Текст книги "Письма из Лозанны"

Автор книги: Александр Шмаков

И ответ вызревал новой строкой:

«Сердце непостижимого края переполнено энтузиазмом, и, подобно вину, опьяняя, завладело грядущее разумом».

Всю ночь не смолкала музыка. Лились звуки старинного вальса. Первостроители вспоминают: оркестр исполнял тогда вальсы Иоганна Штрауса.

Стихотворение «Вальс Челябтракторостроя» Л. Арагон сопроводил авторским примечанием, придав художественному произведению характер исторического документа:

«Когда строили Челябинский тракторный завод, бригады бетонщиков неоднократно организовывали вечера социалистического соревнования, во время которых надо было наполнить и опорожнить бетономешалку не 140 раз, что являлось нормой рабочего дня, а 200 раз и более. К месту соревнования стекалось большое количество народу, и работа шла под звуки оркестра, исполнявшего песни и танцевальные мелодии.

Одной из бригад удалось за ночь достигнуть невероятно высокого показателя». {61}

– Это говорится о бригаде Капралова, – пояснил один из первых редакторов газеты тракторного завода С. Черепанов, встречавшийся с Луи Арагоном в ту пору. – Она действительно показала тогда небывалую выработку по количеству замесов, хотя предельной мощностью бетономешалки считалось – 240. Бригада побила мировой рекорд!

И снова у поэта рождались строки:

 
Четыре сотни, пять сотен, шесть сотен, семь
сотен сгустков бетона, выплюнутых
лихорадящей бетономешалкой.
Куда же забросило нас?
Это страна революции
И голубых глаз.
Это страна ленинизма,
Страна, что с лопатой в руке
отвечает призыву грядущего
на пятилетье вперед.
Это ленинизм с лопатой в руке, ленинизм,
который идет
в атаку на время
и, не вытирая пот с прекрасного лба,
улыбается суровой, послушной земле,
улыбается непокорной природе,
улыбается все еще нерешительным людям
и проводам, что гудят над землей.
Ленинизм – это сердце из пламени.
ленинизм – это ноги стальные
и руки из плоти живой. {62}
 

Хорошо помнит Сергей Черепанов и выступление Луи Арагона в летнем клубе ЧТЗ:

– Деревянная сцена и скамейки, установленные под открытым небом. После смены здесь собралось около тысячи строителей… Клуб тогда размещался в нынешнем саду «Победа», а вокруг него были бараки. С каким воодушевлением читал свои стихи поэт! Со сцены звучал не сильный, но приковывающий к себе голос человека в черном костюме, голос, завораживающий людей своей напевностью. Слушали его внимательно, словно оцепенев от стихов…

Дни пребывания на уральской земле для поэта не были туристской прогулкой. Он знакомился с работой предприятий, проводил беседы с ударниками заводов, участвовал в интернациональных вечерах, встречался с молодыми литераторами Урала.

В Златоусте к встрече с иностранными писателями готовились заранее. Было намечено, что гости познакомятся с городом, встретятся с рабочими индустриального комбината в клубе Машстроя, с ударниками метзавода в клубе металлургов. Затем состоится заключительная встреча с героями труда, со старыми большевиками, красными партизанами. Об этом рассказывалось в заметке «К приезду бригады иностранных писателей», опубликованной в газете «Пролетарская мысль». {63}

Знакомство с городом началось с заводов и их людей. Что подметил в первую очередь Арагон, что поразило его?

«Директор Златоустовского инструментального завода – старый большевик, – записывает он в дневник. – Ему 45 лет, он бывший красный партизан, и десять лет тому назад, в 35 лет, он стал директором завода. Он тогда не умел ни читать, ни писать. Уже будучи директором завода, он ликвидировал свою неграмотность. Потом он кончил техническое училище, и теперь у него диплом инженера». {64}

Луи Арагон не называет фамилии директора завода. Мне пришлось спросить краеведа Николая Косикова – знатока истории Златоуста, кто тогда возглавлял завод.

– Золотов, конечно, Золотов, – не задумываясь, ответил тот.

Действительно, Золотов был человеком интересной биографии, мимо которой не мог пройти поэт. Его судьба, как наиболее типичная и характерная, привлекла внимание Л. Арагона. Вскоре Золотов был выдвинут на более ответственную и руководящую работу.

Протокол от 9 августа 1932 года, сохранившийся в делах Общества старых большевиков, правда, очень скупо, но знакомит с одной из бесед, состоявшейся в клубе Машстроя, ныне клуб завода имени В. И. Ленина. {65}Кроме большевиков-подпольщиков и красных партизан, в ней принимали участие передовые рабочие заводов и комсомольцы. С информационным сообщением о работе Всесоюзного пленума Общества выступил председатель Златоустовского отделения А. Чевардин.

От старых большевиков взял слово В. Сулимов. Он попросил зарубежных гостей, как записано в протоколе,

«по возвращении на родину осветить в печати истинное положение СССР, сопоставить его с положением, которое было в России до революции».

Это была просьба и одновременно наказ представителей старшего поколения уральских большевиков – участников революционных событий в России – посланцам из-за рубежа, которые должны были донести правду об СССР пролетариату своих стран.

После посещения Златоуста Луи Арагон написал стихотворение о забастовке и расстреле рабочих в 1903 году:

 
Забастовка… Среди начальства
унынье царит. Все ближе
толпа безоружных рабочих,
явившихся хлеба просить…
Забастовка…
Забастовка на военном заводе! {66}
 

Большевик и-подпольщик и рассказали о том, как настойчиво они вели революционную борьбу с русским царизмом, как оплачивали ее собственной кровью и смертью товарищей, какой дорогой ценой досталась им эта победа.

В раздумьях поэта над славной, героической страницей истории Златоуста встает новая жизнь. И Луи Арагон с убежденностью восклицает:

 
О зерна посева,
странного весеннего посева!
Вы взойдете только тогда,
Когда в тринадцатый раз
возвратится осень на землю.
Кузнецы! Ваш молот отныне
обручен с серпом Октября.
 

Еще не посетив Магнитострой, но много наслышанный о легендарном городе у горы Атач, Луи Арагон думает о Магнитогорске и жаждет увидеть стройку, овеянную революционной романтикой…

И вот перед глазами молодой индустриальный центр, раскинувшийся в долине реки, в окружении вершин и голубеющего вдали Уральского хребта.

«…Я смотрю в свой блокнот с заметками и вижу, что больше всего меня поразили не законченные здания, не домны, огромней которых нет в мире, и не химические комбинаты, нет: больше всего меня поразила сама стройка, рождающая части того целого, которое постепенно вырисовывается на пространстве, где легко уместился бы город, между лентой дороги и дугой реки Урал…

Я хотел бы, – продолжает поэт, – описать Магнитогорск, как детям рассказывают о сказочных комнатах старинного замка, где спрятана принцесса. Они, может быть, не увидят комнат цвета луны или гостиной из водных капель, но они вообразят их себе, и им захочется увидеть…

Заводы и стройки вырисовываются на фоне города и гор. Вон там черная гора Атач, вся сплошное железо: стоит только наклониться, чтобы собрать выпирающую из земли руду, а вон направо – завод, где руда промывается и дробится; и еще правее – социалистический город с 350 000-м населением. Все это на пространстве вдвое больше Лиона, второго города Франции». {67}

Рождаются строки гимна, посвященные Магнитогорску:

 
Слава льющему свет на землю
Яркому солнцу большевиков!
И слава большевикам!
 

Поэтические образы подсказаны не только личными впечатлениями от всего увиденного, но и обстоятельным рассказом начальника строительства завода Я. С. Гугеля.

Каждый вечер писатели выступали перед строителями, горняками, металлургами. Интернациональная бригада была на Магнитострое пять дней. 11 августа они выступили с коллективной статьей «Из мрака кризиса к зареву уральских домен», напечатанной в «Литературной газете» и «Магнитогорском рабочем». {68}А пока Л. Арагон, чувствующий ответственность поэта перед временем, перед людьми, живущими новой жизнью, призовет молодежь, опору Магнитостроя, смелее наступать.

Этой призывностью и наполнены стихи поэта:

 
Взрывают лопаты сердца былых послушаний,
Обвалы – это песни, где вертятся солнца,
Люди и стены былых эпох повержены стрелами
                                        молнии.
Вы, коммунисты – юноши,
Выметайте сор людской, где застрял паук —
                                        крестовик религии.
Добровольцы великой стройки, гоните назад
                     старину, как опасного пса,
Восставайте против дедов своих. {69}
 

Ярки впечатления Луи Арагона от встреч с рабочими Урала. Всюду его внимание приковывает социалистическое преобразование края, рост людей, их духовное обогащение.

В Перми писательская бригада была четыре дня. Приближался конец августа. Гости посетили паровозоремонтный завод и машиностроительный имени Дзержинского, побывали в краеведческом музее. Приезд их в город совпал с работой учительской конференции, и писатели охотно встретились с педагогами. Луи Арагон читал стихи, сочиненные им на Урале.

В шестидесятые годы Н. Косиков, работник Златоустовского музея, направил письмо в далекую Францию. Он просил Луи Арагона вспомнить и подробнее рассказать о своих встречах с рабочими.

«Что касается наших впечатлений о Златоусте, – писал в своем ответе Луи Арагон, – факт – написанная поэма, пусть ретроспективная и историческая, но она показывает лучше всего те чувства, которые мы испытывали при виде вашего города и жителей его. Это были суровые годы. Жизнь была трудной в вашей местности. Но это подчеркивает мужество вашего народа…

Эльза Триоле попросила выразить вам товарищеские чувства». {70}

* * *

Знаменательно, что свое восьмидесятилетие Луи Арагон провел в нашей стране.

Он участвовал в торжествах, посвященных 60-летию Великого Октября.

Да это и вполне естественно, писатель – член Всемирного Совета мира, лауреат 1957 года Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Отмечая большую общественную и литературную деятельность, направленную на развитие дружбы между народами Франции и Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР наградил писателя орденом Дружбы народов.

В своей речи в Кремле Луи Арагон подчеркнул, что является давним другом Советского Союза.

«Когда я впервые приехал в вашу страну, – сказал поэт, – в ней еще были видны заметные следы гражданской войны. Впоследствии каждый раз, когда я приезжал к вам, я видел, как менялся облик вашей Родины. Но то, что я увидел сейчас, превосходит все слова, которыми я мог бы выразить свое восхищение теми огромными переменами, которые произошли в вашей стране в столь короткий срок. Ведь 60 лет – это всего лишь период одной человеческой жизни. Сейчас в странах Запада многие люди не уверены в своем завтрашнем дне. Поэтому спасибо, что вы есть, что живет ваша великая страна.

Во всем мире хорошо знают теперь Советский Союз, и это во многом благодаря советской литературе, через которую западный читатель познакомился с вашей страной. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы советская литература дошла до французских читателей». {71}

Анри Барбюс {72}

(1873—1935)

Анри Барбюс впервые прибыл в нашу страну осенью 1927 года. Побывал на юге России и в Закавказье. 20 сентября он выступил в Колонном зале Дома Союзов с докладом: «Белый террор и опасность войны».

На следующий год А. Барбюс повторил поездку.

«По приезде в Париж из Москвы в прошлом году я начал писать роман из жизни кавказских народов. В настоящее время этот труд почти закончен, и мне остается лишь пополнить его новыми личными впечатлениями. За ними я и думаю поехать в Закавказье.

Из Москвы предполагаю выехать через 10—15 дней, а до этого времени пробуду здесь. В Москве мне необходимо еще повидаться с некоторыми товарищами, и в частности с М. Горьким». {73}

20 ноября 1928 года «Правда» напечатала статью Анри Барбюса «Кавказ вчера и сегодня». Она явилась как бы зачином будущей книги о Грузии. Чем больше живет писатель у нас, тем шире становится замысел его очерков.

Анри Барбюс присутствует на VI конгрессе Коминтерна. Потом он едет в пионерский лагерь «Артек», возвращается в Москву и изъявляет желание побывать в Нижнем Новгороде, полюбоваться великой русской рекой Волгой.

Анри Барбюс

После Анри Барбюс вплотную садится за рукопись. Он работает в Архангельском под Москвой.

В 1930 году книга «Россия» появляется на французском языке. Она рассказывает правду о Советском Союзе. Перед европейским читателем впервые предстала объемная и впечатляющая картина Страны Советов. Поль Вайян-Кутюрье назвал ее энциклопедией СССР, очень нужной французам и коммунистической партии. {74}

Проходит четыре года и писатель снова – в СССР. На Белорусско-Балтийском вокзале в честь приезда Анри Барбюса состоялся митинг. Отвечая на теплые и дружеские приветствия представителей общественности и рабочих столицы, гость сказал:

– Я горю желанием увидеть собственными глазами ту огромную работу по строительству социализма, которая проделана рабочими и колхозниками СССР под руководством коммунистической партии. Ваши успехи, ваш энтузиазм воспламеняют сердца рабочих и лучших представителей интеллигенции всего мира. Вступая на землю Советов, я чувствую, что есть еще для чего жить и бороться. {75}

Приезд Анри Барбюса совпал с торжествами, посвященными юбилею М. Горького. Писатель отозвался приветственным словом:

– Я считаю великой честью для себя включение моего имени в число чествующих. Прекрасен творческий путь Максима Горького, глубокого наблюдателя жизни и страданий масс, величайшего из живущих писателей, выдающегося борца за социалистическую культуру. {76}

Анри Барбюса приглашают на открытие Днепрогэса, и он участвует в этих торжествах.

Каждый приезд писателя в нашу страну выливался в подлинный праздник культуры и интернациональной дружбы советской литературы и литературы Франции. Библиотеки устраивали выставки книг, газеты публиковали материалы о революционной и литературной деятельности писателя. По его произведениям проводились читательские конференции в городах и селах.

Пять раз Анри Барбюс посещал нашу страну. Он думал написать книгу о Ленине. Были сделаны очерковые наброски, угадывался интересный и глубокий замысел. Ему хотелось показать Ленина политиком, философом, человеком действия, посвятившим свою жизнь освободительной борьбе. Замыслу не суждено было осуществиться: помешала смерть…

Анри Барбюс мечтал побывать на Урале, в крае активнейшего социалистического созидания. Мечта его тоже не сбылась. Однако он поддерживал с уральцами письменные связи. О неподдельных симпатиях французского писателя к Уралу говорит телеграмма, посланная из Парижа в ноябре 1929 года:

«В день 12-й годовщины Октября шлю искренний пламенный привет рабкорам и журналистам газеты «Уральский рабочий» и всем трудящимся. …Будучи физически в Париже, коммунистической душой я считаю себя целиком на Урале, в великой Стране Советов.

Да здравствует мировой Октябрь! Да здравствует большевистский непреклонный Урал!» {77}

На родине в доме писателя среди многочисленных советских подарков хранится ярко-зеленый кусок малахита – скромный дар уральцев.

Произведения А. Барбюса сейчас имеются во всех книгохранилищах страны, на полках многих книголюбов. Любимыми книгами нашего читателя были и остаются романы «Огонь» и «Ясность», принесшие писателю мировую славу. Они были поворотными в его творчестве.

В годы первой мировой войны А. Барбюс надел солдатскую шинель и ушел на фронт. Пребывание в окопах дало ему больше материала, чем вся предшествующая жизнь. Здесь он сблизился с людьми, одетыми в такие же солдатские шинели.

Именно это помогло ему рассказать горькую правду о войне, показать фронтовиков, начинающих задумываться над сущностью империализма.

В письме от 7 сентября 1920 года Валериан Правдухин писал из Челябинска в Тихвин – брату Н. П. Правдухину:

«Книгу «В огне» Барбюса я уже прочел. Книга очень хорошо написана: больше таких книг нет о войне». {78}

Главы из книги «Огонь» перепечатываются городской газетой «Советская правда».

В том же письме В. Правдухин сообщает брату, что Лидия Николаевна Сейфуллина достала еще одну книгу Барбюса – «Свет», [3]3
  В первых русских переводах романы А. Барбюса «Огонь» и «Ясность» были названы «В огне» и «Свет».


[Закрыть] – он ее не читал – в ней также есть страницы о войне.

Роман А. Барбюса «Ясность» вышел через три года после появления «Огня». В нем автор продолжал правдивый показ военных будней. Здесь не только разоблачал империалистов, но и указывал пролетариям пути революционной борьбы. Герои приходят к выводу о необходимости повернуть оружие против виновников этой бойни.

Именно на эту сторону в оценке творчества Анри Барбюса обратил свое внимание В. И. Ленин. Он писал:

«Одним из особенно наглядных подтверждений повсюду наблюдаемого, массового явления роста революционного сознания в массах можно признать романы Анри Барбюса…»

Имя Анри Барбюса как писателя челябинскому читателю было знакомо задолго до появления романов «Огонь» и «Ясность». В городской газете «Голос Приуралья» 26 сентября 1913 года была опубликована его новелла «Исступление» в переводе с французского М. Кариной, рассказывающая о жизни нотариуса господина де-Розье. {79}

Появление ее в провинциальной газете в какой-то мере характеризует интерес уральского читателя к творчеству французского писателя, который был тогда на пути к реалистическому изображению жизни, хотя еще и не освободился от пессимистических взглядов на окружающую его действительность.

Готовясь к очередной поездке в нашу страну, Анри Барбюс знакомится с произведениями молодой советской литературы. Так, прочтя повесть Юрия Либединского «Неделя», французский писатель отзывается о ней похвальной рецензией. Она опубликована в «Юманите» 6 февраля 1927 года. В этой повести Анри Барбюса привлекли образы русских коммунистов, людей, рожденных Великим Октябрем.

«Неделя» Либединского, – писал А. Барбюс, – одно из значительных произведений русской литературы, которое стало достоянием нашей литературы, и одновременно с этим в нее проникает новый тип человека: тип подлинного революционера, героически совершившего своим умом и руками революцию, и теперь еще более героически отстаивающего ее». {80}

Касаясь жанра и достоверности описываемых событий, Анри Барбюс замечает, что не столь важно – вымысел это или историческая реальность. Более важно и более значительно и характерно для книги другое: произведение Либединского правдиво доносит до читателя представление о новом гуманизме, являющемся «поистине целым этапом революции».

В рецензии подробно раскрывается содержание «Недели», дается характеристика отдельных героев повести. Конечный вывод, к какому приходит Анри Барбюс, таков:

«…такими видим мы в этой книге революционеров, противостоящих буре. Они очень разные, очень непохожие. Есть среди них, как, например, Матусенко, так и оставшийся мелким служащим. Есть другие, вроде робкой Лизы Грачевой, находящиеся на пути к тому, чтобы стать коммунистами. Лиза еще не сделала выбора между добрым богом, в которого она горячо верила, и новыми, чистыми и куда более справедливыми и великими убеждениями, чем ее бог недавнего прошлого.

В книге много героев высокой принципиальности и непримиримости. Их не всегда и не все понимают, потому что это новые люди и нелегко подняться на уровень их моральной высоты. Старые понятия смещаются, как только пытаешься применить их к этим людям. Они не ученые. Многие из них даже не знакомы с теорией. Но еще меньше можно назвать их невеждами, так как они знают такие важные вещи, которые невдомек многим ученым.

И главное, они верят в то, что они знают, и то, во что они верят, они осуществляют.

Раз и навсегда эти люди прониклись идеей того «внутреннего солнца», которое делает их всех братьями. Эта идея стала их плотью и кровью, они дышат и живут ею одной и с нею преодолевают самое трудное на земле: косность и невежество». {81}

Эта рецензия Анри Барбюса была первой в зарубежной печати. Она привлекла внимание французской общественности к одному из лучших произведений молодой советской литературы, вскоре переведенному и изданному во Франции.

Статья в ту пору прошла мимо внимания литературоведов. Впервые переведенная на русский язык, она появилась в «Литературной газете» 18 декабря 1968 года.

В Центральном государственном архиве литературы и искусства обнаружено подписанное Анри Барбюсом письмо Юрию Николаевичу и анкета о пролетарской литературе. {82}

«Дорогой товарищ, – говорится в нем, – при сем прилагаю текст анкеты, на которую я прошу Вас ответить кратко. Мы придаем большое значение развитию пролетарской литературы и хотим в нашей газете заняться специально этим движением. Для этого нужно кое в чем важном определиться. Необходимо, чтобы Ваше имя фигурировало в этом коллективном изучении, которому мы хотим положить начало в «Монде», сделав в нем постоянную рубрику.

С дружеским приветом Анри Барбюс».

Анкета отпечатана на бланке еженедельника «Monde» и состоит из двух вопросов:

«1. Считаете ли Вы, что то, что создает художник или литератор, – явление чисто индивидуальное? Не думаете ли Вы, что искусство может или должно быть отражением великих событий, которые определяют экономическое и социальное развитие общества?

2. Верите ли Вы в существование литературы и искусства, отражающих интересы рабочего класса? Какие должны быть принципы и кто их основные продолжатели?»

В этот период, то есть летом 1928 года, вскоре после возвращения из Советского Союза, Анри Барбюс создает еженедельный журнал «Monde» («Мир»), который должен был объединить международное антивоенное движение интеллигенции. К программе журнала присоединились М. Горький и многие видные деятели мировой культуры.

Провозгласив неограниченную «свободу мнений», еженедельник допустил ошибку. На страницах его стали выступать явные противники научного коммунизма. Критика Мориса Тореза? Поля Вайяна-Кутюрье и других заставила Анри Барбюса задуматься над этим, выправить допущенные ошибки. Позже, во времена Народного фронта (1934—35 гг.), «Monde» превратился в подлинный антифашистский орган интеллигенции.

Накануне пятого приезда в СССР Анри Барбюса наша печать, в том числе и уральские газеты, широко освещали жизнь и творчество писателя. Газета «Челябинский рабочий» опубликовала главу «Мой товарищ Тельман» из подготовленной к изданию брошюры «Знаешь ли ты Тельмана?» Автор называет Тельмана головой и сердцем германского пролетариата и подчеркивает: «Тельман – это сам германский пролетариат».

Анри Барбюс видел его в конце 1932 года в Париже среди рабочих.

«Праздновалось 15-летие русской революции. Он вступил на трибуну, встреченный неописуемым восторгом собрания. Он был все тот же: большой, широкоплечий, с веселым лицом и ясными глазами. Вождь германских антифашистов и антикапиталистов обратился к французскому пролетариату со словами: «Товарищи, германские коммунисты – авангард мирового пролетариата в антифашистской борьбе. Наша борьба – это ваша борьба». Восторженные возгласы собрания показали, что классово сознательный пролетариат понимает и любит Тельмана в Париже так же, как и в Гамбурге». {83}

В конце августа 1935 года писатель скончался, его друг – французский скульптор Н. Аронсон прибыл в Москву, чтобы перевезти прах писателя в Париж. Он сделал с него слепок-маску. Похоронили Анри Барбюса на кладбище Пер-Лашез, где покоятся тела великих сынов французского народа.

В марте 1936 года Международная организация помощи борцам революции (МОПР) объявила конкурс на создание надгробия А. Барбюсу. В конкурсе участвовали уральцы и получили первую премию. Это – художник К. П. Трифонов, скульптор В. А. Кикин и инженер-архитектор А. А. Антипин. Трудящиеся Урала взялись и за изготовление памятника. В работу включились свердловские камнерезы и гранильщики, каслинские мастера ажурного чугуна. Памятник представлял глыбу уральского камня с укрепленным барельефом – борца и мыслителя. Барельеф был отлит с гипсового слепка, высланного на Урал скульптором Аронсоном.

На памятнике выгравировано:

«Другу рабочего класса Франции, достойному сыну французского народа, другу трудящихся всех стран, глашатаю Единого фронта трудящихся против империалистической войны и фашизма.

Товарищу Анри Барбюсу от трудящихся Урала (СССР)». {84}

Памятник на могиле писателя был установлен в первую годовщину смерти А. Барбюса. На кладбище Пер-Лашез состоялся массовый митинг. Участники его послали на Урал такую телеграмму:

«От имени пятидесяти тысяч парижских трудящихся, присутствовавших при открытии великолепного памятника, присланного трудящимися Урала, передайте поздравления и благодарность рабочим Свердловска, приславшим этот дар». {85}

Хотелось восстановить имена каслинских мастеров, отливавших барельеф французского писателя. Имя одного из них – знаменитого чеканщика Д. И. Широкова, известно. Но ведь еще кто-то формовал барельеф?

Было направлено письмо каслинскому краеведу Ю. Елфимову с просьбой установить имена мастеров, а если сохранилась, найти и модель барельефа Барбюса, чтобы передать ее в литературный музей. Оказалось, что еще жив скульптор Н. Н. Горский, под руководством которого потомственный формовщик М. В. Торокин, чеканщики Д. И. Широков и М. О. Глухов взялись за изготовление почетного заказа.

«Мы все понимали важность и ответственность новой работы, – сообщил Горский. – Ведь памятник Барбюсу должны были поставить на обозрение всему миру, да еще за рубежом, в далекой Франции.

Франция, Париж… Каслинские мастера произносили эти названия с гордостью. Именно там в 1900 году они представляли на Всемирной выставке чугунный павильон, где он получил высшую награду – «Гран-при».

Формовщик Торокин, чеканщик Широков отнеслись к новой работе с любовью и большим вниманием. Отливка через два-три дня была готова и ее отправили в Свердловск для установки на памятнике…» {86}

К сожалению, модель барельефа пока не найдена. О работе мастеров мы можем судить по фотографии, сделанной с отлитого барельефа на Каслинском заводе и напечатанной в газете «Челябинский рабочий» 8 сентября 1937 года. В номере также дано обращение формовщиков и чеканщиков к советским скульпторам и художникам. Старые мастера художественного литья писали:

«Мы были рады, что нам поручили отлить барельеф французского писателя Барбюса (работы скульптора Н. Аронсона) для памятника. Памятник уже послан в Париж».

Высокую оценку творчеству уральцев дала вдова писателя. Она писала в ЦК МОПР СССР:

«Я не имею возможности написать ни художникам, ни их сотрудникам, и мы просим Вас выразить им от нас наше восхищение и нашу признательность. Те, которые массами пришли вчера, видели там великий пример верности и утешения.

Прошу Вас передать всем нашу братскую и полную восхищения благодарность.

Признательная Вам Эли Анри Барбюс». {87}