылись с глаз. Мне показалось, что они были очень рады, как можно скорее убраться подальше от избушки Яги. Малена немного постояла у порога, смотря им в след, а потом ушла в дом. Представление закончилось.

Да... Не знаю, какую роль играет моя хозяйка в жизни людей этого поселка, но роль эта значительна. И еще... уж явно, не роль доброй феи... Впрочем... да какая мне разница... где колун?..

Чурбаки скоро закончились и я, прихватив коромысло с деревянными ведрами, стал таскать из ручья воду, к стоявшей немного поодаль от дома баньке.

– Умаялся, поди? – неожиданно прозвучал голос Малены.

Я вылил в огромный бронзовый котел воду из ведер и повернулся на голос. Передо мной стояла Мала, с берестяным ковшом в руке. Она уже успела сбросить с себя страшный наряд и опять, выглядела цветущей, красивой девушкой. Но от разительного контраста, все равно становилось немного жутковато. Я даже подумал: она ли встречала гостей?

– Нет, не устал.

– Ну ладно, прервись пока... – немного смущаясь, предложила Малена. – Я тут тебе поесть принесла...

Она отступила в сторону, и я увидел на столике возле баньки, большую сковородку, в которой исходила парком и яростно скворчала яичница на сале. Рядышком, как довершающие аксессуары к картине гастрономического великолепия, на чистой скатерке пристроились плошки с моченой брусникой, солеными огурчиками, порубленный толстыми кольцами лук и досточка с ломтями ржаного ноздреватого хлеба.

– Опять Домна?

– Причем здесь она? – вспыхнула Мала. – Это что же, я сама не могу?.. Опять же, голодный ты... наверное... – после этих слов она окончательно смутилась и даже немного покраснела.

– Голодный, – я охотно согласился и сделал решительный шаг к сковороде.

– Куда? – девушка решительно поймала меня за рукав и махнула ковшиком. – Сначала умываться и руки мыть.

Я недоуменно глянул на свои стерильно чистые руки – сам драил песочком в ручье, но потом решил не противиться. Зачем ломать девчонке картинку?

Сбросил парку, стянул свитер с нательной рубашкой и довольно порыкивая, ополоснулся, краем глаза заметив, искреннее удовольствие на лице Малены. Обтерся припасенным ей рушником, затем пристроился за стол. Подхватил поджаристый кусман сала и опустил ложку...

– А ты?

– Да куда мне, – смущенно отмахнулась Мала. – И так скоро поперек себя шире буду. Ты ешь, ешь, а я посижу тут... – а потом заполошно всплеснула руками и потащила из кармана дошки небольшую бутылочку зеленого стекла и стопку. – Ой-ой... совсем забыла... ты прими сначала для отвода недуги разной. Сама делала, на семи травах...

– За тебя... – я неожиданно вспомнил такое понятие как 'тост'.

– Неправильно, – улыбнулась Мала. – Ты словен, а словены делают так... – Малена встала, и явно пародируя кого-то, прижала стопку у сердцу, а потом вытянула в сторону предполагаемой дамы, сплеснула немного настойки на снег и срывающимся баском важно проговорила. – Здрав буди хозяюшка, усладившая души наши ликом своим светлым и чрева наши варевом сытным!!! Храни твой дом Малуша*!!! – После чего махом опрокинула стопку в себя, топнула ножкой и грюкнула стаканчиком об стол.

Малуша – в ославском пантеоне, богиня покровительствующая хозяйкам и их дому.

Я посмотрел в искрящиеся смешинками изумрудные глаза и в точности повторил сценку, вот только стучать стопкой об стол поостерегся – силушкой Горан отличался недюжинной – можно сдуру и разора натворить.

Мала вспыхнула от удовольствия и присела на чурбачок, примерно сложив ручки на коленках. Но долго не просидела, поерзала и заявила:

– Ну ладно, так уж и быть, вижу, что много вопросов у тебя, спрашивай...

Я наделил припершегося на запах котяру большой поджаристой шкваркой и хотя, ничего не собирался спрашивать, все же не стал обманывать ожиданий Малены:

– Кто это был?

– Милица и Любош, – охотно ответила девушка. – Добрая пара. Оба еще в первую треть связали себя клятвой перед Геей. Вместе ходили за добычей, вместе покрыли себя славой – пригнали домой хабара не счесть. Затем осели – богатыми хозяевами сделались. Любош в ближниках у старшины рода ходит, Любава хозяйство исправно ведет, да за отроковицами в боевом учении приглядывает. Лучницей, в свое время, знатной была. Только, вот, детками Старшие их долго обижали. Но все-таки вымолили они сыночка. Справный из него вой вышел. А вот видишь, как случилось... – Мала, действительно выглядела огорченной.

– Я так понял, он...

– Да, он заразился, – договорила за меня Малена. – Такое очень редко случается, но случилось. Я еще буду разбираться почему. На Островах эта зараза давно водилась. Еще при Первом Исходе* сюда прибыл Когош Железная Морда со своей дружиной. Так вот, они сплошь были урсолаками, но им выделили отдельный остров, где они и закончили в одиночестве свои дни. Там сейчас каирн* стоит, где их останки запечатаны. Может, как раз этот случай с ними и связан.

Первый Исход – великое переселение балто-ославских племен на Звериные Острова в 500 году до Восшествия Старших Сестер. Состоявшееся вследствие Великого Мора на материке.

каирн – ансамбль галерей и камер, покрытых сверху землей.

– И что за виру они должны заплатить? – я опять скормил кусочек сала Буяну, пожирающего меня умильными взглядами.

– Проклятие такого рода не снимается – его можно только перенести на другого. Дравин и Венрир – это 'владеющие' рода, но они не могут таким осквернять себя. Они белые – не можно таким творить черную волшбу, никак не можно. А мне можно, вот я и помогла...

– На кого?

– А тебе не все равно? – Малена внимательно на меня посмотрела.

Я прислушался к себе и сказал абсолютную правду.

– Все равно. А почему Любош вел себя так... – я запнулся, подыскивая слово. – По дурному...

– Люди постоянно забывают, с кем имеют дело. – Малена зловеще улыбнулась. – Вот я и напоминаю. От этого и в таком виде к ним являюсь. И Любоша немного на землю спустила. Он на самом деле только подумал дерзкое, но я его мысль в дело воплотила, а потом и наказала... – Яга вдруг расхохоталась и пренебрежительно махнула рукой. – Ой, да ладно... Делов-то, немного мороку* навела – ничего с ним не случилось, сам бы через пару часов в память пришел...

морок – наваждение.

– А знатный из него пес получился... – я тоже улыбнулся, припомнив мужика задирающего ногу на угол дома.

– А-то! – девушка ловко подхватила опустевшую сковороду и стрельнула глазками на баньку. – Ты уж поспеши, работничек...

Спешить я не стал, для начала внимательно осмотрел баньку. Как назло в памяти не нашлось никаких полезных знаний и пришлось действовать по интуиции. Вроде бы все просто. Прямо за дверью прихожка с печью-каменкой, тут же в бадье замочены дубовые и еловые веники, да всякие шайки с бадейками сложены. Налево от прихожой сама парная: о двух широких полках, да еще с выдвижными скамьями и тем самым бронзовым котлом, в который я сейчас таскаю воду, направо что-то вроде раздевалки. Пару скамей, столик с причудливым медным самоваром, да шкафчик с немудрящей посудой.

Растопил печь, отыскав в своей поясной сумочке огниво с кресалом, да опять потопал к ручью. Еще пару ходок как минимум придется сделать, а потом сараюшку ладить, вот как раз к тому времени банька жар наберет.

Банька... банька... мысли сами по себе свернули на нее... Она что со мной вместе париться, собралась? Ну да... В очередной раз прислушался к себе и с некоторым ужасом не обнаружил в себе никакого... Старшие Сестры !!! Что там Малена говорила, про этого болезного, чье тельце я сейчас беззастенчиво использую? Сиську в рот сунь, а он...

– М-да... – я вслух озадаченно хмыкнул. Все правильно. Вот не чувствую никакого влечения к девке. Нет, я могу оценить ее красоту и привлекательность – еще как могу оценить, даже ловлю себя на восхищенных взглядах, но... – Но, ни хрена... – выдал я опять вслух и с досадой сплюнул.

Всю эту свою могучесть, да пригожесть, я с удовольствием сменяю на обычный стоячий... да и ладно... Еще раз плюнул и поперся вырубать слегу – править сарайчик.

Справился, но провозился почти до темноты, попутно доведя парную до состояния отдельного среднестатистического вулкана. Набил еще камней в основание сарая и присел на лавочке подле баньки. Думу горькую думать...

Опять приперся Буян и положив свою башку мне на колени тихонечко муркнул. Вот же ласковая животина, не смотря на вид свой страхолюдный.

– Что Буянушка... – я почесал ему загривок и неожиданно пожаловался. – Тебе хорошо, гуляешь сам по себе, кошек дрючишь, когда вздумается...

– Мр-р-рмяу... – кошак длинной руладой уверенно подтвердил, типа: да, гуляю, дрючу и буду дрючить.

– Ну и кто мне помогать будет? – капризно протянула Мала, как всегда подкравшаяся незаметно и скомандовала. – Там в прихожке узел лежит. Тащи в баньку. – Девушка неожиданно ласково улыбнулась и добавила. – Поспеши, мочи нет терпеть, так париться хочу...

Поспешил, конечно, трудно, что ли деву уважить? Перенес пару жбанчиков с ледяным морсом и квасом, еще какие-то заедки и целую стопку мягких домотканых простыней. По ходу, ославы знали толк в банном деле – парились основательно, с комфортом. Потоптался в предбаннике прислушиваясь к радостному повизгиванию Малены за стенкой, разделся сам и обмотав чресла простыней, шагнул в парильню...

– Прихвати веники – там, в предбаннике замоченные: липовые бери и березовые... – донесся голос девушки откуда-то из клубов духмяного обжигающего пара.

Ага... вот липовые, а вот березовые, хотя я бы предпочел для начала дубовый... ты смотри, кажется, память пробивается...

Мала лежала, растянувшись на верней лежанке. Плавные изгибы ладного, смуглого тела, покрытого моросью водяных капелек...

– Вон жбанчик с кваском... – девушка повернула ко мне лицо. – Добавь парку и можешь начинать потихонечку... – Малена блаженно закрыла глаза и добавила шепотом, – с березового...

Густой, пряный пар с шипением заполнил парильню, сделав фигурку Малены совсем призрачной. Я не отрывая глаз от обнаженного матово поблескивающего тела, махнул несколько раз над лежанкой, окатывая девушку жаром и потихонечку пришлепывая веничком, прошелся от шеи до пяток Малы. И в буквальном смысле осатанел, расслышав едва различимый тщательно сдерживаемый, сладкий стон. Меня как будто прорвало, простыня полетела на доски сорванная вздыбившимся...

– Ну же... сильнее... чаще... – прошептала девушка, уставившись мне в пах широко раскрытыми от удивления глазами. – Ну же... не останавливайся...

Стиснул зубы, едва не искрошив их в пыль, несколько раз глубоко вдохнул, стараясь унять, бухающее как гигантский колокол сердце и прошелся вениками еще несколько раз, постепенно ускоряя темп. Махнул на каменку еще ковшик кваса и принялся за работу всерьез, дирижируя мягкими влажными шлепками, как опытный искусный дирижер, музыкой камерного оркестра.

Мала уже не сдерживая себя, надрывно протяжно постанывала, нервно вздрагивая всем телом, а потом неожиданно перевернулась на спину, повернув обрамленную мокрыми локонами головку, так чтобы видеть меня.

Влажные, ожившие липовые листики, срывая со смуглого тела ручейки влаги, прошлись по грудке, задев нагло оттопырившийся сосок, спустились на подрагивающий животик, запутались в светлой курчавой поросли...

Я вдруг понял, что контролировать себя уже не могу, дикая похоть просто разрывала чресла и разум. Что невнятно рыкнув, подхватил ноги Малены, развернул к себе и, разведя их в стороны, коротким и мощным ударом ворвался в огненно-горячее лоно ...

Истошный грудной вопль, над потолком баньки проскочило и с грохотом лопнуло несколько шаровых молний – Мала впившись ногтями в спину, несколько раз исступленно дернулась и с жалобным всхлипом обмякла, без чувств повиснув у меня на руках...

Я постоял несколько секунд, осторожно вынес девушку на улицу и положил ее на снег. Прилег рядом, совсем не ощущая холода, и убрал влажную прядь с лица Малены. Пушистая, громадная снежинка окончила свой полет на щеке девушки и пролилась отливающей серебром капелькой на шейку. Мала медленно отрыла глаза и почему-то отчаянно смущаясь, прошептала:

– Неси обратно... хочу еще...

– Я тоже... – подхватил девушку на руки и пнул дверь баньки.

ГЛАВА 4

Звериные Острова. Остров Быка. Предгорья Черного Хребта.

12 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Поздний вечер.

... драугары есмь не более чем могильные упыри, однакож отличие от истинных неупокоенных имеют тем, что искусственно подняты волей заклятий для определенных целей, коими являются в основном охрана некоторых мест. Глупо бы было размышлять, что сии монструмы обладают собственной волей и разумом, но собранные свидетельства позволяют полагать, что оные умертвия сохраняют примитивные инстинкты и даже некоторые проявления чародейской силы. Однакож свидетельствую, что опасность от оных возрастает непомерно, ежели при жизни драугар принадлежал к 'владеющим' али иным колдовским малефикам...

'Бестиарий и описание рас Мира

Упорядоченного'

Преподобный Эдельберт Великоградский.

Тлеющие угли, вспыхивающие огненными звездочками под падающими на них капельками жира, отбрасывали причудливые гротескные тени на стены и на отливающее бронзой обнаженное тело Малы. Девушка сбросила с себя меховой полог, и вольготно раскинувшись на кровати, мирно дремала.

Я осторожно перевернул в очаге вертел с насаженными на него ломтями оленины, отпил глоток ледяного ягодного пива и откинувшись на медвежью шкуру задумался...

Двое суток... двое суток, мы не могли оторваться друг от друга, съедаемые безудержной страстью, вспыхнувшей подобно извержению вулкана. Мы не замечали ничего вокруг, полностью потерявшись во времени, прерываясь только для того, чтобы торопливо утолить голод и жажду. Что это было? Наверное, страсть. Других определений в отношениях мужчины и женщины, я не помню. Или помню?..

– Что это ты делаешь? – Мала сладко потянулась, зевнула, прикрыв ротик ладошкой, и повернулась на бок, подперев голову рукой.

– Мне кажется, я умею готовить...

– Каждый славен, умеет готовить, – весело хихикнула Малена. – Только возникает вопрос – как? Для того, чтобы опалить кусман мяса на костре, большого искусства не надо...

Покрытые румяной корочкой, еще шипящие, куски мяса, мягко скользнули с вертела на блюдо. Я посыпал их кольцами лука, плеснул сверху несколько капель пива, а потом добавил мелкопорубленной черемши...

– Ну-у-у, хватит томить... – Мала не выдержала и, соскочив с кровати, плюхнулась рядом со мной на шкуру. – Давай уже... – нетерпеливо наколола вилкой большой кусман и на мгновение, блеснув остренькими зубками, хищно вгрызлась в него, заурчав от удовольствия. – У-у-у... вкушно...

– Вкушно... – передразнил я Малу и подсунул ей ломоть хлеба. – Я же говорил, что умею готовить.

– Умеешь... – девушка мазнула меня губками по щеке и схватила еще один кусок.

– Надо самому попробовать, а то за тобой не успеешь...

– И не успеешь...

Очень скоро от мяса даже следов не осталось, и мы переместились на кровать. Малена положив голову мне на плечо, молча лежала и игралась с длинным ворсом медвежьей шкуры. Я тоже молчал, стараясь ни о чем не думать. Зачем думать? Многие мысли – есть многие печали. Память пословицу подсказала. И она верная...

– Тебе надо поспать, – неожиданно произнесла Мала.

– Я не хочу.

– Ты хочешь! – настойчиво повторила девушка и провела рукой над моим лицом. Мгновенно навалилась дикая усталость, я улетел куда-то в добрую и мягкую темноту... и так же мгновенно вынырнул из нее.

В окошке светилась розовыми лучами заря... Что? Проспал всю ночь? Или сутки?

– Зачем ты это сделала? – я приподнялся на кровати и посмотрел на Малену, слаживающую какую-то провизию в походную суму.

– Тебе надо было отдохнуть... – Девушка вдела ремень в пряжку и отложила суму в сторону. – Сегодня тебе пригодятся силы. Вставай и собирайся...