Текст книги "Боги минувших времен: стихотворения"

Автор книги: Александр Кондратьев

НОЧНАЯ ФАНТАЗИЯ

 
Через туман голубой,
Робко дыханье тая.
Быстро лечу за тобой
Муза, подруга моя,
Я над блаженной страной,
Там, где спокойна волна,
Там, где в прохладе ночной
Стонет кифары струна;
Там, где кентавры толпой,
Громко копытом звеня,
Скачут кремнистой тропой,
Скачут на свой водопой
С хохотом мимо меня…
Хохот их громок и дик:
Странно звучит он в горах.
Вторит им филина крик.
Воют шакалы впотьмах…
Ночь над землею царит.
В тучи оделась луна
И из-за них серебрит
Плащ Посейдона она.
Горы блестят под луной.
Чуть шелестят тополя.
В честь Артемиды поля
Дымкой курятся ночной…
 

ЗАБЫТЫЕ БОГИ

 
Лишь начнут виноград убирать,
Мы встаем из тумана забвенья
И воздушною легкою тенью
Возвращаемся к жизни опять.
При сиянии алой зари,
Над землею мы вновь пролетаем
И печальные взоры кидаем
На разбитые в прах алтари…
Благовонной струей фимиам
Аравийский на них подымался.
Камень алой струей орошался,
Кровью жертвы, предложенной нам…
Мы печально летим над землей,
Безотрадные взоры кидая,
И картины родимого края
Перед нами встают чередой.
 

РЕС

 
Фракиец Рес, убитый Диомедом,
К земле чужой беспомощно приник.
Как бог Арей стремился он к победам,
Как бог Арей бесстрашен и велик…
Не прогремит его победный клик
Вослед толпам врагов оторопелых;
Погас огонь в очах безумно смелых,
И смерти тень легла на бледный лик.
Разбиты грезы юного героя:
Под звуки труб и ликований стон
Спасенная его не встретит Троя.
Убит во сне, а не в разгаре боя,
В шатре своем, весь кровью обагрен,
Фракийский царь вкушает вечный сон.
 

МОГИЛА ЛАИСЫ

 
Близ Коринфа, в роще Афродиты
Возле храма дремлют кипарисы.
И безмолвны мраморные плиты
Над могилой ветреной Лаисы.
 
 
Спит она под белою плитою,
Озаренной светом Артемиды;
Спит, хранима статуей святою,
Изваяньем черной Мелениды…
 
 
Ночью ведьмы ходят над землею;
Злой вампир отыскивает пищу,
И, тройной качая головою,
Тень Гекаты бродит по кладбищу.
 
 
Пусть порой скользит она сердито
Над могилой ветреной Лаисы.
Жриц своих не выдаст Афродита,
И стоят на страже кипарисы…
 

ГИМН ДЕМЕТРЕ

 
Слава, слава Богине Земли,
Ей, Деметре, плоды приносящее!
К ней на праздник мы ныне пришли
Отовсюду толпою шумящей.
Трон воздвигните царственный ей;
Колесницу уставьте снопами.
В честь богини пшеничных полей
Пойте гимны такими словами:
 
 
Ты научила людей
Вспахивать землю Твою,
В борозды семя кидать.
Ты посылаешь дождей
Нам благодатных струю,
Плодоносящая Мать.
Желтою ризою нив
Ты одеваешь поля,
Наши венчая труды.
Слыша Твой властный призыв,
Людям приносит земля
Сладкой гранаты плоды.
Мать Прозерпины, алтарь
Твой покрывают снопы;
К небу возносится дым…
Будь же и ныне как встарь,
Слыша моленья толпы,
Ласкова к людям Твоим!
 

РОЖДЕНИЕ АТТИСА
(Фригийская легенда)

 
У Сангара реки во фригийской земле
Над серебряной светлой волной
На миндальных ветвях распустились в тепле
Лепестки ароматной весной.
И шептали цветы, наклонившись к воде:
«Наше дерево жизни полно.
Нет на свете подобных деревьев нигде;
Родилось от богини оно.
Наше дерево дивную тайну хранит,
Что поведана в мире лишь нам,
И открыть нам велел наш отец Агдистид
Эту тайну одним лишь плодам».
И подслушала их дочь Сангара реки,
Эти речи миндальных цветов,
И всю ночь умоляла она лепестки
Ей поведать о тайне богов.
Но душисто молчали цветы миндаля
В эту летнюю теплую ночь,
И напрасно взывала, прося и моля,
К ним Сангара прелестная дочь…
Но цветы отцвели. У заветной воды,
Агдистидову тайну храня,
Наливаются соками жизни плоды,
Отягченные ветви клоня…
N час прохлады ночной расступилась волна,
И из сонных тоскующих вод
Дочь Сангара выходит, желаний полна,
И срывает таинственный плод.
О, как сладостен трепетной деве он был,
Как блаженно вздыхала она,
Как победно таинственных жизненных сил
Разливалась но телу волна!
Ей казалось, что в чаще миндальных ветвей
Чудный голос ей что-то шептал;
Кто-то, близкий и милый, склонившись над ней,
Ей стыдливое тело ласкал…
Не вернулася нимфа к Сангару реке
На прохладное мягкое дно,
Но в ущелья ушла, и от всех вдалеке
Ею было дитя рождено.
Синеокий малютка родился у ней —
Имя Аттиса мальчик носил, —
Сын, зачатый под сенью миндальных ветвей,
Плод таинственных жизненных сил.
 
 
Аттис, светлой печалью тоскующий бог,
Ты блаженство и радость людей!
Из колючей сосны ты надвинул венок
На руно шелковистых кудрей.
 
 
Отразилося небо во взоре твоем.
Что-то давишь ты легкой пятой.
И бегут по ногам ярко-алым ручьем
Струйки крови одна за другой…
 
 
Ты стоишь уже выше страстей и тревог,
Смытых кровью горячей твоей…
Аттис, светлой печалью тоскующий бог,
Избавленье и радость людей!
 

ЦАРЬ

 
Мчатся бешеные кони.
Хлещет бич. Вопят возницы.
Рвут и режут вражьи брони
Боевые колесницы.
Мертвых тел ложатся груды
Под копьем и булавою.
Кони ржут. Ревут верблюды.
Стрелы свищут над толпою.
Как Нергала изваянье,
Недвижим, на колеснице
В вихре воплей и стенанья
Скачет царь с мечом в деснице.
Он с улыбкой упоенья
Смотрит, взорами сверкая,
Как пред ним в разгар сраженья
Рыжих львов несется стая…
 

«Кто между скал по ущелью…»

 
Кто между скал по ущелью
Звонкой свирельною трелью
Спать не дает ореадам?
Кто он, мечтательным взглядом
В облик бесстрастный Дианы
Впившийся, словно влюбленный?..
Тихо седые туманы
В высь поднялися над бездной,
И над землей, упоенной
Негою полночи звездной,
Полные страсти и муки,
Легче зефира,
К небу возносятся звуки
Песни сатира…
 

Из античного мира. «Ожерелье несметной цены…»
(Подражание)

 
Ожерелье несметной цены
Из жемчужин далекой страны
Мне один подарил.
Он любви домогался моей.
Мне богатства дарил и людей…
Но мне не был он мил.
Очарован моей красотой,
Пел мне дивные песни другой;
Пел он, страстью томим,
Пел про кос моих черных волну
И про глаз голубых глубину,
Но он не был любим…
Третий так был прекрасен, что мать
Не решалась его обнимать
И краснела, стыдясь…
Но напрасно колени он мне
Целовал и ласкал в тишине,
Предо мною склонясь…
Не слыхала я песен твоих,
Не дарил ты камней дорогих,
Ни рабов никогда.
У тебя даже нет красоты,
Но за то, что мне нравишься ты,
Я твоя навсегда!
 

Из античного мира. «Я очнулась от сна. Возле нет никого…»
(Подражание)

 
Я очнулась от сна. Возле нет никого.
Покрывало и ложе так смяты…
Кто со мною здесь был? – Я не помню его.
Он ушел, не оставивши платы!
В темных лужах вина алых роз лепестки;
Лепестки среди чаш недопитых,
И двух амфор видны возле ложа куски,
Моим гостем неловким разбитых.
И лежат на полу мой увядший венок
И мой пояс, расшитый стихами,
И рабыня храпит, карауля порог,
Далеко унесенная снами…
 

Фразиллид

 
На берегу вздыхающего моря
Великий маг, угрюмый Фразиллид,
Бил в бубен свой, прибоя шуму вторя,
И вызывал из бездны нереид.
 
 
На властный зов ответили пучины.
То здесь, то там всплывала голова.
Из пены волн, ныряя, как дельфины,
Хор дев спешил на вещие слова.
 
 
Остановясь у отмели отлогой,
Уселись все и замерли оне;
Томя их грудь таинственной тревогой,
Речь колдуна звучала в тишине:
 
 
«Внемлите мне, о дочери Нерея,
Внемлите мне, о девы глубины!
Вчера весь день, над морем чайкой рея,
На ваше дно глядел я с вышины.
 
 
И видел я; у входа в грот прохладный
Там распростерт был отрок на песке,
И семь из вас к нему с улыбкой жадной
С семи строи склонялися в тоске.
 
 
И все они, припав к нему, ласкали
Густых кудрей послушное руно.
Я видел сам, как ноги обнимали
Семь нереид попавшему на дно.
 
 
Я видел сам – бесстыдными губами
Тянулись вы к его немым устам.
И, наконец, перенесен был вами
Он в темный грот. Я это видел сам.
 
 
Тот отрок мой! Верните мне, верните
Холодный труп с измученным лицом.
Меж ним и мной таинственные нити…
Он мне шептал «отец!» перед концом»…
 

Дионис Фракийский

 
Через реки, скалы и ущелья
Мы к тебе во Фракию сошлись
На твой зов, исполненный веселья,
Сын Семелы, славный Дионис.
 
 
Ото всех концов родной Эллады,
Чужды страха, скорби и стыда,
Собралися, стройные менады,
Мы толпой неистовой сюда.
 
 
Все в венках, где веточка укропа
С серебристым тополем свилась,
Мы пришли оттуда, где Европа
Мощному Зевесу отдалась;
 
 
Из лесов, откуда Аполлона
Вызывал на состязанье Пан;
С берегов, где тело Фаэтона
Принял в волны старый Эридан…
 
 
Не извивы легкой белой ткани
Облекают юные тела.
Каплет кровь из шкуры горной лани,
Прилипая к телу, как смола.
 
 
Тирсы дев обвили тесно змеи.
Те же змеи вьются вкруг чела.
Очи дев полночной мглы чернее;
Их улыбка знойна и смела…
 
 
Все в хитоны женские одеты,
Изгибают в пляске тонкий стан,
Исступленно прыгая, куреты,
И гудит без умолку тимпан.
 
 
Стон и вопль несутся отовсюду;
Все слилось в один безумный клик.
Страх в груди – но сердце рвется к чуду,
И восторг наш бешен и велик.
 
 
Разгоняя сумрак темно-синий
И треща, как факел от смолы,
Будут петь в огне высоких пиний
Красновато-желтые стволы…
 
 
Сбросив шкуры влажные оленьи
И пугая криками зверей,
Все мы пляшем в диком исступленье,
В честь твою, таинственный Загрей!
 

Смерть Соломона

 
Опираясь на трость кипарисную,
Будто в сладостный сон погружен,
Замер, позу приняв живописную,
Снежнокудрый мудрец Соломон.
 
 
Он надвинул корону алмазную
И глядит, неподвижен и строг,
Как шайтаны толпой безобразною
Ему строят хрустальный чертог.
 
 
И, безмолвием тайны объятые,
Безотчетного страха полны,
Робко трудятся девы крылатые
Над постройкой колонн и стены.
 
 
Поглощенный тяжелой работою,
Ни один не додумался джинн,
Что не грезит, объятый дремотою,
А навек их угас властелин…
 
 
И толпой они трудятся пленною.
Непрерывно работа кипит.
А средь залы с улыбкой надменною
Соломон неподвижно стоит.
 

Адам

 
Прости, блаженный сад, роскошных грез приют.
Прощайте, светлые эдемские селенья!
Отважно преступив пределы запрещенья,
О, Элоим, я заслужил Твой суд!
 
 
Широколистных пальм живительная тень,
Прозрачных ручейков веселое журчанье,
И ты, о дерево добра и зла познанья, —
Дороги к божеству пройденная ступень…
 
 
Вы, взор манящие махровые цветы,
Струящие волной могучей ароматы,
Вы, чьи стебли зеленые примяты
Во время праздника любви и красоты,
 
 
– Благословляю вас! Благословляю всех,
Кто взор мой привлекал в приюте наслажденья,
Вас всех, кто был свидетелем мгновенья,
Которое Творец сурово назвал: «грех».
 
 
Прощайте все!.. С бесстрастием в очах
Уже идут ко мне посланцы Элоима,
Два небожителя, два грозных херувима,
И пламя красное дрожит на их мечах…
 
 
Прощай, приют любви! На солнечный восход
Я направляю путь без стона и без гнева.
Прижмись к моей груди, довольно плакать, Ева,
И угрызеньями терзать себя… Вперед!
 

Подражание

 
Вы разрушили храм и со смехом во прах
Все колонны повергли его.
Отчего же теперь мучит душу вам страх?
Отчего у вас ужас написан в глазах?
Сжалось сердце у вас отчего?
Отчего заунывные крики совы
И шакала голодного вой
Или шепот растущей в руинах травы
Вызывает в вас дрожь, и смущаетесь вы
Перед грудой развалин немой?..
 

Дажбог

 
О, Дажбог, разрушающий чары
Вечно злобной губительной Мары,
Ты даруешь и жизнь и тепло.
Ты доспехов звенишь золотистым,
И сиянием солнца лучистым
Твое блещет чело,
Так светло.
А твой конь ослепительно белый
Облака попирает ногой,
И бегут пред тобой
Духи мрака трусливой толпой.
Вслед им сыплешь ты стрелы…
Лишь засветит твой огненный щит,
Как Зима, чародейка седая,
От ударов твоих убегая,
В чаще леса укрыться спешит,
Реки слез проливая…
Ты затрубишь в серебряный рог,
И исчезнет с дорог
Покрывало из грязного снега –
И по ним загрохочет телега.
Среди тверди небес голубой
Зачивикает ласточек рой,
И под крик лебединого стада,
Как румяная зорька ясна.
Прилетит к тебе, Дажбог, Весна,
Синеокая Лада.
И под рокот и свист соловья,
Затаив от волненья дыханье,
Ты услышишь богини признанье:
– О, Дажбог, я твоя!
 

Праздник Милитты

I

 
Ко храму богини Милитты пришли
Избранные жены от нашей земли.
На праздник их много сюда притекло.
Цветами обвиты и стан, и чело.
От мастей их черные косы блестят;
Далеко летит их венков аромат;
Легки их одежды, как жертвенный дым;
Их стан опоясан ремнем золотым.
Пусть бубны грохочут. Пусть флейты поют.
Нам весело. Много собралось нас тут.
Под звуки тимпанов, под хоры жрецов
Мы кружимся в пляске, в венках из цветов.
Толпой полногрудых ликующих жен
Богиню Милитту почтит Вавилов.
 

II

 
Вот теснятся под сенью гигантских колонн
Молчаливой толпой иностранцы.
Отовсюду они собрались в Вавилон,
Подивиться на праздник и танцы.
Посмотри, как изящен их светлый наряд,
Как красивы их смуглые лица,
Как их очи огнем нетерпенья горят
В полумраке священной божницы.
Как, мне правится этот. Он шлем золотой
На волнистые кудри надвинул.
Как он строен, и взор искрометный какой
На меня он украдкою кинул…
Из курильниц струей подымается дым.
Наши лица зарделись от пляски.
Все трудней и труднее гостям молодым
Дожидаться желанной развязки…
С разгоревшимся взором, истомы полны,
Мы из храма тайком, чередою,
Повинуясь обычаям древним страны,
Исчезаем одна за другою…
 

III

 
У богини Милитты близ храма есть сад.
Там деревья тенисты, там гроты манят
Под свои молчаливые своды.
Зелень сочную листьев к воде наклонив,
Что-то шепчут ряды неподвижные ив,
И внимают им темные воды…
Длинноногий фламинго стоит у пруда,
И фигуру его отражает вода
Среди куп камышей изумрудных.
Ярко-красные маки под солнцем горят;
От алеющей розы летит аромат
И цветов неизвестных, но чудных…
В этот сад нас богиня Милитта зовет,
И сюда направляется наш хоровод,
Увлекая гостей за собою.
Вслед за нами толпой поспешают они,
Находя нас в густой и прохладной тени,
Под зеленой платанов листвою…
Вот и он, мой красавец! Из храма за мной,
Как на свадьбу жених, словно воин на бой,
Он спешит, окрыляемый страстью.
Золоченой броней и блестя, и звеня,
Он по саду блуждает и ищет меня,
Устремляясь к минутному счастью…
У богини Милитты близ храма есть грот;
Там холодная влага со свода течет
В водоем, окруженный богами.
Есть там ниша. Под шум ниспадающих струй
Обожжет, иностранец, тебя поцелуй;
Ты замрешь под моими устами.
Знаю: будешь мне на ухо что-то шептать.
Незнакомы слова мне, но смысл их понять
Замирающим сердцем могу я.
Поспешай же, мой гость! У Милитты в саду,
Под навесом тенистым я с трепетом жду
Твоих ласк, твоего поцелуя…
 

Сарданапал

 
Высоко над толпой я замял пышный трон.
У ног моих внизу столпилися рабыни.
Но я сижу один, исполненный гордыни,
Блаженством близости к бессмертью упоен…
 
 
Искусно возведен мой царственный костер.
И кедры гордые, и пальмы, и маслины,
И пахнувший сандал – все для моей кончины
Срубил в моих садах отточенный топор.
 
 
Сюда перенести рабам я повелел
Плодов и сладких вин. Манят ковров узоры,
И драгоценностей перемешались горы
С толпой нестройною красивых женских тел.
 
 
Смеется пара львов у трона моего;
Они из золота изваяны литого.
И привести велел слона я боевого.
В мой пышный смертный час мне жалко лишь его.
 
 
Пронзительно звеня, несется женщин стон.
На разных языках кричат они в испуге.
В слепом отчаянье к вину припали слуги;
Их песни пьяные смешались с воплем жен…
 
 
Мой царский слон ревет. Бывало, он носил
Меня в челе дружин к победе неизменной.
Как грозен рев его! Какой толпой презренной
Бежали от него остатки вражьих сил!
 
 
Реви, мой слон, реви и мощно заглуши
Весь этот детский плач, все эти женщин крики!
Пускай в последний час последнего владыки
Ничто не заглушит покой его души!..
 
 
Подобно статуям, недвижен мрачный строй
Телохранителей в сверкающем уборе.
Все ближе к ним ползет пылающее море
И пышет в лица им горячею волной.
 
 
Внизу трещит пожар. Оттуда мне слышны
Стон, лязг оружия и крики нападенья.
Они приятны мне – с улыбкой наслажденья
Великий царь умрет под грозный шум войны!
 
 
Какой палящий зной! У ног моих цветы
Дождь легких лепестков просыпали душистый.
Вокруг летучих искр несется рой огнистый
И падает, кружась, с туманной высоты.
 
 
Пробился белый дым дрожащею струей
Сквозь мягкие ковры и пурпурные ткани.
Вопят и мечутся, как спугнутые лани,
Рабыни с женами дрожащею толпой.
 
 
Как много слышал я от них любви речей;
Притворной ласки их изведал я немало;
Но ни одна, любя, меня не обнимала,
И ложь мне чудилась во взгляде их очей…
 
 
Вот кубок древний мой. В него я до краев
Душистого вина волью густую влагу
И осушу его. Потом на ложе лягу
И буду ждать Истар, владычицу боев.
 
 
Она сойдет ко мне, прекрасна и стройна,
В своей усыпанной рубинами тиаре,
В чудесном поясе, на злобной тигров паре,
И скажет мне, склонясь, с улыбкою она:
 
 
К тебе слетела я, могучий властелин,
Из области небес к земному изголовью,
Чтоб, усладясь моей божественной любовью,
Ты гордо низошел во мрак немых долин».
 
 
Недаром мне она являлась в вещих снах,
Победы славные заране обещая;
В нездешнем трепете вздымалась грудь нагая,
Усмешка дивная играла на устах.
 
 
Истар, зову Тебя! Скорее низойди
На жертву пышную, желанием объята.
На ложе царственном, в куреньях аромата,
Я с кубком жду Тебя. Приди ко мне, приди!..
 
 
Как горячо вино! Какой пожар в крови!
Сильнее едкий дым мне застилает очи.
Все гуще, гуще он, предвестник вечной ночи…
Истар… Ты не пришла… Реви, мой слон, реви!..
 

«Садящейся луны зловещее пятно…»

 
Садящейся луны зловещее пятно,
Как глаз таинственный, мерцает из-за тучи.
Блестит созвездия; но вкруг меня темно.
Дорогой узкою иду уже давно,
И лес по сторонам смыкается дремучий.
 
 
Душа моя полна таинственных созвучий.
Их передать нельзя на языке земном.
Мне страшно; страшно так, как не бывает днем.
Слова молитв встают в сознании моем,
Как будто пред бедой какой-то неминучей.
 
 
Деревья голые слились в сплошную тьму.
Вода стоячая блестит среди дороги.
Так тяжело идти; устало вязнут ноги.
И ночи шорохи, наперекор уму,
Неизъяснимые родят во мне тревоги…
 

«Там, где слышатся крики стрижей…»

 
Там, где слышатся крики стрижей,
Там, где сосны растут вдоль обрыва,
И под сенью их воздух свежей…
Где в овраге тенистая ива
Защищает листвою своей
Однозвучно журчащий ручей —
Там люблю я прилечь, утомленный
Зноем жаркого летнего дня, —
И дриады ласкают меня
Тенью сосен, ко мне наклоненной…
 

«Колыхается спелая нива…»

 
Колыхается спелая нива.
С неба льется томительный зной.
Все вокруг отдыхает лениво;
Все вкушает полдневный покой.
 
 
Легкий ветер, летя над землею,
Золотую колышет волну.
Небо манит своей синевою;
Небо тянет в свою глубину.
 
 
Пышно дремлет красавица Гея,
И куда только взор повернешь –
Серебрятся овсы, зеленея,
Да желтеет дозревшая рожь…
 

«Резко павлины кричат…»

 
Резко павлины кричат;
Знойное солнце палит.
Статуй задумчивых ряд
Стройно под солнцем стоит.
 
 
Низенький портик вдали;
Пыльная зелень кругом.
От истомленной земли
Веет полуденным сном…
 

«Закат пылал. Курений сонных струи…»

 
Закат пылал. Курений сонных струи
Из недр земли неслися к небесам.
Цветов и трав горели поцелуи;
Река, дрожа, ласкалась к берегам.
 
 
Бессильных грез поверженные тени
Лежали ниц, молясь иным богам.
Вздыхала ночь. Пьянящих испарений
Густой туман клубился по лугам.
 

«Я видел сон: вздыхала грудь земная…»

 
Я видел сон: вздыхала грудь земная,
За стоном стон ночную мглу будил;
Они в эфир просились, замирая,
Стремясь в миры неведомых светил.
 
 
И вняли им, тем стонам бесконечным,
Далеких звезд бессмертные огни,
И, изменив своим путям предвечным,
На зов земли спустилися они.
 
 
Горя во мгле, с любовью ниспадали
На грудь земли созвездья с высоты…
Сойди ж и Ты на зов моей печали,
Звезда Любви – Богиня красоты.
 

«Дики ущелья пустынные…»

 
Дики ущелья пустынные…
Серые груды камней…
Тихо преданья старинные
В памяти встали моей.
 
 
Яркими злыми картинами
Знойно тревожные сны
Грозно плывут над долинами
Всеми забытой страны.
 
 
Слышу я рокот губительный,
Гром беспощадных речей;
Вижу и свет ослепительный
Огненно-жгучих мечей.
 
 
Чудятся чьи-то рыдания,
Скорбные лики теней…
Властно седые предания
В памяти встали моей.
 

«Вокруг креста обвившись, изумрудный…»

 
Вокруг креста обвившись, изумрудный
Прекрасный Змей, короною блестя,
Мне говорил. Я слышал голос чудный.
Змей кроток был и ласков, как дитя.
И речь его мне в душу проникала;
Ласкало взор сиянье чешуи.
Как сладкий сон, с раздвоенного жала
Текли слова пленительной Змеи:
«О, будь светлей и не люби, как звери.
Забудь про страсть. Влюбленность лишь чиста.
Ищи ее!.. Пленительных мистерий
Зовет людей святая красота.
Она спасет остатки поколений»…
Шептали мне змеиные уста,
И я упал внезапно на колени —
Поцеловать подножие креста.
 

«Черная, многоочитая…»

 
Черная, многоочитая,
На землю к нам с высоты, –
Млечным Путем перевитая,
Смотришь задумчиво Ты.
 
 
Город притих засыпающий.
Бледны огни фонарей.
Ярче на ризе сверкающей
Образы грозных зверей.
 
 
Грезишь Ты, нежно-жестокая,
Жизни храня и губя.
Хаоса Дочь многоокая,
Благословляю Тебя!
 

«О, привет Тебе, Ночь беспросветная…»

 
О, привет Тебе, Ночь беспросветная,
Непроглядная, Вечная Ночь,
Ты супруга отцу многодетная,
Старца Хаоса смуглая дочь.
 
 
Укрывая пол ризою звездною
Утомленный объятьями стан,
Ты скользишь над бушующей бездною,
Вся – желание, скорбь и обман.
 
 
Я взываю к Тебе, Благодатная,
Неземною охвачен тоской:
Обними меня, Ночь Необъятная,
И на лоне Твоем упокой!..
 

«Этой ночью, чуть слышно крылом шелестя…»

 
Этой ночью, чуть слышно крылом шелестя,
Милых призраков рой мне явился.
Я к ним рвался, в бессилии бился
И рыдал, как больное дитя.
 
 
И так грустно они улыбалися мне,
Кроткий взор на меня устремляя,
Что когда пробудился от сна я —
Мне хотелось рыдать, как во сне…
 

«Синяя искра во тьме безначальной…»

 
Синяя искра во тьме безначальной.
Ропот, подобный морскому прибою.
Тихий и ласковый шепот печальный:
«Бедный мой друг, я повсюду с тобою».
 
 
Канули в вечность пространство и время,
Ужасом бездны холодные полны.
Силятся сбросить гнетущее бремя
Вечного Хаоса шумные волны.
 
 
Птицей во мраке кружася незримой,
Тьмы вековечной подавлен тоскою,
Слышу я шепот: «О, друг мой любимый,
Бедный мой друг, навсегда я с тобою!»