Текст книги "Письма из Лозанны"

Автор книги: Александр Шмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

В витрине городского музея выставлены четыре портрета Героев Советского Союза – миассцев, а рядом – газетная полоса: «Фронту, Родине рапортует Миасс!» На полосе взволнованный очерк Ф. Панферова «Великая сила» – о слесаре-инструментальщике автозавода С. А. Орлове, награжденном орденом Ленина.

Федор Иванович не просто любил Урал. Он живописал наш край. Таким Панферова знал я, таким запомнили его южноуральцы, таким он останется навсегда в народной памяти.

Летописец Каменного Пояса {156}

Писателя Евгения Федорова справедливо называют летописцем Каменного Пояса. На тысячах страниц своих книг, посвященных родному краю, он сумел отразить жизнь Урала, начиная с эпохи Ивана Грозного и кончая Великим Октябрем и гражданской войной. Его эпопея «Каменный Пояс» – это история трех поколений уральских заводчиков Демидовых, описанная на фоне чудовищной эксплуатации и гигантских социальных битв между угнетателями и угнетенными.

Евгений Федоров отдал Уралу лучшие годы жизни. Детство его прошло в станице Магнитной. Здесь же началась боевая юность, когда он, командир эскадрона полка имени Степана Разина, участвовал в легендарном походе южноуральских партизан под командованием братьев Кашириных и В. Блюхера.

В 1919 году Е. Федоров освобождал Курган от колчаковских банд и тут вступил в большевистскую партию.

Путь Евгения Федорова в литературу от первых неудачных рассказов до последних произведений был тернист. Не сразу писатель набрал высоту.

Книга «Орлы», изданная в Петрограде в 1922 году, а до нее напечатанный в журнале «Красная новь» рассказ «Байтас», остались незамеченными критиками и читателями. Было несколько рассказов и в журнале «Пламя», выходившем под редакцией Анатолия Васильевича Луначарского.

После гражданской войны Е. Федоров работал инженером в Горьковской области, Ростове-на-Дону, позже окончил Институт красной профессуры. На уральский период его работы падают интереснейшие годы – годы сплошной коллективизации сельского хозяйства.

Творческий путь Е. Федорова как беллетриста определила повесть «Шадринский гусь», получившая премию на областном смотре писателей Ленинграда. Произведение было по достоинству оценено. Теплое, похвальное слово о нем сказал взыскательный художник В. Шишков. Книга эта выдержала более двадцати изданий.

В Свердловске в 1936 году вышел сборник повестей и рассказов «Соломонея» о тружениках полей Урала. В предисловии к ней В. Шишков, следивший за ростом автора, писал:

«Он знает жизнь, любит слово, серьезно и сознательно относится к своей работе… В будущем надо ждать от писателя крупных художественных полотен». {157}

Эти слова известного писателя стали пророческими. Е. Федоров набирал силы, чтобы сделать заметный скачок в своем творчестве. В том ему помогли фронты трех войн, партийная и хозяйственная работа, непрекращающаяся связь с уральцами, поездки по краю, овеянному легендарной историей и героизмом дел современников.

В творческой лаборатории Е. Федорова рождалась главная его книга – трехтомная эпопея «Каменный Пояс», в которой удачно соединился талант писателя с трудолюбием и упорством исследователя. Первые главы романа «Демидовы» были напечатаны в журнале «Звезда» в 1940 году.

Достаточно взглянуть на стопы книг Федорова, перечитать их названия, чтобы понять, как седой и новый Урал своими лучшими страницами истории и современности полонил сердце писателя, приковал к себе цепями Прометея.

Близкой истории – гражданской войне на Урале посвящен роман «Горная дорога», детство автора отражено в повести «У горы Магнитной». Талантливость уральцев-умельцев древнего края показана в романах «Черепановы» и «Большая судьба». Времена крепостнических ужасов изображены в повестях: «Кыштымский зверь», «Картофельный бунт», «Шадринский гусь». В «Кыштымском звере» рассказывается о Зотове – бесчеловечном эксплуататоре-управителе кыштымских заводов, в «Шадринском гусе» – сатирическом произведении – показано самодурство царских чиновников, в «Картофельном бунте» – беспросветная жизнь угнетенного народа, поднимающегося на защиту своих прав.

Романы «Черепановы» и «Большая судьба» – о жизни и делах изобретателей первого в России паровоза – отца и сына Черепановых из Нижнего Тагила и выдающегося ученого, создателя русского булата Павла Петровича Аносова, начальника Златоустовского горного округа.

О тайне русского булата писали до Евгения Федорова и после него. Есть документальные повести об Аносове, привлекавшем писателей своим талантом и человеческим обаянием, горизонтом познаний в металлургии и горном деле. Но в романе «Большая судьба» Е. Федоров первый в нашей литературе показал помощников великого ученого – русских умельцев-рабочих, без которых не удалось бы познать секреты булатной стали самому Аносову. Именно на эту сторону романа обратил внимание академик Н. Т. Гудцов. Он писал:

«Большая судьба» является, по сути дела, первым крупным художественным произведением об одном из замечательных русских металлургов… В романе Федорова перед читателями проходит вереница полнокровных душевных образов русских умельцев: сталевар Н. Н. Швецов, знаменитые златоустовские граверы Бояршиновы и Бушуевы, легендарный Иванко-Крылатко». {158}

В послесловии к роману автор протянул живую нить преемственности этих традиций металлургов Урала – от Аносова до сталеваров нашего времени.

Одним из последних значительных произведений Е. Федорова, написанным на историческом материале, является роман «Ермак».

«Босоногим мальчишкой, – скажет писатель впоследствии, – играл с казачатами в бабки, забирался на гору Атач в дикий вишенник, а зимой с ними «заводил» кулачные бои на льду Яика… В страшные вьюжистые ночи малым ребенком сидел на горячей печке, а бабушка Дарья – старуха с добрым лицом и ласковыми глазами – тихим голосом напевала былину об удалом казаке Ермаке Тимофеевиче». {159}

«В станице Магнитной я слушал удалецкие песни уральских казаков. Мои деды век провековали на Урале и много рассказывали о Ермаке, сами того не подозревая, что зажигают страсть любознательности в моей душе».

Литературное наследие писателя велико, и оно не ограничивается историческими произведениями об Урале.

Е. Федоров, любивший поездки по стране, встречи с читателями в библиотеках и на заводах, в школах и студенческих аудиториях, горячо откликался на современность, писал очерки и рассказы о сегодняшних делах уральцев. Будучи участником Великой Отечественной войны, он рассказывал о героизме защитников Ленинграда. Батальонный комиссар Евгений Федоров был на переднем крае сражений с фашистской нечистью, воевал храбро и самоотверженно – и награжден боевыми орденами и медалями.

Последние годы Е. Федоров работал над романом «Хозяева земли» – о людях уральской и сибирской деревни. Произведение осталось незаконченным.

Не успел дописать он и повесть «В горах Урала» – о строительстве большого завода. Работе над этим произведением предшествовало накопление материала для детской повести о Магнитогорске. {160}

«Были Каменного Пояса» несколько лет шли на сцене Нижне-Тагильского драматического театра, а постановка «Кыштымский зверь» по одноименной повести автора осуществлена на сцене Челябинского областного драматического театра имени М. Горького. Евгений Федоров дорог уральцам не только как писатель, но и как участник гражданской войны, с оружием в руках отстаивавший Советскую власть на Урале.

Лев Никулин в Челябинске

Лев Вениаминович Никулин приехал в Челябинск с коллективом Малого театра в конце 1941 года. В театре работала его жена, да и сам писатель был связан с ним узами творческой дружбы.

Писатель выступал с лекциями на заводах, встречался с молодыми авторами, консультировал их, редактировал рукописи, организовывал литературные вечера в рабочих клубах, Дворцах культуры, институтах.

Он был назначен директором Челябинского книжного издательства и работал в этой должности до возвращения в Москву.

Часто печатал очерки и статьи в газете «Челябинский рабочий» и «За трудовую доблесть», являлся одним из инициаторов создания истории ЧТЗ в дни войны.

Л. Никулин говорил:

– Надо фиксировать события по горячим следам. Потом многое исчезнет, и мы будем жалеть о потерянном…

Им написаны очерки о лучших людях тракторного завода – Танкограда, о славе магнитогорцев, создавших броневую сталь. Он автор рассказов о героическом современнике: «Поручение», «Новогодний подарок», «Смерть Киселева» {161}и др.

Лев Никулин давал развернутые рецензии на спектакли Малого театра. Его перу принадлежит водевиль «Девушка-гусар», для Челябинского драматического театра имени Цвиллинга он написал патриотическую пьесу «Душа Москвы».

Лев Вениаминович был одним из инициаторов проведения в педагогическом институте общегородского вечера, посвященного памяти поэта-трибуна, он же сделал обстоятельный доклад: «Маяковский и его время». А на его письменном столе в тесной квартире одного из домов ЧТЗ лежала собственная рукопись рассказов о партизанах, которая выйдет в Челябгизе в 1942 году, сборник очерков «Урал Южный» – о славных делах танкостроителей, первых тысячниках. Годом позднее книгу карманного формата напечатает о гвардейцах тыла Гослитиздат.

Накапливался материал для исторического романа «России верные сыны», показывающего патриотизм русских людей в борьбе с французским нашествием в 1812 году.

В августе 1942 года Малый театр возвратился в Москву. Вместе с ним покинул Челябинск и писатель. Однако связи его с нашим городом не порвались. Л. Никулин упорно работает над рукописью романа, задуманного на Урале. В 1951 году книга «России верные сыны» выходит в «Советском писателе», затем переиздается в Воениздате. Это был несомненный успех писателя. Откликнулись на вышедший роман и челябинцы.

Л. Никулин писал:

«Вчера, 29 апреля, я послал Вам дополнения к роману в том виде, в каком они включены в издания «Советского писателя» и Воениздата. В рукописи указана страница, абзац и после каких слов следует поправка. Если у Вас возникнут вопросы – я с удовольствием дам разъяснения. Надо иметь в виду, что нумерация глав будет другая в связи с тем, что дополнил роман новыми главами. Прочитав дополнения, Вы убедитесь, как и московские товарищи, в том,, что дополнения углубляют роман в ряде проблем, например, польская, появление тайных политических обществ в России и т. д.

К сожалению, я не в силах выслать Вам хоть один экземпляр издания 1951 года («Советский писатель»). Роман стал библиографической редкостью, и у меня есть только один рабочий экземпляр, и так будет впредь до появления новых изданий». {162}

Сохранилось и второе письмо челябинским издателям:

«По болезни я не мог поддерживать переписку нашу, впрочем я Вам послал заказным письмом ответ на Ваше письмо об эпилоге, неужели Вы его не получили? Потом я послал с тов. Гайсинским смонтированные последние главы с эпилогом. Вероятно, Вы их получили. Мой знакомый, говоривший с Вами по телефону, передал мне, что Вы удивлены тем, что я не ответил на Ваше письмо. Я ответил и, как видите, дважды. Сейчас посылаю Вам очень важные изменения…» {163}

Интерес представляет переписка Л. Никулина со старейшим народным поэтом И. П. Малютиным и актером Челябинского драматического театра П. А. Гаряновым. Письма Льва Вениаминовича проникнуты заботой о творчестве этих людей, об оказании им практической помощи в издании книг.

Совсем недолго писатель жил в Челябинске, но это были огненные месяцы войны, когда город наш стал одним из самых важных центров индустрии, работавшей на победу.

Танкоград – этим кодовым названием обозначали в войну сводки Совинформбюро Челябинск. Дела и дни Танкограда забыть нельзя. Лев Никулин до конца жизни помнил военный Челябинск, уральцев, их подвиги…

Уральские впечатления Луначарского {164}

Впервые нарком просвещения побывал на Южном Урале в начале 1924 года.

На Челябинском вокзале Анатолия Васильевича Луначарского встречали представители партийных и советских организаций, радостно приветствовали работники народного образования и искусства.

Это были тяжелые дни в жизни нашего народа. В газетах печатались регулярные сообщения о болезни В. И. Ленина, внутри партии шла упорная борьба с троцкистской оппозицией. Центральный Комитет командировал А. В. Луначарского для разъяснения решений Октябрьского объединенного пленума ЦК и ЦКК по внутрипартийным вопросам.

С обстоятельным докладом на общегородском партийном собрании нарком выступил 9 января. Он призвал челябинских коммунистов хранить в незыблемости ленинские основы большевистской партии – ее демократический централизм, железную дисциплину, настойчиво придерживаться ленинского курса, подчеркнул важность воспитания и учебы молодых членов партии. {165}

Собрание приняло резолюцию, одобряющую позицию ЦК. Челябинцы приветствовали Луначарского и благодарили его за всестороннее освещение дискуссионных вопросов.

Нарком просвещения знакомился в Челябинске с учреждениями культуры, осмотрел детские дома, посетил школы, музей, педагогический техникум, Дом просвещения, побывал в шахтерском городе Копейске. Сопровождал Луначарского председатель губисполкома А. И. Парамонов. В его доме и остановился Анатолий Васильевич. В знак уважения он подарил Парамонову свою фотографию с автографом.

Хорошее впечатление у наркома оставило знакомство с педагогическим техникумом. Он пришел в воскресенье. В большом зале шла репетиция трилогии «Великий коммунар». Репетировали самую драматическую часть – «Униженные и оскорбленные» – эпизод из эпохи крепостничества.

Бывшая студентка О. И. Алабужева в письме о посещении А. В. Луначарским техникума рассказывает:

«Открылась дверь, и в сопровождении директора И. М. Николаева вошел Луначарский. Поздоровавшись со Сметаниным (руководителем драмкружка, он преподавал театроведение), нарком остался на репетиции. Ему понравился хор. Руководил хором учитель пения Ю. М. Словцов. Нарком долго беседовал со всеми участниками художественной самодеятельности. Говорил о том, что для нас, будущих учителей, носителей социалистической культуры, приобщение к театральному искусству чрезвычайно важно». {166}

Анатолий Васильевич встретился в Народном доме с учителями, библиотечными работниками, представителями художественной интеллигенции. Он выступил с докладом о задачах просвещения. Один из участников этой памятной встречи режиссер Н. А. Медведев вспоминал:

«Надо ли говорить, что зал Народного дома, где проходило собрание, был переполнен. Затаив дыхание, мы слушали блестящую речь, посвященную целям и задачам нашей работы.

В перерыве я рассказал наркому о наших репертуарных затруднениях. Анатолий Васильевич внимательно выслушал и сказал: «Я знаю, что театры находятся в трудном положении с репертуаром, наша драматургия еще не окрепла, но я уверен, что скоро мы будем располагать прекрасными нашими, советскими пьесами, пока же из старых пьес, и особенно из классики, ставьте такие, после просмотра которых зритель уходил бы из театра лучшим, чем он пришел в него».

Мы долго находились под впечатлением встречи с А. В. Луначарским и старались выполнить его совет. В нашем репертуаре были: «Гамлет», «Отелло», «Ромео и Джульетта», «Ревизор», «Горе от ума», «Борис Годунов», «Разбойники», «Коварство и любовь», «Плоды просвещения», «Последняя жертва», «Уриэль Акоста», «Воскресение» и другие шедевры зарубежной и отечественной драматургии». {167}

Хорошее впечатление у наркома оставил челябинский краеведческий музей.

Анатолию Васильевичу понравилась археологическая коллекция.

С большой похвалой он отозвался о собранных экспонатах, заметив, что такого рода коллекции особенно важны теперь, когда в школах введено преподавание истории первобытной культуры.

– Эта коллекция представляет крупный научный интерес, – сказал он. – Челябинский край служил как бы перекрестком исторических путей и влияний. И это еще мало изучено.

О коллекции монет заметил, что «ей может позавидовать и Москва».

В книге отзывов А. В. Луначарский оставил примечательную запись:

«Посетил музей, составленный с большой любовью и знанием дела. От души желаю молодому делу быстрого развития. Нарком по просвещению А. Луначарский». {168}

Об этом челябинцам и теперь напоминает мемориальная доска в краеведческом музее.

Я перелистал подшивки местных и центральных газет, ознакомился с архивами, где хранятся документы о наркоме просвещения. Удалось обнаружить новые материалы о пребывании Анатолия Васильевича на Урале.

Очередная поездка А. В. Луначарского на Урал состоялась в январе 1928 года. На этот раз он участвовал в работе второго Уральского областного съезда по народному образованию. Съезд проходил в Свердловске.

И снова знакомство с городом Анатолий Васильевич начал с посещения краеведческого музея. Присутствовал на спектакле, поставленном для участников съезда. Выступил с лекциями перед тружениками города.

Свердловск, как и Челябинск, запомнился наркому просвещения, как город, где жил и трудился уральский рабочий класс.

Сохранилось печатное свидетельство – короткая речь А. В. Луначарского перед отъездом.

«Я очень счастлив и очень рад, что побывал на Урале, – говорил он, – я очень счастлив, что не уезжаю сразу отсюда, что я вновь посмотрю некоторые заводские места, где непосредственно ведется работа вашим стойким и героическим пролетариатом…

Я благодарю всех, кто здесь непосредственно выступал для приветствия, непосредственно ко мне и к коллегии Наркомпроса, в частности и ваш театр. Я рад и горд тем, что уральский пролетариат и его представители давно уже связали ваш прекрасный театр, один из лучших, наиболее ярким огнем горящий музыкальный театр, с моим именем. Я рад тому, что присутствовал на том спектакле, который был дан для съезда, и видел, с каким ярким талантом проводится театральная культура, которая делает моему скромному имени большую честь». {169}

Нарком просвещения придавал исключительную важность своим поездкам по Уралу. Они помогали конкретнее руководить таким огромным делом, как просвещение. Он призывал крепить связи с центром и друг с другом, ратовал за то, чтобы говорить друг с другом поискреннее, даже если придется сказать неприятное.

«Я считаю себя вправе рассматривать мое пребывание и мои дальнейшие поездки по Уралу, – говорил он, – как возможность закрепления искренне братской дружбы между руководителями делом просвещения и между работниками, работающими на Урале». {170}

Из Свердловска путь А. В. Луначарского лежал в Пермь. Здесь снова – встречи с работниками просвещения, знакомство с городом, его промышленностью. Интересна статья наркома, опубликованная в местной газете «Звезда». Он пишет:

«Это старинный губернский центр, имеющий известное наследие. Здесь жило достаточное количество привилегированных особ во времена царской России». {171}

А. В. Луначарский положительно отзывается о Пермском университете как учебном заведении, ведущем большую учебно-воспитательную работу. Особенное восхищение у него вызывает краеведческий музей – один из богатейших на Урале. Анатолий Васильевич называет его «высокой достопримечательностью Перми».

«Его музейные работники проявляют необыкновенную энергию и к уже ранее имевшимся значительным коллекциям постоянно прибавляют новые, главным образом в области краеведения. Их усилиями, между прочим, постепенно создается весьма интересный зоологический сад, который должен обнять собой интересную и многообразную фауну Урала. В особенности целесообразно энергия хранителей музея сказалась в создании изумительной коллекции церковной деревянной резьбы… Она произвела на меня глубочайшее впечатление как по своей культурной и художественной исторической ценности, так по непосредственной красоте и внушительности произведений неведомых крестьянских резчиков 17 и 18 веков. Сейчас могу только сказать, что эта пермская коллекция является в полном смысле слова жемчужиной». {172}

Луначарского, ценителя подлинных произведений народного искусства, эта коллекция не оставит в покое до тех пор, пока не напишет о ней восторженный очерк «Пермские боги». Очерк посвящен исключительному значению древнего и самобытного творчества крестьянских резчиков на Урале.

Но, прежде чем сесть за очерк «Пермские боги», он внимательно прочитает работу Н. Серебренникова «Пермская деревянная скульптура», оценив ее, как «чрезвычайно интересную». Перечитывая очерк А. В. Луначарского, опубликованный в журнале «Советское искусство» № 5 за 1928 год, удивляешься глубокому проникновению автора в существо «скульптурного гения народа», корни которого заключены в «пермяцкой культуре идолопоклонников». Автор усматривает в пермской скульптуре влияние Запада – скандинавов и немцев, в меньшей степени – итальянцев.

А. В. Луначарский дает особенно высокую оценку скульптуре бога Саваофа, называя произведение «совершенно невиданным и совершенно потрясающим явлением». Действительно, и сейчас посетители подолгу задерживаются возле скульптуры, передающей почти физически ощутимую силу человека-труженика и мыслителя.

«Статуя поражает, – говорит Анатолий Васильевич, – именно изумительной уверенностью художества и полетом психологического воображения мастера… Какие же выводы можно сделать из этой сокровищницы русско-пермских скульптурных произведений? – спрашивает автор и тут же отвечает: – По-видимому, высокий результат достигнут был скрещиванием зрелого искусства Запада с имевшимся на месте высоким скульптурным инстинктом древнеязыческой пермяцкой культуры». {173}

В заключение А. В. Луначарский пишет:

«Пожелаем всей душой, чтобы пермяцкий скульптурный гений не усох вместе с усыханием церковной скульптуры. Там должны быть рассыпаны внуки и правнуки своеобразных, почти гениальных резчиков страны. Теперь им незачем будет обожествлять униженное терпение или беспощадную власть. Иные времена – иные песни; иные времена – иные статуи. Но нельзя не признать в пермских богах свидетельство огромной талантливости, огромного художественного вкуса, огромной способности выразительности, которая свойственна не только народам великорусско-пермяцкой смеси северо-восточной части пермского края, но, конечно, многим и многим другим группам высокоодаренного населения нашего Союза». {174}

Такой вывод делает А. В. Луначарский после знакомства с коллекцией пермских богов, такое же впечатление оставляет выставка деревянной скульптуры и у сегодняшнего посетителя музея.

Проходит год, и нарком просвещения снова совершает поездку на Урал. На этот раз посещает Оренбург, город, который он называет воротами из Европы в Азию.

Глубокое впечатление оставляет у него Караван-Сарай, где разместился педагогический техникум для башкирской и татарской молодежи, и музыкальный техникум. Знакомство с городом подсказывает Анатолию Васильевичу жизненно важный вопрос – о необходимости открытия в Оренбурге ветеринарного института и создания Дома культуры. Нарком отмечает, что маленькое здание театра, переделанное из манежа, нуждается в расширении. {175}

А. В. Луначарский участвует в заседании городского Совета, выступает с докладом о внешнем и внутреннем положении страны. Из Оренбурга он выезжает в станицу Сакмарскую, где знакомится с жизнью и бытом уральского казачества.

На митинге Анатолий Васильевич рассказал станичникам о текущих задачах Советской власти на селе. Позднее, в своем очерке «В станице Сакмарской» он отметит выступление одной казачки:

«Она брала слово больше всех других и говорила на языке, который мог бы восхитить Пушкина, громко, четко и необыкновенно энергично».

В память о пребывании в станице наркома просвещения сакмарцы подарили ему шашку и провозгласили его почетным казаком. Посещения Урала породнили А. В. Луначарского с обширным богатым краем, укрепили живые связи с учителями, партийными и советскими работниками Урала.

Исполняется тридцать лет со дня создания на Урале революционной подпольной типографии, организованной Уральским рабочим союзом, и А. В. Луначарский отзывается на это событие специальной телеграммой:

«Шлю самый искренний привет всей уральской коммунистической печати. Тридцать лет тому назад, в подпольной, плохо оборудованной типографии начал раздаваться голос свободного уральского пролетария-революционера. Сейчас уральская печать выросла и является гордостью нашей советской прессы. Желаю дальнейшего процветания…» {176}

Он публикует свои дорожные впечатления в газетах «Вечерняя Москва» и «Известия», выпускает книгу «Месяц по Сибири». В очерках зафиксированы картины быстроменяющейся действительности, высказаны мысли, навеянные свершениями и будущими преобразованиями на Урале и в Сибири.

В Центральном государственном архиве литературы и искусства сохранились «Записки А. В. Луначарского об экономике Сибири, полезных ископаемых и краеведческом музее, о составе населения Сибири, о строительстве Магнитогорска». Записки – конспективные наброски впечатлений о поездках в эти края. {177}

Продолговатые листы, исписанные мягким карандашом. Почерк размашистый, волевой, крупный, не очень разборчивый. Записки относятся больше к Сибири, к ее экономике и культуре, ее будущему. Их Анатолий Васильевич позднее использовал в книге «Месяц по Сибири».

Но Сибирь и Урал – экономически связаны, и многое, о чем говорил Анатолий Васильевич в своих очерках, было адресовано и к нашему краю. Тогда перед страной стояла проблема создания Урало-Кузнецкого комбината. Решить ее было нельзя без соединения сибирского угля и уральской руды.

Нарком просвещения побывал в Омске, Новосибирске, Красноярске, Иркутске, на Алтае и в Кузбассе. Он отметил внушительные размеры угольных залежей и высказал мысль о том, что использовать их надо комплексно, с одновременным созданием Магнитогорского металлургического завода.

«Магнитная гора на Урале, – писал он, – представляет собою гигантский запас руды, но, как известно, уральский уголь еще находится на этапе разведки и только начинает играть некоторую роль в уральской промышленности. Магнитогорскому гиганту, построение которого уже предрешено, придется все равно в течение долгого срока (даже если угля на Урале окажется больше, чем предполагают) тащить к себе либо уголь для коксования, либо самый кокс из Кузбасса». {178}

Сейчас уже мало кто помнит о том, что прежде, чем у подножия горы Магнитной развернулось строительство металлургического комбината, Совнарком РСФСР объявил конкурс на создание проекта города Магнитогорска. А. В. Луначарский был назначен председателем жюри конкурса. Город металлургов только зарождался в проектах и схемах архитектурных мастерских, а Анатолий Васильевич в своих записках уже пытался представить его внешний вид и социальный облик.

«Магнитогорск. Экономический переворот. Город и деревня. Педагогика. Физическое воспитание, трудовое воспитание». Эти мысли найдут свое развитие в статье «СССР строит жизнь, достойную человека», которую А. В. Луначарский посвятит будущему Магнитогорска как новому социалистическому городу.

Какие же требования, учитывая материалы конкурса, нарком выставлял в своей статье? Новый город будет расположен в степи и

«поэтому особое внимание должно быть обращено на освежение его большим количеством древесных насаждений. Неподалеку от города предусматривается устройство огородно-молочного советского хозяйства и питомника».

А. В. Луначарский видел будущий город металлургов красивым, современным, не повторяющим архитектурный рисунок старых городов.

«Было бы смешно, – писал он, – идти по линии какой-нибудь пышности и подражания внешне изукрашенным стилям времен упадка буржуазного вкуса. Но было бы также весьма плачевным, если бы… мы придали нашему городу тот унылый вид, каким отличаются новые здания, хотя бы даже Москвы.

Темная, грязноватая окраска домов, подслеповатость окон, произвольные пропорции – все это может привести к некоторому понижению жизненного тонуса, вместо того чтобы поднимать его, заряжать его энергией, бодростью, жизнерадостностью, как должна на самом деле заряжать человека вещная обстановка, им самим для себя сознательно в этот начальный период социалистического творчества создаваемая». {179}

Последний раз Луначарский посетил Урал в конце мая 1931 года и задержался в Свердловске на несколько дней. 28 мая он прочел в Свердловском театре лекцию «Закат Запада», рассказав о своих впечатлениях, вынесенных от пребывания во Франции. На следующий день состоялась его вторая лекция – о Горьком. Луначарский хорошо знал творчество основоположника социалистического реализма и понимал значение его как художника слова эпохи Великого Октября. Вместе с Анатолием Васильевичем приехала в Свердловск на гастроли группа артистов, в составе которой была и жена Анатолия Васильевича – Н. А. Луначарская-Розенель.

Таковы малоизвестные и совсем забытые встречи наркома просвещения с уральцами. В одной из своих статей он писал, что даже короткое знакомство с Уралом

«укрепляет уважение и любовь к этому суровому, богатому, энергичному, глубокореволюционному краю».

В большой жизни А. В. Луначарского эта мысль не затерялась.