Текст книги "Молох Империи. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Валидуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Благодарю за доверие, Ваше Величество. Все будет исполнено наилучшим образом.

– Не подведите меня.

После последних слов короля, Ургейм почувствовал холодный ветерок по спине. Сев в свое кресло, он подумал, что ему предстоит очень непростое и рискованное дело. Опетскому Королевству требовались средства, выпуск собственной валюты несказанно развяжет многие проблемы. Но с другой стороны, крупные массы денег, которые следовало вводить постепенно и наравне с имперскими кронами, к которым предстояло завоевать доверие на внутреннем и внешнем рынках, и масса других сопутствующих проблем. Ургейм осознал, что на ближайшие месяцы ему обеспечены долгие бессонные ночи.

Далее шел доклад министра промышленности Куренного. Почти три четверти часа речь шла о завершении этапа частичной национализации, преобразования и перенацеливания части производственных мощностей всех акционерных и частных компаний на военные нужды. Теперь каждый завод и фабрика, каждый комбинат и производственный модуль на безжизненной планете имеет минимум один цех по изготовлению военной продукции. Самые крупные компании за свой счет ведут строительство новых цехов, иногда и заводов, и уже ждут размещения заказов.

– Благодарю вас, господин министр, – наблюдая, как Куренной садится, Кагер обратился к Ружскому: – А вы, адмирал, примите эту информацию к сведению. Я жду своевременных решений и оперативного их исполнения.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

– Хорошо. Следующий вопрос к вам, господин Курист. Я знаю, что накануне вы вели переговоры с полпредом графом Янковским. К сожалению, я не имел возможности ознакомиться с вашим отчетом. Я его прочитаю попозже, но сейчас меня интересует вот какой момент: согласны ли наши союзники с нашим предложением об оплате поставляемых вооружений и грузов?

– Граф выразил свое согласие, Ваше Величество, – ответил министр иностранных дел. – Подписана договоренность что тридцать процентов поставок будут погашаться продукцией "Опетских Киберсистем". Остальное – в валюте Империи Нишитуран.

– Что ж, это приятная новость, господин Курист. Результаты приемлемы. А каковы итоги переговоров с эмиссарами некоторых звездных держав?

– Безрезультатны, Ваше Величество, за исключением Объединенных Миров Намара. Похоже, ОМН идет на сближение, по многим вопросам найден общий язык. Мой прогноз, в ближайшие месяцы, может полгода, мы обменяемся посольствами.

– Это вторая приятная новость от вас, господин Курист. Предоставьте мне подробный отчет переговоров с ОМН.

– Я это сделаю сразу же по окончанию консилариума, Ваше Величество.

– У меня есть одно пожелание. Что вы думаете о Подгорном?

– Мне известно, что у него хороший контакт с императором Юрием и его советником князем Цараповым. Я думаю, посольская служба ему подойдет.

– Рад, что мы сошлись во мнении, господин Курист.

Кагер поймал настороженный взгляд министра транспорта, несмотря на всю серьезность затрагиваемых тем, министр выглядел комично, напоминая всеми забытую плюшевую игрушку.

– Господин Бгог, я получил запрос из генштаба, в котором предполагается передать часть торгового и пассажирского флота на нужды Военно-Космических Сил.

– Но Ваше Величество! Это нанесет урон нашей торговле, экспорту, импорту и миграции… – министр промокнул носовиком залысины, кажется, он еще не до конца освоился со своим местом, приняв этот пост недавно.

– Господин Бгог, речь не идет о навечном изъятии, тем более в таких масштабах, которые несут опасность подрыва экономики. Эта мера временная и передать требуется порядка семи процентов больших транспортов и лайнеров. Кроме того, пассажирские перевозки сейчас и так предельно сокращены из-за опасности атак рейдеров.

– Если вопрос ставится так, Ваше Величество, я готов обсудить его с военными.

– Благодарю за понимание, господин министр.

С заключительным докладом выступил министр пропаганды. Он коротко обрисовал положение вещей. Доложил о некоторых методиках ведения пропаганды, о возросшем моральном духе населения, хвастнул некоторыми достигнутыми успехами по привлечению специалистов, в результате чего население Опетского Королевства преобразовывается в монолитный сплав, оставаясь при этом полиэтническим. Завершил словами о том, что нишиты перестали, наконец, покидать королевство и все больше проникаются настроениями и идеями других народов.

Кагер похвалил главного краснобая королевства и после заключительного слова объявил о закрытии консилариума.

Когда все стали покидать зал, к правителю подошел Курист, и передал обещанный отчет, после чего достал из внутреннего кармана официального дипломатического платья старомодную голооткрытку и вручил королю. Виктор с удивлением открыл послание, в нем узорными старонишитскими буквами было написано поздравление с коронацией от сына и дочери маршала Канадинса.

– Вы удивили меня до глубины души, господин Курист, – Виктор улыбнулся. – Это уже третья приятная новость от вас за сегодня.

– Не стоит, Ваше Величество, я лишь исполнил просьбу.

– Вы их лично видели?

– Нет, что вы. Это передали в русском посольстве. А еще я узнал, что Канадинсы получили визу в нашем посольстве в Русской Империи. Теперь летят на Опет.

– Когда они прибудут в Санктор, немедленно доставьте их в Алартон.

– Конечно, Ваше Величество.

Курист выдержал прямой взгляд Кагера, холодный и бесстрастный, как бывало обычно, но не теперь. Сейчас в его глазах вдруг заиграл задорный огонек, словно все его существо светилось изнутри. После того, как министр услышал слово "благодарю", он понял, как много брат и сестра Канадинсы значат для короля.

____________________

* Войска системной обороны являются родом сил ВКС. В состав ВСО входят: станции дальнего обнаружения и перехвата; орбитальные крепости; отдельные дивизии и бригады корветов, номерных эсминцев, малых кораблей.

ГЛАВА 2

Дипломатический клипер Русской Империи заходил на посадку в центральном космопорту Опета, расположенном на окраине столичного мегаполиса Санктор. Клипер был обычным курьером и совершал рядовой рейс, доставляя дипгруз и мелких посольских секретарей. Однако на этот раз рейс не был заурядным, на борту клипера прибыли непривычные для команды пассажиры – граф и графиня Канадинсы. Непривычные, но допущенные на борт личным распоряжением его императорского величества. Таким несколько вычурным способом Юрий II хотел сделать приятное своему союзнику Виктору I Кагеру.

У трапа клипера Кая и Алису Канадинсов поджидал правительственный гравитолет. Встретивший их служащий королевского МИД доставил гостей прямиком в Алартон. На посадочной площадке замка их поджидал дворцовый распорядитель, который не теряя ни минуты, сопроводил их в обеденный зал королевских покоев, где был сервирован стол на три персоны и ждали своего часа холодные блюда и изысканные вина. Несколько ошарашенные от высочайшего внимания (сперва месяц назад удостоились приема императора Юрия, теперь же их чуть не силой затащили в Алартон прямо из космопорта), Канадинсы с интересом рассматривали убранство зала. Здесь царили спокойные умиротворяющие цвета и скромная спартанская обстановка.

Дверь, та самая, в которую они вошли, отворилась вновь. Вошел Кагер.

– Ваше Величество! – в один голос поприветствовали гости и слегка поклонились.

Кагер ответил кивком, его улыбка озарила зал. Лишь только нишитская сдержанность и недавно приобретенное положение остановили его горячее искреннее желание обнять сына и дочь своего покойного друга. В этот момент он готов был послать подальше сковывавшие его рамки, вынуждавшие вести себя как приличествует монарху. Канадинсы почувствовали настроение Кагера и были не менее рады встрече.

– Надеюсь, вы успели проголодаться? – показал Виктор на стол.

– У меня просто дикий аппетит, – вздохнула Алиса. – Последний раз мы перекусили восемь часов назад.

– Замечательно! Прошу за стол.

Кагер и Канадинсы заняли свои места за небольшим столом. Расстояние между ними было столь малым, что поспособствовало созданию тесной дружеской атмосферы. Но она несколько нарушилась вторжением дворецкого, который принялся укладывать на тарелки гарниры, подавать закуски, приправы и добавку. Ели почти в молчании. Разобравшись с обедом, Кагер освободил прислугу. Затем откупорив бутылку уредонского полусухого вина, сам разлил его по бокалам.

– Великолепный букет, – продегустировал Кай. – Давненько я не пробовал уредонского. Тридцатилетней выдержки, если не ошибаюсь.

– Сорокалетней. Одно из лучших в моих запасах, – похвастался Кагер и пригубил. – Расскажите же, друзья, что с вами произошло. Я вчера только узнал, что вы вне пределов империи… Империи Нишитуран конечно же, – поспешил он добавить. – И с тех пор меня не покидает удивление, что вам удалось избежать загребущей руки БН.

Подробно, но опуская излишние детали, Кай Канадинс рассказал королю историю своего и сестры бегства. Рассказ перемежался с опустошением первой бутылки, за которой, весьма скоро, последовала новая.

– А что с вами произошло на Новой Русе?

– О, это целая детективная история, Ваше Величество, – быстро сказала Алиса, пока ее брат раздумывал с чего бы начать.

– Прошу вас, называйте меня Виктором. Вы мои гости, мои друзья, ваш отец был моим большим другом. Я устал, если честно, от "Ваше Величество", "сир" и прочей официальщины. Иногда мне кажется, что все вокруг уже не помнят, как меня зовут. Забудьте, что я король, когда мы одни.

– Нет проблем, Виктор, – Кай сделал большой глоток и поставил пустой бокал. На его лице появилось лукавое выражение. – А разве ты не в курсе, как тебя иногда называют?

Этот вопрос заинтриговал Кагера, все его члены застыли и он смог только выдавить:

– Ну и как?

– Виктор Первенец. Или граф-король…

Некоторое время Кагер смотрел на Канадинса и, наконец, прыснул со смеху. Чистый и громкий смех трех человек гулко загулял по залу и был слышен за его пределами.

– Не думал я, что удостоюсь таких титулов, – Виктор передал Алисе закуску к вину. "Первенец", – повторил он про себя и улыбка вновь вернулась на его лицо. Первенец еще куда ни шло, все же зачинатель династии… в перспективе. А вот граф-король? Ну что же, Кагер и не надеялся, что его прям так сразу примут за равного среди правящих Домов галактики. Продолжая улыбаться, он спросил: – Так что же там с русскими?

– Эта "детективная история" больше походит на комедию, – сказал Канадинс.

– Это для тебя комедия, Кай, я же себя чувствовала крайне неуютно.

– Хорошо, это не комедия. Суть в том, что нас перехватил патруль русского флота и препроводил на свою базу. Там местный отдел контрразведки очень долго не хотел верить, что мы не шпионы Нишитуры. Там был… как бы это сказать?… "Крутой" полковник, который пытался нас убедить, что мы люди Савонаролы. В конце концов, нас отправили на Новую Русу, где мы прошли спецпроверку.

– Это что же, они вам мозги промывали? – холодно спросил Кагер.

– Нет, к счастью до этого не дошло. Всего лишь другие не очень приятные процедуры.

– Ой, как вспомню об этом, до сих пор жутко, – вздрогнула девушка.

– А дальше?

– Дальше мы поселились в Екатеринаславе. Нам, слава всем Богам, вернули деньги и побрякушки Алисы. Потом возникла идея удрать сюда.

– Наше посольство в Екатеринаславе предоставило вам подданство?

– Нет, но визу выдали всего за три дня.

– Всего? Хм… Долго чешутся, господа… В общем так, считайте, что подданство у вас уже есть. У вас остались какие-то средства?

– Остались. Где-то сто пятьдесят тысяч рублей, это около ста восемьдесяти тысяч нишитурских крон, – ответила девушка.

– Да чего там, не так уж и мало… – добавил ее брат. – В деньгах мы не нуждаемся.

Виктор кивнул, его взгляд остановился на полупустой бутылке.

– Еще по одному?

Все согласились, и высокие бокалы вновь были наполнены вином.

– Что от вас хотел император Юрий? – поинтересовался Кагер.

– Знаешь, Виктор, – Кай сделал глоток, – мы до сих пор не поняли, что он хотел. За день до аудиенции прибыл его порученец, обговорили всякие мелочи. Потом сама аудиенция. Юрий мне показался каким-то странным. Он как будто и прост в общении, и расположить умеет, но в то же время чувствуется такая дистанция… Не знаю как даже сказать. Вот с тобой я себя так не чувствую.

Кагер слегка улыбнулся, последняя фраза его откровенно порадовала.

– И все же, о чем говорили?

– Да понимаешь, об общих вещах. Как будто он зондировал нас. Никаких намеков, ни поручений, ни предложений. Спокойный светский разговор.

– Его Величество поэзию любит, – добавила Алиса. – Под конец мы о стихах поговорили. Я по его просьбе Кройна декламировала. А он в переводе на нишитуранский то ли Лермонта, то ли Лермонова…

– Лермонтова, – поправил ее брат. – Древний русский поэт. Офицером, кажется, был.

Кагер кивнул и вновь подлил в бокалы вина.

– Вы уже думали, чем будете заниматься? – поинтересовался он.

– Думали, Виктор, – ответила Алиса, – сначала купим дом, осмотримся некоторое время, потом начнем искать себе занятия.

– Ну, с этим я могу помочь.

– Я бы хотел вернуться на флот, – внезапно для сестры сказал Канадинс.

– Кай, ты же обещал, мы же не этого хотели!

– Во-первых, я не обещал. Во-вторых, я уже все решил, Алиса. Так будет лучше… Не смотри на меня так. Не могу я без космоса.

– Так летай себе на гражданском судне…

– Я офицер, – сказал Канадинс с грустью. С грустью от того, что сестра не понимала его. – И сын своего отца…

– Ну знаешь, если бы мы находились не здесь и не сейчас, я бы тебе устроила сцену.

Брат оставил ее слова без ответа и обратился к королю:

– Это осуществимо?

Наступила небольшая пауза. Кагер посмотрел на Алису, та сидела надувшись, но постепенно обрела прежнее настроение. Она знала, что проиграла и так же знала, что переубедить брата ей не удастся.

– В моей власти осуществить любую просьбу. Тут нет никаких сложностей. Но будет быстрее, если у тебя сохранились документы.

Канадинс достал и передал Кагеру свое удостоверение офицера. На пластиковой карточке был изображен стереопортрет Канадинса, указано его имя, должность и звание. Кагер прочитал данные: Канадинс Кай, граф, нишит, год рождения, год вступления на службу, последняя должность – командир фрегата, звание – капитан третьего ранга, подпись и силовая печать отдела кадров соединения и так далее. Если удостоверение поместить в считывающую прорезь вычислителя, то можно будет узнать весь послужной список офицера.

– Некоторое время придется подождать, Кай, – Кагер повертел удостоверением и спрятал его в нагрудный карман. – Но скоро ты получишь вызов. Нам нужны офицеры.

– Виктор, у меня убедительная просьба, – Канадинс посмотрел королю в глаза, – не надо синекуры. Всего лишь то, кем я был раньше… Я ведь прилетел на войну.

– Этого я и боялась, – произнесла Алиса дрогнувшим голосом.

Кагер посмотрел на нее, мол, "что я могу сделать?"

– Да будет так.

Внезапно прозвучал звуковой сигнал двери, издав приятную слуху трель, подражая опетской птичке-певунье.

– Войдите! – в голосе короля чувствовалась досада.

Вошел дворцовый распорядитель и, поклонившись, доложил:

– Прилетел Маригнан, Ваше Величество.

– Пусть подождет.

– Советник велел передать, что дело не терпит отлагательств, Ваше Величество.

– Хорошо, я сейчас буду.

Распорядитель удалился, а Кагер вздохнул и виноватым тоном сказал:

– Прошу меня простить, друзья. Важные государственные дела. Если хотите, вам покажут замок, предоставят гравитолет для ознакомления с Санктором.

Идя по широким коридорам в рабочий кабинет, Виктор поймал себя на том, что все время думает об Алисе. Девушка не шла из головы, и все мысленные образы крутились только вокруг нее. Виктор разглядел и запомнил каждую черточку ее точенного прекрасного лика, длинные, увитые по последней столичной (имперской) моде черные волосы и горящие огоньком зеленые очи. Запомнил изгиб губ, идеально чистую кожу. Оценил и грацию ее движений, и стройный девичий стан, и приятные обертоны голоса. Размышляя об Алисе, Кагер понял, что впервые встретил ту, которая ему нужна. Жаль только, что они не были знакомы прежде. А может как раз это к лучшему?

У правителя Опета появилась надежда.

ГЛАВА 3

март 621 года с.в. планета Ирбидора

Сильный ветер пронизывал насквозь, добираясь до самых костей, заставляя дрожать и плотнее укутываться в легкую ткань мундира в бесполезной попытке согреться. Небесная хлябь размочила грунт, в котором ноги увязали по щиколотку. От пропитавшей воздух влаги одежда отсырела и становилась еще неуютней.

Вдалеке виднелся дым пожарищ, который ветер яростно рвал в клочья. Повсюду двигались массы солдат и техники, слышались команды и ругань.

Мэк и еще около сотни легионеров стояли в более-менее сухом месте у брошенного 19-м флотом изувеченного эсминца, корпус которого спасал от порывов ветра. Вокруг сновали бээнцы.

Около часа назад Мэка забрал бронированный армейский гравитолет и доставил в тыл, где он и собранные другие легионеры получили возможность помыться в полевой бане и переодеться в выданное свежее белье и форму. Моясь в бане, Мэк не мог отделаться от ощущения, что ему никак не удается смыть с себя грязь, хотя зрение говорило, что это не так. Чем вызвано такое обхождение его и других легионеров-счастливчиков со стороны БН он не знал. Он даже не думал над этим. Он уже давно ни о чем не думал.

Сразу после переодевания, их накормили и объявили, что сюда прибудет эфор Ивола для вручения наград отличившимся черным легионерам, то есть им.

Теперь Мэк стоял у брошенного звездолета, курил и размышлял. Всего несколько часов назад закончился жаркий и кровавый бой за промышленный комбинат и построенный вокруг него городок, названия которого он не знал. Это был последний опорный пункт организованной обороны ирианцев. Империя не бомбила промышленные объекты, что означало огромные потери при их взятии. Штурм начали армейские подразделения, но, пройдя не более сотни метров вглубь по периметру, они были остановлены. В бой были введены черные легионеры. Каждый шаг стоил крови, стреляло каждое окно, каждая щель, в каждой развалине таилась смерть. Но легионеры все же продвигались вперед. Раз за разом вводились новые резервы, в одном из которых был и Мэк.

Невероятной ценой легионеры вышли к самим строениям комбината. Мэк со своей позиции видел гигантские цеха, сложные механизмы под открытым небом, административные здания, и везде, где только можно, баррикады, рвы, окопы, дзоты, бойницы.

Первую атаку окруженные ирианцы отбили, как и четыре последующие. Не помогали даже пригнанные имперцами, бьющие в упор бронированные штурмовые орудия на гусеничном ходу. Каждый раз ходя в атаку, Мэк удивлялся, что возвращался из нее. Для шестой уже не было ни сил, ни средств. Тогда на определенных участках в прорыв были брошены бээнцы, которым удалось взломать оборону ирианцев, что дало возможность остановленным легионерам продвигаться вперед. Повстанцы не отступали, защищали каждую позицию до последнего вздоха.

То, что произошло дальше, Мэк предпочел бы забыть. Началась резня, легионеры и бээнцы убивали всякого, кто попадался, не смотря повстанец или нет, способен ли носить оружие.

Мэк был ожесточен и полон ненависти, но нашел в себе силы не поддаться всеобщему безумию. Он не занимался самокопанием в каждую свободную минуту, что ему выпадали в последние недели. Его внутренний мир был прост и понятен ему самому. Прост и понятен с того момента, как он попал на Хатгал, а точнее в карцер. Да, он воевал с ирианцами, да, они убили многих его боевых друзей, но ненавидел он не их, а тех, кто его сюда послал. Именно поэтому, когда он блуждал среди пожаров, трупов и мусора, его стэнкс перестал стрелять.

А вокруг лилась кровь. Бээнцы и легионеры врывались всюду и расстреливали всех, кто им попадался. Возле одного из входов в какой-то склад, Мэк встретил сошедшего с ума бээнца. Тот сидел над телом мальчика и хохотал. Заметив Мэка, он пристально посмотрел на него. Во взгляде бээнца не было ничего осмысленного, ничего человеческого. Мэк оставил сумасшедшего и побрел дальше.

Резня подходила к своему пику. У полузаваленного подвала стоял легионер, который отстегнул от ремня зажигательную гранату и бросил в пробитое отверстие. Послышались панические крики и вопли сгораемых заживо. Мэку показалось, что кричали в основном женщины. Достав еще пару гранат, легионер послал их вслед за первой. Мэк застрелил его, выпустив весь магазин. Когда он подбежал к подвалу, из пробоин и щелей вырывались языки пламени. Он начал лихорадочно искать вход в подвал. Заскочил на первый этаж здания, где заблудился среди нагромождений разбитой мебели, аппаратуры, лабиринтов комнат и подсобных помещений, заваленных трупами. Потеряв надежду отыскать вход здесь, Мэк вернулся к пробоине и понял, что помогать спастись уже некому. Из пожираемого огнем подземелья не доносилось уже ни звука. В нос била удушливая гарь паленого мяса.

Все это он переживал сейчас вновь и вновь, стоя в толпе таких, как он сам. Он уже давно привык к смертям, приучил себя не думать о гибели, об ушедших друзьях. Не скорбеть. Но то, что произошло сегодня – это было что-то другое. Что-то страшное, звериное, дикое, бессмысленное и беспощадное истребление, демоническая вакханалия.

Мэк почувствовал боль, докуренная до предела сигарета обожгла пальцы. Выбросив окурок, он машинально и скрытно нащупал маленький лучевой пистолет, умещающийся в ладони. Это был его трофей и его тайна. Здесь, на Ирбидоре, ходить безоружным опасно, а у легионеров нередко отбирали оружие после боя. Вот и теперь им приказали сдать стэнксы и другое оружие. Скоро должен был объявиться Ивола.

Когда этот момент настал, Мэк искоса следил, как высокий и крепкий нишит, глава БН, обходит строй за строем бээнцев и легионеров. Теперь Мэк видел его, своего врага, человека, которого ненавидел всем сердцем.

Когда Ивола поравнялся с его шеренгой, Мэк почувствовал то, чего не чувствовал никто – обреченность Иволы, обреченность себя. Мэк приготовился к смерти. Тонкий, но мощный луч прожег эфору безопасности левый висок. Прежде чем охрана успела среагировать, второй луч пережег шею падающего тела.

…Было абсолютно темно. Ни малейшего лучика света не проникало сюда. В воздухе пахло сыростью и испражнениями. Мэк сидел облокотясь о шершавую стену, ныла каждая клеточка тела, безумно раскалывалась голова, накатывали приступы тошноты. Он был жив, хотя, с его точки зрения, это было самым невероятным фактом. То, что произошло после убийства Иволы, он помнил смутно, как будто это происходило не с ним. После второго выстрела он успел заметить чьи-то руки и защитные шлемы. Что-то больно ударило по затылку, и Мэк потерял сознание. Очнулся он уже здесь. Как и сейчас, тогда было совершенно темно. Судя по всему, его старательно избили, пока он находился в отключке. Потом избивали еще дважды.

Накатил новый приступ, Мэка вырвало желудочным соком. Перед глазами пошли яркие круги. Подождав, пока перестанет кружиться голова, он попытался встать и свалился. Тело отказывалось повиноваться ему, сил почти не осталось. Он так и уснул, в том положении, в котором упал.

Не было никаких снов, лишь черная пустота пропасти. Проснувшись, он осознал, что лежит на твердом и мокром полу. Мышцы задеревенели и вспыхивали болью, лишь только он пытался сделать движение. Но все же облегчение наступило хотя бы в одном – голова теперь болела не так сильно.

С невероятными усилиями Мэк подобрал под себя ноги и подполз к стене, о которую облокотился. Сколько он так просидел, определить было невозможно. Может быть полчаса или час, или два, хотя ему показалось, что вечность.

Со временем эта неподвижность стала невыносима, ему казалось, что он слился со стеной, стал одним целым с камнем или с тем, из чего она сделана. Почти ползком Мэк обследовал свою камеру на ощупь. Это было квадратное помещение пяти метров в периметре, с низким потолком, до которого можно было дотянуться рукой. В центре находилась лужа, образовавшаяся от капающей с потолка воды. Только теперь Мэк услышал звук ударов капель о пол.

В стене напротив отворилась дверь, свет почти ослепил узника, но он успел заметить, что вошли двое. Сильные руки, словно пушинку подхватили его и вынесли из камеры. Так как его ноги не могли состязаться с темпом шага конвоя, Мэка просто волокли. Мысли спутались. Ему стало все равно куда его тянут и что с ним будет дальше.

Какое-то чистое помещение, стол по середине и два стула. Серые краски и голые стены. За столом сидел человек, черты лица которого ускользали от Мэка. Узника посадили на стул напротив. Человек что-то сказал, потом начал монолог. Какая-то отдаленная часть сознания, наконец, стала различать слова. Мэк сидел и что-то отвечал, в голове стоял туман. Пришла мысль, что возможно ему что-то ввели, хотя он знал, как действуют психотропные препараты, транквилизаторы и прочая дрянь. Явных симптомов не было, но кто знает, чем располагает БН?

Разговор был непродолжительным, его снова отвели в камеру. С этого момента его начали кормить. Следующие несколько дней узника вновь и вновь водили в комнату допросов. Судя по количеству раз приносимой пищи, так продолжалось четыре дня. За эти дни Мэк полностью восстановил контроль над своим телом и мышцами и несколько раз размышлял над странными вопросами следователя. Бээнца интересовало все, прошлая жизнь, как попал на Хатгал III, круг общения в лагере Уль-Тии и многое другое. Мэк заметил, что особый интерес следователь проявляет к бээнцам, с которыми Мэк когда-то сталкивался. На одном из допросов он поинтересовался, что Мэка связывает с Цинтией Леварез. Узник некоторое время старался припомнить, когда он упомянул ее, но так и не вспомнил, возможно он говорил о ней под воздействием наркотика или следователь узнал о Цинтии по своим каналам. Одно радовало, следователь употреблял имя Цинтия, а не Хельга. Значит ему известно не все? Искра радости растаяла также быстро как и возникла, на Мэка накатила апатия. Бээнец повторил вопрос и получил в ответ глухое молчание. Тогда он стал нажимать на Мэка и снова ничего не добился, кроме того, что допрашиваемый послал его подальше. Несколько тяжелых ударов сбросили узника со стула. На этом допрос почему-то закончился.

На следующий день усиленный конвой вывел Мэка из места его временного содержания. Не смотря на пасмурную погоду, непривычный дневной свет бил в глаза, свежий ветер холодил ссадины. Узника погрузили в гравитолет, охрана расселась тут же, вокруг него. Полет продолжался более часа, за это время Мэк успел вздремнуть, в чем ему не мешали.

Гравитолет сел в полуразрушенном космопорте, где скопилось множество больших и малых имперских звездолетов. Самый ближний из них – линкор с опознавательными знаками БН, выкрашенный в глянцево-черное с серебристым номером и буквами названия "Эксер". К нему и повели конвоиры Мэка.

У трапа стояла до зубов вооруженная охрана, часть которой стала новым конвоем и проводила бывшего легионера в один из центральных отсеков на третью палубу, где располагалась каюта командира корабля. Впрочем, Мэк ошибся, не командира корабля, а вице-эфора Безопасности Нишитуран генерала армии Саторы.

Герметическая дверь каюты бесшумно закрылась, оставив вице-эфора и узника один на один.

Мэк огляделся. Строгая спартанская обстановка, минимум мебели, зато масса всевозможной аппаратуры. Ничего, что могло бы гореть. По всей видимости, это был рабочий кабинет, спальные апартаменты находились где-то в другом месте.

– Садись, – указал Сатора на кресло.

Мэк сел, заметив, что кресло слишком уж жесткое и непонятно из чего сделано. У вице-эфора было такое же. Но все же кресло есть кресло, было приятно ощущать его теплоту, да и жесткость не могла соперничать с полом и стенами камеры.

– Ты знаешь, кто я?

Мэк кивнул.

– Мне сказали по дороге сюда.

Для своего поста Сатора был относительно молод и, вероятно, его путь был не из легких. Естественно, он был знатного происхождения, ведь пост вице-эфора БН – вершина почти недосягаемая. А то, что он ее достиг, говорило об искушенности в непрекращающейся никогда закулисной борьбе за власть, борьбе, где действовали жесткие правила, где доверять до конца можно было только себе, где на пути наверх любое неосторожное слово может с легкостью стоить карьерного краха, опалы или даже смерти. Весь его вид говорил о стремительности, напоре, силе и, в то же время, об осторожности коварстве и хитрости. Выражение лица хранило маску жесткости, в остальном он не выделялся из остальных нишитов, такой же внешне холодный, отлично физически развитый и высокий.

– Если хочешь курить, возьми, – вице-эфор бросил на стол перед Мэком пачку ароматизированных сигарет.

Мэк взял одну, хотя он такие не курил, но выбирать не приходилось. Зажав в руках сигарету, он стал искать от чего бы прикурить, пока не сообразил, что это за марка. Потянув в себя через сигарету, он воспламенил ее, и воздух наполнился благовонным дымом.

– Если хочешь, – сказал Сатора, – можешь задать один-два вопроса. Потом задавать буду я.

Мэк кивнул и затянулся. Он поймал изучающий и прожигающий насквозь взгляд вице-эфора.

– Почему я еще жив?

– На твоем месте меня это тоже бы удивило. Донесение об убийстве Иволы я получил через несколько минут после твоих выстрелов. Это я приказал оставить тебя в живых.

Мэк затянулся и посмотрел на выпущенный им дым, в нем присутствовал красноватый оттенок.

– Я не об этом.

Взгляд Саторы, казалось, стал еще пристальней, его губы искривились в жесткой усмешке.

– На этот счет будь спокоен. После проведения расследования, установления всех причастных, ты спокойно отправишься к праотцам или туда, куда ты веришь.

– Установление причастных? Неужели все в БН в это серьезно верят? Я убивал один и никто к этому непричастен.

– Вот об этом я и хотел поговорить. То, что, как ты выразился, ты убивал один – это вне сомнений. Но то, что ты действовал один, в это я не верю. Что толкнуло тебя на этот шаг? Ты бы получил гражданство, денежную выплату, приличную притом. Из двух с половиной миллионов черных легионеров в живых осталось не более ста девяносто тысяч, империя может себе это позволить. Зачем тебе все это терять, ради чего?

– Месть.

– Звучит слишком слабо.

– Не-ет, моя личная месть.

– Вот это уже ближе. Мне известна твоя история, роль в ней Цинтии Леварез и прочее.

– Вот и мотив.

– Да, мотив, возможно, это и есть тот самый мотив. Но меня интересует другое, каким образом появился этот мотив.

Мэк быстро докурил сигарету и потушил ее в пепельнице. Сказанные последние слова Саторы некоторое время звучали у него в ушах, пока наконец он не понял, какую игру ведет вице-эфор. Что ж, Мэк готов был подыграть ему в его заблуждении, тем более, что из этого можно было извлечь пользу. Мэк подавил желание оглядеться, он почувствовал, что разговор записывается, но полагать, что можно что-то обнаружить визуально, просто наивно. Да это и к лучшему, что их беседа фиксируется.