Текст книги "Мальчишки из Нахаловки (Повесть)"

Автор книги: Александр Мандругин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

«Забастовщики»

Прошла еще неделя. И снова наступила суббота, а с ней и расчет. Первой получила тетя Марфуша. Она села за обеденный стол и с просиявшим лицом медленно пересчитала деньги. Потом, все так же довольно улыбаясь, спрятала их за пазуху.

От управляющего с пачкой денег отошел Ванча. Пересчитав деньги, он побледнел.

– Как же так? Нанимал по десять рублей в день, а уплатил по пять, – сказал он Максиму.

– Как так? – Максим подошел к управляющему. – Петр Петрович, почему вы рассчитываете по пять рублей, ведь уговаривались по десять? – Ты, милой, что-то напутал. Это взрослым по десять, а вам-то за что? Вон Марфе я заплатил по десять, а вам по пятерке.

– Так мы же наравне с ней работали.

– Ну это ты сказки сказываешь. Разве такой шпингалет, как ты, может сравниваться со взрослыми?

– Мы пойдем в Совет жаловаться.

– Жалуйтесь хоть самому господину Керенскому. Где это видано, чтобы детишки получали наравне со взрослыми?

– Ребята, не получайте деньги, будем бастовать! – крикнул Максим.

– Ах, сопляки! Ну, ну, побастуйте.

Управляющий закрыл сундучок с деньгами и ушел. Ребята пошумели, пошумели и отправились на озеро. Решили караулить хозяев – доктора Воронина или Гусакова и пожаловаться им.

Уже перед самым заходом солнца из-за кустов появилась пролетка. В ней сидел Гусаков. Максим бросился к нему. Рассказал.

– Я в дела управляющего не вмешиваюсь, – небрежно бросил Гусаков, – у меня и без того забот хватает.

И уехал. У Максима от досады подступили злые слезы к горлу.

– Может быть, получить что дают? – сказал один из слободских.

– Ты что, уже струсил? – оборвал его Газис. – Если будем крепко стоять друг за друга, управляющий сдастся.

– А что ему сдаваться?

– Чудак, у него ягода поспела, кто собирать будет? Никуда он не денется, заплатит.

– А он других наймет.

– Так мы их уговорим не работать. А будут работать, отлупим.

Управляющий делал вид, что к забастовке относится как к ребячьей затее. В субботу и в воскресенье, как и было уговорено при найме, ребят накормили.

Но вот наступило утро понедельника. Как всегда, на рассвете раздался крик тети Марфуши: «Ребяты, вставайте!» Ванча, за ним еще кое-кто из ребят повскакивали.

– Вы куда, ведь бастуем же! – остановил их Максим.

Через полчаса в сарай влетел управляющий.

– Вы что дрыхнете? Солнышко уже всходит. Марш на работу!

Ребята молчали. Управляющий хлопнул дверью и нарочито громко отдал кухарке распоряжение: завтрак для артели не готовить.

Ребята повалялись еще часа два. Ждали, что управляющий придет и рассчитается с ними по-честному. Не дождавшись, пошли на озеро.

– Есть охота. Когда работали, так не хотелось, – буркнул Ванча.

– Потерпи, – ответил Максим, – всем охота.

– Сейчас позавтракаем, – сказал Газис, и все обернулись к нему. – В лесу да быть голодными. Вот смотрите.

Газис сорвал несколько липовых листьев и съел. Ребята попробовали – съедобно. Еще вкуснее оказались столбунцы – сладкие. Даже стебли майской полыни, если с них снять горькую пленку, можно есть. Но от всей этой «вкусной» пищи бурлило в животе, а есть все же хотелось.

Перед обедом пришел управляющий:

– Ну, вот что, ребята, выходите на работу. С нынешнего дня будут платить вам по десятке. Дурачки, я ведь сам хотел вам прибавить. Вы же научились работать. Раз повысилась квалификация, то и оплата должна быть выше. Все по совести. Пошли.

– А за прошлые дни заплатите по десять рублей? – спросил Максим.

– Ну, что прошло, то, как говорится, быльем поросло. Я уж вам сказал свое слово.

– Тогда мы не выйдем на работу.

Но вот встал Ванча, за ним один за другим и все слободские. Пряча глаза, они тихо пошли за управляющим.

– Стойте! – крикнул Володька. – Смотрите, почему он стал добрым. – Володька показал на две подводы с торговками. – Ему надо скорее ягоду продавать.

Но слободские не послушались Володьку. После их ухода Володька предложил сходить в город и привести сюда Никиту Григорьевича. Но друзья отвергли это предложение: у Немова поважнее дел полно.

Ребята стояли в раздумье, пока не увидели направляющегося к ним кучера. Он бросил на землю ребячьи мешки с пожитками и хмуро сказал:

– Приказано вам отсюда убираться.

– Пусть нам заплатят что положено, и мы уйдем, – ответил Максим.

– Вы, ребятки, меня не подводите, ведь мне приказано вас прогнать с поместья.

– А куда мы пойдем?

– Да вон хоть на тот берег озера. Там уже земля казенная, не гусаковская.

– Ну нам еще лучше. Скажи, что прогнал, а мы сейчас уйдем.

Когда кучер ушел, из кустов выбралась, таинственно озираясь по сторонам, Соня. В руках у нее был какой-то сверток.

– Катя сказала, вы голодные, вот, – протянула она сверток, – я стащила.

– Разве воровать можно? – засмеялся Максим, разворачивая газету, в которую было завернуто полбуханки хлеба.

– Какое же это воровство? В своем доме не воруют. Я просто взяла.

Ребята не стали вдаваться в подробности Сониной философии, разломили хлеб на три части и начали уплетать его.

– Вот что, Соня, – сказал Газис, – принеси нам топор, а?

– А зачем вам топор, защищаться, да? Вы убьете управляющего?

– Да ты что? Нам надо шалаш построить.

– Шалаш? Вот замечательно! Сейчас принесу.

Дождавшись Сони с топором, ребята отправились в лес. Выбрали среди зарослей терновника маленькую полянку и принялись за постройку шалаша. Газис с Максимом рубили и устанавливали колья и жерди. Володька и Соня рвали траву. Когда шалаш был готов, Соня забралась в него и заявила:

– Я здесь буду жить.

– Ты что? Да тебя искать будут, и ты нас подведешь.

– Это правда. Ну я буду к вам приходить каждый день.

– Ладно. Теперь иди домой.

Длинные тени, укрывшие полянку, предвечерняя тишина действовали угнетающе. А тут еще есть хочется, а впереди неуютная, пугающая неизвестностью ночь. И главное, непроходящее чувство обиды на слободских ребят, так легко поддавшихся уговорам управляющего.

– Давайте пойдем и разагитируем слободских, – предложил Володька.

– Пошли, – поддержал его Максим, – вы агитируйте, а я выпрошу у тети Паши поесть. Может, от ужина что-нибудь осталось.

Кружным путем друзья подобрались к усадьбе и спрятались в кустах бузины за сараем. Слободские ужинали. Но подойти к ним было невозможно – за столом сидел управляющий. Вкусно пахло мясным супом. Видно, управляющий решил еще больше задобрить ребят. После супа на столе появилась большая чашка с клубникой.

Но вот кончился ужин. Ребята пошли в сарай. Ушел и управляющий. Только он удалился, Газис юркнул в сарай. Максим пошел к кухарке, а Володька остался караулить.

Газис сразу пошел в наступление:

– Ну что, нажрались? А что ваши товарищи голодные, вам ничего? Уговаривались все за одного, один за всех, а поманил управляющий, вы и побежали.

– Шли бы работать, и вас бы накормили, – раздался голос из темноты.

– Уговаривались всем бастовать. У тебя, Ванча, есть деньги, мы бы два дня на них прожили, и управляющий сдался бы.

– Что ты моими деньгами распоряжаешься?

– Да ты посмотри, если за эти дни управляющий не соберет ягоду, у него будет большой убыток. Он пойдет на уступки!

– Он и так обещал нам заплатить по десятке за те дни, если мы будем работать так же хорошо, как сегодня.

Вдруг за стеной замяукала кошка – это Володька подал сигнал тревоги. Газис выскочил из сарая. В кустах его ждали Максим с Володькой. Максимов поход был удачнее. Тетя Паша, оказывается, оставила полведра супу и по большому куску хлеба. Сказала, что после завтрака то же самое будет их ждать в кустах бузины.

* * *

Утром у друзей был совет: что же делать дальше? Пойти с повинной к управляющему и приступить к работе не годится. Забрать у него те деньги, что он предлагал, и уйти? Гордость не позволяет. Однако гордость гордостью, но дома ждут денег. А по всему видно, что управляющий в ребятах не очень нуждается. Решили получить заработанные деньги, уйти домой и пожаловаться в Совет.

Еще не доходя до будки, у которой управляющий продавал ягоды, ребята увидели несколько подвод с городскими торговками. К будке то и дело подбегали слободские, подтаскивали с поля лотки со свежей клубникой. Друзья сидели под кустами и ждали, когда разъедутся торговки. Ждать пришлось долго. Наконец последняя подвода ушла. Внезапно подул сильный ветер, притащил с собой огромную тучу, и пошел дождь. Слободские ребята, прикрывшись пустыми лотками, побежали к усадьбе. Управляющий крикнул что-то, повесил на дверь будки замок и тоже побежал.

– Ха, они думают, что во время дождя отдохнут, сейчас он им задаст такую работку! – сказал Газис. – Коровники заставит чистить. Прошлый раз я слышал, как он обещал скотнице нас послать.

– Этак он, чего доброго, нескоро придет, – проворчал Максим.

Дождь так же внезапно, как и начался, перестал. Только ветер дул еще сильнее, суматошно гоняя по небу лохмотья туч. Промокшая одежонка холодила, лежать на мокрой земле было противно.

– Давайте спрячемся от ветра за будку, – предложил Володька.

Перебежали к будке, за ней действительно было теплее. Максим со зла ткнул в стенку плечом. Будка, стоявшая на каменных столбах, качнулась.

– А ну навались! – крикнул. Максим. Будка закачалась. Сильнее, сильнее, тут помог порыв ветра, и будка… хрясь, с треском рухнула на землю.

– Эх, вот сила! – воскликнул Газис.

– Что же мы наделали! – горестно сказал Володька.

– А ничего, это наша месть управляющему. Никто нас здесь не видал, бежим, – ответил Максим.

– Смотрите, – показал Володька.

Под обломками будки все увидели сундучок, из которого прошлый раз рассчитывался управляющий, а рядом с ним рассыпавшуюся кучу денег.

– Бежим! – закричал Володька.

– Подожди, – остановил Максим. – Не трусь. Давайте сами получим расчет.

– Да ведь это грабеж.

– Мы возьмем только то, что нам полагается. Максим поднял пачку денег, отсчитал сто двадцать рублей и подал Володьке.

– Получай полный расчет, за две недели.

Володька машинально взял деньги и растерянно стоял, не пряча их в карман. Тем временем Максим, рассчитав себя и Газиса, взял из ящика записную книжку управляющего, карандаш и на чистой странице написал:

«Господин управляющий! Расчет мы получили как полагается. Больше к вам ничего не имеем. Жаловаться на вас не будем, и вы не вздумайте жаловаться. Максим».

В шалаше ребят ждали Соня и Катя. Оказывается, управляющий не захотел держать у себя сестру смутьяна и рассчитал. Соня привела ее сюда.

Робинзоны

И опять потянулись бездельные дни. Ребята искали работу и не находили. Пробовали встречать пассажиров у поездов. И только один раз Максиму, как самому расторопному, удалось поднести какой-то барыне тяжеленный чемодан, за это она дала ему серебряный гривенник, но разве это заработок!

Тут Максим вспомнил об острове, у него родился увлекательный план. Скорый на исполнение своих задумок, Максим собрал друзей и предложил:

– Давайте станем робинзонами. Будем жить на острове, ловить рыбу, плести корзины. Рыбу будем менять на хлеб, на картошку, корзины продавать. Знаете, как заживем.

– А чего, на острове хорошо, – поддержал Газис.

И Володьку идея жить робинзонами сразу увлекла.

Осталось уговорить родителей.

Максим напридумывал кучу доводов, чтобы уговорить мать: во-первых, на острове они будут сыты, во-вторых, будут домой приносить рыбу, в-третьих, его хлебный паек останется Васе и Коле, в-четвертых… Но мать, к его удивлению, согласилась сразу. Только сказала, чтобы осторожнее были на воде.

А у Володьки получилось так. Когда он сказал Екатерине Ивановне о своем намерении, она грустно улыбнулась, прижала Володьку к себе и сказала:

– Непутевая у тебя мать, сынуля, не может за тобой ни присмотреть толком, ни хорошо накормить.

– Я ведь все, мама, понимаю, ты обо мне не беспокойся, – ответил Володька.

– Ну что ж, поезжай, только береги, пожалуйста, себя.

Теперь осталось выпросить у дедушки Кожина лодку. Их намерение прожить все лето на острове дедушка одобрил, но лодку дать категорически отказался, сказал, что позарез нужна.

– Вон Газиска, – сказал он, – знает брод. Так что на остров доберетесь. А рыбу будете ловить с берега, оно и спокойнее, лодка, чего доброго, перевернется. Дам вам крючки, перетяги. Там за шалашом есть у меня тайничок. В нем возьмете, бредень, топор, два ведра. Устраивайтесь основательнее. Шалаш почините. Заранее заготовьте дров. В березнячке много сухостоя. Повалите с десяток сухих березок, вот вам и дрова. А я вскорости навещу, может, рыбкой угостите.

– Ой, дедушка, так накормим! – горячо воскликнул Максим.

– Смотри не так, как Соболева, – рассмеялся дедушка.

– Что ты, да мы тебе самого жирного сазана поймаем.

И вот тройка отважных робинзонов отправилась в поход на необитаемый остров. За спиной по мешку, а в мешке пальтишко, кружка, ложка, соль, рыболовные снасти. В голове мечты о жизни, полной приключений.

Подошли к Сакмаре.

– Смотрите, – сказал Газис, – вот здесь брод. Видите, перекат. По нему мы и пойдем. По пояс будет. Дойдем вон до той коряги, от нее сворачиваем на остров.

Газис взял за руку Володьку. Замыкающим шел Максим. Отошли шагов двадцать, и Сакмара остервенело начала их сбивать. Плотными потоками она била ребят по ногам, пытаясь столкнуть с переката на глубину. Стоит оторвать ногу от дна, как ее заносит влево.

Но вот и коряга, от нее, если присмотреться, можно разглядеть подводный гребень, выходящий на песчаную отмель острова. Теперь по течению идти было легче.

Как только ребята сошли с отмели, их окружили густые заросли черемухи, вишарника, терновника. Чтобы не сбиться с дороги, Газис старался вести отряд по берегу. Но это не всегда удавалось. Вот у обрыва лежит огромный осокорь. Растопырил свои высохшие лапы и не пускает. Ну как тут не вкрасться мысли, что какие-то неведомые силы не хотят пускать в здешние места. Качнутся на суку занесенные вешней водой старые водоросли, а чудится не знай что.

Наконец и цель похода: поляна, а на ней такой родной дедушки Кожина шалаш.

Как и в прошлом году, начали с подготовки жилья. Нарезали травы и расстелили сушить. Поправили шалаш, натаскали валежника. Под корнями большого вяза, за шалашом, нашли дедушкин тайник, достали бредень. Рыбалка оказалась удачной. Хоть и мелочь попалась, но уха получилась отличная. Жаль, хлеба мало. Его захватили только Володька и Газис. Съели Володькин хлеб, а Газисов оставили на завтрак.

Потом разыграли, кому когда дежурить. Обязанности дежурного они знали еще с прошлого года, дедушка Кожин установил: готовить пищу, мыть посуду, поддерживать круглые сутки костер, так как спички надо беречь. Первым досталось дежурить Володьке. Он собрал в ведро ложки и понес к воде мыть. Газис с Максимом пошли копать червей, ловить животку.

Так незаметно в хлопотах прошел весь день. Едва успели расставить крючки и перетяг, как стемнело. Володька вскипятил чай, заварил его смородиновым листом, но без сахара и без хлеба он был безвкусным, и после первых же глотков страшно захотелось есть.

– Давайте съедим и мой хлеб, – предложил Газис.

– А завтра что будем делать? – возразил Максим.

– Завтра я вам покажу, что можно есть взамен хлеба. Даже вкуснее.

– Ну да, а что? – спросил Володька.

– Вот увидите.

– Тогда давай.

Газис достал кусок хлеба, разломил его на три части, и через минуту от хлеба не осталось даже крошек.

Утром Максим проснулся первым. Еще когда торговал газетами, приучил себя с вечера «заказывать», когда вставать, и просыпался точно в назначенное время. Огляделся. Из шалаша был виден залив и Сакмара.

– Эй, народ, вставай, клев проспали.

Пошли проверять снасти. На первом же крючке оказался крупный, фунтов на пять, соменок. Но на других четырех не было ничего. На перетяг попалась всего пара окуней. Ребята были разочарованы.

Ну хорошо, из соменка получилась бы отличная уха. Так за него можно получить целую буханку хлеба. А из двух окуней уха не выйдет. Если бы к ним еще десятка полтора таких, то можно было еще и картошки с ведерко добыть. Взялись за удочки.

Володька закинул туда, где он вчера мыл посуду, и вскоре вытащил хорошего окуня, потом ерша. У Газиса тоже дело пошло, он поймал подряд три голавля. А у Максима, он сидел у самого выхода в залив, ничего не получалось. Вроде бы и выбрал самую выгодную позицию: рыба должна сейчас входить в залив и выходить из него. А она проходит мимо Максимова крючка и берется у Газиса и Володьки. Максиму надоело попусту держать удилище в руках, и он положил его на землю.

«Надо насадку сменить», – решил Максим и хотел вытащить крючок. Вдруг поплавок чуть дрогнул, потом еще раз и замер.

«Сигушка, подлая, обгрызает червяка», – подумал Максим и взялся за удилище. И тут он увидел, как поплавок стремительно пошел под воду, а рука ощутила сильное напряжение. Черемуховое удилище изогнулось, леска стала чертить воду из стороны в сторону. Эх, только бы выдержала леска, ведь это же сазан! Не так просто его вытащить.

– Володь, тащи скорее подсачник! – крикнул Максим.

– На песок, на песок его выволакивай, – громким шепотом командовал Газис.

Максим начал пятиться. Взбунтовалась вода, и в вихре брызг обозначилась темная спина большущей рыбы. Вот уже она идет по мелкому месту, и видны большие круглые глаза ее, со злым удивлением смотрящие на ребят. Володька моментально, откуда и прыть взялась, подскочил к Максиму, схватился за леску и потянул.

– Не трожь! – только успел крикнуть Максим, и в этот момент сазан подпрыгнул, шлепнулся о песок, потом об воду, забил хвостом на мели и ушел на глубину.

– Раззява, что ты наделал! – чуть не плача закричал Максим на Володьку. – Разве можно хвататься за леску?

– А что?

– «Что, что». Я тебе сказал: подсачник давай, а ты… как вот дам.

– Ну дай, Максим, тебе легче будет, я ведь не знал.

Ох, этот Володька!

С досады Максим закинул удочку в текучую воду, уже ни на что не надеясь. Перед самым входом в залив поплавок начал легонько вздрагивать. Что это – от ряби или клюет? На всякий случай подсек. Леска сразу натянулась, и Максим почувствовал, что попалась опять большая рыба. Теперь он решил никого не звать и начал потихоньку выводить. Рыба шла спокойно, и вдруг у поверхности сверкнул широкий бок. «Лещ!» Теперь он, голубчик, никуда не уйдет.

Посадив рыбу на кукан, Максим снова закинул удочку в то место. Но поплавок проходил на вытянутую леску, рыба не бралась. Перешел на старое место, поймал двух крупных ершей, и на этом, видать, клев кончился.

– Кончай, – крикнул Газис, – смотри, как солнышко греет, больше клева не будет. Сейчас позавтракаем и понесем рыбу в Покровку.

Отобрали рыбу покрупнее для обмена, мелочь – в уху. Поставили варить.

– Слушай, ты обещал нас хлебом накормить, – напомнил Максим Газису.

– Будет хлеб, айдате.

Примерно через полверсты вышли к озерку, почти сплошь заросшему кугой. Берега его покрыты кучами прошлогодних корней куги, выдранных со дна вешней водой.

– Вот вам хлеб, – показал Газис на корни.

Ребята недоуменно посмотрели на него. Газис взял корень, расщепил его вдоль, вынул белую мучнистую сердцевину и откусил. Максим и Володька попробовали.

– Ох ты! – воскликнул Максим. – Мука, самая настоящая, да еще сладкая!

Ребята набрали по охапке корней и отправились на стан. Перед ухой поели Газисова хлеба. Стало поташнивать. Решили, что хватит, и принялись за уху. Хороша уха была, вкусна, жирна. Но если бы еще в нее пшенца, да картошки, да по кусочку хлеба… Все будет, заверил Газис. Он рассказал, что в Покровке у него есть знакомый казак, которому они с отцом, когда выжигали на острове уголь, продавали дикий лук, щавель, черемуху, малину, дрова. Он все покупает, а потом продает.

После завтрака Газис и Максим переложили рыбу мокрой травой, сунули ее в мешок и отправились в Покровку. Перешли вброд Сакмару, только от коряги взяли не вправо, как если бы идти домой, а влево. Потом долго шли по правому берегу вниз по течению. Тропинка, по которой они шли, бежала сквозь густой лес, и дорога не была утомительной. Вышли на небольшую полянку.

– Смотри, – показал Газис на другой берег.

Максим вгляделся. Да ведь это их шалаш. Так близко, а они шли, шли. Вон и Володька вышел из леса с охапкой хвороста.

– Эгей! – крикнул Максим.

Володька откликнулся, помахал рукой.

– Вот бы нам лодку, совсем близко было бы.

И у Максима родилась идея. Всю дорогу до Покровки он развивал ее Газису. Почему бы им не найти подходящее дерево и не сделать лодку, ведь индейцы делают так. Тогда не надо делать крюка в Покровку. И рыбалка будет разве такая, как сегодня? Они будут ставить крючки там, где наверняка сомы водятся.

– А что, можно попробовать, – согласился Газис.

В Покровке Газисов знакомый казак дал им за рыбу большую буханку хлеба, кружку пшена, несколько картофелин и даже луковицу. Вот теперь будет уха!

С казаком договорились, что будут приносить ему рыбу через день. Больше принесут – больше получат продуктов; а то и деньгами могут. И корзины обещал покупать.

На другой день приступили к строительству лодки.

У Газиса в землянке оказались двуручная пила, лопата, топор. Выбрали огромный осокорь и начали его пилить. Но не так-то все было просто, как казалось сначала. Только к середине следующего дня свалили осокорь, очистили его от сучьев и отпилили бревно для пироги. Жердями откатили в сторону, и Максим первым начал долбить. Он с одного конца, Газис со вторым топором – с другого. Вдруг Газис сел и сказал:

– Ничего у вас не выйдет.

– Почему? – загорячился Максим. – Просто тебе лень работать.

– Он правду говорит, – поддержал Газиса Володька. – Мы будем долбить до самой зимы. А потом, бревно-то круглое, и наша пирога будет вертеться на воде.

– А как же индейцы плавают на пирогах? – не сдавался Максим.

– Так они знают, как делать, а мы нет.

– Что же, будем без лодки?

– А мы сделаем плот.

– А чем ты его вязать будешь, где у тебя веревка?

– Найдем веревку. Сейчас покажу.

Газис взял топор и залез на молодую липу. Надрубил кору и потянул ее вниз.

– Вы не знаете, как лыко дерут? Давайте помогайте.

Скоро у них был ворох липовой коры. Газис скрутил ее в пучки и опустил в воду.

– Через три дня будем делать веревки.

И действительно, через три дня Газис вытащил из воды кору, начал отдирать от нее мочалу и показал, как из нее вить веревки. К тому времени осокорь был распилен на короткие бревна. Бревна столкнули в воду, крепко связали их, и на воде закачался добротный плот. Всезнающий в лесных делах Газис приделал к боковым бревнам уключины, вытесал весла, и на корме поставил бабайку – руль.

Вышли в первое пробное плаванье. Не очень послушен был гребцам их корабль. На течении с ним вообще было трудно справляться. Пока добрались до противоположного берега, плот снесло на четверть версты.

Не беда. Все же плавать можно. Затащили бечевой вверх по течению и благополучно вернулись на стан.

Так и пошла жизнь, счастливая, привольная. В хлопотах и заботах, заполнявших дни от восхода и до заката солнца, прошло две недели.