Текст книги "Молох Империи. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Валидуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Старый пень, – возмутился Чепенко шепотом. – Видать, всерьез подумал, что это мы так смачно чавкаем.

– Бабушка гадала – надвое сказала, – буркнул Бобровский в ответ товарищу и быстро закрыл саквояж.

– Ага, – отпарировал Чепенко, – то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет.

– А в открытую отчего не покормишь своего хищника? – поинтересовался Масканин, но когда увидел набычившееся лицо Бобровского, понял, что спросил что-то не то.

Ситуацию прояснил Чепенко.

– Лучше не надо об этом. Знаешь сколько Гришке влетало в столовках и ресторанах? Даже от командования. Лимат, тварюка такая, может повести себя не предсказуемо, например, погулять по соседним столам или попробовать на вкус щиколотку какой-нибудь дородной дамы…

– Тогда почему бы не кормить его в своей каюте?

– Так этот маленький гад каким-то образом чувствует, где находится. И ни черта не жрет в каюте. Предпочитает, видишь ли, принимать пищу со своим хозяином. Верно, Бобёр?

Бобровский невесело хмыкнул в подтверждение.

– Не есть же и хозяину все время в каюте? – продолжил объяснять Чепенко. – Вот и приходится изворачиваться.

…Наступил вечер. Впрочем, понятие "вечер" было довольно условно и отображало стандартное время по которому жил лайнер. А для пассажиров это мог быть и день, и утро, и ночь, как кому было удобно.

В назначенный час дверной видеоэкран показал, что у каюты появился Чепенко. Масканин был уже полностью готов и покинул каюту.

– А где Бобровский? – спросил он по пути к безинерционному лифту.

– Да снова сюсюкается со своим чудовищем. Найдет нас через четверть часа.

– Похоже, ты недолюбливаешь этого лимата.

– Недолюбливаешь? Да я его просто ненавижу! Смотри, – он показал перевязанный палец. – Вцепился, зараза, после обеда и изглодал бы до кости, если бы у меня не оказалось под рукой шокера.

Безинерционные лифты на этом типе лайнеров являлись, мягко говоря, агрегатами своеобразными. Для того чтобы воспользоваться лифтом, необходимо было попасть в специальный отсек. А в нем уже скопилось около двух десятков ожидающих. К тому моменту, когда офицеры дождались прибытия кабинки, количество пассажиров, решивших попасть на нижнюю палубу, успело удвоиться. Но как оказалось, сам лифт был довольно просторным, способным заглотить еще большее количество людей.

Четвертая палуба была специально предназначена для активного отдыха и увеселений. Здесь располагалось несколько танцклубов на любой вкус, казино, виртуальные развлечения, плавательные бассейны, клубы по интересам и некоторое количество дорогих и шикарных кают первого класса.

Выбранный танцклуб с первого взгляда показался самым заурядным. Единственное, что в нем привлекало посетителей – это недавно вновь вошедшее в моду и всегда остающееся дорогим переменное антигравитационное поле. Здесь царила полутьма, бушевала громкая музыка, бегали лазерные существа, запрограммированные на самостоятельную "жизнь".

– Подождем у раздатчика, – предложил Чепенко.

Масканин не стал спорить, к тому же он посчитал, что не плохо бы и промочить горло – выпить какого-нибудь сока или чашечку кофе.

В отличие от ресторана, за стойкой был живой служащий и между столиками сновали самые настоящие и радующие глаз официантки.

– Что желаете, господа? – с профессиональной улыбкой осведомился раздатчик.

Масканин безразлично пожал плечами, а его спутник ответил за двоих:

– Ваш фирменный коктейль, пожалуй.

– Как вам угодно.

Масканин промолчал, решил узнать, каков тут фирменный коктейль, и внимательно проследил за манипуляциями раздатчика. Тот взял полулитровый бокал и налил до ста грамм водки, затем добавил изрядную долю мороженного и залил все это натуральным газированным соком какого-то фрукта владивостокских экваториальных широт. Повторив то же самое и со вторым бокалом, он выставил их перед клиентами.

– Прошу, господа.

Масканин расплатился и сделал глоток. В бытность охранником проконсула Ала, в недобрые и старые времена, он пивал коктейли и получше, но и этот оказался довольно неплох.

– Ну как? – улыбнулся Чепенко.

– Приемлемо, – ответил Масканин, однако допивать не стал, склоняясь к мысли о кофе.

Через несколько минут появился Бобровский, тут же встреченный ехидным вопросом товарища:

– Ну что, уложил в постельку своего кореша?

– Угу, – буркнул тот, по обыкновению не обратив внимания на интонацию вопроса.

Бобровский быстро заказал тот же коктейль и присоединился к собутыльникам, установив рекорд в скорости. Его пустой бокал возвратился к раздатчику, когда у Чепенко оставалась еще добрая половина. Принявшись за вторую порцию, он разобрался с ней столь же стремительно.

– Ну, я пошел, – произнес он, больше обращаясь к себе, чем к остальным.

– Эй, ты хоть сегодня меня не подведи, – дал напутствие Чепенко и удостоился убийственного взгляда. Однако никакого ответного выпада не последовало.

– А что с ним? – спросил Масканин.

– Да понимаешь, – и шутливо, и в то же время обеспокоено произнес Чепенко, – в последнее время моего несчастного друга, готов поклясться чем угодно, преследует натуральный Злой Рок. Все, с кем он знакомится, либо сразу дают от ворот поворот, либо кидают его на самом финише. Вот например, его вчерашняя неудача… Но самое интересное, что он даже не впадает в отчаяние и каждая новая попытка происходит с неизменной решимостью. Я бы даже сказал с тупой решимостью… Ладно, – Чепенко опорожнил свой бокал и поставил на стойку, – пойду-ка и я с кем-нибудь чего-нибудь… потанцую…

Масканин проводил его взглядом. Он заказал-таки кофе и задумчиво делал медленные маленькие глотки, рассеяно обшаривая глазами ближайшее пространство, пока, наконец, не увидел на другом конце закутка полуобнаженную особу прямо в десяти метрах от себя. Со спины особа показалась довольно прелестным образчиком прекрасного пола, только вот наряд, годившийся скорее для пляжа, вызывал недоумение. В Королевстве Опет царили строгие нравы, поэтому наблюдать одетую подобным образом девицу, показалось Константину несколько странным. Масканин никогда не считал себя специалистом в искусстве обольщения, но решил рискнуть. А что? Хоть потанцевать будет с кем, ведь он так давно не танцевал, что уже и не помнил когда это было. Подойдя к сидящей к нему спиной "прекрасной нимфе", он попытался заговорить с ней, но очень скоро убедился, что все его слова направлены в пустоту. Тогда он просто дотронулся до плеча девицы и не мало удивился, когда пальцы прошли сквозь кожу. Между тем, девушка продолжала двигаться, потягивая через соломинку сок и одновременно куря ароматизированную сигарету, причем, благовонный дым был самый настоящий. Масканин провел рукой сквозь ее голову и тут же выругал себя. Это ж надо так попасться на элементарный трюк с голограммой! Где-то совсем рядом раздался переливчатый смех. Масканин обернулся и увидел еще одну девушку, одетую на сей раз вполне целомудренно. Очередная "прекрасная нимфа"? Девушка медленно и плавно подошла к нему, не прекращая хихикать.

– Браво, вы попались на мою шутку, – заявила она.

Масканин улыбнулся в ответ. Он сразу отметил ее зеленые глаза и необычно для владивостокских девушек уложенные волосы. Причем волосы переливчато-рыжего цвета, что также было не характерно для владивостокиек. Или как их там правильно назвать? Переливчатые локоны ниспадали ниже плеч и слегка прикрывали правильные черты лица. Отметил он и сочные слегка пухленькие губы, что раскрылись в озорной улыбке. Его рука дотронулась до ее щеки и наткнулась на настоящую плоть.

– Проверяете, не приведение ли я?

– Именно так…

– И что же вам подсказали ваши органы чувств?

– О, многое! – он улыбнулся. – Что передо мной веселая и очень привлекательная девушка, от присутствия которой я сражен ну буквально наповал. И вероятно, эта веселая шутница скучает без кавалера.

– А в ваших словах есть правда. И если хотите стать моим кавалером, то пригласите меня на танец.

– С радостью.

Девушка, как оказалось, прекрасно двигалась в невесомости, но все же Масканин ее вел. Танцы танцами, а у него был богатый опыт передвижения в невесомости, что было тут же отмечено партнершей. В перерыве они решили вернуться к стойке за коктейлями. Девушка заказала себе смесь из нескольких соков, а он, не долго думая, повторил ее заказ.

– А вот теперь-то прекрасная незнакомка не сможет увильнуть от моего вопроса, – он протянул ей бокал.

– От какого же? – спросила она и взяла коктейль.

– Как же ее зовут.

– Ее зовут Лилия.

– Костя.

– Знаю, ты уже говорил.

Сделав несколько глотков, девушка спросила:

– А зачем ты летишь на Орбол?

– Орбол, Орбол… Я бы рад был ответить, что меня влечет желание познать прелести этой чудесной планеты… Но увы, меня зовет долг службы. А ты?

– А я к тетушке, подальше от войны… Я студентка и думаю на первых парах пожить у нее. Осмотреться, все-таки другая планета. В жизни нигде кроме Владивостока не была.

– Это исправимо, – заметил он, не поверив в ее последнее заявление.

Масканин поискал глазами своих попутчиков, найдя их спустя полминуты. Чепенко выделывал кульбиты с некой девицей, причем ее не уложенные волосы торчали в невесомости во все стороны как ворох соломы. А Бобровский кружился с крепко сбитой на вид дамой, не лишенной особой привлекательности. Если присмотреться более внимательно, то его партнерша не проявляла к нему никакого внимания, не смотря на все его явные ухищрения.

Блуждающий взгляд Масканина Лилия восприняла по-своему и тут же снова затянула его в толпу танцующих. Покружившись с ним около часа, она высказала готовность продолжить их совместные танцы и в дальнейшем, глянула на часики, что в виде браслета обвивали ее запястье, и назначила ему встречу на следующий корабельный вечер у себя в каюте, твердо попросив ее не провожать. А перед тем, как она исчезла, он был удостоен несмелого прикосновения ее губ к его щеке. Масканин был заинтригован. Играясь свежими впечатлениями, он вновь стал высматривать своих приятелей. Чепенко и его партнерша бесследно исчезли, догадаться об их планах не составляло труда. Бобровский же повадился провожать свою партнершу. Ну вот, кажется, все нашли себе занятие на несколько ближайших часов. Но оказалось, Масканин поспешил с выводами. Вскоре Бобровский вернулся в подавленном настроении и составил компанию допивавшему очередной коктейль Масканину.

– Обалденная бабенка ведь, – словно оправдываясь сказал Бобровский, заказыв крепкий кофе. – Но какая-то холодная. Пришлось набиваться ей в кавалеры на следующий вечер.

– Стоит ли расстраиваться? – Масканин попытался его утешить. – Говорят, на Орболе миллионы одиноких женщин. Выбор – хоть отбавляй.

Когда они покидали танцклуб, веселье продолжалось с прежним оживлением.

Настенный будильник горланил долго. Масканин уже не спал, но вставать не хотелось. Спешить-то некуда. Выспался он прекрасно, здравствуй утро! И заняться особо нечем. Скука. Он поплелся в душевую кабинку. А спустя четверть часа покинул каюту. В том же в ресторане наткнулся на Бобровского, тот все также тайком скармливал своему лимату сырые куски мяса. Разговор не клеился, видимо, горе-ловелас был серьезно раздосадован своей недавней неудачей. Чепенко на завтрак так и не появился. Плотно насытившись и попрощавшись с Бобровским и его зверем, Масканин вернулся к себе.

Кое-как скоротав время до обеда, он решил навестить Лилию, ведь она не указала конкретно времени. Сначала он пообедал в полном одиночестве среди полупустого ресторана, потом решил купить бутылку хорошего шампанского. Оказалось, что все игристые вина на "Ливадии" были "отечественного", то есть королевского производства, сказывалось влияние войны. Остановив свой выбор на опетском полусладком, он купил тут же в буфете(!) букетик пестрых и ароматных цветов. Затем поднялся на седьмую палубу и сообщил о себе в дверной передатчик найденной им каюты.

Лилия встретила его приветливой улыбкой и даже позволила себя приобнять. Оказалось, она путешествовала третьим классом. Небольшое спальное помещение с тесной кабинкой душа – все, что составляло ее каюту.

– Не мог больше ждать, – оправдался Масканин за столь раннее время визита. – Вот и зашел…

Девушка казалась скованной. Не смотря на все усилия, разговор не шел. Странно как-то, ведь вчера она щебетала без умолку. Поэтому пили шампанское в молчании, иногда разбавляя его букет игрой в гляделки.

– Подожди немного, я сейчас, – попросила Лилия и исчезла в душевой кабинке.

Звукоизоляция надежно скрывала все звуки и сколько он не старался думать на нейтральные темы, воображение рисовало картины одну ярче другой.

Наконец дверь душевой открылась и… Масканин почувствовал себя так, будто получил хороший удар по голове. Минут десять назад в кабину вошла Лилия, а вышла… Нет, он отказывался верить собственным глазам.

– Хельга! – выдохнул он, таращась на женщину в одном банном халатике. – Т-ты???

Она кивнула и улыбнулась, но ее слова готовые вот-вот сорваться вдруг застыли в немом вопросе. Масканин справился с секундным оцепенением и молниеносно выхватил из кобуры лучевик.

– Руки! Руки, я сказал!

Женщина вновь улыбнулась и медленно исполнила приказ.

– Лицом к стене, живо!

Она выполнила и это, прекрасно осознавая его состояние.

– Что… Что это за штучки?! Где Лилия, что ты с ней сделала?

– Ничего, Костик. Она сыграла свою роль… Прости, мне следовало тебя подготовить к моему появлению. Но я не имела такой возможности. К тому же очень много всего произошло, все сильно изменилось. Да и мы уже не те, что прежде. Нам многое надо обсудить.

Для Масканина ее слова прозвучали как в каком-то звуковом мареве, как будто он сейчас спал и видел дурной сон. На несколько мгновений он даже потерялся, не мог определить реально ли происходящее.

Он подошел к кабинке. Не ослабляя внимания к стоявшей у стены женщине, оглядел через открытую дверь душевую. Там никого не оказалось. Ясно было, что вовне существовал проход, только визуально его обнаружить было не возможно.

– Не знай я тебя раньше, Костя, я б тебя приняла за остолопа. Ты очень романтичен с женщинами.

– Заткнись, ты! – он уселся на выдвижной топчан. – Так оказывается ты знала меня раньше, да?! Знала раньше? Да ни хрена ты меня не знала! Зачем?… Как?… Как ты узнала про Хельгу? Отвечай!

– Ты мне не веришь, – ее голос был спокоен. – Не думала, что ты станешь психом.

– Угу, даже так. Ладно. Скажи-ка мне, дорогуша, что мешает мне сейчас пристрелить тебя? На что ты рассчитываешь, глумясь над памятью дорогого мне человека?

Не делая резких движений, она медленно повернулась и начала говорить, выверяя тональность каждого слова:

– Я понимаю, ты не в себе, не можешь так просто принять на веру мое появление. Тебе сложно осознать и поверить после всего того, что было. Костик, посмотри на меня, поговори со мной и ты поймешь, что это я, Хельга Вировец. Та самая. И я… люблю тебя. Я счастлива, что смогла наконец найти тебя… Я жива, Костя.

Масканин почувствовал пульсацию крови в висках.

– Ты рассчитываешь, я в это поверю? Я своими глазами видел как этот выродок Самхейн убивал ее. А теперь ты, нечто в облике Хельги, хочешь заставить меня поверить, что она воскресла из мертвых?

Масканин сцепил зубы. В его душе боролись противоречия. Ему хотелось и стрелять, и страстно обнять. Эх, черт, неужели он к ней чувствовал нечто большее, чем просто увлечение? Странно даже об этом думать, ведь она не намного младше отца, она – тетя Хельга. Блин, черт! Не к месту все эти мысли… В нем забилась надежда, которую пытались задавить воля, подозрительность и инстинкт самосохранения.

– А я видела как Самхейн убивал тебя, Костя. Твоя смерть была жуткой… До недавнего времени я верила, что это правда, – Хельга улыбнулась не совсем уверенно, что выдавало ее напряжение. – Может обсудим все в спокойной обстановке? Сам подумай, если б я была не я и мне нужно было бы, например, тебя убить, я не стала бы так подставляться.

– Допустим… Какого дьявола означает эта комедия?

– Я надеюсь, ты простишь меня за нее. Поверь, Костик, я не могла по-другому. Я имею на то причины.

– Опять твои игры! Тьфу!… Я уже начал говорить так, как вроде ты и впрямь она.

– А ты проверь, ты же можешь. Вот тогда и поговорим, тогда я тебе многое расскажу.

Страх?

Масканин понял, что боится. Боится, что ее фантастическое появление окажется неправдой, что умрет только-только родившаяся надежда. Но ведь она сама попросила ее проверить, значит она не опасается разоблачения. Либо это какой-то дьявольски коварный трюк. Что если она – чужак в обличье Хельги? Едва мелькнула эта мысль, Масканин моментально закрылся, ожидая атаки, мобилизуя ментальные ресурсы для противодействия. Но нет, ничего не происходило. Если бы началась пси-атака, она могла продлиться секунды, миллисекунды, даже микросекунды, которые в субъективном времявосприятии могли сравниться со стандартным часом или сверх того. И в конце концов, самой верной тактикой было бы застать его врасплох – это первое. А второе, он был уверен, что в любом случае почувствовал бы сильного властелина, правда, допускал, что при том условии, если бы сам был сильнее его.

"Ты параноик и болван, – признался он себе. – Тебе нужна помощь хорошего коновала по мозгам".

– Я тебе верю, – сказал Масканин.

Хельга облегченно вздохнула.

– Так быстро? Я ничего не почувствовала.

– А я не проверял, в любви должно быть доверие.

– Значит… Ты до сих пор любишь меня, да?

– Не знаю. Но я безумно рад тебя видеть. Я никогда не забывал тебя, Хельга, часто думал о тебе… Пусть даже это доставляло боль. Теперь я, похоже, вырублен. И мне так хочется тебя обнять…

Хельга бросилась ему в объятия. Они сидели так бесконечно долго, не замечая хода времени, боясь пошевелиться, как будто даже малейшее движение способно разорвать волшебство воплощения их общей заветной мечты.

– Прости меня за все, – прошептал Масканин и вдруг увидел, что до сих пор сжимает в руке пистолет.

– Если ты о Лилии, – тоже шепотом ответила Хельга, – то не бери в голову. Я должна была знать наверняка, что ты на нее клюнешь. И за то, что ты клюнул я тебя не виню – жизнь должна продолжаться. Я использовала Лилию, потому что нам нельзя появляться вместе.

– Почему?

– Почему? – она провела ладонью по его щеке, задержав пальцы на шраме. – Это долго рассказывать. В общем, я порядочно накуролесила на Шероле, когда искала тебя. Вначале я вообще думала, что ты где-то в застенках БН. Потом мне предоставился случай и я выяснила по линии нашей конторы, что ты служишь в опетском флоте. А дальше… Короче, мне нельзя светится на "Ливадии".

– Недопонял. Кто тебя знает здесь на борту "Ливадии"?

– Стоп, Костик. Ты что не соображаешь? Ты что не понимаешь, что ты означаешь в раскладе Шкумата? Поверь моему слову, в ближайшем будущем ты с ним встретишься.

– Причем здесь он? Каким он боком ко мне? Я простой старлейт королевских ВКС, а теперь уже лейтенант Корпуса великого князя… – Масканин вдруг осекся и помрачнел. – Ладно, убедила.

– То-то, слушай, что старшие говорят, – Хельга робко поцеловала его в щеку. – Я навещала твоего отца…

– И как он? Сильно злой? Я ведь и весточки подать… Все блокируется, секретность, чтоб ее!

– Я ему все объяснила.

– Погоди. А когда ты его видела?

– Совсем недавно. А потом меня в Екатеринаслав вызвали и я клипером на Владивосток. Мне сообщили, что ты на "Ливадии" будешь… Ну и я… Все равно ведь на Орбол лететь, вот и решила тебя повидать.

– Дела идут, контора пишет… А я уж думал…

– Блин, Масканин, ты еще надуйся. Ну точно твой папА.

– Да нет, я не дуюсь. Что я, порядков не знаю?

– Ну вот и ладненько, вот и замечательно. А теперь давай на время забудем обо всем. Не могу больше сдерживаться.

– Ты читаешь мои мысли.

– Нет, язык тела…

Все последующие сутки полета Масканин пропадал у Хельги, в отдельном отсеке где-то среди лабиринтов на самой корме. Туда не забредал даже экипаж и у него было подозрение, что отсек этот даже не значился в схеме лайнера. И что интересно, в отсек вел проход из каюты Лилии. Мда, такие вот тайны «Ливадии». В общем, Масканин посещал свою каюту только лишь за тем, чтобы отоспаться.

Пожалуй, впервые после освобождения из тюрьмы БН Хельга была счастлива. Вино, цветы и весь доступный романтический набор, разговоры часы на пролет, а еще необыкновенное чувство единения, когда вдруг понимаешь, что обрела, наконец, нечто очень важное, волнующее и возвышенное – то, что, казалось, утеряно навсегда. Это было похоже на сладкий сон. А где-то в душе ей не верилось, что Костик в самом деле реален, из плоти и крови. В общении с ним она находила удовольствие даже от простого его созерцания. И в этом было нечто магическое. Хельга была по настоящему счастлива.

– А как мы потом свяжемся? – спросил он как-то у нее.

– Я остановлюсь у Лилии, возьмешь у нее адрес.

– То есть, мои свидания с тобой под ширмой моих свиданий с ней?

– Ничего лучше я пока не придумала.

– А ей-то что за интерес?

– Не задавай дурных вопросов.

Масканин пожал плечами, он был готов принять ее условия.

– Неужели это не сказка? – спросил она. – Я все еще не пришла в себя. Иногда мне кажется, что я нахожусь в дурмане, но прекрасном дурмане из которого не хочется выходить. Представляешь, Костик, мне до сих пор не верится, что ты вот лежишь рядом со мной и что через секунду ты не растаешь, не исчезнешь навсегда.

– Бедняжка, – он поцеловал ее. – Тебе и в самом деле пришлось хуже.

– Не знаю, если честно. Просто я боюсь.

– Я тоже. Тоже безумно боюсь потерять тебя вновь.

Она шутливо прищемила пальцами его нос.

– Правда?

– Угу…

Его мысли лениво взбрыкнули, как пьяные лошади. Рассеянно и обрывочно он думал о Хельге, думал, что она нисколько не потеряла в красоте, не смотря на возраст и застенки БН. Да и своей в доску она была. И вот одна из таких мыслей пролавировала на поверхность и сорвалась на язык:

– Выходи за меня.

– Ты сказал это, – она закрыла глаза и прижалась к его груди.

– Ты согласна?

– Твой отец съест меня с потрохами…

– Я же не за него предлагаю.

– А твоя мама оторвет мне голову, выцарапает глаза и… даже не знаю…

– По-моему, я взрослый мальчик.

– Дети в любом возрасте остаются детьми. Ты подумай, я ведь вдвое тебя старше.

– Сто лет впереди – это много. Смотри как ты сохранилась.

Она улыбнулась.

– Да, Костик, ты все тот же. Ну не можешь, чтоб не подколоть. А ты подумал, что нашу женитьбу не разрешат?

– Посмотрим еще. Дорасту до каперанга, получу дворянство… Хм, долго ждать придется. Но в принципе, ты согласна?

– Нет, Костик. Прости. Сказал бы это кто другой, я не приняла бы всерьез…

– Понимаю, пусть сперва все утрясется. Подождем моих чистых просветов и тогда…

– Ничего ты не понимаешь. Ты молод… Мне очень приятно, что ты замуж зовешь и… что это именно ты… Но все равно… – она грустно улыбнулась. – Знаешь, когда-то мне уже делали предложение, но я тогда повела себя глупо. Мне казалось, что спешить незачем, все еще впереди… Да, что вся жизнь впереди. А потом долгие годы безумно жалела, что не вышла за того человека.

– Мда, – Масканин хмыкнул и намотал на палец ее прядь. – И какая мораль?

– Мораль проста: и думать забудь. Найдешь себе девочку, женишься… А со мной счастья не будет.

– Не люблю, когда за меня решают.

– Да брось. Посмотри на нас со стороны, посмотри правдиво. Мы любовники, Костя. И только. И нам хорошо наедине. К чему слова? Мы вместе и это главное. Давай сейчас просто побудем вдвоем, а потом мы никуда друг от дружки не денемся… какое-то время.

– Ну, Хельга…

За последующие дни Масканин всего один раз увидел Чепенко, застав того за обедом. Все темы Чепенко упорно переводил на амурный фронт, поведав о собственных похождениях и об окончательном фиаско Бобровского. Последний крепко приударил за Амандой, так оказалось звали ту даму, с которой Масканин его видел в вечер знакомства с Лилией. Несмотря на настойчивые знаки внимания, Аманда не проявляла интереса к назойливому кавалеру. Тогда Бобровский пошел на рискованный шаг – найти путь к ее сердцу через лимата. Зверек очень заинтересовал ее и даже не укусил, вопреки прогнозам Чепенко. Но и этот крайний шаг остался не оцененным. В тот же вечер вездесущий Чепенко увидел Аманду в компании молодой полноватой девицы, с которой она отправилась к себе в номер.

– Значит дело не в нем самом, – сделал вывод Масканин из рассказа приятеля.

– Когда я Бобру рассказал, – усмехнулся Чепенко, – он даже не поверил. Срам какой! Давно слышал, что у федератов бабы с бабами спят, но думал, брешут.

– С чего взял, что она федератка?

– А ты приглядись к ней, если будет возможность. Говорит вроде чисто, но фразы строит не по-нашему. На нишитуранском тоже говорит чисто, но… Нишитурцы так не говорят и не ведут себя. В общем, она или из ОМН, или из которонских миров.

– Которонских? Тогда конфедератка… Хотя, не важно. Передай Гришке, пусть вспомнит, что я ему говорил о миллионах орболианок.

В последний вечер рейса любовная фортуна, похоже, все-таки улыбнулась Бобровскому, по крайней мере, ему так казалось. Несколько часов к ряду он то танцевал, то распивал коктейли с очень даже миловидной брюнеточкой, тоже, кстати, туристкой из Объединенных Миров Намара. И каждый раз прижимаясь к ней в медленных танцах, вожделенно предвкушал предстоящие подвиги. А поцелуи брюнетки были очень даже многообещающими. Когда, наконец, она завела его в свою каюту и они начали, сгорая от взаимного желания, освобождаться от одежды, Бобровского поразил очередной удар Злого Рока. Миловидная брюнетка, мягко говоря, успела сильно наклюкаться и отрубилась прямо в процессе раздевания. Скомкав в руках одежду и не проронив ни слова, Бобровский уложил ее на койку. Упражняться с бревном ему и в голову не пришло и потому он отправился вон, тушить пожар чувств крепким кофе.

По прибытии лайнера в порт назначения, Масканин взял у Лилии адресок ее тети. Долго и задумчиво он вертел в руке пластиковую карточку, которая в этот момент для него олицетворялась со входным билетом в новую жизнь. На обратной стороне хельгиной рукой были написаны слова: "Жду с нетерпением".

"Вот так, значит? – подумалось ему. – Жду с нетерпением? Ну, блин, Хельга…"

Распрощавшись с Лилией, он отыскал стоявших особняком своих попутчиков, к которым и присоединился.

– Смотри, Гриша, а вот и твоя Аманда, – указал Масканин на спускающуюся по другому трапу девицу, которую под руки вели два полицейских гражданского космофлота.

У Бобровского глаза полезли на лоб, когда он узнал ее, скованную наручниками. Следом спускалась ее подружка, тоже скованная и тоже в окружении двух полицейских.

– У тебя с самого начала не было ни единого шанса, – тоном приговора объявил Чепенко.

– Да уж… – Бобровский пожал плечами. – И представить не мог…

– И куда их? – спросил Масканин.

– Как куда? – удивился Чепенко. – Допрыгались. Эта вырожденка, видать, думала, что Кагер все имперские законы отменил. Х-хэ… Додумались же, при стольких свидетелях…

– Инъекция? – спросил Масканин. – Или что тут в королевстве, виселица?

– А черт его знает…

– А если за нее консульство вступится?

– Ты откуда свалился? – встрял Бобровский. – С Кагером, кроме наших, вроде никто пока дипотношений не наладил. Да если б и вступилось… Не помогло бы, я думаю. У нас бы точно не помогло. А если еще и подружка из местных… Впаяют этой Аманде за совращение подданной короны.

Через несколько минут к ним присоединились еще несколько офицеров. Короткое знакомство, рукопожатия. Выяснилось, что они тоже направлены в 16-ю штурмовую дивизию.

Орбол встретил их приветливой мягкой погодой. Легкий ветерок приятно овевал, наполняя воздух свежестью. Ласковые лучи светила подымали настроение. На планете царила весна.

Немного погодя, рядом опустился военно-транспортный гравитолет. Боковой блистер отъехал в сторону, высунулась голова улыбающегося пилота, который громким голосом поинтересовался:

– В шестнадцатую штурмовую?

– Так точно, сударь, – ответил один за всех кто-то из офицеров.

– Тогда прошу на борт.

Одна из боковых рамп гравитолета опустился вниз, служа теперь трапом и приглашая войти.