Текст книги "Виртуоз"

Автор книги: Александр Проханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Зрители встретили картину аплодисментами, поздравляли художника. Нащокин сдержанно принимал поздравления. Алексей всматривался в картину, в лица персонажей, в облик Николая, испытывая болезненное недоумение, мучительное прозрение, – картина была нарисована так, что в ней было запечатлено не только благодатное время той давнишней поездки, но и другие, последующие времена, где каждому из нарисованных персонажей была уготована трагическая судьба.

Сын крестьянина, красивый парень, в косоворотке с узорной вышивкой, будет призван в армию и погибнет под Порт-Артуром от японской шрапнели. Молодой геодезист в форме железнодорожника с золочеными пуговицами примет участие в революции пятого года, выйдет на баррикаду с красным знаменем и будет забит казачьими нагайками до полусмерти. Офицер свиты с лихими гусарскими усиками падет на Германской, в Пинских болотах, подняв в атаку поредевшую цепь гвардейцев. Вкрадчивый чиновник с папкой документов, стоящий за спиной Николая, войдет в масонскую ложу и станет передавать Временному правительству секретные сведения о царе. Казак с карабином через плечо вступит в отряд барона Унгерна и, отбиваясь от наседающих красных частей, скроется в Маньчжурии и умрет под Харбином. Охотник, смешанный пушниной, возглавит «красный» партизанский отряд и прославится зверскими расстрелами «белых» офицеров. Шаман станет проводником «красного» отряда, наведет красноармейцев на бивак утомленных «белых» и станет спокойно смотреть, как тех рубят шашками. Сам Николай, постаревший, с сединой в бороде, с залысинами на выпуклом лбу, будет пилить бревно вместе с сыном в Тобольской ссылке, а потом, умирая от пуль, видеть кричащее, окровавленное лицо цесаревича. Все это страшное будущее уже присутствовало в картине, таилось в черной летящей птице, воздействовало на зрителя ошеломляющим образом.

– А теперь, господа, – руководил собранием Басманов в своей развязно-дружелюбной манере, – приступим к обсуждению книги нашего замечательного профессора, чьи знания соизмеримы с эрудицией исследователя русской монархии Льва Тихомирова,– обсудим книгу «Помазанник», которую написал уважаемый Антон Леопольдович Космач. Обсуждение, я полагаю, проведем в форме вопросов и ответов. Прошу, займите столик, Антон Леопольдович.

На это приглашение откликнулся господин фантастического вида. У него было изможденное, почернелое от недугов и духовных терзаний лицо с огромными глазами, в которых трепетало черно-фиолетовое негасимое пламя. Над глазами дыбом стояли спутанные брови, напоминавшие разворошенные птичьи гнезда. Нечесаные волосы спадали до плеч косматой гривой, посыпая мятый пиджак обильной, как пепел, перхотью. Но главной примечательностью была борода – косая, клочьями растущая из разных частей лица, сходящаяся в длинный, узкий, до пояса клин, имевший на конце всего несколько волосинок. Он нес эту бороду, как Черномор, величественно и священно. Казалось, в бороде, не знавшей бритвы и гребня, кроется колдовская мощь человека, его бессмертие, способность перемещаться по воздуху, принадлежность к сказочным персонажам русского фольклора. Имя «Космач» как нельзя лучше соответствовало его облику, и было скорее не именем, а наименованием языческого существа, обитающего в чащобах, лесных болотах, в сплетениях древесных крон.

Профессор занял место за столиком. Сцепил костлявые желтые пальцы. Стал яростно водить глазами, словно готовился сжечь ими всякого, дерзнувшего задать вопрос.

– Уважаемый и любимый Антон Леопольдович, – умная, похожая на библиотекаря старушка в крупных очках и девической блузке, какие носили слушательницы Бестужевских курсов, рискнула первая обратиться с вопросом, формулируя его так, чтобы показаться достойной ума и эрудиции профессора. – Все-таки как вам видится судьба «монархического проекта» в современной России?

Профессор грозно плеснул из глаз чернильное пламя, испепеляя дерзкую слушательницу. Болезненно и громко откашлялся:

– Гм, да, так сказать, рассуждение… Должен вам заметить, сударыня, что понятия «проект» и «монархия» не совместимы. Проектируют дом, машину, табуретку или, в конце концов, заговор или общественное мероприятие. Русская монархия – не дело рук человеческих, не продукт ума, а божественная данность, которая никуда не исчезала, а пребывает в современной России, как она пребывала сто лет назад. Рискну привести слова из апокрифического евангелия от Фомы, разумеется, не для того, чтобы вы уверовали в апокриф, а исключительно из-за яркости образа. «Царство Божие находится вокруг нас, но мы его не видим». Так вот, сударыня, монархия по сей день существует в России, но мы ее не видим…. Гм, да, не более того.

Космач произнес это сердито, почти гневно. Но Алексею казалось, что гневной интонацией профессор скрывает свое нездоровье, его раздражение направлено против себя самого, и страшный облик ученого не может никого обмануть. Он добрый, смертельно усталый, всю жизнь посвятивший любимой идее, спасая ее от поругания, отпугивая от нее недоброжелателей своей колдовской, лесной внешностью.

– Господин профессор,– едкий господин с крашеными хной волосами, в бархатном пиджаке, на котором красовался значок с фамильной геральдикой, был готов полемизировать с прославленным авторитетом, не желая уступать ему в учености. – Мне кажется, вы недостаточно четко обосновали мысль, почему православная монархия не совместима с Конституцией. Если вы правы, то восстановление монархии в настоящих русских условиях потребует от нас полной отмены конституционного строя. Но возможно ли это?

–            Гм, да… – Космач одарил дерзкого полемиста таким огнедышащим взглядом, что, казалось, его крашеные, с медным оттенком волосы вот-вот задымятся и истлеют прямо на голове. – Если бы вы, господин Провоторов, удосужились с большим вниманием прочитать соответствующую главу, вы бы уразумели в ней сказанное. Православный Государь не несет юридической, конституционной ответственности перед народом, поэтому не может быть свода законов, устанавливающих такую ответственность. Однако Государь несет нравственную ответственность перед Богом, что включает в себя его ответственность перед верноподданным народом. Ответственность же перед Богом закрепляется не Конституцией, а чином венчания на царство, – Космач выдыхал из се6я огонь, который сжигал его легкие, и казалось, вокруг него, на стол, на бороду, на костистые пальцы, сыплется горячая сухая окалина. – Православный Государь не является просто Правителем, он является образом, которому поклоняется верноподданный народ. Преподобный Максим Грек, не только дивный богописец, но и несравненный богослов, утверждал, что православный царь есть образ Самого Царя Небесного. Он – икона, через которую мы восходим к Первообразу, то есть, ко второй ипостаси Пресвятой Троицы – Господа нашего Иисуса Христа. Мистические энергии первообраза транслируются в земную, государственную жизнь через образ. То есть, чрез Царя. В этом онтологический смысл царской власти. – Он сделал глубокий, захлебывающийся вздох, от которого в груди его жарко закраснел невидимый уголь, причиняя ему страдание. – Но и это не все. Монархия не является правлением одного человека. Правит династия. В династии осуществляется преемство от отца к сыну, передается из поколения и поколение один и тот же образ. Отсюда понятие царской крови, которая является священной. Проливающий царскую кровь, совершает святотатство, и очень часто это святотатство принимает характер ритуальной жертвы. Не случайно происхождение всех сакральных легитимных династий связано с некоей тайной. Их происхождение всегда окутано тайной. Это говорит о том, что цари ниспосланы на землю из иного мира. Недаром, историки по сей день гадают, откуда взялся Рюрик. Призвание Рюрика безусловно связано с тайной, которую мы тщимся разгадать. И это касается абсолютно всех наших царей…. Гм, да.

Профессор боролся с недугом, из последних сил удерживаясь на стуле. Иногда он хватал свою бороду, будто черпал из нее целящую силу. Он был похож на мученика, стоящего у рва, или на столпника, торчащего из своего аскетического гнезда. Алексей, не понимая его рассуждений, сочувствовал ему всей душой.

– Династия Романовых – это тоже, по-вашему, тайна? – запальчиво воскликнул розовощекий монархист с буйными молодыми вихрами, словно повторявшими завихрения его юношеских переживаний и мыслей. – По-моему, с происхождением Романовых все достаточно ясно.

Следовало ожидать гневного всплеска профессора на этот неучтивый возглас. Но болезненное лицо схимника посветлело, и глаза излили на юношу свет отцовской любви и нежности.

– С Романовыми, дорогой Арсений, все гораздо сложнее, нежели это изложено в хрестоматиях. Династия Романовых, мой молодой друг, происходит от прусско-литовских царей – жрецов. По отношению к Рюриковичам они выступали в качестве второго, вспомогательного дома, который в чрезвычайных обстоятельствах должен был заменить первый дом. Не случайно братом Андрея Кобылы, Рюриковича, был предок Романовых Федор Кошка. Слово «кошка» происходит от «кош», что означает корзина или чаша. Сакральная чаша с царской кровью, которая в Западной Европе имеет аналог в виде чаши святого Грааля. «Кощей» – тот, кто ведет запасную лошадь царя. Таким образом, дом Романовых существовал, как второй, запасной дом на случай трагедии. Так и вышло. Московская династия Рюриковичей погибла, пришел запасной род Романовых, выбранный земским собором 1613 года.

Все эти специальные знания профессор излил на голову пылкого юноши, как изливают елей на любимое чадо. Юноша был смущен, ухватил далеко не все, но продолжал вопрошать с дерзостью неофита.

– Но в чем же тогда трагическая участь Романовых, которая, если я вас правильно понял, привела к убийству царя в Ипатьевском доме?

Профессор тяжело вздохнул, и было слышно, как сипло прошумел воздух в его больных трахеях. Так гудит осенний ветер в печных дымоходах. Он устало закрыл веки, похожие на выпуклые и морщинистые грецкие орехи. Снова поднял, поражая лихорадочным блеском пророческих глаз.

– Видите ли, мой молодой друг, надо сказать, что присутствие жреческой крови у Романовых не послужило во благо роду. Подобные смешения всегда дурно заканчивались. Именно жреческое начало побудило Алексея Михайловича Романова вмешаться в дела веры, способствовало исправлению Никоном священных книг, что привело, в конце концов, к трагическому церковному Расколу. Не случайно Государь Николай Александрович в дневнике оставил загадочную надпись: «Наверное, нужна искупительная жертва. Ну что же, тогда этой жертвой буду я». В чем искупление? Думаю, в драме XVII века. Во время Раскола было уничтожено людей в два раза больше, чем во время коммунистических репрессий. Не случайно Соловецкий лагерь особого назначения находился на том же месте, что и Соловецкий монастырь. Иноки монастыря мученически погибли во время «Соловецкого сидения», зверски убитые царскими стрельцами. Тогда же погибли тысячи свитков и рукописей, открывавших тайну древнего славянства, божественную историю Древней Руси, Государь Николай Александрович взял на себя вину династии и церковных иерархов, повинных в уничтожении лучшей части русского народа. В уничтожении святой Руси.

Алексей жадно слушал, стараясь постичь новые, прежде неведомые истины, лежащие в основе гигантского творения, именуемого Государством Российским. Это творение представлялось ему храмом загадочной архитектуры, где было множество стен и опор, фундаментов и столпов, скрепляющих тяг и замковых камней. Этот храм продолжал строиться, и ни одна его часть не подвергалась разрушению, – то попадала в тень и почти скрывалась от глаз, то озарялась ослепительным светом. Храм гудел от тектонических сдвигов, менял объемы, в нем возвышались то одни купола, то другие. В конструкции храма была важна каждая частность, каждая фреска и изразец, каждый уступ в стене, на котором притаился голубь или поселилась выросшая из зернышка травинка. Он, Алексей, не был чужд этому сооружению. Чьей-то волей, чьей-то загадочной властью ему было уготовано место среди опор, куполов, перекрытий. Он не понимал своего места. Только чувствовал огромность стройки, сосредоточенность мастеров, потаенный замысел архитектора.

– Но все-таки, господин Космач, много теории и истории, но мало, что называется, практики, – сердито заметил суровый, офицерского вида, монархист с платиновыми усами и жестким бобриком. – Как вы видите восстановление монархии теперь, когда срезаны две эпохи и нет легитимного обоснования?

– Я имел с вами, господин Разумовский, отдельную на эту тему беседу. Но, видимо, был не слишком доходчив. Повторение – мать учения…. Гм, да… – на фиолетовых губах профессора, почти невидимых среди путаницы бороды и усов, промелькнула снисходительная усмешка.– Я пытался вам доказать, что восстанавливать монархию не надо, потому что ее никто не отменял. Она по-прежнему существует. Факт отречения Государя находится под большим вопросом. Акт, предложенный царю предателями-думцами, подписан не чернилами, а карандашом, но согласно законам Российской империи, акт, подписанный карандашом, не действителен. Почерк на указе отличается от почерка Государя. В любом случае, этот документ юридически недействителен. А значит, нелегитимным является объявленная Временным правительством республика. Нелегитимен замысел Учредительного собрания. Нелегитимен его разгон. С юридической точки зрения в России продолжает существовать монархия. Это проливает свет на некоторые деяния Сталина.

– Об этом и хотел вас спросить, – перебил монархист с платиновым бобиком. – Читая вас, ловил себя на том, что вы как бы оправдываете Советы, даете индульгенцию Сталину.

– Я не папа римский, чтобы раздавать индульгенции, господин Разумовский. Вряд ли кто-нибудь сможет упрекнуть меня в снисходительном отношении к Советам, при которых был почти полностью вырезан мой род. Но объективность историка заставляет меня утверждать, что советская власть обрела некоторую легитимность с середины тридцатых годов. Была восстановлена территориальная целостность Российской Империи, утраченная в период либеральных реформ. Была уничтожена так называемая «ленинская гвардия», повинная в русском геноциде и разгроме Православной церкви, а также в убийстве Государя Императора. А мистическая русская Победа сорок пятого года показала, что Господь простер свою длань над Сталиным. Есть свидетельства того, что в последние годы жизни Сталин спрашивал у Святейшего Патриарха Алексия, существует ли в Русской православной церкви чин тайного венчания на царство. Для кого он это узнавал, неизвестно. Быть может, для себя?

Профессор изнемогал от усталости. Он был болен, и каждое слово давалось ему с трудом. Он был похож на умирающего лешего, шевелящего своими космами и замшелыми складками, готового упасть и затихнуть под вывороченной корягой. Алексею было жаль этого величественного человека. Всю жизнь он охранял забытую святыню, от которой отвернулось время и которая питала это время тайными соками. Так лесовик охраняет в чащобе крохотное лесное болотце, из которого истекает ручеек, – набирает силу, сливается с другими ручьями, превращается на равнине в полноводную Волгу с кораблями, плотинами, прибрежными городами.

Телевизионный оператор неслышно перемещался по залу, снимал профессора с одной, с другой стороны. Женщина в малахитовом платье появлялась и таяла. Алексей боялся останавливать на ней взгляд, продолжая чувствовать необъяснимый ожог, который она ему причинила.

Прошу у благородного собрания прощения, – профессор прижал к груди большие костлявые руки, защемив ими бороду,– Я весьма нездоров и оставил постель, только вняв настояниям уважаемого коллеги Басманова. Но хочу сказать в завершение. Многие современные православные люди верят, что истинный русский царь существует сегодня в сокрытом виде. Новый Государь – среди нас, но пребывает в сокрытом неведении.

Mногие православные люди доверяют пророчествам старцев, которые говорили, что русский царь появится неожиданно, и все русские люди поймут, что это он. Духовник царской семьи архиепископ Феофан Полтавский говорил о том, что это будет отпрыск Романовых, но сам не будет носить фамилию Романов. Давайте ждать, когда Чудо проявится. Станем вглядываться вокруг очами, полными любви и веры! – Он повел своими черными, со слезным блеском глазами, словно отыскивал среди собравшихся и потаенного царя.

Неожиданно встал Басманов, театрально раскрыв руки, словно отбирал к себе все внимание публики.

– Господа, это тот самый момент, которого я ждал, чтобы сделать особо важное заявление. Среди нас находится тот, о ком только что пророчески упомянул глубокочтимый Антон Леопольдович. Среди нас пребывает прямой наследник Царя Николая Александровича, внук чудом избежавшего смерти цесаревича Алексея, доселе никому не известный, пребывавший в сокрытом неведении, Алексей Федорович Горшков. Он же Романов. – Режиссер обратился к Алексею, делая взмах руками, словно желал поднять его с кресла в надежде на аплодисменты. Алексей испытал мучительную неловкость, панический стыд:

– Ну что вы такое говорите?.. Зачем вы так?..

Но Басманов патетически продолжал:

– Вы вправе удивляться, вправе не верить. Но чудо, о котором я вам поведал, уже себя обнаружило.

Пока Басманов говорил, профессор Космач бледнел, трепетал, перебирал костлявыми пальцами прикрытую бородой грудь, словно там находились клавиши невидимой флейты, из которой он силился извлечь звук. Наконец, этот звук был исторгнут, надрывный, страдающий вопль:

– Не сметь!.. Святотатство!.. Самозванец!.. Позор осквернителям! – Он с грохотом повалился со стула на пол, прямо переду картиной художника Нащокина. Стукнул о паркет стариковскими костями, словно упал скелет. Все кинулись к нему. Алексей первый наклонился над ним, повторяя:

– Боже мой!.. Разве так можно!.. Какое несчастье!..

Сумятица вокруг старца, его косматой бороды, бездыханного тела продолжалась несколько минут. Кто-то раздвинул путаные космы, расстегнул несвежую рубашку, обнажив тощую грудь с серебряным крестиком. Кто-то пытался влить в губы старца стакан воды. Наконец профессор пришел в себя. Открыл черные, бездонные глаза, провалившиеся в глубь черепа. Безумно переводил их с картины Нащокина на лицо Алексея и обратно. Что-то соображал, что-то пытался вспомнить из того, что открылось ему во время обморока. Собравшиеся вслед за ним переводили глаза с картины на Алексея. Наследник престола Николай, стоящий на насыпи Транссибирской дороги, был полным подобием Алексея. Та же золотистая бородка. Тот же взгляд синих задумчивых глаз. Та же потаенная печаль застенчивого лица. Казалось, художник выбрал Алексея натурщиком и с него писал портрет будущего Государя. Это внешнее сходство и внутреннее подобие открылись профессору, когда его душа на несколько минут обморока оставляла землю и пребывала в общении с духами. Схватив холодными костлявыми пальцами горячую руку Алексея, он прошептал:

– Верю… Наследник… Ваше Высочество… – И опять забормотал и забредил. И уже вбегали с носилками врачи, клали на них старика, уносили.

Алексей поспешно покидал собрание, отмахиваясь от говорливого, не желавшего отставать Басманова:

– Как вы могли!.. Это злой вымысел!.. Чья-то бездарная шутка!..

– Ничего, мой дорогой, не надо стесняться. Все тайное становится явным. Вы – среди друзей, среди верноподданных. Басмановы всегда служили царям. Располагайте мной, моей честью, моей репутацией и, если угодно, – моим состоянием.

Они мчались по Москве в роскошном автомобиле Басмано ва. Постовые, завидев именитого режиссера, отдавали честь.

Виктор Викторович Долголетов, он же Ромул, покинул общество российских футболистов, получивших бронзовые медали на престижном европейском чемпионате. Их встречали, как кумиров нации, так, словно медали были золотые. Ромул посчитал нужным для Духовного Лидера России присутствовать на чествовании. Был в центре внимания, обнимал футболистов, перед телекамерами произносил здравицы в честь российского спорта, славил русскую волю побеждать. Сравнивал спортсменов с воинами Александра Невского, разгромивших тевтонов на Чудском озере. С «преображенцами» Петра, опрокинувшими шведов под Полтавой. С пехотинцами Жукова, взявшими штурмом Берлин. Снискавшие победу спортсмены получали пухлые пакеты наградных денег, тут же подписывали контракты с испанскими, английскими, немецкими клубами.

Ромул остался доволен мероприятием, поместившим его в центр народного ликования, в сияние национальной победы и национальной мечты. После упоительной встречи ему не хотелось возвращаться домой, в загородный дом, где поджидала его жена. Мысль о ней вызывала в нем скуку, чувство вины, глухое против нее раздражение. Перестав быть «первой леди», она совсем опростилась. Не следила за собой, отказалась от парикмахера и стилиста, забросила фитнес-центр и бассейн. Много ела, особенно сладкие торты и сливочные пирожные, спала или смотрела остекленелыми глазами «мыльные оперы». Располневшая, неряшливо одетая, с копной плохо уложенных волос, она стала не интересна ему и почти враждебна. Ибо в ее деградации он усматривал знак того, что она больше не готовится вернуть себе статyc «первой леди», а значит, не верит в возможность мужа вновь стать президентом. Он чурался ее, редко бывал в загородной резиденции. И, как обычно, направил машину не в загородную усадьбу, а к «Дому Виардо».

Там он продолжал упиваться спортивными достижениями молодой России, возрождению которой посвятил свою президентскую деятельность. Эту молодую Россию представляла олимпийская чемпионка по художественной гимнастике Алина Кара-Караева, прелестная, женственная, излучавшая сребристое свечение, когда вылетала на ковер пустой гостиной, освободившейся от всех покровов, танцуя для своего покровителя и обожателя танцы, не входившие в олимпийскую программу. Она утверждала, что в ней течет древняя ассирийская кровь, и ее танцевальные фигуры и пируэты символизируют древние культы, жреческие приемы, иероглифы тайных учений, с помощью которых волхвы и волшебники древности управляли ходом звезд, разливами рек, победами царских войск. Продлевали долголетие царям и вызывали внезапную смерть недругов. Ромул возлежал на шелковых подушках, пил из пиалы приготовленный Алиной дурманящий напиток из африканских плодов, слушал завораживающую музыку поющих раковин, свистящих тростников, знойных бубнов. Смотрел и не мог насмотреться на колдовской танец.

Вот возникала танцевальная фигура, в которой тело танцовщицы превращалось в мерцающее колесо. Катилось по ковру. Очаровательная голова с распущенными волосами оказывалась то на ковре, то взлетала ввысь. Маленькие плотные груди то касались ковровых узоров, то страстно трепетали в свете люстры. Этот танцевальный символ означал круговращение жизни и смерти, радости и уныния, успехов и поражений, дня и ночи, прозрения и безумия. Танцовщица, упав на колени, выгибалась назад, касаясь затылком земли, и этот живой трепещущий лук с натянутой тетивой означал порыв страстей, стремление к победе, непобедимость царя, соединение воли властителя с волей бога. Казалось, на маленькие жаркие груди плясуньи наложена отточенная стрела, готовая поразить враждебного воина на стремительной колеснице. Танцовщица замирала, изогнувшись гибкой спиной, образуя дугу, чуть раздвинув ноги, упираясь в ковер серебристыми ладонями. Эта фигура означала соитие земли и неба, оплодотворение звездным небом готовой к деторождению земли. Ромулу казалось, что прелестная женщина вся светится в таинственных, летящих из неба лучах. Среди ее серебристых колен раскрывает розовые лепестки, расцветает волшебный лотос – цветок любви и бессмертия.

– Ну, как я была сегодня? – Алина обняла лежащего на подушках Ромула, прильнув к нему влажным, обольстительно благоухающим телом.

– Так царица Савская танцевала перед царем Соломоном, – ответил Ромул.– Мы отправимся на Сардинию к моему другу Берлускони, и ты станешь танцевать перед истинными властителями мира.

С этими словами Ромул отломил от виноградной кисти сочную ягоду с розовой искрой солнца. Взял в рот и, целуя обожаемую женщину, вложил ей в губы светящийся, животворящий плод.

После ухода олимпийской чемпионки он дремотно смотрел телевизор – серию программ под названием «Русские сенсации».

Сначала показали русскую киноактрису. Когда-то любимица публики, лауреат множества премий, теперь она прозябала в доме престарелых, опустившаяся и заброшенная, полубезумно, со слюнявой улыбкой, лепетала о том, что и в старости нуждается в мужской любви. Затем последовал сюжет о сожительстве матери и сына, в результате которого появился ребенок без глаз. Показывали лобастое, губастое лицо олигофрена, на котором вместо глаз была плоская кожа.

Ромул смотрел сюжеты и рассеянно думал, что эта инфернальная реальность заставляет людей искать спасения у Духовного Лидера. Способствует его, Долголетова, влиянию.

На экране кривлялся карлик с большой головой, недоразвитыми ногами и руками. Он лез под юбки молоденьким актрисам, позволял пышной телеведущей поднимать себя, качать у груди, при этом проказливо лез женщине за вырез платья, шалил, допуская непристойные жесты. Ромул одобрительно разглядывал карлика. Думал: чем больше в жизни мерзости и низменности, тем рельефнее, совершеннее выглядит он сам в глазах публики. Изящный, сдержанный, обходительный с дамами, с глубоким духовным взором.

Затем он увидел странный сюжет, показавшийся ему весьма любопытным. Показывали собрание монархистов, известного художника Нащокина, кинорежиссера Басманова. Тот представил наследника царственного престола, потомка цесаревича Алексея, который будто бы избежал мученической смерти и продолжил род прямых наследников царства. Была показана картина Нащокина, изображавшего молодого царя. Так называемый наследник – его лицо с бородкой и усами – и впрямь напоминало лицо Николая Второго. Какой-то чудовищный лохматый старик, похожий на лешего, бился на полу. Блестели позументы мундиров, краснели казачьи лампасы, фигурировали экзальтированные физиономии. Все было забавно и слегка кощунственно, в духе «Русских сенсаций». Но у Ромула осталось странное ощущение. Ему показалось, что он уже где-то видел это молодое, с золотистой бородкой лицо. Что-то тревожило его в этом сюжете, размещенном среди скабрезностей и дурацких шуток.

Выключил телевизор и прислушивался к тишине, не раздастся ли волшебный голос невидимой певицы, не позовет ли его ta собой божественная Эвридика. Но была тишина, в которой он слышал собственное тревожное сердцебиение.

Президент Лампадников, он же Рем, ужинал в «Лесной сказке» с министром финансов США. Только что они заключили соглашение, по которому значительная часть российского «стабилизационного фонда» переводилась в облигации ипотечных фирм Америки, терпящих банкротство.

– Америка никогда не забудет вашего поступка, господин президент. Вы поступили, как настоящий друг, подав нам руку помощи, – американец с аппетитом поедал свежую форель, ловко отделяя розоватую тушку от хрупкого позвоночника.

– Это в русской манере, о которой писали и Пушкин, и Достоевский. «Последнюю рубаху сними, а другу отдай». Русский народ отзывчив к чужой беде, – просвещал американца Рем, поднося к губам бокал белого сухого вина.

– Федеральные власти Америки тщательно отслеживают маршруты русских теневых капиталов, проходящих «отмывку» в офшорных зонах и мировых банках. Составлен «черный список», в который входят около сотни крупнейших ваших чиновников, бизнесменов, военных. Конечно, вашего имени, господин президент, там нет и быть не может, – министр аккуратно промокнул салфеткой жирные губы, направив на Рема маленькие блестящие глазки.

– В Америке есть круги, заинтересованные в дискредитации российской власти. Конечно, мы не идеальны, но мы единственные, кто может управлять русским народом. Последние опросы общественного мнения показали, что самой популярной фигурой в России является Сталин. Представляете, что будет, если к власти придут сталинисты? Какое количество новых ракет, самолетов, подводных лодок будет поставлено на вооружение? – Рем поддел на вилку лакомый кусочек спаржи и бережно перенес себе в рот.

– Но ведь вы только что сказали, господин президент, что русские – очень кроткий, отзывчивый, миролюбивый народ? – министр переложил на чистую тарелку голый рыбий скелет с глазастой головой. Подумал и украсил скелет листиком салата и ягодой маслин. – Натюрморт, – усмехнулся министр.

– Русский народ действительно отзывчив и добродушен, но в душе он – сталинист. Мы, демократы, друзья Америки, управляем народом, который и по сей день исповедует культ Сталина. Это очень опасное занятие – управлять таким народом. Вы никогда не входили в клетку голодного тигра? – Рем добавил к натюрморту кисточку укропа и маленькую корочку хлеба.

– Нет, к тигру я не входил. К вице-президенту Чейни входил, – ответил министр.

– Такие натюрморты любил рисовать Пикассо, не правда ли? – Рем любовался натюрмортом, поднеся к нему горящую на столе свечу.

Расставшись с министром. Рем отправился в свою резиденцию «Барвиха-2» и уже там просмотрел телевизионный сюжет с «цесаревичем». Остался очень доволен, расхаживал по кабинету, посмеивался. Пробовал изобразить иероглиф «Скрипичный ключ». Позвонил Виртуозу:

– «Помазанник» очень хорош. Вы еще не взяли у него пробы ДНК?

– Конечно, нет, – ответил Виртуоз, отложив сочинение гностиков.

– Возьмите на всякий случай. Уж очень у него «романовский» вид.

– Возьмем, если ты хочешь. Но это займет не меньше месяца.

– Куда торопиться? А Лобастов, скажу я тебе, молодец. И Басманов молодец.

– А я?

– Ты – молодец, как соленый огурец! – рассмеялся Рем. – Позвони владыке Арсению. Завтра его выход, – Рем отложил телефон.

Виртуоз задумчиво смотрел на большую фотографию матери, сделанную незадолго до ее кончины. Мать тихо улыбалась, глядя на белый цветок пиона.