Текст книги "Феодал"

Автор книги: Александр Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

       Андрей кликнул Федора и отправил его седлать коней.

       – Того жеребца, что по осени от татар привели, с собой возьмем – подарим князю, – распорядился Андрей.

       – Дорогой подарок, – глаза парня прямо-таки расширились от удивления. – Уже справлялись в городе, не продаем ли. Сулили сто московских рублей дать.

       – Ого! Значит, князю понравится, – Андрей улыбнулся и поторопил парня. – Давай поторапливайся. Да приоденься. Надень все лучшее, все-таки к князю идем. Ты, боярский сын, честь свою блюсти должен – выглядеть, как подобает боярскому сыну.

       – Я мигом, – Федор сиганул выполнять распоряжение боярина.

       Андрей вырядился, словно на парад. Ничего не поделаешь – этикет. В седло садился с помощью слуг. Шуба весила, как три брони. Рядом во всем блеске вертелся Федор Демьянович в новенькой длиннополой горностаевой шубе, обшитой тафтицей и украшенной вышитыми золотыми узорами аппликациями из шелка. Шубу парню подарил боярин Маслов. Костя, по сути своей человек нежадный, легко забирал чужое и так же легко раздавал награбленное. Бобровой шапкой Федор разжился сам, серебришко у парня водилось. Не спеша тронулись. По темным улочкам Переяславля без охраны должной передвигаться не стоило. Андрей и не рисковал, взял с собой десяток дворян. Конечно, больше для почета, для сохранения княжеской и боярской чести, чем из надобности. Для охраны хватило бы и пары-тройки воев. Но тут все были помешаны на достоинстве. Андрей понял, что поговорка 'по одежке встречают, а по уму провожают' на Руси не пустой звук, имеет поговорка глубинный смысл. Заехали за Костей. Спешились у ворот. Не просто так спешились. Заехать на коне в чужой двор – значит нанести оскорбление хозяину. Пьяный привратник открыл калитку и склонился в почтительном поклоне, пропуская гостей.

       – Коней прими, – мимоходом буркнул Андрей и строго взглянул на Федора. Тот по привычке было сам хотел заняться лошадьми, но вовремя одумался и, передав поводья подбежавшему холопу, бросился догонять Андрея.

       Костя как раз выходил из хором. Во дворе царил бардак. Порядка на подворье боярина не было. Добро до сих пор лежало в санях укрытое рогожами. Андрей давно бы уж накрутил хвостов управляющему за такое нерадение, но хозяин – барин.

       – Гуляют холопы, – беззаботно пояснил Костя, перехватив осуждающий взгляд Андрея. – Пускай. Завтра уберут. Ну что двинулись?

       – Так пора уже, – Андрей принял поводья и тяжело, при помощи холопа, взгромоздился на лошадь. – Никак не привыкну к этой шубе. Весит, черте знает сколько.

       – Богата шуба, – Костя улыбнулся в усы. – Ценит тебя князь!

       Встреча с князем проходила в ключе доклада подчиненных о проделанной работе. Князь был не один. На лавках, вдоль стен, сидели двое ближних бояр с раскосыми, как у татар, глазами и рыжими бородами. Андрей уже успел с ними познакомиться и знал, что они потомки татарского мурзы, выехавшего к князю Олегу, и родственники нынешнего князя. Олег Резанский выдал за мурзу то ли дочь, то ли сестру свою. С тех пор ставшие русскими боярами представители сего многочисленного рода верой и правдой служили резанским князьям. Одесную[136]136
  Одесную – по правую руку, справа.


[Закрыть] от князя сидел давешний монах и внимательно слушал, не перебивал. Лишь когда Маслов на секунду замешкался в повествовании о судьбе католических священников, монах перекрестился.

       – Не серчай, брат, – Костя виновато улыбнулся. – Я мыслил, так будет лучше, если мы заразу на корню выжжем, моя вина – не уследил я, токмо одного латинянина смог привезти.

       Лицо Великого князя на мгновение сморщилось в брезгливой гримасе, когда Костя назвал его братом. Секунда-другая и князь справился, его лицо вновь приняло обычное выражение. Андрей успел заметить, как усмехнулись в бороды бояре князя, а святой старец широко улыбался, видя реакцию бояр. Андрей еще раз внимательно посмотрел на князя и на своего друга, что-то общее было в чертах лица князя и его боярина.

       Андрей вспомнил, что, когда проплывали мимо стольного града, холопы Кости перекидывали какие-то мешки в лодку и забрали связанного по рукам и ногам латинского священника. Флотилия проплыла мимо города, а лодка с пленником и тремя холопами Кости направилась к берегу.

       Андрей выступил, вперед заявив, что боярин Маслов в смертях латинских священников не виноват. Одного из них в горячке боя зарубили холопы, а того, который в полон попал, удушили сами крестьяне по недосмотру стражи. Кто же знал, что крестьяне так злы на католика? Кто учинил злодейство, не удалось выяснить. Осерчали крестьяне на латинян за принуждение отказаться от веры отцов, от истинной православной веры.

       Бояре, словно нашкодившие коты, молча, выслушали приговор. Монах обязал их в искупления совершенных грехов соблюдать строгий пост целый месяц. А за убиенных священников, хоть и латиняне они, ежедневно читать молитву по два раза в день. Вот и делай после этого добрые дела. Смертоубийство – это грех, кто спорит, но если так дальше пойдет, то есть шанс превратиться в святошу и остаток жизни посвятить отмаливанию грехов.

       Разговор перешел на дела в вотчине Андрея:

       – Почто церковь божию не поставил? – строго спросил монах. От сурового взгляда старца у Андрея душа ушла в пятки. Ага, монах как же... Это сейчас он в рясе, белый как лунь, а лет двадцать назад шинковал, как капусту, врагов, наверное. Точно – воин и не простой. Осанка прямая, плечи широченные, бог ростом не обидел, а взгляд... Взгляд человека, привыкшего командовать. Да не холопами – князьями да боярами.

       'Не ты ли стоишь за всем этим? – лихорадочно думал Андрей и очнулся, когда старец строго продолжил:

       – По весне храм божий поставишь. Священника я тебе пришлю ныне уже. Живешь в грехе, церковь не посещаешь, даром, что крест носишь, и Русь святую защищаешь. Прокорм священника – твоя забота. Положишь ему, как положено по старине. А холопов, что в обители взял, прощаю. Ничего не должен за них. Владей.

       – Исполню все, – Андрей почувствовал, как оцепенение проходит, и он снова может шевелить руками и ногами. Силен старик. Определенно гипноз. – Спасибо за холопов.

       Но Андрей в долгу не привык оставаться.

       Андрей расстегнул кафтан и снял с шеи массивную золотую враную цепь с золотым крестом, украшенным драгоценными камнями.

       – Прими отче, – Андрей протянул крест монаху.

       Реакция старца оказалась очень странной. Руки старика мелко задрожали, но монах волевым усилием справился с эмоциями и принял крест с большим почтением, словно это была какая-то святыня.

       – Откуда он у тебя? – резко спросил князь, переглянувшись со стариком.

       – В усадьбе литовской взял. Там ларец был с грамотами разными, крест там же лежал. В грамотах ничего интересного нет, все про веру больше да про собор какой-то, – Андрей не понимал, отчего так все всполошились. Даже Костя весь напрягся и моментально вспотел. – Я ларец-то захватил с собой. Позволь, княже, поминок вручить?

       Андрей подал знак Федору Демьяновичу, повинуясь приказу, тот выложил перед князем кули и стал вынимать подарки.

       Великий князь, как ни странно, на богатые поминки внимания не обратил, выхватил ларец из рук Федьки и водрузил его на дубовый стол.

       Сам по себе ларец на князя не произвел впечатления, хоть и был сделан из чистого золота и украшен самоцветами. Откинув крышку, князь вытаскивал грамоты, бегло просматривал их содержимое и отбрасывал в сторону, пока не нашел той, что искал. На озабоченном лице князя проступили капельки пота, и он устало вытер лоб рукавом кафтана. Передал грамоту монаху и строго спросил Андрея:

       – Ты читал?

       – Не все, что по-русски написано, то читал. Что на латыни и по-гречески, то не читал. Не знаю я языки эти, – честно признался Андрей.

       – Твое счастье, – тихо промолвил князь, но Андрей сумел расслышать сказанное и понял, что был на волосок от смерти. Он физически ощутил ледяное дыхание смерти. Непроизвольно оглянулся, оценивающим взглядом ища путь к отступлению, но нет – шансов выйти наружу нет, рынды профессионально контролировали выход из залы, да и к князю, не пробиться так просто. Монах, заметив беспокойство Андрея, недобро усмехнулся.

       На Костю смотреть было страшно. Этот богатырь и весельчак, которому сам черт не брат и который бросался в одиночку на пятерых татар, игнорируя смерть, был белее мела и весь съежился, словно хотел исчезнуть из княжьих палат. Воин, не ведающий страха в бою, сейчас представлял жалкое зрелище.

       – О набеге вашем никому ни слова. Об увиденном и услышанном тут и подавно. Забудьте, как и не было вовсе, – подвел итог монах, пристально глядя в глаза Андрею. – Ступайте.

       Выйдя из княжеских палат, Костя набросился на Андрея:

       – Почему мне не сказал про грамотки? Я же спрашивал тебя! – Маслов был очень зол. – Ты хоть понимаешь, дурень ты этакий, если бы они попали в чужие руки, не сносить бы нам головы.

       – Да перестань, Костя. Откуда я знал? Они и были в чужих руках, забыл, где я их взял? А вот ты давай рассказывай, в какие игры ты играешь и во что меня втравил? Этот монах от меня не отстанет, нутром чую.

       – Да какие игры... С отцами обители ты теперь крепко повязан.

       – Ага, а повязал меня ты. И голову даю на отсечение, не сам ты до этого додумался.

       – Ты что думал, объявился тут без роду, без племени и сразу в бояре тебя взяли за красивые глазки? – Костя не на шутку разошелся. – Да тебя уже лет тридцать монахи ищут. Ну, не конкретно тебя... Такого, как ты...

       – И какой такой я, что бы меня тридцать лет и три года искать?

       – Какой, какой? Не от мира сего, – Костя перекрестился. – Что думаешь, старцы не ведают твою тайну? Все им ведомо. От того искал тебя мой отец и мне завещал поисками заниматься.

       – Откуда вы знали, что я приду?

       – Старцы святые сказывали. Святой Сергий ведал будущее. И место точно указал, где ты объявишься – в Резанском княжестве.

       – Интересное кино...

       – Вот опять по не нашенски речешь, – Костя в сердцах махнул рукой. – Пойдем лучше отсюда. От греха подальше. Я бочонок меду тебе отправил. Получил?

       – Нельзя нам пить али забыл? – напомнил Андрей про наказание.

       – Вот черт, – Костя продолжал громко богохульствовать. – Сегодня еще можно, пойдем, выпьем. Живы, ведь остались. А завтра, – друг перекрестился, – в праведники подадимся.

       – А что не так с тем крестом? – Андрей задал, мучавший его вопрос.

       – Не хочу говорить, да и не знаю всего. Мое дело исполнить то, что поручают, – Костя задумался. – Крест сей я видел на одном из старцев обители. Такие вот дела.

       До самого рассвета бояре топили свои страхи в крепком меде и не пьянели. Андрей догадался, откуда у боярина Маслова дурная привычка к выпивке. 'Нет уж, фигушки, я спаиваться не собираюсь. Не очень-то я боюсь, – Андрей передернулся весь, вспомнив пронизывающий душу взгляд монаха. – А впрочем, чего греха таить – страшно мне стало'.

       Утром Андрея разбудил Федор. Сообщил, что от князя был посыл. Требует князь боярина пред светлые очи. И не мешкая. В руках Федор держал глубокую чашу с капустным рассолом и серебряное блюдо с горкой соленых огурчиков и горкой квашеной капусты. Лекарство помогло. Андрей почувствовал себя человеком. Зажевал хрустящий огурчик и стал собираться.

       Князя в тереме не оказалась. С утра ускакал по делам. Когда вернется, никто не знает. Андрей уж было собрался вернуться домой, как появившийся из-за закрытых дверей дьяк пригласил Андрея в терем. Войдя в жарко натопленную комнату, Андрей увидел старика и вспомнил, что даже имени его не знает. Князь не представил монаха, а тот сам и не думал сообщать своего имени.

       – Здрав будь, отче, – Андрей вежливо поздоровался.

       – И тебе не хворать, – монах поднялся из кресла, встречая Андрея. – Садись, в ногах правды нет.

       Андрей уселся на краешек широкой лавки у дверей. Святой отец удобно расположился в кресле напротив Андрея.

       – Разговор пойдет о тебе, – начал монах. – О Руси нашей. Кто ты и откуда, нам ведомо. Постой, выслушай. Ты не первый и не последний такой. Приходили люди разные. Хорошие и плохие. Праведные и лихие. Разговор не о них – о тебе идет. Как мыслишь себя на Руси? Раз пришел, значит, тянуло тебя.

       – Прав ты, отче. Тянуло, – согласился Андрей. – Ничего меня в моем мире не держало. Дед мой выбрал себе судьбу, отец выбрал. Потом моя очередь пришла делать выбор. Я сделал свой выбор. Назад дороги нет.

       – На все воля божья, – монах, поднявшись из кресла, перекрестился на иконы в красном углу. Андрей поспешил последовать его примеру, от волнения сложив пальцы тремя перстами, что не осталось незамеченным.

       – Разговор пойдет начистоту, – старец сделал вид, что не заметил, как крестился боярин, но Андрей готов был поклясться, что это не так. – Скрывать от тебя ничего не буду. Ведома нам судьба Руси. Всякое будет и хорошее, и лихие годы будут не единожды. Свою жизнь отцы наши положили на алтарь служения Отечеству. Живота, не щадя. Давно очень был я князем. Однажды повстречал святого старца Сергия. С тех пор отказался от мирских утех, посвятил себя служению Отечеству. Мало нас. Но мы сильны, и мы везде. Без нашего пригляда мышь не проскочит. Но изменить мир мы не в силах. Мы можем только направлять события и пытаться предотвратить зло.

       – Какую роль Вы отвели мне? – слова святого отца заинтриговали Андрея.

       – Вижу я, что муж ты честный. Поведаю, что ждут нас тяжелые времена. Железом вострым тут не поможешь. Придут татары опять на Русь большой силою. А злата серебра, что отворяют любые двери в обители нашей немало, но недостаточно еще, есть лишь малая толика того что потребуется.

       В голове Андрея словно включился тумблер.

       – Так вы собираете деньги на выкуп великого князя? Но Резань тут причем?

       – Да, притом. Пока Русь разрознена, татары править ею будут. Потомки наши никогда не узнают, сколько придется отдать за сохранение жизни князя. Скажу только, что монголы за сотню лет столько золота не видели. И добудешь это золото ты... – монах перстом указал на Андрея и пристально посмотрел ожидая реакции.

       – Два вопроса. Почему нельзя избавиться от татар? Русь сейчас в состоянии разгромить татар, так почему нет? И второй вопрос. Где я возьму столько золота? Торговлей много не получишь, и времени осталось не так уж много.

       – Золото есть у татар, есть у ливонцев, есть у генуэзцев в Кафе, – невозмутимо ответил монах, внимательно наблюдая за реакцией Андрея.

       'Ага. Дожили. Меня святой отец благословляет на разбой. Пират святых отцов. Это покруче чем Френсис Дрейк и Генри Морган[137]137
   Френсис Дрейк и Генри Морган – английские мореплаватели и корсары.


[Закрыть]будет', – пронеслось в голове Андрея.

       – Я рад, что возражений нет. А по первому вопросу отвечу так. Нельзя сейчас избавляться от татар. Татары – зло, но они не касаются веры нашей. Побить татар – дело не хитрое, а вот, что получим взамен? Сейчас татары Литву тревожат не меньше, чем Русь. Не будет татар – Литва за пару лет приберет к рукам все княжества русские. И так больше половины земель русских под рукой Литвы.

       – Ну и пускай приберет. Литва, по сути, русское государство, – Андрей не понимал, что в этом плохого.

       – Литва да. А вот Польша... Ты в курсе, что Подолию Польша отобрала у Литвы? И что переманивает бояр русских вольностями шляхетскими? Стоит только отказаться от веры православной, и ты получаешь все права шляхты? И ведь многие бояре подались в Польшу, отказавшись от веры отцов, – святой отец действительно был озабочен происходящими процессами в Польше и Литве.

       – Значит, так и будем дальше жить, терпеть набеги татар? – в голове Андрея не укладывалось, чем Литва хуже татар?

       – Зачем терпеть? Разве царь зорит земли наши? Нет. Зачем ему разорять свои земли? Зорят эмиры-казаки. Объединить нужно все русские земли под рукой Москвы. Тогда и бить татар можно будет. А тем временем сеять рознь между ханами. Чем слабее татары, тем сильнее становится Русь.

       – Но почему Москва? – задал главный вопрос Андрей.

       – Ты видел Переяславль Резанский. Пойдешь в Ноугород, загляни по пути в Тферь, осмотрись там и все сам поймешь. Про сам Ноугород ничего не скажу. Бояре ноугородские своими делами лучше меня скажут. Удивляюсь, как не продались папистам они еще, но все идет к тому. Но хватит об этом. Вот тебе грамота, – монах пружинисто поднялся из кресла, в котором сидел, твердым размашистым шагом подошел к массивному дубовому столу, покрытому темно-красным сукном, и взял футлярчик со стола. Открыл его, достал грамотку, повертел свиток в руках и подал Андрею. – Все твои торговые операции отныне под защитой церкви. От мыта и иных пошлин акромя выхода ты освобожден. Далее. Московский князь не будет против покупки земель в его княжестве. Сделают на Москве для тебя исключение. За все это половина добытого тобой – отходит обители. Снаряжать войско сам будешь. Все ступай.

       – Дозволь еще один вопрос, отче, – не удержался Андрей. – Отчего боярин Маслов Великого князя братом назвал?

       Монах молчал, пристально буровя взглядом Андрея, потом едва слышно произнес:

       – Он и есть брат, токмо сводный. Матери у них разные. Все, не будем об этом. Ступай.

       Андрей поклонился и повернулся, направляясь к выходу из горницы, не зная, что и думать. Маслов – незаконнорожденный отпрыск старого князя!

       – Постой, – окликнул Андрея старик. Андрей остановился, обернувшись к монаху.

       – Царь требует твою голову, но не тревожься – не выдадим тебя, но будь осторожен, – предупредил он Андрея.

       – Спасибо, отче, – еще раз низко поклонился Андрей, чувствуя, как в душе недобро зашевелились опасения за свою жизнь, он-то уже успел забыть про татарского царевича и о предупреждении воеводы.

       Выехав за ворота княжеских хором, направился к Косте, но того дома не случилось. Уехал с князем на соколиную охоту. Наверняка подарил князю птиц, взятых в набеге. Делать нечего, отправился Андрей домой собираться в дорогу.

       Москва встретила Андрея сильными морозами. Въехав во двор своей московской усадьбы, Андрей, спешившись, первым делом испил поднесенную чарку и отправился в баню отогреваться. Вспомнив о возницах, приказал выкатить им бочку меда – пусть согреются тоже. После баньки, перекусив на скорую руку пирогами с горячим сбитнем, затворился с купцом в кабинете. Засели за бумаги. Купец торопился. Обоз собирался не– маленький. По местным меркам, можно сказать, огромный. Это притом, что две сотни возков с медом и воском, в числе которых была дюжина-другая возов с зерном, уже ушли в Торжок седмицу назад под охраной наемных воинов и, бог даст, через три дня уже будут на месте.

       Прибывшие с князем возки с трудом разместились на широком подворье. Купец последний раз в присутствии князя уточнял список товара для продажи в Новгороде и проверял его наличие на возках. Рано утром планировали отправляться в путь, Андрей в который раз пожалел, что так и не увидел Москвы. Вечером шарахаться по темным улицам Москвы не хотелось. При свете факела много ли увидишь? В другой раз обязательно задержусь в Москве, решил Андрей.

       Купец выкладывал на стол полученные от продажи тканей серебряные слитки и различные монеты московского, резанского княжеств, татарские деньги. На всех русских монетах присутствовала татарская тамга и арабский текст. Андрей уже не удивлялся этому факту. Само слово деньга татарское, так чему удивляться, что первые русские монеты имели татарское клеймо. Много было чисто татарских монет разных ханов от Узбека до нынешнего 'царя'. Среди прочих попадались тверские монеты, резанские, городецкие, просто куски рубленого серебра и даже импортные монетки с латинскими надписями. Разумеется, не обошлось без бартера. Обычное дело бартер на Руси. Меха, взятые в уплату за шелка, считались настоящим платежным средством, типа векселей, которые можно будет обналичить в Новгороде. Купец также выменял часть привезенного на продажу зерна на смольчуг и хмель. По всему видать выгодно поменял, вон как его распирает от гордости.

       – Рад, что не ошибся в тебе, Иван Андреевич. Торгуешься ты знатно. Прибыток получил знатный! Молодец, – похвалил купца Андрей.

       А тому было чем гордиться. Кто он был в Переяславле? Купец средней руки и то с большим натягом. А теперь ворочал такими суммами, что и не снились купцу. А если наладить торговлю с Ордой, то обороты торгового дома 'Князь Андрей и кумпания' увеличатся во много раз.

       – Иван Андреевич, разговор есть у меня к тебе, – осторожно закинул удочку Андрей. – Как бы нам тишком на князя Василия Юрьевича выйти? Хочу продать ему доспехи лишние. Судя по тому, что ты писал мне про спрос на оружие и брони в Москве, свара опять намечается?

       – Узнают тут о таких делах – голову снимут, не посмотрят, что князь. И мне за кумпанию с тобой, княже, – Иван Андреевич испуганно перекрестился на иконы в углу, но жажда наживы пересилила страх. – Московский жребий князя Юрия отписал Великий князь себе, хоромы княжьи пограбили. Двор разогнали, кого прибили, а кто успел – утек. Человечек прибился давеча, Ватазином кличут, тиуном он был у старого князя, в Московском жребии, потом у старшего сына его в тиунах ходил. На Москве ему нельзя оставаться более. Вот его и надоумлю вразумить князя просить помощи в Тфери. А у меня как раз есть свой человечек в Тфери сидит... – доверительно сообщил купец, понизив голос, опасливо кося взглядом на двери в горенку, – не так давно там пожар случился, так я серебра дал знакомцу своему, отстроиться заново. Теперь у тебя князь собственное подворье есть в Тфери. Человек тот верный. Так он сказывал, что Борис Александрович, Тферской князь с князем Василием грамотками обменивается, – купец сделал многозначительную паузу и, видя заинтересованность князя, предложил, – Можно продать в Тфери доспех. Если правду говорил мой человечек, то оне попадут к Юрьевичу, как пить дать. Тферскому князю – свара на Москве люба. И мы вроде как не причем будем, – развел руками купец и поинтересовался. – Много броней будет? Я тут уже договорился с воеводой, на неделе приедут люди Великого князя и заберут все брони и оружие. Заплатят мехами, воском и серебром, не сумневайся.

       – Ты что ли не заглядывал в оружейную? – удивился Андрей. – Много всего накопилось. Все больше татарский доспех, но есть латы литовские и московского дела брони. Ты пошли вестника к Демьяну, пускай на Москву все отправит, – распорядился Андрей и поинтересовался способом доставки товара в Тверь. – Как думаешь переправить доспехи в Тверь?

       – То мое дело, – не пожелал делиться тайной купец. – Отпиши княже, чтобы Демьян воев дал для охраны да про конскую сбрую и про порты отпиши еще, пускай Спиридон подберет потребное на три сотни воев. Да в Москву заходить обозу не след. Пусть гонца пришлют, как подходить будут, а мой человек встретит и проведет обоз тайными тропами, – и уже в полный голос сказал. – А в Тферь нам все едино заехать придется. Я договорился купить хмеля, возы-то нам в Торжок приведут, но деньгу за товар в Тфери отдать нужно.

       – Хорошо, – согласился Андрей и уточнил. – Выступаем, значит, утром?

       – А чего тянуть? – пожал плечами Иван Андреевич.– Пиши, княже, грамотку, а поутру помолившись, отправимся в дорогу.

       Андрей успел привыкнуть, что все дела на Руси начинаются с молитвы. Сам он, по честному, молился за упокой принявших смерть от его руки, выполнял возложенное на него святым отцом наказание. Даже успел выучить с десяток молитв и уже привычно крестился на купола церквей.

       Чуть забрезжил рассвет, отправились в путь-дорогу. Небо затянуто снеговыми тучами, снег весело хрустел под копытами лошадей и полозьями саней, мороз крепчал. С погодой повезло, сильные морозы сковали реки, и этой зимой торговые обозы отправлялись в путь намного раньше обычного. Едва взошло солнце, обещавшее погожий день, Иван Андреевич повеселел. Чем дальше отдалялись от шумной Москвы, тем меньше становилось стай галок и ворон, темными тучами, кружившими над Москвой и пригородами. Светлый, ясный день наполнял душу Андрея радостью. Андрей радовался без причины, просто хорошо и покойно было на душе. Глядя на одухотворенное лицо купчины, можно предположить, что подобные чувства испытывал не один Андрей. И даже сильные холода, не могли испортить Андрею настроения.

       Путь на Новгород пролегал через Волок Ламский, который совместно держали новгородцы на пару с москвичами. Торговая дорога на Новгород шла мимо Твери, и тому были веские причины. Но на Тверь шла особая дорога через Клин и Вертязин. Последний стоял в устье Шошы, на правом берегу Волги. От Вертязина до Твери тридцать верст, но переправа через Волгу затрудняла сообщение. Но это летом, а зимой Волгу сковал лед. Вот этой короткой дорогой Андрей с купцом и отправились.

       Летний путь для купцов был более привычным и удобным в плане огромного количества селений на дороге. Крестьяне в деревеньках жили очень зажиточно. Главный источник богатства жителей – продажа сена и овса для обозных лошадей. Многие крестьяне большую половину пашни засевали овсом, да сами размеры возделанной земли говорили о достатке хозяев. Некоторые крестьяне даже имели по паре-другой холопов. На фураже, кормежке, продаже лошадей, расторопный хозяин за зиму зарабатывал до пятнадцати рублей.

       Вот по этой наезженной дороге обоз пойдет через Волок-Ламский на Микулин по землям Микулинского княжества по направлению к селу Броды, а там до Торжка рукой подать. Можно было идти иначе: через Лотошино – Новый Городец на Старице, а там или через озеро Селижарово или через Кунганово к Торжку. В таком виде торговый путь из Москвы в Новгород существовал, уже лет двести не меняясь. Ведь из Волока Ламского к Торжку было всего четыре перелаза, один из них у Старицы в сорока верстах от впадения в Волгу реки Тьмаки был ключевым, и Тверские князья не случайно поставили на этом месте крепостицу, желая взять под контроль этот Новгородский участок дороги.

       Крепость доминировала над окрестностью, располагаясь на высоком мысу, с двух сторон защищенная речкой Старицей, а с третьей стороны Волгою. С четвертой стороны крепость защищал высокий вал и глубокий ров. Городок небольшой, но богатый, имевший дюжину церквей. Кстати, от Старицы шел прямой путь на Псков, занимавший всего две седмицы. Из Москвы до Торжка обоз дойдет дней за десять, а от Торжка до Новгорода еще дней семь – десять. Если налегке идти, то за две недели добраться можно, особо не торопясь, а если спешить, то за неделю.

       До столицы Тверского княжество оставалось всего ничего, когда Кулчук предупредил об опасности. Впереди, под кронами огромных сосен шла битва. Отряд из десятка всадников попал в засаду. На снегу со стрелами в груди лежали убитые возницы, четверо оставшихся в живых воинов заняли круговую оборону. Дюжина бородатых мужиков в справных доспехах слажено атаковали четверку. Повсюду валялись трупы убитых. Путники так просто не хотели умирать и успели положить с пяток нападавших, но силы все равно оставались неравны.

       Князь повелительно махнул рукой, татары, повинуясь приказу, послали коней в карьер, на скаку посылая стрелы. Когда Андрей с остальными ратниками подъехал к месту сражения, все уже кончилось. Никто из нападавших не сумел спастись. Все они пали, сраженные стрелами татар.

       Спасенные воины настороженно наблюдали за невесть откуда появившимися татарами, не убирая сабли в ножны. Трое из них были обычными ратниками, но их господин – птица важная. То, что это не купец, и так понятно, ехал он налегке с небольшой охраной, без товара. Судя по валявшейся на возке соболиной шубе и одежде низкорослого мужика с курчавой, аккуратно подстриженной бородой – он не из простых, как минимум боярин. Он прижимал к груди окровавленную руку, морщась от боли. При виде спешившегося Андрея боярин выступил вперед, растолкав своих защитников.

       – Я боярин Иван Данилович Голубец, наместник трети княжеской в Ржеве, князя Василия Юрьевича, – представился он. – Кто ты есть такой? Кого мне бог послал в спасители?

       – Я князь Андрей, боярин Резанского князя Ивана Федоровича, – в свою очередь представился Андрей и тихо спросил рядом стоящего Луку. – Ржева разве не Твери принадлежит?

       – Сместно владеют князья Ржевой, Треть литовская, треть тферская и треть московская, – так же тихо ответил Лука Фомич.– Но ноне московская треть отдана Косому.

       – Вижу, что ранен ты, позволь, мой человек осмотрит рану, – предложил князь.

       – Пустое. Рана несерьезная, – наместник отказался от предложенной помощи.

       – Тогда мы едем дальше, – то ли спросил, то ли уведомил наместника Андрей. Тот молчал. Князь, покачав головой, тронул коня. Татары успели собрать оружие и брони убитых, забрали лошадей, оставив несколько кобыл наместнику и его людям, двинулись следом за своим господином. Убеленный сединами ратник наместника попробовал было запротестовать против наглого грабежа, но Булат надменно глянул на него, положив руку на рукоять сабли. Лука Фомич грозно сдвинув к переносице густые брови, повторил движение татарина. Ратник оглянулся на своего господина, но тот молчал как рыба, воин мгновенно притих, спорить с силой – дураков нет. Через час Андрей и думать забыл о своей встрече с Ржевским наместником. А еще через час на горизонте засверкали золотые купала многочисленных церквей Твери.

       Когда-то давно Тверь окружали могучие дубравы, но деятельность человека искоренила столетние дубы. Их место заняли хвойные деревья: сосны и ели. А болота, от деятельности человека никуда не девались, все так же стояли на страже Тфери. К северу и северо-востоку от Тфери на огромном пространстве в тридцать-сорок верст в длину и двадцать в ширину, а с южной стороны верст на сорок тянулись огромные непрходимые болота, так что в Тферь можно попасть только с одной стороны, из-за речки Тьмаки. Даже зимой купцы предпочитали обходить эти трясины, с их дурной славой.

       В Твери Андрей по достоинству оценил оборонительные сооружения кремля и городских стен. За двадцать последних лет рубленым стенам и башням ничего не сделалось, укрепления выглядели как новенькие, видно, что за ними тщательно следят. В прошлом Твери не повезло – сгорел княжеский дворец и пара церквей с частью оборонительной стены. Только заново отстроили – опять пожар, и пуще прежнего полыхало. Новые хоромы тверского князя опять погорели, вместе с ними сгорела крепость и двадцать церквей, а вместе с ними весь город выгорел дотла.